Комсомолец 2. Осназовец. (Черновик).

Подхватив вещи, я направился обратно, разглядывая открытый огонь в середине эшелона, горел один из вагонов. Там суетились человечки фигурки, но чуть позже как по команде они рванули в рассыпную.

— Ой, что-то чую там опасное. Как бы не боеприпасы, — пробормотал я, и мы со Шмелём на всякий случай отправились обратно.

Через десять минут произошёл сдвоенный взрыв, что разорвал эшелон пополам, были повреждены соседние вагоны и некоторые из них вспыхнули, полотно, наверное, тоже пострадало. Часть вооружения и техники с платформ было сброшено в кювет.

— М-да, вот она война и есть, в натуральную её величину, — пробормотал я и, посмотрев в умные глаза Шмеля сказал. — Ну что, ловить нам тут нечего, так что идём. Ножками-ножками.

Все вещи были при мне, поэтому обойдя задымлённый эшелон, там ещё что-то горело и взрывалось, подошёл к отдельной группе сапёров и сказал старшине, что наблюдал за эшелоном, держа в руках карабин.

— Потери есть? — спросил я его.

— Что?.. — отвлёкся он от наблюдения, но тут его глаза приняли осмысленное выражение и он мотнул головой. — Мои все целы, вагон со взрывчаткой вроде цел, да вот немцы вагон с командирами расстреляли, кажись и нашего зацепило, нет что-то его. Я бойца послал прояснить ситуацию.

— Понятно. Мне тут делать нечего, сами справитесь, дорогу не скоро откроют, до фронта километров сто пятьдесят осталось, пешком дойду.

— Что-то ты больно спокоен после обстрела. У меня вон руки до сих пор дрожат.

— Вы что на фронте не были? — спросил я.

— Нет, ещё не был, сибиряки мы, с Дальнего Востока.

— Понятно. Я войну на границе встретил, в составе противодиверсионного подразделения и вместе с пограничниками отражал первый штурм нашего берега. В общем, в боях участвовал.

— А сейчас что?

— Повышение квалификации... Ладно, удачи вам, пойду я.

— Удачи, парень, — кивнул старшина, и крепко пожав мою ладонь, повернулся к эшелону, от которого к нему бежал один из бойцов. С другими сапёрами я знаком не был, они все спали, когда я попал к ним в вагон, поэтому вслух с ними попрощавшись, энергично зашагал по полю в сторону фронта.

В стороне я заметил полевую дорогу, именно к ней мы со Шмелём и направлялись. Для того всё было в новинку, поэтому он то отбегал разведать всё интересное со стороны, то возвращался. А когда мы удалились от эшелона километров на шесть, то нас догнали пять 'полуторок' и один 'ЗИС'.

Махнув рукой, я попадался их остановить, но не получилось, те проехали мимо, выполняя приказ не подбирать попутчиков. Кузова были закрыты и я не видел, что было внутри, может боеприпасы. Может продовольствие, а может вообще какое имущество.

Так что, наблюдая за удаляющимися машинами, мы продолжили идти пешком. Через час я мы вошли в какую-то деревню, через которую пробегала дорога, и я там был остановлен милиционером, участковым уполномоченным, как он представился. Изучив мои документы курсанта и моё предписании прибыть в штаб Брянского фронта, он поинтересовался, что я тут делаю. Мой рассказ его удивил, о том, что эшелон обстреляли, он не знал.

Для меня эта остановка не прошла даром, меня покормили в доме милиционера, потом он помог мне найти транспорт. Следующую колонну мы пропустили, но чуть позже на дороге появился спешащий грузовик, 'ЗИС' пятитонка. Водитель остановился по требовательно поднятой руке сотрудника милиции. Машина принадлежала не военным, поэтому водитель подчинился ему. Изучив документы, сержант сообщил, что я с помощью этой машины могу сократить километров семьдесят. Водитель против не был, кабина была занята экспедитором, поэтому попрощавшись с участковым, я закину Шмеля и сам забрался в пустой кузов, устроившись в нём с удобствами. Щенок сперва обнюхал весь кузов в качающейся машине, и только потом лёг рядом, привычно положив мне голову на живот, поиграв глазами, чтобы я его погладил.

Ах да я забыл сказать, грузовик направлялся в Орёл, занимаясь эвакуацией заводского оборудования к которому был приписан. Железными дорогами, смогли вывести не всё, они были запружены военными составами. Поэтому часть ценного оборудования вывозили машинами.

Чернигов пал неделю назад, и немцы наступали, фронт отказывался, там сейчас была мешанина, где немцы где наши, хрен поймёшь. По моим прикладкам, сейчас фронт находиться, где-то на линии Шостки, ещё около ста километров топать от Орла. В общем, заводчане добросят меня до города, а там я пешком, так мы договорились.

Ехали мы до самой темноты, я уже себе все кишки растряс, да и Шмель был недовольный. Мы всего раз останавливались, чтобы справить малую нужду. Тогда же я и узнал, почему грузовик идёт один, оказалось, они два баллона пробили и после ремонта догоняли своих.

К вечеру, почувствовал, как грузовик начал притормаживать, привстав, я раздвинул щёлочку в брезенте и выглянул. На дороге стояло шестеро в военной форме, один, у которого на груди был ППШ, поднял руку останавливая машину. По виду это были армейцы.

— Ох не к добру это, — пробормотал я и присев расстегнул баул доставая 'суоми' и приводя его к бою.

К счастью я ошибся. Патруль был настоящим, они проверили документы у водителя, определили, что те гражданские и отпустили. В кузов армейцы даже не заглянули. Вообще не пуганные какие-то.

Чуть позже остановившись и заправившись из канистры, заводчане решили ехать и ночью, у них график, завра утром колонна должна выехать обратно в Москву с грузом и они должны быть в ней. Я не препятствовал, только быстро поужинал, угостив водителя и экспедитора, вчетвером мы уничтожили две банки консервов и сухари из моих запасов, после чего мы поехали дальше.

Где-то к часу ночи, когда впереди показался город, они меня высадили согласно нашей договорённости и покатили дальше, а мы со Шмелём сошли с дороги и направились в обход Орла.

Было ветрено и холодно, поэтому я с развязал уши ушанки и завязал их подбородком, однако через час, блужданий в темноте, мы нашли неплохое место для ночёвки, в овраге поросшего кустарником, в который я чуть не свалился.

Спустившись вниз, я быстро организовал лагерь, наломал сухостоя, и развёл костерок, на котором подвесил чайник с водой из фляжки, хотелось согреться чайком и можно спать. Пока вода закипала, я нарубил валежника для лежанки, бросив сверху одеяло, шинель будет как одеяло, она потеплее. Всё, лагерь был готов.

Ночь прошла нормально, хотя я и начал замерзать под утро, да Шмель, молодец, прижимался ко мне и согрел с одного бока. Воды не было, я её вчера ночью всю использовал, поэтому мы собрались и быстрым шагом направились к фронту. Уже изредка грохотало вдали. Но не думаю что это артиллерия, фронт, на мой взгляд, было дальше. Скорее всего немецкая авиация работала. Орёл давно остался далеко посади, я ещё ночью его обошёл, а сейчас и подавно удалился километров на тридцать, но несмотря на скорый вечер шага я не снижал. Уставший Шмель, который уже дважды демонстративно ложился на землю и отказывался идти дальше, бежал рядом. Тоже начал втягиваться. На руки я его брать отказывался.

Эту ночь мы тоже провели под открытым небом, ночевали в лесу в ста метрах от небольшой речки, найдя там ельник, в лесу было теплее ночевать, а вот на следующую ночь, я остановился в небольшой деревушке, что находилась далеко от основных транспортных магистралей, которых я сторонился. За эти два дня я старался вообще не попадаться на глаза людям, именно поэтому и скорость движения у меня была не особо быстрая, но как бы то ни было ещё сегодня к обеду я начал слышать артиллерийскую канонаду, фронт был близко, двадцать-двадцать пять километров не больше.

— Вот, тут спи, место хорошее. А пса под лавку, я ему туда тряпку брошу, — сказал кряжистый пожилой мужчина, хозяин дома, указав на довольно широкую лавку.

— Ага, ясно, — осмотрев довольно бедное убранство дома, кивнул я. — Спасибо Павел Аристархович.

— Да ночуй, чего уж там. Что я не понимаю, сам с немцев в пятнадцатом воевал. Вчерась шестеро красноармейцев завалились к соседям, грязные, оборванные, забрали самогона две бутыли, картошки ведро и старое пальто. Да ещё в зубы дали хозяевам, что мешали им.

— Бывает, — убирая баул под лавку, кивнул я. — Это или окруженцы или что вероятнее дезертиры.

— Сам то снедал?

— Обедал только.

— Сейчас моя от соседки вернётся, накроет стол.

— Спасибо, Павел Аристархович, я пока во дворе побуду... Шмель, за мной.

Сбросив телогрейку, оставшись в одном свитере и ушанке, я вышел во двор и направился искать удобства.

Посетив довольно новый сортир, я прогулялся по двору, разглядывая хозяйство, в принципе среди шести других домов тут самое крепкое хозяйство было и, подпрыгнув, стал подтягиваться на перекладине ворот. Именно в этот момент меня и застала входившая во двор хозяйка. Сам хозяин меня встроил на околице минут десять назад, он слушал далёкую канонаду, опираясь о палку-костыль, и когда я спросил, где можно встать на постой, сам предложил остановиться у него. Хозяйка об этом ещё не знала. Хозяину я тоже сказал что курсант, но не сообщил какого рода войск, просто курсант и всё. До темноты оставалось около часа, поэтому я решил не идти дальше, а встать на постой в деревне, по словам старика, других незнакомцев у них не было.

Спрыгнув на землю, я вежливо поздоровался и сказал:

— Меня хозяин ваш, на постой к вам определил.

— Понятно, — кивнула та, с любопытством меня разглядывая. — Сейчас на стол положу. Голодный небось?

— Немного, — улыбнулся я

Старушка покосилась на Шмеля, что обнюхивал её ноги, и направилась в дом. Старый хозяйский пес, что сидел на цепи глухо заворчал недовольный таким покушением на его собственность, но щенок уже отбежал и направился ко мне. Со старым псом он уже успел подружиться.

Когда хозяин вышел, наблюдая, как я растягиваю связки во дворе, то замер вслушиваясь.

— Никак техника едет?

Встав, я прислушался и задумчиво кивнул.

— Да. Что-то тяжёлое идёт, с бронёй.

— Наши или немцы?

— Непонятно, я сбегаю на околицу посмотрю.

— Хорошо.

Оставив Шмеля во дворе, я бегом добрался до околицы деревушки и, выглянув на пару секунд, с большей скоростью рванул обратно. По просёлочной дороге к деревне направлялись немцы. Ошибиться я не мог, впереди двигался мотоцикл с тремя немцами и пулемётом, потом шёл танк, 'тройка' как я определил, потом гробообразный бронетранспортёр, следом грузовик, классический 'Опель-Блиц' и второй мотоцикл замыкал колонну. По всем прикладкам от сорока до пятидесяти немцев. Многовато в общем.

Добежав до дома хозяев, где я встал на постой, в одном месте пришлось пригнуться, чтобы мотоциклисты, что въезжали в деревню, вообще не бояться ушлюпки, даже разведку не провели, и, влетев во двор, прикрыв калитку и потрепав подбежавшего Шмеля, его я с собой не брал, рванул к крыльцу дома.

— Немцы, Павел Аристархович, — пройдя сени, я распахнул дверь в избу и сообщил хозяевам эту ошеломительную новость.

Пока я заходил и одевался, собирая вещи, хозяева переваривали эту новость. В гражданку я переодеваться не стал, хотя она у меня была, мелькнула мысль да пропала.

— Беги к посадке, она тебя от их глаз скроет, — предложил он.

— Срежут из пулемёта, — отрицательно покачал я головой, после чего посмотрел на хозяев и сказал. — У вас самый добротный дом, офицер и часть его людей, наверняка у вас на постой встанут. Угостите их. Павел Аристархович, весь самогон какой есть на стол, соседям тихонько шепните чтобы тоже его не жалели. Ну а потом когда они уснут, уже я поработаю.

— Ума лишился, побьют они тебя!

— Павел Аристархович, я ведь не сказал где я учусь. В осназе, диверсант я и мне эти немцы тьфу. Не волнуйтесь, я справлюсь. И помогать мне не вздумайте. Помешаете только. А теперь прячьте меня, причём в таком месте чтобы немцы нас с щенком не обнаружили и вылезти можно будет тихо и бесшумно.

— Может, пса тут оставишь?

— Не, он бегать начнёт и скулить, меня искать, выдаст. Молодой ещё глупый, а со мной он смирный.

— Хорошо, пошли в свинарник. Там у крыши ниша есть, её не видно, там удобно прятаться и потом легко можно покинуть.

— Вот это хорошо, спасибо Павел Аристархович.

Мы успели выйти и пройти в свинарник, причём в тот момент, когда у ворот как раз остановился танк и бронетранспортёр, так что я быстро закинул баул, сидор и Шмеля в нишу и забрался следом, хозяин посмотрел, не видно ли меня, после чего вышел из свинарника и направился встречать гостей. Оружие у меня было в сумке, я его не доставал, просто не было необходимости, а тискать ствол, придавая себе уверенности мне было не нужно. Нож в чехле — вот моё оружие. Да два глушителя для 'парабеллума' и 'Вальтера' в кармане. Оружия у меня этого не было, но я специально сделал глушители, надеясь на трофеи. Главное для меня тишина. Так и получалось, глушители есть, а оружия нет. На неподготовленный ствол их не накрутишь, резьбу делать надо, но у меня в бауле специально для этого лежал нужный инструмент, было бы оружие, а резьбу для глушителя я накручу.

До самой темноты я лежал неподвижно, слушая шум прибывшей воинской части, в данном случае подразделения немецкой армии. То есть, судя по звукам, они занимались привычным делом, ловили домашнюю живность для приготовления пищи. Визжал где-то поросёнок, кудахтали куры, пока им не обрубали голову. В общем, нормально они на постой встал, так как я и ожидал, деревню естественно осмотрели, и в сарай ко мне заглянули, пришлось прижать Шмеля к себе, а то он норовил выглянуть, посмотреть, кто там зашёл.

По технике скажу так, похоже, она большей частью встала на главной улице деревушки, а вот один из мотоциклов вроде бы закатили во двор Павла Аристарховича. Я слышал пыхтение толкавших его немцев и шелест колёс.

Неподвижно лежать пришлось до самой темноты, потом ещё около часа, только после этого оставив заснувшего Шмеля в нише, я подкрался ко входной створке ворот и ножом убрав щеколду тихо выбрался наружу.

Осмотр двора и улицы дал понять, что оба мотоцикла находились во дворе Павла Аристарховича, я другая техника на улице у забора. Часового я обнаружил сразу, он охранял технику. Однако пробежавшись по всей деревни, псы не гавкали, были испуганны, я больше не обнаружил охранения.

Вернувшись, я тихо прокрался мимо часового и подошёл ко входной двери в дом. Хозяев внутри не было, немцы их выставили, и те негромко возмущаясь, мне кажется, специально для меня, устроились в сарае на сене.

Потянув за ручку, я обнаружил, что дверь заперта, но препятствием для меня это не было, достав из кармана изогнутую проволоку, я сунул её в щель между дверью и косяком, после чего приподняв щеколду, потянул дверь на себя. В этот раз она легко подалась. Заперев дверь за собой, я достал нож и прошёл сени к двери в избу. Я не знаю, сколько немцев было внутри, и спят ли они, но я был готов работать, а это было немаловажно. Приоткрыв дверь, стараясь, чтобы она не скрипнула, я заглянул внутрь. Луны снаружи не было, густые облака скрывали, поэтому и внутри была кромешная темень, но в принципе мне свет и не нужен был, я слушал.