Верю-не-верю

-На следующий день прямо в отделение заявился парень: темные волнистые волосы, глаза такие черные-черные, — и стал просить, чтобы тебя к нему позвали. А когда узнал, что тебя выписали, сразу в лице изменился. Сначала упрашивал, чтобы ему твой адрес дали. А мы же не можем, сама понимаешь, врачебная тайна. Да и кто его знает, что у него на уме и зачем ему твой адрес. Так он в течение двух месяцев, каждую неделю приезжал, под конец даже угрожать начал. Ты представляешь, самого профессора за грудки схватил и к стенке прижал.

Но ты же знаешь Павла Андреевича. Я только расслышала, как он ему сказал: "Если действительно любишь — подождёшь", и нам всем строго настрого запретил твой адрес давать. Добавил, если узнает, что кто-то без его ведома, сообщил молодцу твои данные, тому больше в его отделении не работать, и не только в отделении.

Я стояла словно замороженная, слушая Карину с полуоткрытым ртом, и нервно кусала губы, в то время, как рассказ медсестры вставал передо мной яркой волнующей и одновременно тревожной картиной. И чувствовала, как внутри разрастается жгучая боль — смесь обиды, радости, сомнений, надежды. Все чувства, казалось, смешались у меня в голове в какой-то безумной опьяняющей пляске.

Кто был тем парнем, у меня не было никаких сомнений. Я знала только одного мужчину с таким необычным черным туманом в глазах — Сергея! Честно признаться, за всё это время я практически о нём не вспоминала. Я отпустила его образ, однажды затронувший моё сердце, прекрасно понимая, какая между нами сейчас огромная пропасть. И дело даже не в разнице лет между нами, сколько в жизненном опыте, которого у меня еще совсем не было, а у него уже имелся целый "вагон и маленькая тележка". Он — уже сформировавшаяся личность, и я — пятнадцатилетняя школьница, которая кроме планов на будущее, пока больше ничего не имеет. Что между нами может быть общего? Но... Его появление в больнице утверждало обратное. Что может быть что-то, против чего ещё не придумали ни одного действенного лекарства. Чувство, которое заставило его идти на необдуманные поступки. Чувство, ради которого он даже согласился ждать. Неужели это и есть любовь?

Я подняла на Карину глаза, и, наверное, мой потрясенный вид вызвал в ее душе сочувствующий отклик.

-Лера — это очень близкий тебе молодой человек?

Я даже ответить сразу не смогла, лишь выдохнула его имя:

-Сергей.

-Это против правил, и если Павел Андреевич узнает, то мне не сносить своей головы. Но... если ты сама мне разрешишь, и дашь свои координаты, я постараюсь ему передать.

Я уже была готова расцеловать строгую "адмиральшу", как ее за глаза называют не только пациенты, но и весь медперсонал отделения, и которая вдруг предстала передо мной совершенно в другом свете — чутким понимающим человеком. Но услышала позади себя раздраженный мамин голос:

-Лера, ну почему я должна тебя повсюду искать. У нас прием через пять минут.

Карина тут же приняла серьезный вид и кивнув в направлении приемного кабинета строго громким голосом сказала:

-Иди, Ставицкая, не заставляй ждать уважаемого доктора, — и полушепотом добавила. — После приема меня найдешь и скажешь, что решила. Я здесь буду.

-Так, теперь посмотрим наши последние анализы. Ты можешь одеваться Лерочка, — профессор, слегка шаркающей походкой, ссутулившись, направился к своему большому старинному деревянному столу с красивыми резными ножками. И пока я застёгивала мелкие пуговицы на любимой голубой рубашке, он рассматривал сквозь толстые увеличительные стекла своих круглых очков данные моих последних анализов крови, сканера и других неприятных процедур, названия которых я даже не запомнила.

Заметив, что я оделась и села рядом с мамой, чтобы выслушать его заключение, профессор как-то обеспокоенно глянул в мою сторону и попросил:

-Лерочка, не могла бы ты выйти в коридор и подождать там насколько минут, пока я с твоей мамой тут пообщаюсь?

Немного разочарованная, я встала и стараясь не шуметь вышла в коридор. Рядом с дверью вдоль стены стояла узкая мягкая кушетка, на которую я тут же опустилась.

-Ну что я могу вам сообщить Аркадия Борисовна. — услышала я вдруг приглушенный голос пожилого врача и с удивлением обнаружила, что выходя из кабинета, неплотно закрыла дверь, и теперь до меня доносились обрывки их разговора.

-Да, операцию мы провели успешно, но опухоль успела вызвать необратимые процессы во всем организме...

-Ей придется всю свою жизнь пить поддерживающие таблетки и наблюдаться у специалистов...

-Когда девочка подрастет, объясните ей, как-нибудь поделикатнее, что вряд ли она сможет когда-нибудь иметь детей...

Я отрешенно смотрела на белую стену и не видела перед собой совершенно ничего. Казалось, что мое сознание решило удалиться от тела на приличное расстояние, чтобы только не слышать пугающих жестоких слов, которые прямо здесь и сейчас сминали перед моими глазами всю надежду на нормальное будущее.

Я даже не заметила, как дверь распахнулась, и на пороге появилась мама, с благодарностью пожимающая руку профессору.

-Ну, всё, Лера, мы можем идти. Спасибо вам огромное, Павел Андреевич, я знаю, вы сделали все возможное, и мы вам очень благодарны.

Я даже не замечаю, что уже иду за мамой следом по широкому коридору, не обращая ни на кого и ни на что внимания.

-Лера, ну что ты там плетешься? Павел Андреевич, сказал, что всё хорошо. Самое главное диагноз поставили верный...

-Мама! — я не сдержалась и перешла на крик, прерывая ее воодушевленный диалог. — Ты что, не понимаешь?! Это — приговор! Только длиною в жизнь! Мою жизнь!

И сорвавшись с места, обогнула растерянную родительницу и побежала по длинному коридору по направлению к выходу.

-Лера! — окрикнул меня кто-то слева, заставляя резко остановится. И я смотрю на Карину стеклянными от слез глазами, и будто сквозь густой туман, до меня доносится её вопрос:

-Ну что ты решила? Насчет адреса?

-Не надо. Ничего не надо, — слышу совершенно незнакомый, холодный голос, который срывается... с моих губ.

ГЛАВА 5 "Обжечь губы"

-Какая же я дура! — я шла по заснеженной дороге и, утопая по колено в сугробе, высказывала вслух свое негодование: — Как могла поверить в искренность этого человека, когда уже с первого курса о нем ходила дурная слава? Как? Где были мои мозги? Или при виде красивой мордашки, кроме гормонов, ни в чем другом я больше не нуждаюсь? — Ладно бы Роман оказался просто бабником! В конце концов, я же замуж за него не собиралась! Уж точно не после двух месяцев знакомства! Но его исключительно "шкурный" интерес ко мне изрядно взбесил. Хорошо, товарищ случай вовремя открыл глаза.

Неприятное воспоминание о мерзких поцелуях моего парня... вернее уже бывшего парня, под лестничной клеткой с Анфисой из параллельного потока передернуло так сильно, как если бы мне неожиданно за шкирку засунули снежный ком. Но даже не это вывело меня из себя, а слова, равнодушно брошенные Анфисой, что все, что интересовало Романа — связи моего отца. А затем последовал удар "ниже пояса": — Валера, извини! Ты красивая девчонка, но... кому нужна убогая? Точно не мне. — гортанный гогот Романа до сих пор стоял в ушах, смешиваясь с хрустом снега под ногами.

Определённо, даже погода решила устроить мне сегодня испытание. Пока весь день была на парах в институте, за день намело так, что общественный транспорт приказал долго жить, причем в самом прямом смысле этого слова, и отправил всех желающих добираться до дома этим морозным вечером — пешком.

"Ни что так не продлевает жизнь, как пешие прогулки перед сном" мысленно уговариваю сама себя, выковыривая замерзшими пальцами, несмотря на теплые вязаные перчатки, мокрый снег, который так и норовит забиться вовнутрь сапог, проникая в узкую щель между голенью, обтянутой плотной тканью джинсов и голенищем высокой обуви.

Натянула пониже на уши белую вязаную шапочку, поправила на себе длинный мохеровый шарф, и, обмотав его на несколько раз вокруг шеи, тщательно спрятала в него покрасневший на морозе нос. На свободе от согревающих одежд остались, наверное, только глаза. Но они мне определенно понадобятся, чтобы найти среди этих сугробов дорогу до дома.

Я вздохнула более менее спокойно, когда показались огни знакомого района. Осталось только завернуть за угол продовольственного магазина и моя девятиэтажка будет как на ладони, как вдруг услышала позади себя приглушенные мужские голоса.

"А еще пешие прогулки по вечерам, могут здорово укоротить эту самую жизнь, если я не потороплюсь" мелькнула тревожная мысль, адреналином разгоняя горячую кровь по телу.

Я постаралась прибавить шагу и ни в коем случае не оборачиваться назад. Но и мужчины за мной не отставали. Я не могла видеть, сколько их, но то что не один, это — точно. Мужчины о чем-то переговаривались друг с другом, не отставая от меня ни на шаг. Я даже начала вспоминать известные мне молитвы, чтобы если что... Как вдруг до меня донёсся обрывок их разговора:

-Это не она.

-А я тебе говорю, что она.

-Да не она, это.

Наконец, я не выдержала, и будь что будет, остановилась под ближайшим фонарным столбом и резко развернулась лицом к преследователям:

-Может, уже определимся, я это или не я?

В тусклом свете фонаря освещалась пока только я. Мужчины остановились, то ли специально, то ли нет, в рассеивающемся сумраке за пределами освещенной границы. На всякий случай удобно встала, расставив ноги, и двумя руками вцепилась в ручку тяжелого портфеля, забитого сегодня несданными курсовыми и учебниками.

-Это — ты, — отозвался уверенный голос. — Лера.

Один из мужчин первым сделал шаг в мою сторону, и... портфель выпал у меня из рук.

-Сергей?...

Мужчина немного скользил ботинками по подмерзшей корке снега, но это ему не помешало в два шага оказаться рядом со мной.

-Я так долго тебя искал. И так долго ждал.

Последние слова я даже не услышала, а скорее почувствовала губами, когда резким движением он потянул вниз натянутый до глаз ворсистый мохеровый шарф, и обветренные губы кривоватой улыбкой смяли мои. И снова нахлынули воспоминания. Но от них не холодок пронёсся по телу, а жаркая волна, раскаленным потоком омыла меня с ног до головы, и исток ее находился там, где соприкасались наши губы, и не только они. Мятный с приглушенным табачным привкусом язык настойчиво проник между губ, и я уже не думая ни о чем, отдалась возбуждающей волнующей ласке, с жадностью отвечая в ответ и забирая с его языка редкие ворсинки, выпавшие с моего вязаного шарфа.

-К-хм... к-хм... — громкое покашливание своим раздражающим притворством быстро вернуло все мои разбежавшиеся мысли в голову, и я резко отстранилась от Сергея.

Но, не смотря на то, что наши губы потеряли теплую связь, его руки не выпустили меня из объятий и, казалось, намертво вцепились в прочную ткань моего пуховика.

Сергей явно не ожидал, что поцелуй будет прерван так скоро и что именно я стану инициатором разрыва. ОН еще несколько секунд простоял с закрытыми глазами, ловя губами пустое пространство между нашими ртами, обдаваемое клубящимся белым паром горячего дыхания.

Я стояла, смотрела на Сергея и улыбалась, слегка покусывая припухшие от поцелуя на морозе губы.

А может, мороз был и не при чем? Давно я не отдавалась таким сильным, почти страстным эмоциям. С Романом отношения очень быстро перешли в ровные и ничем не примечательные свидания в студенческой кафешке или кинотеатре. Теперь то я знаю, что сюжеты фильмов привлекали его гораздо сильнее, чем моя короткая юбка. Быстрые смазанные поцелуи уже тогда были больше похожи на дружеские, чем на поцелуи между влюбленными. А сегодня, даже им пришел конец, чему, как ни странно, я была очень рада. Я ведь догадывалась, что у него ко мне исключительно меркантильный интерес. И сегодня я в этом убедилась, когда Анфиса, к явному сожалению моего бывшего, проболталась, что мой отец пообещал Роману хорошее место в международной фирме у одного своего знакомого на время летней практики, с возможными перспективами на будущее.

-Сергей? — я осторожно позвала парня, удерживающего меня в кольце своих крепких мужских рук.

И прежде, чем открыть глаза, он тоже улыбнулся, уже догадавшись, что продолжения поцелуя не будет.

"Пока" мысленно добавила про себя, а вслух сказала:

-Может, пойдем ко мне? Я тебя горячим чаем напою. А то я сама, если честно, ужасно замерзла.

Все еще не выпуская меня из крепкого захвата, Сергей лукаво, как мне показалось, приподнял брови, и я убедительно добавила:

-Даже не смотря на нашу неожиданную... согревающую встречу.

Сергей расцепил руки, обернулся назад и, немного смущаясь, сказал:

-Я — не один. Помнишь Андрея?

-Конечно помню.

И громко выкрикнула стоящему в стороне ссутулившемуся мужчине:

-Андрей, я тебя тоже приглашаю на чашку горячего чая.

В этот момент мужчина прятал от пронизывающего ледяного ветра свой замерзший нос в густом меху приподнятого воротника дубленки и постукивал поочередно ногой об ногу. Он лишь кивнул, пряча нос поглубже в воротник, и быстрым шагом подошел к нам.

Привычным жестом кинула ключи на узкую полку под большим овальным зеркалом просторной прихожей.

-Раздевайтесь.

Кивнула мужчинам в сторону большого шкафа, распутывая длинный шарф и стягивая с себя куртку-пуховик, которую тут же проворно подхватил Сергей и сам пристроил ее на вешалку в шкафу.

-Прямо по коридору — кухня, справа от нее будут двери в туалет и ванную. Кому куда — сами разберетесь. — тут же дала простые инструкции двум молодым мужчинам. — Я скоро подойду, только закину конспекты в комнату и предупрежу маму, что у нас гости.

Когда я зашла на кухню, мужчины скромно сидели на кухонных табуретах, не решившись устроиться на удобном угловом диване, и с любопытством оглядывались по сторонам, изучая интерьер. Но стоило мне войти, и их взгляды оценивающе прошлись по мне с ног до головы. Немного смутившись от такого откровенного разглядывания своей персоны, я нервно пригладила волосы кончиками пальцев, а собранный на затылке хвост из распущенных длинных волос перекинула вперед через плечо, позволяя темному каскаду вольно рассыпаться на груди.

Я так и не переоделась в домашнюю одежду, оставшись в джинсах и теплой мешковатой вязанной кофте. Во-первых я еще не достаточно отогрелась в домашнем тепле, чтобы спокойно, не ежась, облачиться в более легкую одежду, а во-вторых, кофта скрывала мою небольшую полноту, с которой я не торопилась распрощаться, убеждая себя и других, что нравлюсь себе такой, какая я есть. Но почему-то сейчас, перед двумя знакомыми... незнакомцами, мне захотелось выглядеть стройнее.

Через десять минут мы втроем молчаливо сидели за столом и отогревались горячим чаем с дольками свежего лимона.

Трудно было сказать, изменили ли прошедшие годы Сергея, или нет. Его образ почти стерся из моей памяти и остался лишь размытым пятном с нашей последней встречи. Но определенно, сидящий передо мной созревший мужчина вызывал во мне неподдельный интерес.