Факультет закрытых знаний

Остальные переписывали конспекты и подтягивались только в концу четверти, чтобы сдать проверочные самостоятельные и итоговую контрольную.

Первая половина занятия прошла относительно неплохо. Профессор Тебион с интересом рассказывал о всевозможных трупных образованиях, по которым легко можно было вычислить притворяющихся людьми умертвий, восставших мертвецов и владетелей. За это время плохо стало только чересчур впечатлительной Мие. Разыгравшееся воображение, помноженное на слабую нервную систему, сыграло с девушкой злую шутку, и она плюхнулась в обморок.

Обморок — не проблема, девушку очень быстро привели в чувства (благо пузырьков с нашатырем было в избытке), но оказалась, что Мия при падении ударилась лбом о ножку стола, и теперь на ее лбу разрасталась шишка гигантских размеров.

— Что же вы, девочка моя, — качал головой расстроенный профессор, провожая Мию и двух добровольцев в мед пункт. — Мы же еще даже к демонстрации не перешли... Там такой достоверный материал!

Сокрушался мужчина напрасно, так как большая часть девушек решила, что безопаснее для психики не дожидаться практики. В итоге получилось следующее: половина аудитории симулировала обмороки различной степени правдоподобности, а вторая, будучи отважными рыцарями, не имеющими права бросить даму в беде, бросилась спасать одногруппниц.

— Вот это да... — выдала потрясенная горгулья, что-то старательно записывая в блокнотик. — Первый раз вижу такую бездарную игру на публику! Обучающийся Рохо, вы зачем девушку за грудь лапаете? Будьте находчивы, пользуйтесь моментом. Обучающийся Айран, искусственное дыхание — это уже перебор.

С драматическим стоном 'Ах!', на пол элегантно упала Кики, которую тут же поспешило спасать аж четыре 'рыцаря'. Я же безучастно осталась сидеть на месте, искоса наблюдая за тем как остальные потихоньку линяют с урока. Мне тоже безумно хотелось свалить, но получить еще десять часов общественных работ за повторный срыв урока профессора Тебиона — это уже перебор.

Интуиция меня не подвела, спустя три минуты в кабинете появился ректор, строгим взором оглядел симулянток и 'рыцарей неотложки' и улыбнулся. Радостно так... Довольно... и сразу стало ясно — дворфы получат себе кучу помощников для приведения западной пристройки в надлежащий вид.

Толпа обучающих притихла и с ужасом уставилась на ректора.

— Гуля, — обратился Итон-Бенедикт к статуэтке на преподавательском столе, — ты всех посчитала?

— А как же, господин! — довольно осклабилась каменная горгулья. — Целых девятнадцать неудачников.

Коллективный стон подтвердил слова горгульи, они действительно неудачники.

— Прекрасно, — не замечая общей печали, еще раз улыбнулся ректор. — Прошу халявщиков пройти в мой кабинет. Благоразумные остаются на уроке. Простите за беспокойство, профессор.

— Ну что вы... какое беспокойство... — растерянно пролепетал преподаватель и, дождавшись пока аудиторию покинут провинившиеся, окинул взглядом скромные ряды оставшихся.

В пустой аудитории осталась наша пятерка и... наследник.

— Ну это даже и к лучшему, — улыбнулся профессор Тебион, промакивая платочком выступившую на лбу испарину. — Подходите ближе к столу, чтобы всем было видно...

...Надо признать, что такого кошмарного урока на моей памяти еще не было.

Профессор Тебион расстарался и притащил в качестве наглядного материала хорошо сохранившуюся руку дворфа, свеженький клочок кожи умертвия, оскаленную голову восставшего мертвеца в банке формальдегида и ступню давно сдохшего тролля.

Мужчина подобрал прекрасные образцы для визуального обнаружения трубных пятен. Не учел он только одного — запах! А мы, оборотни, весьма и весьма к нему чувствительны.

В тот момент, когда преподаватель открыл герметичные контейнеры и выложил перед нами на столе свои богатства, я резко позеленела от попавшей в легкие вони и покачнулась. Если бы не оказавшийся позади меня Джером, успевший вовремя подхватить и придержать, удивительная смесь амбре точно сбила бы меня с ног, а так хоть устояла.

Мне было плохо, и не мне одной. Приятный трупно-зеленоватый цвет лица появился на лицах Шархая и Шон-ру. Лиам так вообще не выдержал и, отбежав в уголок, склонился над предусмотрительно оставленным там тазиком. Я подумала было присоединиться к волчонку, но неожиданно на помощь вновь пришел Джером. Точнее не он сам, а его запах.

Да, с годами запах человека менялся, но не сильно. И хотя прошло уже очень много времени, и мы оба умудрились повзрослеть (кто-то больше, кто-то меньше), но запах остался прежним.

Младший наследник пах для меня по-особенному — соком свежескошенной травы. Когда в детстве он бывал чем-то расстроен, то к этому запаху примешивался запах обжаренного миндаля. Когда радовался или был чем-то сильно возбужден — от него начинало пахнуть свежестью и электричеством, словно перед долгой грозой.

Незаметно отклонившись назад, я концентрировала все свое внимание именно на этом приятном, успокаивающем запахе Джерома.

Тошнота уступила любопытству, и постепенно объяснения профессора увлекли. Заинтригованная синюшным образованием на лбу восставшего я поддавшись азарту наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть все через слой стекла и формальдегида, и в результате потеряла связь с источником своей силы.

Последствия не заставили себя долго ждать.

Зажав рот рукой, я оттолкнула Джерома и бросилась к волчонку, не решающемуся далеко отходить от спасительного тазика. Тяжелый спазм, спровоцированный запахом разложений, потряс обессиленное бессонными ночами тело.

Мамочка моя кошка!

Кто-то подошёл сзади, заботливо убрал мои волосы от лица и осторожно подхватил за талию одной рукой.

От тазика я не отходила долго, так долго, что обеспокоенный профессор Тебион, только сейчас сообразивший почему оборотни так бурно реагируют, прервал урок, торопливо упаковал материал обратно в герметичные контейнера и отпустил всех пораньше. Но мне было так плохо, что я даже не смогла порадоваться тому, что этот ад закончился раньше времени.

— Держись, котенок, — попытался подбодрить бледный Шархай, протягивая стакан с водой.

Выпрямившись, я трясущимися руками забрала стакан, сделала первый жадный глоток, в надежде смыть горечь и подумала было, что жизнь налаживает, но уловила в недопустимой близости от себя знакомый запах.

Джером стоял все это время сзади, поддерживал меня над тазиком, и был свидетелем моей слабости...

Кошачьи боги, можно я сдохну и присоединюсь к учебным пособиям профессора Тебиона?

— Ноэми, ты в порядке?

Я закрыла глаза и покачала головой.

Позор! Это самый позорный позор из всех позоров! Это провал! Это жирный крест на моей спокойной жизни, потому что Джером никогда не забудет произошедшего и не устоит перед соблазном поиздеваться. Причем прилюдно!

Лучше бы я вместе с Кики попалась на симуляции. Да лучше еще десять часов общественных работ, чем такое...

— Хочешь я отнесу тебя в медпункт? — обеспокоенно предложил Джером.

Пятки тролля, да меня сейчас вновь вывернет. И на этот раз виной будет не пахучий материал профессора, а напрочь фальшивая забота смазливого засранца.

Отрицательно покачав головой, я залпом допила воду из стакана, решительно отстранилась от младшего наследника и пошла за своими вещами. Ни на кого не глядя, покинула кабинет и, на негнущихся ногах, побрела к себе в комнату, в надежде перекинуться, свернуться в клубочек и чуток себя пожалеть.

Но даже этой крохотной милости кошачьи боги мне не дали. Едва я дошла до дверей в общежитие для девочек, как прямо перед моим носом невесть откуда появилась каменная горгулья.

— Ага! — радостно потирая передними лапками, воскликнула она. — Прохлаждаешься, кошечка?

Я глянула вниз на каменную статуэтку. И откуда только такие морды берутся?

— Профессор отпустил нас пораньше. Ты же сама слышала, — буркнула, намереваясь перешагнуть через сверх меры наглую и даже не живую тварь, чтобы поскорее оказаться за закрытыми дверьми комнаты.

— Профессор Тебион может и отпустил, а вот общественные работы — нет! — и голос такой радостный-радостный. — Пока ректор разбирается с пополнением на ниве общественного труда, вам велели шагать в западное крыло.

Я не удержалась от громкого стона.

— Не печалься, кошечка, — попыталась подбодрить горгулья. — Всего-то час наедине с младшим наследником... — ее взгляд затуманился. — Без присмотра куратора и Маккалича. Только принц и пардочка... Эх, да о вас можно любовные романы писать! Представь, он подходит ближе, сжимается тебя в своих руках, наклоняется низко-низко...

— Угомони воображение! — топнула я от злости. — Между нами ничего нет и не будет!

Горгулья хитро улыбнулась и подмигнула. Мол молчу, молчу, а затем каменная мерзость прикрыла рот уголком крыла и тихонько предупредила:

— Только дворфов не трогайте, а то они сегодня какие-то злые и вконец раздраженные. Я всего лишь забежала узнать, когда эти бездельники закончат красить стены, а они в меня кирпичом запустили! Представляешь?

Я-то как раз очень хорошо представляла. Было бы под рукой что-то тяжелое, тоже запустила бы в эту каменную вреднулю с крыльями.

— О, ректор вызывает! — Горгулья поднялась в воздух и крикнула напоследок: — А ты лучше зубы почисть на всякий случай!

— Что-о-о?!

— Не чтокай мне тут! — строго глянула горгуля, активно размахивая крыльями и мечтательно выдала: — Ах, какие детки будут! Какие детки!

Сделав крутой вираж, невероятно счастливая горгулья полетела в сторону главного здания. Проводив ее оторопелым взглядом, я наконец встряхнулась, взяла себя в руки и пошла честно дорабатывать последний час общественных работ. Всего лишь часок, один час, потерпеть Джерома, а потом можно смело продолжать игнорировать этого смазливого придурка, как и прежде.

Да, я буду сильной, буду держать спину прямо, гордо помалкивать на все его колкости. В конце-то концов парда я или кто?

Я буду... а-а-а, черт!

— Как себя чувствуешь? — в глубине голубых глаз, поджидающего на крыльце парня, застыла тревога.

— Изумительно, — сквозь зубы выдавила я, быстро поднимаясь по ступенькам.

Сейчас быстро прошмыгну мимо него, спрошу у Артура какое задание оставил для нас ректор, и вперед с песней за работу, но Джером как всегда изгадил все мои планы. Достаточно проворно для человека сделав шаг в сторону, он заслонил своим тощеньким телом вход и протянул небольшой пакет.

— Держи, — впихивая пакетик мне в руки, приказал парень.

Я повела носом, проверяя, что внутри.

Мать моя кошка, да это же плоды лун-ян! Экзотика для здешних мест. Роскошь, которую может себе позволить не каждая даже очень обеспеченная семья. Собственно, первый и единственный раз, когда я пробовала эти исключительно сладкие, сочные фрукты, был во дворце. Джером учил меня как надо правильно их чистить, и долго смеялся, когда я движимая жадностью урвать побольше, попыталась опробовать на вкус ворсистую, ярко-красную кожуру.

Но помимо великолепного вкуса, лун-ян обладали огромной лекарственной ценностью. Их употребляли при желудочных болях, спазмах, упадке сил, язвах... А еще в народе лун-ян называли 'фрукты страсти'.

И если объяснять почему фрукты страсти даже дураку не надо, то пояснить за каким погрызенным каннисом Джерому вдруг приспичило угостить меня безумно дорогими фруктами все же надо. И я даже знаю кто сейчас запоет как соловей.

— Спасибо, конечно, но у меня нет столько денег, чтобы отдать тебе, — честно призналась я, предпринимая попытку вернуть фрукты обратно.

Джером отшатнулся назад, словно я ему не пакет, а связку ядовитых гадюк предлагала, и нахмурился.

— Деньги? — переспросил он. — Ноэми, какие еще деньги. Я же не контрабандист с соседнего рынка. Ешь, это тебе.

На секунду в сознание закралась подленькая мыслишка принять фрукты и не выпендриваться, но я тут же погнала ее поганой метлой куда подальше.

— Еще раз спасибо, но халявный сыр бывает только в мышеловке. Так что забирай обратно.

Младший наследник демонстративно скрестил руки на груди и сжал губы.

— Если ты не примешь фрукты, — тихо, но четко произнес он, смотря поверх моей головы, — то я посчитаю это личным оскорблением дома Райвиль.

Вот так, одной лишь фразой, одну маленькую гордую пардочку поставили на место. Теперь я просто не могла отказаться от его подачки. Безумно дорогой и вкусной, но все равно подачки.

Устало вздохнув, я прижала пакет к груди и посмотрела в лицо Светлого принца.

— Джером, что тебе от меня надо?

На удивительно красивом лице юноши появилась маска гнева.

— Ноэми, ты самая глупая кошка на свете! — неожиданно сорвался Джером. — Я просто пытаюсь позаботиться о тебе!

— И с чего это вдруг на меня такая милость свалилась?

— Да потому что я не сплю из-за тебя! — рявкнул он.

Сказанное немного остудило мой пыл, и как ни странно на смену эмоциям пришел здравый смыл и холодный расчет.

— Кошмары? — парень кивнул. — И как давно?

— Пять дней, — нехотя сознался он, пару секунд нерешительно помолчал, но все-таки продолжил: — Я слышу твои крики, но не вижу. Пытаюсь понять где ты, что с тобой случилось. Я зову, ищу сломя голову, но никак не могу тебя найти или хотя бы увидеть. И так продолжается постоянно, стоит мне лишь задремать.

Я прикусила нижнюю губу и сосредоточилась. Пять дней мне сняться кошмары, столько же кошмары не дают покоя Джерому.

Совпадение? Что-то сильно сомневаюсь!

А что там горгулья говорила про нервных дворфов?

— С дороги! — крикнула я, огибая удивленного принца и врываясь в пристройку. — Артур! Артур, где вы?!

Горгулья не обманула, в мою сторону покосились и впрямь злые дворфы, а самый-самый злой тихонько заворчал, как-то чересчур двусмысленно покачивая в руках железным прутом.

— А где Артур? — уже куда более сдержанно полюбопытствовала я.

— Пойду прилягу на пять минут называется... — раздался ворчливый голос бригадира, а следом в коридоре появился и он сам.

Рыжебородый мужчина был помят, хмур и смотрел с такой злостью, что я невольно поджала хвост и отступила назад.

— Ну?! Здесь я, чего орала?

— Многоуважаемый господин Артур, — в кои-то веки вспомнила я о приличиях, — а вас случайным образом в последние пять дней кошмары не мучают?

Дворф сдвинул кустистые рыжие брови и на лбу тут же появилось три глубоких морщины.

— Допустим, — сказал он с великим подозрением во взгляде, а я радостно заулыбалась и оглядела остальных рабочих, внимательно прислушивающихся к разговору.

— Итак, господа рабочие, — деловито потираю ручки в предчувствии успеха, — кому еще кошмары мешают отдыхать. Ну же смелее, поднимаем руки! Один, два... есть еще кто? Ох, простите, я вас из-за этой балки и не приметила... так, три, четыре... А вы зачем аж две руки подняли? Не портите статистику! Начнем заново, один, два...

Я настолько увлеклась, что даже не сообразила, когда в пристройку зашел, покинутый мною, Джером и дернул меня за рукав пиджака.

— Ноэми, что происходит?