Поступь Палача

Иар Эльтеррус

Поступь Палача

От автора

Да простят меня уважаемые читатели, прочитавшие "Веру изгоев", но эта книга описывает путь не Эрика, а совсем другого Палача, который поначалу даже не осознавал себя таковым. И Земля, изображенная здесь — это отнюдь не та Земля, что в "Вере изгоев". Почему так? Ответа у меня нет. Эта книга просто прорвалась, я хотел писать совсем другое, не ее, но не вышло.

Сразу приношу извинения, но книга абсолютно не толерантна. Я воспринимаю термин "толерантность" только в медицинском смысле — как неспособность организма бороться с инфекцией. В социальном организме, обществе, это тоже так.

История описанного мира также несколько отличается от истории нашей с вами планеты. Очень ненамного, но все же. У нас не происходило того, что произошло там. И наоборот.

Данный текст во многом не совпадает с текстом 2014-го года — он серьезно переписан и изменен. Прошло время, изменился я, изменилась ситуация в мире, потому я и переписал эту книгу.

Все совпадения с реальными людьми или событиями случайны. Книга с начала и до конца является плодом авторского вымысла.

П р о л о г

Бойцы медленно отступали, прячась за любым доступным прикрытием и продолжая стрелять, хотя каждый уже уяснил, что их врагу пули не страшны. О чем речь, если из эпицентра взрыва он вышел не только невредимым, но и в чистом, словно только что из химчистки белоснежном плаще!

— Да что же это, а, мужики?.. — с тоской спросил командир отряда, отставной майор Алексеев, увидев, что выпущенная им почти в упор очередь вызвала только крохотные искры на одежде убийцы. — Это что у него за снаряжение такое?..

— Да не в снаряжении дело, — устало покачал головой его помощник, Виктор Духов, тоже в свое время служивший в спецназе. — Тут что-то другое.

Они отступили за угол и бросили пару гранат. Взрывы все так же не причинили никакого вреда беловолосому чудовищу. А бывшие офицеры действительно воспринимали его не человеком, слишком странно он выглядел, да и жутью от мерно шагающего бледного, как сама смерть, незнакомца в узких черных очках веяло запредельной. Эти очки являлись единственной деталью, выбивающейся из общей цветовой гаммы — вся остальная его одежда, и не только одежда, но и волосы, и кожа тоже были белоснежными. Он казался воплощением воздаяния, неотвратимого и необратимого.

— Знаешь, а он ведь не всех давит, только отморозков... — заметил Виктор.

— В смысле? — обернулся к нему Михаил.

— В прямом. Наши ребята, служивые, в мокрые делишки не совавшиеся, живы. Без памяти валяются, помятые, но живые. А вот Упыря, Хоря и остальных из этой братии бледный по стенкам размазал. Никогда не видел, чтобы с человеком такое творили...

Вспомнив некоторые эпизоды сегодняшнего дня, Михаил вынужден был согласиться с однополчанином. Его бойцов, не успевших испачкаться в хозяйской грязи, беловолосый действительно только отшвыривал с дороги, а вот с блатными и другими подонками разбирался сразу, порой разрывая их на куски голыми руками.

Ничем, кроме чего-то сверхъестественного, объяснить себе случившее майор не мог. И очень жаль было так нелепо умирать — он, разобравшись в сути той мрази, на службе у которой случайно оказался после демобилизации и возвращения с Донбасса в 15-м году, уже собирался уходить. Да и всю свою группу решил прихватить с собой, благо один из бывших сослуживцев позвал в частную военную структуру, которая на самом деле принадлежала кому-то из высших лиц государства, как бы не самому президенту, и использовалась в горячих точках. Стать одним из "вежливых людей" Михаил был совсем не прочь, тем более, что подготовка позволяла. Но буквально за два дня до ухода произошло все это...

Этим утром олигарх приехал в офис очень напуганным, у него дрожали руки и губы, подергивалось лицо. Он тут же вызвал к себе Михаила и потребовал срочно поднимать отряд, поскольку сегодня, вероятнее всего, на их фирму нападет кто-то очень сильный. В чем именно сильный и какими возможностями обладает трясущийся от ужаса и, судя по запаху, обделавшийся наниматель сообщать не стал, пробурчав только, чтобы ни в коем случае не пускали в здание человека в белом плаще и черных очках. Больше ничего от него добиться майор не смог.

Выйдя из кабинета и в сердцах выматерившись, Михаил созвонился с ребятами, думая про себя, что если кто-то из них ляжет тут, защищая трусливую сволочь, то он себе этого не простит. Вскоре бойцы подъехали. Майор с гордостью оглядел их. Лучшие их лучших, каждый проверен в бою, с каждым не раз дрался спиной к спине. Жаль, что ребятам пришлось уходить на гражданку — армия многое потеряла в их лице. Впрочем, совсем скоро они вернутся на службу, тем или иным образом, но вернутся. Родине снова потребовались люди, в грязи с подлостью не замешанные и знающие с какой стороны держаться за оружие.

Помянув незлым тихим словом знакомого, завлекшего его на работу к олигарху, Михаил решил, что сразу после сегодняшнего кризиса сообщит нанимателю о своем и всего отряда уходе, дальше тянуть нельзя.

Пришлось разгонять с первых этажей здания офисных хомячков, которые сразу же зашевелились от любопытства и начали что-то там пищать о своих правах. Но их, понятно, никто слушать не собирался — охрана нижнего уровня, в которой были собраны сплошные отморозки, на сей раз сработала как надо. С ними никто из бойцов отряда дела иметь не желал, особенно узнав, какой мерзостью они порой занимались по приказу хозяина. С последним пришлось жестко поговорить и сообщить, что ни один из его ребят участвовать в устранении конкурентов не станет. Их дело — охрана в случае нападения.

Судя по докладу заместителя, олигарх в этот момент потел в своем кабинете под охраной трех бойцов отряда. Но что его так напугало по-прежнему говорить отказывался. И это казалось Михаилу странным, тем более, что обращаться за помощью к полиции ему категорически запретили. Он терялся в попытках понять, кому предстоит противостоять.

Началось все довольно обыденно. Запертые двери из бронестекла, выбить которые можно было только с помощью гранатомета, внезапно сами собой осыпались дождем осколков, причем, как ни странно, никого не поранили. Хрустя подошвами по этим осколкам в холл ступил очень странно выглядящий человек. Откуда он взялся перед офисом корпорации никто из дежуривших снаружи бойцов понять не успел, как не успел и что-либо сделать.

Михаил едва не протер глаза. Лицо вошедшего было настолько бледным, что казалось белым. Того же цвета была и вся его одежда, которую, впрочем, скрывал длинный, почти до пят белый же плащ. Только узкие черные очки на глазах выбивались из имиджа.

— Это частная территория! — заставил себя ступить вперед майор, которому вдруг стало очень не по себе.

— Где он? — ледяной голос незваного гостя продрал мурашками по коже.

— Кто?

— Ваш хозяин. Он превысил меру терпения.

— Чью? — заставил онемевшие губы раздвинуться в насмешливой ухмылке Михаил.

— Мою, — коротко сообщил незнакомец. — И Создателя.

— Не слишком ли много вы на себя берете?

— Нет.

Незваный гость попытался обойти майора, но тот преградил ему дорогу, наставив автомат. Бойцы медленно окружали человека в белом, подсознательно ощутив его опасность.

— Отойдите, не стойте у меня на дороге, — попросил незваный гость. — Я вижу, что вы честный человек и оказались в этой клоаке случайно. Отойдите, Михаил Александрович, и заберите своих людей. Так будет лучше для всех.

— Откуда вы меня знаете? — изумился майор, никогда не бывший публичным человеком.

— Знаю. Я всех знаю. Поймите, ваш хозяин перешел все границы. Торговля органами и живыми детьми.

— Если он виноват, то все должно быть по закону!

— Есть высший закон, — голос незнакомца оставался ледяным. — Человеческий перед ним — ничто. Эта тварь должна ответить за свои деяния.

С этими словами он двинулся вперед, а Михаила вместе с тремя другими бойцами мягко отодвинула в сторону невидимая сила. Он попытался было ухватиться за рукав белого плаща, но не смог даже дотронуться до ткани, ее защищало нечто прозрачное, но при том четко ощутимое. Майор всегда был материалистом и не верил ни в бога, ни в черта, однако сейчас ему стало не по себе. Колдун перед ним, что ли? Чертов беловолосый продолжал не спеша идти к лестнице, а охранники просто отлетали с его дороги. При этом двух особо омерзительных типов из вспомогательной охраны, их никто из нормальных бойцов терпеть не мог, просто размазало по стенам кровавыми пятнами.

— Огонь! — обреченно выдохнул майор, ему почему-то очень не хотелось отдавать этот приказ.

Бойцы подняли автоматы и принялись экономными очередями расстреливать человека в белом. Но... это не помогло, тот продолжал медленно идти вперед. Куда при этом подевались пули Михаил понять не смог, он только ошалело помотал головой.

— Плащ-бронежилет, что-ли?.. — с изумлением в голосе спросил Серега Вихренко, которого его знакомые считали вообще не способным удивляться. Редкой флегматичности человек.

Остальные тоже смотрели на происходящее, вытаращив глаза. Но бойцы майора быстро взяли себя в руки, опыта им было не занимать, и перенесли огонь на голову незнакомца. В отличие от них отморозки из вспомогательной охраны палили в белый свет, как в копеечку. Парочку пришлось даже вырубить, чтобы своих же не подстрелили.

К сожалению, на стрельбу в голову незваный гость точно так же не обратил внимания, продолжая двигаться к лестнице. Поняв, что спасти нанимателя не успевает, Михаил скривился от необходимости спасать такое ничтожество, но считал себя обязанным приложить для этого все усилия — тот все же платил ему деньги, и немалые.

— Вихренко, Духов, Сомов, Джамаев за мной! — скомандовал майор, бросаясь к лифту. — Остальным — придержите беловолосого любой ценой!

Уже когда за ними закрывалась двери лифта Михаил услышал взрыв гранаты, за ним — еще один. И еще. К счастью, осколки прошли мимо. Оказавшись на третьем этаже, майор ворвался в кабинет, где сидел зеленый от ужаса, трясущийся олигарх.

— Бежим! — майор буквально за шкирку вытащил нанимателя из кресла и потянул за собой. — Нам его не удержать!

Взрывы из холла внизу доносились почти беспрерывно, видимо там шел нешуточный бой. Михаил сжал губы — там гибли его ребята, а он вынужден возиться с убогим трусом, боящимся ответить за свои поступки. И почему он согласился работать на это существо? Деньги сыграли свою роль, конечно, но ведь для майора они никогда не были в жизни главным! Однако он дал слово защищать, а значит будет защищать.

Они бежали по коридору к запасному выходу, прикрываемые четырьмя бойцами. Олигарх тоненько повизгивал, дрожа всем телом, заламывал толстые руки и сулил золотые горы, если его спасут. Михаил обращал на его слова столько же внимания, сколько на собачий лай — давно знал, что этому человеку, если его можно так назвать, верить нельзя.

Выбив ногой хлипкую дверь, которую он давно просил заменить на добротную, но наниматель все жадничал, майор осторожно выбрался во внутренний двор и осмотрелся. Беловолосый здесь еще не появился, а значит можно успеть добраться до одной из машин корпорации, которой он пользовался в последнее время и ставил на внешней стоянке в конце узкого переулка — надо увезти этого идиота. Хотя куда увозить? Тот еще вопрос...

— Придется ехать в полицию, — хмуро бросил Михаил нанимателю. — Если жить хотите, больше некуда. Ваши дом и дача недостаточно защищены, этот разнесет их, как кучу щепок.

— Куда хотите, только спасите меня от него!!! — взвизгнул олигарх.

— Придется признаваться, — хмуро предупредил майор.

— Что угодно!!! И-и-и!...

Михаил брезгливо смотрел на это нечто, называвшее себя человеком и мужчиной, и не понимал, как можно так себя вести, как можно настолько поддаваться страху. Смерть грозит? Так все когда-нибудь умрут. Зачем унижаться?..

Потащив за собой продолжающего всхлипывать и ныть толстяка, он выглянул за ворота. Чтобы добраться до переулка, где ждала машина, требовалось миновать метров двести довольно широкой улицы. Тогда Михаил рванулся вперед, держа олигарха за руку. Тот что-то возмущенно заверещал, изо всех сил семеня коротенькими ножками. За ним короткими перебежками двигались Духов с Джамаевым. Остальные двое остались прикрывать.

Позади раздались взрывы. Оглянувшись, Михаил успел увидеть вылетевшие из ворот тела своих ребят и заскрипел в отчаянии зубами. К ним ринулся Виктор, быстро осмотрел и вместе с напарником оттащил к стене. Как ни странно, но бойцы, похоже, выжили, причем, даже не сильно пострадали, поскольку зашевелились и сели.

В этот момент из ворот показался беловолосый. Он целенаправленно двинулся к Михаилу с завизжавшим, как недорезанная свинья, олигарху. Майор зло сплюнул и принялся стрелять, хоть толку от этого было и немного. Затем они с Виктором скрылись за углом, куда уже убежал на четвереньках наниматель, понимая, что не успевают дойти до машины — незваный гость двигался вроде неспешно, но на деле получалось очень быстро, он словно скользил над землей. Джамаев повернуть не успел и из-за поворота не показался, только послышался глухой вскрик.

Все эти воспоминания промелькнули перед глазами Михаила за каких-то пару мгновений. А ведь действительно, беловолосый, похоже, жалел его ребят. При этом безжалостно уничтожал головорезов из вспомогательной охраны. Но как он тогда определял, кто есть кто?..

Они с Виктором начали дружно стрелять в показавшегося из-за поворота беловолосого, гранат уже не осталось. А вскоре закончились и патроны. Майор обреченно опустил автомат, не став доставать пистолет — смысла в этом не было ни малейшего. За его спиной слышались всхлипывания и подвывания пытающего отползти олигарха.

— Не надо, майор, — мягко остановил собравшегося броситься в последнюю отчаянную рукопашную атаку Михаила. — Я не желаю зла ни тебе, ни твоим ребятам. Никто из них особо не пострадал, разве только несильные ушибы. Вы честно воевали в Чечне в то время, как эта мразь, — рука в белой перчатке указала на олигарха, — продавала чеченцам оружие и убивала детей для разборки на органы.

— Неправда-а-а!!! — завизжал тот.

— От меня в этом мире нет ничего скрытого, — голос незваного гостя прозвучал насмешливо. — Ты ответишь за все сделанное. Я помещу тебя в Сферу Воздаяния, где ты переживешь все, что когда-либо пережили погибшие и пострадавшие по твоей вине. Ничего больше. Только то же самое, что ты сделал другим — сколько бы их ни было.

Да майора не сразу дошло, как собирается наказать олигарха беловолосый, а когда дошло, у него едва волосы дыбом не встали. Это что же получается, виновный переживет всю боль и все отчаяние каждого, кто из-за него пострадал?! Да кто такое выдержит?! Он уже понимал, что видит перед собой отнюдь не человека, а нечто высшее. Нечто пришедшее то ли из высших сфер, то ли из преисподней.

— Ты сотворил ради себя самого и своих страстей столько, что только для перечисления понадобилось бы полдня, — голос беловолосого оставался таким же ровным и безразличным, словно его не волновало ничто на свете. — Поэтому приговор окончательный и обжалованию не подлежит! Заплати болью и ужасом за боль и ужас тех, кому ты причинил зло! И это будет продолжаться, пока ты не начнешь хоть что-то понимать. Пока искренне не раскаешься. Только после этого ты уйдешь на перерождение.

Рука в белой перчатке взметнулась вверх, и тело заоравшего не своим голосом олигарха взлетело в воздух и окуталось разноцветным сиянием, вскоре превратившемся в почти невидимый туманный шар. А беловолосый, потеряв к наказанному всякий интерес, повернулся и сделал два шага, прежде чем Михаил спросил, очень тихо спросил:

— Кто ты такой?..

Незваный гость обернулся, и майору показалось, что у него вынули душу, положили на ладонь, тщательно рассмотрели до последней мысли и чувства, оценили и вернули на место. А затем беловолосый обронил:

— Я тот, кого никто не ждет... — и исчез.

Нить становления

1

Пустой подвальный зал, под потолком которого висели восемь туманных шаров диаметром метра два, был пуст, если не считать задумчиво потирающего подбородок человека средних лет с короткой прической ежиком. Он был одет в широкие джинсы с кучей карманов и растянутый свитер. Человек задумчиво рассматривал эти шары и изредка едва слышно ругался.

— Все смотришь, Сергей? — раздался у него из-за спины усталый голос. — Ну и чего насмотрел?

— Сам знаешь, что ничего, Петро, — нехотя отозвался следователь по особо важным делам ГУ Следственного Комитета РФ по Санкт-Петербургу, поворачиваясь к плотному усатому мужчине в мятом костюме в полоску.

— Не надоело еще меня по-хохляцки звать? — набычился тот.

— Так ты ж у нас хохол, али как? И сало любишь, я знаю.

— Достал уже своими безвкусными шуточками! — скривился Петр Петрович Саенко, старший следователь того же заведения.

— Ты чего такой злой? — удивился Сергей Иванович.

— Да шеф стружку снимал, — вздохнул Петр Петрович. — И новую информацию выдал.

— Какую? — оживился Пенкин.

— Да разную, но в основном по этому вот, — Саенко показал на туманные шары. — Такое началось не только в Питере, но и в Москве с Екатеринбургом. И там, и там — по трое. Еще два случая в Париже и один в Берлине, но хоть эти нас не касаются. И то хлеб.

— Блин!!! — не сдержался следователь. — Да что ж это такое-то?!

— Знаешь, после того, что сегодня сообщил шеф, я ни одну из этих тварей жалеть не могу, — кивнул на туманные шары оперативник.

— И?..

— Оказывается, беловолосый на месте каждой своей акции оставляет папочку с убойными доказательствами преступлений "жертв", причем такими, что если бы хоть одна из этих папочек попала нам в руки до того, как до козлов добрался он, то сели бы они до конца жизни. Там и расчлененка, и торговля органами, и педофилия с убийствами, и продажа оружия, и наркоторговля, и многое другое. Так что это не невинные люди, как нам утверждали, а самые, что ни на есть, мрази. Но их связи тянутся высоко, поэтому найти убийцу очень хотят.

— Су...и... — прошипел Пенкин, нехорошо прищурившись. — И для этого они выбрали именно нас?..

— Знают, что мы ж...у порвем, но искать будем, честные мы, понимаешь ли, — насмешливо взглянул на него Саенко. — Я, конечно, понимаю беловолосого, душой за то, что он прав, но... закон есть закон.

Сергей Иванович покивал, но предпочел промолчать — он не во всем был согласен со старым приятелем, иногда позволяя себе небольшие отступления от закона, чтобы отправить за решетку мразь, против которой не хватало улик. Если, конечно, был полностью уверен, что это именно мразь. Впрочем, а кем еще могут быть криминальные авторитеты? Людьми их назвать трудно.

— Пошли отсюда, пообедаем, — бросил Петро, разворачиваясь на каблуках. — Толку нет смотреть, все равно не знаем, как из этих чертовых шаров людей доставать.

— Идем, — уныло согласился Пенкин.

Они вышли из подвального зала, где хранили доставляемые со всего города почти невесомые туманные шары. Их приходилось отлавливать сетями и транспортировать сюда, причем это старались делать как можно быстрее, чтобы не вызывать ажиотажа населения, от которого происходящее пока еще удавалось скрывать — никто не хотел паники, а она вполне могла возникнуть, люди испокон веков боялись неизведанного. Охранники проверили документы выходящих и заперли стальные двери на несколько замков, навесив на них печати — доступ сюда имели очень немногие.

Поднявшись с подземных этажей на лифте, следователи заскочили в кабинет за верхней одеждой, покинули здание и выбрались на проспект, направляясь в кафе, где предпочитали обедать — недорого и вкусно. По мнению многих сотрудников ГУ оно имело огромный недостаток: там уже несколько лет нельзя было курить, но Сергея и Петра это не слишком беспокоило. Один вообще не курил, бросив после ранения во время задержания матерого бандита, а второй хоть изредка и покуривал, но только когда сильно нервничал. До кафе нужно было пройти около трехсот метров, но это тоже не смущало — прогуляться по свежему воздуху всегда полезно. Сегодня, правда, шел дождь со снегом и дул пронизывающий до костей ледяной ветер, поэтому прогулка удовольствия не принесла.

Заказав себе по борщу и второму, следователи поели, затем взяли кофе и решили посидеть до конца обеденного перерыва здесь, в душный кабинет возвращаться не слишком хотелось.

— Давай-ка еще раз пройдемся по всем вехам этого глухого дела, может, заметим какую-то пропущенную раньше деталь, — предложил Саенко.

— Ну, давай, — пожал плечами Пенкин.

Петро славился в управлении своей дотошностью, он выстраивал достоверные версии, обращая внимание на такие мелочи, что другие следователи только диву давались. И добивался успеха на чистой логике. Сергей же работал совсем иначе, он был интуитом, видел сразу всю картину преступления и его причины, очень быстро понимал, кто именно виноват, а потом только начинал собирать доказательства. И почти никогда не ошибался. Эти двое дополняли друг друга, поэтому в деле, на котором обломали зубы уже многие зубры сыска, их поставили равноправными напарниками, хотя формально старшим в следственной группе и считался Саенко.

Предки Петра действительно были родом с Украины, но жили в Питере уже шестое поколение. Ему же самому напоминание о происхождении раздражало, особенно в свете событий последних лет в "незалежной" — майдан и случившееся в последовавшие за ним годы не нравилось сыщику категорически. Он сразу просчитал, кто во всем этом был заинтересован и кто все устроил, поразившись, что люди на Украине не в состоянии сделать столь элементарных выводов. В 14-м году, когда началось так называемое "АТО" и убийства женщин и детей националистами, Саенко вообще взъярился и долго разорялся о том, что пора брать автоматы и идти на выручку восставшим против фашистов. Очень надеялся, что родное правительство наведет на Украине порядок, однако этого так и не случилось, что до сих пор вызывало у Саенко горестное недоумение. Нет, он все понимал, вычислил причины, почему сдали назад, но хорошо помнил слова: "Русские своих не бросают!". А на деле бросили, как ни горько это признавать. Капитализм, будь он проклят во веки веков! Выгода, больше ничего не имеет значения. О совести и чести давно забыли. К концу пятнадцатого года окончательно разуверившись во всем, следователь заставил себя успокоиться и продолжать честно делать свое дело. Вот только и до сих пор гневно сопел, слушая новости.

— Итак, давай с самого начала, — Петро развернул салфетку и поставил на ней жирный восклицательный знак вынутой из нагрудного кармана ручкой. — Все это начало раскручиваться три недели назад. Нам в панике позвонили из дирекции международного холдинга "Инвестком" и проорали в трубку, что охрану разносит какой-то тип в белом, и пули его не берут. Когда наряд прибыл, все уже закончилось — директор холдинга, по словам выживших охранников, висел в воздухе в виде туманного шара. Поначалу им не поверили и вызвали скорую из дурки, но после просмотра видеозаписей происшедшего пришлось поверить. Поначалу дело попало к Симонову, но он быстро сдался — ты же знаешь Симоныча, он только очевидные вещи раскрыть способен. Но первичные допросы охранников старик провел хорошо, даже я не могу придраться. Улик обнаружил множество, но ни одна из них никуда не вела.

— Извини, что прерываю, но хочу отметить явную сверхъестественность случившегося, — поднял палец Сергей. — Ты можешь верить в это или нет, но возможности беловолосого однозначно превышают возможности человека, и объяснить их специализированным оборудованием нельзя. Не существует оборудования, способного на такое!

— С последним соглашусь, но не могу назвать это сверхъестественным, — скривился Саенко. — Мы просто чего-то не знаем.

— Не забывай о бритве Оккама, — иронично напомнил Пенкин. — Все другие версии мы уже перебрали, ни одна не подтвердилась. Поэтому я и считаю, что беловолосый обладает чем-то недоступным человеку. Вспомни хотя бы, как он целеньким выходил из эпицентра взрыва. И даже плащик оставался белым и не помятым.

— Возможно, он разработал некий генератор защитного поля, — продолжал стоять на своем Петро. — Это тоже многое объясняет.

— То, что я сказал, объясняет, — криво усмехнулся Сергей. — А вот многое другое — нет. Хотя бы то, как он мгновенно перемещается. Вспомни, во время событий в Техноцентре он за одну секунду перенесся с шестого этажа ко входу из здания, перехватив свою жертву. Этажи там открытые. Камеры засняли, как он исчезает в одном месте и появляется в другом.

— Не знаю я, как это объяснить! — огрызнулся Саенко. — Но и поверить во всякую ненаучную чушь тоже не могу!

— Петро, ты меня знаешь, — потер ладонями виски Пенкин. — Вспомни, моя интуиция хоть раз ошибалась?

— Было пару раз. Но по мелочи.

— Вот именно, что по мелочи. А сейчас она буквально вопит, что не в технике дело. Мы столкнулись с чем-то... не знаю даже, как сформулировать.

— Твою мать! — не сдержался Саенко. — Вот только экстрасенсов долбаных нам для полного счастья не хватало!

— Поэтому ты прав, нужно тщательно проработать все еще раз, может тебе удастся заметить что-то, что все пропустили.

— Ладно, поехали.

Следственный комитет в последние три недели буквально стоял на ушах, никто не знал, кому еще нанесет визит человек в белом. Богатые бизнесмены Питера пребывали в ужасе, осознав, что кто-то охотится именно на них, и ринулись в бега. Точнее, кто в бега, а кто попытался затаиться в своих защищенных всем, чем только можно, особняках. Но это не помогало — беловолосый находил своих жертв везде, проходил сквозь охрану, как нож сквозь масло, и настигал жертву, заключая ее в туманный шар. Ученые бились в истерике, пытаясь понять, что это за шары такие, как они висят в воздухе и как добыть оттуда людей. Поначалу они просто не поверили рассказам полицейских, пока сами не увидели записи, но многие все равно считали, что это подделка и отказывались сотрудничать, говоря, что с откровенным шарлатанством дела иметь не желают.

Олигархи подняли все свои связи в правительстве, и Управление начали трясти со всех сторон, требуя любой ценой отыскать преступника, и срочно. Но что могли сделать оперативники? Ничего, как вскоре выяснилось — традиционные методы поиска не давали никаких результатов. К делу подключилась ФСБ, начав параллельное расследование, но и это не помогло. Все оставалось по прежнему — неизвестно откуда вдруг возникал беловолосый, предварительно напугав будущую жертву очень похожим на реальность сном (об этом успел перед визитом человека в белом рассказать начальнику своей службы безопасности владелец одного из крупнейших банков страны), сметал охрану и настигал приговоренного. Как теперь выяснилось, именно приговоренного, а не безвинную жертву, как говорили следователям раньше. При этом он ни с кем почти не говорил, кроме обвинения и слов: "Ты превысил меру терпения!".

Обычно большинство действий беловолосого снимали камеры, на которые он не обращал ни малейшего внимания. Никакое оружие, даже крупнокалиберный пулемет и гранаты, не причиняло ему вреда. Как выяснилось три дня назад, огнемет тоже — он вышел из огня все таким же невредимым и в чистом плаще. Записи разбирали покадрово лучшие следователи и аналитики Управления и ФСБ. Ходом расследования ежедневно интересовались лично президент и премьер-министр. Было выделено едва ли не неограниченное финансирование. Приданы спецы ГРУ с экспериментальным лучевым оружием. Но все было безрезультатно. Ни разу не удалось опередить беловолосого. Олигархи не верили ни полиции, ни ФСБ, надеясь на собственную охрану. И оказывались в туманных шарах один за другим.

— Погоди, снова зашли в тупик, — поднял руку Сергей. — Ты говорил, что шеф поделился с тобой информацией. Можно подробнее?

— Да не проблема, — пожал плечами Петро. — От нас скрывали, что беловолосый оставляет после себя папочку с доказательствами преступлений "жертвы". Причем, шеф сильно нервничал и очень неохотно признался, что не понимает, как можно узнать то, что узнать в принципе невозможно, поскольку все свидетели мертвы. Похоже, эти папочки многих изрядно напугали — они поняли, что точно так же можно докопаться и до их грехов. А наверху у всех рыльце в пушку. Вот и стараются найти беловолосого и уничтожить любой ценой, пока он до них не добрался.

— Опять не то! — забарабанил пальцами по столу Пенкин. — Не то! Вот какой-то детали в этой мозаике не хватает, чтобы что-то понять. Что-то вертится в голове, но никак поймать не могу.

— Слушай дальше, — продолжил Саенко. — В других городах и за границей — все то же самое. Но некоторые "жертвы" были отловлены прямо в гостиницах, а один — на своей яхте в открытом море.

— Вот оно! — оживился Сергей. — А проверь-ка, не из Питера ли все они.

Петро некоторое время растерянно смотрел на коллегу, а затем схватился за мобильник и принялся названивать в Управление. Задав пару вопросов и выслушав ответ, он изощренно выматерился.

— Я прав? — усмехнулся Пенкин. — Беловолосый работает только по Питеру? А по области?

— Нет, никого пострадавшего из Ленобласти нет, — с досадой взмахнул рукой Саенко, едва не разбив телефон, который все еще сжимал в ладони. — Только живущие в самом городе. Слушай, а как я на это внимания-то не обратил? Это же в глаза бросается!

— Но это нам тоже не особо много дает. Хотя круг поиска значительно сужается. Впрочем...

— Что?

— Я вот одного не понимаю, — невпопад произнес Сергей. — Ну найдем мы им беловолосого. И что они станут с ним делать? Он же неуязвим.

— Наверное, будут либо искать способ уничтожить, либо пытаться договариваться, — почесал в затылке Петро. — А так — кто их знает!

В этот момент его мобильник буквально заверещал — эту противную мелодию Саенко поставил на тревожные звонки из Управления. Следователи переглянулись, и Петро поспешил ответить. Выслушав, скривился и подорвался с места, выдохнув:

— Еще один случай! На Петроградке! Есть свидетели!

Сергей тоже вскочил и ринулся за коллегой, чуть не снесшим вошедших в кафе девушек и услышав их нелицеприятный комментарий по поводу двух хамов. Они помчались по улице к Управлению, где уже должна была ждать оперативная машина. Это оказался микроавтобус, полный экспертов и оперов, едва нашлось два сидячих места, да и то с одного пришлось согнать стажера, пристроившегося после этого сзади на запаску.

— Что-нибудь уже известно? — спросил Саенко.

— Да все то же самое, — пробасил Евгений Николаевич, долговязый седой мужик лет шестидесяти, большой любитель пошлых анекдотов. — Только сегодня особо кроваво. Говорят, он охранников буквально по стенам размазывал, а обычно их щадит. Там у свидетелей истерики, особенно у баб — все стены в кровище и кишках.

— Кто пострадал?

— Один из владельцев "Lamis Enterprice Ltd", Торидзе Вахрам Рустамович. Да-да, тот самый Беспалый. Вор в законе.

Следователи переглянулись и совершенно одинаково, по-волчьи, радостно оскалились — оба годами мечтали достать эту нелюдь, но не получалось, не хватало доказательств, а свидетели бесследно исчезали. Пусть не они, но хоть кто-то заставил Торидзе заплатить за все. Оба готовы были поклониться беловолосому за это, но, конечно, озвучивать свое желание не стали.

Полицейский микроавтобус под завывание сирены несся, смазывая повороты, чуть ли не становясь на два колеса — водитель, Ваня Елизаров, был бывшим автогонщиком и водил как бог. Поэтому домчал до места очень быстро. Следовали высыпались наружу и поспешили к линии оцепления, окружающей здание "Lamis Enterprice Ltd", на ходу доставая удостоверения. Полицейские за лентой стояли буквально зелеными, стараясь не смотреть в сторону здания, в котором на нескольких этажах не осталось стекол. Пресса тоже почему-то не пыталась проникнуть за ограждение, как и зеваки.

— Ну что там? — нетерпеливо ступил вперед Саенко, глядя на Семена Прятова, обычно невозмутимого старого опера из петроградского управления. Но сейчас губы того тряслись.

— Сам смотри, я туда еще раз не хочу... Много видал, но такого — нет! Там все стены в крови и дерьме! Головы на бронзовые шишечки лестницы насажены! Это что за маньяк такой?!

— Выжил кто-нибудь?

— Особые охранники покойного — их этот подонок только помял, а майора бывшего с помощником, что ими командовали, и вовсе не тронул.

— Кроме охранников и самого Торидзе кто-нибудь пострадал? — вступил в разговор Пенкин.

— Нет, Сергей Иванович, — покачал головой Прятов. — Что удивительно — нет.

— Его обычный почерк, — переглянулись следователи.

— Так он не впервые такое устраивает? — прищурился старик.

До сих информацию об этом деле удавалось скрывать от общественности, а взрывы в офисах объяснять войной банд, но теперь не скроешь, слишком кроваво действовал на сей раз беловолосый. Пресса обязательно хоть до чего-то, но докопается.

— Это — девятый случай, — вздохнул Саенко. — Но раньше он все тише, что ли, проделывал. И ни разу невиновного не тронул, все пострадавшие такие твари, что до многих мы сами годами мечтали добраться. Да о Торидзе ты и сам, Петрович, знаешь. Кстати, возле каждого беловолосый оставлял папку с доказательствами, только начальство наше драгоценное это скрывало, мне самому только сегодня сказали.

— Вот оно что... — протянул Прятов. — Но седня он отличился. Я только никак не могу понять, почему одних охранников он подавил, как вшей, а других — не тронул.

— Есть у меня одно подозрение, — задумчиво потер подбородок Пенкин.

Остальные требовательно уставились на него.

— Что-то мне кажется, что и по прежним делам придется выяснить все по поводу выживших и погибших охранников. Похоже, беловолосый щадит тех, кто не запачкан в чем-то особо мерзком. Стоит это узнать, подтвердится или нет. Надо будет допросить этого майора с помощником, думаю, они много интересного расскажут.

Он повернулся к зданию, скривился и бросил через плечо:

— Пошли, Петро. Не хочется мне на это смотреть, но надо.

Следователи двинулись внутрь. Увиденное в холле показалось поначалу какими-то странными фресками и украшениями, только потом до вошедших дошло, что со стен и потолка свисают ошметки разорванных в клочья человеческих тел. Вниз до сих пор падали тяжелые капли крови. К горлу Пенкина подкатила тошнота, он с трудом сдержался от рвоты. Судя по зеленому виду, и Саенко было сильно не по себе. Ничего подобного они действительно еще не видели, невзирая на весь свой огромный опыт работы в убойных отделах. Да о чем речь. Не выдержали даже стальные желудки полицейских экспертов, и двое из них блевали в углу.

— Пойдем отсюда, Серега... — с трудом выдавил Петро. — Нечего нам тут делать...

— Ладно, — не стал спорить тот.

Выбравшись наружу, Саенко дрожащими пальцами добыл сигарету из пачки и нервно закурил, ходя туда-сюда и пытаясь что-то сказать, но, видимо, не мог. Пенкин попросил у одного из полицейских, возящихся с чем-то в машине, бутылку воды и жадно выхлебал половину.

— Поглядели? — криво усмехнулся Прятов.

— Да уж поглядели... — поежился Сергей. — Чем он, интересно, их так?..

— Кто ж его знает, только среди наших слухи о демоне гулять пошли.

— И то может быть. Я сейчас уже ничего огульно отрицать не стану.

Несколько минут следователи приходили в себя от увиденного. Такого беловолосый действительно еще не устраивал, раньше он если и убивал, прорываясь к цели, то аккуратно, порой человек просто падал и умирал без всяких внешне заметных причин. Сейчас же возникало ощущение, что он был в дикой ярости.

— Ну что, пойдем допросим начальника охраны? — повернулся к коллеге Саенко.

— Он не начальник охраны, он начальник особого отряда охраны, в котором собрались только прошедшие горячие точки офицеры чином не менее лейтенанта, — вмешался Прятов. — Серьезный мужик, я вам скажу.

— Поглядим, — пробурчал Пенкин. — Где он?

— А вон, в фургоне ждет вместе со своим замом.

Следователи попрощались со старым сыскарем и двинулись к фургону. Надо же, даже эту оборудованную по последнему слову техники машину сюда пригнали. Поднявшись по приставной лестнице, они вошли. Внутри огромного фургона находилась куча аппаратуры, возле которой возились три технаря. Сбоку на небольших стульях сидели два подтянутых человека, в которых наметанный глаз сразу уловил бы военную выправку. Один брюнет, второй блондин. У первого было жесткое лицо, синие внимательные глаза, лоб пересекали два кривых шрама, явно от осколков. Второй отличался от него только цветом волос и отсутствием шрамов, а так их можно было принять за родных братьев.

— Здравствуйте, — поздоровались полицейские. — Старший следователь ГУ МВД по Санкт-Петербургу, подполковник Саенко Петр Петрович. Следователь по особо важным делам, майор Пенкин Сергей Иванович.

— Добрый день! — встали сидящие. — Алексеев Михаил Александрович, майор в отставке. Духов Виктор Романович, старший лейтенант в отставке.

— Садитесь! — махнул рукой Саенко, достал из кармана и включил диктофон. — Нам нужно задать вам несколько вопросов.

— Задавайте, — безразлично ответил майор. Судя по отсутствующему виду, он все еще переживал случившееся. Старлей просто молча кивнул.

— Для начала попрошу описать происшедшее с вашей точки зрения.

Алексеев немного подумал и приступил к рассказу. Следователи внимательно слушали его, отмечая кое-какие моменты в своих планшетах.

— Одну минуту! — прервал майора Сергей. — Вы говорите, что ваших людей беловолосый не трогал?

— Да, он же вначале вообще просил отойти, сказав, что я честный человек и оказался в этой клоаке случайно, даже назвал по имени-отчеству. Хотя откуда он мог меня знать — ума не приложу, человек я далеко не публичный. На вопрос ответил, что знает всех. Напоследок сообщил, что существует некий высший закон, перед которым человеческий — ничто.

— Вы первый, с кем он вообще заговорил... — потер пальцем переносицу Пенкин. — Но продолжайте, продолжайте! И, пожалуйста, не забывайте о ваших личных впечатлениях.

— Хорошо, — кивнул Алексеев. — Это существо, назвать его человеком не могу, он нечто большее, показалось мне воплощением справедливости, воздаяния и еще чего-то, не могу даже сформулировать... Но это несущественно, это именно мои личные впечатления, не более. Главное, что он не трогал моих бойцов, не запачкавшихся в делах Торидзе, только отбрасывал их с дороги.

— А как вы вообще попали на службу к этой сволочи? — не выдержал Саенко. — Мы давно мечтали его достать...

— После демобилизации знакомые присоветовали, — скривился майор. — Давайте не будем об этом, вспоминать тошно. Хорошо хоть когда я понял, куда влип, то четко оговорил свои и ребят обязанности только охраной. А вот другие, чьи кишки сейчас с потолка свисают, те еще твари были. И вот их-то беловолосый как раз и не жалел. Походя давил, как вшей. Хотя откуда узнавал, что за человек перед ним?

— Лучше бы вы к нам пошли, — укоризненно покачал головой Петро. — Денег поменьше, зато работа честная. И такие парни нам всегда нужны.

— Может, и зря не пошел, — вздохнул Алексеев. — Ну да что уж теперь. К тому же скоро опять на службу, надеюсь. Нормальную службу. Вот ребята из госпиталя выйдут, и пойдем.

— Значит, никто из ваших людей серьезно не пострадал? — поинтересовался еще раз Пенкин.

— Нет, максимум ушибы, даже ни одного перелома. Да, вот еще...

Майор на мгновение заколебался, словно сомневаясь, стоит ли говорить, но все же сказал:

— Когда беловолосый уже уходил, я спросил кто он. Он оглянулся, и у меня чуть волосы дыбом не встали, показалось, что он просмотрел всю мою душу, до последней мысли и чувства. А потом сказал, что он тот, кого никто не ждет...

— Смерть, что ли? — растерянно посмотрел на коллегу Сергей.

— Нет, думаю он палач, — подал голос старлей. — Наказывающий приговоренных.

— Кем приговоренных?! — вскинулся Саенко.

— А кто его знает...

* * *

Андрей резко открыл глаза и вытер со лба холодный пот, обнаружив себя стоящим у зеркала. Лицо было бледным, дышалось тяжело, мышцы так ныли, словно он пробежал только что несколько километров. Проклятье, опять непонятный провал в памяти! Парень бросил взгляд на часы и закусил губу — уже пять пополудни, а ведь только что было девять утра! Да что же это такое, а?.. Хоть бери, да иди сдаваться к психиатрам... Он схватился за голову и застонал, пытаясь сообразить, что же делать.

Эти провалы начались около трех недель назад, после дикой вспышки гнева после показанного по телевизору результата артналета украинских войск на одно из сел Донбасса. Вид трех убитых маленьких детей, которых пыталась неудачно закрыть собой старенькая бабушка, настолько взбесил Андрея, что в голове у него словно лопнула какая-то пелена. По крайней мере, так ему показалось. А потом парень потерял сознание, словно его выключили. До этого случая он долго не смотрел новостей, давно не веря в изменения к лучшему, и не мог объяснить своей реакции.

Украинских националистов Андрей не считал людьми с 2014-го года, с событий на майдане, когда увидел, как они жгут заживо беркутовцев, которые просто честно выполняли свой долг. Люди так не поступают, а тот, кто поступает, человеком быть перестает, и его нужно стереть с лица земли, как грязь. Впрочем, о своих взглядах Андрей не особо распространялся, но всегда считал, что каждый должен отвечать за свои деяния, порой — в десятикратном размере. В зависимости от тяжести этих самых деяний.

Причем если до украинского майдана парень мало обращал внимания на политику, своих забот хватало — выпускной класс школы, армия, а затем болезнь и смерть матери. Но искривленные, гнусные хари швырявших через решетку коктейли Молотова бандеровцев потрясли его своей бесчеловечностью. Это же звери какие-то! Они бросали бутылки в милиционеров, у которых не было другой защиты, кроме щитов. С первым же загоревшимся человеком в душе Андрея белой пеленой поднялся ледяной, всепоглощающий гнев. Сейчас он думал, а что случилось бы, если бы пелена в голове лопнула тогда? Не начались бы эти пугающие его до смерти провалы в памяти еще в 2014-м? Вполне возможно. Со вздохом Андрей понял, что хочешь не хочешь, а придется преодолеть свое нежелание и пойти в поликлинику. Надо выяснить, что с ним происходит. Хоть бы только не что-то серьезное, не хочется умирать в двадцать два года. Может, врачи сумеют помочь...

Что же произошло после того, как он увидел на экране убитых детей? К сожалению, Андрей не помнил. Когда он пришел в себя, то ничего не изменилось, он все так же сидел перед телевизором, только прошло пять часов. Что он делал в это время парень не знал, осталось, правда, ощущение чего-то неприятного, но необходимого. В конце концов он решил, что просто уснул — ведь последним, что он помнил, был еще что-то бубнящий телевизор.

Через три дня все повторилось, разве что Андрея не трясло, он чистил зубы, когда вдруг отключился. Пришел в себя в той же ванной, причем одетый в любимый осенний серый плащ, который зимой был совершенно неуместен. Попытки вспомнить, что происходило в течение семи часов, ни к чему не привели. Еще хорошо, что было воскресенье и не требовалось идти на занятия. Это настолько перепугало парня, что он два дня не ходил в университет, не отвечал на звонки приятелей, не выходил в интернет, хотя раньше обычно часами сидел в "Контакте".

В среду Андрей все же выбрался на занятия и был удивлен вопросами, что он с собой сделал и как смог так быстро отрастить волосы — как выяснилось, они за это время отросли почти до лопаток и лежали ровной светлой гривой. Почему-то дома парень не обратил на это внимания, словно носить длинные волосы было для него столь же естественно, как дышать. Но раньше он предпочитал короткие прически! Кое-как отшутившись и отговорившись от любопытных, Андрей с трудом высидел занятия и ринулся домой, сходя с ума от непонимания.

С тех пор провалы в памяти случались регулярно, один за одним, притом стали ежедневными. Как ни странно, они бывали только тогда, когда он оставался один. В итоге Андрей почти не ходил на занятия и начал уже побаиваться отчисления — поступить на механико-математический факультет было очень непросто, да и удалось не с первого раза. Пришлось год отработать в одной фирме помощником системного администратора.

При мысли обратиться к врачам Андрея почему-то прошибал холодный пот, начинали трястись руки, и он раз за разом отбрасывал эту идею. Но с каждым днем все больше сходил с ума, ощущая порой себя висящим в бесконечном белом пространстве. Надо было с кем-то посоветоваться, но с кем? Друзей у парня было мало, и все они, так сложилось, жили не в Питере, а с приятелями можно разве что пива попить и поболтать о футболе и книгах. По телефону говорить о таком он не решился бы, только лично. Постоянной девушки у Андрея тоже не было, не тянуло его на длительные отношения, поэтому подружек подыскивал таких, с которыми не жаль расставаться.

Парень с трудом стащил с себя настолько пропитанную потом одежду, что такое бывает только после тяжелой физической работы, и поспешил в душ, где принялся яростно натирать себя мочалкой, словно стремясь содрать кожу, но при этом все время казался себе грязным. Из душа он вышел только через час, выпил кофе и снова задумался. Сидеть одному было настолько тошно, что дух перехватывало. Немного подумав, он позвонил сокурснику, отчаянному балагуру и шутнику Сереге Мухову, с которым всегда можно было весело провести время. Тот был сыном какой-то питерской шишки, но при этом не распространялся об этом и совершенно не драл нос. Был своим в доску.

— Привет, Андрюх, — послышалось в динамике после нескольких длинных гудков. — Ты куда пропал? Тобой седня Квакоша интересовался. Просил передать, чтобы ты зашел на кафедру, как появишься.

Андрей хлопнул себя ладонью по лбу ладонью и застонал — Квакошей студенты прозвали куратора группы, Квачницкого Мирослава Сергеевича, довольно требовательного, хоть и мягкого человека. Песочить станет, причем тихо и вежливо, от чего еще стыднее будет...

— Так чего звонил-то? — спросил Сергей.

— Да дома сидеть тошно, — честно признался Андрей.

— О, отлично! — обрадовался приятель. — Мы с девчатами как раз искали четвертого. Маришка будет очень рада тебя видеть. А потом у тебя зависнуть можно будет? В общаге-то сам понимаешь, не фонтан, а ко мне никак, батя дома...

— Не проблема, — согласился парень.

Правда Маришка была не лучшим вариантом, поскольку облизывалась на Андрея, как кошка на мясо, уже давно и не давала прохода. Внешностью Марину Стрельникову Бог не обидел — красивое лицо, точеная фигурка, широкие и крутые бедра, большая грудь, зеленые ведьмовские шалые глаза и черные прямые волосы ниже лопаток. Разве что рот великоват. Но Андрей старался обходить красавицу по дуге, опасаясь ее матримониальных планов — ну не собирался он жениться до того, как встанет на ноги! А вдруг ребенок родится? Учебу же придется бросать! Тем более, что Маришку он не любил. Да, с ней приятно было бы провести некоторое время, очень уж хороша, но без всяких обязательств. Тем более, что по слухам девушка была весьма любвеобильна и охотно участвовала в групповухах. Правда это или нет Андрей не знал, но все равно предпочитал держать некую дистанцию. Впрочем, сегодня кто угодно сойдет, слишком гнусно на душе.

Он вообще был довольно нелюдимым и равнодушным человеком. Но это внешне, никто не подозревал о страстях, которые порой кипели в душе. Больше всего на свете парень не терпел несправедливости, когда подонок оставался безнаказанным. И столкнувшись с таким, мог неделями кипеть от холодного гнева, застилающего глаза белой пеленой. При этом мышление становилось кристально-ясным, каким-то объемным, что ли. Казалось даже, что мысли текут несколькими потоками одновременно. Поняв эту свою особенность, Андрей старался, чтобы перед экзаменами его разозлили — подготовка облегчалась вдесятеро, память словно губка впитывала знания.

— Где встречаемся?

— В восточной "Африке", на Лиговке которая, сегодня там прикольный концерт.

Андрей согласился, это арт-кафе он любил — недорого, вкусно кормят и атмосфера приятная. Там собирались большей частью неформалы разного толка, среди которых парню, хоть он и не считал себя таковым, почему-то было уютно. Они, по крайней мере, не говорили о деньгах — Андрею подобные разговоры были настолько омерзительны, что вызывали тошноту. Ехать с Гражданки, где он жил, конечно, неблизко, но зато только на метро, что уже большой плюс.

Выходя, Андрей окинул взглядом свою однокомнатную квартиру и тяжело вздохнул, вспомнив умершую полтора года назад маму. Она долго болела — сердце, а однажды просто уснула и не проснулась. Бог оказался к ней милостив — легко ушла, не мучилась, как многие другие. Отца парень вообще не знал, мать избегала говорить о нем, однажды только сказала, что лучше бы его и вовсе не встречать. По ее словам, Андрей был на него невероятно похож, но только внешностью, отнюдь не характером.

Сунув в уши наушники от телефона, он поставил последний концерт "Гранъ-Куража" и быстро добежал до метро. Ехать пришлось с пересадкой, зато от метро до кафе было всего метров триста. Сергей с девчонками уже сидели в ближнем к выходу залу. Концерты шли в дальнем, при желании можно было пойти послушать. Зато здесь можно без помех поговорить.

— Привет! — бросил он, пожимая руку Сергею и целуя в щечку зардевшуюся Маришку.

Вторая девушка, на которую явно положил глаз приятель, симпатичная шатенка, была незнакома. Она назвалась Викой. Андрей представился, потом сбегал за меню и принялся выбирать, что будет пить и есть. Сегодня хотелось напиться, впервые за много месяцев — спиртное он почти не употреблял. Ну, раз хочется, то почему бы и нет? Сбегав к стойке, он взял для затравки пива и вкуснейшие чебуреки с мясом и сыром — такие подавали только здесь.

— Андрюш, что с тобой? — поинтересовалась Маришка, встревоженно глядя на сокурсника. — На тебе лица нет! Похудел, побледнел, осунулся...

— Да так.. — скривился он. — Не обращай внимания.

— И на занятия почти не ходишь...

— Не до них мне сейчас.

— Давай, колись, что за проблемы! — хлопнул парня по плечу Сергей.

— Провалы в памяти, — решился признаться Андрей, которому нестерпимо хотелось обсудить с кем-нибудь творящееся с ним. — Часов по пять-шесть. Причем что я в это время делал — понятия не имею! Открываю глаза на том же месте, где был, только время не то.

— Ни фига себе! — изумился сокурсник.

— А к врачам обращался? — сочувственно поинтересовалась Маришка, захлопав зелеными глазищами.

— Нет, — мотнул головой он. — Ощущаю — нельзя мне к ним. Объяснить не могу, но чувствую.

— А к... э-э-э... магам? — вмешалась Вика.

— А они существуют? — иронично поинтересовался Сергей, не веривший ни в какую мистику.

— Ну, человеческие способности не ограничиваются всем известными, — уклончиво ответила девушка. — Я своими глазами кое-что видела, поэтому могу допустить, что необычное все же есть.

— Не будем обо мне, — решил закрыть обсуждение Андрей, подосадовав на себя, что проговорился. — Я вот, блин, седня телик посмотрел, снова про Украину было. Совсем там люди озверели...

— Да уж, укропитеки очумели, — скривился Сергей. — Скоты, больше слов нет. Правда, мозги им там хорошо промывают...

— У них же революция! — возмутилась Вика.

— Я бы не назвал это революцией, — брезгливо скривился Андрей. — Может, в первое время на майдане и были прекраснодушные идиоты, стоявшие за все хорошее, вот только потом ими воспользовались откровенные подонки. И еще хуже — нацисты, бандеровская мразь. Чем можно оправдать войну с собственным народом на Донбассе? А ведь люди всего лишь хотели говорить на родном языке и чтобы им не навязывали "мову". И за это их начали убивать? Нет уж, тври это устроившее должны заплатить за сделанное, причем заплатить страшно.

Немного помолчав, он решил сменить тему, ощутив отголоски нарождающегося гнева. Поэтому спросил:

— Да и что хорошего в революции? Что? Когда хоть одна революция приводила к чему-то хорошему?

— Ну, после Октябрьской Советский Союз образовался...

— Если бы не Сталин, который пламенных "революционеров" к ногтю взял и стал, по сути, императором, то ни о каком Союзе бы и речи не шло! Пойми, протестами недовольных всегда пользуются ради своих целей враги страны. Всегда!

Андрей залпом допил пиво, закусив чебуреком. Потом, по недолгому размышлению, все же заказал графинчик водки и стейк с картошкой "Айдахо". Раз решил сегодня выпить, то можно и потратиться немного, хоть денег и маловато. Надо будет взять новый заказ на сайт, вроде были желающие. Сайты Андрея ценились и стоили дорого, он отличался нестандартным мышлением, и компании, желающие выделиться, за это охотно платили. И немало. Один заказ обеспечивал парня на полгода, как минимум.

— Ну, мне кажется, ты не совсем прав... — протянула Вика.

— У каждого своя точка зрения, — пожал плечами Андрей. — Я — имперец. Был, есть и буду. И никакие доказательства не принудят меня отойти от этого хотя бы потому, что только империя, великая империя сможет вывести людей в большой космос. При этом империя должна быть социалистической, как ни странно это звучит, — люди должны иметь социальные гарантии. А страна, в которой все измеряется только выгодой, в космос не выйдет, поскольку это требует слишком много не приносящих немедленной прибыли затрат. Куда больше средств тратится на новые духи и кремы, чем на исследования!

— Ну, это тоже нужно... — томно протянула Маришка. — Это я тебе как женщина говорю.

— Нужно. Но всему есть предел. Это всего лишь приятные пустячки, тогда как исследования космоса жизненно важны для выживания всей расы. Нам нужно распространиться хотя бы по нескольким планетам, иначе вид хомо сапиенс в результате любой катастрофы может исчезнуть.

— Но монархия — это же устарело!.. — в глазах красавицы светился огонек интереса, она явно получала от спора удовольствие.

— Да кто тебе такое сказал? — насмешливо приподнял бровь Андрей. — При монархии, если монарх, конечно, толковый, страна развивается значительно быстрее и лучше. Да и вообще эти две формы правления — два разных пути развития цивилизации. При монархии правит одно лицо, а не стая шакалов, тянущих одеяло каждый в свою сторону, как при демократии. Причем, учти, что никто, кроме шакалов, при демократии к власти прийти не может. Случаются редкие исключения, но это именно исключения — нашего президента хоть взять, но он больше царь, чем президент, и это очень хорошо. Это надежда для нашей страны снова встать, а потом и взлететь. Сравни то, что было при Ельцине, и то, что сейчас. Разница огромная.

Он выпил стопку водки, закусил и продолжил:

— Смотри, как только приходит демократия, начинается развращение народа. Неужели главное — это права гомиков, лесби и прочих им подобных?.. Нет, это всего лишь инструмент воздействия на людей — для шакалов у власти важно другое: пусть народ будет занят этими вопросами и не лезет в их дела. Никогда ни один политик не выполнил своих обещаний просто потому, что все их обещания — ложь. А самое главное, как мне кажется, — это то, что временщики просто не способны выстроить долгосрочную стратегию развития государства. Им не до того, успеть бы карманы себе набить. Они не могут мыслить категориями десятилетий, тогда как монарх — может и должен.

— Сумбурно объясняешь, дружище! — хлопнул сокурсника по плечу Сергей, отчего тот дернулся: никогда не любил чужих прикосновений и позволял их только женщинам.

— Хорошо, попробую сформулировать преимущества более внятно, — пробурчал он. — По пунктам. Итак, первое: скорость принятия решений при монархии в экстремальной ситуации превышают таковую при демократии в разы — там слишком много вопросов придется согласовывать, причем никто из чиновников не желает брать на себя ответственность и максимально затягивает принятие решений. Тогда как монарх принимает решение единолично и несет за него всю полноту ответственности. Второе: возможность выработки долгосрочной, на десятилетия вперед стратегии развития страны. Третье: возможность быстрого выдвижения на ответственные посты талантливых и честных людей, а не тех, кто наиболее подл и беспринципен. При демократии наверх выбираются только такие, а если каким-то чудом происходит иначе, то белых ворон быстро съедают "группы товарищей". И они либо становятся такими, как все, либо уничтожаются. Четвертое: народ выбирает тех, кто ему понятен, тех, кто пообещает средства на развитие личных огородиков, а не тех, кто станет развивать ту же космическую отрасль. Пятое: при монархии в развитие фундаментальной науки и в культуру вкладываются огромные средства, тогда как при демократии развивается только прикладная наука, способная принести выгоду в ближайшем будущем. Культура вообще брошена на произвол судьбы и выживает, как может. В итоге наверх выбиваются чаще всего бездари. Пример: возьмите нашу музыкальную попсу и популярную литературу, детективы там всякие и прочую пакость. При этом талантливые книги если и выходят, то мизерными тиражами. О настоящей музыке я даже не говорю — чтобы записать альбом ребята вынуждены собирать деньги, и не всем это удается. И, наконец, шестое: монарху и так принадлежит все, ему не нужно воровать у самого себя, он стремится оставить детям богатую и сильную страну.

— Это хорошо, конечно, — с лица Маришки на мгновение спала маска шалавы, которую она предпочитала носить почти постоянно. — Но представь, что принц вырастет убогим ничтожеством, которое способно погубить все, чего достигли предки. Такое в истории не раз случалось...

— Да, преемственность — основная проблема, — вздохнул Андрей. — Нужны предохраняющие механизмы на такой случай. Или...

— Или монархия должна быть не наследственной, — опередила его девушка.

А она совсем не глупа! Только зачем-то мастерски притворяется дурой. Мужики же видят только роскошное тело, пускают слюни и не замечают ничего другого. Зря, многое теряют. К сожалению, ему самому она тоже не слишком нужна, как, впрочем, и любая другая — не интересовали Андрея все эти женско-мужские игры, абсолютно не интересовали и даже вызывали брезгливость. Куда более интересен путь души человеческой. Вверх или вниз, это уж кто как выберет.

— Именно так, — подтвердил парень. — Впрочем, главное, чтобы страна была реальной империей, которой постепенно становится современная Россия и которой являлся Советский Союз. А как там называется правитель — не слишком важно. Хоть президентом, хоть императором, хоть главным шляпником. Да, монархия предпочтительнее, причины я уже назвал. Лишь бы не демократия, которую скорее можно назвать дерьмократией, поскольку при ней наверх всплывает в основном упомянутое вещество.

— Я бы не сказал, что у нас так уж все хорошо... — скривился Сергей. — Да, во внешней политике вроде наконец начали хоть как-то стоять за себя. А внутри... Каждый только набивает себе карман. Чем заняты те, кто должен законы соблюдать? Да все тем же — рвачеством! А потом делают благостные мины и гонят по телику про законность и борьбу с коррупцией. Тьфу. Противно!

— Мне тоже... — вздохнул Андрей. — Я ведь было поверил, что кое-что в нашей стране начало меняться к лучшему. По крайней мере, снова начали выделяться немалые деньги на науку, космос, армию. Строиться заводы. Но за последние годы эта вера ушла...

— Почему?

— А потому, что я хорошо помню слова президента, сказанные, когда встал против фашистов Донбасс: "Русские своих не бросают!". А на деле что вышло? Бросили... Мне больно каждый раз, когда сообщают об очередных зверствах укров, о погибших женщинах и детях... В 14-м году огромный всплеск патриотизма был, особенно после Крыма, и что? Все сошло на нет, власть имущие, наверное, испугались, когда народ снова ощутил себя великим, и постарались все сгладить...

— Нельзя нам было тогда вводить войска на Украину, никак нельзя, — скривился Сергей. — Это даже я понимаю. Ввод войск означал бы войну с НАТО, а у нас перевооружение армии не закончено, да и не хочется ядерки...

— Умом я тоже все понимаю... — горько усмехнулся Андрей. — А вот в душе ощущение предательства... Понимаешь?

— Думаешь, у меня не так? — невесело хохотнул приятель. — Но нельзя в политике на чувства опираться, раздавят. Нам главное свою страну как-то удержать, а соседи... Ну что соседи? Им помогают, как могут, сам знаешь, сколько туда гуманитарных конвоев ушло. Думаю, если по всей Украине народ встанут, то и войсками помогут. Но не раньше.

— Наверное, ты прав. Только все равно тошно. К тому же ты сам говорил, что те, кто должен думать о стране, думают только о собственном кармане.

— Увы и ах. Но есть только то, что есть. Будем реалистами.

— Мне весь этот мир неправильным, искаженным кажется... — очень тихо сказала Вика. — Скоты преуспевают, чем гаже, подлее и мерзее человечишко, тем лучше он живет...

— Точно, — хохотнул Сергей. -Читывал я как-то про закон Воздаяния. Брехня. Не работает этот закон! Ни одному козлу по заслугам не прилетело!

— Ничего, скоро заработает... — Андрей и сам не понял почему это сказал, слова вырвались из самой глубины души.

— Откуда ты взял? — изумился сокурсник.

— Не знаю, кажется мне так, ощущение подсознательное, — увильнул парень, сам себе удивляясь. — Слухи вот ходят, что у нас в Питере олигархов кто-то наказал.

— Да хрень это собачья! — раздраженно махнул рукой Сергей. — Между собой разбираются, бандюки долбаные!

Почему-то Андрея эти слова возмутили, но он сдержался, решив, что не хватало еще ссориться с приятелем по пустякам.

— Ну их всех, этих долбаных хозяев жизни! — скривилась Вика и продолжила развивать свою мысль. — Он создали мир под себя, мир, где ценятся только самые омерзительные человеческие качества. Они возвели в ранг добродетели подлость и изворотливость вместо честности и доброты. А теперь пытаются убедить нас, что так и должно быть! Многих убедили, к сожалению. Сколько я знаю хороших раньше ребят, которые со временем только о деньгах стали думать и превратились в такое...

Девушка брезгливо поморщилась.

— Ты права, — поддержала ее Маришка. — Справедливости простому человеку, если у него денег немного, не найти в принципе. Приятель у меня сел, а не виноват был — подставили, чтобы обелить сынка одной сволочи высокопоставленной. Куда только не писали с просьбой разобраться, доказательства приводили — в ответ отписки. У них круговая порука. А нас держат в состоянии, чтобы только с голоду не передохли. И ради этого мизера приходится пахать, как ломовая лошадь.

Сергей хохотнул и хлопнул сокурсника по плечу и добавил:

— Идеалист ты, Андрюха. Да, у нас начали поднимать армию, что-то вкладывать внутри страны, даже науку развивать. А знаешь, почему? Да потому, что на западе им показали: сколько бы у них денег ни было, их место возле параши. Им это четко дали понять. И наша драгоценная "элита" обиделась. Я же сам из мажоров, я всю эту кухню изнутри вижу, прости уж. Знаю о чем говорю.

— А президент?

— Ну, президент из спецслужб, это уже накладывает свой отпечаток. Он, имхо, получше прочих, но погляди на его окружение. Те же самые финансами вертят, что и раньше, так что... выводы делай сам. Не дурак, как будто.

— Ты прав... — Андрей раздраженно потер виски. — Хотелось надеяться, что наша страна снова становится сильной, снова становится Империей, но понимаю, что это не так, пока наверху такие личности находятся...

— Хотелось бы... — мечтательно протянула Маришка. — Империя... Но это невозможно, эти твари не допустят, да и признаки уж больно нехорошие. Ювенальная юстиция, предназначенная для выращивания из детей подлецов-эгоистов, способных родную мать на органы продать. Реформа образования, сводящая это самое образование на нет. Провинции в разрухе, производство уничтожено — да у нас даже молотки китайские! А советское время вспомни? Все свое было. Все, от гвоздей до самолетов! Да, президент как будто начал восстанавливать кое-что, начинает работать импортозамещение, снова свои самолеты строят. Но пока в загоне станкостроение, нам не подняться. И позволят ли нам его снова поднять? Ведь восстановление России слишком многим невыгодно...

Она потянулась всем своим великолепным телом и стрельнула глазами по сторонам, улыбнувшись и кивнув какому-то знакомому. Кажется, Максу Жерновому, бывшему мужу хозяйки кафе.

— Мы можем только надеяться, — вздохнул Андрей.

— Надежды юношей питают, отраду старцам придают... — с насмешливым прищуром посмотрела на него Вика. — А что делать с тем, что все вокруг прогнило?.. Сами люди прогнили. Никто никому не поможет просто так! Все ищут какую-то свою выгоду. И все смотрят на это, словно так и надо. У всех одна отговорка: "Моя хата с краю или меня не трогают, и ладно". А если кто попробует сопротивляться людоедской системе, то его быстро сжирают. И никто не вступается! Так что... — девушка обреченно махнула рукой. — Не верю я уже ни во что и никому. Каждый только за себя. Как ни жаль признавать, но это так.

— Не во всем, но согласен, — вынужден был признать Андрей. — Нам навязали эту скотскую модель. Не нашу. Русский народ еще сопротивляется, но уже вяло... Одного не пойму, ведь должны же те, кто такое навязывает, осознавать, что это гибель для человечества? Почему не осознают? Почему продолжают насаждать волчьи законы?..

— Да откуда нам знать, чего они добиваются? — пожал плечами Сергей и выпил стопку. — Они по каким-то своим законам и понятиям живут. Скоты, одним словом.

— Не все так просто. Есть люди с масштабным мышлением, способные мыслить категориями народов и цивилизаций, а не своих мелких потребностей. И только такие должны быть у власти. Если же это не так, то эгоисты, способные думать только о своей сиюминутной выгоде, погубят все, до чего дотянутся. Просто потому, что не способны видеть дальние последствия своих действий.

— Это ты как раз упрощаешь! И хватит о политике уже, достала.

— Погоди минуту, — поднял ладонь Андрей. — Что все-таки думаешь по поводу нынешней Украины?

— А что тут думать? Все как всегда. Стремлением к справедливости дурачков, считающих, что ее в нашем мире возможно добиться, воспользовались скоты, чтобы достичь каких-то своих целей. Все стало понятно после того, как западные политики вереницей потянулись на майдан. А вона с Донбассом? Нет же, эти идиоты верят, что запад хочет им помочь! Нет, ну надо же? Как можно верить в такое?! А головой подумать, а не задницей? Нет, они прыгают и орут, что не москали. Призывают нас убивать. Мы у них виноваты в любой их беде и проблеме, не их дурость, а мы! Ну так флаг им руки и барабан на шею! У них, думаю, скоро такое начнется, что никому мало не покажется. Экономика настолько рухнула, что голода долго ждать не придется. И по заслугам! Нечего на поводу у нацистов идти.

— Полностью с тобой согласен. И, действительно, давайте о чем другом поболтаем.

— Вот именно, — широко улыбнулась Маришка. — Я вот недавно такую книгу прочла...

И разговор пошел о музыке, литературе, ролевом движении и байкерах, прыгая по разным темам. Ребята понемногу выпивали, девчонки не отставали, хоть и пили вино. Чем дальше, тем веселье набирало обороты. Встретились знакомые, подсевшие к их столу. В это время начался концерт раньше не слышанной Андреем, в основном предпочитавшим старый русский рок и русский же пауэр-металл, группы "Драконь", певшей большей частью пиратские песни — на удивление душевно певшей. В общем, вечер можно было назвать удавшимся, обо всех тревогах парень забыл.

Когда "Африка" закрылась, народ решил продолжить и, прикупив в баре несколько бутылок водки и вина, двинулся на двух пойманных на улице частниках к Андрею домой. Он отметил, что их уже не четверо, а восьмеро — к компании присоединились Сашка Голиков по прозвищу Пьяный Тролль с тремя девушками, которых Андрей шапочно знал, несколько раз пересекался в той же "Африке" и других арт-кафе.

Только оказавшись дома он задумался, где будет укладывать столько народу — квартира-то однокомнатная. Впрочем, вопрос решился просто — Сергей перепил, и его уложили на кухне в спальном мешке. Там же расположились на матрасе Тролль с двумя подружками.

Пока хозяин квартиры занимался устройством гостей, в комнате три девушки с некоторой неловкостью поглядывали друг на друга. Они все буквально сходили с ума от желания, словно им подлили возбуждающего. Маришка вообще пребывала в полном недоумении — Андрей ей всегда нравился, и сильно, но чтобы такое?.. В затянутых поволокой глазах Вики и оставшейся с ними девчонки из компании Тролля, кажется, Вали, коротко стриженой худощавой блондинки с тонкой талией и грубоватым лицом, она видела то же самое, всех трех чуть ли не трясло. Казалось, от Андрея исходят некие флюиды силы, заставляющие девушек сходить с ума.

— Странный он... — заметила Вика.

— Андрюха-то? — усмехнулась Маришка. — А то! На девчат вообще внимания не обращает, пока не припечет, после этого легко кадрит какую-нибудь, а потом аккуратно посылает. Скользкий, зараза! Ни с одной больше пары-тройки раз не встречался. И ни одна в обиде не осталась!

— Та ну, девки! — Валя положила руки себе на пах. — Я сейчас лопну, так трахаться охота! Так что давайте вместе его оприходуем.

— Да стыдно это как-то... — покраснела нервно ерзающая Вика.

— А чего стыдиться-то? Хочется? Хочется!

— Мариш, ты не против?.. — голос Вики подрагивал. — Ты ж на него вроде глаз положила...

— Не против, — усмехнулась она. — Ты же меня знаешь, я такие вещи люблю...

Сам Андрей, вернувшись в комнату с тарелкой очищенных мандаринов, обнаружил, что остался наедине с тремя девушками, и его это несколько смутило. Особенно их голодные взгляды.

— Чего тушуешься? — затянувшись, хрипловато спросила Валя, пристально глядя на парня. — Много баб — не мало.

Она со смешком встала с пола, где удобно расположилась на диванных подушках, затушила сигарету и стащила с себя джинсы вместе с трусами, приглашающе махнув Маришке с Викой. Те на мгновение замешкались, но пьяно захихикав, последовали примеру. Андрей отметил, что девчата явно перебрали, на Вику, если исходить из ее прежнего поведения, такое совсем непохоже. Маришка?.. Тоже как будто раньше ничего подобного не устраивала. Валю же он толком не знал.

Андрей понятия не имел, что девушки, все три, в глубине души находятся в полной растерянности, не понимая, почему их вдруг так потянуло к этому, несомненно симпатичному, но сумрачному парню. Казалось, от него исходит нечто невидимое, заставляющее забыть обо всем и ринуться в его объятия. Они задыхались и с каждым мгновением все больше теряли над собой контроль. Все затмевало накатывающееся безумное желание.

Про случившееся этой ночью Андрей не раз потом вспоминал с некоторым стыдом, но одновременно с сожалением, что такое бывает очень редко. Возможно, вообще раз в жизни.

2

— Ну что, Петро, какие новости? — поинтересовался Пенкин.

— Все те же, — хмуро ответил тот. — Допросили всех выживших охранников, они то же самое говорят — сволочей беловолосый давил, а нормальных людей не трогал, только убирал с дороги. Одно ценное — наш мститель в кровь вымазался, и случайно ладонью об стену оперся. Есть его отпечатки.

— Ты не шутишь?! — чуть не подпрыгнул Сергей. — Отпечатки беловолосого?! Точно?!

— Ага, — довольно кивнул Петро. — Видеозапись подтверждает, что именно его. Их сняли и сейчас по всем архивам шерстят.

— Не думаю, что найдут.

— Все может быть.

— Если он хоть где-то засветился раньше, то найдем, — подал голос капитан ФСБ Николай Головатов, вчера вечером приписанный к их группе. Невысокий, неприметный, лысоватый, с очень неприятным голосом и колючим взглядом серых глаз. Но оперативник неплохой, что оба следователя уже успели оценить — мыслил эфесбешник нестандартно.

В этот момент у него зазвонил телефон. Головатов достал мажорный "Айфон" последней модели и ответил. Выслушав сказанное, он мгновенно сделался похожим на вставшего на след борзого пса.

— Что там? — насторожился Пенкин.

— Есть! — выдохнул эфесбешник. — Нашли! Отпечатки принадлежат некому Белозерцеву Андрею Михайловичу, 1994 года рождения, отслужившему два года назад в армии. Отсюда и отпечатки. Студент питерского государственного университета, механико-математический факультет. Вскоре наши всю доступную информацию по нему сюда на компы скинут. И начнут рыть, всю его подноготную выроют, они ребята цепкие.

— Вот это станем мы ждать без толку, — фыркнул Саенко. — Да я изведусь тут весь! Поехали лучше в университет, допросим, пока суть, да дело, его сокурсников и преподавателей.

— Хорошо, я только контору предупрежу, чтобы не ставить друг другу палки в колеса, одно дело делаем, — кивнул Головатов и снова достал телефон.

После недолгих переговоров следователи покинули кабинет, отдав секретарю распоряжение пришедшие данные без промедления перебрасывать на их рабочие планшеты, к которым еще толком не привыкли, получив их только полгода назад. Они ссыпались по лестнице вниз, глаза всех троих горели энтузиазмом — впервые с начала этого странного дела появился реальный след. Хотя, конечно, непонятно, какое отношение к беловолосому мог иметь обычный студент, но выяснить это было необходимо.

Привычный микроавтобус домчался до университета довольно быстро, минут за сорок — благо, пробок почти не было. Следователи поспешили подняться в здание, нашли кафедру информационно-аналитических систем и... никого там не обнаружили. Пришлось идти в деканат, где им сообщили, что студент Белозерцев Андрей уже две недели не появлялся на занятиях. Хочешь не хочешь, а пришлось дожидаться окончания лекции.

— Квачницкий, Мирослав Сергеевич? — Саенко узнал по описанию куратора группы, где учился искомый студент.

— Да, — остановился среднего роста пожилой человек в круглых очках и небрежно выглаженном костюме. — Что вам угодно?

— Следственный Комитет РФ, ФСБ, — предъявили ему свои удостоверения следователи. — Нам необходимо поговорить. Не беспокойтесь, вас ни в чем не обвиняют, требуются только ответы на несколько вопросов по поводу одного из ваших студентов.

— Хорошо... — с недоумением посмотрел на них Мирослав Сергеевич, лихорадочно пытаясь понять, кто из его ребят мог заинтересовать такие инстанции. — Пройдемте в свободную аудиторию, у меня как раз нет следующей пары.

Покосившись на удивленных коллег, он повел следователей за собой. Действительно, аудитория рядом с кафедрой оказалась свободной. Мирослав Сергеевич по привычке сел за преподавательский стол, а Саенко, Пенкин и Головатов напротив.

— Так кто из мальчиков вас интересует? — не выдержал напряженного молчания куратор.

— Белозерцев Андрей, — тяжело уронил эфесбешник.

— Андрюша хороший мальчик, — растерянно замигал Мирослав Сергеевич. — Никогда ничего плохого за ним не замечал. Немного замкнутый, но это бывает...

— Погодите минуту, — поднял ладонь Сергей. — Давайте по порядку. Мы и его пока ни в чем не обвиняем.

Переглянувшись с коллегами, он достал фото беловолосого, снятое с одной из записей камер слежения, и протянул куратору.

— Это он?

— Э-э-э... — протянул тот, вертя в руках фотографию. — Похож, но я не уверен, у Андрюши короткие волосы, да и бледностью такой он никогда не отличался. Очки тоже не носит. Но... похож... Лицо... Его ли?.. Не знаю. А этот... Он что, лицо гримом намазал?

— Неважно, — раздраженно отмахнулся Головатов. — Так это Белозерцев или нет?

— Точно сказать не могу, — голос Мирослава Сергеевича стал жестким. — Похож на Андрюшу, но однозначно он это или нет я не скажу.

— Хорошо, — вздохнул Пенкин. — Что вы вообще можете рассказать о данном студенте? Каков он по характеру? С кем общается?

— Андрей довольно замкнутый и малообщительный человек, — неохотно произнес куратор. — Причин не знаю. Возможно, он стал таким после смерти матери — она умерла перед самим его поступлением в университет, насколько мне известно. Поступал парнишка после армии, где служил — понятия не имею. С сокурсниками отношения ровные, в помощи не отказывает. Учится хорошо, математику любит и понимает.

Судя по возмущенному виду куратора было ясно, что каждое слово из него придется выдавливать, он станет защищать своего студента до последнего.

— Мирослав Сергеевич, поймите, мы ни в чем пока не обвиняем Белозерцева, — вздохнул Саенко. — Произошло убийство, и не одно. Ваш студент, скорее всего, был свидетелем этого. Никто ничего плохого ему не хочет.

— Вот и поговорите с ним самим! — отрезал куратор. — Я-то тут причем?

— Мы просим вас всего лишь дать характеристику Белозерцева, высказать свое мнение о нем, как о человеке. Скажите, с кем из студентов он общается?

— Близких друзей на курсе, насколько мне известно, у Андрюши нет, — немного успокоился Мирослав Сергеевич. — Приятельствует с многими, но больше с Сергеем Муховым и его компанией. Мариной Стрельниковой, Анастасией Соевой, Михаилом Долмаровым и Александрой Ващенко. Еще кое с кем, как будто, но я не уверен.

— А кто-то из них сегодня на занятиях? — поинтересовался Саенко, аккуратно занеся имена студентов в отдельный файл на планшете.

— Нет, — отрицательно покачал головой куратор.

— Ясно, спасибо, — вздохнул Пенкин. — Где можно получить адреса и телефоны Белозерцева и его друзей?

— В деканате. Всего доброго!

Следователи переглянулись, еще раз поблагодарили, попрощались и покинули аудиторию. Мирослав Сергеевич проводил их мрачным взглядом и достал из кармана записную книжку, в которой хранил номера телефонов всех своих студентов. Надо позвонить Андрею и предупредить, что им интересовались органы — органам куратор никогда не доверял, но причины этого назвать бы не смог. Не доверял — и все. Однако трубку никто не поднял...

— Ну что дальше? — спросил Саенко, когда следователи вернулись в микроавтобус, получив все требуемое в деканате.

Разговор прервал писк планшетов, сообщавших о поступлении нового сообщения. Следователи тут же достали их и обнаружили, что поступила информация от ФСБ по поводу Андрея Белозерцева.

— О, это уже что-то! — возбужденно заявил Пенкин, начав читать.

— Сомневаюсь, что наши за такое время смогли накопать что-нибудь большее, чем официальное армейское досье, — скривился Головатов. — Но вы правы — и то хлеб.

— Очень интересно! — постучал по экрану планшета Саенко. — Отец парня неизвестен, мать его имя и фамилию не сообщила, дав ребенку свою фамилию и произвольное отчество. В графе отец — прочерк.

— При этом на мать Белозерцев абсолютно не похож, — добавил Пенкин. — В молодости, судя по фотографии, она была довольно симпатична, но простовата. А вот сын — аристократ голубых кровей по виду. Видимо, в неизвестного отца пошел.

— Учился в школе N 96 на Черкасова, 15, — продолжил озвучивать информацию Головатов. — Знаю я эту школу, это на Гражданке. Совсем рядом с метро. Надо будет поговорить с учителями. Отправьте стажера, пусть делом займется вместо того, чтобы болтаться по кабинетам. Куда интереснее служба Белозерцева в армии. Надо же, в/ч 116/2. Она расположена под Саратовом, наш спецназ, потому мне и знакома.

Он немного помолчал, стуча пальцами по колену, затем буркнул:

— Если официальный запрос подать, то Васька, хитрован чертов, кучу пустых словес в ответ пришлет, а ничего конкретного не скажет...

— Васька?.. — недоуменно посмотрели на него остальные двое.

— Командир в/ч 116/2, подполковник Василий Хмелин, мой старый приятель, — пояснил эфесбешник. — Позвоню-ка я ему...

Достав мобильник, он быстро нашел какой-то номер в списке контактов и нажал на кнопку связи. Некоторое время ничего не происходило, а затем Головатов оживился и бросил:

— Привет, Васян! Что, не узнал? Ну, богатым буду! Да-да, Николай! Как жизнь молодая?

Он отнял телефон от уха и включил громкую связь.

— Да какая молодая! — донеслось из динамика. — Мы тут не в кабинетах сидим, а солдатиков на полигонах гоняем. Чего хотел-то?

— Да я летом, наверное, буду в ваших краях.

— Заезжай, шашлычку сожрем под беленькую, в баньке попаримся.

— Заеду-заеду, — пообещал Головатов. — Слушай, можешь выручить по старой дружбе?

— А чего надо-то? — осторожно поинтересовался Хмелин.

— Да мы тут на одного твоего бывшего солдатика инфу роем, хотелось бы знать, что он за человек и чего от него ждать. Гарантирую, что официально твое имя нигде даже не промелькнет!

— Жучара ты... — посетовал подполковник. — Вот знал, что не просто так звонишь. Кто тебя интересует? Я могу и не помнить, солдатиков в части много.

— Белозерцев Андрей, — сообщил Головатов.

— А, этот... — протянул Хмелин. — Вляпался все-таки, правдолюб недоделанный... Ну, этого стоило ожидать.

— А подробнее?..

— Что тут рассказывать? Не желал парень ни под кого гнуться, хоть ты тресни. Ни под дедов, хоть избивали сильно, ни под офицеров, если что-то не по уставу хотели. Нет бы по-человечески помочь, когда просят, все жаловаться норовил. Четыре комиссии из-за его писулек приезжали! Причем флегматичный вроде парень, но все, что считал несправедливостью, в штыки принимал, не понимая, что против системы переть не надо. Когда его призыв дедушками стал, он начал своим же мешать духов строить. В общем, пер против всех, за что и получал. Я, если честно, когда он дембельнулся, перекрестился — слишком много проблем от одного двадцатилетнего пацана было. А что он натворил-то?

— Пока неясно, — неохотно ответил Головатов. — Может и не связан он со всем этим, но...

— Погоди, уж не о грохнутых ли олигархах ты говоришь? — в голосе Хмелина появилось уважительное опасение. — Неужто правдолюб в этом отметился?..

Лицо эфесбешника перекосилось от досады, забыл, насколько догадлив и умен его старый приятель. И нос всегда по ветру держит.

— Да нет, — поспешил сказать он. — Свидетель он по одному делу.

— Ну да, свидетель, — хохотнул подполковник. — Не держи меня за лоха. Не стала бы контора инфу по нему искать, если б он свидетелем был. Нужен парень вам, похоже, сильно. Могу только посоветовать искать через кого-то из его близких — он всегда велся на их защиту, чтобы защитить приятеля своего один на толпу перся.

— Приятеля? — насторожились следователи.

— Ага, Владилена Шнайдера, — подтвердил Хмелин. — Из Казани он, немец, кстати, а не еврей. Как такой хлюпик к нам попал, ума не приложу. К концу службы, правда, накачался, вполне нормальным бойцом стал, но в первое время смотреть противно было, как он сосиской на турнике болтается. Его все задевали, а Белозерцев защищать кидался, что тот лев. Потом все время вместе ходили, а через пару месяцев к их компании и третий прибился, тот вообще с Дальнего Востока, из поселка Восточный недалеко от Тынды. Афанасий Непыйвода. Такой медведь! И что он в этих двоих нашел? Никто не понимал, а Афоня только ворчал в ответ на вопросы — говорить очень не любил. Вот он когда ушел — я пожалел, лучшего сержанта не найти, к любому придурку подход находил. Еще и снайпер от бога. Уговаривал остаться на контрактную — не захотел. Дед, мол, у него старый, надо помогать.

— Значит, Шнайдера и Непыйводу можно назвать друзьями Белозерцева? — подался вперед Головатов.

— Вполне, — немного подумав, ответил подполковник. — Они, кажется, перед дембелем даже побратались. Но точно не знаю. Колоритные были пацаны, вот и запомнил их, других давно уж не помню.

Немного помолчав, он спросил:

— Еще что-нибудь?

— Нет, — ответил Головатов. — Летом жди, наведаюсь. Угря финского привезу, вкусный, зараза. Спасибо!

— Да не за что. А угря тащи, люблю его под пивко!

С этими словами подполковник Хмелин отключился.

— Ну, это уже кое-что... — потер руки Пенкин. — Теперь понятно, почему у парня нет близких друзей в университете — армейские остались, они обычно ближе прочих.

— А в детстве почему не было? — возразил Саенко. — Не спеши с выводами, Серега, информации пока мало. Да и неизвестно замешан ли в нашем деле этот самый Белозерцев.

— Откуда тогда его отпечатки на том месте, где беловолосый задел стену окровавленной рукой? — ехидно поинтересовался Головатов. — Нет, как-то он по любому связан. И нам надо понять как. Начальство с ума сходит, причем, больше всего наверху напугало наличие папочек с компроматом.

— Но брать его пока нельзя, — задумчиво констатировал Пенкин. — Сначала нужно выяснить все, что только можно.

— Это если сверху не пожелают заполучить все сразу, — вздохнул эфесбешник. — Вы, наверное, не в курсе, какая наверху сейчас паника. Каждый, у кого рыльце в пушку, трясется, как припадочный, боясь, что беловолосый до него доберется. Узнав, что мы хоть на кого-то вышли, они могут любой приказ отдать, вплоть до расстрела парня на месте.

— Если это беловолосый, то ему пули, как помните, что слону дробина, — пожал плечами Саенко. — Но да, все может быть. Что дальше?

— Нужно допросить университетских приятелей Белозерцева, — немного подумав, ответил Головатов. — С кем-то он все-таки водится, не может человек быть один. Да и с девками должен встречаться, молодой же парень, и никак не гей.

В этот момент его телефон требовательно заверещал. эфесбешник приложил его к уху, выслушал. С каждым мгновением его лицо становилось все более кислым.

— Ну я же говорил... — уныло произнес он, когда разговор закончился.

— Что? — подались вперед следователи.

— Приказано немедленно брать. Нам придан отряд СОБРа, ждет у дома Белозерцева. Ордер у них.

— Твою же мать! — не выдержал Пенкин. — Ну что за идиоты?! Какого хрена они мешаются в то, в чем понимают не больше, чем свинья в апельсинах?!

— Все расследование похе...ли... — поддержал коллегу Саенко.

— Что делать! Поехали.

Озвучив адрес Белозерцева водителю, следователи принялись обсуждать предстоящий допрос парня. Но к общему мнению прийти так и не смогли. Один считал, что необходимо давить, второй, что следует аккуратно вытягивать информацию, а третий мрачно молчал, о чем-то напряженно размышляя. Доехали довольно быстро, пробок, слава Богу, не было.

Белозерцев жил на самом Гражданском проспекте, в двух кварталах от метро по направлению к Суздальскому. Невдалеке от подъезда скрытно рассредоточились собровцы, ухитрившись не привлечь внимания зевак. Завидев микроавтобус с мигалкой, к нему направился командующий ими офицер.

— Лейтенант Рогов, — представил он. — Здравия желаю. Вот постановление об аресте.

Саенко взял постановление, прочитал и пожевал губами, с трудом сдержавшись от ругательств. Переглянувшись с Пенкиным, он махнул рукой, вошел в уже открытый подъезд и поднялся на третий этаж. Там посмотрел на довольно хлипкую, хоть и железную дверь — такие устанавливали небогатые люди в начале девяностых.

— Что думаете, лейтенант? — повернулся он к собровцу. — Будем звонить или вынесем дверь?

— Я бы вынес, — ответил тот. — Если там та белая тварь, то неожиданность может сыграть нам на руку. Да и вообще...

— Тогда действуйте! — скомандовал Головатов.

Следователи поднялись на следующий пролет лестницы и уже оттуда наблюдали, как два омоновца приложили что-то к замку. Короткая вспышка, клуб дыма, грохот — и дверь открыта. В квартиру тут же просочились двое бойцов с короткими автоматами на изготовку. За ними еще двое и лейтенант.

— Идем, — махнул рукой Саенко.

Следователи поспешили спуститься и войти, не обратив внимания, на блестящие от любопытства глаза бабки из соседней квартиры, подглядывающей в приоткрытую дверь.

Взгляду Пенкина открылась обычная, ничем не примечательная однокомнатная квартира, в которой, судя по некоторому беспорядку, жил холостяк. Только кухня, которую миновали по дороге, была огромной чуть ли не в половину комнаты — добрых двенадцать, а то и четырнадцать квадратов. Все вокруг носило следы вечеринки — везде пустые бутылки, тарелки с объедками, забитые окурками пепельницы. Но когда следователи вошли в комнату, то буквально онемели — на диване лежал в окружении трех девушек приподнявшийся на локтях, ошарашенно мигающий длинноволосый парень. Он смотрел на направивших на него автоматы бойцов и явно не верил своим глазам.

— Ну-у-у, силе-е-е-н, парняга-а-а... — восторженно протянул кто-то из собровцев. — Надо же, трех опри...

— Белозерцев Андрей Михайлович? — прервал его доставший и раскрывший удостоверение Головатов.

— Да... — растерянно подтвердил парень.

— ФСБ. Вы арестованы. Вот постановление.

Белозерцев побелел. И в этот момент следователям стало страшно — парень настолько походил на беловолосого, что дыхание перехватывало, хотя был платиновым блондином. Но лицо один в один.

— Но за что?! — не выдержал он. — Что я сделал?!

— Это вам объяснят в управлении, — отозвался Головатов. — Собирайтесь. Всех остальных попрошу предъявить документы.

Отчаянно покрасневшие девушки, прикрывшись одеялом, быстро собрали свои тряпки с пола и под конвоем одного омоновца поспешили в ванную одеваться. Второй привел с кухни еще трех гостей — двух парней, явно с похмелья, судя по их виду, и полноватую девушку, испуганно лупающую глазами. Эти были уже одеты, так, видимо, и спали.

Документы у всех нашлись, поэтому, быстро допросив, их отпустили, попросив задержаться только сокурсников Белозерцева, Сергея Мухина и Марину Стрельникову. Остальные оказались шапочными знакомыми, встреченными компанией вчера в кафе "Африка".

— Простите, а в чем Андрея обвиняют? — не выдержала Марина, черноволосая красавица слегка шалавистого вида. — Может, ему адвокат нужен?.. Мы скинемся, наймем...

— Не мешайте следствию, девушка! — вызверился на нее Головатов. — По всем вопросам обращайтесь в Следственный Комитет Российской Федерации.

— Позвольте записать ваши фамилии, — вмешался Сергей. — Вы нарушаете закон. Адвокат сегодня же обратится в СК. И я вам обещаю, что это будет не простой адвокат! Андрюха, не боись, я через батю имею выход на серьезных людей. Будет тебе лучший адвокат.

— А откуда мне деньги на него взять?.. — горько усмехнулся тот. — Но за помощь спасибо. Я ни в чем не виноват!

— Послушайте, молодые люди, не надо так, — постарался погасить нарождающийся конфликт Саенко. — Если вы ни в чем не виноваты, то вас отпустят.

— Адвокат не помешает! — сверкнул глазами Сергей. — И не думайте, что вам удастся все замять, господа хорошие.

— Ваша фамилия — Мухин? — внезапно нахмурился Головатов.

— Да!

— Сын Анатолия Максимовича?

— Да!

— Черт! — зло выругался эфесбешник. — Послушайте, Сергей Анатольевич, не лезьте в это дело, прошу вас.

— Андрей — мой друг! — отрезал тот. — И я его в беде не оставлю. Вам ясно?

— Ясно, — вздохнул Головатов. — Делайте, что считаете нужным. Но прошу помнить, что если ваш друг завязан в том, в чем его подозревают, то никакие связи вашего отца не помогут.

— Посмотрим, — криво усмехнулся Сергей. — Я могу быть свободным?

— Конечно.

— Хорошо. Мариша, пойдем. Андрюха, обещаю, что адвокат уже через два-три часа прибудет в Следственный Комитет. О деньгах не думай, это мои проблемы.

— Спасибо, Серж... — слабо улыбнулся тот.

— Держись, — девушка подбежала к Белозерцеву и поцеловала его в щеку. — Мы тебя не бросим!

Затем они с Мухиным покинули квартиру. Понятых пришлось искать среди соседей — Головатов предупредил, что с сыном директора областного управления ФСБ лучше не связываться, себе дороже. Но обыск ничего не дал — обычная квартира небогатого, если не сказать бедного человека. Из дорогих вещей только хороший профессиональный компьютер и музыкальный центр. Даже телевизора не было.

— Ну что ж, идемте, — скомандовал наконец Саенко.

— А квартира? — хмуро спросил Белозерцев. — Вы же дверь высадили...

— Ее опечатают.

— И что, это сдержит воров? Блин, мне же второго такого компа не купить, а я на нем работаю!

— Лейтенант, — обратился к омоновцу следователь. — Прошу позаботиться о том, чтобы квартира была заперта.

— Хорошо, товарищ подполковник, — кивнул тот. — Что-нибудь придумаем. Сопровождение требуется?

— Думаю, нет, — покосился на понурого Белозерцева Саенко. — Ты же не будешь делать глупостей, парень?

— Не дурак, — скривился тот. — Я ни в чем не виноват и сопротивляться не собираюсь.

— Вот и хорошо, — кивнул следователь. — Идем.

Они покинули квартиру. Андрей не знал, что в следующий раз увидит ее еще очень и очень нескоро.

* * *

— Зачем вы настояли на этой встрече, Альвен? — поинтересовался высокий смуглый брюнет, напоминающий то ли перса, то ли араба. — Мы, кажется, все вопросы обсудили еще месяц назад.

Он опустился в кресло, посмотрел на столик, и одна из бутылок сама собой открылась, поднялась в воздух и наполнила один из бокалов, тут же прилетевший в руку мага. Напротив сидел крупный, рыхлый даже на вид мужчина со светлыми короткими волосами ежиком. Впрочем, рыхлым его мог посчитать только тот, кто не сталкивался с ним в бою — один из лучших на Земле мастеров боевых искусств, Альвен Арх, а именно это имя он носил в последние пятьдесят лет, побеждал почти всегда, если только не сталкивался с кем-то наподобие воинов Пути, но последние тихо сидели по своим монастырям и почти не высовывались.

— Возникло кое-что новое, — голос белокурого гиганта мягко рокотал, он обладал редкой красоты басом. — Знаете, не могу назвать себя трусом, но увидев то, что хочу показать вам, я испугался.

— Вот как? — удивился Торис Стайн, бросив на собеседника быстрый взгляд. — И что же это?

— Смотрите, — Альвен включил лежавший рядом планшет и протянул ему. — Запись от 16 февраля этого года на рабочем столе.

Брюнет хмыкнул, но включил указанную запись. На экране возник мертвенно бледный человек в белом плаще и узких черных очках. Он взмахами рук отшвыривал пытающихся задержать его вооруженных людей, не обращая никакого внимания на плотный огонь. Пули бессильно падали у его ног.

— Это у вас такие шутки?.. — голос Ториса дрожал. — Не смешно!

— Не шутки, к сожалению... — вздохнул Альвен. — Смотрите дальше.

Брюнет досмотрел до того места, как беловолосый поместил одетого в дорогой костюм, визжащего от ужаса полного человека в туманный шар, выслушал заявление: "Ты превысил меру терпения!" и выключил планшет.

— Ну и что это значит? — его голос все еще был хрипловат и подрагивал.

— С моей стороны ничего, — усмехнулся блондин. — Мне эту запись доставили подчиненные, перепугавшись до смерти. Как выяснилось, уже в течение трех с небольшим недель вот такое почти каждый день происходит в русском Санкт-Петербурге. Правда, в последнее время география событий несколько расширилась. Причем, ни один из наказанных не является иерархом! Обычные люди. Но очень богатые, причем достигшие богатства грязными методами.

— Люди-и-и?!. — полезли на лоб глаза Ториса. — Зачем ему люди?.. Он же не имеет права судить людей!

— Не имеет, однако судит, — развел руками глава светлой иерархии Земли. — И это меня удивляет больше, чем что-либо иное.

— Если сюда пришел Плетущий Путь или хотя бы Мастер Пути, то он обязан начать Суд, — пожевал губами глава темной. — В небе должен гореть видимый только нам и покровителям символ этого Суда! А его нет. Так что это может значить?

— Вот чтобы разобраться вместе я к вам и обратился, — взгляд Альвена стал жестким. — Это касается нас всех, поэтому предлагаю перемирие, пока мы не разберемся в происходящем. Если ОН здесь, то воевать смысла нет.

— Что ж, разумно, — согласился Торис. — Поддерживаю. Что еще вам известно?

— Пока немного, но вскоре мы узнаем больше. Пока скажу только, что наших русских резидентов насторожили всплески непонятной направленности силы в Петербурге и исчезновение там же нескольких важных контрагентов. Они предприняли собственное расследование и получили из Следственного Комитета РФ около десятка подобных записей. Над резиденцией этой организации в Петербурге раскинута пелена слежения, так что ни одно важное событие не пройдет мимо нашего внимания. И еще одно. Увидев записи, я поднялся на максимально доступный мне уровень ментала, но нигде не обнаружил никаких следов присутствия на планете Палача!

— Возможно кто-то из новых магов работает под него?

— Не исключаю, особенно если этот маг дошел до всего самостоятельно и не имеет понятия о балансе сил на планете или же не желает иметь с нами дела, — скривился светлый. — Помните сколько проблем бывало с такими, особенно если они действовали исподтишка? Распутина хотя бы взять или сталинских магов из ГПУ.

— Да уж не забуду... — поежился темный. — Особенно гпушники у нас крови попили... Но давайте мыслить логически. Плетущие и Мастера Пути так себя не ведут, этот э-э-э... предлагаю пока называть его некто... Так вот, первое: этот некто внешне очень похож на Палача — бледная кожа, белые волосы и одежда, узкие черные очки. Второе: неуязвимость — он невредимым выходит из эпицентра довольно сильного взрыва. Такое смогли бы проделать по пять-шесть высших магистров из обеих иерархий, не более.

— Третье: способ перемещения, — добавил Альвен. — На двух записях было зафиксировано, как он исчезал в одном месте и мгновенно возникал в другом. И это не телепортация, доступная мне или вам, а нечто иное. Очень похоже на легендарное перемещение по нитям, которым пользовались обладатели алеанов.

— Об алеанах на Земле не слышали уже больше трехсот лет, — помрачнел Торис. — Нам сейчас даже община воинов Пути с алеанами будет, как нож в сердце. Сами знаете причину.

— Да уж знаю... Но это тема старая, у нас сейчас другая забота. Итак, это вряд ли взрослый опытный Палач, скорее похоже на мага, получившего от оного Палача кое-какие возможности. Причем мага, не обучавшегося по классическим западным или восточным методикам.

— Но кто тогда мог его обучить? Такого без обучения добиться невозможно. Самые лучшие самоучки не имели и десятой доли его возможностей. Да, многое умели, неприятностей доставляли море, не спорю, но... Я сомневаюсь, что сам справлюсь с этим беловолосым чудовищем.

— Я тоже сомневаюсь, — вздохнул Альвен. — Но при этом вспышки силы были довольно слабы. И как все это связать воедино и понять, что же происходит, я не знаю.

— Давайте не будем спешить с выводами, — предложил Торис. — Единственное предположение, которое не могу не высказать — перед нами совсем молодой Палач, ведь откуда-то они возникают. Мои аналитики однажды высказали предположение, что отродья — да-да, те самые чудовищные дети, которых изничтожаем и мы, и вы, не надо притворяться чистенькими — это на самом деле будущие Палачи. Я тогда посмеялся над их буйной фантазией, но теперь не знаю, что и думать.

— Почему?

— Сходство. Все отродья на моей памяти, некто и последний приходивший в наш мир Палач — на одно лицо, невероятно похожи друг на друга.

— Проклятье! — сжал кулаки светлый. — А ведь вы правы. Как я сам на это раньше внимания не обращал?.. Да уж, инерция мышления ни к чему хорошему не приводит...

Он немного помолчал, затем качнул головой и произнес:

— Все равно не сходится. Никто не позволил бы отродью вырасти, его бы почуяли все — младенцы не способны скрывать свои силы, а прикрывать его было некому.

— Кто знает... — темный выглядел задумчивым. — Есть у меня одно подозрение, но пока оно не подтвердится, простите уж, делиться не стану. Если...

Его прервал телефонный звонок. Альвен, хотевший было возразить, тут же забыл обо всем и вытащил мобильник. Выслушав все, что говорил ему взволнованный голос, в котором Торис узнал голос Орхайнера, одного из самых сильных магистров светлой иерархии, отключил связь. Некоторое время Альвен молчал, а потом заметил:

— Любопытно...

— Что именно? — подался вперед темный.

— Следственный Комитет Санкт-Петербурга вместе с ФСБ только что арестовал петербургского студента Белозерцева Андрея, обнаружив его по отпечаткам пальцев, оставленным беловолосым. Внешнее сходство с последним очень велико, но отличия все же имеются. Судя по предварительным данным — обычный человек, ничего сверхъестественного за ним не замечено. Но надо бы, чтобы кто-то из магистров посмотрел на парня вблизи, особенно со стороны ментала — нет ли связок с силой.

— Странно... — нахмурился Торис. — Как беловолосый, обладающий такой силой, мог позволить себя арестовать? Ему же достаточно пожелать, чтобы мгновенно оказаться в любой точке земного шара...

— Это и меня настораживает. Что-то здесь не так. Но считаю, что на всякий случай Белозерцева нужно устранить.

— А я бы подождал. Это никогда не поздно, зато сможем выяснить что-нибудь. Уверен, что здесь все не так просто. Я хочу понять подоплеку этих странных событий. Представьте хотя бы, что беловолосый еще не до конца инициировался и сам не понимает, что с ним творится. Тогда тот, кто поможет, получит благодарность. А благодарность такой сущности, как Плетущий или хотя бы Мастер Пути... Не мне вам объяснять, что это такое.

— Это больше, чем благодарность Контроля... — кивнул Альвен. — Но я никогда не слышал, чтобы подобное удалось хоть кому-то. Хорошо, подождем, посмотрим на развитие ситуации. Мне обещали доставить протокол допроса Белозерцева.

— Вот и ладно, — усмехнулся Торис. — А сейчас давайте-ка, раз уж встретились, обсудим наши разногласия по созданию единой эмпатической структуры, без которой ни один из внешних миров не будет воспринимать нас всерьез...

3

Арест произвел на Андрея шоковое впечатление. Никак не ждал он, нежась утром на постели в окружении трех красивых девушек, что вдруг раздастся глухой взрыв и комната мгновенно наполнится бойцами в камуфляже и масках, направившими на него автоматы. Собираясь, парень лихорадочно пытался понять в чем его могут обвинять, но ничего не находил. На память приходили случаи, когда сажали невиновных по оговору или еще по какой-то причине, и Андрею становилось не по себе.

Его вывели из дома, усадили в микроавтобус, в забранное решеткой отделение. Парень почти ничего не воспринимал, все вокруг скрывалось в каком-то тумане. Одновременно он ловил себя на несвойственных раньше чувствах — казалось, его постепенно наполняет холодный, нет, даже леденящий гнев, накатывающийся белой волной. И Андрей всеми силами старался этот гнев сдержать — ему почему-то казалось, что если не сдержит, то случится что-то страшное.

Было еще кое-что, на что раньше парень обязательно обратил бы внимание — где-то на краю сознания он видел происходящее вокруг метров на сто в диаметре, причем, невзирая на стены. Сейчас же Андрей почему-то воспринял это как должное, словно иначе и быть не могло. Он просто отмечал все увиденное, раскладывая по полочкам — и мозг работал четко, как компьютер, что опять же не вызывало ни малейшего удивления. Чувства словно атрофировались.

Микроавтобус ехал по улицам Питера, а Андрей смотрел в окно и замечал любое действие или слово каждого человека, автоматически давая оценку. При этом оценки были довольно странные — "нейтрально", "правильно" и "неправильно". По отношению к чему? Этим вопросом Андрей не задавался, его сознание продолжало лихорадочно разбрасывать слова и поступки людей по указанным трем категориям, причем зачем он это делает парень не имел ни малейшего понятия. Однако ощущал, что так надо.

Информация широким потоком вливалась в мозг, ничто в ближайшем окружении не уходило от внимания Андрея, даже если это что-то происходило внутри едущей навстречу машины или за стеной промелькнувшего мимо дома. Парень не знал, что в этот момент в его мозгу образовываются миллионы невозможных для человека связей, что начинается полное преобразование тела и разума. Впрочем, об этом ему еще предстояло узнать. Но не сегодня.

— Выходи, приехали! — открыл дверцу клетки один из конвоиров.

Андрей неловко выбрался наружу и оказался в незнакомом дворе где-то в центре города — дома вокруг были старыми. Он уныло поплелся за одним из следователей. В себя парень пришел только в невзрачном кабинете, где не было ничего, кроме стула, куда его усадили, и стола напротив, за которым расселись приезжавшие арестовывать его люди в гражданском.

— Итак, приступим, — произнес следователь из ФСБ, насколько запомнил Андрей. — Имя, фамилия, отчество? Год рождения? Мать? Отец?

— Белозерцев Андрей Михайлович, родился 17 мая 1992 года. Мать — Белозерцева Ангелина Павловна. Отец — неизвестен.

— Как это неизвестен? — прищурился один из двух других следователей.

— Мама никогда о нем не говорила, не называла его имени и так далее, — пожал плечами Андрей. — Так что ничего по его поводу сообщить не могу.

— Интересно, — прищурился эфесбешник. — Хорошо, пусть так. Теперь...

И парня начали допрашивать о мельчайших подробностях его биографии, начиная с раннего детства. Причем отвечать приходилось обстоятельно, вспоминая такие мелочи, которые Андрей полагал давно забытыми, однако сейчас на удивление все вспоминалось легко, без напряжения. Особенно следователей интересовала его служба в армии и взаимоотношения с сослуживцами.

— Нам известно, что вы конфликтовали с командованием части, — произнес наконец эфесбешник. — Назовите причины.

— Причины? — едва сдержался от ругательств Андрей. — Причина одна. Подполковник Хмелин — сволочь! И офицеров себе таких же подобрал!

— Обоснуйте.

— Для него главное, чтобы все внешне благопристойно было, а что на самом деле творится — плевать. Лишь бы сор из избы не выносился. Нам даже помыться в жару негде было — десяток душевых кабинок с холодной водой на всю часть! В казарме зимой зуб на зуб не попадал! Дедовщина процветала, а командир дедов, издевавшихся над молодыми, покрывал. Даже то, что один парень после избиения в больницу угодил и инвалидом остался, ситуацию не изменило, подполковник все скрыл, даже пострадавшего как-то молчать заставил. Я терпел-терпел, потом начал возмущаться, в итоге и деды били, и на губе сидел, и замполит долго уговаривал не лезть, куда не просят. Я в ответ написал в военную прокуратуру. Ну, и пошло-поехало...

— Мда... — покачал головой один из следователей Следственного Комитета, кажется, по фамилии Пенкин. — Так ничего не добиться, хотя я вас понимаю.

— Если все станут молчать, то мразь будет торжествовать, — глухо сказал Андрей. — А в мире должна быть справедливость, истинная справедливость. Или...

— Или что?

— Или такого мира не должно быть.

Он не заметил, что в это мгновение его глаза на пару секунд стали белыми, словно на них наползли горящие белым огнем бельма. Зато это прекрасно заметили следователи. По кабинету повеяло морозным холодом, и они с трудом сдержали дрожь, сразу и окончательно поняв, что парень перед ними — нечто большее, чем человек. Но сам об этом, кажется, не подозревает.

Поэтому допрос был быстро свернут, и Белозерцева отвели в камеру. А оперативники растерянно уставились друг на друга.

— Говорил я, что тут мистика... — наконец произнес Пенкин, вытерев пот со лба.

— Похоже, ты прав, — хмуро пробурчал Саенко.

— Меня сейчас больше волнует, что начальству докладывать, — вздохнул Головатов. — Оно, понимаете ли, в мистику не верит...

— А беловолосый и его действия — не мистика? — ехидно поинтересовался Сергей. — Предлагаю ничего о наших впечатлениях не докладывать, пока скрывать станет уже невозможно, пока сами не увидят — в дурку мне не хочется. И понаблюдать за парнем. Если беловолосый — это он, то долго он у нас не задержится.

— Ох, жаль мне парня... — покачал головой Петро. — Ох, жаль... — он показал пальцем на потолок. — Если там поймут, что он действительно может что-то, то ему из лабораторий до конца жизни не выбраться.

— Сомневаюсь, — скривился Головатов. — Разнесет на хрен эти лаборатории. Впрочем, не хочу делать предположений, давайте лучше пробежимся по фактам еще раз. Итак, на данный момент Белозерцев — единственная ниточка, способная привести к беловолосому. Сам ли он это, или просто похож — уже неважно. Главное, что без этого парня нам ничего не достичь.

— Я вот только одного понять не могу... — почесал в затылке Саенко. — Ну, выйдем мы на беловолосого. И что с ним делать? Взять его, если судить по видеозаписям, мы не в состоянии — ему на наши потуги плевать, а на наши законы — тем более. Вреда ему причинить мы не в состоянии. Что дальше?

— Мне дано задание попытаться с ним поговорить... — по виду эфесбешника было понятно, что это задание ему сильно не по вкусу, но поделать он ничего не может. — Возможно, удастся найти общий язык...

— Смешно! Единственные, с кем он вообще заговорил — это майор Алексеев и старший лейтенант Духов, — усмехнулся Саенко. — И я, кажется, понял причину, почему беловолосый это сделал.

— И?.. — остальные двое подались вперед.

— Минуту, — Петро вывел на свой планшет фото беловолосого, Белозерцева и вышеуказанных майора со старшим лейтенантом, после чего отдал планшет собеседникам. — Сами сравните. Ничего в голову не приходит?

— Проклятье! — выругался Головатов, а затем добавил несколько куда более крепких словечек. — Они же похожи, как родные братья! Лицо одно!

— Вот именно! — поднял палец Саенко. — Я долго не мог понять, что мне по душе царапает, а сейчас дошло.

— Мать-перемать! — Пенкин продолжал всматриваться в фотографии. — Но что это может значить?..

— Не знаю. Но что-то значит. И нам надо выяснить что.

— Это если расследование у нас не отберут, — вздохнул Головатов. — Как только наверху поймут, что мы действительно столкнулись с чем-то сверхъестественным, то Белозерцева тут же переведут в закрытые лаборатории. И живым он оттуда не выйдет...

— Мда... — помрачнел Саенко.

— Чтобы получить такие силы, как у беловолосого, любая спецслужба мира на что угодно пойдет, сами должны понимать. И это пока только наши знают. А что начнется после того, как о беловолосом и его возможностях узнают в Америке и Европе? А у меня нет сомнений, что узнают, информация слишком распространилась. Вот тогда вообще будет нечто...

— Откуда только этот беловолосый на наши головы свалился... — поежился Пенкин, представив себе вышесказанное. — Правдолюб хренов...

— А нам-то что делать? — хмуро поинтересовался Саенко.

— Что должны, — пожал плечами Головатов. — Доложить по инстанции. Об аресте Белозерцева. Пусть начальство голову ломает. О его... э-э-э... глазах я не рискну ничего говорить. Тоже не хочу в дурдом.

— Пожалуй, да.

Следователи попрощались и разошлись. Точнее, ушли Саенко и Головатов, а Пенкин сел за стол и принялся расчерчивать лист бумаги, размышляя над уже известным и пытаясь предугадать неизвестное. Но интуиция пока молчала, и это сильно раздражало. Однако делать было нечего, и Сергей продолжил размышлять, надеясь, что хоть что-нибудь интересное придет в голову.

* * *

Три одетых в дорогие костюмы пожилых человека внимательно слушали запись первого допроса Андрея Белозерцева. Причем, не отредактированную следователями — ее принесли совсем недавно.

— Не удивлен, что они решили промолчать, мне трудно поверить в такое, — заметил Борис Станиславович Похмелов, хорошо известный в спецслужбах страны аналитик. Место его реальной работы не знал никто, зато всем было известно, что к мнению этого подтянутого лысоватого мужчины прислушиваются в самых высоких кабинетах страны.

— Если Белозерцев — беловолосый, то можно ожидать всего, — возразил ему Анатолий Максимович, отец Сергея Мухина, очень недовольный тем, что его сын оказался связан с этим грязным делом.

— Судя по видеозаписям, об аресте беловолосого и речи быть не может, он бы разнес все вокруг и легко ушел, — покачал головой Олег Филимонович, невзрачный субъект неопределенного возраста. Он появился в городе только этим утром, прибыв спецрейсом из Москвы, и предоставил документы, подтверждающие полномочия такого уровня, что становилось не по себе. Вплоть до использования всех войсковых соединений региона! — Так что сомневаюсь, что он и этот Белозерцев — одно и то же лицо. Хотя может быть все. Надеюсь, в камере с него не спускают глаз?

— Естественно, — подтвердил директор управления. — Больше десяти видеокамер во всех точках камеры. Плюс четверо наблюдателей.

— Хорошо. Борис Станиславович, что думаете по поводу сходства беловолосого, Белозерцева, Алексеева и Духова?

— Пока ничего, — лаконично ответил аналитик. — Слишком мало данных. Родственных связей между ними не обнаружено, но это ни о чем не говорит, поскольку имя отца Белозерцева неизвестно. Результаты генетического анализа еще не пришли. Вполне возможно простейшее объяснение — они родственники во втором-третьем поколении.

— Вы правы... — вздохнул Олег Филимонович. — Получается, что докладывать президенту мне нечего...

— Ничем не могу помочь, к сожалению, — сухо сказал Борис Станиславович. — Исследования туманных шаров тоже пока не дали результата — ученые сходят с ума в попытках понять, что это такое. Но никакая аппаратура ничего не показывает, словно шаров на самом деле не существует. Интересно разве что предположение профессора Стародубцева о том, что на самом деле шары — это области пространства с измененной метрикой. Возможно, даже сдвинутые во времени. Но другие эксперты приняли эти идеи в штыки.

— Но хоть что-то выяснено?! — на лице столичного гостя отобразилась досада.

— Единственно, что выяснено с оперативной точки зрения, так это то, что все пострадавшие из самого Санкт-Петербурга, никого из других городов среди них не зафиксировано, — осторожно вступил в разговор Мухин. — Однако нескольких из них беловолосый настиг в других городах и даже за границей.

— Это давно известно! — отмахнулся Олег Филимонович. — Что...

Его прервал требовательный телефонный звонок. Анатолий Максимович поднял трубку, выслушал и мертвенно побледнел. Он со стуком опустил трубку на стол и выдохнул:

— Белозерцев сбежал! Превратился в беловолосого и сбежал...

— Что?!! — чуть не подпрыгнул столичный гость. — Как?!!

— Сейчас принесут видеозаписи... — запинающимся голосом пообещал Мухин. — Все зафиксировано...

— Значит, все-таки он, — закусил губу Борис Станиславович. — Не думал. На вид и по всем данным — обычный студент...

Следующие полчаса прошли в нервном ожидании и ничего не значащем разговоре, в котором высказывались сотни предположений, скорее всего не имеющих к реальности никакого отношения — трое собеседников это прекрасно понимали, но им просто было не по себе. Ведь скоро еще кто-то окажется в туманной сфере и, вполне возможно, кто-то хорошо знакомый, кто-то из тех, кто нынче на вершине и от кого многое зависит. А грешки у таковых водились всегда, не подняться наверх с чистыми руками, любой здравомыслящий человек это хорошо понимал.

Наконец видеозаписи были доставлены, и собеседники сгрудились у компьютера. На экране появилась камера со стерильно-белыми стенами. В ней, кроме узкой койки и встроенного в стену унитаза ничего не было. На койке сгорбившись сидел растерянный парень лет двадцати с небольшим, он, судя по виду, не понимал почему он здесь, то и дело окидывая взглядом камеру и что-то неслышно шепча себе под нос. К сожалению, микрофоны ничего не уловили, придется вызывать чтеца по губам.

Белозерцев взъерошил свои длинные светлые волосы и тяжело вздохнул. Потом встал и принялся мерить камеру шагами, явно над чем-то напряженно размышляя. Минуты через полторы он вдруг остановился, откинул голову назад и рассмеялся каким-то жутким, скрипучим, пугающим, нечеловеческим смехом. А после этого его волосы и кожа принялись стремительно белеть, как, впрочем, и одежда. Парня били судороги, по губам потекли струйки крови, но вскоре исчезли, словно впитались в ставшую мертвенно-бледной кожу. Не прошло и двух минут, как в камере стоял беловолосый в своем обычном белоснежном плаще до щиколоток и узких черных очках.

До охранников быстро дошло, что происходит нечто необычное, и они ворвались в камеру еще до полного изменения Белозерцева. На их слова он не обратил никакого внимания, и охранники открыли огонь на поражение. Впрочем, это ничего не дало, пули бессильно падали у ног беловолосого. Однако не все — аналитик отметил, что, когда одежда узника еще не до конца изменилась, одна из пуль ударила в плечо, откуда плеснул фонтанчик крови, но тут же исчез.

Беловолосый медленно повернул голову к охранникам и слегка опустил очки, приоткрыв глаза на каких-то полмиллиметра. Четверо взрослых сильных мужчин тут же выронили оружие, медленно опустились на пол и застыли в нелепых позах. В здании надрывалась сирена тревоги — кто-то из охранников все же успел нажать на кнопку. Беловолосый вернул очки на место и исчез, словно его в камере никогда и не было.

К камере примчался наряд и кинулся помогать охранникам. Вскоре набежали еще люди, в том числе двое в белых халатах.

— Это уже неинтересно, — выключил воспроизведение Олег Филимонович. — Охранники, насколько я понял, живы.

— Живы, — подтвердил успевший прочесть переданный одновременно с видеозаписью рапорт Анатолий Максимович. — Без сознания. Беловолосый явно не хотел им вредить, просто отключил, чтобы не мешали. Другого вывода я сделать не могу.

— Что-то здесь не сходится... — покачал головой Борис Станиславович. — И сильно не сходится. Поведение Белозерцева было естественным, это я могу утверждать со всей уверенностью. А когда он превратился в беловолосого — оно полностью изменилось, как будто эти двое — разные личности. Шизофрения? Не рискну делать такой вывод, тем более, что сейчас однозначно подтвердилось — мы имеем дело с чем-то сверхъестественным. Но...

— Что? — насторожился столичный гость.

— Не знаю, заметили ли вы, что в человеческой форме беловолосый не неуязвим?

— В смысле?

— В прямом, — почти незаметно усмехнулся Борис Станиславович. — Его ранили, я заметил одно попадание. Отсюда следует вывод — пока Белозерцев не преобразовался, его можно хотя бы ранить. И это дает определенную надежду на то, что мы сможем противостоять этому существу. Назвать его человеком, простите уж, не могу.

— Пожалуй... — скривился Мухин. — Скажи мне еще три недели назад, до всех этих событий, о таком, отправил бы в психушку провериться...

— Мы действительно имеем дело с чем-то неизвестным и даже не представимом до сих пор, — потер висок Олег Филимонович. — Но наша задача справиться с данным кризисом. При этом нельзя допустить, чтобы новые знания попали в руки наших западных "друзей". Да и информация из папочек беловолосого тоже важна — она должна своевременно перехватываться.

Все трое поежились, представив, что какая-нибудь из оставленных странным существом папок попадет к журналистам. Пострадавших от беловолосого не слишком жаль, твари редкостные, но твари полезные — политика чистыми руками не делается. К тому же информация в папках сильно задевает интересы государства. В случае ее распространения неприятностей не оберешься.

— Хочу высказать еще одно предположение... — задумчиво произнес аналитик. — Камеру, в которой находился Белозерцев, не стоит оставлять без присмотра. Он может туда вернуться. Не просите меня объяснить, почему я так считаю, сам объяснить не могу, но проверить необходимо.

— Хорошо, — отметил что-то в своем блокноте директор управления, он не любил новомодных электронных планшетов и по старинке пользовался записными книжками. — Но что делать, если он действительно вернется?

— Никакой агрессии! — встрепенулся Олег Филимонович. — Срочный перевод на объект Х27, вы знаете, о чем речь. Новых людей к делу старайтесь не подключать, пусть его ведут те же трое следователей, что и до сих пор, они неплохо себя показали.

Он встал, нервно прошелся по комнате и на ходу продолжил:

— Теперь, когда личность беловолосого точно установлена, наша главная задача — договориться с ним. Очень важно понять, как он делает все то, что сотворил. Но если договориться будет невозможно, то... — столичный гость поежился. — То нужно будет задуматься о его устранении. Любой ценой. Ведь он может добраться не только до питерских бизнесменов, а...

— Хочу обратить ваше внимание еще на один немаловажный факт, — с некоторым нежеланием сказал Борис Станиславович. — Раньше я говорил, что не могу сделать никаких выводов по поводу сходства Белозерцева, Алексеева и Духова, однако в свете новых фактов хочу посоветовать держать двух последних на виду. Вплоть до того, что призвать их снова на службу вместе со всем отрядом, причем, к вам Анатолий Максимович. Предлог сами найдете.

— Одобряю! — кивнул Олег Филимонович.

— Хорошо, так и сделаю, — директор управления записал еще несколько строк в записную книжку.

— Но и это не все! — поднял палец аналитик. — Необходимо запустить поиск на всероссийском уровне. Поиск похожих на Белозерцева людей — и мужчин, и женщин. Каждого нужно брать на карандаш. Моя интуиция буквально надрывается, что их сходство значит что-то очень важное. Не могу пока объяснить, но считаю, что сделать вышесказанное нужно обязательно.

— Сделаем, — кивнул столичный гость. — Мы вам доверяем и ваши рекомендации выполним. Засим прощаюсь, мне нужно срочно связаться с Москвой. Но прошу о любых изменениях ситуации немедленно сообщать. Это дело на контроле президента. Личном контроле!

Олег Филимонович быстрым шагом покинул кабинет. Оставшиеся двое проводили его взглядом и задумались каждый о своем.

* * *

— Так вы можете сообщить мне, что за странные шевеления у русских в Петербурге? — хмуро поинтересовался Роберт Хайчдаун у подчиненного.

— Кое-какая разрозненная информация поступила, — нехотя отозвался Джордж Кинси. — Но она слишком невероятна...

— Невероятна? Уточните.

— Да мистика какая-то, сэр...

— Мистика? — изумился Хайчдаун. — Что вы имеете в виду? Я вас не понимаю.

— По поступившим данным, в Санкт-Петербурге появился некий мститель, уничтожающий богатых людей, — скривившись, начал Кинси. — Причем, этот мститель неуязвим ни для какого оружия. Ходит во всем белом и волосы имеет тоже белые. Вооруженных охранников размазывает по стенам одним движением. А виновных с его точки зрения помещает в туманные шары, висящие под потолком.

— Вы зачем мне пересказываете сюжет очередного "супермена"? — голос шефа стал язвительным.

— Это информация, поступившая из России.

— И что курили ваши люди там? — насмешливо прищурился Хайчдаун.

— Я поначалу тоже так подумал, — тяжело вздохнул Кинси. — Но слишком много случаев. Мало того, одному из агентов удалось раздобыть видеозапись, причем, чудом — русские мгновенно все засекретили. И именно данный факт меня насторожил и заставил отнестись к этой чуши серьезно.

— Видеозапись? — оживился шеф. — Она у вас с собой?

— Да, — начальник отдела протянул ему флешку. — По оценке экспертов, это не монтаж.

— Вот как? — приподнял брови Хайчдаун. — Включайте.

Кейси вставил в гнездо флешку и запустил запись. Он ее уже видел и не знал, что и подумать, поэтому и размышлять не стал. Вместо того он исподтишка наблюдал за вальяжно развалившимся на кресле шефом. Но когда на экране впервые появился беловолосый всю его вальяжность как водой смыло. Кейси изумился — никто до сих пор не видел Роберта Хайчдауна в ужасе, а тот явно пребывал именно в ужасе — это читалось в широко распахнутых глазах, о том же говорили приоткрывшийся рот, струйка слюны и трясущиеся руки. Что это с шефом?..

Логика у опытного оперативника, прошедшего все ступени служебной лестницы, всегда была на высоте. Поэтому вывод последовал сам собой — Хайчдауну известно, кто такой этот беловолосый, и шеф до смерти его боится. Возможно, именно потому боится, что знает, чего ожидать.

Когда запись закончилась, Хайчдаун довольно долго молчал, а Кейси не решался нарушить молчание. Добрых десять минут в кабинете царила тишина, а затем шеф глухо поинтересовался:

— Сколько, говорите, было таких случаев?

— Точно неизвестно, — развел руками начальник отдела. — Русские все засекретили, причем на таком уровне, что даже отрывочные сведения удалось добыть с величайшим трудом и за очень большие деньги. Как вы знаете, в России в последнее время стало трудно работать. Но, по предположениям, подобных случаев больше двадцати.

— Ясно... — шеф пожевал губами. — Все силы на это дело. Это приказ. Любую поступившую информацию, даже самую малейшую, немедленно мне на стол! Текущие дела передать в другие отделы. Поднять всю нашу агентуру в России, даже спящих.

— Спящих?! — изумился Кейси, не считавший нужным активировать внедренных еще десятилетия назад агентов. — Но кто это такой? Почему ради него нужно так напрягаться? Сэр, вы знаете?

— От того, что скажу вам, ничего, к сожалению, не изменится, он уже здесь, — хмуро бросил Хайчдаун. — Вам что-нибудь говорит слово "Палач"? Нет ведь?

— Нет...

— Вот именно. Но я сразу могу сказать, что дело идет о самом существовании нашей страны, а то и всего мира.

— Ничего не понимаю, сэр... — растерянно выдавил Кейси.

— Позже я кое-что объясню, — взгляд шефа стал очень тяжелым. — После того, как подпишете нужные бумаги, вашего уровня доступа для всего этого недостаточно. Главное, что я требую, повторяю, требую запомнить — ни в коем случае никакой агрессии, даже в мыслях, по отношению к этому индивидууму, — он кивнул на экран, на котором застыло на паузе лицо беловолосого. — То, что вы видели в записи — лишь малая доля того, на что он способен. Пока это все. Идите и без новой информации не возвращайтесь.

Пребывающий в полной растерянности Кейси покинул начальственный кабинет, начиная понимать, что столкнулся с чем-то таким, с чем их служба, официально не существующая и тайно финансируемая Бильдербергским Клубом, еще не сталкивалась.

А недавно разменявший третью сотню лет маг, никогда не принадлежавший ни к одной иерархии, задумался. Не хотелось связываться с темными или светлыми, но, похоже, придется. Появление на Земле Палача меняло весь расклад сил на планете. И теперь главное — шкуру спасти. Хотя бы только свою, если не получится помочь тем, кому обязан. И тем, кто дорог.

* * *

Звонок в дверь заставил Михаила оторваться от изучения повестки и направиться к двери. Увидев в глазок Виктора Духова с такой же бумажкой в руках, он кивнул — так и думал. Никому из отряда майор еще не успел позвонить, но почему-то был уверен, что призвали всех. Это было неожиданно и на первый взгляд радостно, но почему-то сильно настораживало, ведь никаких предпосылок к такому не было. Кроме одной — участие в инциденте с беловолосым, пощадившим его ребят.

— Утро, командир! — поздоровался старлей. — Мне вот повестка пришла. Извини, что без звонка, мобильник сел.

— Мне тоже пришла, — пробурчал Михаил, впуская друга и побратима в квартиру.

Сели, как обычно, на крохотной кухоньке однокомнатной квартиры, доставшейся майору после размена и развода с женой, не пожелавшей жить с человеком, который бывает дома по несколько дней в году. Эта стерва теперь даже с сыном Михаилу не позволяла видеться, что его очень огорчало. Обстановки в квартире почти не имелось — потребности у привыкшего к казарменной жизни офицера были минимальны. Только технику он покупал самую лучшую, а спал на узком жестком диване, даже не раскладывая его.

— Не против, командир? — Виктор выставил на стол бутылку коньяка. — Мне сегодня надо.

— Мне, пожалуй, тоже, — согласно кивнул Михаил.

Обычно они почти не пили, максимум раз или два в месяц, а то и реже, но неожиданно полученные повестки выбили из колеи.

— Что думаешь? — спросил старлей, когда они выпили по рюмке, закусив найденными в холодильнике лимоном и сыром.

— Не знаю, что сказать... — покачал головой майор. — Что-то здесь не то, Шас, — он употребил боевой позывной друга, чего в гражданской жизни предпочитал не делать.

— Думаешь, Морт? — прищурился Виктор, последовав его примеру.

— Думаю, — подтвердил Михаил. — Я...

Его прервал звонок мобильника. Выслушав, майор глухо выматерился. Но что-либо рассказать старлею не успел — звонки пошли один за другим. И так продолжалось, пока весь отряд не отзвонился командиру. Все это длилось больше получаса, и с каждой минутой Виктор мрачнел все сильнее.

— И? — не выдержал он, когда Михаил положил мобильник на стол.

— Все! — выдохнул тот. — Даже раненые.

— М-мат-ть! — в сердцах выдохнул старший лейтенант, с трудом сдержавшись от того, чтобы грохнуть кулаком по столу.

— Других слов не остается, — покивал майор. — Причем каждому повестка вручена курьером ФСБ лично, а не отправлена обычной почтой. Под роспись и подписку о неразглашении.

— Я считал, что это только мне так "повезло"... — нахмурился Виктор. — Ну еще тебе, максимум.

— Похоже, из нас сформируют какое-то хитрое спецподразделение, причем, при ФСБ, что мне сильно не нравится. Мы с ними всегда на ножах были...

— Думаю, это как-то связано с беловолосым. Почти уверен.

— Да я тоже...

Друзья помолчали, выпили еще по рюмке.

— Приказано прибыть завтра со всеми документами в областное управление ФСБ, — хмуро сказал Виктор, еще раз изучив повестку. — Хотел я послужить еще, конечно, но...

— Вот именно, что "но"... — вздохнул Михаил. — И еще одно. Помнишь, нас с тобой всегда за братьев родных принимали?

— Ну да, только цветом волос различаемся, а морда — одна, — кивнул старлей. — Я даже думал, когда тебя впервые увидел, что батяня мой на стороне гульнул.

— А я, что мой, — усмехнулся майор. — Потом вспомнил, что это с мамой я на одно лицо, на отца совсем непохож.

— У меня — наоборот все. Но к чему это ты?

— Да к тому, что беловолосый на нас тоже похож, как близнец. Сам вспомни. Я долго не мог понять, чего же меня гложет, когда случившееся в башке прокручиваю. А потом понял.

— Блин, а ведь точно! — вскинулся Виктор. — Я тогда внимания не обратил, не до того было...

— И теперь вот это, — Михаил постучал пальцем по повестке, — вызывает у меня еще большую настороженность. Мы, похоже, в большое дерьмо вляпались.

— И деваться некуда... — скрипнул зубами старлей. — Я присягу давал.

— Как все мы, — налил им еще понемногу майор. — Да, это последняя. Завтра нам трезвые головы нужны.

Они выпили, отставили рюмки, а затем Виктор спросил:

— Что думаешь по поводу беловолосого?

— Мне он нравится, — неожиданно признался Михаил. — По справедливости поступает, тварей наказывает, которых по закону не тронешь.

— А я пока не определился. Но что-то в этом мужике есть. Настоящее что-то. Вот только понять не могу, как он проделывал все...

— Думаешь я могу? Да и начальство вряд ли что понимает, потому и началось такое шебуршание. Нам вряд ли скажут, даже если что и узнают.

— Оно-то так... — Виктор выглядел задумчивым. — Вот только боюсь, как бы нас живцом не сделали, на который его ловить станут...

— Все может быть, — развел руками Михаил, вставая и пряча ополовиненную бутылку в шкафчик. — Но присяга есть присяга. Поэтому давай-ка разбегаться. Ребятам передай, чтобы завтра с вещами и документами у входа в областное управление в полвосьмого утра были. И не опаздывать!

— Хорошо, командир.

Проводив Виктора, Михаил вернулся в кухню, налил себе чаю и задумался, пытаясь понять, чего же ему ожидать в ближайшем будущем.

* * *

По большой почти пустой комнате мерно расхаживал крупный светловолосый человек. По его виду становилось ясно, что он о чем-то напряженно размышляет. О чем-то не слишком приятном.

Вернувшись к столу, Альвен сел и снова перечитал протокол допроса Белозерцева и расшифровку записей разговора следователей. Потом просмотрел запись превращения арестованного в беловолосого. На сей раз он не спешил, вдумываясь в каждое слово и пытаясь понять, что из всего этого следует. А следовали очень нехорошие вещи.

Во-первых, Белозерцев еще не понимает, кто он такой и что может — конечно, полностью уверенным в этом глава светлой иерархии Земли быть не мог, но более, чем на семьдесят процентов, — да. Во-вторых, и это самое главное, в человеческом облике беловолосый уязвим! Альвен четко видел, как после попадания пули в плечо недопалача выплеснулся фонтанчик крови. В третьих, о том, что он имеет сверхчеловеческие способности, стало известно русским спецслужбам. И от Белозерцева они теперь не отвяжутся, что чревато очень нехорошими последствиями. Не дай Бог сумеют что-то важное узнать.

А любое усиление России в нынешних условиях смерти подобно! Она и так уже почти вышла из-под контроля. И ни одна попытка изменить ситуацию уже несколько лет ни к чему не приводила, словно эту страну защищал кто-то невидимый, но неизмеримо сильный. Приходилось действовать исподволь, расшатывая ситуацию понемногу. Это понемногу удавалось, хотя неудача с украинским кризисом и притормозила реализацию проекта на несколько лет. К сожалению заставить Россию ввязаться в украинский кризис после майдана, который Альвен раньше считал кране удачным делом. Тперь он уже так не думал, с изумлением наблюдая за жадными идиотами, захватившими власть на Украину. И из месяца в месяц уменьшал суммы, идущие на их поддержку, поскольку пользы от них не было никакой, сплошной вред. Ни одно порученное дело не было выполнено дебилами правильно!

Однако ситуация понемногу начала выправляться. Россия все же полезла в Сирию, и это давало Альвену надежду повернуть ситуацию в нужном направлении. Да и всплеск патриотизма в самой России постепенно сходил на нет, и вскоре уже можно будет вывести молодежь на площади, чтобы наконец разрушить эту проклятую страну, которую маг ненавидел всей душой.

Появление в этот момент беловолосого было как удар под дых. Тем более, появление именно в России. А вдруг он решит вмешаться? А он решит, обязательно. У Палачей любого ранга слишком развито чувство справедливости, будь она трижды неладна. Причем, справедливости не человеческой, а высшей. Множество усилий и сотни лет потребовалось, чтобы приостановить на Земле действие закона Воздаяния! И все это улетит псу под хвост из-за какого-то мальчишки? Такого нельзя допустить!

Да, благодарность Палача, если Белозерцев является таковым, многое значит, но стоит ли она крушения лелеемых много столетий планов? Альвен очень сомневался в этом. Конечно, Торис будет против, но война с темной иерархией — дело давно знакомое и привычное, ничего нового. Да и если удастся остановить появление Палача в полной силе, темный тоже будет рад, ему не больше самого Альвена хочется Суда. Вспомнив, с каким трудом мир приходил в себя после последнего, светлый вздрогнул. Очень не хотелось еще раз столкнуться с таким кошмаром.

К тому же, Белозерцев все же непохож на Палача, не является всесильной и неуязвимой сущностью, способной давить ангелов и демонов, как вшей. А значит, выбора просто нет. Нужно остановить беловолосую тварь, которая и так сильно проредила ряды агентов влияния в Санкт-Петербурге. И ни в коем случае не магией! Обычным человеческим оружием в момент, когда Белозерцев будет в человеческом облике.

Альвен встал и ментальным образом вызвал доверенного помощника, обычно занимающегося в иерархии самыми грязными делами. Как маг Лорхейн оставлял желать лучшего, но по изворотливости ему не было равных. Сволочь, разумеется, но очень нужная сволочь.

Что ж, решение было принято. Пришло время его осуществления.

4

Андрей покачнулся и открыл глаза. Уже привычное ощущение после провалов в памяти. Проклятье, опять! Он с трудом сдержался от мата, вспомнив, что в камере, и открыл глаза. Увиденное заставило парня ошарашено приоткрыть рот. Дверь в камеру оказалась открыта, за ней никого не было! Что это может значить?..

Однако это продолжалось недолго. Со слоновьим топотом по коридору пронеслось несколько человек и влетели в камеру, наставив на Андрея автоматы с воплем:

— Стоять!!! Руки вверх!!!

Он поспешил послушаться, не желая получить порцию свинца в живот, и растерянно уставился на автоматчиков. Как ни странно, но они его боялись, это было видно по подрагивающим рукам и перепуганным глазам. Автоматчики явно были готовы нажать на курок.

Ждать пришлось довольно долго, один из знакомых уже следователей появился только минут через десять. Запыхавшийся — видимо бежал. При виде Андрея он остановился и потряс головой, словно не веря своим глазам. Но быстро взял себя в руки и принялся рассматривать парня, словно что-то непонятное и загадочное. Только в этот момент Андрей заметил, что одет в длинный белый плащ, и озадачился. У него не было такого плаща! Откуда он взялся?! Да и когда надеть успел?..

— Здравствуйте, Белозерцев, — наконец поздоровался следователь. — Следуйте за мной, пожалуйста.

Головатов двинулся к выходу, про себя продолжая удивляться — хотя им и передали приказ наблюдать за камерой, откуда исчез Белозерцев, но следователи посчитали это бзиком начальства — никто из них не верил, что беловолосый вернется в нее. Однако вернулся, и это настораживало. Причем, вернулся в человеческом виде. Точнее, сначала камеры показали появление именно беловолосого, который за несколько секунд превратился в Андрея Белозерцева. Только белый плащ остался на нем.

Вспомнив еще один приказ, эфесбешник скривился — приказано перевезти парня на закрытый объект. Мало того, их самих обязали тоже перейти на казарменное положение и отправиться на тот же объект. Видимо, секретные лаборатории, где Белозерцева уже ждут, радостно потирая руки, вивисекторы в белых халатах. Зачем все-таки он вернулся? Странно это...

Оглянувшись, Головатов отметил унылый вид Белозерцева и подивился про себя — талантливо играет! При его-то возможностях мгновенного перемещения! Исчез из тщательно охраняемой внутренней тюрьмы ФСБ, отсутствовал восемь часов, снова наворотил дел и вернулся, как будто ни в чем не бывало. Пенкин с Саенко сейчас в центре города, разбираются с результатами художеств этой сволочи.

Недоумение Андрея все нарастало, происходило нечто очень странное — его вели в сопровождении уже чуть ли не десятка бойцов. То и дело из-за дверей или из-за угла кто-то выглядывал, смотрел на парня с нескрываемым ужасом и тут же скрывался. Двери впереди распахивали заранее, причем кто это делал видно не было. Да что, черт возьми, все это значит?!

Наконец Андрея вывели во двор и усадили в микроавтобус, причем не тот, в котором везли сюда. Этот был какой-то не такой, как бы не бронированный, уж больно толстые стенки у него оказались. Но при этом двигался мягко, двигатель работал почти неслышно, да и трясло мало.

Затемненные стекла не позволили узнать, куда везут Андрея. При этом он опять, не отдавая себе отчета, видел все вокруг уже метров на пятьсот. Но не запоминал, а все так же отмечал про себя поступки людей и разделял на три категории.

Ехали около часа. Выйдя из микроавтобуса, Андрей оказался в большом дворе, окруженном трехметровым бетонным забором с колючей проволокой сверху. Нигде не было ни травинки, не говоря уже о деревьях. Вид, в итоге, навевал уныние.

"Тюрьма, что ли?" — мелькнула грустная мысль.

— Прошу за мной, — уважительно обратился к Андрею Головатов.

Повторилась та же история. Парня окружали автоматчики, от которых настолько явственно пахло страхом, что ему становилось не по себе. Что происходит?.. Почему его боятся?..

Андрей ломал себе голову над увиденным, но ничего не мог понять. Была одна догадка, но парень тщательно гнал ее от себя. Правда, она упорно возвращалась. Неужели он сотворил что-то страшное во время провала в памяти? Только этим можно объяснить страх вооруженных бойцов перед безоружным пленником.

Внутри светло-серого кубического здания Андрею сразу стало ясно, что это какое-то научное учреждение. Слишком много везде было разной незнакомой аппаратуры, да и людей в лабораторных халатах тоже хватало. От осознания этого факта парню почему-то стало муторно. А уж горящие каким-то нездоровым энтузиазмом глаза ученых вообще заставляли ежиться. Казалось, его уже разобрали на составные части, и цел он пока только по недоразумению.

Бесконечные коридоры, десятки раз сворачивающие в разные стороны, наконец привели в просторную комнату, заставленную компьютерами и множеством приборов, ни один из которых Андрей не узнал, но понял, что перед что-то медицинское. Его усадили в широкое кресло, пристегнув руки к подлокотникам широкими кожаными браслетами с металлическими прокладками внутри. От них к нескольким мягко жужжащим белым ящикам с множеством окошек и кнопок отходили жгуты проводов. Головатов сел напротив за стол и включил компьютер, затем набрал что-то на клавиатуре, наверное пароль. Два автоматчика стали у стен, продолжая держать парня под прицелом, и это не вызывало у него радости.

— Итак, Андрей Михайлович, — сцепил руки в замок под подбородком эфесбешник. — Кто вы такой? Зачем вам все это понадобилось?

— Что вы имеете в виду? — растерялся парень.

— Не надо притворяться, ваше превращение и исчезновение зафиксированы, есть видеозаписи, — устало произнес Головатов. — Мы понимаем, что не можем причинить вам какого-либо вреда, вы это неоднократно доказывали, но хотя бы скажите одно: чего вы добиваетесь?

Андрей ошарашенно смотрел на него и ничего не понимал. Чего от него хотят? Какое, к чертям собачьим, превращение и исчезновение?! Похоже, его принимают за кого-то другого. Но за кого? И что теперь делать? Что говорить? Его словам, похоже, никто не верит.

Мысли взбесившимися птицами бились в голове, он все больше терялся, но в какой-то миг все понял. Провалы в памяти! Чем Андрей занимался в эти часы? Видимо, что-то нехорошее творил — потому и арестовали. И они уверены, что он все знает и помнит...

— Я, если в чем и виноват, то ничего не помню... — с тоской сказал парень. — У меня уже недели три провалы в памяти... Последний был сегодня...

Следователь хлопнул себя ладонью по лбу и закатил глаза. Андрей понял, что тот ему не верит. И как доказать свою правоту не знал.

— Послушайте, Белозерцев, может хватит? — по виду Головатова становилось ясно, что он смертельно устал и держится только на силе воли. — Если не хотите сотрудничать, то зачем вы вернулись?

— Куда я вернулся?! — чуть не взвыл парень. — Да поймите вы, что я не знаю о чем речь! Я сидел в камере, видел охранников, потом дурнота, открываю глаза и вижу, что охранники исчезли и дверь в камеру открыта. Плащ белый кто-то на меня надел...

— Ну хорошо, предположим, — скептически приподнял бровь эфесбешник. — Давайте тогда посмотрим с вами один интересный фильм...

Он снова пробежался пальцами по клавиатуре, несколько раз кликнул мышкой и повернул экран к Андрею. На нем тот увидел себя, уныло сидящего на койке в уже знакомой камере. Ну и что они хотят этим сказать? Однако произошедшее на экране дальше заставило парня уронить челюсть чуть ли не на грудь. Такого не могло быть просто потому, что не могло быть никогда! Глаза Андрея лезли из орбит, когда он видел, как белеют его кожа, волосы и одежда, как из ниоткуда на глазах появляются узкие черные очки, как от одного его взгляда охранники падают на пол. Господи, да что же это?!.

Головатов наблюдал за реакцией допрашиваемого, и его удивление с каждым мгновением нарастало. Это что же получается, парень действительно ничего не понимает? Так никто не сыграет. Ужас и непонимание в глазах Белозерцева очень многое сказали опытному следователю. Сколько таких вот парнишек сидело перед ним в отчаянии, и отличать невиновных Головатов научился давно. Очень странно, даже более, чем странно. Выходит, у Белозерцева действительно провалы в памяти, и он не осознает, что творит. Как это называли попы? Кажется, одержимостью. Одержимостью кем? От таких мыслей следователю стало не по себе, и он постарался отбросить их. Хм-м, а если поставить парню вдобавок запись одного из его художеств? Но не самого кровавого, а то еще в обморок упадет.

На экране появился человек с лицом Андрея и начал расшвыривал охранников очередного олигарха небрежными движениями рук, даже не дотрагиваясь на них. Огонь из десятка автоматов не производил на него никакого впечатления, пули просто падали у ног. Парень даже помотал головой, надеясь, что это наваждение, но ничего не изменилось. В сознании билось только одно: такого не бывает! Однако видеозапись утверждала обратное.

— Значит, у вас были провалы в памяти? — спросил Головатов, когда экран погас.

— Да, — подтвердил Андрей. — Они сводили меня с ума, а к врачам я почему-то, сам не знаю почему, обращаться боялся.

— Попрошу назвать точные даты и время всех провалов, которые вы помните.

Парень задумался, а потом с удивлением понял, что в подробностях помнит каждую минуту с момента первого провала. Но раньше он не обладал абсолютной памятью! Хорошей — да, но никак не абсолютной! И стоит ли говорить об этом следователю? Немного посомневавшись, он все же решил ничего не скрывать, поскольку не чувствовал за собой вины. Головатов в ответ на его слова только хмыкнул, что-то записал в свой планшет и попросил продолжать. Андрей на мгновение умолк, а затем принялся называть даты и время. И пока говорил, осознал еще кое-что — из-за стен тянуло чьим-то сумасшедшим любопытством, азартом и желанием поскорее начать эксперименты. А затем вдруг увидел все происходящее в здании, невзирая на стены. Это потрясло парня настолько, что он закашлялся и выматерился.

— Что-то случилось? — напрягся Головатов.

— Да! Я... я не знаю, как, но вдруг увидел это здание полностью, увидел одновременно каждого человека здесь и понял, что тот чувствует! Господи, да что же со мной творится?!!

Если бы мог, он бы схватился за голову, но руки были пристегнуты, и Андрей только замычал от отчаяния. А сознание между тем продолжало расширяться, охватывая пространство уже больше, чем на километр. Он все еще не осознавал, что продолжает разделять все события по трем категориям, но уже понимал, что способен на много большее, чем обычный человек. Это одновременно пугало и радовало.

— Вот как?.. — Головатов подпер подбородок кулаком и принялся внимательно разглядывать Белозерцева.

Похоже не лжет. И до смерти напуган. Вот так сюрприз! К беловолосому относились крайне серьезно, полагали игроком, а вместо этого получили не слишком умного неопытного пацана, который ничего не понимает и действует, как кукла под внешним управлением. Это меняло многие расклады, очень многие. Плохо только, что в форме беловолосого он не осознает себя, а значит с ним невозможно договориться. Что делать в такой ситуации эфесбешник не знал. Впрочем, это не его уровень компетенции, пусть решают наверху.

Даты и время провалов в памяти Белозерцева совпадали с датами и временем художеств беловолосого, что служило еще одним подтверждением. Значит, вывод пока один: отправить парня в камеру, а самому срочно докладывать начальству.

— Вас сейчас отведут в комнату, где вы сможете отдохнуть, — произнес Головатов. — А когда отдохнете, прошу ответить на вопросы ученых. Ну и позволить им взять кровь и прочее для анализов.

— Хорошо, — уныло кивнул Белозерцев, явно все еще пребывая в шоке.

Отдав охранникам короткий приказ, после которого парня отстегнули от кресла и увели, эфесбешник поспешил в телефонную комнату — мобильная связь в здании лаборатории конторы не работала, связаться с внешним миром можно было только через местный коммутатор, имея соответствующее разрешение. Дозвониться до Мухина удалось далеко не сразу.

— А, это вы... — отозвался тот наконец. — Ну что?

— Провел первичный допрос Белозерцева. Он ничего не знает о своих действиях. И не помнит. Утверждает, что у него провалы в памяти.

— И?..

— Он не лжет, Анатолий Максимович, — твердо заявил следователь. — Вы меня знаете, опыт мой — тоже. Так вот: я могу с полной уверенностью сказать, что Белозерцев не имел ни малейшего понятия ни о чем, страдал от провалов в памяти, но боялся обратиться к врачу. Значит, мы имеем дело либо с одержимостью, хоть мне и не нравится этот термин, либо со второй личностью, скрывающейся в подсознании.

— А его возможности? — из голоса начальника управления так и сочился сарказм. — Неуязвимость? Да и все остальное. Человек на такое не способен. И вы это не хуже меня знаете!

— Знаю, — подтвердил Головатов. — Но тем не менее продолжаю утверждать вышесказанное. О своих возможностях в форме беловолосого Белозерцев не имеет ни малейшего понятия. И не контролирует себя в ней. Увиденные видеозаписи стали для парня шоком, могу поручиться. Однако сейчас у него кое-что проявилось уже в человеческой форме — абсолютная память и способность видеть сквозь стены на расстояние до пятисот метров. Плюс — эмпатия, способность ощущать, что чувствуют другие. Поэтому считаю необходимым изучить все, что только возможно. Парень согласился сотрудничать с учеными добровольно.

— Это, конечно, хорошо, но...

И Мухин принялся настолько изощренно материться, поминая всех предков оного Белозерцева и выводя их родословную от диких скрещиваний самых невозможных существ, что Головатов даже заслушался.

— Да что случилось-то, Анатолий Максимович? — не выдержал он наконец, не понимая, что же заставило всегда выдержанного шефа так сорваться.

— Этот беловолосый придурок депутата Госдумы прищучил! — выдохнул тот. — Нам всем хороший пистон вставили! Требуют остановить это любой ценой. А как, если Белозерцев сам это не контролирует?! Как?!

— Не знаю... — вздохнул следователь. — Но Анатолий Максимович, все равно не стоит на парня давить — ни черта мы таким способом не добьемся. Точно вам говорю.

— Но что делать-то? Он же снова чего-то натворит!

— Натворит, обязательно натворит. Но зато мы постепенно сможем понять, что он такое. Нам бы существо с такой силой никак не помешало в союзниках. Особенно сейчас. Сами знаете ситуацию.

— Если это получится, то все спишут, — тяжело вздохнул Мухин. — А вот если нет...

— Давайте будем цыплят по осени считать, — попытался его успокоить Головатов. — Пенкин и Саенко в курсе, куда ехать? Мне хотелось бы с ними обсудить последние события, особенно с Пенкиным. Его интуиция — это нечто!

— В курсе, — буркнул начальник управления. — Их приписали к нам уже официально и взяли все нужные подписки.

— Отлично! — обрадовался следователь. — Работать будет проще.

— Если хоть что-то выяснится — звони в любое время дня и ночи!

С этими словами Мухин положил трубку. Головатов последовал его примеру и вернулся в выделенный ему кабинет, ожидать коллег. Слишком многое требовалось обсудить. Ему не хватало отточенной логики Саенко и почти не ошибающейся интуиции Пенкина. Работать с этими двумя эфесбешнику очень понравилось. И то, что они теперь приписаны к Конторе, очень радовало.

* * *

Зазвонил телефон, и Торис удивленно приподнял бровь. Он же просил не беспокоить! Тем более, что этот номер знали только трое самых доверенных помощников. Придется оторваться от подготовки ритуала призыва покровителя — не стали бы ни Ройвин, ни Кха-Тхарит, ни Миранда нарушать его приказ без очень уважительной причины.

— Слушаю! — свое недовольство глава темной иерархии выразил только сухим тоном.

— Мой господин! — раздался в трубке голос Кха-Тхарита, древнего египтянина. — Невдалеке от лабораторий ФСБ, куда отвезли Белозерцева, замечены архи в боевой трансформации, они явно готовятся к атаке.

— Альвен что, совсем с ума сошел?.. — побледнел Торис. — Остановить этих тварей успеем?!

— Противостоять им могут только наши хертши, но их еще надо вывести из стазиса и вогнать в боевую трасформацию, а это не менее часа...

— Проклятье!

Уже больше двухсот лет темная и светлая иерархии воевали при помощи практически неуязвимых генетически измененных бойцов-зомби. Темных называли хершами, а светлых, соответственно, архами. Обычные люди ничего таким бойцам противопоставить не могли, да и маги среднего уровня — тоже. На них просто не действовала магия. Правда, в последнее время, после изобретения оружия большой убойной мощности, ситуация изменилась, но зомбированные бойцы все равно могли причинить множество неприятностей.

Ториса буквально колотило от гнева — ведь договорились же не трогать недопалача! Договорились! А эта светлая тварь... Впрочем, а чего он хотел от светлых? Для них понятия "честь" не существует, только конкретная выгода. Что ж, они пожалеют. Причем, темные будут не причем. Тот, кто пока еще носит фамилию Белозерцев, сам справится. Этот идиот Альвен не имеет той информации о Мастерах и Плетущих Путь, которой обладал Торис. И то, что светлый решил действовать, основываясь на известном ему, не попытавшись даже выяснить больше, стало его ошибкой. А ошибка при таких раскладах — хуже преступления. Светлые заплатят за нее страшную цену.

Губы главы темной иерархии растянула злая ухмылка. Да, архи смогут ранить Палача, но никак не убить — раз он начал инициироваться, то уже бессмертен, хоть и уязвим. Наоборот, ранение только ускорит инициацию, но одновременно вызовет безумный гнев по отношению к виновным. А значит, главным становится увести из-под удара своих людей. Придется срочно выводить их изо всех совместных со светлыми проектов. Торис хохотнул — светлые ведь и не подозревают, что проекты совместные, считая их только своими. Все-таки они слишком прямолинейно мыслят. Не понимают и не видят, что темные, если им что-то выгодно, исподтишка поддержат нужное дело, причем так, что следов не останется.

Какой там у Альвена самый амбициозный проект в последнее время? Ах да, Украина. Майдан, зомбирование украинского населения, гражданская война на востоке страны, создание русофобских настроений и, в итоге, провоцирование войны с Россией. Это явно вызовет всплеск инферно, что заинтересовало темных покровителей, из-за чего Торис и ввязался со своей стороны в это дело. Прямого нападения Палач точно не простит никому, поэтому нужно аккуратно перебросить все нити на светлых, пусть те сами отдуваются. Тем более, что Россия на войну не спешит и уже почти пять лет вполне успешно от нее уклоняется разными способами, хоть и уступая порой многие. Некоторые глупцы внутри страны, согласно отчетам аналитиков, даже воспринимают такое поведение правительства, как предательство, не понимая, что их недовольством пользуются внешние враги. Ну, глупцы — они глупцы есть. Государственники в России сумели добиться почти невозможного — сделали своих противников, либералов, готовых лечь под Запад, смешными в глазах народа. Их теперь всерьез просто не воспринимают и презирают. Странно, что Торис не обратил на это внимания раньше, ведь ход очень толковый, даже более того. И скорее всего, Россию кто-то тайно поддерживает, иного вывода не сделаешь.

Так что же предпринять в такой ситуации ему? Пожалуй, придется срочно вкладываться в поддержку России, хоть это и выльется в большую войну со светлыми, издавна мечтающими эту страну расчленить — слишком силен ее эгрегор, никак не позволяет привести мир к единому знаменателю, без чего не стать конклавом и не распространиться хотя бы по нескольким планетам. Но ведь объединение может быть и не на платформе корысти и индивидуализма, а на платформе духовности. Но тогда придется усаживать нынешнего русского президента или его преемника на престол. Да уж, работы предстоит море...

Однако хочешь не хочешь, а выбора нет — подставляться под удар разъяренного, пусть даже очень молодого, но все равно Палача, не хочется. Пусть сглупившие оппоненты под такое подставляются. Нет, ну как можно быть настолько недальновидными? Альвену же больше восьмисот лет! Давно должен был набраться ума. Но нет, продолжает переть напролом. То-то действия США, за реальными правителями которых и стоит этот любитель прямых путей, порой так неуклюжи.

Значит, выбор один — Россия, которую кто-то тайно поддерживает, это однозначно, не добиться без магической поддержки тех успехов, что эта страна достигла за каких-то два десятилетия. Причем поднялась из, в буквальном смысле, руин. Хотелось бы выйти на этих неизвестных, чтобы не влезть суконным рылом в калашный ряд, как говорят сами русские. А как это сделать? Ведь их не удалось обнаружить, невзирая ни какие усилия...

Внезапно в голову главы темной иерархии пришла неожиданная идея, и он хрипловато рассмеялся. Да, это выход. Если за эгрегором темной иерархии наблюдают, то обязательно обнаружат оставленное там послание. Причем, светлые ничего не увидят, они так и не научились манипулировать эгрегорами, хотя прикладывают для этого немалые усилия.

Решив не терять времени, он сел в кресло, расслабился и вышел в ментал, сразу поднявшись на максимально доступный уровень. По дороге Торис небрежно отмахивался от желающих поживиться чужой энергией убогих дураков, от чего те вылетали в реальность, получая инфаркты, инсульты и прочие "радости" жизни. Таких недовампиров в ментальном пространстве всегда хватало, и, не научившись от них защищаться, туда лучше не соваться. Причем многие вампирили неосознанно, во сне, даже не понимая, что творят. Впрочем, незнание законов не освобождает от ответственности. Обитающие же ментале сущности и сами не рисковали приближаться к магу такой силы.

Найдя купол эгрегора своей иерархии, Торис сформировал послание покровителям России и прикрепил его на поверхности, замаскировав под отросток от основного тела. Такие образовывались, если к организации примыкали небольшие группы, не во всем разделяющие общие взгляды и имеющие свои интересы. Теперь осталось только ждать. Если неизвестные заметят послание и ответят, то они достойны внимания и сотрудничества, а если нет — то и ангел с ними.

Едва глава темной иерархии вернулся в свое тело, как понял, что долго ответа ждать не придется. Поверхность стола, стоящего возле окна, внезапно вспыхнула белым пламенем. Торис тут же окутался всеми возможными защитными плетениями, однако атаковать не спешил, с интересом ожидая продолжения. В свои тысяча триста семьдесят три года он, как ни удивительно, сумел сохранить детское любопытство, потому, наверное, и продолжал идти вперед и становиться сильнее, в отличие от многих других, куда более молодых магов. Сияние постепенно сошло на нет, оставив после себя перевязанный лентой с круглой печатью свиток пергамента или чего-то в том же духе. Но никак не бумаги, это почему-то стало ясно сразу. И что это за любители старины такие?..

Проверив послание всеми известными способами, глава темной иерархии не обнаружил на нем никаких лишних плетений, кроме защитного, не позволяющего взять свиток никому, кроме автора оставленного в ментале послания. Оперативно среагировали! Это говорило о многом. И прежде всего о том, что за эгрегором иерархии пристально наблюдают, причем наблюдают очень сильные маги, тоже вышедшие на эгрегориальный уровень и умеющие оными эгрегорами манипулировать. Не на уровне высших эмпатов, конечно, но все же. Вопрос: кто они такие? И откуда взялись? Нет, Торис уже лет триста подозревал, что помимо темной и светлой иерархий на Земле существует еще какая-то организация обладающих силой, но не думал, что она поднялась на такие высоты. Хотя возможно, что данная организация достигла вершин только недавно, а раньше пряталась и медленно шла к могуществу.

Он с треском сорвал ленту со свитка, развернул его и прочел: "Конклав Независимых готов встретиться и обсудить возможные общие интересы. Встреча состоится в России, город Санкт-Петербург, кафе "Африка" на набережной реки Фонтанки, 130. Завтра в 18:00. С собой можете взять двух сопровождающих. Клянемся в непричинении вреда! Что подтверждаю своей магической печатью. Глава Конклава, князь Игорь Сурожский".

Идти или не идти?.. Впрочем, зная свою азартную натуру, Торис в глубине души уже не сомневался, что в любом случае пойдет. Но меры безопасности стоит принять заранее, по крайней мере, аварийный телепорт, и не один, придется вживить прямо в тело.

Игорь Сурожский? Кто же ты? Похоже, кто-то из древних русских князей-волхвов. Обе иерархии полагали, что покончили со славянскими волхвами еще после крещения Руси. Это обошлось дорогой ценой, но вырезали тогда всех, только потому и удалось заставить этот странный народ следовать пути христианства. Сейчас Торис жалел о том, что послушал Альвена. Эх, молод был, горяч, не обдумал все как следует. А христианский путь, похоже, привел в тупик, это становится все более ясно с каждым десятилетием. Выходит, волхвы не погибли, они просто ушли в подполье. Интересно, получится с ними договориться или нет?

Глава темной иерархии нервно прошелся по кабинету, держа в руке прекрасно выделанную очень тонкую бересту — послание было написано на ней, а не на пергаменте. Он ощущал, что начинаются глобальные изменения, и это Торису нравилось. Слишком надоела затхлость монотонного существования, давно хотелось встряски. И пусть будет, что будет!

* * *

Охрана спецлаборатий ФСБ была поставлена отлично, но рассчитана на обычных людей. О том, что существуют бойцы, на порядки превышающие самых подготовленных представителей человеческого рода, никто не подозревал и не ожидал их атаки. Охранникам еще повезло, что телепортировать архов было очень тяжело, да то только туда, где уже бывал маг.

Здания лабораторий окружал трехметровый бетонный забор, да и до него добраться не имеющему допуска человеку было практически невозможно — остановили бы на подходах. Объект имел высший индекс секретности, и к его охране относились очень ответственно. Но что могли охранники сделать против магов? Ровным счетом ничего. Они остановили, конечно, подъехавшую машину, но их глаза тут же сделались тусклыми, и незваные гости были пропущены. Так они добрались почти до ворот, перед которыми находились один за другим три блокпоста. Три не запоминающейся внешности человека вышли из машины, взяли ориентиры и перенесли из хранилища тридцать заранее активированных архов. Для того, чтобы спустить их с поводка требовалось теперь только задать цель, что и было сделано — в память биоконструктов передали данные внешности и ауры Андрея Белозерцева. При этом был установлен жесточайший запрет на атаку, если цель пребывала в нечеловеческом состоянии.

— Ждем здесь? — спросил один из магов, самый молодой на вид.

— Жить еще хочется, — остальные двое посмотрели на него, как на идиота. — Если тебе, авантюристу, не хочется, так жди. А мы пошли.

— Нет уж, я лучше на базе посижу...

И все трое исчезли, бросив машину. На нее, поскольку плетение отвлечения внимания пропало вместе с магами, тут же обратили внимание охранники. Архов, которых скрывали защитные костюмы-хамелеоны, принимающие вид окружающей местности, они не заметили.

— Товарищ лейтенант, откуда этот рыдван здесь взялся? — растерянно спросил верзила в камуфляже. — Только что же не было...

— Молчать! — отозвался тот. — Ивакин, Смелин, Онупренко! Обойти и проверить машину. Остальным прикрывать!

Упомянутые бойцы разошлись в стороны и двинулись к неизвестно откуда взявшемуся перед самым постом джипу с затененными окнами, из-за которых понять есть ли внутри кто-нибудь было невозможно. Наконец один достиг цели, заглянул в приоткрытую дверцу и подал сигнал, что там никого нет.

Лейтенант доложил о происходящем на объект, оттуда приказали оттянуться к воротам и приготовиться к обороне. Но сделать этого бойцы просто не успели — десятка три почти невидимых теней вдруг сорвались с места и ринулись вперед, отшвырнув оказавшихся на их пути охранников, как кегли.

— Огонь! — успел выдохнуть лейтенант перед тем, как невидимки добрались до него.

Но "тени" уже миновали блокпост, попросту перепрыгнув через бетонные блоки. Охранники принялись стрелять, но незваные гости двигались с такой скоростью, что попасть по ним не было никакой возможности — человеческое сознание не успевало среагировать.

На втором и третьем блокпосту поняли, что происходит нечто неординарное и заняли оборону. Но сделать ничего тоже не смогли — с рук "теней" сорвались пучки молний, разнеся несколько бетонных блоков и ранив скрывающихся за ними бойцов. На автоматные очереди архи не обращали ни малейшего внимания.

Третий блокпост встретил незваных гостей плотным огнем, в том числе и из крупнокалиберного пулемета, что впрочем, не особо помогло — "тени" ускорились и миновали простреливаемый участок за несколько мгновений. А затем все повторилось — молнии с рук, и блокпост перестал существовать. Правда, несколько архов тоже осталось лежать на заснеженной земле.

"Тени" ринулись к воротам и вынесли их взрывом из гранатомета, как показалось командующему охраной майору. Он успел расставить своих бойцов во дворе, но это не помогло — ворвавшиеся во двор незваные гости принялись поливать бойцов потоками молний, превращая тех в покрытые черной коркой тела. Не прошло и минуты, как никого живого во дворе не осталось.

Звонок телефона поднял Головатова с постели — он прилег немного подремать. Саенко с Пенкиным недавно уехали заканчивать оформление документов — им обоим не понравился неожиданный приказ о переходе в подчинение ФСБ, но поделать следователи ничего не могли. Поэтому, скрепя сердце, подчинились приказу.

— Товарищ полковник! — донесся из трубки взволнованный голос. — Нападение!

— Кто напал, какими силами?! — мгновенно слетел с Головатова сон.

— Неизвестно! Какие-то почти невидимые тени, наших ребят гасят чем-то вроде молний, двигаются очень быстро, не уследить. Уже прорвались в здание! Всех, кто становится на дороге, уничтожают, остальных не трогают.

— М-мать! — не сдержал эмоций эфесбешник. — В какую сторону движутся?

— К тюремному блоку...

Так, похоже нападающим нужен Белозерцев... Вот же проклятье! Головатов быстро оделся и ринулся к тюремному блоку, проклиная про себя все на свете. Но не успел...

"Тени" продолжали нестись к своей цели, походя уничтожая помехи, на забившихся в лаборатории ученых и техперсонал они не обращали не малейшего внимания, для них существовала только поставленная задача. Охранники палили в них, если удавалось заметить, что случалось довольно редко, только когда кто-то из архов двигался мимо дверей — на фоне стен они становились невидимыми. Но помогали против них только оснащенные датчиками движения автоматические пулеметные точки — после прохождения каждой несколько "теней" падали. Однако остальные продолжали рваться вперед, невзирая на потери.

Последний пост встретился незваным гостям у самого входа в тюремный блок. Стоило одному из защитников заметить мельтешение в начале коридора, у поворота, как два крупнокалиберных пулемета открыли огонь. Один из архов замерцал, его стало четко видно — более чем двухметровый гигант в текучей, постоянно меняющей цвета броне замедлил бег, пошатнулся и ничком рухнул на пол, заливая его какой-то густой белесой жидкостью.

Последние двое выживших архов не обратили на гибель товарища ни малейшего внимания, они походя смели пост, уничтожив все, что шевелилось, и прорвались в тюремный блок. Там на мгновение остановились, определили направление и уверенно двинулись к камере, где держали Андрея Белозерцева.

Сам парень давно уже не спал, звуки боя были хорошо слышны. Он не понимал, что происходит и растерянно смотрел на дверь. А затем вспомнил о своих новых способностях и попытался увидеть происходящее за пределами камеры. Перед внутренним зрения послушно развернулась схема комплекса, подсвеченная разными цветами, словно в компьютерной игре. Любой предмет, на который обращал внимание Андрей, тут же скачком приближался, и в мозг неизвестно откуда лилась информация об этом предмете, причем подробнейшая, вплоть до атомной структуры.

Горизонт расширился, и парень увидел, как какие-то странные существа, движущиеся с немыслимой скоростью, убивают людей, сжигая их пучками молний, срывающихся с браслетов на руках. Господи, это еще кто?! Словно ответ на не заданный вопрос в сознании возникла информация: "Архи — биоконструкты светлой иерархии, скорость реакции и движения ускорены на два порядка по сравнению с представителями хомо сапиенс, мышцы и кости армированы. Архи способны использовать магическую энергетику А и Б классов, однако сами генерировать ее не в состоянии, пользуются накопителями различных типов".

Андрей даже головой потряс от неожиданности. Это что такое ему мерещится? Биоконструкты? Светлая иерархия? Магическая энергетика? Да что с ним творится?! С ума сходит? Похоже на то. Он в отчаянии схватился за голову и замычал. Нет, эзотерикой парень когда-то интересовался, но полагал, что все это большей частью выдумки. Что-то несомненно существует, но как разделить реальность и фантазию? А тут на него самого внезапно свалилось что-то непонятное...

Размышления прервал грохот. Дверь, расположенная, по счастью, не напротив, а сбоку койки, на которой сидел Андрей, задрожала и вылетела, врезавшись в стену. Парень вскочил, отбежал как можно дальше от входа и вжался в стену. В камеру проскользнули две почти невидимые тени, на мгновение замерли, а затем, достав откуда-то куцые автоматы, открыли огонь. Архам было приказано уничтожить цель из человеческого оружия, и они выполнили приказ.

Пули разрывали тело Андрея, он трясся и хрипел, но свинцовый ливень не давал ему упасть, прижимая к стене. А перед глазами почему-то вставали лица немногих людей, которых он мог считать друзьями или хотя бы приятелями. И к каждому тянулась толстая серая пульсирующая нить. При виде одного лица Андрей, сознание которого уже мутилось, почему-то попытался потянуть за ведущую к нему нить. Чем попытался? Наверное сознанием. И в то же мгновение исчез из камеры.

Осознав, что цель отсутствует, архи тут же прекратили огонь и активировали аварийные телепорты, перенесшие их на базу иерархии, где дожидались результата акции трое магов. Узнав результаты нападения, они дистанционно активировали блоки самоуничтожения погибших биоконструктов, не зная, что у одного этот блок оказался поврежден...

5

Странное все-таки место для встречи избрал князь. Впрочем, русские — сами по себе странный народ, от них чего угодно ждать можно. Торис покосился на телохранителей, наложивших на себя вуаль незаметности, и хмыкнул. Затем занял угловой столик и огляделся.

Кафе явно из недорогих, но оформлено неплохо, приятно для глаза. Да и расположение в кирпичном полуподвале со сводчатыми потолками весьма удачно, создается впечатление старины. Гротескные мягкие игрушки в виде африканских животных заставили темного улыбнуться. Немного подумав, он подозвал официантку, отметив про себя насколько та симпатична, и заказал двести грамм самого дорогого коньяка. Проводил девушку взглядом и вздохнул — инквизиция все же дорого обошлась генофонду Европы, красивых женщин там почти не встретишь. В Россию инквизиция не добралась, поэтому ситуация здесь совсем иная.

Собирались в "Африке", судя по контингенту, непризнанные музыканты, большей частью стиля фолк, и другие неформалы. Изредка заходили посетители другого толка, но они, похоже, чувствовали себя здесь не слишком уютно, поэтому старались побыстрее поесть и убраться восвояси.

Торис прибыл немного раньше, чтобы осмотреться. К сожалению, ни один из его подчиненных раньше в кафе "Африка" не бывал, поэтому пришлось телепортироваться в дом одного из курирующих русское направление магов, а оттуда добираться на машине. Это не понравилось главе темной иерархии — он очень не любил терять времени. Но Торис промолчал, сознавая, что выбора нет. К сожалению, перемещаться туда, где не бывал, маг не в состоянии. Если судить по старым свиткам, то скользящие по нитям на такое способны, но так ли это? Алеанов в родном мире не было уже очень давно.

Впрочем, скоро появятся. Темный хмыкнул — светлые облажались по полной программе. Мало того, что упустили раненого Палача, однозначно ушедшего по нити, так еще и допустили попадание убитого арха в руки русской ФСБ. Причем, о последнем даже не догадываются, считая, что биоконструкт самоуничтожился. А проверить трудно было? Если бы кто-то из подчиненных Ториса допустил такой ляп, то был бы наказан, и страшно наказан. Самоуверенность до добра не доводит. Хотя темной иерархии это только на руку. Нужную информацию ученым ФСБ подкинут. А вот к каким выводам те придут — это уже их дело. Но это опять же только предварительный план. Окончательно станет ясно, что делать, только после встречи с князем.

Внезапно Торис обратил внимание, что возле его столика стоит какой-то долговязый субъект. Очень странно выглядящий. Распущенные длинные черные волосы, заплетенные с одной стороны в косичку с ленточками и тремя бубенчиками. Ржавого цвета потертая косуха и драные кожаные штаны. На левой щеке вытатуирован объемный многоцветный ромб. На правой стороне лба вросшая в кожу стальная пластинка. В общем, обычный для такого места неформал.

Глава темной иерархии раздраженно покосился на сидящих за соседним столиком телохранителей, подпустивших к нему это недоразумение, и удивленно замер. Они в упор смотрели на длинноволосого и явно его не видели! Мгновенно прощупав пространство вокруг себя, Торис обнаружил вокруг столика профессионально, да что там профессионально, мастерски наложенные пологи тишины и незаметности. Неформал при этом едва заметно усмехнулся.

— Позволите присесть, мистер Стайн? — приятным баритоном спросил он.

До главы темной иерархии только сейчас дошло, что перед ним тот, кого он ждал — глава Конклава, чем бы этот самый Конклав ни являлся. Оба мага тут же подняли вокруг сознания глухие ментальные щиты, оставив только узкую, тщательно контролируемую щель для уточняющих образов. "Неформал" на этом уровне казался грозовой тучей, от него пахнуло свежестью и, одновременно, немалой опасностью.

— Прошу вас, князь, — вежливо наклонил голову Торис, старательно излучая доброжелательность. — Добрый день.

— Здравствуйте. Значит, вы созрели для переговоров? Рад.

— Вы хорошо прятались. Если бы я не задумался о странности происходящего в России и вокруг нее, то не предположил бы вашего существования.

— После устроенного вами совместно со светлыми во времена крещения Руси мы предпочитали оставаться в тени, — взгляд черных глаз Игоря потяжелел, от него потянуло чем-то непонятным, проскользнула вереница образов, воспоминаний о каких-то давно умерших людях.

— Но вы все же решились пойти на контакт. Думаю, причина для этого у нас с вами одна...

— Одна, — едва заметно усмехнулся князь, садясь. — Палач.

— Да, Палач, — наклонил голову глава темной иерархии, удивляясь, что беседа пошла столь откровенно, и пытаясь понять, чего этим хочет добиться оппонент. Он-то готовился к многочасовой словесной дуэли. Что ж, князь сумел повернуть разговор в нужное ему русло, а раз так, то достоин уважения. — Пусть еще молодой и ничего не соображающий, но все равно — Палач. Мы договорились со светлыми не причинять ему вреда, но они в одностороннем порядке нарушили договоренность. Мне не хотелось бы, чтобы его гнев обрушился на нас...

— Нам тоже не хочется попасть ему под горячую руку. Проблема только в том, что предсказать его действия на данный момент невозможно. Если бы это был нормальный взрослый Палач, пришедший для Суда, то мы бы уже ушли под его руку.

Данное признание изрядно выбило Ториса из колеи, он даже не сразу нашелся, что сказать, а когда заговорил, голос его был слегка хрипловатым:

— То есть, если я правильно понял, ваша организация образовалась из остатков иерархии Равновесия?

— Частично, — подтвердил Игорь. — Только частично. Кого только среди нас нет... От русских волхвов и тибетских лам до потомков немногих выживших тамплиеров. Многие из тех, кому не нравилось то, что строите вы и так называемые светлые, в конце концов примыкали к нам.

— Так называемые?.. — приподнял брови Торис.

— Именно так называемые. Сами знаете, что к реальному Свету они имеют мало отношения. То, что обязаны делать светлые — поднимать выше души людей и очищать их от грязи — они не делают. Вместо того выдумали некую умозрительную модель и пытаются подогнать под нее многогранную реальность. Вы, темные, честнее, по крайней мере. Вы не притворяетесь теми, кем не являетесь.

— Да, нас большей частью, интересуют власть и сила. Глупо это скрывать. Но при этом мы реалисты и прекрасно осознаем, что подмять под себя весь мир не в состоянии. Да и не нужно этого делать — тогда точно придет опытный Палач. Уже по наши души...

— Вы это понимаете, — покивал князь. — Хорошо, коли так. А вот господин Альвен Тарх — не понимает. Точнее, не хочет понимать. Поэтому нам приходится вставлять ему палки в колеса уже которое столетие. Я немного младше вас, лет на двести, но многое помню.

На двести лет всего? Значит этому "хиппи" уже больше тысячи ста лет?.. Любопытно. И удивительно, что за такой срок он нигде не засветился. Слабый маг столько не проживет, значит, он силен. Но все же интересно узнать: чего добивается Конклав Независимых?..

— Хотите знать наши цели? — понял безмолвный вопрос Игорь. — Они не так глобальны, как может показаться. Всего лишь сохранение разумной жизни на нашей планете. И, естественно, постоянное, неспешное развитие с тем, чтобы однажды выйти в большой космос равными другим, а не чьими-то вассалами. Мы ведь уже не одного желающего зонировать Землю отвадили. Иногда приходилось действовать невежливо...

Сказанные ровным тоном слова заставили Ториса задохнуться. На Земле уже бывали экспедиции зонирования?! Но почему обе иерархии ничего об этом не знают? И как маги смогли остановить высших эмпатов, которые обязательно должны были прибыть с экспедициями?!. Уровень же несравним!

— Мы воспитываем своих эмпатов, — в глазах князя появилась ирония. — Не спеша, год за годом, десятилетие за десятилетием. Вы, насколько мне известно, пока только пытаетесь создать эмпатическую структуру, а у нас она уже есть. Пусть пока еще небольшая, но...

Глава темной иерархии ощутил себя идиотом. Ведь если Конклаву удалось создать полноценную планетарную эгрегориальную сеть, способную подключаться к глобальной и работать с ней, то обе иерархии становятся попросту не нужны. И как только эмпатическая структура заработает по-настоящему, оные иерархии рано или поздно уйдут в небытие. Тем более, что на планете понемногу снова начинает работать закон Воздаяния, это Торис ощутил на своей шкуре. Теперь действовать приходится куда осторожнее, чем раньше.

— Как у вас это получилось? — глухо спросил он.

— С огромным трудом, — ответил Игорь. — И первые настоящие успехи появились сравнительно недавно. До того мы большей частью были заняты противостоянием планам светлых. И изредка темных. Мы знаем намного больше вас, поэтому нам многое и удавалось. Тем более, что мы ограничились Россией и Дальним востоком, европейская и, тем более, американская псевдоцивилизации нам ни в малейшей степени не интересны. Они никогда не выйдут ни в космос, ни куда бы то ни было еще.

— Но вам далеко не все и не всегда удавалось, — заметил глава темной иерархии. — Навскидку могу назвать 1917 и 1991 годы. Россия. Тогда Альвену с нашей помощью удалось свернуть эту страну с выбранного пути.

— Не могу спорить, — с холодной улыбкой развел руками князь. — Мы не боги, всего лишь люди. Облажались. Но понемногу справляемся с последствиями ваших игр. На Украине вы воду мутите? Или все же большей частью "светлые"?

— Мы отстранились от этого, — отрицательно покачал головой Торис. — И больше в дела "светлых" не полезем. Наоборот, я намерен вкладываться в Россию. Похоже, вы правы, и альтернативы этой стране нет. По крайней мере, на данный момент.

— Ну почему же? — пристально посмотрел на него Игорь. — Индия и Китай очень многообещающие государства. У них сильные, стабильные эгрегоры.

— Вы сами назвали их основной минус — стабильные. Если китайцев и индусов оставить в покое, если у них не будет постоянных жизненных вызовов, то в их странах начнется стагнация. У них нет и никогда не было стимула рваться вперед, они слишком любят спокойную, неторопливую жизнь. Русские же народ изначально беспокойный, они не могут просто жить.

— Да, мы этим отличаемся, нам скучно становится, — усмехнулся князь. — Всегда стремимся за горизонт. Но прошу объяснить причины вашего выбора.

— Первая и самая главная — Палач, — немного поразмыслив, признался глава темной иерархии. — Не верю, что архи способны были его убить. Скорее всего он вернется через некоторое время, и вернется обозленным. Не желаю отвечать за чужие грехи, у меня и своих хватает. Вторая причина — дикая самонадеянность нашего знакомого Альвена и его людей. Я многое мог простить. Но покушение на Плетущего Путь и нарушение нашего договора?.. Извините, это слишком.

— Вы уверены, что это именно Плетущий, а не Мастер?

— Да, есть кое-какие признаки. У нас тоже имеется немало неизвестных остальному миру знаний. Вторая причина — с каждым годом я все больше убеждаюсь, что мы ошиблись, сделав ставку на индивидуалистическое общество, ориентирующееся на сиюминутную выгоду. А значит, нужна альтернатива. И альтернатива в мире есть только одна — Россия.

— Не сомневаюсь, — переплел пальцы рук Игорь. — Что ж, ваши мотивы мне примерно ясны. Со своей стороны могу повторить, что мы тоже не стали бы контактировать с вами, если бы не Палач. Мы были не слишком уверены в том, что это он, но вы наши подозрения подтвердили. А раз так, особенно учитывая ваше желание поставить на Россию, можно и посотрудничать. Прошу только учесть, что любые договора будут заверяться на уровне магического Закона. Подтверждением желания сотрудничать я хотел бы увидеть реальный отзыв всех ваших людей с Украины. Мешать светлым не нужно, поскольку остановить надвигающуюся вакханалию не в силах ни мы, ни вы. К сожалению. Аналитики светлых разработали хорошую стратегию и практически оторвали украинский эгрегор от русского. Что ж, пусть думают, что у них все получилось, на том и погорят. Потом, правда, придется исправлять сотворенное этими недалекими дураками годами, если не десятилетиями. Да и кровь прольется немалая. Главное не допустить скатывания страны в инферно. Я понимаю, что вашим покровителям хочется гавваха, но раскрутить воронку для его получения мы не позволим. И, поверьте, сил для этого у нас хватит.

— Мы и так сворачиваем свои проекты на Украине, — криво усмехнулся Торис. — Вскоре светлые поймут, что не все так просто, как им казалось. До сих пор их замыслы срабатывали с нашей помощью, а они воспринимали это как должное, думая, что сами такие гениальные. Мне интересно будет понаблюдать, как они станут выкручиваться, когда все из рук валиться начнет...

— Да. Это будет интересно, — в глазах князя засверкали искорки веселья. — После окончания вывода людей и средств мы предложим вам поучаствовать в нескольких научных проектах. Нами на территории России создано около десяти закрытых спецлабораторий и институтов для разработки новой ракетной и космической техники, теорий поля и гиперперехода, а также вариантов энергетики будущего. Для начала термояд. Но есть и другие идеи.

— Почему именно в этом? — поинтересовался глава темной иерархии.

— Нам известно, что именно вами положено под сукно немало многообещающих проектов, способных при их реализации сильно потеснить заинтересованных в прибылях от нефтяных и газовых концернов дам и господ.

— Что ж, невелика проблема. Мы не уничтожали эти проекты, а всего лишь не допустили их реализации. Достать из архивов? Нет ничего проще. Но что в ответ вы можете предложить нам?

— Многое. Хотя бы немалую прибыль для начала. Но финансовыми вопросами мы с вами, думаю, заниматься не будем. На то есть советники.

— Согласен, — на мгновение прикрыл веки Торис. — Все вышесказанное, конечно, хорошо, но хотел бы вернуться к основной причине нашей встречи.

— Не возражаю, — перед Игорем возник из воздуха бокал с яблочным, судя по цвету, соком, и он отпил пару глотков.

— Что вам известно о Палачах?

— То же, что и всем посвященным в суть дела. Плюс кое-что еще. Палачи — это сущности, обладающие неизмеримой мощью, по сравнению с ними ангелы и демоны — ничто. Они приходят тогда, когда от боли начинает кричать какой-либо мир, и проводят Суд. Но судят не людей, а тех, кто выше — магов и покровителей. Правда, известны случаи, когда Палачи полностью стерилизовали планеты, причем вместе с населением, но такое происходило только в случае возникновения серой пирамиды и лишения людей душ, отсечения мира от Творца и планетарных богов. Последние, впрочем, тоже не раз уничтожались Плетущими Путь, если не исполняли своего долга. Мастера Пути на такое не способны, они слабее на несколько порядков, но для Земли и Мастера с головой хватит. А теперь то, что вам вряд ли известно. Палачом можно только родиться, стать им невозможно. Рождавшихся Палачей иерархии называют отродьями из-за их жуткой силы. И по возможности уничтожают, если ребенка раньше не обнаружит взрослый сородич.

— Такие предположения аналитиками высказывались, но никто в них не поверил... — задумчиво потер пальцами щеку глава темной иерархии. — Но тогда почему никто не ощутил рождения очередного "отродья"?..

— Это загадка и для нас, — почти незаметно поморщился князь. — Первые всплески известного рода силы начались меньше месяца назад. Поначалу никто не понял, что вообще происходит, затем поступила информация о неком беловолосом существе, наказывающем олигархов и подобных им в Сферах Воздаяния. На ментальные вызовы беловолосый не отвечал. Были подняты старые архивы, в которых нашлись записи рассказов прежнего Повелителя. Но и они ничего не прояснили. И мы до сих пор не понимаем, что происходит. Но сомнений в том, что Андрей Белозерцев — молодой Палач, после случившегося в лабораториях ФСБ у нас нет. Слишком характерная энергетика.

— Возможно, здесь я могу кое-что подсказать, — поначалу Торис сомневался, стоит ли делиться данной информацией, но по здравому размышлению решил все же поделиться, чтобы показать свое желание сотрудничать.

— Буду рад, — слегка приподнял брови Игорь.

— Не могу логически обосновать свое мнение, но считаю, что сила Палача то ли была блокирована, то ли спала, поэтому его никто не обнаружил. А затем, в какой-то момент, произошла спонтанная инициация. И, судя по чудом добытому протоколу допроса Белозерцева, он сам ничего не понимает. У него провалы в памяти, во время которых он и превращается в беловолосого. Последний, скорее всего, действует инстинктивно.

— Интересная версия... Вполне возможно. Хотя такого, как будто, никогда не случалось, но все когда-нибудь бывает в первый раз. Если вы правы, и Палач действует неосознанно, то это страшно.

— Очень страшно... — вздохнул глава темной иерархии. — Но я думаю, он вскоре прозреет.

— Дай-то Бог... — покачал головой князь. — Дай-то Бог...

И немного помолчав, добавил:

— Он может прозреть уже после того, как полностью уничтожит все живое на Земле. Он же не имеет права судить людей, но судит. О чем это говорит? О том, что у молодого Плетущего произошел ментальный срыв. Нам его не остановить, а значит нужно обращаться за помощью к более сильным.

— К кому? — наклонил голову набок Торис. — Куда?

— Наша планетарная эмпатическая сеть имеет выход в глобальную, пусть это пока только очень слабый и тонкий отросток. Но отправить просьбу о помощи Контролю, с описанием ситуации, можно.

— Знаете, это будет, как писал кто-то из ваших, русских, классиков, письмо на деревню к дедушке... Может, ваш запрос и дойдет когда-нибудь до какой-либо структуры Контроля, в чем я далеко не уверен, но сколько других его по дороге прочтут? И не появятся ли в итоге в нашем мире очень неприятные гости?..

— Могут и появиться, — признал Игорь.

— Я бы не рисковал привлекать внимание извне, — Торис пожевал губами. — Особенно, если неизвестен точный адрес отправки.

— Но делать что-то надо, — вздохнул князь. — Возможно, вы и правы, рисковать не стоит. Пока обожду, оставлю данный выход на крайний случай. А пока считаю необходимым отыскать Палача и незаметно понаблюдать за ним. И когда он перейдет в стадию Плетущего, попробовать поговорить.

— Как вы собираетесь его искать? — изогнул бровь глава темной иерархии.

— Есть способы. Также мы планируем обратиться к бурятской общине Воинов Пути.

— Они где-то еще сохранились?..

— Сохранились, — подтвердил Игорь. — Существует несколько небольших общин в разных точках мира. Они хорошо прятались, но наши люди выяснили где. Появлению Повелителя они обрадуются и, возможно, сумеют удержать оного Повелителя от откровенных глупостей.

В этот момент ему поступил ментальный образ большой насыщенности. Торис ощутил только сам факт его появления, а вот перехватить и расшифровать не сумел, хоть и попытался. Это стало еще одним камешком на чашу сотрудничества — образы светлых он перехватывал и взламывал без проблем.

— Давайте подведем итоги первой встречи, — минут через пять произнес князь. — Повторять свои предложения не буду, вы их слышали. Прошу учесть, что это только первый пакет. Если вы исполните мои просьбы по поводу вывода своих людей и средств с Украины, то последует и второй, куда более интересный.

— Хорошо, — наклонил голову глава темной иерархии. — Все будет сделано. Но хочу предложить еще, чтобы мы делились всей добытой информацией о Палаче. Даю в этом свое слово!

Ладонь мага на мгновение окуталась свечением клятвы. Князь некоторое время пристально смотрел на собеседника, а затем последовал его примеру. После чего встал, попрощался, отступил на шаг и растворился в тенях.

Такой способ ухода еще раз поразил Ториса — ведь через тень умели ходить только давно не существующие на Земле высшие вампиры. А князь вампиром точно не был, это однозначно. Но тогда откуда он это знает? Впрочем, вопрос риторический, и гадать смысла нет. Захочет — расскажет. Нет — не расскажет. Это не так уж и важно. Другое имеет значение — иерархия обрела союзника, пусть и имеющего свои цели, но все равно крайне полезного. Псевдосветлые, прав глава Конклава, им до настоящих светлых далеко, наворотили слишком много глупостей. Так пусть теперь за них отвечают.

* * *

— Ну что? — выдохнул резко вставший из-за стола Мухин, стоило Головатову, Пенкину и Саенко появиться у него в кабинете. — Выяснили хоть что-нибудь?! Мне из Москвы каждые десять минут звонят!

— Анатолий Максимович, кое-что узнали, — попытался успокоить начальство эфесбешник. — Но очень мало, и сразу могу сказать, что дело запуталось еще больше. На лаборатории напали не люди.

— В смысле?

— В прямом. Во-первых, у них белая кровь и совершенно иные, чем у человека, внутренние органы, причем ученые уверены, что это искусственно выращенные существа. Во-вторых, их одежда и оружие. Костюмы-хамелеоны, скрывающие своего носителя не только от взгляда, но и от множества датчиков. Что служило оружием никто так и не смог понять. В-третьих, записи их действий, неоднократно просмотренные военными экспертами. Они двигаются во много раз быстрее, чем человек. О чем речь, человеческий взгляд за ними просто не успевает уследить! Все потери с их стороны обусловлены только автоматическими системами огня с автономными источниками питания.

— Так с кем же мы столкнулись?.. — растерянно спросил директор управления.

— Не знаю, Анатолий Максимович, — развел руками Головатов. — Возможно, с инопланетянами, возможно, еще с кем-то. Единственное, что я могу утверждать точно — нападавшие стремились любой ценой уничтожить Андрея Белозерцева. Но удалось ли им это? Уверенности нет, хотя в камере все залито его кровью. Однако сам Белозерцев не обнаружен, а камеры зафиксировали, что через несколько секунд после открытия огня по нему нападающими он исчез, на мгновение превратившись в двухмерную тень. Выживет ли он после таких ранений? Неизвестно. Человек бы точно не выжил, но он вряд ли человек.

— Но ведь на всех медкомиссиях, а он проходил их перед призывом, ничего необычного не обнаружили...

— Это говорит только о несовершенстве нашей медицины, — заметил Пенкин.

— Что ваша знаменитая интуиция? — покосился на него Мухин.

— Необходимо проверить всех его знакомых, особенно, друзей, где бы они ни жили, — пожал плечами следователь. — И всех допросить. Простите, Анатолий Максимович, но вашего сына — тоже.

— Я сам с Сергеем поговорю, — проворчал тот. — По поводу остальных — действуйте. Этому делу придан уровень четыре ноля, так что можете требовать любые ресурсы.

В этот момент один из телефонов на столе требовательно зазвонил. Мухин тяжело опустился в кресло, взял трубку, выслушал и неохотно бросил:

— Да, они здесь. Жду.

Потом перевел взгляд на оперативников и кивнул в сторону стульев. Те расселись, чувствуя себя весьма неуютно. Похоже, сейчас явится большое начальство, на все и всегда имеющее свое особое мнение, при этом часто не понимая сути дела.

Минут через десять в кабинет вошли двое — подтянутый лысоватый мужчина и невзрачный субъект, чем-то похожий на вставшую на задние лапы худую крысу. Первого оперативники сразу узнали — Борис Станиславович Похмелов, аналитик, чьими услугами не раз пользовались и ФСБ, и СК. Второй был незнаком. Только после представления Мухина стало ясно, что это контролер из Москвы, причем с неограниченными полномочиями. Он сразу не понравился никому из троих оперативником. Их опыт буквально орал, что это гнилой человек.

— Прошу сначала осветить происшедшее, а затем озвучить ваши выводы, — произнес Олег Филимонович, уставившись на Пенкина бесцветными глазами.

— Позвольте мне, — отозвался вместо того Головатов, — я лучше знаю объект.

— Прошу.

— Рано утром вчера, в 8:13 по московскому времени, объект Х37 принимал колонну из трех грузовиков с машинами охраны. К колонне присоединился — прошу не удивляться, такой вывод сделан аналитиками! — невидимый джип марки "Лендровер". Если бы не колонна, то он был бы обнаружен датчиками давления и изменения веса. Его не видели даже камеры, хотя дальнейшее было заснято, в том числе и появление джипа из воздуха.

— Так может он и появился, как тот же Белозерцев? — прищурился Борис Станиславович.

— Нет, обнаружены следы его шин на подъездных дорогах, — отрицательно покачал головой оперативник. — Затем начинаются чудеса. Конвой ушел дальше, а джип остановился метрах в тридцати перед внешним блокпостом. Ни один датчик или видеокамера его опять же не зафиксировали. После этого джип почему-то становится видимым, всякая защита с него снимается — был зафиксирован и людьми, и аппаратурой. Никто из нас логики всего этого не понимает. По прошествии трех минут началась атака, причем атакующие двигались невероятно быстро. Они не стремились уничтожить противника, они стремились прорваться, легко преодолевая двухметровой высоты блоки, поражая защитников объекта чем-то наподобие пучков молний. Что это конкретно было выяснить не удалось, эксперты в растерянности — с подобным оружием они никогда не сталкивались.

— Почему нападение не было отбито? — сквозь зубы спросил Олег Филимонович. — Насколько мне известно, объект Х37 защищен по последнему слову техники, весь набит автоматическими системами ведения огня, всевозможными датчиками, да и охраны хватало. Так почему?!

— Вначале отключилось электропитание, сначала внешнее, а затем автономное, — ответил Головатов. — Дизели просто отказались заводиться. Как выяснилось позже, дизельное топливо изменило свой состав, став негорючим. Как это было проделано — неизвестно, однако факт остается фактом.

— Мистика какая-то... — раздраженно скривился столичный гость.

— Все это дело — сплошная мистика, — пожал плечами эфесбешник. — Продолжу. В результате, в рабочем состоянии остались только системы, имевшие резервные батареи. Люди же противостоять существам, двигающимся раз в десять быстрее них, не способны. Но это еще не все — автоматические системы уничтожались нападающими с редкостной эффективностью, хотя потери были и среди них. И именно от огня автоматических крупнокалиберных пулеметов. Наши потери огромны — погибло больше шестидесяти человек, причем не только бойцов. Нападавшими уничтожались все, кто оказывался у них на пути.

— А теперь расскажите Борису Станиславовичу и Олегу Филимоновичу то, что рассказали мне, — попроси Мухин.

Оперативник кивнул и рассказал. Некоторое время царило потрясенное молчание.

— Это достоверная информация?.. — хрипло спросил аналитик.

— Более чем, — подтвердил Головатов. — Одно из тел нападавших не самоуничтожилось, как остальные.

— Самоуничтожилось? — озадаченно переспросил Борис Станиславович.

— Да, причем неизвестным способом. После гибели эти существа, выглядевшие, как очень мускулистые мужчины двухметрового роста, становились видимыми. Но после прорыва последних в камеру Белозерцева все тела, кроме одного, рассыпались белым пеплом. Видимо, у него была повреждена система самоуничтожения. В итоге нам достался труп, который и отпрепарировали. Снять с него комбинезон удалось с очень большим трудом, поскольку тот сделан из неизвестного в нашем мире материала — эксперты утверждают, что при нынешнем технологическом уровне произвести что-либо подобное не способна ни одна страна. Да, забыл сообщить, это существо бесполое, ни малейших признаков половых органов не обнаружено.

— Это что ж за напасть такая?.. — вид Олега Филимоновича стоил особого описания: лицо вытянулось, губы сжались почти в точку, глаза выпучились. — Неужто... иной разум?..

— Все возможно, эксперты не берутся утверждать ничего конкретного, но сами, судя по некоторым обмолвкам, пришли именно к такому выводу, — заговорил молчавший до сих пор Саенко. — Да и Белозерцев, по моему мнению, явно не человек. Можно твердо сказать лишь одно, и это очень неприятный вывод — мы столкнулись со следами деятельности на Земле неких тайных структур, обладающих неизвестными нам знаниями и возможностями. Вполне возможно, что не человеческими и даже не земными. Что с этим делать решать и не на нашем, и не на вашем уровне, товарищи.

— Вы правы... — кое-как взял себя в руки столичный гость. — Но расследование необходимо продолжать!

— Мы уже оговорили это с Анатолием Максимовичем, — и Головатов коротко пересказал план поиска беловолосого.

— А вы что скажете, Борис Станиславович? — повернулся к тому Олег Филимонович.

— Боюсь, Петр Петрович прав, — негромко отозвался аналитик. — Мы действительно столкнулись с кем-то превышающим нас по уровню знаний и возможностей. И здесь важно не совершить ошибки. Я бы не советовал действовать впопыхах, можно таких дров наломать...

Он ненадолго замолчал, а затем устало добавил:

— Редко я такое говорю, но что уж теперь. Не мой это уровень компетенции. Пусть в самом деле наверху решают.

Пенкин с Саенко ошалело переглянулись. Всегда самоуверенный, один из лучших в стране экспертов и аналитиков признается, что это не его уровень компетенции?! Медведь в лесу подох, не иначе.

Вскоре Олег Филимонович и Борис Станиславович ушли, а оперативники вместе с Мухиным принялись распределять обязанности в предстоящем поиске следов пропавшего Белозерцева. Все трое понимали, что спать, судя по последним событиям, им долго еще не придется.

* * *

Тихо журчал довольно широкий ручей, прихотливо вьющийся между поросшими мхом древними деревьями. Ярко светило солнце, играя переливами света в листве, пели птицы, свиристели кузнечики, легкий ветер шевелил высокую траву. Казалось, сюда еще никогда не ступала нога человека — не было никакого указывающего на человеческое жилье мусора, не было вырубок, только девственная природа. Между стволами пробежал лось, в кустах промелькнул рыжий хвост лисицы.

В какой-то момент вокруг что-то изменилось, словно тень набежала. Воздух подернулся легкой дымкой, из которой на траву ступил высокий, молодо выглядящий человек с длинными распущенными черными волосами, с левой стороны заплетенными в тонкую косичку, украшенную разноцветными лентами и бубенцами. Он осмотрелся, вслушался в мир и уверенно зашагал на север.

Дойдя до стоящих рядом трех огромных дубов, человек очертил рукой в воздухе какой-то сложный символ, повернул направо и прошел еще около ста шагов, затем повернулся вокруг своей оси и двинулся уже налево. Пространство вокруг него словно сместилось, вдали раздался отзвук перезвона далеких колокольчиков. Хотя, возможно, это зазвенели колокольчики, вплетенные в его волосы. Человек снова очертил рукой символ, но уже другой, и прыгнул на непонятно откуда взявшийся камень на поляне, где только что была только трава. Камни начали возникать перед ним один за другим, он перепрыгивал с одного на другой, стараясь не коснуться земли. Наконец человек встал на последний, начертил третий символ, поклонился и попросил у хозяина леса дозволения пройти в убежище. Лес зашумел как под резким порывом ветра, и впереди встала стена тумана.

— Благодарю, Хозяин! — поклонился гость. — Я не причиню никому вреда, родом своим, жизнью и честью клянусь!

Соскочив с камня на землю, он решительно ступил в туман. Минуту-другую ничего не было видно, а затем взору гостя предстала высокая стена, состоящая, если присмотреться, из живых, сросшихся вместе деревьев. Пройдя вдоль нее шагов триста, человек добрался до закрытых ворот. Он подошел к ним и встал, не став стучать.

Ждать пришлось довольно долго, прежде чем в воротах отворилась калитка, из которой вышел одетый в желтый балахон полностью лысый человек со странной татуировкой на черепе. Узкие щелочки глаз и широкое плоское лицо сразу указали на его восточное происхождение. Он напоминал буддистского монаха, да, скорее всего, им и являлся.

— Чего тебе нужно, маг? — проскрипел лысый, его голос был на удивление неприятен, он скрежетал, как гвоздь об стекло.

— Повелитель здесь, — коротко ответил гость.

— Кого ты так называешь?

— Того же, кого зовете Повелителем и вы. Плетущего Путь.

— Ты не лжешь? — слегка расширились глаза монаха.

— Могу поклясться жизнью, — спокойно ответил гость, подтвердив сказанное печатью своей силы. — Также могу открыть тебе, как главе общины, сознание, если считаешь нужным. Но тебе известно, что в таких вещах я лгать не стану.

— Известно. Скажи лучше другое: почему мы ничего не ощутили?

— Ситуация сложная. Повелитель родился на Земле и, судя по всему, ничего о себе не знает. Инициация началась меньше месяца назад. К сожалению, он засветился перед властными структурами России. В виде Повелителя он неуязвим. В виде человека — наоборот. Светлые решили попытаться его устранить и прислали архов. Повелитель был серьезно ранен, после чего куда-то переместился по нити. Где он сейчас — мне неизвестно. Но он жив, его смерть ощутили бы все, кто хоть немного чувствителен к силе.

— Светлые осмелились?.. — голос монаха стал похож на шипение змеи. — А что же темные?

— Тут же отмежевались от глупцов и прибежали ко мне, — на губах гостя появилась почти незаметная усмешка. — Впрочем, на данном этапе это неважно. Важно то, что Повелитель, по всей видимости, не контролирует себя и свою силу. Помочь ему научиться это делать сможете, наверное, только вы.

— Не только. Лесные волхвы тоже.

— А они где-нибудь еще сохранились?

— Сохранились, — заверил монах. — Но лесных единицы, и найти их почти невозможно. К вам они не пойдут никогда, вы отошли от заветов предков.

— Мы, наоборот, стремимся не дать погубить уникальную цивилизацию Руси, — в голосе гостя появилась горечь. — Но это старый спор. Мы с тобой знаем друг друга не первую сотню лет, поэтому давай не будем спорить, а подумаем, чем мы можем помочь Повелителю.

— Что ты о нем знаешь?

— Немногое. Белозерский Андрей Михайлович, уроженец Санкт-Петербурга, двадцать два года. Вырос у матери-одиночки, естественно, древней крови. Отец неизвестен, но, скорее всего, тоже такой. Объединение двух генетических линий дало латентное состояние Плетущего, почему-то не проявившееся, в отличие от других случаев, сразу после рождения. Видимо, именно по этой причине мальчика никто не обнаружил, и он вырос, считая себя обычным человеком. Не знаю под влиянием чего у него началось проявление истинной сущности, но началось. Плохо, что переходя в состояние Плетущего он действует инстинктивно. Он людей начал карать! Понимаешь?.. Людей!..

— Людей?! — монах даже отступил на шаг от неожиданности. — Это очень, очень плохо... Он же нарушает законы Творца...

— В том-то и дело, — вздохнул гость. — Поэтому мне происходящее сильно не нравится. Нам надо отыскать Повелителя до полной инициации, чтобы успеть ему объяснить хотя бы основополагающие принципы.

— Знаешь, а ведь по здравому размышлению во всем этом можно найти и плюсы. Откуда мы знаем, а вдруг в исключительных ситуациях Плетущим позволено больше того, что мы знаем?

— Возможно. Но не хочется рисковать.

— Надеюсь, ты не станешь следовать примеру светлых глупцов? — и так узкие глаза монаха превратились совсем уж в щелочки.

— Нет, конечно, — удивленно посмотрел на него гость. — В общем, предлагаю забыть обо всех прежних разногласиях и общими силами искать Повелителя.

— Что ж, в такой ситуации действительно лучше забыть. С чего начнем?

— Я поставил следящие плетения на всех людей, имеющих отношение к поиску Андрея Белозерцева в ФСБ и других властных структурах. Также необходимо, чтобы вы своими методами поискали его кровных братьев.

— У Повелителя есть кровные братья? — оживился монах. — Это хорошо, это якорь для него. Кто они?

— Владилен Штайнер из Казани и Афанасий Непыйвода с Дальнего Востока, — сообщил гость. — Точных адресов пока не знаю.

— Мы сами найдем их, можешь не беспокоиться. И обучим, чему следует.

— Бр-р-р, ваши методы обучения... Ну да ладно, это ваше дело. Прошу учесть, что у меня еще есть дела — сам, наверное, видел из ментала, какой черный вихрь продолжает раскручиваться над Украиной, на его хоть относительное сдерживание уходят почти все наши силы. Полностью остановить его было не в наших силах, но хоть немного сгладили, и то хлеб, допустить образования воронки инферно мы не вправе.

— Если Повелитель примет свою сущность, то он не только остановит, но и сделает все, что посчитает нужным, — возразил монах.

— Так-то оно так, но когда это случится? — скептически поинтересовался гость. — Не знаешь? То-то же. А я себе не прощу, если ничего не сделаю. И так виноват в том, что прошляпил стороннюю раскачку украинского эгрегора.

— Ты всегда любил брать на себя ответственность за то, за что отвечать не в силах. Но это твой выбор, поэтому отговаривать не буду. Меня сейчас интересует только Повелитель. Мы сегодня же сообщим всем общинам о нем и приступим к поискам.

— Хорошо. Возьми портальный амулет, он ведет в нашу главную резиденцию в Твери. Прошу также дать доступ на прямую телепортацию в обитель и разрешение на мысленную связь, чтобы не тратить время на поиски друг друга, если что-то случится.

Гость протянул монаху простенько выглядящий кулон на обычном шнурке, тот принял, а затем кивнул.

— В случае любой новой информации о Повелителе тут же сообщи мне, — попросил он.

Обговорив еще несколько важных для них вещей, старые друзья-соперники распрощались. Князь отошел на пару шагов и растворился воздухе. А глава воинов Пути планеты Земля усмехнулся, укоризненно покачал головой и скрылся в воротах обители.

6

Лес вплотную подступал к бревенчатому срубу, покрытые инеем стволы деревьев виднелись у самых поросших мхом стен. Изба была простой, но не такой уж и маленькой — три комнаты, да кухня с прихожей. Из трубы курился дымок — конец февраля, как никак, холодно.

Раздался скрип снега, и из-за избы показался человек, несущий ведро с водой. Судя по белой бороде по грудь, он был уже стар, но при этом крепок, кряжист и очень высок, не менее двух метров роста. Впрочем, последнее стало ясно только после того, как он подошел к двери стоящего шагах в двадцати сарая — чтобы войти, старику пришлось пригнуться. Там он вылил воду в корыто похрюкивающему огромному кабану.

Выйдя наружу, Иван Трофимович окинул взглядом чистое небо — чудный зимний денек. Затем присел на лавку у стены и задумался. Они с внуком давно не жили в поселке, почти круглый год проводя далеко в тайге, охотились на пушного зверя. Ну, а о другом занятии старика никто не подозревал, да и не надо простым людям о таком знать, не их это дело. Главное, что лес держит, помогает ему, да Хозяина лесного уважает, как волхву и должно.

На память пришел внук, и Иван Трофимович улыбнулся — слава богам, в него Афонька удался, а не в отца, которого старик считал своей неудачей. Мало того, что в город сбежал из леса, так еще и родовому искусству учиться не пожелал. Эх, не на той женился, не на той... Но что уж теперь, жена давно в землю легла, сорок годков как. Да и сын с невесткой глупо погибли — на машине разбились. Долго старику внука искать потом по детским домам пришлось, а еще дольше — опекунство оформлять. Зато вырос Афонька с ним, в лесу. И сам скоро волхвом станет, коли не сглупит, не пойдет по легкой дорожке. Но вроде парень умный, не должен.

Вспомнился незваный гость, появившийся вчера утром. Кровный брат Афоньки, как выяснилось, они втроем в армии побратались, уходя на дембель. Дело, конечно, хорошее. Армейское братство — оно и есть армейское братство. Беда в том, что Андрей человеком не был. А вот кто он, старый волхв пока так и не понял — силой от парня тянуло страшной, даже жуткой, такая разве что какому богу под стать, никак не человеку. Да и остальное...

Иван Трофимович закряхтел и укоризненно покачал головой. Он и сам на многое способен, но то, что довелось увидеть вчера утром, не лезло ни в какие ворота...

Они с внуком только собрались уйти в лес, ведь до старого капища, возрожденного еще отцом старого волхва, идти было три дня, если не по тайным тропам. Но какой смысл в том, коли спешки нет? Внезапно сила мира, до того текущая через все вокруг спокойной рекой, взбаламутилась, казалось, само пространство изогнулось, словно несколько миров одновременно соприкоснулись и тут же разошлись. А на снегу перед Афанасием и Иваном Трофимовичем из ниоткуда возник человек в бело-красном плаще.

Только через несколько мгновений волхв понял, что красные пятна на плаще — это кровь. Грудь длинноволосого парня была превращена буквально в месиво, военный опыт сразу вспомнился, и старик вздохнул — не жилец, однозначно не жилец.

— Андрюха! Ты?! — вдруг выдохнул Афанасий и рванулся поддержать зашатавшегося гостя.

— Это кто, Афонь? — хмуро спросил Иван Трофимович.

— Братишка мой кровный, Андрюха Белозерцев, в армии побратались... — неохотно пробурчал внук. — Я те говорил. Деда, ты того, бинты неси!

В этот момент гость изогнулся в руках Афанасия и принялся блевать. Точнее, он начал выплевывать окровавленные пули! От неожиданности старый волхв едва не сел прямо на снег. Его внука какая-то сила отбросила в сторону, а Андрея затрясло, словно он схватился за оголенный провод под напряжением. Плащ разлетелся ошметками, изорванная грудь вспучилась волдырями, по телу парня пробежали сине-зеленые разряды, а затем с небес прямо в его макушку ударил поток лохматого, белого пламени. Огонь объял Андрея полностью, но ненадолго — на каких-то несколько мгновений. А когда опал, Иван Трофимович в сердцах помянул Мару и Чернобога — ран на теле гостя не осталось! Вместо них была мертвенно бледная, но здоровая кожа! Парень пошатнулся и рухнул навзничь, лицом в сугроб.

— Андрюха, держись! — снова ринулся к нему Афанасий и поднял на руки, как ребенка, что при его росте было неудивительно. — Деда, пошли!

Старый волхв, потрясенно качая головой, двинулся за внуком в дом, про себя продолжая поминать всех темных богов и прося светлых избавить его от наваждения. Но ничего не менялось, от гостя все так же веяло пугающей, ледяной, нечеловеческой силой, от которой душа уходила в пятки. Да с кем же они столкнулись?!.

Уложив потерявшего сознание Андрея на широкую лавку, Афанасий обтер с него влажной тряпкой сгустки крови, затем внимательно осмотрел, но не нашел ни одной раны. Вот только под кожей, словно стая змей, вращались белесые, мерзкого вида желваки. Иногда то над грудью, то над головой парня на секунду-другую возникало едва заметное желтоватое свечение.

Наконец гостя переодели в чистую рубаху и переложили на постель.

— Иди сюда, Афоня, — приказал Иван Трофимович. — А ну рассказывай! Ты говорил, что побратим твой нормальный парень был, а не вот это...

— Извини, деда, что хошь говори, но он мне брат, — сверкнул на него глазами молодой гигант. — Это ж куда Андрюха влип, что окромя, как ко мне, ему бежать некуда было?..

— Тут ты прав, влип паренек серьезно, — согласился старый волхв. — Только влип он во что-то не человеческое. Знаю, что не любишь особо этого, но погляди его сейчас.

Афанасий скривился, он действительно не слишком любил переходить на истинное зрение, после него глаза часа три пекло, как огнем, но послушался деда. И ошарашенно замер. Лежащий на кровати человек действительно был кем угодно, но только не человеком — такой жуткой силой мог обладать разве что аватара бога или достигший грани перехода живым в вырий высший волхв, а таких за последние полтысячи лет в мире не рождалось. Но несмотря на то перед ним все равно был Андрюха, о чем четко говорила метка кровной связи в ауре! Что же с ним случилось-то?..

— Не трожь его, — предупредил Иван Трофимович. — В себя придет, расспросим. Сходи в подпол, травок набери, надо живу ему сварить. Человека я бы ею поить не стал, а ему на пользу пойдет.

— Живу... — задумчиво пожевал губами Афанасий. — Ну, лады, деда.

Десять часов старый волхв готовил отвар, от которого любой, не имеющий силы богов, отдал бы концы сразу. И все получалось, словно кто наворожил на удачу. Раньше ведь сразу живу сварить не получалось никогда, уж больно задача сложная, а сейчас и полусуток не прошло — готова!

Напоив беспамятного, он покивал — и в самом деле на пользу пошло, вон как сразу аура выравнялась, посветлела. Он долго всматривался в парня и чесал затылок, пытаясь вспомнить, у кого же может быть столь ослепительно-белая аура. Пока, правда, еще не совсем белая, но стремительно светлеет. Скоро любому владеющему истинным зрением будет лучше не смотреть на Андрея, чтобы не ослепнуть.

Внешность гостя почему-то была знакома. Не сразу старый волхв вспомнил, что так выглядят люди древней крови. Надо же, думал, что все они давно вымерли, ан нет. Еще какая-то мысль на краю сознания не давала Ивану Трофимовичу покоя, но он никак не мог поймать ее за хвост. Что-то еще прадед говорил о древних важное, но что именно?

Решив не пытаться вспомнить то, что вспоминаться пока не хотелось, волхв пожарил мяса, и они с внуком поели. После еды Иван Трофимович вытряс из не любящего много говорить Афанасия все подробности знакомства с Андреем и крепко задумался. Правдолюб, значит? Причем порой там, где не надо? Это опять что-то напомнило.

Только вечером, когда они уже собрались ложиться, до старика дошло, кого же ему мучительно напоминал длинноволосый парень. Но поверить в такое? Нет, слишком невероятно. Решив все же проверить, он полез в подпол за тремя древними книгами, которые бережно хранили вот уже больше двадцати поколений их рода.

Устроившись за столом с кружкой травяного чая, волхв отобрал один из трех гримуаров, в котором, в основном, повествовалось о разных нечеловеческих и надчеловеческих сущностях, могущих посетить мир или рожденных в нем. Начиная от лесных духов и мировых богов, заканчивая Контролирующими, Палачами и Демиургами. Информация, правда, была крайне скудной, высшие никогда не любили делиться знаниями о себе с людьми, что, впрочем, совершенно естественно.

Найдя раздел о людях древней крови, полностью невосприимчивых к какому-либо волхвованию, старик внимательно прочел посвященные им пять страниц и задумался. Значит, они всегда на одно лицо, всегда похожи на того из родителей, в ком сильна древняя кровь. А если оба родителя таковы? Что тогда?

А тогда, если вспомнить наставления прадеда, можно предположить рождение так называемого отродья, чудовищного ребенка, обладающего с рождения силой, способной без контроля раздробить весь мир в куски. Поэтому все обладающие силой, кроме, естественно, лесных волхвов, никогда не лезших ни в какие распри, стремились таких детей уничтожить сразу после обнаружения. И шли ради этого на все, понимая, что в ином случае на Земле может погибнуть все живое. Никому почему-то не пришло в голову попытаться обучить "отродье" контролировать свою силу.

Иван Трофимович, уловив, наконец, не дававшую ему так долго покоя мысль, встал и нервно заходил по комнате. А что, если Андрей — отродье, не проявившее себя во младенчестве? Уж слишком не похожа его аура ни на что и ни на кого. Вдруг, он был закрыт до последнего времени, никак не проявлял силу? А потом по какой-то причине началась инициация, и сейчас бедный парень ничего не понимает и не знает, что с ним творится. Если так, то Андрея можно только пожалеть. Становится понятным, почему его попытались убить — никому из иерархий не хочется делиться властью.

Хочешь не хочешь, но придется помочь — раз Андрей стал кровным братом Афанасия, то ему, старому, он тоже внук. Вот только уверенности в том, что сможет подсказать парню, как обуздать его невероятную силу, не было ни на ломаный грош — ну не сталкивался Иван Трофимович ни с чем подобным, просто не сталкивался, а потому пребывал в растерянности.

Старый волхв вернулся к книге и перелистнул еще несколько исписанных плотным почерком страниц. Что-то привлекло внимание, и он вчитался. По коже от внезапной догадки прошел морозный холодок. Кто-то из предков предположил, что отродья — это будущие Палачи... Но нет, невозможно! Или возможно? Старик яростно потер виски, и на всякий случай перечитал всю доступную информацию по Плетущим и Мастерам Пути. Никто из них в этот мир давно не приходил, не было нужды — сами справлялись, слава богам, не давали миру рухнуть в серость. К сожалению, ничего не подтверждало его догадку, только интуиция, а она — не доказательство.

Иван Трофимович встал и закрыл книгу. Он принял решение. Палач Андрей или не Палач, но без помощи парню со своей силой не справиться. А значит, он поможет. Сумеет ли тот этой помощью воспользоваться? А это уже от него самого зависит, и только от него самого.

* * *

Новая служба энтузиазма у Михаила с Виктором не вызывала, они предпочли бы заниматься тайными операциями в тылу противника, а отнюдь не поисками Андрея Белозерцева. Начальство утверждало, что беловолосый — это он, но майору со старлеем поверить в такое было трудновато. Ведь по всем отзывам обычный парень. Да, слегка дурноватый, рвущийся защищать правду не там, где надо, но обычный. А вот беловолосый... Это совсем другое дело. Они не могли не понимать, что тот действовал по справедливости, наказывая мразей, которых по закону не накажешь. И в душе одобряли его действия.

Впрочем, от их желания или нежелания ничего не зависело — люди военные, понимают, что такое приказ. Начальство не пожелало привлекать новых людей к делу, и теперь Алексеев с Духовым в сопровождении Головатова и Саенко летели в Казань, к армейскому другу Белозерцева. Они не понимали, зачем понадобились для столь простого дела — защищать следователей не от кого, не станет нападать на них обычный гражданин, да еще и немец по национальности — немцы всегда отличались крайней законопослушностью.

Глядя в иллюминатор на простирающуюся внизу клетчатую землю, Михаил пытался разобраться в самом себе и своих взглядах. Когда служил в армии, все было просто: здесь свои, а там — враги. Врага надо уничтожить любой ценой, пока он не уничтожил тебя. А как понять, кто на гражданке враг? Сам вон попал на работу к такой твари, что проб ставить негде. И все почему? Не разбирался в гражданской жизни, ухватился за первое выглядевшее достойным предложение — жить-то на что-то надо, за свои тридцать пять лет он почти ничего не скопил, а что было — досталось жене при разводе.

Михаила всегда смущала откровенная несправедливость окружающей жизни. В ней преуспевали отнюдь не те, кто должен был преуспевать. Наоборот, наверх взбирались самые подлые, самые пронырливые и гнусные людишки, с которыми даже находиться рядом было противно. А затем пролезшие наверх постепенно создавали такие условия, чтобы подняться могли только такие же, как они сами. Иногда это не срабатывало, и тогда стране предоставлялся шанс хоть немного ожить. Но стоило оказаться у власти хоть одному из них, как все и вся предавалось и продавалось. Ради личной выгоды — больше ничего для таких тварей не существовало. Чести, веры, любви, достоинства, гордости и прочих человеческих качеств для них нет.

А зовущие себя либералами и демократами пресмыкаются перед такими. Для них ведь главное "свобода" от всего человеческого, возможность творить любую мерзость безнаказанно. При этом они подсознательно ощущают, что творят именно мерзости, и до смерти боятся воздаяния. Потому так и протестуют против любой сильной власти — для них само существование силы, способной привлечь их к ответственности, является кошмаром.

К счастью, эти господа так и не сумели полностью развратить русский народ по примеру Запада, и теперь в России слова "либерал" и "демократ" стали ругательствами. Это их дико возмущало — они даже решили, что русский народ их, таких "святых" и "праведных", недостоин, а значит, такого народа не должно быть. И стали прилагать к этому все свои силы, радостно подпевая любому врагу. Твари не понимали, что вызывают тем самым еще большую гадливость к себе, и продолжали угождать своим хозяевам.

Вспомнились девяностые годы прошлого столетия, и Михаил невольно сжал кулаки от ярости — все порушили, что смогли, да еще и радовались этому. Скоты! К счастью, пришел президент, который понемногу стал отбирать власть у либералов и заново отстраивать страну и армию. Началось перевооружение, восстановление разрушенных "эффективными собственниками" заводов. Это настолько пришлось не по вкусу либеральной интеллигенции, что президента обвинили в фашизме, начали дружно втаптывать в грязь — ведь для либерала главное ослабить родину, а ее усиление приводит его в ужас. Как же, проклятая тюрьма народов снова сможет противостоять благословенному Западу! Не допустить! Запретить! Остановить!

Но и помимо либералов хватало нелюдей, особенно из разбогатевших в девяностые. Наворовавших столько, что не сосчитать, ограбивших весь народ. Но сделавших это в "законном" порядке, поэтому тронуть их было нельзя. Поэтому так встревожило высокое начальство появление беловолосого, который на человеческие законы плевал с высокого потолка. Его не подкупишь, не обманешь, не переубедишь. У него одно: виновен? Значит будешь наказан. Без лишней говорильни. И это майору безумно нравилось. Только так и надо с нелюдью поганой поступать!

Знакомые, увлекающие мистикой, как-то сказали, что на Земле практически не работает закон Воздаяния. Похоже, именно так и есть, иначе не преуспевали бы те, кто идет через чужую боль и кровь, они бы получали по заслугам задолго до того, как смогли бы серьезно навредить.

Судя по ощущениям, самолет пошел на посадку, и Михаил отвлекся от размышлений. Ему почему-то казалось, что они зря отправились в Казань — нет здесь Белозерцева, и не было. А где он может быть? У своего второго друга? С Дальнего Востока который? Вполне возможно. Если для него расстояние ничего не значит, то он и там мог оказаться.

Пока самолет выруливал к зданию аэропорта, Михаил еще раз прокрутил в памяти запись нападения на лаборатории и камеру Белозерцева. Уровень нападавших потрясал, он не представлял, как можно с ними справиться, если их только крупнокалиберные пулеметы берут. Понятно почему руководство ФСБ в таком шоке. Ведь пришлось столкнуться с чем-то сверхъестественным. Впрочем, после беловолосого уже ничему удивляться не стоит.

Внезапно в голову пришла одна мысль, и майор даже вздрогнул. Ведь что же получается, после столкновения со всем этим земная цивилизация необратимо изменится? Обязательно, не сможет не измениться. И эти изменения все вокруг перевернут с ног на голову. Если, конечно, те, кто не заинтересован в изменениях и имеет власть, не помешают. Только Михаил почему-то сомневался, что у них получится. Надвигалось нечто глобальное.

Даже без вмешательства внешних сил в мире творится непонятное. Взять хотя бы победивший в 14-м году киевский майдан, который кто-то использовал для своих целей. Вначале обманутые люди вышли протестовать, а затем началось — на майдан зачастили западные политики. А уж после того, как люди в масках принялись забрасывать коктейлями Молотова безоружных милиционеров... После этого окончательно стало ясно, что на Украине вскоре начнется что-то страшное. И началась откровенно нацистская вакханалия, вскоре развернувшись вовсю. Прыгающие толпы, призывающие вешать и резать русских, еще тогда потрясли Михаила до глубины души. А ведь русские считали украинцев братьями. Только вот последние, похоже, так не думали и готовы были убивать любого, кто отказывался принимать их звериную, бесчеловечную идеологию. А затем началась война на Донбассе, и длится уже почти пять лет. Судя по всему, Украину вскоре ждет страшная, жестокая гражданская война по всей территории страны. Может, это и к лучшему — другого способа для ее жителей освободиться от нацистов Михаил не видел.

Прямо к трапу самолета подали присланную из местного ФСБ машину. Головатов и Саенко по дороге переговаривались, а Алексеев с Духовым предпочли помалкивать, неуютно чувствуя себя в штатском.

До дома, где жил Штайнер, пришлось ехать около часа. Местные коллеги сообщили, что тот сейчас дома. Когда приехали, Михаил окинул взглядом самую обычную обшарпанную хрущовку и усмехнулся — сам в Питере жил в такой же. Богатые люди в подобных домах не живут, поэтому финансовое положение друга Белозерцева сразу стало ясно.

Дверь не открывали довольно долго, затем щелкнул замок, и на пороге появился среднего роста хмурый светловолосый парень. Михаил хмыкнул про себя — красавчик, наверное девки за ним шлейфом вьются. Но при этом довольно развит, крепкие сухие мышцы, видно, что тренируется.

— Шнайдер Владилен Рихардович? — поинтересовался Головатов.

— Да.

— ФСБ, — оперативник предъявил удостоверение. — Нам нужно с вами поговорить.

— О чем? — подозрительно прищурился парень.

— Ну не здесь же?

— Хорошо, заходите.

Шнайдер впустил гостей, подождал пока те разделись и провел, с тревогой поглядывая на них, в комнату. Видимо, парень был дома один, поскольку на шум больше никто не вышел. Он принес на всех стулья и вопросительно уставился на Головатова.

— Нас интересует ваш армейский друг, Андрей Белозерцев, — не стал тянуть резину тот.

— Я с момента демобилизации его не встречал, — лицо Шнайдера осталось невозмутимым, однако в глазах мелькнула тревога. — А в чем дело?

— Ваш друг попал в неприятную историю, ему угрожает опасность, — объяснил оперативник. — Прошу, если он появится, немедленно сообщить нам. Или хотя бы дать ему наш телефон, чтобы он сам мог связаться.

По виду Шнайдера сразу стало ясно, что он не верит питерским гостям ни на грош, однако сообщать им об этом не собирается. Что ж, Михаил его прекрасно понимал — он и сам на месте парня, если бы органы заинтересовались кем-то из его друзей, не поверил бы. И постарался бы предупредить этого друга.

— А вы разве не знаете, где его искать? — спросил, наконец, Шнайдер.

— К сожалению, не знаем, — вздохнул Саенко. — Квартира опечатана, телефона у Белозерцева либо нет, либо номер неизвестен.

— Тогда чего вы хотите от меня? Я знаю только старый номер и адрес.

— Возможно, у вас есть его сетевые контакты. Кое-какие мы нашли, но это вряд ли все. Прошу понять — мы не желаем Андрею ничего плохого, мы даже не собираемся его арестовывать, это не имеет ни малейшего смысла, мы просто просим, чтобы он связался с нами. Особенно в свете последних событий.

"Знал бы ты, парень, почему не имеет смысла... — иронично хмыкнул про себя Михаил. — Его поди арестуй... Он сам кого хочешь арестует".

— Хорошо, я могу назвать его адреса на mail.ru и в контакте, — пожал плечами Шнайдер. — Больше никаких не знаю.

Он встал, взял лист бумаги и ручку, после чего написал пару строчек и отдал лист Головатову. Тот бережно уложил полученное во внутренний карман пиджака.

После этого оперативники принялись расспрашивать Шнайдера о характере Белозерцева. Тот отвечал крайне неохотно, слова приходилось из него тащить буквально клещами. Михаил покосился на Виктора, тот незаметно кивнул в сторону парня и слегка приподнял кончики губ. Одобряет, как и он сам — своих не сдают, это больше, чем правило, это закон чести.

Судя по их виду, понимали данную истину и Головатов с Саенко, поскольку выглядели уж больно кислыми. Допрашиваемый же то и дело бросал озадаченные взгляды на майора со старшим лейтенантом — явно заметил их сходство с Белозерцевым. Наконец, он не выдержал и спросил:

— Простите, вы родственники Андрея?..

— Нет, — ответил Михаил, взглядом спросив разрешения у Головатова и получив его, тот на мгновение прикрыл веки. — Нас самих это сходство сильно удивляет. Между собой мы тоже не братья, доказано.

— На вашего друга похоже еще множество людей по всему миру, — заметил эфесбешник, явно довольный реакцией Шнайдера. — И это часть того, во что он влип. Мы всего лишь хотим ему помочь.

— Могу дать еще одно его мыло... — неохотно пробурчал тот. — О нем только мы трое и знали.

— Мыло? — не понял Саенко.

— E-mail адрес, — пояснил Шнайдер. — Компьютерный сленг.

Он написал еще что-то на клочке бумаги. Но Михаил понимал, что парень все равно сказал не все, есть у них еще какие-то способы связи. Но помогать оперативникам офицер не собирался.

Поспрашивав парня еще около получаса, гости из Питера вынуждены были распрощаться. Головатов и Саенко выглядели откровенно недовольными — ничего важного они так и не узнали. Несколько мелочей о характере Белозерцева никак не оправдывали поездку в Казань.

— Похоже, придется лететь на Дальний Восток... — задумчиво произнес Головатов, бросив задумчивый взгляд на Михаила с Виктором.

Те молча переглянулись. Придется, так придется.

* * *

Происходило что-то очень странное, и Альвену было очень неуютно из-за этого. Он уже признался себе, что совершил ошибку, страшную, непоправимую ошибку, за которую придется расплачиваться. И если хотя бы все получилось, так нет же — недопалач ушел. И где его теперь искать? Что он теперь предпримет? Станет или не станет мстить? Ответов на эти вопросы не имелось.

Но мало того! Так ко всему прочему еще и темные исчезли неизвестно куда! О чем речь, темная иерархия просто растворилась, вывела из всех известных Альвену проектов свои средства, ни одного их их магов найти не удалось. Даже аурный поиск по всей планете ничего не дал. Темных просто не было. Но такое невозможно, а значит они спрятались. Почему?.. По какой причине, черт возьми?..

Губы главы светлой иерархии искривились. Небось, твари, узнали о его ошибке и поспешили дистанцироваться от неудачников. Чего от них еще ждать? Только о собственной выгоде и пекутся, не понимая, что он хотел избавить всех от Палача. Или понимая, но им на это плевать.

Альвен резко повернулся к ожидающему его старшему аналитику иерархии, Кайлу Дэвису, в далеком прошлом рыцарю-крестоносцу, столкнувшемуся с магией во время первой войны за Гроб Господень.

— Первичные выводы? — бас главы иерархии привычно рокотал.

— Ничего хорошего, — холодно ответил аналитик. — На данный момент я могу с уверенностью утверждать, что многие наши проекты, в том числе и украинский, тайно, ради каких-то своих целей поддерживали темные. Мы об этом не имели понятия, что немало говорит о качестве работы наших спецслужб. Понятно, что оппоненты работали через подставных лиц и общественные фонды, но не в этом суть. Сейчас они поддержку полностью прекратили, вывели свои деньги и зачистили фигуры влияния, после чего в реализации проектов начались сбои. На Украине же вообще катастрофа, поскольку наверх там были выведены не те люди, без контроля со стороны сразу начавшие совершать кардинальные ошибки, из-за которых общество еще сильнее раскололось. В итоге можно ожидать гражданскую войну к концу года, противоречия разных слоев общества нарастают с каждым днем, и вскоре за оружие возьмутся даже обыватели, которым эти разборки и постоянное ухудшение уровня жизни надоели до зубной боли. Думаю, пора полностью дистанцироваться от националистов и свернуть их поддержку, пользы от них больше нет, только вред.

Невозмутимость на миг изменила Дэвису, его голос дрогнул:

— Думаю, мы изначально ошиблись и поставили на Украине не на тех. Чем нужно было думать, чтобы первым законом нового правительства после свержения Януковича стала отмена статуса русского языка?! Однозначно не головой. В русскоязычных областях и так никогда не любили западных украинцев, считая их нацистами, а после этого утвердились в своем мнении окончательно. Потому и началась заварушка на Донбассе, восточные украинцы, большей частью говорящие по-русски, не выдержали такого надругательства над собой. А ведь вполне можно было обойтись без этого...

— Мы хотели заманить Россию в ловушку, втянув ее в войну.

— Не получилось, — насмешливо осклабился аналитик, всегда ведущий себя независимо, что порой сильно раздражало главу иерархии. — Даже ваша крымская ловушка пошла на пользу России и только России, хоть и обошлась ей очень дорого. Причем назад отыгрывать стало поздно еще в том же 14-м году, основные процессы были запущены, причем без возможности остановить. Да вы, впрочем, и не хотели останавливать, считали, что со всем справитесь. А что теперь?

— Не знаю, — хмуро проворчал Альвен. — Что посоветуете?

— Не рискну сейчас ничего советовать. В данных обстоятельствах любой наш ход ведет к проигрышу, поэтому предлагаю выждать. А когда станет ясно, в какую сторону все пошло, тогда и реагировать.

— Очень не люблю выжидать... — скривился глава светлой иерархии.

— Не любите?.. — тон аналитика сделался язвительным. — А что делать? Нас переиграли! Причем, переиграл неизвестно кто — не темные! Я вам не раз говорил, что против нас кто-то тайно играет, но вы отказывались верить без зримых доказательств. Посмотрите на нынешнюю ситуацию — какие вам еще доказательства нужны?

— Это точно не темные? — на лице Альвена отобразилась досада.

— Не их почерк, они действуют грубо, нахрапом, поэтому я и заметил отвод их средств из Украины и Европы, — отрицательно покачал головой Дэвис. — На сей раз они были осторожнее, но все равно наследили.

— А куда отвели?

— Вот это выяснить не удалось. Но по логике событий — в Россию.

— Россию?! — не поверил глава светлой иерархии. — Да зачем Торису эта проигравшая страна?!

— Проигравшая?.. — раздвинул губы в издевательской ухмылке аналитик. — Да ну? А припомните-ка, что нам так и не удалось разделить ее, невзирая на все усилия. Да и вообще ни один из наших проектов в России так и не вышло реализовать в полной мере. Кроме развала СССР, но и по этому поводу возникает, по здравому размышлению, немало вопросов.

— Ситуация с Украиной — последний камень в корзину развала России, — уже несколько неуверенно заявил Альвен.

— Это если те, кто стоит за этой страной, сглупят, — откинулся на спинку стола. — А на них, если судить по последним годам, это не похоже.

— Но кто это, если они существуют?! — не выдержал глава светлой иерархии.

— Не могу сказать, — развел руками аналитик. — Не знаю. Но они есть. Так что озадачивайте разведчиков, поисковиков и всех прочих. Пусть начнут хоть как-то шевелиться. А то успокоились на том, что единственный противник — темные, а их тактика давно известна. Как выяснилось, зря.

— Хорошо, озадачу, — помрачнел Альвен.

От одной мысли, что Дэвис прав, и в мире существуют еще какие-то неизвестные силы, магу становилось тошно, он даже не пытался предположить какими окажутся последствия, четко осознавая, что хорошими они быть не могут. И это не считая исчезнувшего недопалача, о котором забывать тоже не следует.

— Есть еще одно, — после недолгого молчания снова заговорил аналитик. — И это проверенная информация, я не стал бы докладывать вам, если бы многократно не проверил.

— Что еще?..

— Закон Воздаяния. Он снова действует. Пусть еще не в полной мере, но все же...

— Что?!! — задохнулся от ужаса Альвен.

Он содрогнулся, вспомнив, сколько усилий и времени пришлось потратить предкам, чтобы хотя бы ограничить этот проклятый Закон, наказывающий любого, кто вышел за определенный набор правил, невзирая на то, что многое делалось ради общего блага, великой цели. Даже сильные получали наказание, порой страшное, если осмеливались пойти против законов мироздания и начать действовать в своих интересах, и это сильных бесило. Они смогли, в конце концов, изменить ситуацию. Но если Закон снова действует, то все, вообще все может пойти прахом. И что делать?..

— Вы уверены? — взял себя в руки глава светлой иерархии.

— К сожалению. Когда на нескольких наших людей начали буквально сыпаться неприятности, я сперва задумался, не понимая, что происходит, затем стал следить за ними и обнаружил некие закономерности. Неприятность следует за поступком и всегда адекватна ему, а такая зависимость однозначно говорит о действии вышеуказанного закона.

— Сам собой он заработать не мог... Уверен в этом полностью, знаю каким образом было приостановлено его действие. Значит, его кто-то запустил.

— Полностью с вами согласен, — медленно наклонил голову Дэвис. — Но я не представляю как это можно было сделать.

— Я тоже, — вздохнул Альвен. — И мне это крайне не нравится. Ни одно серьезное дело не делается чистыми руками, это просто невозможно. Но из-за закона Воздаяния очень быстро последует наказание за любое серьезное деяние, причем наказание страшное и неотвратимое. Результата своих действий можно просто не дождаться...

— Да, придется полностью менять образ действий, — согласился аналитик. — Но что делать дальше — решать вам, я свой долг выполнил — обнаружил то, на что стоит обратить внимание.

— И я крайне за это признателен, — кивнул глава светлой иерархии. — Не смею вас больше задерживать.

— Всего доброго, — попрощался Дэвис и вышел из кабинета.

Альвен отошел к окну и уставился на хорошо видимый с пятидесятого этажа город. Впрочем, он не видел того, что происходило внизу — слишком о многом нужно было подумать, слишком много важных решений принять.

* * *

Стена внезапно пошла легкой рябью и выпустила из себя невысокого лысого человека в желтом балахоне. Князь приподнял брови и тяжело вздохнул — самые лучшие и проверенные барьеры и щиты не не помеха этому любителю ходить напрямик. Никакие пространственные и даже временные свертки не способны надолго задержать Гуена, если тот куда-то стремится. Чертов монах!

— Ну, здравствуй... — нехотя поприветствовал Игорь гостя. — Надеюсь, шум не поднял? А то мои сейчас прискачут...

— Не прискачут, — отмахнулся наставник воинов Пути, падая на стул. — Забегался! Ну и денек!

— Набегал хоть что-нибудь?

-Увы мне... Повелителя обнаружить так и не смог, единственно, что стало известно — он где-то на Дальнем Востоке. Но Дальний Восток большой. Побратима его, Непыйводу, тоже не нашли, выяснили только, что они с дедом далеко в тайге живут, а где точно — никто не знает. В поселке появляются раз в год, не чаще. А вот дед там, судя по отзывам, очень интересный — на лешего видом смахивает, многие его лешим и кличут.

— Лесной волхв?! — изумился князь.— Да неужто?..

— Точно не знаю волхв ли, но старик однозначно непростой, — дернул щекой монах. — Знахарь, травник и все прочее, не раз излечивал тех, от кого врачи отказывались, а это немало значит. Но когда вокруг много людей не любит, а уж о городах и упоминать нечего — не бывал там много лет. Если Повелитель попал к нему, то это неплохо. Волхв или колдун вполне мог скрыть свое обиталище от поиска — иначе не вижу причины, по которой мы не нашли Плетущего с его специфическим привкусом силы.

— Да, вы бы нашли, — кивнул Игорь. — Следы его деяний обнаружили?

— Обнаружили, — осклабился Гуен. — Ты будешь смеяться, но кармических нарушений нет.

— Как это нет?.. — растерялся князь. — Он же людей наказывал!

— И что? — пожал плечами монах. — Видимо, я был прав, и в некоторых ситуациях Палач имеет право и на такое. Ведь каждый из наказанных получил только то, что должен был получить в посмертии, ни каплей больше.

— Похоже, мы многого не знаем о мироздании и его законах... — скривился Игорь, до сих пор считавший наоборот.

— Я тебе всегда то же самое говорил, — взгляд Гуена сделался насмешливым. — Но твоя самонадеянность не давала тебе осознать этого простого факта. Надеюсь, ты наконец-то поумнеешь. Не мальчик, поди.

Князь передернул губами — не хотелось признавать правоту старого то ли друга, то ли врага, он за все сотни лет знакомства так и не разобрался, кто же для него этот монах. Но придется признать — в свете последних событий стало ясно, что Игорь действительно мало знает, что все его знания не стоят выеденного яйца. Происходило нарушение основополагающих принципов мироздания, но виновный в этом не понес наказания. А значит, вывод все-таки однозначен — далеко не все так, как принято считать.

— У меня появилось одно подозрение, — нарушил молчание Гуен.

— Какое? — уставился на него Игорь.

— Повелитель появится сам, искать его бессмысленно. Он придет в нужное время.

— Дай Род, чтобы ты был прав.

— Не могу быть уверенным, но ощущаю, что все так, — усмехнулся монах. — Кстати, второго побратима Повелителя, Штайнера, мы уже взяли в оборот. Он сильно интересовался боевыми искусствами, вот мы и подвели к нему наставника — лучших бойцов, чем мы, сам понимаешь, в мире нет.

— И что парень? — заинтересовался князь.

— Староват, но толк будет, если гонять, как следует. Ну и обряды все нужные провести.

Вспомнив пресловутый да-алль, ускоряющий реакцию десятикратно, Игорь поежился. Обряды воинов Пути — тот еще кошмар, хотя они и очень действенны. Впрочем, раз Идущие занялись Штайнером, то пусть и дальше ведут его. Князя в данный момент терзал совсем другой вопрос — что конкретно делать в ближайшее время. Ведь явление Палача, пусть даже неопытного и необученного, смешало на доске все фигуры в неопрятную кучу. И что будет дальше предсказать в принципе невозможно.

Игорь вздохнул и вернулся к разговору. Однако говорить было уже не с кем — Гуен, воспользовавшись тем, что хозяин отвлекся, ушел по-английски, не прощаясь. И опять, сволочь старая, не потревожил даже нитей сигнализации, не говоря уже о том, что на барьеры не обратил никакого внимания.

Ладно, ушел и ушел. И Игорь вернулся к осмыслению своих возможных действий в России и на Украине. Оставлять все на самотек он не собирался.

Нить осознания

1

Время шло, беловолосый больше не появлялся, и поднявшаяся в высших эшелонах страны паника понемногу улеглась. Тем более, что хватало других забот. Особенно с Украиной, где с подачи США сначала произошел фашистский переворот, а потом уже пятьлет продолжалась вялотекущая гражданская война. Впрочем, Украина русским давно надоела, и ей в новостях с каждым днем уделялось все меньше внимания. Хотят быть идиотами? Их выбор, пусть только потом не жалуются, что к ним относятся так, как они того заслуживают.

Русские делегации за прошедшие с исчезновения беловолосого месяцы пару раз не допустили на престижные конференции, снова дав понять русской бизнес-элите, что на празднике жизни она чужая и чуждая, что ждать ей нечего. Вообще. Никогда на Западе русским своими не стать по той простой причине, что Русь и Запад — это две антагонистичные, не приемлющие ценностей друг друга цивилизации.

Мир походил на медленно кипящий котел — то там, то тут что-то происходило, что-то взрывалось, что-то вскипало, однако глобальных изменений не было. США все так же пытались остаться единственной силой в мире, но у них это не слишком-то получалось — противостоящие этим попыткам страны понемногу усиливались, но собираясь сдавать своих позиций. А новой большой войны не хотелось никому, все надеялись добиться своего без нее. Однако демографическое давление нарастало, и многим постепенно становилось ясно, что без кардинальных изменений ситуацию не изменить.

В питерском ФСБ далеко не все успокоились, невзирая на то, что уже почти три месяца от беловолосого не было ни слуху, ни духу. Ситуацию продолжали держать на контроле и опергруппы с дела не снимали — поиск Андрея Белозерцева, пока безуспешный, продолжался.

Саенко потряс головой и заставил себя отвлечься от новостей ЖЖ — как ни странно, но в нем новости появлялись куда оперативнее, чем на новостных сайтах. Правда, далеко не каждой можно было доверять, но все же. Ему, как украинцу, было невыразимо больно от творящегося на родине предков. До следователя не доходило, как люди, чьи отцы и деды победили фашизм, сами стали фашистами и теперь прыгали с воплями, как бабуины какие-то, а не люди. Как можно радоваться страшным смертям людей в огне заживо?! Но радовались, буквально слюнями захлебывались от восторга и призывали и дальше жечь "колорадов", под которыми понимали всех не разделяющих их бесчеловечные взгляды. И не доходило до идиотов, за все пять лет войны так и не дошло, что не Россия и русские поднялись против них на юго-востоке, а местные мужики, которым поперек горла встали фашистские "ценности". За своих женщин и детей поднялись. А может, "укропатриоты" просто боялись это признавать, ведь тогда даже им самим стало бы ясно, что они чудовища...

Дверь кабинета распахнулась, и внутрь буквально влетел Головатов. Едва войдя, он принялся изощренно материться, поименно поминая начальство с пожеланиями каждому интимных отношений с различными представителями земной фауны. Саенко даже забыл о своих переживаниях — заслушался. И в голову не приходило, что всегда спокойный эфесбешник может так разойтись.

— Что случилось, Николай Иванович? — не выдержал, наконец, он.

— Да достали! — буквально выплюнул Головатов. — Полчаса имели. Вынь, да положь им либо Белозерцева, либо тех, кто к нам суперменов присылал! А что я могу сделать, если ни единого хвоста, за который можно уцепиться, нет?!

Он обреченно махнул рукой, сел, налил стакан воды из графина, стоявшего на столе, и залпом выпил. Затем спросил:

— Что наши вояки?

— По Дальнему Востоку рыщут в поисках Непыйводы, — ответил Саенко. — Они с дедом, как местные рассказали, в тайге живут, в поселке редко появляются, недавно младший побывал там, забрал письма, но перехватить его не успели. А где именно они в тайге засели никто толком не знает. Поди найди. Ребята на вертолете над лесами шастают, топливо без толку жгут, но пока ничего не нашли. Кучу охотников и лесников напугали, да все не тех. Кое-кто говорит, что видел старого Непыйводу, но разброс по их показаниям километров двести.

— Черт! — сквозь зубы выдохнул Головатов.

— Одна только новость есть, — вспомнил следователь. — Утром информация поступила. Штайнер исчез, никто не знает, где он. Ни родители, ни друзья. Одна девица рассказала, что видела рядом с ним незадолго до исчезновения каких-то странных азиатов — то ли китайцев, то ли бурятов, то ли казахов.

— Так-так-так... — заинтересовался эфесбешник. — Вокзалы и аэропорт проверили?

— Проверили. Штайнер не использовал ни ЖД, ни авиацию — нигде его паспорт не зафиксирован. Скорее всего, покинул город на машине.

— Ясненько... Соврал, значит, парень. Что-то он знает, иначе не стал бы бежать. Проклятье!

— Не уверен, — покачал головой Саенко. — Совсем не уверен. Мало ли какие у него собственные дела могут быть. Вы мне лучше скажите, Николай Иванович, что там с исследованиями тела нападавшего? Или все еще нельзя?

Дело с трупом неизвестного существа засекретили почти сразу, даже членам следственной группы ничего не сообщали, сказав только, что это вне уровня их компетенции. Занимались этим некие структуры, не имеющие отношения ни к одной из известных спецслужб.

— Кое-что могу сказать, — обреченно махнул рукой Головатов. — Не все, сами понимаете. Вы слышали, наверное, что труп бесследно исчез спустя двое суток. Из охраняемого по последнему слову техники здания. Причем пропал только сам труп, препараты, взятые с него, никуда не делись. Такое ощущение, что тот, кто это сделал, просто не воспринимает нас всерьез. Труп убрал — и считает, что все в порядке. Зря, кое-что нашим яйцеголовым все же удалось выяснить.

— И что же? — подался вперед следователь. — Инопланетяне?..

— В том-то и дело, что нет! — покачал головой эфесбешник. — ДНК земная, только очень уж измененная. Современная наука не знает, как произвести подобные изменения.

— Но кто-то знает...

— Именно это и насторожило начальство. Белозерцева наверху похоже уже списали, не верят, что он выжил с такими ранами. Зато возможность создавать бойцов подобного уровня заинтересовала очень многих, а ученые сделали вывод, что этих громил вырастили из обычных людей, причем изменения произвели после наступления двухлетнего возраста.

— Добрыми тех, кто сотворил такое с детьми, не назовешь... — заметил Саенко.

— Это уж точно, — криво усмехнулся Головатов. — Больше всего нашим власть имущим не нравится то, что неизвестно, кто наши противники, чего они вообще хотят и как им противостоять. Аналитики пришли к очень простому выводу, который я вам уже озвучивал — нас не воспринимают всерьез, мы для неизвестных не враг, а всего лишь досадная, но мелкая помеха. Сейчас заинтересованные службы землю роют, пытаясь обнаружить следы деятельности их организации и уже немало нарыли. Мне известно только, что это несколько противостоящих друг другу структур. И одна из них стоит за всеми неприятностями последнего времени. В том числе и за творящимся в последние годы на Украине.

— Сволочи! — разъяренно выплюнул следователь, яростно сжимая кулаки.

— Все никак не успокоитесь? — приподнял бровь эфесбешник.

— Как я могу успокоиться, когда там фашисты женщин и детей убивают? Я же человек, в конце концов!

— Понимаю. Многие из нас хотели бы навести на Украине порядок, причем жестко, но в войну, тем более большую, которая обязательно последует за нашим вмешательством, нам влезать никак нельзя. И вы хорошо знаете почему, не последний человек в СК.

— Да знаю... — устало махнул рукой Саенко. — Только все равно тошно.

Затем взял себя в руки и поинтересовался:

— А что по поиску "близнецов"?

— О, вы подняли интереснейший вопрос, Петр Петрович! — сцепил руки на колене эфесбешник. — "Близнецов" обнаружено уже более двух сотен, причем обоего пола. Разброс по возрасту от года до девяноста. Все отличаются великолепнейшим здоровьем, даже старики. И еще одно — их ДНК немного, но отличается от ДНК человека...

— Ничего себе... — ошалело протянул Саенко. — Так что же это получается, они — не люди?..

— Люди, но не совсем, — вздохнул Голловатов. — Ученые дуреют, пытаясь понять, в чем именно их отличие, но пока так и не разобрались. Уверены только, что отличие кардинальное. Установлено, что у "близнецов" намного лучше память, они вообще не болеют инфекционными болезнями, самые опасные бактерии и вирусы в их телах просто дохнут в течение нескольких минут. Не подвержены аллергиям и прочей гадости. Да, не имеют аппендикса от рождения. В общем, немного более совершенны, чем мы. А так — обычные люди. Есть среди них и крестьяне, и профессора, и военные, и работяги. Бизнесменов нет, "близнецы" испытывают к занятию бизнесом некую иррациональную гадливость. Даже у нас в Конторе двух обнаружили — нормальные служаки, звезд с неба не хватали, но ни в чем предосудительном не замечены. О своих отличиях от обычных людей даже не подозревают, это установлено твердо.

— Пентотал?

— Его производные.

— Мда... — поежился следователь. — С чем же мы, черт возьми, столкнулись?..

— А никто не знает, — усмехнулся эфесбешник. — Потому-то такой переполох и поднялся. Говорю же, сегодня меня чехвостили в хвост и в гриву, требовали результатов. А откуда их взять?..

— Да, единственным следом был, Белозерцев, да и тот исчез, — согласился Саенко. — Жив ли?..

— Вот только он сам не понимал, что с ним творится, — скривился Головатов. — В общем, сплошная мистика.

— Но надо искать, выбора все равно нет.

— Нет. Вот только идей у меня никаких...

— У меня тоже... — развел руками следователь.

— А ваш приятель-интуит? — вспомнил о Пенкине эфесбешник.

— Зачем-то засел в ваших закрытых архивах, месяц уже сидит, а зачем — не говорит, — ответил Саенко. — Однажды только бросил, что много интересного накопал в материалах дел ведомства Ягоды конца двадцатых годов прошлого века. Вроде был тогда там отдел, занимающийся всякой чертовщиной.

— Вот как?.. — насторожился Головатов. — А ведь действительно... И почему никто об этом не подумал? Пожалуй-ка навещу я нашего общего друга в архивах. Погляжу, что он там нарыл...

Выпив еще стакан воды, он поспешно распрощался и покинул кабинет. Саенко некоторое время смотрел вслед, а затем пожал плечами и снова залез в интернет — идей по поводу продолжения расследования у него действительно не было никаких.

* * *

Андрей резко пришел в себя и открыл глаза. Последнее, что он помнил, было дуло автомата, выплевывающее в него рой пуль. О, Господи! Почему он жив?! После такого не выживают!

Парень повел глазами по сторонам и окончательно растерялся — бревенчатый потолок, немного паутины по углам, развешанные то тут, то там пучки сушеных трав. Слева стоял какой-то идол, никак не напоминающий привычные иконы, скорее древнерусского Перуна. Йо-мое, это где же он оказался? Андрей, конечно, бывал в деревне, но ничего подобного никогда не видел. Возникало ощущение, что он попал в далекое прошлое, но посчитать так не давала висящая под потолком лампочка без абажура.

Руки и ноги не хотели шевелиться, онемели, словно парень пролежал здесь не один день. Далеко не сразу Андрею удалось заставить себя перевернуться на бок, а затем с трудом, опираясь об лавку, сесть. Да, он, как ни странно, лежал не на кровати, а на широкой, застеленной медвежьей шкурой и небеленым полотном деревянной лавке.

Оглядевшись, Андрей понял, что находится в небольшой комнате, нет, скорее горнице. Два маленьких окошка давали немного света, поэтому было темновато, хотя снаружи, судя по лучам солнца, был белый день. Напротив лавки он заметил высокий, судя по виду, вручную сбитый из не струганных, только ошкуренных досок стол. На столе, прикрытая полотенцем стояла миска с чем-то мясным. По крайней мере, запах говорил об этом.

-Эй, есть здесь кто-нибудь? — позвал Андрей, его голос дрожал и хрипел, словно после хорошей попойки.

Снаружи послышался какой-то шум, затем дверь распахнулась, и в комнату, пригнувшись, пролез какой-то верзила метров двух, наверное, роста. Плечи полностью перекрывали дверной проем, поэтом проходил он боком.

— Андрюха! — радостно выдохнул вошедший, широко улыбаясь. — Очнулся, немочь бледная? Деда говорил, что сегодня в себя придешь, велел даже мяса тебе нажарить, а я не поверил...

Парень сперва непонимающе смотрел на него, а затем хлопнул себя ладонью по лбу, узнав, кто перед ним.

— Афоня! Страшно рад тебя видеть! Только где это я?..

— У нас с дедом дома, — объяснил молодой гигант, присаживаясь на массивный табурет напротив. — Появился весь кровью залитый. Еще зимой.

— Зимой? А сейчас что?

— Так лето, июнь.

— Что?! — чуть не подпрыгнул Андрей, не веря, что из его жизни выпало больше трех месяцев.

Забыв обо всем, он ринулся к окну и оторопело уставился на яркую зелень кустов сразу за стеклом. Снова не поверил, протер кулаками глаза, но ничего не изменилось. Господи! Да как же это?..

На негнущихся ногах отойдя от окна, Андрей буквально рухнул на второй такой же мощный табурет и растерянно уставился на Афанасия. Тот хмыкнул и покачал головой, затем пробасил:

— Неужто ничего не помнишь?

— Как стрелял в меня какой-то тип помню, а дальше ничего, темнота. Сейчас вот глаза открыл...

— Дела... — покачал головой молодой гигант. — Ну лады, слушай. Вывалился ты прямо из воздуха мне под ноги, весь кровью залитый, вместо груди мешанина мяса и костей была. Я уж подумал, что не жилец, когда ты затрясся, меня отшвырнул, что пушинку, плащ в клочья, все пули выблевал, а потом сверху огонь белый ударил. Тебя всего покрыл, а когда сошел — ран не осталось, все зажили.

— Невозможно! — ошалело выдохнул Андрей. — Такого не бывает!

— Я, пока сам не увидал, тоже думал, что не бывает, — хохотнул Афанасий. — А потом ты без памяти свалился. И три месяца пролежал. Даже не ел, не пил ничего — не подойти почти было, редко-редко когда тебя свечение не окружало. Не подпускало оно ничего. Дед в такие моменты тебя живой отпаивал, отвар это такой. А седня утром сказал, что ты скоро очнешься. Вот и очнулся.

Студент проклял про себя немногословность побратима — из его объяснений ничего не было понятно. Всегда Афонька вот так, пока добьешься, чтобы рассказал толком о чем-нибудь, семь потов сойдет. Не сразу удалось разговорить молодого гиганта, тот мычал, нукал, кряхтел, коротко отвечал, но в конце концов Андрей все же понял, что с ним произошло. И изумился. При этом четко понимал, да что там, был уверен, что ему сказали правду, какой бы невероятной она ни являлась. Но парень не понимал другого: как такое вообще возможно?

Хотя, если вспомнить, с чего все началось, то еще и не того стоило ждать. Чего стоили хотя бы провалы в памяти, во время которых он давил богатых подонков, используя то ли магию, то ли еще что-то в том же духе. Стоп, а откуда Андрею знать, что он давил именно богатых подонков? В этот момент его накрыло, как волной, потоком воспоминаний. Четких, ясных, цветных — он до мельчайшей подробности вспомнил все, что делал в виде беловолосого. А главное, вспомнил информацию по каждому наказанному, а это было именно наказание. Вспомнил свою холодную логику, из-за которой места для чувств не осталось.

Афанасий хотел еще что-то сказать, когда глаза Андрея вдруг подернулись дымкой, а затем начали стремительно затягиваться белой пленкой, пока не превратились в бельма. По комнате повеяло леденящим холодом, волосы побратима начали быстро светлеть, пока не стали белоснежными. Все это выглядело настолько жутко, что никогда ничего не боявшийся молодой гигант буквально вылетел из дома с воплем: "Деда!".

Старик, коловший дрова на зиму, от крика внука едва не тюкнул себя топором по руке. Сердито помянув Чернобога и его присных, он требовательно уставился на Афанасия. Тот, сбиваясь, поведал о случившемся.

— О, как! — хмыкнул старик, почесав в затылке. — Нечто сразу в первую форму перешел? Рановато...

Он отбросил топор и двинулся к дому. Войдя в горницу, волхв увидел то, что и ожидал увидеть — Палача. Но какого-то недоделанного, что ли. Его волосы то темнели, то белели, лицо меняло очертания, руки подергивались, глаза то затягивались пленкой, то снова сверкали синевой.

— Тихо, паря, тихо... — двинулся к нему старик, одновременно формируя энергетический импульс, способный свести на нет ненужные трепыхания молодого дурака. — Все в порядке, не нервничай...

Пришлось повозиться минут десять, прежде чем Андрей немного успокоился и снова принял человеческий вид. Он испуганно, всхлипывая уставился на волхва.

— Не нервничай, — в который раз повторил тот. — Ты становишься тем, кем должен был стать, кем родился. Не надо бояться.

— Кем я становлюсь?.. — простонал Андрей, его всего колотило.

— Да уж не человеком, — усмехнулся Иван Трофимович. — Не спеши, все обскажу, чего сам знаю. О вас мало ведают. Дивно, что тебя еще младенем не прибили, обычно таких давят все — хоть темные, хоть светлые. Ума не приложу, как тебя не сыскали.

— Господи! — схватился за голову парень. — Да за что мне все это?!

— Боги нас не спрашивают, когда ношу взваливают, — лицо старика стало суровым. — Хоть тебе и боги не указ, ты их сам заставить прыгать сможешь, коль захочешь. Тебе сам Род, вы, христиане, его Творцом зовете, наказ и позволение дал. Такими, как ты, не становятся, а рождаются.

— Кем рождаются?..

— Вас всяко зовут — Палачи, Ангелы Воздаяния, Плетущие Путь, Срывающие Покровы, Переходящие Грань, Меняющие Суть. Вы те, кто устраивает тот самый, последний, Страшный Суд. В каждом из миров. Для вас нет противников в обозримом мироздании. Но у вас нет и своей жизни, есть только долг перед НИМ.

— Палачи... — растерянно повторил Андрей, вспоминая, как наказывал олигархов, а охрана при этом не могла ничего сделать, как пули не причиняли ему никакого вреда.

Похоже, этот огромный старик прав... Парень поднял взгляд на Ивана Трофимовича и удивленно покачал головой — он еще крупнее внука, больше двух метров роста и косая сажень в плечах. Длинные седые волосы до плеч и столь же седая, почти серебряная борода по грудь. Одет в холщовые штаны и рубаху, как в старину. На сыромятном поясе висел добротный охотничий нож, напоминающий скорее тесак своими размерами. Очень колоритный старик.

Поймав себя на этих мыслях, Андрей внутренне усмехнулся — сознание отвергает невероятное и обращает внимание на обычное. Какое отношение к сказанному имеет внешность деда Афанасия? Да никакого! Но думать о его словах было попросту страшно.

Одновременно перед внутренним взором со страшной скоростью проносились картины того, что он делал в образе беловолосого, причем в мельчайших подробностях. И Андрей постепенно осознавал, что зная то, что знал тогда и о тех людях, поступил бы точно так же, но уже осознанно. Поскольку творимое ими ради каких-то эфемерных целей просто не укладывалось в голове. Причем, дальних последствий своих действий ни один из них не то, что не знал, а даже не представлял. Чистое воплощение принципа: "После нас хоть потоп".

Афанасий все порывался что-то сказать, но Иван Трофимович отслеживал поведение внука и взглядом приказывал ему молчать — видел, что Андрей сейчас не здесь, что он начинает что-то осознавать, что-то видеть. Когда старик окончательно понял, с кем его столкнула судьба, когда сумел поверить, что перед ним молодой Палач, то поначалу задохнулся от ужаса. А затем задумался — ничего ведь просто так в мире не бывает, а значит Андрей оказался здесь с какой-то целью. Возможно, это его, как волхва, долг помочь парню принять себя, помочь стать тем, кем должно стать. Да, приход Палача в мир не радует, но раз он здесь, значит так нужно. И иначе не будет, поэтому придется взять себя в руки и обучить Андрея всему, чему сможет. Еще он пожалел, что в молодости потерял контакты с воинами Пути — уж они-то знают, что нужно делать с Плетущим Путь, особенно, если тот ничего не понимает.

Странно, такого никогда, если судить по хроникам и ведам, не случалось. Но все происходит когда-нибудь впервые. И Иван Трофимович успокоился, решив просто исполнить свой долг. Главное, чтобы Андрей сначала понял и принял себя, а не ринулся наводить порядок по своему разумению, еще ничего не понимая. Трудно будет погасить его гнев после того, как он узнает о творящемся в мире. Иван Трофимович смотрел, как свиваются над парнем белые вихри энергии, как подобно лотосам раскрываются его жизненные центры, которые на востоке называют чакрами, как наливаются яркими цветами и расширяются энергоканалы тела, становясь совершенно нечеловеческими — ни у одного, даже самого могучего мага или волхва таких не бывает. О чем речь, даже малые боги ничем подобным похвастаться не могут.

Впрочем, а чему он удивляется? Палачи малых богов, ангелов и демонов давят пальцами, как вшей, если потребуется. Да и что сами из себя представляют точно никому не известно, кроме них самих. А написанное в книгах всего лишь чьи-то предположения, не более. Но известно, что у Плетущих и Мастеров есть немало ограничений. И это необходимо вдолбить молодому дураку в голову любой ценой — иначе уверится в собственном могуществе и начнет "нести добро" на все стороны, за что потом и сам поплатится, и вся планета получит откат, да такой, что мало никому не покажется. Дело до исчезновения человечества, как такового, дойти может.

Андрей продолжал пребывать во внутреннем мире, прокручивая в памяти и осмысливая происшедшее до нападения на него. И его пугало, что подумав о каком-либо человеке, он тут же неизвестно откуда получал всю информацию по тому, причем узнавал даже то, что человек думает на самом деле о том или другом. Объем информации был просто гигантским, но мгновенно усваивался мозгом Андрея, сам собой раскладываясь по полочкам. А буквально через секунду следовал вывод: виновен или нет, нужен или нет, достоин жизни или нет. Выводы делало его подсознание, и парня от безразличного холода этих выводов передергивало — чувств там не было, только жестокая, абсолютно нечеловеческая логика. Никакой жалости ни к кому. Виновен? Значит будешь наказан соответственно вине. Твои мотивы значения не имеют.

Господи! Да если с такой точки зрения будет устроен Страшный Суд, то все до единого люди пострадают, никого не простят. Вообще никого! В этот момент до Андрея дошло, что его все еще человеческое понимание справедливости и справедливость божественная — это очень разные вещи. Не зря же мудрые говорили, что не стоит просить у неба справедливости, поскольку ты можешь ее и получить...

Парень все еще гнал от себя мысли о своей нечеловеческой сущности, ему не хотелось думать об этом, слишком страшно. Новые возможности и пугали, и манили, особенно понравилась скорость осмысления информации и получение любых данных из ментала — а последнее он понял четко, получив ответ на прямой вопрос, причем ответ был дан не словами, а одним образом, несущим в себе тысячи смыслов одновременно. Но Андрей все еще не осознавал, что такое Палач, что он должен делать и ради чего. И должен ли вообще. Он попробовал послать запрос в ментал, но ответа не получил, видимо, информация о сущностях такого порядка либо отсутствовала, либо была закрыта, что совсем неудивительно.

Заставив себя снова обратить внимание на внешний мир, Андрей с изумлением осознал, что там прошло не больше десяти секунд. Боже, это с какой же скоростью он теперь мыслит?!. Парень открыл глаза и посмотрел на старика, понимающе покачивавшего головой и грустно улыбавшегося. В то же мгновение на него свалился из ниоткуда пакет информации, который при желании можно было бы перевести с образов примерно так, хотя на самом деле слова не передавали и десятой доли того, что узнал Плетущий:

"Непыйвода Иван Трофимович. Возраст — девяносто семь лет, специализация — лесной волхв, уровень высший, вторая специализация — маг воды и огня третьего уровня. Способен работать с менталом до пятого уровня включительно. Включен в планетарную сеть жизни. Имеет латентные гены Мастера Жизни. При выполнении необходимых и достаточных условий (на текущий момент выполнены) и правильном выборе матери (желательна носительница древней крови не более пятисот поколений от истока) представитель четвертого поколения данного рода сможет раскрыть этот дар. Рабочие способности: управление биосферой участка планеты до тысячи квадратных километров в диаметре; скольжение запретными тропами на расстояние до пятисот километров; способность исцеления при помощи жизненной энергии; мастер приготовления эликсиров до пятого уровня; голос зверей (понимание животных и способность договариваться с ними); эмпат четвертого уровня. Ограничение: невозможность длительного нахождения в большом скоплении разумных существ и запрет прямого управления биосферой без особой необходимости. Вывод: основных законов не нарушал, оснований для наказания не имеется".

Несколько ошалев от такого потока информации, Андрей потряс головой, затем уставился на старого волхва и произнес:

— Не могли бы вы объяснить подробнее, Иван Трофимович?

— Я тебе имени не называл... — нахмурился тот. — Считал в ментале?

— Оттуда, — неохотно пробурчал парень. — Мне сейчас стоит на ком-то или чем-то сосредоточиться, как сразу все узнаю. Причем не словами, а... Не знаю, как объяснить...

— Да все ясно, — усмехнулся старик. — Не переживай ты так, пойми, ты тот, кто ты есть. И ничего с этим не поделаешь, а значит, надо принять себя и идти дальше. На тебя возложен долг, возложен, как я говорил уже, самим Родом. Худо только, что ни ничего не знаешь, хотя должен...

— Да откуда же мне знать-то?!

— Обычно таких, как ты, либо в младенчестве убивают, слишком сильны вы, либо дитенка находит взрослый Палач и начинает учить всему. Почему тебя не нашли, почему не убили? Не знаю. Наверное, сила спала, а сейчас просыпаться начала. У тебя бывали взрывы гнева и ярости?

— Да, после вспышки гнева все это и началось, — вспомнил Андрей. — Видел по телевизору, как бандеровские выродки село обстреляли, трех детишек со старушкой убили, и чуть с ума от ярости не сошел. Тогда в первый раз и случился провал в памяти. Сейчас-то я уже помню, что тогда делал...

Он понурился, взглянул исподлобья и вздохнул, после чего продолжил:

— Помню, как наказывал... И понимаю, что все по заслугам, никого невиновного не тронул. Но все равно не по себе...

— А это все ваши христианские выдумки, вбитые попами вам в головы, дурачье наивное, — насмешливо фыркнул Иван Трофимович. — Паскуд и надо наказывать, как по древней Правде положено, а то вон как они распоясались нынче. Хозяева жизни!

Старик довольно усмехнулся, вспомнив, сколько таких вот "хозяев", приехавших поохотиться и нарушивших законы леса, не вышло из тайги, либо утонув в неожиданно возникшем под ногами болоте, либо попавшись на зуб медведю или тигру. С его подачи, разумеется. Угрызений совести волхв не испытывал ни малейших — заслужили. Ведь те, кто относился к лесу с уважением, никогда не страдали. Как ты — так и к тебе. Старый закон, но от того не менее верный.

Глядя на Ивана Трофимовича, Андрей внезапно ощутил то, о чем думал старик, и снова удивился — никак не мог привыкнуть к своим невероятным способностям. Но заставил себя успокоиться и задуматься. Он всегда искренне считал, что свершивший зло должен получить адекватный совершенному ответ. Ведь твари, остающиеся безнаказанными, постепенно превращают мир в клоаку, в кромешный ад. Они меняют под себя законы, подменяют понятия, и честь становится смешной, а подлость кажется обманутым людям доблестью. Похоже, на Земле не работает закон Воздаяния, иначе здесь не торжествовали бы большей частью подонки.

— Расскажите о таких, как я... — едва слышно попросил Андрей, окончательно поверив в то, что он Палач.

— Я немного знаю, — вздохнул Иван Трофимович, он неожиданно заговорил правильно, отбросив свой обычный старомодный говорок. — Да и кто о вас много знает? Разве что воины Пути, они вам испокон веков служат, да только где ж их искать-то? Я последний раз с Идущим встречался, когда мне и двадцати не было. Но слушай. Миров множество, одних отражений нашего миллионы и миллионы. С разной историей, разными законами, но это все та же Земля. О других я даже не говорю, из бесчисленное количество, как и вселенных. Вся эта созданная Родом система чрезвычайно сложна, я в ней мало понимаю, но знаю, что она управляется посредством многомерной иерархической пирамиды, причем все ее уровни налагают на служащих ЕМУ немалые ограничения. Например, Контролирующие не имеют данного людям права выбора, когда они в Сети.

— Сети?.. — не понял Плетущий.

— Да, связывающей все населенные миры эгрегориальной Сети. Знакомо такое понятие, как эгрегор?

— Знакомо... Но я считал, что это выдумка. Кажется, Блаватской...

— Не выдумка. Но это пока неважно, потом узнаешь больше, достаточно в ментал запрос отправить. Помимо различных структур всех уровней пирамиды есть и те, кто стоит вне их, выполняет особую задачу. В первую очередь это именно Мастера Пути и Плетущие Путь, ты принадлежишь к последним и стоишь выше Мастеров. Правда всех вас предпочитают называть Палачами и до смерти боятся. Точнее, куда больше смерти, поскольку вы властны и над посмертием. Но обычно вы не имеете права судить людей, вы судите тех, кто выше — малых богов, ангелов, демонов и всяческих магов, жрецов и волхвов. Ну, а о всякой шелупони, которую невежды зовут нечистью, я вообще умолчу. Также, когда какой-нибудь мир начинает кричать от боли от нарушения основополагающих законов Творца, вы приходите и очищаете его от разумной жизни. Полностью. Причем почему именно мир кричит я могу только догадываться. У нас, на Земле, похоже, к тому все идет, коли люди не одумаются, не перестанут хапать, особенно ценой чужой боли и крови. Точнее, шло, поскольку кто-то умудрился года два назад снова запустить закон Воздаяния. Пока еще очень слабо, но и то благо. В общем, это все, что я знаю. Могу напоследок сказать только одно — ничего просто так не бывает, и то, что ты здесь родился, а сейчас входишь в силу, тоже причину имеет. И узнать ее только ты сможешь.

— Но что мне делать? — растерянно спросил Андрей.

— Принять себя и свою силу помогу, а дальше — сам! — отрезал старик и встал, повернувшись к внуку. — Афонька, накорми своего побратима, да и настойки ему не помешает хлебнуть, чтоб в себя прийти. А ты выпей, да поспи, не прыгай никуда.

— Не прыгай? — не понял Плетущий.

— Ты можешь мгновенно по миру и между мирами ходить, по нитям, вроде, но как это я тебе не скажу, сам не знаю. Мы, волхвы, тайными тропами ходим, но это другое, да и недалеко, верст пятьсот-шестьсот, не боле.

Он повернулся и вышел из горницы, на прощание бросив через плечо:

— Пойду к капищу, подготовлю все к завтрему.

Оставшись наедине, побратимы переглянулись. Андрей смотрел растерянно, он все еще надеялся, что это ему грезится, что вскоре он проснется в своей небольшой квартире.

— Да уж, Андрюха, попал ты капитально... — сочувственно сказал Афанасий. — Токо не тушуйся, освоишься, дурное дело не хитрое. Пошли в погреб.

Еда у лесовиков оказалась простая, но обильная — жареное мясо, слегка жестковатое, но очень вкусное, копченая кабанятина и оленина, какие-то маринованные корешки в трехлитровой банке, плюс тушка крупной утки, уже ощипанной. Афанасий быстро порубил ее на куски и бросил на огромную сковороду, зашкворчавшую растопленным смальцем. Также внук волхва достал четверть темно-красной жидкости (Андрей впервые в жизни увидел эту огромную бутыль вживую, до сих пор только читал о ней в книгах о старых временах).

— Ну, с выздоровлением! — налил понемногу в две железные кружки молодой гигант, когда они накрыли на стол. — Пей-пей, она на жень-шене и других травках настояна, тебе полезно будет.

Андрей покорно выпил и задохнулся — в настойке было градусов восемьдесят, как минимум. Он поспешил схватить корешок, оказавшийся настолько острым, что глаза на лоб полезли. Полегчало только после того, как парень сжевал кусок кабанятины. Афанасий сразу же налил еще понемногу и почему-то помрачнел.

— Давай помянем Серегу из второго взвода... — пробурчал он.

Андрей вспомнил смешливого кудрявого парня и удивился — из армии тот уходил вполне себе живой. Так что же случилось? Но сначала надо помянуть, а затем уже спрашивать. Выпив, он требовательно уставился на побратима.

— На Украине погиб, — пояснил тот. — Он с 14-года там воевал. А нелдавно нацики снова в большое наступление пошли. Наши, конечно, отбили, но многие там легли. Серега тоже...

Андрей сжал кулаки. Опять на этой проклятой богом Украине убивают! У него возникло желание наведаться туда в состоянии беловолосого и поучить нацистов уму-разуму, да так, чтобы даже их внуки при мысли о "незалежной" Украине обделывались от страха.

К сожалению, побратим, как всегда, говорил слегка невпопад, чтобы чего-то от него добиться, приходилось прилагать немало усилий. Андрей принялся расспрашивать его — имел неплохой опыт общения с Афанасием и умел добиваться от него того, что хотел. До чего же человек говорить не любит! Выяснилось, что он узнал о гибели Сергея Тормозова, которого сам Андрей знал не слишком хорошо, сходив за письмами в поселок. Кто-то из бывших сослуживцев написал. Побратимы помянули погибшего и заговорили о другом.

Затем Андрей снова вспомнил о своих новых способностях и подумал, что их вполне можно применить для выяснения того, что происходит в мире. Спиртное помогло расслабиться, и парень немного успокоился, начав воспринимать свое новое положение философски. Притом осознавал странную вещь — нервничал он на поверхности сознания, в глубине же его царило ледяное спокойствие. И это Андрея почему-то совсем не удивляло.

Однако он решил отложить выяснение всего на утро, надо было немного отдохнуть, расслабиться. Слишком много на парня свалилось сразу, он и верил, и одновременно не верил, но уже четко понимал одно — его жизнь кардинально изменилась. Причем, навсегда. И что с этим делать Андрей пока не знал.

2

— Интересно, почему вы ничего не предпринимаете? — делано безразлично поинтересовался Торис.

— Кто вам сказал, что не предпринимаю? — тонко усмехнулся Игорь. — От того, что моих действий не видно, еще не значит, что их нет. Мы просто работаем иначе, чем вы, без грубого напора, потому нас и до сих пор считают не существующими.

— Но ведь на той же Украине вы просто отступили без боя. И светлые сейчас творят там все, что пожелают.

В ответ глава темной иерархии получил только слегка приподнятые брови. Торис позволил легкой улыбке скользнуть по своим губам — ему нравилось провоцировать князя, хоть и редко удавалось добиться какой-либо вразумительной реакции — русский говорил только то и тогда, что и когда хотел. И ничего помимо этого выяснить никому из темных так и не удалось. Действия Конклава вызывали восторг изощренным мастерством тонкого манипулирования. Сам Торис так действовать не умел и очень сожалел об этом.

— Но мне кажется, что действовать все же следует решительнее, — продолжил, тем не менее, в прежнем духе темный.

— Вы думаете, мне не больно из-за того, что на Украине до сих пор гибнут русские люди? — подался вперед Игорь, в его глазах поблескивали искорки гнева. — Очень больно, и я чувствую свою вину в том, что не сумел своевременно предотвратить все это. Но. Но! Сейчас нельзя спешить, невзирая на жертвы, или проигрыш будет еще более окончательным и сокрушительным. Стоящие за отрывом украинского эгрегора от русского и созданием неонацистского господа продолжают гнуть свою линию, хотя все пошло отнюдь не так, как они планировали. Они сейчас двигаются в нужном нам, а не им направлении. И если мы продолжим действовать взвешенно и умно, то они в любом случае проиграют.

— А что вы станете делать с украинским населением, ненавидящим сейчас все русское? — пристально посмотрел на него Торис. — Психику людям на Украине перекроили очень сильно.

— Исправить эту ситуацию будет непросто, — криво усмехнулся князь, — но возможно. Наша эмпатическая структура уже начала пока небольшие манипуляции с эгрегором, да вы и сами могли видеть это в ментале.

— Видел, — подтвердил глава темной иерархии. — Вам каким-то образом удалось сдержать раскручивание воронки инферно над Украиной, чем, в общем-то, не слишком довольны наши покровители. Но они вполне вменяемы и прекрасно понимают, что в ситуации наличия на планете Палача играть с огнем не стоит. Поэтому не вмешиваются, довольствуясь и так поступающим с Украины гаввахом. Кстати, Палач так и не проявился?

— Нет. Никаких следов, но воины Пути утверждают, что он жив, хотя сами тоже не могут его найти.

— А он, если проявится, не испортит вам всю игру?

— Может, если не успеем перехватить и объяснить, что происходит.

— Это если он захочет вас вообще слушать, — осклабился Торис. — Впадет в ледяное безумие и никого не услышит. Слышали, наверное, о том, как впавший в него Палач во времена Атлантиды практически уничтожил человечество.

— Слышал, — скривился Игорь. — Не дай Род! Надеюсь, он будет достаточно разумным, чтобы услышать и осознать, что ему говорят.

— Хорошо бы... — поежился глава темной иерархии. — Но каким он будет, когда снова появится, никто знать не может. После сотворенной светлыми глупости...

— Да уж наворотили они немало... — князь нахмурился. — А прежде всего — наследили. Сейчас спецслужбы России землю роют в надежде выяснить, с чем и кем они столкнулись. Мне очень не хотелось бы, чтобы выяснили...

— Да, нас всех слишком мало, — покивал Торис. — Люди многого достигли, они сумеют с нами справиться. И при этом слишком не любят тех, кто способен на большее, чем они.

— Сталин о нас знал, — едва заметно усмехнулся Игорь. — Мы с ним прекрасно сотрудничали, очень умный был человек. А вот с теми, кто пришел после него, я связываться не рискнул. И уж тем более не желаю связываться с последователями эгрегора денег. С нынешним русским президентом можно было бы найти общий язык, но я все еще сомневаюсь. Мне не слишком нравятся те, кто стоит за ним. Да и его окружение оставляет желать лучшего.

В уютный кабинет, где собрались маги, почти незримой тенью скользнула красивая светловолосая девушка, быстро поставила на журнальный столик турку со свежезаваренным кофе, чашки и сахар со сливками, после чего поспешила исчезнуть. Князь сам налил кофе себе и гостю.

В последние два месяца эти двое стали встречаться все чаще — каждому уже давно не хватало общения с равным по рангу. Со светлыми темный бы не стал говорить не по делу, слишком много разногласий, зато с князем, который всегда шел по грани Света и Тьмы, без особого труда нашел общий язык.

— Сталин... — покачал головой Торис. — Я бы не рискнул открыться ему. Слишком...

— Силен был, — закончил за него Игорь. — Кстати, — он сцепил руки под подбородком и иронично посмотрел на собеседника, — вы в курсе, что существует еще одно объединение магов, работающих на эгрегор денег?

— Не в курсе, но могу предположить, где они окопались. Бильдербергский клуб?

— Именно. Причем часто под их дудку плясали и вы, и светлые, причем, не осознавая этого. С нами у них никогда такого не получалось, поэтому мы для них самые страшные враги, тогда как мы их врагами отнюдь не считаем — так, досадная помеха, причиняющая порой немало неприятностей, но все равно всего лишь помеха.

— Их, насколько я понимаю, не слишком много? — насторожился глава темной иерархии.

— Скорее, очень мало, — кивнул князь. — Но маги там собрались сильные и абсолютно беспринципные.

— Большинство из нас беспринципны, — хмыкнул Торис. — Мы руководствуемся целесообразностью. И не рассказывайте мне сказок, что вы действуете иначе.

— По большей части — да, — не стал спорить Игорь. — Но у нас есть основополагающие принципы, которые мы стараемся не нарушать. Перед нами, в отличие от вас, стоит сверхзадача — поднять земную цивилизацию до галактического, как минимум, уровня.

— Нас это тоже интересует, но не является основным приоритетом.

— А для нас является. И почему-то большей частью успеха добиваемся именно мы.

— Я...

Договорить Торису не дал сработавший неожиданно маячок тревоги — и он, и князь, как опытные маги, всегда устанавливали вокруг места встречи искусно выплетенные защитные пологи, не позволяющие никому из магов хоть немного слабее добраться до них. А сейчас кто-то напролом шел сквозь все пологи, словно тех и вовсе не было — незваный гость просто не обращал внимания на защиту, проходя сквозь нее, как раскаленный нож сквозь масло. Глава темной иерархии принялся было лихорадочно выплетать атакующие заклятия готовясь к бою, но обратил внимания на Игоря, который, похоже не собирался защищаться, он только скривился, словно столкнулся с чем-то очень для него досадным.

— Как же он мне надоел... — раздраженно проворчал князь.

— Кто? — с трудом сдержался от повышения голоса Торис.

— Тот, кто идет к нам. Ну ни одна защита его не удерживает! Никогда! Куда хочет, туда и ходит, чтоб ему провалиться, скотине узкоглазой!

Получается, он знает, кто сейчас идет к ним? Тогда не слишком страшно, если бы этот незваный гость был опасен, то князь не продолжал бы спокойно сидеть. Но надо все-таки узнать, кто это.

— Кого вы имеете в виду?

— Гуена, старшего мастера воинов Пути нашего мира. Очень старая и очень скользкая сволочь, более девятисот лет его знаю. И не спрашивайте, как он сумел добиться такого долголетия. Понятия не имею. Но сразу скажу, что это существо — нечто большее, чем воин пути и даже маг.

— Вот как? — Торис приподнял брови и задумался.

За несколько месяцев общения с князем он столкнулся с большим числом крайне необычных существ, чем за пару столетий до того. Выводы из этого следовали довольно неприятные. Как ни стыдно признавать, но темная иерархия довольно мало знала о мире, которым пыталась управлять, но при этом была уверена в обратном. К счастью, Торис не отличался уверенностью в собственной непогрешимости и всегда умел признавать свои ошибки, поэтому и взлетел, в конце концов, на самый верх, оставив самоуверенных глупцов позади. Сколько их было, считающих себя истиной в последней инстанции! И ни один из таких не выжил, что было вполне закономерно. Человек, не способный признать и исправить ошибки, всегда в конечном итоге проигрывает.

Само существование воинов Пути, которых все полагали давно уничтоженными, стало немалым откровением, Торису лично с этими слугами Палачей сталкиваться не довелось — когда они скрылись, он был еще слишком молод и слаб, занимал низкое место в иерархии. А ведь абсолютно все были полностью уверены, что воинов Пути больше не существует, что с ними удалось справиться! Увы, все та же самоуверенность...

Князь, хитрая сволочь, цедит информацию по капельке, но эти капельки чрезвычайно ценны. Взять хотя бы сегодняшнее сообщение о магах, стоящих за Бильдербергским клубом. Нет, Торис давно подозревал, что с этой странной организацией не все чисто, слишком уж влиятельна, но подтверждений своим подозрениям не имел — следы бильдербергцы подчищать умели хорошо. Не верить Игорю он также не имел оснований, тот в важных вопросах не обманывал, в чем глава темной иерархии успел убедиться за месяцы общения.

На всякий случай сформировав несколько защитных плетений и держа их наготове, Торис с интересом наблюдал, как незваный гость проходит сквозь щиты. Крайне любопытно! Этот чертов воин Пути просто скользил мимо них, обтекая, как вода обтекает препятствия. С такой техникой глава темной иерархии никогда еще не сталкивался и был рад восполнить пробел в своих знаниях. Судя по всему, человек, которого Игорь назвал Гуеном, крайне искусен, как маг, и очень опытен. Ему, похоже, действительно не одна сотня лет — чтобы достичь подобного человеческой жизни не хватит.

Последний щит на мгновение вспыхнул белым светом на ментальном уровне, и из стены кабинета выступила полупрозрачная фигура. Она медленно потеряла прозрачность, и взгляду Ториса предстал классический буддистский монах — желтая ряса, восточное лицо и лысая, татуированная голова. Причем татуировка была не абстрактной, она включала в себя рунные орнаменты, от которые буквально несло силой. Любой попытавшийся влезть в голову этого монаха получил бы крайне неприятный сюрприз.

— Здравствуй! — обратился к хозяину кабинета гость, без спроса садясь. — Ты не один? Извини, но известия слишком важны, я не рискнул сообщать их через ментал, могли перехватить. Но...

Он покосился на невозмутимого внешне Ториса.

— Перед тобой, если ты не в курсе, глава темной иерархии, — поспешил успокоить монаха князь. — На данный момент он на нашей стороне.

— Да? — приподнял брови тот. — Ладно. Тогда главное: повелитель проявился.

— Где он?! — подался вперед Игорь, его глаза загорелись предвкушением.

— Точно не могу сообщить, вспышка его силы была зафиксирована там, где мы и предполагали — Дальний Восток, окрестности Тынды. Мы смогли определить круг диаметров триста километров. И этот круг прикрывает лесной волхв, это однозначно установлено, причем волхв старый и опытный.

— Плохо, что точно не установили, — помрачнел князь. — Но то, что Повелитель у лесного волхва — уже утешение. Видимо, этот волхв лечил его.

— Видимо, — кивнул Гуен. — Но я бы очень хотел успеть перехватить Повелителя до того, как он начнет действовать. А он начнет, в этом я полностью уверен — слишком хорошо знаю беспокойную натуру Плетущих Путь.

— Среди моих людей есть неплохие лесные следопыты, вервольфы, — вмешался в разговор Торис. — Они могли бы поискать в окрестностях Тынды...

— Было бы неплохо, — покосился на него монах. — Вервольфы на многое способны, нюх у них хороший. Но предупредите, чтобы даже не пытались контактировать с Повелителем или прикрывающим его волхвом, поскольку последние очень не любят искажения природы. Вервольфы встречи с ними не переживают.

— Предупрежу, — в глазах темного появилась заинтересованность.

Вот уж кого ему было совсем не жаль, так это оборотней — почти бесполезные твари, только проблемы лишние создают. А так, глядишь, двух-трех потеряв, можно будет кое-что выяснить о возможностях лесных волхвов, которые всегда оставались для их иерархии загадкой — на конфликт они ни разу не пошли, скрываясь в лесах. И найти их там не получалось, исчезали, словно растворялись. Но если волхва зажимали, то он забирал с собой на тот свет не менее пары десятков сильных магов.

Прекрасно понявший его мотивы Гуен только усмехнулся, но ничего не стал говорить — темные есть темные, у них свои принципы и законы, в которые он вмешиваться не собирался. Монаха интересовало сейчас только одно: чтобы Повелитель не успел натворить чего-нибудь непоправимого по незнанию.

Князь наблюдал за обоими собеседниками и мысленно вздыхал — не запрячь в один воз лебедя и щуку, прав был баснописец. Одно то, что они хоть в чем-то станут сотрудничать — уже много. Особенно сейчас, когда не до старых разногласий. То, что темные отошли от светлых в критический момент, Игорь считал своей несомненной удачей.

При мысли о том, что сотворит Палач с нацистами и ответственными за их возникновение на Украине дамами и господами, князю стало не по себе. Он ведь разбираться не станет, ему безразличны мотивы, для него важно одно — деяния. Сотворил — ответь. Причем десятикратно, если не стократно. И плевать, чем там ты руководствовался. Цель никогда не оправдывала и никогда не оправдает средств.

— Что с кровным братом Белозерцева? — поинтересовался Игорь. — Штайнером.

— Несколько дней назад прошел да-алль, — лаконично ответил Гуен. — Многообещающий молодой человек, удалось даже пробудить небольшую толику древней крови в его жилах. Прогрессирует очень быстро.

— Да уж, троица кровных братьев получается знатная... — поежился князь. — Палач, лесной волхв и воин Пути.

— Это не все, пора браться за внешний круг, — добавил монах.

— И кого вы планируете в него включить в него? — прищурился Игорь. — Учитывайте, что у Повелителя может быть по этому поводу свое мнение...

— Учитываем, — позволил себе почти незаметную ухмылку Гуен. — А пока планируем включить в круг университетских приятелей Повелителя: Сергея Мухина, Марину Стрельникову и еще кое-кого. При должной обработке толк будет. Плюс люди древней крови, воины по духу — майор Алексеев и его отряд. Мы уже начали разработку всех вышеуказанных.

— Мухин? — скривился князь. — Сын начальника областного управления ФСБ Петербурга? Не сказал бы, что это удачная идея...

— Ошибаешься, — отмахнулся монах. — Сергей с отцом в ссоре, причем как раз из-за событий с Белозерцевым. Тот строго-настрого запретил сыну лезть в это дело и пытаться что-то выяснить о его приятелей. Парень взбеленился и ушел из дому. Сейчас живет у своей подруги, они вдвоем наняли адвоката и частного сыщика, пытаются выяснить хоть что-то о Повелителе. Точнее, там еще пара девиц участвует.

— Даже так? — слегка удивился Игорь, не ждавший от мажора ничего хорошего. — Тогда это ваше дело. Но повторяю, что вы — это одно. Повелитель — совершенно другое. Его выбор останется его выбором. И вы, и мы, и все остальные вынуждены будем согласиться с этим выбором, нравится он нам или нет. Поэтому считаю, что ты спешишь.

— Как бы не опоздать, — скривился Гуен, потерев пальцами левой руки мочку уха. — Оставим этот старый спор, мы с тобой все равно друг с другом не согласимся. Что намерен делать в свете проявления Повелителя?

— А что я могу? — приподнял брови князь. — Вот когда он явится и скажет, что так, а что не так, стану думать. А пока продолжу обычную работу. Светлые совсем с ума посходили, накачивают своих марионеток на Украине, в Европе и США до полной невменяемости, до них никак не дойдет, что партия проиграна. Моя задача — минимизировать потери. Каждый человек, хоть ты с этим и не согласен, имеет в душе искру Рода, и гасить эту искру не должно.

— Они сами гасят в себе искру первобога! — гадливо скривился монах. — Поэтому мне плевать, сколько из погасивших отбросят копыта — они сами сделали себя такими, поэтому жалеть их не могу. Что заслужили — то и получат, в конце концов. Меня интересуют только те, в ком искра разгорелась в пламя! Вот их надо беречь, это да, а остальные не нужны.

— Здесь мы с тобой опять расходимся, — вздохнул Игорь. — Но оставим эту тему. Есть очень важный вопрос, который я хотел обсудить с каждым из вас по отдельности, но раз уж вы собрались вместе...

Гуен с Торисом вопросительно посмотрели на него. Князь некоторое время молчал, затем заговорил:

— Нам необходимо создать основы для деятельности иерархии Равновесия. Неизвестно, станет или нет Повелитель ее создавать, но мы обязаны быть готовы к этому. Поэтому я уже начал создавать финансовую основу, основав несколько сотен фирм по всему миру и связав их в единую сеть через цепочку холдингов. Найти настоящих владельцев ни одна человеческая спецслужба не сможет, как, впрочем, и маги. Желаете поучаствовать?

— Естественно! — подался вперед глава темной иерархии, готовый на все, лишь бы смягчить гнев Палача. Да и выгоду участие в подобном проекте могло принести немалую.

— Ну, а нам, так сам первобог велел, — хмыкнул монах. — Но надо сначала ознакомиться с идеей и с уже сделанным, чтобы не дублировать друг друга. К тому же, ты забыл о бигдельберцах — вряд ли они станут спокойно смотреть на то, как кто-то перехватывает финансовые рычаги. Им сам эгрегор денег помогает, а мы для данного эгрегора чужды, поэтому нам на порядки труднее работать с финансами.

— Уже который век они пытаются понять, кто им ставит палки в колеса, но так и не смогли, — усмехнулся Игорь.

— Не будь слишком самоуверенным! — отрезал Гуен, сверкнув глазами. — Я бы не стал недооценивать бигдельберцев — они умны. И уже выяснили, что в мир пришел Повелитель, это я знаю точно, по своим каналам. Не думаю, что тебе понравятся меры, которые они спешно начали принимать.

— И что за меры?

— Они начали выводить из-под удара своих людей, причем выводят даже из-под закона Воздаяния. Как это делается я не имею ни малейшего понятия, до недавнего времени полагал такое невозможным в принципе. Но эти люди, их следы, вообще пропадают из ментала, у них возникают новые личности, никак не связанные с прежними. Но все они при этом остаются на своих местах. Их вычислить, конечно, умелому магу нетрудно, хотя усилий придется приложить много. Но за этим однозначно стоит не человек — такое не человеческих силах, кем бы человек ни являлся. Надеюсь, Повелитель сможет понять, кто или что за это ответственен. Но однозначно не Покровители.

— Очень интересно... — протянул Торис. — Наши такого творить точно не осмелились бы, откат должен быть немалый. Хотелось бы выяснить, кто...

— Вам я не советовал бы даже приближаться Бильдербергскому клубу, — насмешливо сверкнул узкими глазами Гуен. — Темная иерархия буквально нашпигована их людьми. И узнать, кто действительно их человек, а кто работает вслепую, вы вряд ли сумеете. Маскироваться эти господа за прошедшие столетия научились очень качественно.

— Не спешите, — посоветовал Игорь, отметив про себя крайне недовольный вид темного иерарха, очень не любившего, когда кто-то из его людей работал на сторону. — Уверен, что клубмены от ответственности не уйдут. Они сколько угодно могут считать иначе, но законы Творца всегда работают.

Вскоре монах ушел дальше искать Повелителя — точно так же, как и приходил, не потревожив ни одной сигнальной нити. Глава темной иерархии позавидовал про себя — хотелось бы такому научиться. А князь тяжело вздохнул — за века знакомства причуды Гуена успели его достать.

* * *

Невзирая на количество выпитого вчера голова была ясной, мышление кристально-чистым, Андрей даже удивился. Сна не осталось ни в одном глазу, и он не стал, как обычно, дремать еще несколько минут — лавка была жесткая, и парень отлежал себе все бока, не больно-то тут понежишься. Резко встав, Андрей прислушался к себе и изумился — так великолепно он себя никогда еще не чувствовал. Тело словно звенело, полнясь силой, каждый нерв и каждая мышца четко ощущались, достаточно было пожелать этого. На подсознательном уровне Андрей понимал, что вполне способен изменять себя, как захочется, хоть женщиной стать, хоть вообще не человеком, а каким-то животным.

Собственные способности и возможности уже не удивляли, пришлось принять их, как должное. Куда больше беспокоило то, кем он является. Палач! Не назовут хорошую должность так. Да, наказывать подонков нужно и должно, но почему именно он?! От одной мысли о предстоящем становилось тошно. А заниматься своим делом придется, это Андрей осознавал четко, что-то внутри, в душе не позволит оставаться в стороне, когда в несчастном мире такое творится. Вспомнив о происходящем на Украине, парень зло скрипнул зубами. Что ж, фашисты и стоящие за ними скоты получат по заслугам.

Однако прежде всего необходимо было по-настоящему понять, кто он такой на самом деле. Старый волхв вчера много чего рассказывал, только что из этого правда? Причем дед Афанасия вполне способен считать свои слова правдой, но Андрей осознавал, что старик, скорее всего, просто не знает всего, сам говорил, что это не его уровень.

В сознании стояла подрагивающая стена, за которой таилась информация. Она подрагивала, жаждая прорваться и выплеснуть на Андрея все, но он сдерживал эту жажду, еще боясь того, что может узнать. Он никогда не хотел такой ответственности! Всегда старался держаться подальше от политики, никогда не лез наверх, как многие другие. Хотел просто жить. Так почему же все это свалилось именно на него?! На память тут же пришли слова старика о том, что Творец не спрашивает, взваливая на твои плечи ношу, считая, что по силам. И остается только нести ее или сдаться и умереть, третьего пути нет.

Вот только Андрей не знал, по силам ли ему ноша Палача. Ему просто было страшно, до дрожи в руках страшно. А вдруг ошибется? Вдруг накажет невиновного?.. Тогда что?.. Он понятия не имел. Впрочем, от него ведь теперь никому, ничего и никогда не скрыть — ментал откроет Плетущему Путь любую информацию, как бы ее ни пытались утаить. А мотивы при совершении преступления — не его дело, значение имеет только само деяние.

Стоп! Андрей поймал себя на этих мыслях и выругался сквозь зубы — ему такого рода рассуждения раньше были совершенно несвойственны. Новые знания и моральные установки успели укорениться в сознании, получается? Да, иного вывода не сделаешь. Почему мотив не важен? А если человек совершил преступление, чтобы спасти других людей?! Неужто их жизни ничего не значат?! И в тот же миг с ужасом осознал — да, не значат, если ради их спасения было сделано то, чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Есть вещи, которые непозволительны, иначе ты не спасешь, а погубишь спасаемых. О себе даже речи нет — падение души на самое дно, начало всего пути в сотни и тысячи жизней заново, если не ее развоплощение вообще. Последнее тоже довольно часто случается. В это мгновение Андрею до боли стал ясен смысл выражения: "Благими намерениями вымощена дорога в ад..."

Парень помотал головой, надеясь избавиться от наваждения, но понимание никуда не исчезло. И это было страшнее всего. Он теперь знал, какие деяния к чему приводят, и ничего поделать с этим знанием не мог — таковы законы мироздания, нравятся они ему или нет. А значит придется именно ими и руководствоваться, как бы ни хотелось обратного. Андрей четко осознавал, что коснулся только краешка чего-то гигантского, ранее не представимого, но, тем не менее, реального. Он все еще держал плотину в сознании, боясь того, чем может стать, если эта плотина рухнет.

— Эх, молодо-зелено... — заставил парня вздрогнуть укоризненный голос Ивана Трофимовича. — Сам себя боится, дурень...

— Откуда вы знаете?! — возмутился Андрей.

— На то я и волхв, — хохотнул старик. — На лице у тебя все написано! Ох, паря, ну что ж мне с тобой делать-то? Ну не знаю я, как таких обучать, не знаю... Одно точно ведаю — прими себя, пока не поздно, не то таких дров наломаешь...

— Как? — с тоской спросил молодой Плетущий. — Как принять?! Оно же все... ну... нечеловеческое, что ли...

— А ты человек, что ли? — хлопнул себя ладонями по бокам волхв. — Из тебя такой же человек, как из меня балерина в пачке. Ты, дорогой, уже бессмертен, коли не знал — нет в мироздании ничего, что тебе навредить может, окромя черных демиургов, так их вроде миллиарды лет уж не появлялось.

— Вырос-то я человеком... — уныло пробурчал Андрей. — Дико мне все это...

— Нелегко оно, — согласился Иван Трофимович. — Особо коль понимать начинаешь, что много в твоей власти. Тут главное не принести зла лишнего, его в мире и так хватает.

— А что считать злом? — голос парня внезапно изменился, стал холодным и жестким, глаза подернулись белесой дымкой, но не превратились в бельма.

Старик кивнул своим мыслям — как только паренька что-то заинтересовывает, он немного ослабляет контроль, и Палач тут же высовывается. Плохо, что они разделены, очень плохо, сущность такого уровня должна быть единой, иначе наворотит Чернобог знает чего. Что ж, придется проводить обряд, хоть и не хочется — коли Андрей не справится, то откат немалый пойдет, и тому, кто обряд проводил, несладко придется.

— А тут уж от точки зрения зависит, — все же ответил Иван Трофимович. — Можно вроде бы добро сотворить, помочь человеку, а оно в итоге к такой пакости приведет, не что не дай Род. А можно и наоборот. Случаи — они разные бывают...

— Вот именно, — слова Палача падали, словно камни, грозя погрести под собой. — Нужно четко осознавать все последствия своих и чужих деяний. Но... — он встряхнулся, растерянно покрутил головой, из чего стало ясно, что это уже Андрей. — Только как?..

Одно хорошо, он хотя бы помнит, что говорил в состоянии Палача, это уже кое-что. Старик не знал, сработает ли обряд на капище, но больше ничем помочь молодому дураку не мог. Оставалось надеяться, что тот все же сумеет принять самого себя и объединить разорванную сущность.

Как же вышло, что молодого Палача никто не нашел? Почему от него не фонило Силой от рождения? Ведь должно было фонить так, что любой ощутил бы. Уж лучше пусть бы младенцем удавили. Одновременно волх прекрасно понимал, что Палач на Земле появился неспроста — без желания Рода ничего в мироздании не происходит. Видно надо было именно так, а не иначе. Но страшно ему было до жути.

— Идем, — взял себя в руки Иван Трофимович.

— Куда? — уставился на него Андрей.

— На капище. Обряд есть один старый, он поможет тебе с самим собой встретиться. Пойми, коль Силу тебе Род подарил, то нельзя разделенным быть! А то ты, что тот флюгер по ветру! Паря, ты сейчас пожелаешь зла кому-то, а там земля затрясется, и тысячи тысяч людей, ни в чем не повинных живых людей в землю лягут! А кому за то перед Родом отвечать? Тебе!

Молодой Плетущий представил себе такое и поежился — быть ответственным за гибель множества людей он совершенно не хотел. Ладно бы еще осознанно, по собственному выбору, а то просто по незнанию! Спросит ведь Господь за это. Обязательно спросит.

— Хорошо, — кивнул парень. — Давайте попробуем ваш обряд. Только...

— Что? — приподнял косматую бровь старик.

— Боюсь я его.

— Кого?

— Того, кто во мне прячется. Страшный он, жуткий даже. Бесчувственный. Ни жалости в нем, ни доброты...

— А то ж! — поднял палец Иван Трофимович. — Палач, как никак! Палач миров. Вслушайся в эти слова, пойми их, прочувствуй. Знаешь, сколько такие, как ты, миров от людей очистили? У-у-у...

— Вот именно... — обреченно выдавил Андрей и скрипнул зубами. — Ну за что мне все это?! Жил себе, учился, думал девчонку хорошую встречу, женюсь, дети пойдут, проживу, как все... А тут...

— Не твоя то судьба! — сурово отрезал старик. — Не твоя, паря. Родился ты иным, не быть тебе простым человеком. И неча плакаться, мужик, а не баба. Есть токо то, что есть! Прими себя и иди дальше, долг перед Родом выполнять.

— Придется... — тяжело вздохнул молодой Плетущий. — Если бы я еще понимал, что должен делать...

— Это придет, — заверил Иван Трофимович. — На то ты ментал читаешь, придут знания, токо не ной, а дело делай. Не просто так ты здесь, знать в мире нашем такое творится, что без тебя не поправить. Пойми это.

— Умом понимаю... — вздохнул Андрей. — Только на душе паршиво.

— С душой своей сам справляйся, тут я тебе не помощник, — усмехнулся старик, как-то странно усмехнулся, холодом от этой усмешки повеяло ледяным. — Пошли уже, обряд непростой, да и идти, хоть и по тропам, часа два.

— Афанасий с нами?

— Неча Афоньке там делать, молодой и дурной еще, чтоб с такими силами играть. Меня прибьешь ненароком — не страшно, я свое отжил. А внуку моему еще жить да жить.

До Андрея дошло, что он и в самом деле может ненароком прибить и не заметить, и парень с трудом удержался от проклятий. Кого проклинать-то? Себя самого? Творца? Последнее глупо, человеческое и божье понимание справедливости — вещи очень разные. Не зря говорят, что бойся просить справедливости, а то можешь ее и получить. Только отнюдь не ту, на которую рассчитывал.

— Так в беленьком плащике в лес и пойдешь? — хмуро поинтересовался Иван Трофимович.

— Плащике? — с недоумением переспросил Андрей, с утра натянувший только джинсы и футболку, и опустил глаза.

Но на нем действительно оказался белоснежный плащ почти до пят. Откуда он взялся?! Парень ошалело потряс головой, стащил чертову одежку и отшвырнул в сторону. Плащ мгновенно исчез, не долетев до травы, словно растворился в воздухе. Однако через несколько секунд снова оказался на Андрее. Тот только рот открыл, как рыба, вынутая из воды, и захлопал глазами.

— Вон оно что... — задумчиво хмыкнул старый волхв. — Форма это, похоже, твоя, слыхал я, что вы всегда в белом, хотите того али нет. Ну, раз так, то пошли, ничо тут не поделаешь. Гляди токо не зацепись за сук какой.

Очередная необычность привела Андрея в какое-то злобно-безразличное состояние. Так, да? Черт с вами со всеми, пусть будет так! Тем более, что джинсы с футболкой тоже каким-то образом сменили цвет — стали столь же белоснежными, как и плащ. Осталось только плюнуть от досады и последовать за Иваном Трофимовичем.

Тот раздобыл откуда-то высокий резной посох с обточенным узловатым корнем в навершии и решительно двинулся к лесу, окружающему поляну, на которой стоял терем, а это был не дом, а именно резной древнерусский терем. Андрей покосился на посох и тихо хмыкнул — таким, если приложишь как следует, и навсегда упокоить можно.

Плащ, как ни удивительно совсем не мешал и не путался в ногах, жара совершенно не чувствовалась, наоборот было даже слегка прохладно, хотя солнце пекло вовсю — дело шло к полудню. Плетущий легко шагал за волхвом и поражался своему состоянию — никогда еще он не двигался так легко. Впрочем, не стоит удивляться — человеком он быть явно перестал, став чем-то совсем иным. А вот чем именно еще предстояло выяснить.

Вспомнив о своих новых способностях, Андрей внутренним усилием расширил восприятие и сразу же увидел все вокруг, как минимум, на километр, невзирая на густой лес. Достаточно было пожелать, и стволы деревьев становились прозрачными. Он ощущал каждое живое существо вокруг, знал, что оно станет делать в следующие несколько минут.

Это предзнание не относилось только к людям, не зря носители высшей души имели дарованное Создателем право выбора, которое многие неправильно понимали, как свободу воли. Можно не иметь свободы воли, но иметь право выбора, а можно — наоборот. Так каким же образом люди путают эти два очень разных понятия? Но путают, из-за чего потом и страдают. По собственной вине, ни по чьей больше.

Стоило сосредоточить внимание хоть на чем-то, как в сознание потоком лилась информация о данном объекте, чем бы он ни являлся — хоть травинкой, хоть звездой. Но самое главное, что Андрей видел все до единой взаимосвязи казалось бы никак не связанных друг с другом вещей. И та же травинка, если ее сорвать в определенный момент времени и в определенных обстоятельствах, вполне могла спровоцировать взрыв сверхновой в другой части галактики. Вот только знать этот момент дано было лишь сущностям не ниже Палача или Демиурга.

Горькая усмешка раздвинула губы парня — снова он знал то, чего знать никак не мог. Нет, понимал уже откуда эти знания берутся, но это ни на йоту не облегчало ношу. Он все еще боялся себя, причем с каждым мгновением все сильнее и сильнее. Понимал, что это глупо, но понимание умом еще не означало понимания сердцем. Очень не хотелось превращаться в безжалостного беловолосого убийцу, для которого имеет значение только некая высшая, непонятная людям справедливость, а чувства ничего не значат.

На память пришли слова Ивана Тимофеевича о фактическом бессмертии, и Андрей поежился. В отличие от большинства знакомых он всегда понимал, что в бессмертии ничего хорошего и привлекательного нет. Это же ужас — все твои друзья и любимые стареют и умирают, а ты остаешься тосковать по ним в одиночестве. После нескольких веков, максимум, тысячелетий действительно станешь абсолютно безразличным ко всему. И никуда от этого не деться...

Долг? Кому и когда он успел за свою недолгую жизнь настолько задолжать, что весь этот кошмар свалился именно на него? Прошлые жизни? Но сам Андрей их не помнит! Так почему же должен страдать за то, чего не помнит? Несправедливо! Впрочем, это опять же с человеческой точки зрения.

Молодой Плетущий раздраженно выругался и постарался избавиться от ненужных мыслей, толку от которых было немного — все равно ничего не изменить, это он осознавал четко. Чтобы отвлечься, он снова погрузился в море непривычных чувств, глядя на окружающее иным зрением, пытаясь разобраться в мириадах взаимосвязей всего со всем.

В какой-то момент Иван Трофимович вдруг стукнул посохом по тропе впереди, пространство вокруг идущих на мгновение размазалось, сверкнуло буйством красок, и они оказались на такой же тропинке, только деревья были другими. Андрей каким-то образом понял, что они за одно мгновение перенеслись на несколько сотен километров.

Старик остановился на крохотной полянке, повел головой со стороны в сторону, словно прислушиваясь к чему-то, слышному только ему. А затем укоризненно покачал головой и пробурчал:

— Вот разбойник...

Он взмахнул посохом крест накрест перед собой, и они с Андреем снова оказались в другом месте. У кустов впереди сидел притаившийся уссурийский тигр, жадно пожирая глазами пасущихся неподалеку двух олених. Иван Трофимович решительно двинулся к нему, не обращая внимания на ошарашенного Андрея, наклонился и схватил огромного кота за хвост.

— А ты охальник такой-сякой! — рявкнул волхв. — Я тебе сколько раз говорил, чтобы важенок не трогал?!! Ась?!! Вот ужо я тебе!

И принялся от души охаживать жалобно повизгивающего тигра посохом. Тот даже не пытался сопротивляться или показывать зубы — наоборот, прижал уши и выглядел крайне виноватым, только передними лапами сучил. Оленихи тут же исчезли в кустах.

— Вот родят, выкормят, тогда и охоться! — продолжал возмущаться старик. — Мало тебе других?! Вон, в одном переходе трое хромых олешек, их и жри, зверюга наглая! Нет, он на важенок пасть разинул! Вот тебе важенки! Вот тебе!

Тигр от боли выл уже в голос, но все так же не решался сопротивляться. Только в этот момент до Андрея окончательно дошло, что же это такое — лесной волхв. В других обстоятельствах их, наверное, назвали бы Мастерами Жизни. Они способны напрямую управлять биосферой, порой и биосферой целой планеты. Зависит от силы, знаний и опыта.

Наконец старик отпустил бедное животное, не поверившее своему счастью и еще около минуты сидевшее неподвижно.

— Брысь отсюда! — приказал Иван Трофимович. — И попробуй мне только еще на важенку полезть!

Тигр одним прыжком исчез в кустах, только треск раздался. Он ломился через чащу с диким шумом, жаждая побыстрее убраться с глаз грозного волхва. Это все выглядело настолько комично, что Андрей не выдержал и расхохотался.

— Проучил дурака полосатого, — смущенно проворчал старик, вспомнив, что не один. — Уж сколько раз об его бока посох ломал, а он все никак не хочет образумиться, все легкой добычи ищет, скотина ленивая.

Немного помолчав, он добавил:

— Чуток в сторону отклонились, верст на триста. Но ничо, скоро на месте будем. Ты паря это, на капище постарайся не бояться — там бояться нельзя. Там надо навстречу себе и страху своему шагнуть. И... э-э-э... богов там на обижай, ладно?..

— Я? — захлопал глазами Андрей.

— Ты-ты, паря, — хохотнул Иван Трофимович. — Ты у нас Палач, как никак. Ты и малых богов, и демонов, и духов, и ангелов легко к ногтю возьмешь. Потому сразу, как придем, вслушайся, и как кого почуешь, скажи, что не тронешь, помощи попроси и пообещай отблагодарить. Они за возможность благодарность от тебя получить сразу ухватятся.

— Хорошо, — кивнул молодой Плетущий.

Они снова двинулись по тропе. Еще несколько раз волхв взмахивал посохом, и спутники переносились в другое место. Происходило это так незаметно, что, если специально не наблюдать за местностью вокруг, можно было и пропустить момент перехода.

Наконец Иван Трофимович как-то странно хекнул, грохнул посохом об землю, затем поклонился и торжественно проговорил:

— Добра вам, боги малые и великие, не несу в душе зла, за помощью пришел!

Кусты словно сами по себе раздвинулись, и впереди показалась большая поляна, уставленная в кажущемся беспорядке различными деревянными идолами. Адрей как-то сразу понял, что беспорядок именно кажущийся — на самом деле идолы были установлены в виде некого узора, обозначающего что-то очень важное, но что именно он не знал. Вспомнив наставления волхва, он ступил на поляну, тоже поклонился и сказал:

— Добра вам! Я не принесу вам зла, не трону и не накажу — не для того здесь. Помогите, я отблагодарю! Я Плетущий Путь, но еще не осознал себя.

Ветви окружавших поляну деревьев заколыхались как под сильным ветром, хотя было безветренно. Андрей ощутил чей-то страх, даже ужас, но он быстро сошел на нет, словно кто-то на кого-то прикрикнул, и тот понял, что зря боялся. К нему потянулись ручейки робкой заинтересованности, казалось, что это любопытные дети.

— А ну кыш! — взмахнул посохом Иван Трофимович. — Мавки балуют. Поняли, что не тронешь, интересно им стало, глупым. О вас, небось, токо слыхали. Но ты их не обижай, они славные.

Немного помолчав, он добавил:

— Подожди чуток, я подготовлю все, и начнем.

С этими словами он ступил на поляну. Андрей обратил внимание, что идолы сменили свое положение, образовав вокруг поляны неровный круг. Волх принялся вычерчивать посохом какие-то фигуры. Затем из леса прискакал заяц и очумело сел возле Ивана Трофимовича. Так же покорно зверек позволил себя зарезать, даже не пискнув. Старик поблагодарил его за жертву и полил кровью начерченные фигуры. Затем обернулся к Андрею и бросил:

— Ходь сюда! На линии токо не наступай.

Молодой Плетущий, переступая через линии, начавшие светиться ровным красноватым светом, подошел к волхву. Тот начертил на его лбу заячьей кровью пару каких-то символов и глухо проговорил:

— Начнем. Стань вон в тот круг. И молчи. Как ощутишь внимание, посмотри сам в себя, потом обратись к Роду, попроси помочь собой стать. А затем в себя погляди, позови того, кого боишься, поговори с ним, скажи, что вы одно целое и должны стать целым.

Андрей кивнул, поежился и стал в указанное место. Ему было не по себе — уверенность в том, что отсюда он выйдет совсем другим, нарастала с каждым мгновением. Но страха, как ни странно, больше не было. Хватит бегать от самого себя! Пора учиться отвечать за свои поступки и становиться тем, кем должен стать. И пусть будет, что будет!

В реальности такой человек на данной кафедре не работает.

Алеан — амулет пустоты, получить его можно только из рук Палача (Плетущего или Мастера Пути). Он позволяет своему обладателю мгновенно перемещаться не только в пределах одной планеты, но, при определенной сноровке, и между мирами ближнего конгломерата.

Гаввах — энергия боли, отчаяния и смерти (Д. Андреев "Роза мира").

ЖЖ — живой журнал, одна из первых социальных сетей

Пентотал (суперпентотал) — сыворотка правды

Конец ознакомительного фрагмента

Продолжение можно прочесть на платных ресурсах:

Автор.тудей

Либмаркет

Целлюлоза

Продаман

Призрачные миры

Миры Андрея Круза