Злая классика

Я удовлетворительно кивнул и опустился на овчину. Удивительно теплая и чистая, хоть и пахнущая скотиной.

— Прохладно тебе тут будет, отрок, — старикан взвился, как молодой. Притащил еще одну шкуру, в точности такую же, как та, на которой я сидел. — На-ка вот, накройся.

Что ж, я не стал спорить.

Сам же пророк и провидец подтащил маленький кургузый табурет о трех ногах и с глубоким вздохом уселся на него.

— Хочешь знать обо мне, юноша?

— Как бы, в общем... — я неопределенно покачал головой.

— А у меня нет ничего для сокрытия, — Эверард хлопнул себя по коленке. — Прячусь я тут, как видишь. От людей короля. Король наш, Гервис Поганый, не жалует нашего брата.

— Какого вашего брата?

— Магов. Волшебников. Ты говоришь на странном языке, молодой воин, но понять-то ты меня можешь?

— Могу, конечно. Но между нами, девочками — ты и вправду маг? Или волшебник? Или как это называется тут у вас?

— Хм, — старикан приподнял бровь. Поглядел в сторону. Потом снова на меня. Повторно усмехнулся. — Не веришь, да?

Я не успел улыбнуться, как он вытянул руку в сторону кострища, прищелкнул пальцами — и на полуобгорелых ветках заплясали язычки пламени.

— Ебать мой лысый череп! — от неожиданности я вскочил, подвернул лодыжку и уцепился за камни стены. Получается, не морок это, с амулетом-то был! В этом мире есть магия!

Только ее, честно говоря, не доставало.

— Что, отрок? Не видал такого? — довольно засмеялся старикан. Или уже не старикан, а всамделишный маг? А я-то его за юродивого считал, особенно после того случая с хомяком.

— Признаюсь, такого не видал. До сей поры.

— И навряд ли увидишь еще где. Как я уже рек тебе, наш король решил искоренить магию. На корню! — он передвинул ноги, уселся поудобнее и уставился мне прямо в глаза. — Он хочет быть одним, одним-единственным! Всех магов поубивал, до кого мог дотянуться. И сам собирается стать великим волшебником!

"Сам захотел царствовать и всем владеть! Повинен смерти!"

Фраза из фильма как нельзя кстати пронеслась у меня в мозгу.

— Так значит, ты от короля скрываешься?

— От него, юноша. От него. И от его прислужников.

— То есть, от этого Тонгреда тоже?

— Да! Это страшный человек. Скольких собратьев моих он убил, — старик отвернулся, закрыл лицо ладонью.

— Получается, зря я его не убил тогда?

— Очень, очень зря! Я вижу, что ты — воин. Если увидишь его снова, уничтожь его! Как увидишь — убей, не медля! Это страшный человек! Кстати, а как пересеклись ваши пути, ты мне так и не рассказал?

— Видишь ли, Эд... Ну пардон, Эверард. Все было примерно... — и я в общих словах выложил свою историю.

— Это как же? Получается, ты обладаешь амулетом, юноша?

— Получается, что так. Вон он там, в моих штанах.

Мы одновременно дернулись с места. И одновременно остановились.

— Постой! Если он тебе нужен, я отдам и так! Мне лишние проблемы ни к чему. Только верни меня назад!

— Не пугайся, юноша. Я тебя не трону. Но если амулет и вправду там, — старик вытянул руку в направлении моей одежды, — то... То... Ты не представляешь!!!

Эверард воздел руки к небу, точнее, к каменному потолку пещеры.

— Ты понимаешь, что это значит? Понимаешь, нет?!

— Честно говоря, пока не очень, — я поежился от холода и подвинулся ближе к костру, не упуская из вида старика.

Глава 8

— Я так и вижу, — волшебник глубоко вздохнул. — Не будем же трогать лихо. Покамест.

— Вот и правильно, — я опустился на шкуры. — Не изволь волноваться, старче. Я от тебя не сбегу. Бежать мне некуда.

— Что творится, что творится, — запричитал старикан по-новой. — Ах, отрок, если б ты только мог уразуметь...

— Чего?

— Нет, ничего. Я смирился. Покорно жду, что бы судьба нам ни уготовила.

— Слушай... Мне немного неудобно спрашивать, но... У тебя порубать не найдется?

— Порубать?

— Ага. Поесть. Целый день бегаю, а ведь я к таким пертурбациям не привык. Ну как тебе сказать — на первом курсе всякое случается, и не ешь, и не спишь по нескольку суток. Но там-то не нужно бегать кроссы по пересеченной местности, там работа, в основном, сидячая, Врубаешься?

— И снова молвишь ты нелепые речи, юноша. Но я разумею, как мне мнится.

— Блин, извини. Такой язык у нас. Так как насчет? — я изобразил лихорадочные движения рукой, с зажатой в ней воображаемой ложкой, ко рту.

— Увы, увы мне, — дед скорбно сморщился. Перевел на меня взгляд, полный отчаяния. — Почти ничего нет.

— Почти?

— Ох, юноша, юноша. Кабы я ведал, — он приподнялся с табурета, кряхтя — вот негодник, а ведь перед этим вскакивал, как гимнаст! — Последнее мое добро.

И волшебник вытащил откуда-то из потайного места пару куриных ног. Бросил их в стоящий рядом котелок. Добыл оттуда же еще пару морковок. И основательных размеров луковицу. Отправил их вслед за курьими ногами.

— Эй, старче, овощи-то — того, покромсать бы не мешало!

— Сделаем, сделаем, — проскрипел Эверард. Поковырялся еще в своем импровизированном холодильнике. Кинул через плечо: — Там воды нет, а? В ведерке?

— Где-где?

— Эк ты, отрок... Вона же, в ведре обок тебя!

Я огляделся. И впрямь, рядом стояла кадушка. Я заглянул внутрь. Нет, пусто.

Если в кране нет воды...

Вспомнилась студенческая хохма.

Если в кране нет воды,

А в розетке — тока,

Значит вы недалеко

От Владивостока.

Я захихикал сквозь сжатые зубы. Удивительно, такая дурацкая шутка — но однако ж, подняла мне настроение!

— Нет, Э.. Эверард. Пусто тут.

— Поспеши же к водопаду, юноша! Нам вода понадобится.

— Окей, — я дернулся и замер в тот же момент. — Погоди...

— Нет, не волнуйся, — старец вздернул бороду. — Я твои облачения не трону. По крайней мере, пока ты сам не соизволишь...

— Смотри у меня! — я наставил на него указательный палец. Подхватил кадку и побежал к водопаду.

Казалось бы, что сложного — подставить ведро и набрать в него падающей сверху воды?

Но на поверку все вышло далеко не так уж и просто, как выглядело.

Сначала я едва не поскользнулся на мокром карнизе и не сверзился вниз. Вот везуха-то была бы!

Потом, когда я нащупал ступнями упор, вытянул руки и подставил кадушку под ревущий поток, меня обдало брызгами с ног до головы.

Ааа-ААА-ааа! Холодно, едрить твою!

Ведь только было согрелся!

Я грохнул кадку на камни и потер плечи. Пфу-у-уф! Ну и жизнь. И как он сам это проделывает каждый раз, старикашка-то?

Готов спорить, знает какой-то хитрый прием. Он же волшебник, в конце-то концов. Маг.

Отойдя от скользкого края, я чуток попрыгал, помахал руками.

Кстати, интересно, что там поделывают мои преследователи. Сторожат меня до сих пор у воды? Или ищут мои бренные останки?

Почему бы и не глянуть, коль я уж тут и снова мокрый?

Я аккуратно, вдоль стеночки, держась подальше от брызг подобрался к зарослям. Раздвинул ветки.

И тотчас отшатнулся обратно.

Издалека доносились голоса.

— Да где-то здесь мы его видали, — говорил один.

Второй ответил что-то неразборчивое.

Еще несколько человек загомонили одновременно.

— Не в реку ж он нырнул, — сказал кто-то.

— Кто ж знает, все может быть.

— Ну что ты городишь?

Я осторожно нащупал босой ногой опору, продвинулся еще на шажок.

Глянул между листьев.

Мимо моего укрытия протопала целая толпа мужиков, в холщовых рубахах, в каких-то головных уборах древнего вида — треухи, колпаки. С топорами и мотыгами в руках.

Я затаил дыхание, прислушиваясь. Но из их трепа не понял почти ничего, отчасти из-за странного диалекта, отчасти из-за шума водопада.

Вообще тут просто проходной двор какой-то.

Подобрал кадку за веревочную ручку и вернулся в укрытие отшельника.

— Здравствуйте! А вот и я! — я поставил ведро на пол и пробормотал под нос: — Небось, не ждали нихуя?

— А, очень хорошо, — поднял голову старичелло, чистя маленьким ножиком овощи. — Что ж ты, отрок, так долго ходишь?

— Да вот, знаете, решил выглянуть, заценить, как говориться, что на суше происходит. А там...

— Ну? — Эверард развернулся ко мне всем туловищем.

— Что "ну"? Мужики какие-то там. Много. С топорами. И ищут кого-то, судачат меж собой, мол, типа может он в реку прыгнул или еще чего.

— Ох, горе-горюшко! — старец выронил ножик и запричитал, схватившись руками за голову. — Вот горе-то, горе, беда! Беда!

— Беда, беда, огорчение, — поддержал я его цитатой из мультфильма. — Так что это значит?

— Не вопрошай, отрок, не надобно! Все поймешь со временем, всему свой срок, — Эверард потер лоб, покрутил головой, словно что-то переосмысливая.

— Ну а все же?

— Нет! Не время тебе знать!

Вот блин. Теперь из него клещами ничего не вытянешь.

Да и что я так разволновался? Ну Средневековье, жизнь кипит, бьет ключем, можно даже сказать. Разводным. По голове.

В самом деле, если мне за какие-то несколько часов попались на пути воинский разъезд, пещера с амулетом чудовищной силы, какой-то крутой "бык" аж целого местного короля и еще отшельник с магическими способностями, то чего ж удивляться, что вокруг ходят вооруженные люди? Пожалуй, было бы странно, если б их тут не оказалось.

Пока я так раздумывал, Эверард успел достать где-то пару рогулек и установил свой котелок на очагом — ну это я его так называю, на самом деле, над костром. Будем предельно честны.

Куриные ноги он затолкал в воду, оставил вариться, а сам в это время принялся меленько нарезать морковки и луковицу.

Достал даже мешочек с какими-то своими приправами, растянул горловину, понюхал, со сладкой улыбкой прищурился и бросил в котелок пару щепотей.

Минут через десять перед нами дымился настоящий... Ну я бы сказал "борщ" чисто из уважения к энтузиазму моего хозяина, но... Пусть будет куриный суп. Хороший, ароматный куриный суп.

Эверард выудил поварешкой куриную ногу, взял ее в руку, повертел в пальцах, охая, ахая и перехватывая горячую кость то одной рукой, то другой. Сказал, гордо глядя на меня: "Ха-ха!" и начал ее обгладывать.

Я укоризненно посмотрел на него и оглядел свои пустые руки.

— Ой-ой, да как же это я! — старикан уронил недоеденную ножку, схватился перепачканными ладонями за лицо, отчего кусочек куриной кожи застрял в его косматой брови. — Ай-ай-ай! Вот старость-то не радость! Совсем позабыл о госте!

В один миг он смотался в дальний конец своего жилища и вернулся с двумя грубо выточенными ложками, одна из которых досталась мне.

— Вот это другое дело! Еще бы хлебушка и было бы совсем здорово, — заметил я, хлебая из котла.

— С этим у нас туговато, юноша, — Эверард поводил губами, собранными в трубочку, из стороны в сторону. — Но я учту.

— В каком смысле?

Волшебник промычал что-то непонятное.

Супец мы вычерпали до дна, облизали ложки.

— Вот, давно бы так, — я удовлетворенно откинулся на шкуры.

— Будет день, будет пища, — неопределенно ответил старец.

— Сколько ж времени уже?

— Что ты речешь, отрок?

— Я говорю, времени много. Вечер наступил, наверно, не?

— А, да, да, — Эверард отклонился назад, глянул в одну из отдушин. — Вечереет. Стемнело.

— Тогда я, пожалуй, прикорну маленько. Намаялся за сегодня.

— Спи, отрок, спи. Пора. И не волнуйся, я твое облачение не трону, — он смерил меня серьезно-суровым взглядом. — Даю слово.

— Что ж, приятно осозновать, что я нахожусь среди друзей, — улыбнулся я как можно миролюбивее. Упал на шкуру, подтянул вторую и заснул, как убитый.

Мне снилась всякая гадость. Например то, что я катастрофически не успеваю дописать натюрморт перед просмотром и при этом где-то в глубине башке билась мысль — не сдана работа по начерталке. И еще макет надо доделывать! Ах ты ж елки!

Я подскочил... Нет, я просто поднялся — откинув овечью шкуру.

Да.

Пещера отшельника. Свечки в выбоинах.

Луч света, пробившийся прямиком через одну из отдушин.

Пустой котел в ногах, в нем — две деревянные ложки.

Фу-ты, ну-ты! Получается, все вчерашнее было не сон. И не наваждение.

Но зато на пару бежать не надо.

Пфуррр! Я выпустил воздых сквозь расслабленные губы. Повалился на шкуру.

И снова вскочил — на этот раз уже на ноги.

В пещеру вошел старик. Эверард. Битый, как "Жигули".

Под глазом фингал, губа опухшая, из носа ползет струйка крови, все лицо оцарапанное, будто сунулся в гнездо к дикой кошке.

— Утро добрым не бывает, а?

— Ах, отрок, не шути.

— Э, нет, старче, теперь-то уже не отвертишься! — я свернул овечьи шкуры в ком и уселся на нем верхом. — Давай-ка, выкладывай, что ты намудрил? И кто тебя так уделал? Давай-давай!

— Ах, юноша, ах... Страшно сие. Прискорбно.

— Да, знаю, горе, беда, грех великий и тому подобные шалости. Ближе к делу давай, выкладывай. Ну говори же, мать твою!

— Не сквернословь, отрок. Нет в этом чести.

— Чести-хуести, рассказывай давай! Или я сейчас из тебя правду вытрясу вот этими руками! — я протянул к магу обе пятерни, подтверждая свои слова.

— Ох-ох-охохонюшки. Грех, грех большой. Хотел у селян подкормиться. Ах, нет мне прощения, — старик затряс головой.

— Так, — до меня начало доходить. — Ты, значит, жратву тырить ходил? Или где?

— Ох, беда-беда-беда! Как же мне землю-то топтать после свершенного, отрок?

— Блин, ты на вопрос ответить можешь? Воровать ходил?

Эверард виновато потупился. Свесил голову.

— И тебя, стало быть, поймали, так? И отмудохали?

— Я ведь не злостно, пойми, отрок! Я только чтоб прокормиться. И тебе поесть... А они сразу драться!

— Это я вижу, — я оценивающе выпятил губу. — А что ж магия твоя, не помогает?

— Да а как ты думаешь, я от них спасся?! — запальчиво выкрикнул волшебник. — Магия-то только несколько раз в день работает, не знал что ли?!

— Не... Не знал вообще-то...

Эверард обиженно скривился и убрел куда-то в темный угол.

— Погодь, старче! Так ты вот таким образом... — я осекся. Нет, не стоит больше тревожить эту тему. Лучше сменить вектор. — А мы сегодня без еды останемся, получается?

— Получается именно так! — сердито рявкнул маг через плечо. И добавил уже более мягким тоном: — Если не наведаемся в другое место. Но придется до ночи потерпеть. До темноты.

— В другое место?

— Ну ты какой дюже несмышленный! Не обратно же идти, где меня все видели!

— А, все, я догнал. В другое село?

— Воистину, ты быстро соображаешь.

— Не, ну я ж не знаю всех твоих примочек! — я намочил руку в кадке, подошел к старикану и пошкрябал пальцами у него под носом, стер кровь.

— Ох, отрок, оставь, ну что ты творишь! — Эверард похлопал себя ладонью по черепу, как если бы вытряхивал что-то из противоположного уха, склонил голову, помотал ей и... О боже всемилостивый! Никаких ушибов и синяков — как не бывало!

Вот так чудо из чудес! Мне бы так научиться!

— Как? Как ты это сделал?

— Я ж тебе, юноша, растолковывал. Маг я. Не из мелких, не из слабых. Но магии нам отпущено не так уж много на один день, до первых петухов.