Не для истории

— Девушка, купите замечательного коня на память об Айоните! Вы не пожалеете!

Высокий, что свойственно его расе, эльф заросшей наружности одной рукой ухватился за меня, другой держал предлагаемого коня. В том, что он сразу опознал меня как приезжую не было ничего необычного — среди массы светловолосых эльфов я выделялась, как цветок среди травы. Предложенный же конь был явно мне не по карману: длинные мускулистые ноги, шелковистая грива, яблочный окрас. Даже в Вормине он стоил бы не меньше 50 кедрасов. Но больно уж конь мне понравился. Я незаинтересованно спросила:

— И сколько же стоит такой сувенирчик?

— Да совсем недорого продам! Какой валютой владеете?

— Кедрасской.

Продавец пошевелил губами, что-то подсчитывая.

— За 11 уступлю, — ответил наконец он

Я не поверила собственным ушам.

— Я минутку подумаю.

Я отвернулась и занялась подсчётом серебряных и медных монет — в сумме 90 вормов. Никогда не торговалась, но нужда заставила.

— Готова заплатить только 10 с половиной, — нагло заявила я.

Эльф помялся, глянул на морду коня, а потом махнул рукой.

— А-а! Ладно, берите!

Довольная, я повела коня к выходу. Что-то смутно меня беспокоило. Когда я увидела Каську, то поняла что. К коню, естественно, не прилагалось ни седла, ни узды, ни других необходимых аксессуаров. Похоже, мне придётся поездить на не запряженной Каське. А пока... На шее жеребца болталась верёвка, которую я прицепила к своему седлу. Видар ещё не появился, а обратную дорогу я представляла весьма смутно, поэтому устроилась боком в седле так, чтобы в поле зрения оказалась Малинка.

Наконец, мы отправились обратно. Конь был на диво флегматичен, и, хоть он ни разу не сбился с шага, меня не оставляло ощущение какого-то подвоха.

День клонился к вечеру, но, несмотря на умоляющие Юлькины взгляды, я решила приступить к занятиям сегодня же. Наверное, у меня нет педагогического таланта: моего терпения хватило лишь на то, чтобы объяснить, какой повод дёргать и какие команды давать. После чего я поставила на поляне перед домом закрытую обратную сферу — без защитной функции, но лошадь не выпустит. Юльку я намертво привязала к седлу на новопоименнованном Громе (с чего она взяла такое имя?) и запустила в сферу. Мы же с Видаром присели на крыльце, наблюдая за происходящим.

— А сколько она будет так кататься? — спросил вампир, глядя на то, как Юля безуспешно пытается сдвинуть коня с места.

— Столько, сколько посчитает нужным. Я пригрозила потом убрать сферу. Послушай, а почему ты живёшь здесь? Я не чувствую в тебе эльфийской крови.

— Мой прапра-сколько-то-там-раз-прадед был эльфом и жил здесь, — нехотя ответил он.

— "Явно что-то скрывает", — подумала я. Видар старательно отводил взгляд. Может, Юлька права, а он только момент выжидает?

— Нет, это не то, о чём ты подумала! — поспешно уточнил Видар.

Это отразилось на моём лице, или он обладает магическими способностями? Среди всех вампиров таких всего семь-восемь... Да нет, ерунда, я бы почувствовала.

— Тебе что, здесь больше нравится, чем в собственной Долине? Не очень похоже. Живёшь один, в глуши. К гостям явно не привык.

Он посмотрел на меня так, будто я его связала и посадила в клетку к голодным волкам.

— Да, в моей Долине мне хуже, — отрезал Видар. — Если я тебе скажу, ты не захочешь здесь ночевать, поедешь в темноте, упадёшь с лошади, сломаешь шею, и это ляжет тяжким грузом на мою совесть.

— Нет, — возразила я, — это если ты не расскажешь, я поостерегусь оставаться в твоём доме. И потом, я не такая впечатлительная и нервная.

Он меня заинтриговал. Не будь он вампиром — прочла бы его мысли. Но эта раса надёжно защищена от телепатии.

Видар вздохнул так, словно волки уже начали его есть.

— Ну хорошо. Но я тебя предупреждал. Мне не повезло родиться в клане Оувори, если тебе это о чём-нибудь говорит.

— Конечно, говорит. Один из самых кровожадных кланов. Не хотел селиться в закрытой Долине, чудом избежал полного истребления, — одно из редких запомнившихся мне исторических событий.

— Да, именно так.

— Но тогда, ты должен быть как они: пить кровь, убивать людей, — будь он настоящим Оувори, то сказал бы что-то вроде "Я так и делаю" и набросился бы. Я даже непроизвольно вспомнила подходящее заклинание.

— Так и было бы, если б я таким родился. Они не могут жить без крови, как люди — без воды. Если бы среди них нашёлся какой-нибудь гуманист, чего, впрочем, ещё не случалось, то он не смог бы выжить. Ты не знаешь, как должен выглядеть Оувори. Главная отличительная особенность — вертикальные багровые зрачки. Когда я впервые открыл глаза, они уже знали, что я другой. Жить среди "своих" было ужасно. Не только потому, что я был изгоем — я и здесь не очень востребован обществом. То, что они делали, для меня — зверство. Я ведь знаю: человека убивать вовсе не обязательно — любой вампир мог бы воспользоваться лишь частью крови. Что укус обладает мутирующим действием — только байки. Но убивать — традиция моего клана. Еженощные кровавые оргии... Меня с тех пор чуть не тошнит при виде крови.

— Почему же ты не переселился к другим? В Роен, например, или в Веши.

— Ты думаешь, я не пытался? Но я родился в Оувори. Этот клан среди вампиров так же любят, как люди самих вампиров. И я их вполне понимаю. Верить члену моего клана равносильно прыжку с обрыва в реку с каменистым дном. Может, повезёт, и впишешься между камней. Но скорей — наоборот. Так вышло, что у каждого из светлых кланов есть собственный маг. Границы защищены от тёмных вампиров, а меня они пропускали. Но дальше пройти не удавалось: пограничники не впустят никого с такой меткой.

Видар закатал левый рукав, и я увидела выжженный на коже символ. Чуть выше запястья расположилась жутковато оскаленная летучая мышь, окружённая ободком из рунного текста. Странно...

— Видар, вы же вроде должны мгновенно регенерировать! Или это тоже неправда? Как мог остаться след на коже?

— Действительно, от обычного ожога эффекта бы не было. Но печать для этой цели изготовлена много веков назад одним из редко рождающихся в тёмных кланах магов. Её даже не разогревают, и её прикосновение не приносит боли. Зато знак нельзя ни вывести, ни вырезать. Только отрубить вместе с рукой, — горько усмехнулся он.

— А почему светлые кланы не доверяют охрану границ магической защите? — чисто профессиональное любопытство.

— Раньше так и было. Уже десять с лишним лет прошло с тех пор, как группа тёмных — двое Оувори и один Нерлиб прорвались на территорию клана Роен. Прежде чем спохватились, снарядили поисковый отряд, в приграничье было опустошено больше дюжины домов. Не осталось никого, даже детей. Ведь тёмные кланы не гнушаются и кровью вампира, если он из светлых, конечно. Кровь собратьев для них ядовита, так бы они давно перегрызли друг друга.

— Странно. Эльфы тебя вполне спокойно приняли, а в собственной Долине тебя и видеть не хотят. Или здесь твоим происхождением не интересовались?

— Всё было не так просто. Сразу выгнать меня не имели права и оставили на испытательный срок. Я жил некоторое время в изоляции, от голода не страдал, но и трупов вокруг не наблюдалось. Так я и остался, — Видар помолчал, а потом резко сменил тему. — Тебе не кажется, что за всё это время конь так ни на шаг и не сдвинулся?

Я обратила внимание на сферу впервые за последние полчаса. Юля уже отчаялась сдвинуть коня с места и просто лежала на нём, свесив руки-ноги. Я щелкнула пальцами и сфера исчезла.

— Ну, что сидим?

— Я делала всё, как ты сказала! Он не двигается с места! — пожаловалась Юля.

Я решила продемонстрировать, что объезженный конь не может не послушаться. Стащив с седла Юльку, что опять далось с большим трудом, я вскочила в него сама. Я легонько шлёпнула коня по бокам. Он не шевельнулся. Я ударила посильнее. Ноль реакции. Юля ехидно наблюдала за моими потугами. Видар отвернулся и беззвучно смеялся, надеясь, что я не замечу. Привстав на стременах, я дотянулась до кустика и оторвала увесистую ветвь. Уже не надеясь на успех, хлестнула коня по крупу. При этом, я опрометчиво отпустила поводья. А зря. Гром (я была не права — очень меткая кличка) встал на дыбы и сорвался с места в карьер. Только чудом я успела уцепиться за его шею. Конь, не сбавляя хода, понёсся по одной из многочисленных дорожек. Я медленно отпустила лошадиную шею, подбирая поводья и пытаясь хоть немного выпрямиться в седле. Чего и следовало ожидать, на "тпру" он не реагировал, а вместо поворота крутил головой, злобно фыркая. Как он ухитрялся это делать на такой скорости — неясно. Я могла бы остановить его заклинанием, но сама тогда неизбежно слетела бы головой вперёд, а скакали мы уже вдоль крутого оврага.

Наконец, Гром запыхался, перешёл на шаг, а затем и вовсе остановился. Воспользовавшись моментом, я спрыгнула (по правде — кряхтя сползла) на землю и, от греха подальше, привязала повод к корявому деревцу. Я осмотрелась. Шагах в двадцати впереди темнел еловый лес, разлапистые ветви высоких деревьев едва шевелились на ветру. К счастью, недалеко от Видарова дома во время неконтролируемого скаканья я успела поставить пространственную метку. Сейчас я чувствовала её в качестве путеводной нити. Далековато — вёрст двадцать будет. Пешком долго, а на коне вообще равносильно самоубийству. Подумав, я его загипнотизировала. Заклинания хватит часов на семь, правда, конь станет заторможенным и идти будет не разбирая дороги, но всё лучше, чем пешком. Гром тащился мелкой рысью и беспрекословно слушался повода, а я вспомнила, что у меня нет плана даже для следующего дня. По всему выходит, что нужно вернуться в Развалы, других идей всё равно пока нет. Там попробую найти того старичка и расспрошу поподробней. Да и селяне могли заметить что-нибудь интересное. Пусть неизвестный маг не радуется — избавиться от меня не так просто.

Вскоре я добралась до метки. Смеркалось, деревья отбрасывали пугающие тени. Как назло, метку я поставила сразу после большой развилки, которую я совершенно не помнила. Гром тогда постоянно куда-то сворачивал, но мне было не до того — самой бы не свалиться. Я наугад выбрала дорожку и поехала по ней. Проплутав часа два (причём последний из них — в кромешной темноте), я абсолютно отчаялась найти выход. Поэтому неудивительно, что когда я остановилась в нерешительности на очередной развилке, и кто-то дотронулся до моей ноги, я ухватилась мёртвой хваткой за подставленную конечность в надежде заставить её хозяина показать мне дорогу. Правда, он совсем не сопротивлялся и вполне дружелюбно сказал:

— Наконец-то! Я тебя уже по всему лесу и близлежащим канавам искал.

Я облегчённо вздохнула, узнавая голос Видара. Крылатый силуэт в ночи смотрелся страшновато.

4 глава

Я лежала на кровати. Чрезмерно сытый ужин тянул к полу, брюки жали в талии. Дверь скрипнула — в комнату вошла Юля. Когда я въехала во двор, она чуть ли не на шею мне бросилась. "А сейчас самое время предупредить её, что мы завтра уезжаем", — пришла мне в голову ленивая мысль.

— Что-о?! Как это?

— Верхом-верхом, — правильно определила я ход её мыслей.

— Но... — Юлька от возмущения не могла выдохнуть. — Этот конь неуправляем! И я ездить так и не научилась!

Я не стала даже слушать. Ведь не пешком же идти? Поймав передышку в потоке жалоб, я предложила:

— Ты можешь остаться здесь. Эта Долина для тебя родная. Ты, наверное, не знаешь, что в тебе есть эльфийская кровь. Если не веришь мне — посмотри, как ты похожа на местных жителей.

Оказалось, что открытый Юлькин рот вовсе не свидетельство недоверия или удивления.

— Как?!! Ты хочешь меня оставить с этим вампиром?!!

— Но, Юля, пойми — поездкой в Развалы дело не кончится. Тем более, у меня совсем нет денег — ночевать придётся на открытом воздухе. Ты сможешь нормально выспаться в глухом лесу, по соседству с дикими зверями? А что будет, если кончится еда? Ты же совсем не приспособлена для походной жизни! Я чувствую, поносит нас ещё. С вероятностью в пятьдесят процентов — по Другим Долинам. Ты согласишься пойти, например, в Долину к тем же вампирам?

После перечисления всех прелестей путешествия Юля содрогнулась, но устояла.

— Я всё равно поеду с тобой, чего бы мне это не стоило, — отрезала она.

Встали мы рано. Я вовремя вспомнила, что хотела занять у Видара карту Других Долин, коли таковая имеется в наличии. Таковая имелась даже в нескольких экземплярах, так что один был мне подарен безвозмездно.

Я оседлала Грома, а Каське повязала на шею давешний обрывок верёвки, прицепив другой её конец к поводу коня. Конструкция получилась необычная и не понравилась ни одному из её элементов. На этот раз привязывать Юлю я не стала — если что, пусть лучше сразу упадёт, чем ускачет незнамо куда. Я тепло попрощалась с Видаром, махнула ему рукой, и мы отправились в путь.

Развалы были в дне пути от Айонита — часов шесть до границы и столько же после. Выехав в десять утра, почти в полночь мы были в деревне. Конь за весь день не проявил своего дурного нрава, покорно и флегматично шагая в такт с Каськой. Юля тоже не свалилась, хотя постоянно взвизгивала и цеплялась за седло, как утопающий в болоте — за протянутую палку. В деревне не светилось ни одно окно, поэтому, предварительно привязав лошадей к первой попавшейся палке, я постучала в дверь одного из домиков — та возмущённо затрещала, грозя проломиться. Для выбора объекта мне не хотелось использовать ночное зрение — после него болели и слезились глаза. Дверь открыли неохотно и опасливо, прорвав темноту мерцающим огоньком свечи.

— А-а-а!!! Чур меня, чур! Сгинь нечисть!

Неадекватная реакция на мою внешность. Н-да... А в быстро уменьшающуюся щель между косяком и дверью я успела всунуть носок сапога.

— Вы что, с ума сошли?! Я была здесь... э-э-э... пять дней назад!

— Ведьма, которая была здесь тогда, ушла в лес и не вернулась! А ты иди отсюда, упырь! Не будет тебе поживы! — с надрывом верещал мужик из-за двери, которую мы с переменным успехом перетягивали.

Мне надоело это бесполезное занятие, и я... отпустила хлипкую ручку. Грохот по ту сторону возвестил об успехе сей хитроумной операции. Дверь открылась без всяческого сопротивления. Хозяин дома лежал на полу, боясь шевельнуться. Свечу он, впрочем, не бросил, благоразумно помня о правилах противопожарной безопасности.

— Я вовсе не упырь, а вполне живой человек. Ну подумаешь, посидела недельку в лесу. Может, мне там понравилось! — шумно возмутилась я.

Нам безропотно постелили на лавках у печи.

Завтрака не предложили ни мне, ни вызывавшей большее доверие Юле, предусмотрительно поев до нашего пробуждения, убрав все следы этого действа и спешно покинув своё жилище. Я со вздохом открыла сумку со значительно уменьшившимся количеством продуктов. Пополнить запас у Видара я постеснялась, а денег на покупку еды не было.

Посадив Юльку на приметную лавку в центре села, я отправилась на расспросы. Для начала я навестила деревенского старейшину. Его дом найти было несложно: на фоне остальных он выглядел довольно неплохо, облокотившийся на старый, некогда раскидистый, а теперь сморщенный и давно засохший, дуб и являющий на себе многократные попытки покраски — все оттенки синего и голубого неаккуратными мазками виднелись тут и там. Дверь оказалась распахнута настежь и висела на одной петле; хмурый дед внутри сидел на лавке, задумчиво разглядывая пустую, видимо, ещё с вечера бутылку из-под самогона. Я поздоровалась и представилась, чем не вызвала ни малейшего интереса, а лишь удостоилась тяжёлого взгляда мутных глаз.