Поступь Палача

— Хорошо, — вздохнул Пенкин. — Что вы вообще можете рассказать о данном студенте? Каков он по характеру? С кем общается?

— Андрей довольно замкнутый и малообщительный человек, — неохотно произнес куратор. — Причин не знаю. Возможно, он стал таким после смерти матери — она умерла перед самим его поступлением в университет, насколько мне известно. Поступал парнишка после армии, где служил — понятия не имею. С сокурсниками отношения ровные, в помощи не отказывает. Учится хорошо, математику любит и понимает.

Судя по возмущенному виду куратора было ясно, что каждое слово из него придется выдавливать, он станет защищать своего студента до последнего.

— Мирослав Сергеевич, поймите, мы ни в чем пока не обвиняем Белозерцева, — вздохнул Саенко. — Произошло убийство, и не одно. Ваш студент, скорее всего, был свидетелем этого. Никто ничего плохого ему не хочет.

— Вот и поговорите с ним самим! — отрезал куратор. — Я-то тут причем?

— Мы просим вас всего лишь дать характеристику Белозерцева, высказать свое мнение о нем, как о человеке. Скажите, с кем из студентов он общается?

— Близких друзей на курсе, насколько мне известно, у Андрюши нет, — немного успокоился Мирослав Сергеевич. — Приятельствует с многими, но больше с Сергеем Муховым и его компанией. Мариной Стрельниковой, Анастасией Соевой, Михаилом Долмаровым и Александрой Ващенко. Еще кое с кем, как будто, но я не уверен.

— А кто-то из них сегодня на занятиях? — поинтересовался Саенко, аккуратно занеся имена студентов в отдельный файл на планшете.

— Нет, — отрицательно покачал головой куратор.

— Ясно, спасибо, — вздохнул Пенкин. — Где можно получить адреса и телефоны Белозерцева и его друзей?

— В деканате. Всего доброго!

Следователи переглянулись, еще раз поблагодарили, попрощались и покинули аудиторию. Мирослав Сергеевич проводил их мрачным взглядом и достал из кармана записную книжку, в которой хранил номера телефонов всех своих студентов. Надо позвонить Андрею и предупредить, что им интересовались органы — органам куратор никогда не доверял, но причины этого назвать бы не смог. Не доверял — и все. Однако трубку никто не поднял...

— Ну что дальше? — спросил Саенко, когда следователи вернулись в микроавтобус, получив все требуемое в деканате.

Разговор прервал писк планшетов, сообщавших о поступлении нового сообщения. Следователи тут же достали их и обнаружили, что поступила информация от ФСБ по поводу Андрея Белозерцева.

— О, это уже что-то! — возбужденно заявил Пенкин, начав читать.

— Сомневаюсь, что наши за такое время смогли накопать что-нибудь большее, чем официальное армейское досье, — скривился Головатов. — Но вы правы — и то хлеб.

— Очень интересно! — постучал по экрану планшета Саенко. — Отец парня неизвестен, мать его имя и фамилию не сообщила, дав ребенку свою фамилию и произвольное отчество. В графе отец — прочерк.

— При этом на мать Белозерцев абсолютно не похож, — добавил Пенкин. — В молодости, судя по фотографии, она была довольно симпатична, но простовата. А вот сын — аристократ голубых кровей по виду. Видимо, в неизвестного отца пошел.

— Учился в школе N 96 на Черкасова, 15, — продолжил озвучивать информацию Головатов. — Знаю я эту школу, это на Гражданке. Совсем рядом с метро. Надо будет поговорить с учителями. Отправьте стажера, пусть делом займется вместо того, чтобы болтаться по кабинетам. Куда интереснее служба Белозерцева в армии. Надо же, в/ч 116/2. Она расположена под Саратовом, наш спецназ, потому мне и знакома.

Он немного помолчал, стуча пальцами по колену, затем буркнул:

— Если официальный запрос подать, то Васька, хитрован чертов, кучу пустых словес в ответ пришлет, а ничего конкретного не скажет...

— Васька?.. — недоуменно посмотрели на него остальные двое.

— Командир в/ч 116/2, подполковник Василий Хмелин, мой старый приятель, — пояснил эфесбешник. — Позвоню-ка я ему...

Достав мобильник, он быстро нашел какой-то номер в списке контактов и нажал на кнопку связи. Некоторое время ничего не происходило, а затем Головатов оживился и бросил:

— Привет, Васян! Что, не узнал? Ну, богатым буду! Да-да, Николай! Как жизнь молодая?

Он отнял телефон от уха и включил громкую связь.

— Да какая молодая! — донеслось из динамика. — Мы тут не в кабинетах сидим, а солдатиков на полигонах гоняем. Чего хотел-то?

— Да я летом, наверное, буду в ваших краях.

— Заезжай, шашлычку сожрем под беленькую, в баньке попаримся.

— Заеду-заеду, — пообещал Головатов. — Слушай, можешь выручить по старой дружбе?

— А чего надо-то? — осторожно поинтересовался Хмелин.

— Да мы тут на одного твоего бывшего солдатика инфу роем, хотелось бы знать, что он за человек и чего от него ждать. Гарантирую, что официально твое имя нигде даже не промелькнет!

— Жучара ты... — посетовал подполковник. — Вот знал, что не просто так звонишь. Кто тебя интересует? Я могу и не помнить, солдатиков в части много.

— Белозерцев Андрей, — сообщил Головатов.

— А, этот... — протянул Хмелин. — Вляпался все-таки, правдолюб недоделанный... Ну, этого стоило ожидать.

— А подробнее?..

— Что тут рассказывать? Не желал парень ни под кого гнуться, хоть ты тресни. Ни под дедов, хоть избивали сильно, ни под офицеров, если что-то не по уставу хотели. Нет бы по-человечески помочь, когда просят, все жаловаться норовил. Четыре комиссии из-за его писулек приезжали! Причем флегматичный вроде парень, но все, что считал несправедливостью, в штыки принимал, не понимая, что против системы переть не надо. Когда его призыв дедушками стал, он начал своим же мешать духов строить. В общем, пер против всех, за что и получал. Я, если честно, когда он дембельнулся, перекрестился — слишком много проблем от одного двадцатилетнего пацана было. А что он натворил-то?

— Пока неясно, — неохотно ответил Головатов. — Может и не связан он со всем этим, но...

— Погоди, уж не о грохнутых ли олигархах ты говоришь? — в голосе Хмелина появилось уважительное опасение. — Неужто правдолюб в этом отметился?..

Лицо эфесбешника перекосилось от досады, забыл, насколько догадлив и умен его старый приятель. И нос всегда по ветру держит.

— Да нет, — поспешил сказать он. — Свидетель он по одному делу.

— Ну да, свидетель, — хохотнул подполковник. — Не держи меня за лоха. Не стала бы контора инфу по нему искать, если б он свидетелем был. Нужен парень вам, похоже, сильно. Могу только посоветовать искать через кого-то из его близких — он всегда велся на их защиту, чтобы защитить приятеля своего один на толпу перся.

— Приятеля? — насторожились следователи.

— Ага, Владилена Шнайдера, — подтвердил Хмелин. — Из Казани он, немец, кстати, а не еврей. Как такой хлюпик к нам попал, ума не приложу. К концу службы, правда, накачался, вполне нормальным бойцом стал, но в первое время смотреть противно было, как он сосиской на турнике болтается. Его все задевали, а Белозерцев защищать кидался, что тот лев. Потом все время вместе ходили, а через пару месяцев к их компании и третий прибился, тот вообще с Дальнего Востока, из поселка Восточный недалеко от Тынды. Афанасий Непыйвода. Такой медведь! И что он в этих двоих нашел? Никто не понимал, а Афоня только ворчал в ответ на вопросы — говорить очень не любил. Вот он когда ушел — я пожалел, лучшего сержанта не найти, к любому придурку подход находил. Еще и снайпер от бога. Уговаривал остаться на контрактную — не захотел. Дед, мол, у него старый, надо помогать.

— Значит, Шнайдера и Непыйводу можно назвать друзьями Белозерцева? — подался вперед Головатов.

— Вполне, — немного подумав, ответил подполковник. — Они, кажется, перед дембелем даже побратались. Но точно не знаю. Колоритные были пацаны, вот и запомнил их, других давно уж не помню.

Немного помолчав, он спросил:

— Еще что-нибудь?

— Нет, — ответил Головатов. — Летом жди, наведаюсь. Угря финского привезу, вкусный, зараза. Спасибо!

— Да не за что. А угря тащи, люблю его под пивко!

С этими словами подполковник Хмелин отключился.

— Ну, это уже кое-что... — потер руки Пенкин. — Теперь понятно, почему у парня нет близких друзей в университете — армейские остались, они обычно ближе прочих.

— А в детстве почему не было? — возразил Саенко. — Не спеши с выводами, Серега, информации пока мало. Да и неизвестно замешан ли в нашем деле этот самый Белозерцев.

— Откуда тогда его отпечатки на том месте, где беловолосый задел стену окровавленной рукой? — ехидно поинтересовался Головатов. — Нет, как-то он по любому связан. И нам надо понять как. Начальство с ума сходит, причем, больше всего наверху напугало наличие папочек с компроматом.

— Но брать его пока нельзя, — задумчиво констатировал Пенкин. — Сначала нужно выяснить все, что только можно.

— Это если сверху не пожелают заполучить все сразу, — вздохнул эфесбешник. — Вы, наверное, не в курсе, какая наверху сейчас паника. Каждый, у кого рыльце в пушку, трясется, как припадочный, боясь, что беловолосый до него доберется. Узнав, что мы хоть на кого-то вышли, они могут любой приказ отдать, вплоть до расстрела парня на месте.

— Если это беловолосый, то ему пули, как помните, что слону дробина, — пожал плечами Саенко. — Но да, все может быть. Что дальше?

— Нужно допросить университетских приятелей Белозерцева, — немного подумав, ответил Головатов. — С кем-то он все-таки водится, не может человек быть один. Да и с девками должен встречаться, молодой же парень, и никак не гей.

В этот момент его телефон требовательно заверещал. эфесбешник приложил его к уху, выслушал. С каждым мгновением его лицо становилось все более кислым.

— Ну я же говорил... — уныло произнес он, когда разговор закончился.

— Что? — подались вперед следователи.

— Приказано немедленно брать. Нам придан отряд СОБРа, ждет у дома Белозерцева. Ордер у них.

— Твою же мать! — не выдержал Пенкин. — Ну что за идиоты?! Какого хрена они мешаются в то, в чем понимают не больше, чем свинья в апельсинах?!

— Все расследование похе...ли... — поддержал коллегу Саенко.

— Что делать! Поехали.

Озвучив адрес Белозерцева водителю, следователи принялись обсуждать предстоящий допрос парня. Но к общему мнению прийти так и не смогли. Один считал, что необходимо давить, второй, что следует аккуратно вытягивать информацию, а третий мрачно молчал, о чем-то напряженно размышляя. Доехали довольно быстро, пробок, слава Богу, не было.

Белозерцев жил на самом Гражданском проспекте, в двух кварталах от метро по направлению к Суздальскому. Невдалеке от подъезда скрытно рассредоточились собровцы, ухитрившись не привлечь внимания зевак. Завидев микроавтобус с мигалкой, к нему направился командующий ими офицер.

— Лейтенант Рогов, — представил он. — Здравия желаю. Вот постановление об аресте.

Саенко взял постановление, прочитал и пожевал губами, с трудом сдержавшись от ругательств. Переглянувшись с Пенкиным, он махнул рукой, вошел в уже открытый подъезд и поднялся на третий этаж. Там посмотрел на довольно хлипкую, хоть и железную дверь — такие устанавливали небогатые люди в начале девяностых.

— Что думаете, лейтенант? — повернулся он к собровцу. — Будем звонить или вынесем дверь?

— Я бы вынес, — ответил тот. — Если там та белая тварь, то неожиданность может сыграть нам на руку. Да и вообще...

— Тогда действуйте! — скомандовал Головатов.

Следователи поднялись на следующий пролет лестницы и уже оттуда наблюдали, как два омоновца приложили что-то к замку. Короткая вспышка, клуб дыма, грохот — и дверь открыта. В квартиру тут же просочились двое бойцов с короткими автоматами на изготовку. За ними еще двое и лейтенант.

— Идем, — махнул рукой Саенко.

Следователи поспешили спуститься и войти, не обратив внимания, на блестящие от любопытства глаза бабки из соседней квартиры, подглядывающей в приоткрытую дверь.

Взгляду Пенкина открылась обычная, ничем не примечательная однокомнатная квартира, в которой, судя по некоторому беспорядку, жил холостяк. Только кухня, которую миновали по дороге, была огромной чуть ли не в половину комнаты — добрых двенадцать, а то и четырнадцать квадратов. Все вокруг носило следы вечеринки — везде пустые бутылки, тарелки с объедками, забитые окурками пепельницы. Но когда следователи вошли в комнату, то буквально онемели — на диване лежал в окружении трех девушек приподнявшийся на локтях, ошарашенно мигающий длинноволосый парень. Он смотрел на направивших на него автоматы бойцов и явно не верил своим глазам.

— Ну-у-у, силе-е-е-н, парняга-а-а... — восторженно протянул кто-то из собровцев. — Надо же, трех опри...

— Белозерцев Андрей Михайлович? — прервал его доставший и раскрывший удостоверение Головатов.

— Да... — растерянно подтвердил парень.

— ФСБ. Вы арестованы. Вот постановление.

Белозерцев побелел. И в этот момент следователям стало страшно — парень настолько походил на беловолосого, что дыхание перехватывало, хотя был платиновым блондином. Но лицо один в один.

— Но за что?! — не выдержал он. — Что я сделал?!

— Это вам объяснят в управлении, — отозвался Головатов. — Собирайтесь. Всех остальных попрошу предъявить документы.

Отчаянно покрасневшие девушки, прикрывшись одеялом, быстро собрали свои тряпки с пола и под конвоем одного омоновца поспешили в ванную одеваться. Второй привел с кухни еще трех гостей — двух парней, явно с похмелья, судя по их виду, и полноватую девушку, испуганно лупающую глазами. Эти были уже одеты, так, видимо, и спали.

Документы у всех нашлись, поэтому, быстро допросив, их отпустили, попросив задержаться только сокурсников Белозерцева, Сергея Мухина и Марину Стрельникову. Остальные оказались шапочными знакомыми, встреченными компанией вчера в кафе "Африка".

— Простите, а в чем Андрея обвиняют? — не выдержала Марина, черноволосая красавица слегка шалавистого вида. — Может, ему адвокат нужен?.. Мы скинемся, наймем...

— Не мешайте следствию, девушка! — вызверился на нее Головатов. — По всем вопросам обращайтесь в Следственный Комитет Российской Федерации.

— Позвольте записать ваши фамилии, — вмешался Сергей. — Вы нарушаете закон. Адвокат сегодня же обратится в СК. И я вам обещаю, что это будет не простой адвокат! Андрюха, не боись, я через батю имею выход на серьезных людей. Будет тебе лучший адвокат.

— А откуда мне деньги на него взять?.. — горько усмехнулся тот. — Но за помощь спасибо. Я ни в чем не виноват!

— Послушайте, молодые люди, не надо так, — постарался погасить нарождающийся конфликт Саенко. — Если вы ни в чем не виноваты, то вас отпустят.

— Адвокат не помешает! — сверкнул глазами Сергей. — И не думайте, что вам удастся все замять, господа хорошие.

— Ваша фамилия — Мухин? — внезапно нахмурился Головатов.

— Да!

— Сын Анатолия Максимовича?

— Да!

— Черт! — зло выругался эфесбешник. — Послушайте, Сергей Анатольевич, не лезьте в это дело, прошу вас.

— Андрей — мой друг! — отрезал тот. — И я его в беде не оставлю. Вам ясно?