Магелланы

— Сам ты позеленевший ходишь, — возмутился второй водила. — Ставлю 'штуку', что ты первым побежишь травить за борт.

— Принято, — хохотнул приятель, хлопнув в ладоши. — Кэп будет свидетелем и рефери в одном лице.

— Во время шторма я никого из вас наверх не выпущу, во избежание, так сказать, — произнёс Северьянов, отрицательно покачав головой, а после небольшой паузы продолжил. — Если припрёт 'кормить рыб', то марш в гальюн, а ещё лучше — заранее приготовить каждому по ведру.

Затеяв с другом пустой и ненужный спор ни о чём, Валерий с треском проиграл его уже спустя три четверти часа. После захода солнца ветер заметно посвежел, волнение усилилось примерно до четырёх баллов, вынудив незадачливого спорщика бежать в гальюн, и 'пугать белого друга' почти до четырёх ночи. Лишь под утро, образно говоря, вывернув весь свой желудок наизнанку, Валера дотащился до своей койки, и рухнул на неё, разбитый и измочаленный.

К этому времени на вахту заступили Васнецов-старший и Алексей Фёдорович, а Николай отправился 'давить на массу'. Олег с Фёдорычем попытались, было, уговорить пойти отдохнуть и капитана, но тот напомнил о своих правах и обязанностях. Как оказалось, правильно сделал, что не пошёл спать, т.к. уже через час с небольшим пришлось бы бежать обратно наверх.

Громкий писк радара застал вахтенных врасплох, заставив их вздрогнуть от неожиданности. Вздрогнул и Северьянов, расслабившийся, и задремавший в уютном кресле. Встрепенулся, протёр глаза, уставился на экран, помотал головой — нет, не сон, прибор продолжал противно пищать на одной ноте, словно комар-переросток.

— Неужели земля? — встревоженным и одновременно обрадованным голосом спросил Алексей Фёдорович. — Выключи его, Артём, не то перебудит всех раньше времени.

— Радар засёк береговую линию слева по борту, скорее всего, остров, — разъяснил бывший пограничник, отключая зуммер. — Нам придётся сменить курс, но тогда мы потеряем ветер... Нет, не пойдёт... Уберём парус, чтобы не проскочить далеко, а с восходом солнца пойдём под дизелями.

— Ты старшой — тебе виднее, — пожал плечами Васнецов-старший. — Давай, говори, какие лебёдки надо крутить.

Взошедшее солнце осветило лежавший в дрейфе катамаран, и, после того, как утренняя дымка окончательно рассеялась, земляне разглядели далеко на горизонте скалистый остров. До него, по предварительным подсчётам, нужно было пройти примерно восемь миль. Запустив двигатели, Северьянов взял курс прямиком на остров, и лишь затем разрешил Алексею Фёдоровичу идти будить людей.

Некоторые, как оказалось, сами проснулись от шума дизелей, другие же отходили ото сна довольно долго — сказывалось действие настойки. В-общем, прошло минут десять, прежде чем все собрались в салоне, обрадованные, взбудораженные, и принялись засыпать бывшего пограничника кучей вопросов. Большинство страстно возжелали подняться наверх, чтобы воочию лицезреть землю с крыши рубки, но Артём запретил эту экскурсию по причине волнения моря.

Народ отнёсся к запрету с пониманием, благо к этому моменту остров уже можно было разглядеть в бинокль прямо через остекление салона. Бинокль тотчас пошёл по рукам, и в этот момент Олег Васнецов крикнул, что радар обнаружил второй остров, намного крупнее первого. Ещё через пять минут радиолокатор 'нащупал' и третий остров, расположенный к северу от предыдущего. Все три острова располагались примерно на одной линии, на расстоянии от одной до двух миль друг от друга.

— Артём, у нас наблюдается резкий подъём дна, — спустя какое-то время доложил Алексей Фёдорович. — Глубина сократилась до ста метров, и продолжает уменьшаться.

— Ясно. Скорее всего, все три острова являются вершинами гор одного и того же подводного хребта, — предположил Северьянов. — Сейчас поднимусь.

Поднявшись наверх, и глянув на показания эхолота, Артём велел Васнецову-старшему держать курс аккурат между первым и вторым островами. Вскоре эхолот выдал цифру всего в тридцать пять метров, после чего началось постепенное повышение глубины до пятидесяти-шестидесяти метров. К этому времени 'Пингвин' вошёл в пролив между островами, и люди получили прекрасную возможность определиться с размерами вновь открытых земель.

Быстро выяснилось, что первый остров представляет собой хаотическое нагромождение практически вертикальных скал высотой с девятиэтажку, которые облюбовали местные пернатые. Десятки птиц кружили как над самим островом, так и над близлежащей к нему акваторией, с громкими криками пикировали к поверхности моря, хватали добычу, и вновь набирали высоту. С помощью бинокля удалось разглядеть у берега острова дюжину скал и рифов, а судя по многочисленным пенным бурунам вокруг них, количество подводных препятствий смело можно было умножать раза в два, минимум.

Разочаровавшись клочком земли под номером один, народ устремил свои взоры к правому борту, к суше за номером два. Этот остров был в несколько раз больше первого, но, кроме размеров, практически ничем не отличался от предыдущего по рельефу: аналогичное нагромождение скал высотой с девятиэтажку и более. Единственное отличие, отмеченное землянами, касалось количества птиц, обитавших на втором острове — пернатых там тусовалось на порядок меньше.

— А вот и третий остров, — произнёс бывший пограничник, указав рукой на последний клочок суши. — Фёдорыч, что, там, у нас, с глубинами?

— Шестьдесят пять метров, — ответил пенсионер, на пару секунд оторвавшись от изучения береговой линии. — Артём, предлагаю обогнуть правый остров, посмотреть, что, и как.

— Хорошо, так и сделаем, — согласился Северьянов. — Курс три-два-семь.

Повернув на новый курс, катамаран стал огибать большой остров с юго-запада. Люди продолжали изучать сушу в бинокли, в надежде увидеть в нагромождении скал хоть что-нибудь стоящее. Примерно с четверть часа не удавалось разглядеть ничего интересного, пока, наконец, 'Пингвин' вновь не изменил курс, входя в пролив между вторым и третьим островами.

— Ой, смотрите, корабль!!! — громко закричала Ольга. Девушка рассматривала берег через остекление салона, и первой узрела остов судна. — Артём Викторович, там, в бухте, самый настоящий корабль!

— Точно, корабль, — секунду спустя подтвердил Олег, вскинув бинокль. — Двухмачтовый, кажется, старинный.

— Кэп, вон, по ту сторону от входа в бухту ещё мачты торчат! — глазастый Валера махнул рукой куда-то в сторону.

— Да, ещё один или два потопших парусника, — констатировал Алексей Фёдорович. — Ну, командир, что будем делать? Пойдём, посмотрим, или как?

— Придётся глянуть, не то потом сами же не простим себя, и помрём от любопытства, — вздохнул бывший пограничник. — Так, Фёдорыч, подойдём на пару кабельтовых к берегу, встанем на якорь... Николай, Валера, готовьте 'зодиак'!

— Артём, если что-то пойдёт не так, то на таком расстоянии мы не докричимся друг до друга, — забеспокоился пенсионер, прислушавшись к шуму прибоя. Волны жадно облизывали скалы острова, под берегом можно было рассмотреть полосу белой пены.

— О, чёрт, склероз проклятый — у меня же в каюте есть парочка 'кенвудов', — хлопнул себя по лбу Северьянов. — Заодно захвачу оба гарпунных ружья...

Встать на якорь в двух-трёх кабельтовых от берега, к сожалению, не удалось, т.к. эхолот обнаружил несколько подводных препятствий в виде скалистых банок. Решив не рисковать фиг знает из-за чего, Артём увёл катамаран на пару кабельтовых к югу, спрятавшись от ветра и волн за скалистым берегом острова. После этого, захватив с собой одну из раций, четверо мужчин сели в 'зодиак' и помчались раскрывать местные тайны.

Вошли в бухту, по ходу дела обнаружив в ней обломки ещё одного затонувшего корабля. По всему выходило, что в мелководной бухточке и её окрестностях нашли свою гибель четыре парусных судна, считая и тот, что море забросило на небольшую террасу метрах в пяти от уреза воды. Классифицировать три полуразрушенных остова не представлялось возможным, а вот закинутый на террасу двухмачтовик чем-то походил на средневековый галиот. Впрочем, это было личное мнение Северьянова, ибо земляне не смогли забраться на трёхметровый скользкий откос, чтобы осмотреть зияющий рваными пробоинами корпус.

— Кэп! Кэп, давай, сюда! — закричали Николай с Валерой, замахав руками на манер работников полосатой палочки. Бродя по колено в воде в поисках подъёма наверх, приятели отошли на полсотни метров в сторону, и, похоже, что-то нашли. — Кэп, тут 'жмур' нарисовался! Реальный, отвечаю!

— Ни (цензура) себе, — реакция бывшего пограничника оказалась вполне себе русской. — (Цензура), кажется, это человек.

— Был человек, — скалясь, уточнил Николай. — А теперь это стопудовый 'жмур'... в доспехах.

— А ты кого ожидал встретить? — нервно засмеялся Валерий. — Орка? Гоблина? Или эльфа?

— Эльфийку, блин, с тремя грудями, и со шмонькой поперёк, а не вдоль, — хихикнул приятель. — Короче, кэп, в этом мире, походу, царит средневековье.

— Ты сделал вывод, исходя из того, что нашёл скелет мужика в кольчуге? — с ехидством в голосе поинтересовался Станислав. — Может, это толкиенист какой-нибудь, или реконструктор?

— Сам ты толкиенист и реконструктор, — нахмурился Николай. — Это обыкновенный человек, не орк, и не эльф.

— Я не специалист, но это, похоже, действительно, хомосапиенс, — заметил Северьянов, осматриваясь по сторонам. — Вероятно, он был членом команды одного из этих парусников.

— Кэп, а сколько человек должно быть в команде такого галеона? — спросил Валерий, махнув рукой в сторону дырявого корпуса судна.

— Чёрт его знает, до сотни, наверное, — пожал плечами Артём. — И это галиот, а не галеон.

— Один хрен, корыто старое, — сплюнул водила. — Короче, мы с Колькой пройдёмся по мелководью вдоль скал, может, найдём ещё пару 'жмуриков'.

Спустя буквально пару минут приятели наткнулись буквально на целую россыпь человеческих костей, разбросанных по мелководью там и сям. Вместе с останками людей на дне нашлась средневековая амуниция в виде пяти кольчуг, и кое-какое вооружение той же эпохи: кинжалы, топоры, копья, плюс три меча. Судя по лёгкому налёту ржавчины, всё вышеупомянутое железо пролежало в воде несколько недель.

— Ух, ты, смотри, Валера, какие здоровенные крабы! Да здесь их штук сто, не меньше, — услыхав сказанное Николаем, бывший пограничник поймал себя на мысли, что бухточка не так безопасна, как это кажется на первый взгляд. Кроме крабов, сожравших всю плоть с костей погибшего аборигена, в бухте могли водиться создания и похуже, например, спруты. Или, просто, один единственный спрут — хозяин всей здешней акватории, здоровенный, такой, с которым лучше не встречаться, не имея при себе штабеля глубинных бомб. — Слушай, давай попробуем поймать несколько штук, чтобы попугать ими девок, а потом сварим из них суп.

— Николай, Валера, топайте обратно. Это приказ! — скомандовал Северьянов, с опаской поглядывая в сторону небольшой подводной пещеры — идеального места, где вполне мог обитать хозяин всей этой бухточки. — Пора возвращаться на корабль.

— Кэп, а как же крабы?! — почти в унисон воскликнули водители, всерьёз вознамерившиеся изловить хотя бы одного из членистоногих.

— К чёрту крабов! Марш в лодку! — рявкнул в ответ Артём. — Берём с собой найденные мечи, топоры, и копья с кинжалами... Чую, что могут пригодиться.

— Эх, до галиота так и не добрались, — вздохнул Станислав, аккуратно пристраивая на днище 'зодиака' найденные топоры. Николай с Валерой поначалу обиделись на то, что их лишили лавров добытчиков, но, выслушав теорию об огромном спруте, призадумались, и признали свою неправоту.

— Вряд ли мы найдём там ответы на все наши вопросы, — произнёс бывший пограничник, оглядываясь на остов судна. — Давай, Стас, поехали, заводи мотор...

— Достаточно примитивные изделия, — выдал вердикт Алексей Фёдорович, покрутив в руках изделия туземной металлургической промышленности. Слушая рассказ разведчиков, земляне разобрали находки, мечи, копья и топоры пошли по рукам. — Ручная ковка, не очень качественное железо, плохой баланс.

— Для рубки кустарника сойдёт, — хмыкнул Сан Саныч, пальцем пробуя остроту одного из найденных топоров. — Чуток подточить, и им можно будет валить лес.

— Боевым топором? Ни за что! — картинно ужаснулся Николай. — Это же вещь в стиле викингов, а не примитивный девайс для заготовки дров.

— Балабол ты, а не викинг. Топор — инструмент универсальный. Им можно и дом срубить, и голову кому-нибудь откочерыжить, и много чего ещё полезного сделать, — вздохнул пенсионер, и перевёл разговор на др. тему. — Артём, что дальше?

— Мы установили, что в этом мире живут люди, такие же, как и мы, — Северьянов почесал щетину на подбородке. — Уровень технического развития их цивилизации невелик, и нам следует учесть все возможные риски, прежде чем вступать в контакт с аборигенами...

— Кэп, хорош нам лекцию по истории впаривать, — Валерий не утерпел, перебил, озвучив наиболее животрепещущий вопрос. — Ты лучше скажи, куда мы теперь пойдём?

— Я не знаю, куда нам идти, — признался бывший пограничник. — Поэтому предлагаю взять курс на юго-запад, а там видно будет.

— А почему именно на юго-запад? — тотчас спросил Васнецов-старший. — С таким же успехом мы можем идти на северо-запад, на запад, или на юг.

— Не могу объяснить, Алексей, интуиция, и всё тут, — Артём действительно не мог логически обосновать, почему ему хочется выбрать именно юго-западное направление.

— Ладно, зюйд-вест, так зюйд-вест, — пожал плечами Васнецов-старший. — А мы сможем идти при боковом ветре?

— Сможем, но качать будет прилично, — ответил Северьянов, бросив взгляд на Валерия. Услыхав про качку, тот мгновенно посерел лицом и загрустил. — Кстати, где наша спутница-акула?

— А хрен её знает, — сплюнул за борт Николай. — С утра не появляется, утонула, наверное.

— Ну, если не появляется, то давайте попробуем поймать что-нибудь на обед и ужин. Так, вахтенные со мной наверх, остальные — берите удочки, и за работу, — распорядился Артём. — Валера, тебя это не касается.

Спустя четверть часа 'Пингвин' удалялся на зюйд-вест, оставляя за кормой архипелаг Трёх скал. Соблюдая земную традицию, на правах первооткрывателей люди присвоили названия, как самому архипелагу, так и каждому острову в отдельности. В результате на рисуемой от руки карте появились три чёрные точки с обозначениями Южный, Большой, и Северный, с примечанием, что острова необитаемы, но на них водятся различные виды птиц.

С рыбалкой в этот день везло куда больше, чем в предыдущий день. Стоило Васнецову-младшему сделать пару проводок, на блесну села любопытная рыбина, очень похожая на земную рыбу-лоцмана, только увеличенная в размерах в несколько раз. Вес первого полосатого трофея потянул почти на пять килограммов, после чего, в течение сорока минут земляне выудили ещё семь штук лоцманов. Затем Галкин подцепил тунца весом почти под тридцать кило, с которым пришлось провозиться почти четверть часа. За одиночным тунцом вновь последовали лоцманы, практически такого же размера и массы, как и первая добыча этого дня.