Тиэль: изгнанная и невыносимая

— Шим сказал, что только трусы верят всякой чуши, а Тилк сказал, что это не чушь, что если Шим самый храбрый, пусть в катакомбы спустится и камень оттуда принесет в доказательство, а Шим сказал, что пойдет и принесет и пошел. Утром вы его искать стали, мы испугались, думали, нас ругать будете, бабушка Гулд. Потому ничего не сказали! Ждали, чтобы сам вышел, а он все не шел и не шел, — обступив эльфийку и гоблинку, снова наперебой принялись каяться ребятишки, запальчиво и с искренним облегчением от превращения противно-тайного в столь же ужасное, но явное. Груз вины и страх, тяготевший над ними, сразу стал легче и вслед за покаянием, последовал наивный вопрос от толстенького чада жреческого рода:

— Вы ведь найдете Шима?

— Постараемся, — односложно ответила Тиэль.

Даже ради Гулд, которую била дрожь ужаса и каждая морщинка, прежде едва заметная, стала казаться глубокой трещиной, эльфийка не спешила давать пустых обещаний. О старых катакомбах она, прожив в городе больше года, не знала практически ничего. Не видела необходимости копаться в исторической пыли и не собиралась ползать под землей ради пустого любопытства. Как всякая эльфийка, Тиэль не любила толщи камня над головой и неестественной, то есть не вызванной сменой дня на ночь, темноты. А уже в дела богов, еще более опасные, чем дела смертных властителей, и вовсе лезть не планировала. Хватило глупого конфликта с болваном Диндалионом, чтобы девушка уяснила простую истину: прав не тот, кто поистине прав, а тот, кто у власти. Однако вновь искать хорошую повариху или взваливать на себя весь процесс готовки показалось Тиэль более зловещей альтернативой, чем прогулка в катакомбы и недовольство Илта. В конце концов, Повелитель Последнего Предела не зря был приставлен к делу Великой Матерью. Он слыл в своем роде очень справедливым божеством. Иной точно не стал бы возиться с сортировкой душ перед назначением посмертия, а отправлял всех скопом в ледяную и огненную купели: помокнут-пожарятся пару тысчонок лет, точно сплошь праведниками вылезут, а те, кто почти безгрешен, так и вовсе святыми заделаются.

— Расскажи о катакомбах, — попросила призрака Тиэль, пока они шли к ближайшему заваленному подземному входу в катакомбы во внутренней стене старого святилища Илта, на который указали мальчишки. Если уж Шим решил доказать друзьям свою храбрость спуском в древнее подземелье, то пошел он сюда.

— Странное и местами гиблое место эти катакомбы. При жизни ни я, ни кто другой, кого знаю, туда надолго не спускался и живым с добычей не выходил, — тихо пробормотал Адрис, и весь передернулся, пойдя рябью, точно озерцо, в которое камешек метнули. — Мне-то уже волноваться не о чем, а в живой шкурке я бы там спокойно шляться не рискнул. Одна надежда, что мальчишка и впрямь больше трех шагов от порога не сделал и где-то у входа вляпался, тогда вытащим.

— Там так опасно? — обреченно уточнила эльфийка.

— Раньше тут, где построен Примт, было большое подземное святилище одного из семи — Илта. Катакомбы остались с той поры. Как я слышал, они являются аллегорией жизненных невзгод и посмертного пути души, коим та должна проследовать во имя очищения. Заодно, поговаривают, храмовники там сокровища и подношения паствы хранили. Сами-то свободно под своды ступали, а иные гости, особо незваные, живыми редко выходили, а кто выходил, в прибытке не оказывались. Говорят за сторожей шеилд, гигантских пауков, держали. Века три святилище процветало, потом еще пару столетий заброшенным простояло. Почему — не знаю. Как Примт отстроили, король нашего Кавилана, местный герцог, даже городские взирающие собирались катакомбы освоить и под свою руку подгрести. Не вышло, положили прорву народу, оступились, — поведал Адрис на пути к цели.

— Так ты все-таки спускался с катакомбы? — уронила вопрос Тиэль.

— Бывало пару раз, пришлось отсидеться час-другой у самого входа. Когда за твоей головой охота по пятам идет, рискнуть можно. Ни пауков, ни призраков, о которых детишки талдычили, по счастью не встретил. Но неуютно там, холодно и страх волнами сердце морозит. Темнота кругом, а все одно кажется — темнее темноты тени по стенам пляшут.

— Звучит обнадеживающе, — вздохнула эльфийка. А Гулд, от которой призрак намеренно не стал скрывать свои речи об опасностях катакомб, робко спросила:

— Лейдин, может, зайдем в лавку, я сынка позову на подмогу?

— Ни к чему. Сама говорила, твой сын не маг и не воин, истребителем чудовищ отродясь не был. Случись чего, семья без добытчика останется, — отмахнулась Тиэль, не веря в силу торгаша, которому бы вместо матери сейчас следовало носиться по городу и искать старшего сына. Но нет, не пошел, то ли не верил в опасность, то ли банально трусил и надеялся на чудо. Есть такая категория живых, с которыми чудеса случаются, а есть иная — те самые живые, которые эти самые чудеса случают.

Грубое нагромождение каменных плит, подобное кургану или хижине, неловко сложенной великаном, — вот таким был один из самых старых храмов Илта, совсем не похожий на основательно-добротное творение в стиле Карулда — бога воинов и покровителя Земли или изящно-невесомое великолепие церквей Альдины — богини Эфира, покровительницы магии и красоты. Так же 'курган' Илта не напоминал и причудливого шпилеобильного храма Феавилла Вдохновителя, повелителя Ветров и покровителя искусств. А уж сравнивать этот могильник с яркими шатрами Фрикла — торгаша и актера, непостоянного и опасного, как сам Огонь, или текуче-плавными обводами храмов Инеаллы Животворящей, повелительницы Воды, и вовсе никому бы в голову не пришло. Пожалуй, своей нарочитой простотой и мрачностью обитель Илта немного напоминала храмы Великой Матери шести богов, с той лишь разницей, что в скромной и тихой обители ее никогда и никто не чувствовал себя одиноким, ибо дитя, любое дитя, всегда желанно и любимо истиной матерью.

Трое прошли в темное преддверие храма повелителя Последнего Предела. Вход охраняли статуи трех спутников-теней, полулюдей-полузверей. В пасти каждой скульптуры имелась прорезь для сбора пожертвований. Тиэль мысленно задалась вопросом, часто ли Илт видит хоть монетку. Чтобы сунуть руку в пасти спутников, выполненных с удивительным искусством явно не дружившего с головой скульптора, от последователя бога требовалось немалое мужество. Казалось, статуи вовсе не статуи, а сами спутники, замершие в ожидании жертвы, готовые сомкнуть свои клыки на длани неосторожного глупца и поволочь прочь.

Почему-то Тиэль чуть-чуть пожалела Илта, недополучающего свое из-за неправильного оформления входа, и трех зверо-слуг. Порывшись в прихваченном кошеле, эльфийка кинула по серебряной монетке в пасть каждому голодному спутнику. Ей показалось это правильным.

Лаз в катакомбы закономерно находился под широким плащом проводника в Последние Пределы. Эта статуя стояла замыкающей и ни пасти, ни иного внятного лика не имела. Лишь расплывчато-антропоморфные очертания фигуры под развевающимся от постоянного ветра одеянием с глубоким капюшоном. Сотворить такое в камне смог бы лишь истинный мастер, гений на грани безумия, вдоволь потренировавшийся на спутниках-тенях.

Было тихо, сюда редко заглядывали любопытные, а служители храма никогда не показывались на глаза посетителям, если их не призывали. Все-таки зачастую приходившие к Илту предпочитали провести время в храме наедине с божественным присутствием и собственными мыслями о последнем прощании. За ненавязчивость жрецов повелителя Последнего Предела заслуженно уважали. К чему спешка и лишняя суета? Они, как и их бог, рано или поздно все равно получали свое. Ведь последний путь, как и рождение, случался в жизни каждого. Сейчас храм пустовал. За прощанием и прощением с уходящими к Пределу традиционно приходили на вечерней заре.

Гулд, как и было условлено, осталась ждать у лаза. Плотная повариха все равно не смогла бы пролезть в узкую щель даже во имя любимого внука. Тиэль и призрак графа проскользнули внутрь с легкостью и сошли во тьму куда более плотную, чем заурядный сумрак храма, нарочито скверно освещенного редкими лампадами. Язычки пламени в них больше походили на чьи-то сверкающие во тьме глаза, чем на свет. Возможно, к дизайну лампад приложил руку тот же безумец, изваявший статуи.

Довольно узкая лестница между каменных стен со странными ступеньками разной высоты — истинного испытания для ног. Почти сразу Адрис выругался сквозь зубы и сказал:

— Не зря тут жрецы три века молились. Не знаю, как тут раньше было, а и сейчас чую, стоит отойти от тебя на пять мер, утянет меня по пути к Последнему Пределу, не дожидаясь явления спутников-теней и не спросив напоследок о завещании.

— Значит, не отходи далеко, — согласилась Тиэль, не показывая всей глубины разочарования. Шансы выяснить силами призрачной разведки, куда запропал мальчик, а самой обождать результата в сторонке, сошли на нет.

Глава 6. Прогулка во тьме

Прохладная тьма обняла незваных гостей катакомб. Если на уровне головы и торса Тиэль острым эльфийским зрением еще что-то могла разглядеть, то ниже колен мрак становился густым и плотным, как ночная река поздней осенью, и, кажется, столь же холодным. Куда бы ни ушел малыш-гоблин, если он вообще спускался в катакомбы, он прошел куда больше трех шагов на спор. Зачем? Поманил ли его призрак тайны и богатств подземелья или просто Шим решил доказать великую храбрость друзьям — Тиэль не знала. Ответ нашел Адрис, для которого в подземелье было почти светло.

— Тут немного крови на второй ступеньке. Похоже, пацан оступился впотьмах и кубарем вниз скатился, — поделился соображениями дух и спросил: — Идем искать?

Вместо ответа Тиэль достала из сумочки маленький шарик-светлячок, зажгла его прикосновением. Осмотрела пятнышки крови на камнях и спустилась еще на одну ступеньку ниже, потом еще на одну, и еще... Лестница кончилась маленьким круглым залом с низким потолком, затянутым плотным серым покрывалом, чуть колышущимся от легкого сквозняка.

— Вот и ответ, почему заброшены катакомбы и куда запропал Шим, — мрачно констатировал граф и объяснил недоумевающей девушке: — Шеилд — гигантские ядовитые пауки Кавилана, живущие лишь в подземельях и никогда, даже в ночь, не выходящие наружу. Жрецы отсюда ушли, а вот их ручные зверушки остались и, думается мне, малость одичали без пригляда.

Тиэль поежилась. Мелкие и даже крупные пауки Дивнолесья, усердные труженики-ткачи, в чьих кружевах сверкали капли росы и танцевали радуги, нравились эльфийке, как и любое животное. Но местные восьминоги... Почему-то девушка чувствовала, что безобидными немного крупноватыми милашками они не окажутся. Тем не менее, внимательно оглядев гигантскую паутину, эльфийка решилась:

— Пройдем немного вперед, порванных нитей нет. Возможно, Шиму повезло не угодить в сеть, и мальчик всего-навсего заблудился.

— К 'заблудиться в подземелье Илта' слово 'всего-навсего' мало подходит, — хмыкнул Адрис.

— Все относительно, — повела плечом эльфийка.

Очень осторожно она двинулась к переходу в соседний зал, прислушиваясь к каждому шороху и звуку. Хорошенькие ушки подергивались в волосах. Когда светлячок озарил зал — увеличенную копию предыдущего, со старинными барельефами на тему испытаний души, Проводника и трех его спутников-теней, — первым желанием Тиэль было кинуться прочь, не разбирая дороги. И вовсе не из-за впечатлений от творений безымянного мастера, выглядевших творением рук еще большего безумца, нежели скульптуры храма.

Мощная волна безотчетно-инстинктивной паники затопила сознание при виде громадного тела в нижнем углу зала. Оно висело, расставив когтистые мохнатые ноги в толстых жгутах паутины. Лишь через три заполошных удара сердца Тиэль осознала главное: нити под пауком не дрожали в напряжении и не провисали так, как должны были. Шеилд в зале не было, осталась лишь шкура, сброшенная гигантским в две трети человеческого роста — созданием, после линьки.

— Будь я все еще человеком, тут нынче здорово бы завоняло, — нервически хохотнул Адрис, подлетая к шкуре паука поближе. Еще разок демонстративно содрогнувшись, призрак стал обследовать зал по периметру. На последней трети процесса он позвал:

— Здесь пара нитей порвана внизу слева. Как раз под рост детеныша гоблина.

— Значит, нам туда, — согласилась Тиэль, не видя альтернативы. Вернуться, сказать Гулд про паучье логово и предложить организовать рейд в катакомбы силами служителей Илта, в стиле 'сами понастроили, семеро богов знает что, пусть сами там и бродят' — в качестве рабочего варианта решения проблемы эльфийка не рассматривала. Служители любого культа в первую очередь стоят горой за своего бога и, скорее всего, сочтут любопытного ребенка, забравшегося не туда, даже если этот ребенок товарищ по играм их детей, допустимой жертвой или избранником Илта. Дескать, выберется сам — избранник, не выйдет — жертва. Увы, когда на весах решения всеми восьмью лапами стоят гигантские пауки, можно даже не сомневаться, в чью пользу будет выбор.

Пригласить истребителей чудовищ — это был бы неплохой выход, даже при жуткой славе катакомб, потому что ходить далеко за славой и добычей не придется, но одно 'но' было в цепочке рассуждений самым весомым — узость щели. В такую проскользнула тощая Тиэль, однако габариты практически любого из истребителей, даже гибких вампиров, превосходили размеры щели. Это только в легендах клыкастики умели оборачиваться дымом или летучими мышами. Настоящие ничего с истинной формой и массой тела поделать не могли, если только навести иллюзию. Но такой метод при штурме узкого отверстия точно не подействовал бы.

Разобрать монолитную кладку из громадных камней не представлялось возможным, а выдалбливание дыры в священном месте приравнивалось к осквернению святыни. На поиски же обходного пути, после коротенького рассказа Адриса (эльфийка в этом не сомневалась), даже самая дерзкая команда убийц монстров не отважится. Прослыть героями, спасшими мальчика, и прихватить шкуру паука — неплохо, но весьма скверно прослыть мертвыми героями. Потому, если Тиэль надеялась оставить кухарку при себе, идти надлежало лично и быстро.

Гибкая фигурка поднырнула под толстыми нитями основы заброшенной паутины и совершила акробатический этюд, вызвавший бы зависть у любого гимнаста из любимцев Фрикла — вольного перекати-племени циркачей дорог.

А как было не запрыгать? В полутора приставных шагах от входа в коридор, сразу за плотной паутинной завесой зияла совершенно невидимая из-за серого полотна гигантов-ткачей, трещина. Изрядная — не меньше метра в ширину. Переведя дух после плясок на краю, девушка осторожно опустилась на колени и в свете маленького шарика-светляка попыталась разглядеть, насколько глубока трещина и куда она ведет.

Кажется, некогда в городе случилось землетрясение, или оно произошло лишь в катакомбах. Как бы то ни было, но сейчас провал в многометровой толще в свете шарика открывал вид на нижний ярус подземелья, чей пол находился гораздо ниже. Яркости светлячка не хватало, чтобы рассмотреть подробности. Эльфийка лишь видела новый зал с многочисленными коридорами или глубокими нишами по периметру.