Побег За Стикс

-Что случилось?— раздраженно рявкнул он.

-Костер, там костер,— вразнобой ответило ему несколько голосов.

Мурза выскочил из шатра и нос к носу столкнулся с Исмаил— Пашой. На красивом, высокомерном лице турка была озабоченность и охотничий азарт.

-Там в степи горит костер,— сказал сераскир мурзе.— Надо бы глянуть кто это. Будет лучше если мы поедем все вместе. Вдруг это черкесы.

Чолпон — Султан кивнул и пошел седлать коня и поднимать своих батыров. Кто бы там не был в ночной степи, на нем мурза может отыграться за свое плохое настроение.

Марья услышал громкие крики со стороны татарского лагеря, а чуть позже стук множества копыт. Ей тут же вспомнились все перипетии её плена. Она почти хотела, чтобы Ниса начала колдовать: сейчас татары казались ей страшнее любых адских чудовищ. Марья оглянулась назад: эллинка подбрасывала в огонь стебли дурмана и прочих ядовитых трав, из костра шел удушливый дым от которого у Марьи кружилась голова и подкашивались ноги. На красивом лице Нисы не отражалось и тени тревоги,— да и чего ей бояться? Что ей сделает оружие смертных?

-Иди сюда,— она подтолкнула Марью к мертвому телу, — давай режь руки.— Ниса протянула ей нож.

-Зачем?— испуганно отшатнулась казачка.

-Кровь, дура!— рявкнула Ниса.— Моей Геката не примет, она у меня вся чужая. А твоя для неё в самый раз.

У Марьи мелькнуло в голове, что еще одно кровопускание, может её добить окончательно. Затем она глянула на приближающуюся улюлюкающую орду и решительно полоснула себя по руке: раз, другой. Вскоре кровь обильно закапала, заливая фигурку Гекаты и тело ногайца.

-Хватит, а то опять сознание потеряешь,— сказала эллинка, отнимая нож у казачки.— Пойди перевяжи себя чем нибудь, от подола тряпку оторви, что ли.

Сама Ниса встала над мертвым телом. Сбросив с себя одежду и воздев руки к полной луне, она начала читать страшную молитву к своей богине.

-Приди, подземная, земная и небесная, Геката, богиня широких дорог и перекрестков, ты которая, ездит туда и сюда ночью с факелом в руке, враг дня. Друг и возлюбленная Ночи, ты, которая радуется, когда суки воют и льется теплая кровь, ты, которая бродит среди призраков и могил, ты, что приносишь смертным ужас и взамен берешь кровь, которая вызывает страх в смертных душах людей, Горго, Мормо, тысячеликая Луна брось свой милостивый взгляд на наше жертвоприношение.

Ужасные слова древнего заклинания, звучали силой пришедшей из глубин преисподней, растекались над равниной и взмывали к луне. Все живое в степи смолкло, раздавленное тяжестью страшного призыва. Молитва Гекате донеслась и до ушей кочевников, что смутило даже их закаленные в битвах сердца. Храбрые воины, ногайцы, как и все примитивные люди были очень суеверны и ужасно боялись всего сверхъестественного. Не понимая слов молитвы, они, тем не менее, начали замедлять своих коней, некоторые останавливали их совсем

-Кажется, наши гости стесняются подойти к нам,— насмешливо сказала Ниса.— Марья тебе нужно их очень попросить.

С этими словами эллинка подскочила к девушке и резко дернула за рубаху. Изрядно потрепанная ткань затрещала и соскользнула с плеч казачки. Не давая ей опомниться, Ниса ухватила Марью за плечи и вытолкнула её навстречу ногайцам. Так, что она оказалась прямо пред костром. Яркое пламя осветила обнаженную фигуру, давая степнякам возможность беспрепятственно разглядеть все Марьины прелести. Вой сотен глоток огласил ночь. Все сомнения и страхи степняков сразу исчезли, затопленные вихрем вожделения. Чолпон— Султан изо всех сил хлестнул своего коня и помчался вперед. Кипя гневом. Вслед за ним, стараясь не отставать неслись и остальные кочевники.

Ослепленные похотью, ногайцы не видели того, что открылось глазам Марьи и Нисы. А смотреть было на что! Что-то странное происходило с нависшей над степью Луной. Поверхность бледно— желтого диска пришла в движение, словно луна превратилась в некий сосуд, наполненный клубами желтого дыма, медленно перетекавшими друг в друга. Постепенно эти клубы меняли цвет, становились все темнее, из желтого становясь ядовито— зеленого цвета.

Марья смотрела на все эти превращения, разинув рот от удивления. Ниса же, наоборот, с несколько скучающим видом, смотрела, как на давно знакомое зрелище. Мельком взглянув на эллинку, Марья вспомнила байки о ведьмах, крадущих с неба месяц. Сейчас Марья поняла, что кое-что в этих рассказах было, хотя и весьма далекое от истины.

Тем временем всякое движение на Луне прекратилось,— она вновь сияла в небе неподвижным светом, только на этот раз зеленым, словно болотная тина. В иное время Марья могла найти такое зрелище интересным или даже забавным, но сейчас она чувствовала, что это лишь начало какого-то мрачного колдовства и что самое страшное еще впереди. Луна уже стала раза в три больше чем обычно и сейчас напоминала чей-то огромный глаз, насмешливо следящий за тем, что происходит внизу.

Вскоре и ногайцы заметили, как вся степь оказалась залита бледно-зеленым светом. К тому же в воздухе начали появляться зеленые огни, летавшие подобно неким гротескным светлякам. Такие же огоньки начали вспыхивать и на земле: сначала отдельными точками, потом целыми созвездиями. Зеленые язычки вспыхивали на верхушках трав и кустарников и от этого, казалось, что вся равнина горит зеленым пламенем.

Неладное почуяли не только люди, но и их скакуны. Кони степняков начали ржать и вставать на дыбы, из ртов у них начала капать пена. Проклиная все на свете татары попытались плетками привести лошадей в чувство, но без особого успеха.

Вот один из коней взбрыкнул особенно сильно. Сидящий на нем ногаец не удержался в седле и упал на землю. Громко ругаясь он попытался подняться, но запутался ногами в траве и опять упал.

Внезапно рядом с ним зашевелилась земля, вздуваясь кверху небольшим бугром. На глазах у застывшего от удивления степняка он лопнул и из почвы стал высовываться пучок каких-то длинных свалявшихся волос. Средь комьев земли тускло блеснул металл. Вскоре на поверхности показался высокий бронзовый шлем с конским султаном на макушке.

Ниса узнала бы в этом предмете шлем гоплитов Боспорского царства. Ногаец ничего не знал ни о каком царстве, но это вряд ли его сейчас обеспокоило, потому, что под шлемом оказался натуральный человеческий череп, лязгающий челюстями с прекрасно сохранившимися зубами.

Побелевший от ужаса татарин опомнился слишком поздно. Когда над ним навис, наполовину вылезший из земли двигающийся остов, степняк попытался вскочить, но цепкие фаланги пальцев успели схватить его за ногу, подтаскивая к себе. Вот уже белые зубы вонзились в ногу повыше колена и с силой, которой никак нельзя было ожидать от высохших костей, разгрызли степняку и плоть и кости. В то же время пальцы скелета вцепились в бок ногайца, вырывая из него кусок мяса.

Отчаянно орущий кочевник молотил по ожившему остову всем, что попадалось под руку. Но поскольку рядом не было ни одного мало— мальски тяжелого предмета, то все его усилия пропадали даром. Отчаянно извернувшись, ногаец все-таки сумел пробить обутой в кожаный сапог здоровой ногой пробить скелету древнего грека ребра и даже перебить позвонки. Но это было его единственной и последней удачей: костистая рука вцепилась в его горло мертвой ( в самом прямом смысле) хваткой, затем дернулась назад вырывая у несчастного кадык.

Кровь хлынула рекой, обильно заливая древний скелет. Тот подполз еще ближе к телу, прижал свои зубы к ужасной ране. Его видно не смущало, что текущая кровь свободно хлещет через все кости и орошает землю. Скелет боспорского гоплита, как будто и не понимая бессмысленности своих действий, начал рвать тело ногайца зубами, проглатывая тут же вываливающиеся куски плоти. При этом оставалось непонятным, на чем держится его нижняя челюсть, которой полагалось давно утратить все связующие сухожилия и затеряться где-то в земле.

Вскоре, однако, стало ясно, что действия скелета вовсе не так нелепы, как могло показаться раньше. Чем больше крови и мяса все же оседало на древних костях, тем больше они менялись. И Ниса и Марья и ногайцы вскоре заметили какое-то шевеление на высохших ребрах и позвонках. Еще через некоторое время стало ясно — скелет обрастает плотью. Среди суставов зазмеились белые нитки сухожилий, потом красные— мускулов и кровеносных сосудов. Мертвец поднял голову и все увидели, как в его только, что пустых глазницах теперь двигаются окровавленные глазные яблоки.

Наблюдавшие за этой жуткой сценой кочевники теперь вышли из ступора, в котором пребывали до сих пор. Некоторые их них разворачивали коней. Пинками и ударами стараясь их вывести из того неестественного состояния, в котором только что находились сами (Марья мельком подумала, что в этом тоже надо винить колдовство Нисы). Другие степняки выхватывали сабли и, словно обезумев, с громкими криками неслись вперед, желая разрубить на мелкие кусочки гнусное чудовище, ворочающееся среди останков их погибшего сородича. Но труп в гоплитском шлеме недолго оставался в одиночестве. По всему залитому зеленым светом полю шевелилась земля, возникали огромные черные провалы и из них, словно гигантские уродливые черви выползали мертвецы: люди умершие совсем недавно, сгнившие трупы и просто скелеты. В греческих и римских панцирях, в латах генуэзских рыцарей и русских кольчугах, в полусгнивших кожаных панцирях степняков— все они объединялись в один устрашающий легион Смерти. Многие из них держали в руках ржавое полурассыпавшееся оружие или относительно целое бронзовое, которым они воинственно размахивали.

Некоторые из восставших из земли недосчитывались той или иной части тела, а то и вовсе не могли подняться на ноги из-за отсутствия таковых. Но и они ползли, вцеплялись в ноги коней, скидывали татар на землю. Зубы вгрызались в тела людей и животных, костяные фаланги разрывали плоть, вспарывали животы, вытаскивали внутренности.

Но можно было заметить следующую деталь: чем больше людей убивал такой— не мертвый, тем больше он становился похож на человека. Бывшие скелеты обрастали плотью, на них появлялись мышцы и сухожилия. Впрочем, человеческой плоти на всех не хватало и поэтому по земле бродили невообразимые существа: частично покрытые свежей здоровой плотью, частично — прогнившей, съедаемой червями.

Иногда земля выбрасывала наружу просто отдельные части тел: конечности, зубы, внутренности и прочую дрянь. Но и эти ошметки не оставались бесхозными. На глазах у Марьи, которая расширенными от ужаса глазами наблюдала за этой вакханалией Смерти, какой-то мертвяк, частично обросший плотью и без нижней челюсти, подобрал челюсть какого-то хищного зверя вроде волка и вставил себе в рот. Тут же вылезли связующие сухожилия, тем самым узаконив появление уродливого гибрида.

Ногайцы еще пытались вырваться с этого места, где разверзлись врата Преисподней. Некоторые поодиночке, понадеявшись на быстроту своих коней, другие организованными отрядами. Но вскоре стало ясно, что мертвецы их просто так не выпустят. Они постепенно сбивались по краям зеленого круга, очерченного колдовским светом Луны. А в центре оказались татары, которым отсекли все пути к бегству. В действиях оживших мертвецов просматривалась некая система, будто имелся некий полководец, умело командовавший омерзительной армией.

Впрочем, Марья, бросив случайный взгляд налево поняла, что так оно и было.

Только сейчас украинка до конца осознала, что за исчадие Ада находилось с ней все это время. Ниса энергично с безумной страстью в глазах, размахивала руками, выкрикивая какие-то заклятия. Человек из будущих, более просвещенных времен, сказал бы, что эллинка дирижирует этим преисподним оркестром. Марья только заметила, что мертвецы двигаются в такт движениям рук Нисы.

Поняв, что бежать им не удастся, степняки сбились вместе, ощетинившись саблями во все стороны. Когда, повинуясь невидимом ритму, мертвецы двинулись вперед, словно приливная волна, переползая через растерзанные трупы людей и животных, кочевники с криками, в которых уже не слышалось ничего человеческого, обрушили на них свои клинки. В разные стороны летели руки, ноги, головы, мертвяки разрубались пополам, тем более, что они совсем не уворачивались. Благодаря этому, а также своей сплоченности, кочевники сумели преодолеть почти половину пути к тому, чтобы прорваться из окружения.

Но это был уже последний отчаянный рывок. Из земли вылезали все новые и новые орды, оживленные нечистым искусством. Некоторые из мертвецов были на лошадях — останки киммерийцев, скифов и сарматов, похороненных вместе со своими конями. Было очевидно, что хозяйка мертвых твердо вознамерились не дать уйти никому из живых. Многие из новых отродий вылезших наружу обрастали плотью, даже без пожирания оной у ногайцев. Порой даже из земли они выходили уже во плоти, — хотя бы частично. Очень похоже было на то, что чудовищная магия, вызвавшая эту гротескную пародию на всеобщее воскрешение набирала все большую силу.

А из земли уже лезли новые чудовища, скелеты невиданных зверей, быстро обретающие тела: огромный медведь, почти вдвое больший, чем те, которых казаки и шляхтичи иногда убивали на охоте; здоровенная зверюга, немного похожая на волка, только величиной с осла и с пятнистой шкурой; чудовище, напоминающее помесь медведя и рыси с огромными саблевидными клыками; шерстистый слон.

Однако Ниса, видимо, решила, что и этого ногайцам будет мало. С её губ полились новые заклинания и другие твари полезли из под земли. Эти выглядели вполне живыми и во здоровой плоти, но не менее отвратительными, чем мертвяки: волосатые сатиры с козлиными рогами и копытами, птицы со злыми старушечьими лицами, химеры, огромные змеи и драконы, капающие ядом из зубастых пастей и многие другие.

Эти существа никогда не принадлежали миру людей. Порождения Аида и Тартара, отродья Тифона и Ехидны, извечно таящиеся во мраке подземного царства, пока их не вызвало оттуда злое колдовство.

Теперь у степняков исчезла последняя надежда на спасение. В отличие от толп мертвецов, напирающих с тупым упорством неодушевленного механизма, в глазах новых чудовищ светились коварство и хитрость. Они старались напасть незаметно, со спины, пока степняк отбивался от наседавших мертвецов. Если тварь обладала крыльями, то она атаковала сверху, улучшив подходящий момент. В результате такой тактики единый монолит ногайского войска оказался разбит на отдельные очаги сопротивления, уничтожения которых пошло намного быстрее.

Смотревшая на эту кровавую оргию Марья, случайно подняла голову, посмотрела на небо и замерла, не в силах оторвать глаз от открывшегося её глазам нового зрелища.

Огромная, чуть ли ни в десять раз большая, чем обычно, Луна вновь поменяла свой цвет. Теперь она стал ярко-красной, словно напитавшись всей пролитой внизу кровью. И на фоне этого светила, превратившегося в какое-то вурдалачье солнце, виднелась огромная черная фигура трехликой женщины, со змеями в волосах. Страшным огнем светились три пары глаз, длинные руки с когтистыми пальцами простирались вперед благословляя своих детищ.