Переселенка (Вселенка-2)

— Так как же вы узнаете, что нашли свою пару? Насколько я знаю, Ника с Дэймом совсем не сразу определилась.

— Принцесса вам об этом рассказывала? — лицо Норвея приобрело неверяще-удивленное выражение. — Невероятно, — почти неслышно пробормотал он, а затем добавил нормальном голосом:

— Им было тяжело — они не чистокровные. Так что до полного оборота в драконью ипостась сказать что-либо было трудно. А вот когда они обернулись... — он многозначительно замолчал.

— А у чистокровных все сразу ясно? — с любопытством поинтересовалась я. — Увидел и полюбил?

— Не совсем так, но общая концепция именно такова, — кивнул принц. А потом добавил, — Конечно, если один пара — не чистокровный дракон, то опять возникают проблемы.

— А мать Дейма оборачивается в дракона? — не удержалась я от любопытства.

— Простите, я не могу обсуждать королеву и внутренние дела королевской семьи, — холодно осадил меня Норвей, как будто вылив на меня ушат ледяной воды. Ну ладно — не ушат, а кружку-то точно. Меня аж проморозило от его отповеди.

— Прошу прощения, — вежливо извинилась я и слегка ускорила шаг — тропинка поворачивала к замку и мне захотелось поскорее вернуться, удрав от неловкости, повисшей между нами. Через пять шагов я поняла, что неловкость висела только около меня, поскольку Норвей явно чувствовал себя совершенно комфортно.

— Вы замерзли? — обеспокоенно спросил он, тоже ускоряясь и слегка обгоняя меня.

— Да! — тут же подтвердила я, с любопытством притормаживая. Интересно, он сейчас скинет с себя верхний камзол? И набросит его мне на плечи? И...

Норвей тыкнул в мою сторону указательным пальцем. И хорошо, что я удержалась на тему 'пальцем тыкать нехорошо'. Не опознать элементарное магическое действо даже студентке первого курса было бы стыдно. Воздух вокруг меня слегка нагрелся, и мне пришлось снизить темп забега до Никусиной резиденции. Действительно, что это я как младая институтка? Ведь он прав — похоже, это слишком личная тема и ее не принято обсуждать с посторонними людьми, так чего тут обижаться-то?

Сердясь на себя, дернула плечами, словно сбрасывая так и не накинутый на меня камзол. Стало легче. И теплее. И Новрей показался симпатягой. Заботливый ведь какой. И голос у него приятный!

Моё расположение к принцу странным образом принялось зашкаливать, вечер становился все приятнее, мой спутник — все привлекательнее.

— Вы согрелись?

Мне кажется, или принц чуть ли не мурлыкает?

Норвей придержал меня за локоть, вынуждая остановиться:

— Дейм сказал, что у вас есть дом в Бразаре?

Дождавшись моего озадаченного кивка, Норвей продолжил:

— Вы там часто бываете?

Он что — мне свидание собирается назначить? — даже в слегка затуманенном состоянии, овладевшим мною, это мысль показалась совершенно нелепой.

— Мы могли бы снова увидеться, когда вы там будете? — продолжал озадачивать меня своим поведением принц.

— Прислать вам вестник? — предложила я, восхищенная перспективой.

— Можно и вестник, — с готовностью согласился мой спутник. — Или, вот, — он снял с запястья браслет в виде цепочки и протянул мне. — Возьмите, это послужит вам пропуском во дворец, а меня оповестит, что вы на территории. Я сразу же вас там найду.

Никакой нелогичности я в этом предложении не увидела. С радостью взяла филигранный золотой браслетик, с улыбкой примерила себе на руку и ответила:

— Спасибо, но я беру его только до нашей встречи. Отдам, когда увидимся в следующий раз.

Норвей мягко улыбнулся и согласно склонил голову:

— Безусловно. Только до следующей встречи. Надеюсь, тогда у нас будет больше времени для беседы.

Я радостно заулыбалась, одушевленная тем, что мы скоро увидимся — ведь в Бризар я могу хотя завтра собраться — чего тянуть-то?! Снова увидеть Норвея! Я исподтишка бросила на него счастливый взгляд. Принц задумчиво, но очень довольно улыбался.

Тоже радуется предстоящей встрече?

Остаток пути прошёл в молчании, и едва мы достигли террасы, ведущий в зал, где все еще продолжались танцы, как Норвей раскланялся, на прощание ласково пожав мою руку и скользнув пальцами по цепочке, теперь красующейся на моем запястье.

— До встречи! — одурманенная неожиданной симпатией к брату Дэйма, прощебетала я.

Норвей приветливо кивнул кому-то из толпы гостей, перебросился парой слов с мрачноватого вида господином в солидном камзоле темно-брусничного цвета, ловко скользнул мимо спикировавшей на него стайки звонкоголосых девиц в разноцветных платьях, изукрашенных сверкающими блестяшками, и растворился в водовороте веселящихся, развлекающихся и танцующих.

— И что это было? — задумчиво вопросила я себя, неожиданно выныривая из пелены окутавшего меня романтического возбуждения. Норвей мне понравился. Да что там -за время нашей прогулки я им очаровалась! Почти влюбилась! Чуть ли не сильнее, чем в Алексиса. Это вообще нормально? Хотелось приложиться лбом к чему-нибудь холодному и отрезвляющему. Я даже осмотрелась вокруг в поисках охлажденного вина и сока, постоянно разносимых официантами. Взгляд наткнулся на светлые волосы стоявшего в пол-оборота ко мне мужчины. Породистый профиль с прямым носом и твердым, четко очерченным подбородком. Уверенный жест, которым он протянул руку, подзывая столь нужного мне сейчас разносчика прохладительных напитков. Сердце ускорилось, потом вернулось к нормальному ритму. Алексис. Я решительно двинулась к нему. А что — отличная причина для того, чтобы переброситься парой фраз.

— Лорд Алексис, — дружелюбно поздоровалась с блондином. Темно-синие глаза недоуменно скользнули по моему лицу. Мгновение, другое... Есть контакт!

— Госпожа Алевтина...— приятный баритон с бархатистыми обертонами.

Я приветливо улыбнулась, указывая на все еще стоявшего за его спиной официанта. — Не передадите мне бокал охлажденного вина?

Алексис утвердительно кивнул, повернул голову:

— Вина госпоже, — отрывисто приказал парню с подносом.

Через секунду приятно холодивший руки бокал оказался у меня. И уж теперь-то мне вдвойне захотелось прижаться к его запотевшей поверхности лбом, остужая разгорячённые мысли: или я только что нарушила какое-то правило этикета, или блондин посчитал ниже своего достоинства передать бокал социальной неровне, то есть мне. Раздражение полыхнуло и отхлынуло, оставляя неприятное послевкусие.

— Спасибо, лорд, за заботу, — поблагодарила, старательно растягивая губы и прикидывая масштаб: да-да, улыбка на десять зубов — то, что нужно, как раз вот для этого случая и сойдет.

— Рад, что смог помочь, — незаинтересованный взгляд скользит по моему лицу, вызывая обреченную тяжесть в груди.

— Надеюсь, вы замечательно проведете время, — откланивается Алексис, — до встречи в Академии!

Легкий поклон, вежливая улыбка, синеглазый лорд удаляется, а я даже не смотрю ему вслед. С удивлением понимаю, что мое состояние влюблённости исчезло. Это что же — клин клином?! Прислушиваюсь к себе, но в душе — полный штиль.

Что за чудеса? Отхожу за колонну, прислоняюсь к подоконнику эркерного окна, окунаясь в призрачное чувство уединения. Пытаюсь разобраться в себе, с неудовольствием оценивая свое поведение. Нелепый восторг, всепоглощающая влюбленность в блондина. Другая вспышка чувств — Норвей. А что теперь? Прислушиваюсь к эмоциям, но там — безмятежная гладь. Не пора ли мне обеспокоиться — уж не начальные ли это признаки биполярного расстройства?

— Аля, ты чего тут прячешься? — вырывает меня из неприятных раздумий голос сестренки.

Глава 5

Начало недели ознаменовалось неприятным откровением — магистр Форос донес до сведения всего преподающего состава первого курса про мои горемычные годы среди Изоляционистов. И что тут началось! Все маги, одной единой грудью, в едином братском порыве исправить допущенную жизнью несправедливость обратили на меня благосклонное внимание и осчастливили дополнительными индивидуальными занятиями. Но такое повышенное участие в моем образовательном процессе вызвало недовольство сокурсников.

Мой слабенький магический потенциал так и оставался на все том же уровне. Во время дополнительных занятий с лордом Уривалом, мы сделали упор на те самые тонкие потоки, которые давались мне с необычайной легкостью. Я даже не понимала, почему они могут кому-нибудь не даваться — оперировать ими оказалось очень просто — как кружево крючком вязать. Главное — держать в голове общий рисунок, а все остальное -обычная техника.

Последнее практическое занятие с магистром Форосом пронеслось в одно мгновение — мы изучали как сращивать разрыв мышечных тканей, и я только благоговейно взирала, как под моими руками происходит чудо излечения.

А вот после занятия случилось пренеприятное событие — четверо однокурсников обступили меня и посоветовали перестать отнимать дополнительное время у магистров. Оказывается, многие из них отказали недовольным студентам в факультативах, а вот мне — выделили дополнительные часы.

— Ты же почти что без дара, — брезгливо поджимая губы, процедила Ома, — а столько времени отнимаешь у магистров. Все же понимают — тебе не стать настоящим магом; раз сил нет — никакие деньги, заплаченные за тебя Ее Высочеством, не помогут.

Под раздавшиеся одобрительные возгласы поддержки, Ома милостиво заключила:

— Хочешь спокойно учиться — не отнимай время у наших профессоров. Надеюсь, мы друг друга поняли?

Четверка студентов, окинув меня предупреждающим взглядом, удалилась, а я только сжала кулаки от злости. Да, магии у меня мало. Но я же не прутья гнуть собираюсь. Все равно — стану магом. И пусть эти идиоты идут в баню, — упорно твердила я себе, направляясь к выходу. Я торопилась в 'Сад Осени' на встречу с Никой, Маргой и Велеславой. И едва там оказалась, выяснилось, что меня ждет Дэйм — для проведения ритуала определения. Никусин муж решил выяснить, не найдется ли у меня толика драконьей крови.

В зале, выбранной Дэймом для проведения ритуала, уже сверкала золотом нарисованная на полу звезда, разноцветные кристаллы лежали на трёх концах. Мне велели встать на четвертый луч, а на пятом, в случае успеха, появится моя вторая ипостась — дракон.

Я даже не волновалась — если бы во мне было хоть несколько капель драконьей крови, то мой магический дар не оказался бы столь слабым. Дэйм активировал пентаграмму.

И тут произошло неожиданное — воздух напротив меня слегка заколебался, зарябил, и на только что пустом луче звезды, проявился...Что это?!

-Храшш меня побери! — испуганно выдохнула Велеслава, а ее сестра только тоненько пискнула.

Я с недоуменным восхищением рассматривала становящуюся все более чёткой фигуру высоченной валькирии, с аккуратными сверкающими лунным светом рожками и огромными, почти-что драконьими, широко распахнутыми серебряными крыльями. А что — очень даже симпатичная у меня вторая ипостась. Я восторженно повернулась к Нике и остолбенела — сестренка смотрела на проекцию с дикой смесью ужаса и ненависти.

— Не может быть, — не отрывая взгляда от горделивой крылатой девы, пробормотала она, — этого просто не может быть.

— Это чертанка, — холодно проговорил Дэйм, и через мгновение я почувствовала, как мне резко завели за спину руку, заставляя нагнуться от нестерпимой боли. Я вскрикнула, Ника обернулась и гневно взревела:

— Не смей, отпусти мою сестру!

От боли в вывернутой руке у меня брызнули слезы, застилая глаза дождливой пеленой, но я продолжала упорно смотреть на крылатую деву. Очертания прекрасной валькирии поплыли, свернулись, и на пятом луче звезды уселся на попу небольшой серебряный дракон.

Марга снова тоненько вскрикнула, а Велеслава, как заведенная, повторила:

— Храшш меня побери!

Ника оторвала злой взгляд от удерживающего меня мужа, взглянула на изменившийся облик моей рогатой девы и воскликнула:

— Дэйм, смотри, смотри, — это дракон! В твое заклинание вкралась какая-то ошибка!

Я продолжала смотреть на пятый луч. Дракон замерцал и снова стал девой, а та рассыпалась серебристыми искорками и вновь обернулась серебряным симпатягой-драконом. Что происходит? Меня неодолимо тянуло к этому круговороту. Обуреваемая всепоглощающей жаждой прикоснуться к сменяющимся обликам, я непроизвольно сделала шаг вперед и почувствовала, как мою только что освобожденную от жесткого захвата руку, снова сжали как клещами — Дэйм крепко удерживал меня за предплечье. Можно подумать, что я превратилась в дикого зверя и сейчас тут всех покусаю. Рванулась, пытаясь освободиться, но услышала напряженное:

— Не дергайся, замри!

Ника недоумевающе повернулась к мужу, перевела глаза на его впившиеся в мою руку пальцы Дэйма, и неожиданно спокойно, негромким голосом произнесла:

— Ты делаешь ей больно.

А потом резко, как кнутом хлестнула, бросила:

— Дэйм! Отпусти Алю. Немедленно.

Но принц только отрицательно мотнул головой:

— Ты не понимаешь, Ника. Иногда во время обряда определения сущности, притяжение оказывалось столь сильно, что испытуемые тут же обращались, сливаясь со второй сущностью. Ты хочешь, чтобы Алевтина превратилась в чертанку?

— В чем проблема? Обернется обратно, — не поняла Ника. — Может, она драконом станет, а не...

— Первый облик — главный, — не отпуская меня, отрубил Дэйм. — Сейчас луч погаснет, тогда и отпущу.

И добавил, обращаясь ко мне:

— Терпи!

Я даже отвлеклась от испытываемого почти что гипнотического притяжения и взглянула на Никиного мужа:

— Вы же превращаетесь все время — в чем проблема?

— Превращаемся. Но не в другую гуманоидную форму. Не известно, вдруг тот облик окажется сильнее, и ты не сможешь вернуть свое человеческое тело. Все слишком странно...— протянул он, ослабляя хватку на моей руке.

Я тут же повернулась к звезде, но мои проявленные сущности уже исчезли, только редкое облачко серебряной пыли колыхалось над пятым лучом.

— Храшш меня побери! — вновь донесся хриплый шепот Велеславы, тут же перекрытый непререкаемым авторитетным голосом Дэйма, запечатывающим заклинанием вход в помещение.

Он отошел от меня, приблизился к сердито смотрящей на него жене и попытался оправдаться:

— Прости, это первое, что пришло мне в голову, чтобы не допустить Алевтину к лучу.

— Перед сестрой извиняйся, а не передо мной, — буркнула Ника, но лицо ее разгладилось, правда всего лишь на мгновение. А затем она вновь нахмурилась, озабоченные морщинки разрезали гладкий лоб, и Ника растерянно спросила, переводя глаза с сестер-колдуний на меня, потом — на мужа:

— И что же делать? Аля сможет оборачиваться только драконом? Или... Аля, если кто-нибудь увидит тебя в облике чертанской женщины, это станет катастрофой.

Я, напротив, не понимала — ведь все оборачиваются по собственному желанию, так ведь? Ну, и в чем дело-то? Захотела — стала дракончиком, захотела — той прекрасной лунной девой. Если честно, то меня, наоборот, захватывала дикая радость. Это же здорово и необыкновенно: два облика — да каких!

А вот Дэйм мою радость не разделял.

— Это — угроза моей жене, — заявил он.