Привет рогатому!

— Вы что, издеваетесь?

— А что? — с полной невозмутимостью вопросил здоровяк. — Ты — жертвенница...

— Да я как кусок отбивной с кровью! Хоть бы выпить дали!

— А мы не брали. — Ответил Герман.

— Что?! Пятнадцать мужиков на свободе и без выпивки?!

— Приказ был — не брать! — гаркнул главный.

— Дайте мне валерьяны, иначе я его сейчас убью! Или кетанова, или мышьяка, к чему жить с отбитым за...

— Кета-ноо-ва — это что? — подался ближе Герман.

— Обезболивающее... — мычу в ответ.

— А для чего оно?

— Чтобы обезболить. Ууух!

— Зачем? — возмутился вожак.

— Ну и реально вы как... — простонала я, глядя в удивленные лица. Лица были не просто удивленные, они выражали непоколебимую уверенность в том, что обезболивать ничего не нужно. — Кто лекарь тут?

— Да нет лекарей, — махнул рукой повар. — В землицу закапываем, выживет — выберется, не выживет...

— Что? Сверху присыпаете?

— Ну, как бы, — поскреб макушку здоровяк, — к тому времени лекари из других княжеств приходят.

— Значит есть!

— Периодически... — согласился вожак. — А у тебя эти кета... есть?

— Ну, конечно! Что я без аптечки бы делала, да с нашими психнагрузками?! Вешалась бы на каждой свободной люстре.

— Висла бы, — по-своему понял Герман и кивнул.

— Угу. — Согласилась я, чтобы не травмировать историей о веревке и мыле хозяйственном.

Барон, который вожак, внимательно смотрел на корчащуюся и чуть не плачущую меня, когда я наотрез отказалась готовить и просила закопать в землице, раз уж это помогает. Кто его знает, а вдруг! В общем, дав мне помучиться еще несколько минут, этот гад чумазый с рыжей бородой и каштановыми кудрями до плеч произнес сакраментальную фразу.

— Так может, тебя домой вернуть.

Хорошо, что я сидела, так бы шлепнулась на уже отбитую точку; шикарно, что была избитой и несчастной, иначе бы кинулась душить этого мерзавца; великолепно, что у меня от его фразы язык отнялся потому, что я бы ему наговорила лишнего, но очень нужного. В общем, с трудом совладав с приступом бессильного гнева, не проявляя и тени надежды, поинтересовалась:

— Что значит: вернуть домой? А вы можете?

Смотрю на него внимательно, вдруг, гад прикалывается.

— На тридцать секунд можем тебя закинуть в мир, откуда ты родом. — Вздохнув, пояснил он. — А назад сама вернешься.

От новости такой я попыталась вскочить на свои негнущиеся.

— Взять можно только одну вещь. — Продолжил барон.

— Оттуда-сюда? — спросила затаив дыхание, он кивнул. — А наоборот, можно?

— И наоборот можно. — Улыбнувшись по-отечески, сообщил этот... не буду даже мысленно говорить, кто этот!

— Прекрасно, — выдохнула я, уже просчитывая, что могу взять. — И сколько раз Вы можете меня туда-братно воротить?

— Пятнадцать. — Сообщил стоящий рядом Герман.

— А завтра еще пятнадцать?

— Нет, Галя, всего пятнадцать. — Поправил вожак.

— Хорошо. — Я постаралась не расстроиться, мало того, что временной отрезок очень мал, так еще и количество посылов ограничено. — А предположим, я возьму аптечку и в нее закину все тюбики, что будет? Ну, то есть, если в одном мешке много вещей, тогда что?

— Мы не знаем. — Ухмыльнулся барон. — Раньше до церемонии никого не перекидывали.

Вот так дела! Значит, в общем, экспериментируем на паре-тройке первых посылов, а затем продуманно тяну сюда все, что нужно, и репеллент в том числе. За время шестичасовой пытки и эти кровососущие твари мне встретились. Теперь понятно, почему для ночлега ими выбрана хорошо продуваемая полянка. Здесь комариный жужжащий строй не мог противостоять порывам ветра.

— Хорошо, а на мне что должно быть? — я оправила свою одежду и закатала рукава. Детали нужно знать дотошно.

— Эээ, нет, — улыбнулся вожак, — ты в чем сюда прибыла?

— В шортах, а вообще это не ваше дело! — разыграла скромнягу, как Ленусик, отказавшаяся раздеваться при трех бабах и примерить вечерний наряд.

— Вот в них ты вернуться и должна.

— Что, я голая меж мирами прыгать буду?

— Так ты голой сюда? — Герман отстал от провизии, которую проверял на телеге и обернулся.

— В шортах. В маленьких. — Уточнила я. — Короче, гады одни раздетой почти сюда притащили.

— Ну, положим, не притащили, ты кулон сама одела. — Вожак разулся и лег на одеяло, в это время вся его команда уже растянулась на поляне. — Иначе перебросу не быть. А тебя к этому видать подтолкнули.

— Сорочка! Сорочка?! — засопела я, вспоминая странную жаркую ночь и громкий телевизор у Степаненко. — Бес! Черт! Дьявол! Попадитесь мне!

— Так чего делаем, Галя? — Герман с котелком под воду стоял в ожидании указа.

— А что из продуктов есть? — он перечислил, получил мои указания и отправился исполнять, подняв двух здоровяков-поварят с их мест. Посмотрев на них, вспомнила, что дома могу перехватить что-то съестное, а потом отреклась от этой идеи. Тратить одну отправку на еду глупо. А вот на специи — нет.

— Эй! — гаркнула я на засыпающего барона. — Короче, вам чтобы меня отправить, что нужно?

— Кулона твоего коснуться. — Сонно произнес он.

— То есть кабинку мне нужно сделать... А кулон должен быть на мне?

— На тебе.

— Порядок, — потерла я ладошки. — Значит, вам я не верю, делайте кабинку закрытую, кто полезет подглядывать — будет сожран в лесу комарами, так я еще гадюку подложу. Все ясно?

— Всем, — молвил вожак не столько, чтобы мне ответить, а чтобы других в известность поставить. А заодно и меня заткнуть.

— Эй, благородные! Я готовить не буду и подсказывать поварам также, если вы меня домой хотя бы пять раз не отправите. Ну же!

Не знаю я, почему они из дома не просят готовую еду присылать, а услышав о возможностях репеллента, дезодоранта, порошка стирального и шампуня обрадовались как малые дети, и на появившуюся у меня возможность шантажировать откликнулись с особым рвением.

Шалашик возвели, меня внутрь шалашика задвинули, дали время раздеться и не лезли подсмотреть. Первым в мир реальный меня Герман послать вызвался. И стою в единственном предмете одежды, в шалаше, закрывающем по самые плечи, выставив кулон для активации. Стою и думаю, что если получится вернуться домой, то первым делом шортики поменяю на закрытый комплект белья, а вторым — загружу в аптечку все что можно и нельзя, чтобы проверить. Если получится вернуться в кабинет, где меня откачивают или же уже оперируют, буду вспоминать о здешних мужиках с особой теплотой душевной. Только бы не вернуться в морг к патологоанатому, уже вспоровшему мне живот.

А если вообще ничего не получится, и стою я здесь в одном белье как очень "умная" девушка, тогда... Тогда, я скажу, что они плохо обо мне думали и сами виноваты в отсутствии репеллента, порошка, дезодо...

Не додумала, Герман кулона коснулся, и ура! Я в своей квартире!

— Тридцать секунд! — провозгласила я на пути в ванную. Взгляд в зеркало урвал значительную часть времени. Так что воротилась я с аптечкой в руках в той же детали одежды, но с очень большими глазами.

— Галя ты чего? — удивился Герман все еще стоящий у шалашика.

— Увидела себя в зеркале.

— А разве ты не так выглядишь постоянно.

— Что? Нет, конечно!— я осмотрела свой улов, с радостью отметив, что теория набитого мешка действует. Все взятые медикаменты остались в аптечке, и сюда я не принесла пустую сумку. — Следующий!

В следующий раз успела переодеться, у меня ж чемоданы, собранные до сих пор в спальне лежат. А затем со спортивной сумкой ограбить шкафчики с бытовой химией. Следующую вылазку точно осуществлю за своей одеждой. Подумав об этом, поворачиваюсь в своей квартире на шорох и замираю.

Двое остолопов — один повыше, другой пониже — с моей оргтехникой и кухонным комбайном в руках застыли посередине комнаты.

— Я тебе говорил, кто-то в квартире есть! — восклицает что пониже. — Смотри, как орудует!

— Парни, это моя квартира! — кричу я как заправский вор, прежде чем исчезнуть.

Черт! Порнопривидение из меня вышло то еще и неизвестно, от чего у них глаза круглее стали. У меня же они как блюдца. Какие-то криминальные лица, а попросту уроды, квартирку мою чистят внаглую, а значит и шкоду могут умыкнуть, если не умыкнули! А я им еще и пожитки мои по чемоданам разложила!

— Галя,— глядя на меня, забеспокоился барон, — что случилось?

— Аааа! Кто из вас лютее некуда? — сбросив с себя сумку, завопила я.

— Да, вот Лютый и есть. — Вожак махнул в сторону темного и дремучего мужика, разлегшегося в двух шагах от него.

— Подать мне Лютого!

— Чего тебе? — тот нехотя поднялся.

— Слушай внимательно! Сейчас перемещаемся, берешь двух ворюг за барки и выдворяешь за дверь моей квартиры. Да так, чтоб больше не воротились. И уложись в тридцать секунд. Понял?

— Да, с ворами строго надо.

— То-то же! Кто следующий перебрасывает, я должна родное имущество спасти от разграбления! Мужики, поживей!

— Да я и могу, — крепко сжав мою ладошку, Лютый второй рукой коснулся кулона.

* * *

Как только соколы набрали высоту и окружающие звуки лесов и полей сменились свистом, бес ощутил на своей руке все возрастающую пульсацию семейного браслета. Нардо не желал носить привилегированных и от того очень массивных признаков рода, а потому давно сбросил их на запястья верного и ни на шаг не отстающего слуги. Теперь о всех событиях в родном мире и родном доме черт узнавал от беса.

— Не догнать вам Галю, хозяин. — Веселясь, сообщил бес. Хоть ветер и свистел в ушах, они слышали друг друга четко.

— Почему не догнать? Мы всего в паре километров.

— Вас на трапезу вызывают. — Помощник вскинул руку с семейным браслетом Нардо, камни которого теперь горели красным светом. — Ваша матушка без разрешения главы семейства на обед пригласила вашу бабушку. И под крышей вашего дома назревает скандал.

— Вот чертова семейка! — в лучших традициях Гали произнес Нардо.

— Поворачиваем?

— Да, в двадцати километрах отсюда у горняков есть рабочий портал. Воспользуемся их услугами.

В целом черт мог бы продолжить свой путь, не поворачивая к родным хоромам. В случае острой нехватки его персоны на банкете чертова семья через браслет перебросила бы сына прямиком за праздничный стол. Однако травмировать родичей бесом в родовых браслетах он не считал нужным. Пусть и далее будут уверены в безоговорочном подчинении младшего старшим.

* * *

Появившись в своих апартаментах с Лютым под руку, я сразу же сориентировалась в происходящем. Двое гадов — один повыше, другой пониже — побросав электротехнику, засели за моими чемоданами с моим телефоном. В том, что они снимают и где хотят выложить, чтобы прославиться, я не сомневалась ни на секунду. Вытянувшиеся лица грабителей сообщили о том, что мой сопровождающий материализовался рядом.

— Хватай их!

Лютый быстро перегнулся через чемоданы и, подняв обоих за шкирки, оторвал от пола.

— Куда их?

— На балкон!

— Нет! — завизжал тот, что повыше, не выпуская мобильный из рук.

— А ну дай сюда, — я забрала аппарат связи. — Как забрались?

— Ооо...эээ

— Галя, время, — буркнул Лютый и стукнул их друг о дружку, отчего мужики слегка осоловели.

— А допросить? Узнать, как пробрались? Кто навел? Что уже стянули? Где моя машина?

И вот тут я по закону подлости исчезла с поля боя, а Лютый остался там. Понял ли он мои рекомендации или не понял — осталось неизвестным. Я оказалась на поляне в шалашике, а рядом с ним рыжий борон, с которого сонность как рукой сняло.

— Ну, — воскликнул барон, потирая руки, — разобрались?

— Не знаю! Что будет с ним?

— Спроси лучше, что будет с ними. Лютый прозвище не зря получил.

— Блин, лишь бы не перестарался. Кто тела опознавать будет и дожидаться дознавателей?! Женя? Она ни-ни... вообще птица высокого творческого полета.

— Что ты шепчешь?

— Да так! — отмахнулась я. — Значит, за него можно не беспокоиться.

Тут Герман меня к себе позвал. Они нарезку сделали, жарить уже взялись. Ну, думаю, не пропадет Лютый, если в квартире моей лишнюю минуту постоит. Чувствую, что лук в казане вот-вот сгорит. Накинула рубаху, что мне по колено, побежала спасать стряпню. Дала распоряжения по готовке, затем дала по лбу кому нужно за невнимательность.

— Все, мне пора! — срываюсь в сторону шалашика.

— Так чего бегаешь? — спросил Кампок, удержав меня за руку.

— Он у тебя мощнее наших кулонов будет. И в сорочке переместит и даже с деревом в руках. Нажать чуть сильнее нужно и всего делов. — Услышала, я исчезая.

Как и в прошлые разы, перед глазами серое марево красными проблесками вспыхнуло, постепенно квартиру мою отражая. Оглядываюсь, стоит Лютый в середине комнаты, меня дожидается.

— Чего так долго?

— С ужином разбиралась! Что расскажешь?

— Вышло вот что. Прошли через дверь — вот ключи. — Он протянул мне Женькин экземпляр, который она менее месяца назад потеряла.

— Наводок не было, подругу твою обокрал один из них — Вовчик. Он у нее парнем был. — Пробасил Лютый.

— Стянуть ничего не успели, зато нашли заначку в пятнадцать тыщ ро-росиськими за холодыликом. — Верзила постучал пальцем по конверту с заначкой и поморщился от незнакомых слов. А я обрадовалась, так как в гневе деньги спрятала и забыла куда.

— А машина как?

— О машине они не знали, но вот это нашли быстро. — Стоит ли говорить о том, что я тут же получила в руки и ключ с брелком сигнализации от моей Shkoda. Это все очень неожиданно и хорошо, но остается один немаловажный вопрос.

— И где они?

— Я их спустил. — Сверкнув глазами, ответил Лютый.

— По-по лестнице?

— Да нет, через дверь, — и вместо входной двери он указал на балкон.

— С шестого этажа?! — с воплем выскакиваю, а там... А там тремя этажами ниже на полувековой черешне висят двое перепуганных грабителей и матерятся на весь двор.

— А дверь балконную кто открыл?

— Они. — Вот тут я опять исчезла.

Стою, возмущенная, посередине полянки рядом с импровизированной кухней, ругаюсь сквозь зубы: — Вот же! Ну же...!

— Галя ты чего? — обернулся ко мне чистящий картошку Кампок.

— Два переброса задарма! — возмутилась я, уперев руки в боки. — На болтовню время потратила!

— Ну, кто тебе, сам себе, — молвил барон ко мне приблизившись.

Оглядываю нашу поляну на утесе, мужиков, вольготно разлегшихся на траве, шалаш импровизированный с моими пожитками, телегу, ручей. Взгляд вернулся к телеге с провизией, и в голове мелькнула шальная мысль.

— Герман, — позвала я повара, — может родня ваша ягод каких прислала или мед? Что я все с дому тяну и ничего туда не притаскиваю.

— Так ты ж Лютого уже забрала.

— Его я сейчас верну, — отмахнулась от обеспокоенного барона, — просто чтоб не с пустыми руками вертаться. Есть что-то ягодное съедобное?

— Так сама и посмотри! — ответил повар. — Барон человек добрый, отдаст на угощение.

Ревизию я провела быстро. Значит, две корзинки с черникой, две с малиной и одна с яблоками. Видя мое пылающее от счастья лицо, барон деловито спросил: