— Ваше очарование перевешивает только ваша сообразительность, мадам, — сказал МакДональд, грациозно поклонившись в мою сторону. — Да, вы правы. В этом вся соль. Все ваши люди — горцы, сэр, и фермеры; они могут говорить с новоприбывшими на их языке, показать им все, что необходимо, помочь им освоиться и обжиться.
— В колонии довольно много других, говорящих по-гэльски, — возразил Джейми. — И большинству из них много комфортнее в Кэмпбелтоне.
— Это так. Но у вас есть акры необработанной земли, а у них нет. — Очевидно чувствуя, что он выигрывает спор, МакДональд сел и взял в руку позабытую кружку пива.
Джейми посмотрел на меня, приподняв одну бровь. Это была абсолютная правда, что у нас имелась свободная земля: десять тысяч акров, из которых едва двадцать были обрабатываемы. Правдой было также и то, что в колонии остро не хватало рабочей силы, и сильнее всего в горах, где земля не годилась для выращивания табака или риса — культур, подходящих для рабского труда.
В то же время, однако...
— Сложность, Дональд, состоит в том, как мы их расселим? — Джейми наклонился выпустить в золу очага очередную пулю, и выпрямился, заправляя за ухо освободившийся локон темно-рыжих волос. — У меня есть земля, это так, но ничего более. Не могу же я запустить народ прямиком из Шотландии в дикую глушь и ожидать, что они будут рвать землю когтями ради пропитания. Я не могу им дать даже пару башмаков и одежду, которая полагается рабочим по контракту. Не говоря об инструментах. А как их вместе с женами и детьми прокормить зимой? Обеспечить им защиту? — он поднял свой ковш для наглядного примера, затем покачал головой и бросил туда очередной кусок свинца.
— Эм... защита. Раз уж вы упомянули об этом, позвольте перейти еще к одному крошечному интересующему меня делу, — МакДональд подался вперед, конфиденциально понизив голос, хотя было подслушивать некому. — Я говорил, что я человек губернатора, верно? Он поручил мне отправиться в путешествие по западной части колонии, прислушиваясь к происходящему. Есть еще регуляторы, которые не получили прощения, и... — он подозрительно оглянулся по сторонам, словно ожидая, что один из этих регуляторов вдруг выпрыгнет из камина, — вы слыхали о Комитетах Безопасности?
— Самую малость.
— На вашей земле еще не создали такой?
— Нет. По крайней мере, я не слышал о таком, — у Джейми закончился свинец для переплавки, и он наклонился зачерпнуть горстку новых пуль из золы, теплый свет очага заиграл рыжими красками на его гриве. Я сидела рядом с ним на скамье, и, взяв мешочек для пуль со стола, держала его открытым для Джейми.
— Ага, — сказал МакДональд с удовлетворенным видом. — Тогда я вижу, что приехал вовремя.
В результате гражданских беспорядков, сопровождавших войну с регуляторами в прошлом году, стало возрастать число неформальных групп граждан, вдохновленных похожими формированиями в соседних колониях. Если Корона больше не была в состоянии обеспечивать безопасность колонистов, утверждали они, тогда они должны взять дело в свои собственные руки.
Шерифам больше нельзя было доверять поддержание порядка. Скандалы, вдохновившие движение регуляторов, это наглядно доказали. Сложность, конечно же, состояла в том, что самопровозглашенные комитеты вызывали не больше доверия, чем шерифы.
Были и другие комитеты. Комитет по Взаимосвязям, например, насчитывал неопределенное количество людей, которые писали письма в разные концы, распространяя новости и слухи между колониями. И именно из таких вот комитетов возникнут ростки восстания, и они, возможно, прорастали уже сейчас, где-нибудь в морозной весенней ночи.
Как я делала время от времени, а теперь намного чаще, я подсчитала, сколько осталось до начала событий. Это был почти апрель 1773 года, и "в день восемнадцатого апреля, год семьдесят пятый", — как Лонгфелло затейливо написал...
Два года. У войны длинный запал и короткое зажигание. Один из них уже зажегся в Аламансе, а яркие, горячие провода медленно ползущего по Северной Каролине огня уже были видны — для тех, кто знал, куда смотреть.
Свинцовые пули в патронажном мешке у меня в руках катались внутри, сталкиваясь и перестукиваясь между собой, и мои пальцы сжали кожу. Джейми увидел это и тронул мое колено, нежно и легко, успокаивая, затем взял мешок, скрутил его в рулон и положил в ящик с зарядами.
— Вовремя? — повторил он, глядя на МакДональда. — Что вы имеете в виду, Дональд?
— Ну, кто может возглавлять такой комитет, если не вы, полковник? Я так и сказал губернатору, — МакДональд попытался показаться скромным, но у него не получилось.
— Очень любезно с вашей стороны, майор, — сухо произнес Джейми. Он вопросительно взглянул на меня. Видимо, позиции власти в колонии хуже некуда, подумал он, если губернатор Мартин не только терпит существование этих комитетов, но и тайно санкционирует их создание.
Протяжный вой собаки слабо донесся до меня из прихожей и я, воспользовавшись моментом, извинилась и удалилась проверить как там Йен.
Мне было интересно, имеет ли губернатор Мартин хотя бы малейшее понятие о том, что он выпускает наружу. Я очень надеялась, что он понимает и старается хорошо выполнять плохую работу, пытаясь гарантировать, что хотя бы некоторые из комитетов будут возглавлены людьми, выказавшими лояльность Короне во время Регуляторской войны. Но факт оставался фактом, он не мог ни контролировать, ни даже узнавать о многих таких комитетах. Но колония начинала бурлить и клокотать как кипящий чайник, и у Мартина не было официальных войск под его началом, только добровольцы вроде МакДональда, и милиция.
Именно по этой причине, конечно же, МакДональд называл Джейми "полковником". Предыдущий губернатор, Вильям Трайон, назначил Джейми — против его воли — полковником милиции на территории выше Ядкина.
"Хфм", — сказала я себе. Ни МакДональд ни Мартин не были дураками. Предложение Джейми создать Комитет Безопасности означало, что он соберет под своим крылом мужчин, служивших с ним в милиции, и это ни к чему не обязывает власти, с точки зрения экипировки и жалования, а также губернатор будет избавлен от любой ответственности за их действия, поскольку Комитет Безопасности — неофициальное формирование.
Опасность для Джейми — и для всех нас — состояла в принятии этого предложения, несмотря на его очевидную важность.
В холле было темно, никакого света кроме пары брызг из кухни позади меня и слабого света свечи в моей хирургической. Йен спал, но был беспокоен. Слабая морщинка дискомфорта прорезала нежную кожу между бровями. Ролло поднял голову, размахивая пушистым хвостом в разные стороны в знак приветствия.
Йен не отреагировал, когда я позвала его по имени, и даже когда положила свою руку ему на плечо. Я нежно его потрясла, затем, сильнее. Можно было видеть, как он сражается под покровами беспамятства, словно человек, плывший в подводных течениях, уступая манящим глубинам, а затем подцепленный неожиданным рыболовным крюком, укол боли в онемевшей от холода плоти.
Его глаза вдруг открылись, темные и потерянные, и он посмотрел на меня в полном недоумении.
— Эй, привет, — нежно сказала я, с облегчением увидев его бодрствующим. — Как тебя зовут?
Я видела, что вопрос не имел для него никакого значения, и терпеливо повторила его. Осознание зашевелилось где-то в глубине его расширенных зрачков.
— Кто я? — спросил он по-гэльски. Он сказал еще что-то невнятное на языке могавков, и его веки задрожали, закрываясь.
— Йен, проснись! — твердо сказала я, заново став его трясти. — Скажи мне, кто ты!
Его глаза снова открылись, и он, прищурившись, посмотрел на меня в замешательстве.
— Попробуем что-нибудь попроще, — предложила я, выставляя два пальца. — Сколько пальцев ты видишь?
В его глазах возник проблеск сознания.
— Не позволяй Арчи Багу увидеть это, тетушка, — вяло произнес он, легкий намек на улыбку тронул его лицо. — Это очень грубо, знаешь ли.
Ну, он, по крайней мере, узнал меня, так же, как и знак "V" — это было уже что-то. И он должен знать кто он такой, раз называет меня тетушкой.
— Как твое полное имя? — спросила я еще раз.
— Йен Джеймс ФицГиббонс Фрейзер Мюррей, — произнес он несколько раздраженно. — Почему ты все время спрашиваешь, как меня зовут?
— ФицГиббонс? — воскликнула я. — Как, черт возьми, ты заполучил это имя?
Он застонал и нажал двумя пальцами на веки, подрагивая.
— Дядя Джейми дал его мне, пеняй на него, — сказал он. — Это в честь его старика-крестного, — добавил он. — Мурта ФицГиббонс Фрейзер его звали, но моя матушка не хотела называть меня Мурта. Думаю, меня сейчас снова вырвет, — произнес он, отбрасывая руку.
В итоге, он вздохнул и поплевался немного над миской, но его не вырвало, что было хорошим знаком. Я уложила его, побледневшего и липкого от пота, обратно на бок, и Ролло встал на задние лапы, зацепившись передними лапами за стол, чтобы лизнуть его в лицо, отчего Йен захихикал вперемешку со стонами и слабо попытался оттолкнуть собаку.
— Theirig dhachaig, Okwaho, — произнес он. "Theirig dhachaig" на гэльском означало "иди домой", а "Okwaho", очевидно, было именем Ролло на языке могавков. Йен явно испытывал трудности, выбирая между тремя языками, на которых свободно разговаривал, но, несмотря на это, явно все понимал. После того, как я заставила его ответить на еще пару раздражающих и бессмысленных вопросов, я вытерла его лицо влажной тканью, позволила ему промочить горло сильно разведенным водой вином и укрыла одеялом.
— Тетушка? — позвал он меня, когда я уже повернулась к двери. — Как думаешь, я когда-нибудь снова увижу маму?
Я остановилась, не имея понятия, как на это ответить. На самом деле, в этом не было надобности. Он провалился в сон с внезапностью, которую часто проявляют контуженые пациенты, и глубоко дышал, в то время как я все еще искала слова для ответа.
Глава 6. ЗАСАДА.
ЙЕН РЕЗКО ПРОСНУЛСЯ, сжимая в руке томагавк. Или то, что должно было быть им, но оказалось парой смятых бриджей. На мгновение, он не сообразил, где находится, и, выпрямившись, пытался разглядеть фигуры в темноте.
Боль, как удар молнии, пронзила голову, он сжал ее и беззвучно застонал. Где-то в темноте под ним Ролло издал маленький тревожный "вуфф".
Господи! Пронизывающие запахи хирургического кабинета тети резанули его нос: алкоголь, сожжённый фитиль, высушенные лекарственные травы и это заплесневелое зелье, которое она называет "пенни-силлин". Он закрыл глаза, согнулся, уронил голову на прижатые к себе колени, и медленно вдохнул через рот.
Что ему снилось? Какой-то сон об опасности, что-то насильственное, но никакой четкой картинки он не видел, только ощущение преследования, что-то, крадучись, следовало за ним по лесу.
Он ужасно хотел помочиться. Неуклюже опираясь на край стола, на котором лежал, он медленно привел себя в вертикальное положение, щурясь от резких вспышек головной боли.
Миссис Баг оставила ему ночной горшок, он вспомнил ее слова, но свеча давно погасла, и он был бы идиотом, если бы решил ползать по полу в поисках его. Слабый свет показал ему, где находилась дверь: она оставила ее приоткрытой, от кухонного очага свет распространялся по коридору. Взяв его за ориентир, он пробрался к окну, неуклюже открыл ставни и пустил струю в поток воздуха прохладной весенней ночи, закрыв глаза от облегчения, пока опорожнялся мочевой пузырь.
Стало гораздо лучше, но с облегчением пришло новое осознание недомогания в животе и неприятной пульсации в голове. Он сел, положив руки на колени, склонив голову к рукам, ожидая, когда боль хоть немного утихнет.
Из кухни раздавались голоса: теперь, когда он обратил на это внимание, он ясно услышал их.
Это были дядя Джейми с тем самым МакДональдом, старый Арч Баг, а также тетушка Клэр — ее английский голос то и дело вклинивался в разговор, резко контрастируя с хриплым гэльским бормотанием шотландцев.
— Хотели бы вы, возможно, стать индейским агентом? — говорил майор МакДональд.
"О чем это он?" — задумался Йен, но тут до него дошло. Ну, конечно! Корона держала на службе людей, которые отправлялись к индейцам, и несли им подарки: табак, ножи и тому подобное. Рассказывали им глупости о Германце Джорди, который якобы желает приехать и посидеть у племенного костра в следующую Луну Кролика и говорить как мужчина.
Он мрачно улыбнулся при этой мысли. Идея была довольно ясна: обмануть индейцев, заставив их сражаться на стороне англичан, если понадобится. Но с чего вдруг это должно сейчас понадобиться? Французы сдались и отступили к своим северным границам, закрепившись в Канаде.
Ох. Он припомнил, что Брианна рассказывала ему о приближении новой войны. Он не знал, верить ли ей — возможно, она была права, хотя, в таком случае... Он не хотел думать об этом. Или вообще о чем-либо.
Ролло прошлепал к нему, сел и тяжело прислонился к его спине. Йен откинулся назад, и уронил голову в густой мех.
Индейский агент приходил однажды, когда он жил в Снейктауне. Толстый, низенький человечек с бегающими глазками и дребезжащим голоском. Он думал, что тот человек — Господи, как же его звали? — могавки прозвали его Дурной Пот, и это прозвище подходило ему как нельзя лучше: от него разило как от смертельного больного. Он думал, что тот человек не был знаком с каньен`кехака: он не понимал их язык, и каждую минуту ожидал, что с него снимут скальп. Они считали это забавным, и некоторые хотели бы даже попробовать, шутки ради, но Тевактеньох приказала обращаться с ним почтительно. Йена заставили переводить ему, что он и делал, правда, без особого удовольствия. Он бы скорее считал себя могавком, нежели признал любую схожесть с Дурным Потом.
Дядя Джейми, однако... Он провернул бы это дело гораздо лучше. Пойдет ли он на такое? Йен прислушивался к голосам со смутным ощущением интереса, но было ясно, что на дядю Джейми невозможно надавить с принятием решения. "МакДональд скорее козла подоит", — подумал он, слыша, как его дядя уклоняется от подобного обязательства.
Йен вздохнул, обнял Ролло и еще теснее прислонился к собаке. Он чувствовал себя ужасно и предположил бы, что умирает, если бы тетя Клэр не сказала, что он будет неважно себя чувствовать еще несколько дней. Он был уверен, что, если бы умирал, она бы ни за что не ушла и не оставила его только с Ролло в качестве компании.
Ставни были все еще открыты, и холодный воздух обволакивал его, морозный и мягкий одновременно, как это бывает весенними ночами. Он почувствовал, как Ролло поднял свой нос, принюхиваясь, и низко и тревожно взвыл. Опоссум, возможно, или енот.
— Ну, иди, давай, — сказал он, выпрямляясь и слегка подталкивая собаку. — Я в порядке.
Собака подозрительно обнюхала его и попыталась лизнуть затылок в том месте, где находились свежие швы, но оставила свою затею, когда Йен вскрикнул и прикрыл голову руками.
— Пошел, тебе говорят! — он мягко шлепнул пса, и Ролло, фыркнув, сделал небольшой круг, а затем спланировал над его головой прямо в открытое окно, приземлившись снаружи с глухим шумом. Страшный визг сотряс воздух, а затем последовал звук скребущихся о землю лап и тяжелых тел, продирающихся сквозь кусты.
