Дверь с жутким хрипом захлопнулась и из-за неё послышалось натужное пыхтение старика, не оставляющее никакого сомнения в том, чем он там занимается.
"Попался, как пацан", — вспыхнула мысль и тут же угасла. Я двинулся по периметру, на ходу изучая каждую щель. Перспектива сидеть здесь, как муха в банке, мне совсем не улыбалась. Однако ничего утешительного найти не удалось. Только в одном самом тёмном углу доски чуть заметно отличались от других. Визуальный осмотр большего дать не мог, и тогда я коснулся этих досок. Они качнулись под рукой. И тут до меня дошло, на что это было похоже. Передо мной было самое заурядное окошко кассы. Вопрос заключался в другом: как туда попадал кассир? Не раздумывая, приподнял щит, закрывавший окошко, и полез, не сообразив, что делаю глупость. Ведь вперёд головой никакой болван не полезет, я же полез. Если б там не оказалось пола, но на моё счастье пол был. Вернувшись в вертикальное положение, первым делом восстановил всё в первозданном виде, чтобы мой схрон не сразу был обнаружен. После чего осмотрелся. Здесь было намного темнее. Щелей практически не было. Впечатление лёгкого освещения давал цвет побелённых дощатых стен. Осматриваться в такой темноте было делом бесполезным, и мне пришлось буквально ощупью продолжить поиск пути к освобождению.
Доски, как ни странно, здесь были уложены ступеньками. На столько неаккуратно, что, имея некоторый опыт альпиниста можно было бы добраться до потолочного перекрытия, если он тут был. Я таковым не обладал, однако вдруг обнаружил, что карабкаюсь по этой импровизированной лестнице вверх. Голова упёрлась в потолок, пришлось остановиться. Первая же мысль показалась мне достаточно умной. Смысл её сводился к следующему: какого чёрта я сюда взобрался?! Держаться практически было не за что, и в любой момент уставшие пальцы могли сорваться. Понимая это, я попробовал перехватиться поудобнее. Но видно не рассчитал высоту, на какую поднялся, потому что пребольно ударился макушкой о деревянный свод. Раздался треск, и за шиворот посыпалась труха полусгнившего дерева.
— Чтоб тебя! — выругался я и попытался отряхнуться.
Глупо, конечно, но я ничего лучшего не нашёл, как снова замотать головой, от чего вторично стукнулся башкой, и труха ещё большим потоком устремилась мне за воротник.
— Чёрт... — снова ругнулся я и попробовал, освободив одну руку, стряхнуть мусор с головы.
Каково было моё изумление, когда надо мной обнаружилось открытое пространство. Очень осторожно нащупал образовавшийся проём, не жалея головы, ударил ею по другой доске рядом с выломанной.
"Дурак, он и в Африке дурак", — таково было моё заключение. Эта доска оказалась довольно крепкой, и кроме ещё одной шишки на свою дурную башку мне ничего не удалось заработать. Тогда, схватившись одной рукой за эту, более удобную, чего греха таить, и крепкую опору, другой рукой стукнул по второй доске с противоположной стороны сформировавшейся дыры. Доска с треском отлетела куда-то вглубь чердака. Следующая доска оказалась также достаточно крепкой, и мне осталось лишь попытаться пролезть в проделанный пролом.
Первые минуты на этой горище я лежал, отдуваясь и пыхтя. От моей одежды остались лишь одни лохмотья. Во всяком случае, мне так казалось. Потом, немного придя в себя, разыскал выломанные доски и прикрыл ими пролом, не столько от преследователей, сколько для того, чтобы самому случайно не свалиться вниз. Здесь было совсем темно. Пол, бывший несколько минут назад потолком, трещал и вибрировал, норовя в любой удобный для него момент обвалиться. Поэтому пришлось ползать на брюхе, уменьшив тем самым давление на квадратный сантиметр. Благо, когда-то физику учил. Правда, в те далёкие времена мне не удалось вникнуть в изучаемый материал, но преподаватель каким-то невообразимым образом смог вложить в моё подсознание что-то о диффузии или ещё какой-то ерунде. Короче, благодаря только этому я догадался лечь и ползком изучать место, куда меня занесла нелёгкая.
Попытка выломать хоть одну доску из лицевой обшивки ни к чему не привела. Для того, чтобы проделать брешь наружу, необходимо было приложить недюжинную силу, и не факт, что получилось бы. А вот наделать много шума, и привлечь к себе ненужное внимание, на раз. Особенно тех, кто по непонятным мне пока что причинам пытался меня поймать.
Проделав кругов пять вдоль стен, я уселся отдохнуть, вытащить занозы из тех мест, куда они ПО залезали, и заодно подумать, как дальше быть и что делать? Да только подумать, не сделать. Мысли расползались, подобно тараканам по тёмным щелям, чтобы их никто случайно не обнаружил. Выдернув последнюю занозу, решил вытряхнуть насыпавшийся за шиворот мусор. Сняв разорванную футболку, в полном блаженстве вытерся ею. Потом, встряхнув несколько раз, снова надел, и тут доски подо мной со страшным треском проломились. Инстинктивно раскинул руки в стороны, чтобы хоть как-нибудь удержаться. Но этого не понадобилось. Мой зад намертво заклинило в образовавшейся щели. Ноги взметнулись выше головы, упершись в зенит, и никакой опоры для рук. В таком жутко неудобном положении, вися между небом и землёй, бессмысленно болтая конечностями, я находился довольно продолжительное время. В этот момент мне уже было безразлично, где быть — на полу или на потолке. И неважно, сколько шума я произвожу. Однако доски держали крепко. Извиваясь, как угорь на сковороде, я пытался освободиться. Только от моих потуг мой зад ещё больше опускался книзу. Неимоверными усилиями, уродуя свои любимые джинсы, мне удалось выпрямить ноги и тем самым оказаться лежащим над проломом. После этого удачного трюка, перекатившись на бок, я осторожно отполз подальше от коварного местечка. Да-а! Резких движений этот сарай не любил. Отлежавшись, я пополз к центру, ощупывая пространство перед собой. Второй раз оказаться в нелепом положении мне совсем не хотелось.
Длительное ползание на брюхе никогда не приводило человечество в прекрасное настроение, а я был его неотъемлемой частью. Когда же наступило отчаяние найти хоть что-нибудь, удача соизволила улыбнуться, и рука наткнулась на какую-то подпорку. Она была гораздо тоньше моей руки и уходила вверх. Держась за неё, осторожно поднялся на ноги. Голова не упёрлась в потолок, а это означало, что надо мною центр купола. Думать меня не учили, а потому без зазрения совести я полез вверх, как когда-то на физкультуре взбирался по металлическому шесту, да и по канатам тоже приходилось карабкаться. Высоко подниматься не пришлось. Через полметра или, может, чуть больше, голова упёрлась в крышу. Памятуя прежний урок, я был крайне осторожен и больше не мотал башкой, как застоявшаяся лошадь. Шест ощутимо прогнулся под моим весом. Надо было немедленно опускаться. Инстинктивно протянув руку в сторону, нащупал обыкновенную щеколду. Не раздумывая ни секунды, повернул её и толкнул вперёд. Однако ничего не произошло. Тогда потянул на себя. Снова ничего не вышло. Размышлять было некогда, и я лихорадочно задёргал щеколдой в разные стороны. Неожиданно она поддалась. Люк откатывался вбок, наподобие окна в автобусе. Внутрь хлынул яркий солнечный свет. Ухватившись двумя руками за края люка, хотел было подтянуться. И тут, не выдержав такой наглости, шест подо мной хрустнул, я же повис, как лягушка-путешественница. Конечно же, моя сущность не была готова к такому повороту событий и не ожидала подобной подлости от подпорки, да только падать вниз не имело смысла, будучи в двух шагах от свободы. Как мне удалось подтянуться и выбраться из люка на крышу, для меня осталось загадкой. Экстремальная ситуация включила все резервы организма, и я оказался на воздухе метрах в семи над землёй. Перспектива была не лучше, чем внутри. Лаз оказался не на той стороне, где была дверь, а с противоположной, поэтому я не сразу врубился, где нахожусь. Передвигаться же по крыше было совсем небезопасно. Я огляделся в поисках пути к спасению. Тут и там были скобы, но как-то хаотично разбросанные. Если бы они были предназначены для того, чтобы за них держаться во время монтажных работ, то расположение их должно было быть совсем не таким. Казалось, что было вынуто по нескольку штук, и поэтому образовались эти пустоты. Я повис на одной такой скобе и попытался достать ногами до ближайшей. Насколько можно было судить, глядя на свои конечности, из такого положения было не более десяти сантиметров. Я решился и разжал руки. Обе ступни одновременно коснулись проклятой скобы, и она благополучно вылетела, моё же тело, набирая скорость и занозы, понеслось вниз к матушке земле.
"Летел как ангел, а упал как чёрт", — говаривал мой покойный прадед, которого я, впрочем, никогда не видел, да и не мог видеть, так как родился спустя тринадцать лет после его смерти.
Какие всё-таки добрые были люди эти строители-первооткрыватели севера! Как это они смогли предусмотреть, что люди падая с крыш, будут приземляться не на твёрдый грунт и даже не на трап, а приводняться прямо в лужу! Да ещё глубиной не менее двух метров. Это было моим спасением. Кстати, заодно и "помылся".
Выбравшись из природного бассейна целым и невредимым, наскоро оглядевшись, юркнул за ближайшее сооружение (мне совсем не хотелось снова попадаться на глаза какому-нибудь Порфиричу), где принялся выжиматься. Сооружением оказался банальный угольный ящик. Скрываться за ним было глупо и неудобно. Кроме этого ещё можно было и вымазаться. Только вымылся, и на тебе! Опять грязь. Поэтому, наскоро отжав воду из моей многострадальной одежды и вновь в неё облачившись, проскочил открытое пространство до ближайшего дома и скрылся за углом. Передо мной оказалась тренировочная площадка пожарников. Может, и этот странный сарай был одним из тренажёров, не знаю, да и размышлять мне некогда было, потому что к месту моего бывшего заточения подъехало несколько милицейских машин. Осторожно выглядывая из-за угла, я с любопытством наблюдал, что там происходило. Из одной машины вылез мой тюремщик с двумя милиционерами и направился к подпёртой бревном двери.
"Интересно, где он его взял? — подумалось мне. — Вроде бы, когда меня туда заманили, бревна поблизости, во всяком случае, я не заметил".
Два тощих мента оттащили подпорку и, поднатужившись, открыли дверь насколько можно шире.
— Выходи! Антихрист! — возопил несчастный.
Разумеется, в ответ была тишина.
— Ты что? Старый? Шутить задумал? — спросил ещё один мент, вышедший из машины.
— Да там он. Куда ему деваться. Вы войдите и вытащите его, — Оправдывался старый хрыч.
— Порфирич, нам не до шуток. — Из второй машины вышло ещё двое. Они подошли к двери и попытались заглянуть внутрь.
— Там есть ещё комнаты? — спросил один.
— Не-е! Откуда! — обрадовался инвалид. — Я там всё излазил. Это же бывшая фотолаборатория, там даже окон нет.
"Нет! — мысленно возразил я. — Это, как минимум, пожарный тренажёр. В фотолаборатории не белили бы стены известью".
— Ну, тогда показывай дорогу, — сказал один из только что подошедших, подталкивая вредного старикашку к распахнутому чёрному зеву моей недавней темницы.
Никто из блюстителей порядка не изъявил желания войти первым. Порфирич гордо, со знанием дела, вошёл внутрь. За ним последовали остальные. Какая муха меня укусила, не знаю, но в один миг я очутился у двери, и в следующее мгновение та оказалась подпёрта бревном, да так надёжно, что изнутри открыть её вряд ли кому-нибудь удалось бы. Несколько секунд спустя я уже был у ближайших домов, вне пределов пожарной площадки. Уж очень мне хотелось посмотреть, что будет дальше, но это было полным безрассудством. Проскочив несколько дворов, снова вышел к дороге, ведущей к шахтоуправлению, и ПЕРЕСЁК её. Здесь я так же не стал ЗАДЕРЖИВАТЬСЯ и нырнул в ближайший двор. Тут обнаружилось, что через два дома от улицы вместо двора открывалась тундра. Неожиданно оказавшись на окраине посёлка, задумался над дальнейшими действиями. Погружённый в мысли о создавшемся положении, медленно двинулся вдоль кордонной линии вблизи домов. Незаметно меня снова обступили сараи. Странно как-то был построен этот посёлок. В него врезалась тундра огромной подковой. Что за архитектор так шутил, хотелось бы знать?
Дорогу преградил сплошной ряд угольных сараев, и я остановился в задумчивости: обходить их или попробовать укрыться где-то здесь и переждать немного, да и подумать. Но, вероятно, мне сегодня отдыхать было некогда. Невдалеке раздался лай собак. Не теряя ни минуты, молниеносно взлетел на крышу ближайшего строения и на четвереньках, чтобы не было видно с земли, быстренько побежал к противоположной стороне. Почему я тогда решил, что это за мной с собаками гонятся, так и не смог ответить впоследствии. Что за блажь стукнула мне в голову, не знаю?! Добравшись до края, спрыгнул вниз и тут же увидел эту брешущую дрянь. Она сидела в проёме двери сарая и брехала просто так.
"Тьфу ты, чёрт", — мысленно сплюнул я и на всякий случай, не поворачиваясь к ней спиной, попятился.
— Эй! Дядя! — раздался сзади детский голосок. — Она же на привязи.
— Ты так думаешь? — спросил я, не сразу, но всё же оборачиваясь на голос.
— Да! — весело продолжил ребёнок.
Я озирался, не видя говорящего.
— Ты где? — наконец спросил я.
— Да здесь же! — ответило дитяти и засмеялось.
Я ещё раз огляделся и никого не увидел.
— Я проиграл, сдаюсь! — Игриво вскричал я, принимая игру.
— А ты всё-таки найди, — попросил голос.
И тут я, наконец, сообразил. Звук раздавался сверху. Задрав голову, увидел в проёме чердака девчоночьи кудряшки.
— А вот я тебя и нашёл, — искренне обрадовался я.
— А вы не кричите так громко, а то я тоже начну кричать, — пригрозила шалунья, переходя на "вы".
— Так я же тебя нашёл, — не понял я и обиженно добавил: — Давай слезай, а то нечестно получается.
— Ещё чего?! — удивилась та, возвращаясь на "ты". — Что бы ты меня, как тех ментов, запер?
— Каких ментов? — снова не сообразил я.
— Да тех... С Порфиричем, который сначала тебя запер, а потом побежал в милицию докладать, что шпиона поймал, а я услыхала, что шпиона поймали, и ЗАХОТЕЛА первая посмотреть, какой он. А то у нас ещё не было шпионов. Ты первый.
— Так ты всё видела? — совсем растерялся я.
— А как же, — удовлетворённо произнесли с чердака. — Я видела, как он тебя там закрыл, но тогда не знала, что ты шпион. Подумала, что это там Порфирич прячет. А потом, когда он побежал звонить из магазина, я прокралась за ним и подслушала, что он там говорил, и побежала поскорее назад, пока он не вернулся с милицией, чтобы посмотреть на тебя. А ты, оказывается, собак боишься, а я думала, что шпионы собак не боятся и вообще никого не боятся. А ты и вправду шпион? — тараторила девчонка.
— Погоди, не трещи, сорока. Ты что? Серьёзно? — я был так поражён, что не знал, что думать.
Значит, меня приняли за какого-то шпиона?! А что здесь можно было шпионить?! Тут же тундра и шахта с углём?! И всё?! Я растерянно смотрел наверх, ничего не понимая. Шустрячка удовлетворённо уселась на край чердака, свесив ноги.
— Смотри, свалишься, — не найдя ответа, предупредил я.
