— Где наша не пропадала! — выпалил Глеб и не на словах, а в первую очередь из привычного уже оружия даже для ромеев.
Удачно, хотя не сказать. Подбитая им бестия рухнула прямо на их щиты, и забилась в агонии, стремясь зацепить своих обидчиков.
Тут же последовали колющие удары римлян. Они старались разобраться с тварью. Та оказалась не подарок, и сдаваться без боя не собиралась. Одному из ромеев досталось. Он потерял короткий меч. Крылатая бестия перехватила ему руку в районе локтя, и она повисла у него, истекая кровью. Перелома он избежал, но вот сухожилья...
...Наружу торчала разодранная мышечная ткань, как некая тряпица или лоскут. Ромей не орал от боли, но надрывно и натужно дышал, стараясь справиться с неприятным ощущением.
— Бинты! Аптечка! — мелькнуло в голове у Глеба, но не сейчас — он не мог выйти из боя, расходуя без меры собственный боезапас.
Опустела ещё одна обойма — и того уже три. Оставалось не больше пяти. Да одна граната. Применить бы, но не спешил, уповая по русской традиции на авось, небось, и... мало ли что ещё. Выжидал, занимая подобную тактику.
Иной ромеец занялся напарником, пока Глеб отбивался от мерзких крылатых тварей. Гранату он всё-таки зажал, зато истратил четвёртый по счёту рожок для автомата, ополовинив наличествующий на разгрузке боеприпас. И хоть бы хны. Ему пришлось расстрелять ту тварь, что билась с ними. Наконец подхватил щит с израненного ромейца, и противопоставил иной бестии, что спикировала на них, ободрав когтистые конечности о перья иных тварей. Взвыла как гиена, и подалась восвояси. Глебу даже показалось: стая тварей понеслась за ней — он разобрался с их вожаком.
— Отбились... — выдохнул он, усаживаясь подле римлян, и уже прибавил скорее про себя и для себя, нежели чужих ушей, — ...от жизни! И сколько ещё её у нас, а осталось...
Помогать спутникам не пришлось. Римляне оказались толковыми ребятами. Напарник раненого ромейца в совершенстве владел навыками врачевания при оказании первой медицинской помощи. Повязка сидела на руке раненого принципа, как и должно, а сама конечность была подвязана и так, чтобы тот мог при случае сунуть в неё щит или меч, который подобрал Глеб и протянул ему.
— Надеюсь, ты не в обиде на меня за то, что я задержал вас здесь...
В ответ ни слова, лишь кивок одобрения и взгляд преисполненный презрения.
Потери отряда мёртвым грузом составил Ганц, а один из принципов раненым. Но шёл, как и прежде, не замечая боли. Даже казалось, сил прибавилось из-за адреналина, выделившегося в крови.
— Крепкие ребята, — лишний раз отметил про себя Глеб.
Мгла нарастала, и вскоре уже ничего не было видно, лишь слышны шаги тех, кто по-прежнему оставался рядом с ним. Глеб был готов поделиться с ромеями огнестрельным оружием при случае — пистолетами, но пока не пришло время, как считал он. Это лучше сделать днём — в пекло, или ещё какую жару. Но только не теперь — не здесь и не сейчас. Во всяком случае, пока не пробил их последний час. Твари испытывали их на прочность и особо не стремились лезть на рожон. Явно познакомились с людьми до знакомства с Глебом и его оружием, считая достойными противниками в ареоле их обитания — возможно, пытались выдавить и пока тщетно — их усилия не приносили успеха. Человек по-прежнему чувствовал себя венцом творения, но до поры, до времени.
Что и случилось с Глебом и его спутниками. Ромеи выбились из сил, а иначе бы не пропустили атаку иных ползучих тварей, более подобных на гадов. Внимание мерзких порождений привлёк раненый ромеец. Они резво и резко атаковали его с разных сторон. Скорость атаки изначально была велика и запредельна даже для выстрела из огнестрельного оружия.
Глеб на что сподобился — отпугнуть их коротким выстрелом в пару-тройку пуль. А затем сунул гранату в обнаруженную им нору с криком, обращённым к иному принципу.
— К чёрту принципы! Ложись!
Сам повалил его, едва не напоровшись на остро заточенное лезвие на конце меча. Грохнуло. Мгла на мгновение рассеялась, на людей посыпались кучки вывороченной земли из логова ползучих тварей.
— Гады... — обнаружил Глеб с помощью "рукотворного" огня — фонаря, чем обескуражил римлянина. Тот принял его за великого мага и волшебника — не иначе. Когда ему не следовало отводить взгляда от того, чего сталось с его напарником.
В нём вились клубком те, кто атаковал изначально.
— А-а-а... — опустошил Глеб очередной рожок "ВАЛа". Не сразу успокоился, даже когда опустела обойма. Итого уже пятая по счёту. Оставалось три. А сколько ещё продлиться мгла, и будет клубиться — загадка.
Было жутко и гадко осознавать то, что из-за него и в этом чудовищном мире погибло уже пара человек.
— Да что же я за человек такой?! — решил он: его преследует злой рок — все те, с кем он так или иначе сталкивается, умирают, погибая в страшных, а здесь даже чудовищных муках. Это было невыносимо. И осознавать всё происходящее с ним. — Проклятье! Неужели проклят! Но кем и за что? А такое совершил — и где так нагрешил?
Пока он взвывал во мгле, ни одна тварь не приближалась к ним, опасаясь вожака стаи двуногих существ. За это время ромеец успел опомниться и перебить выводок аспидов своим копьём, укрываясь от них за щитом, так как без выпадов и нападок с их стороны не обошлось. Они натыкались на перья бестий. А затем уже воспользовался коротким и широким мечом, работая им точно сапёрной лопатой — похоронил соратника.
Глеб точно помнил: у них не принято закапывать покойника, а сжигать. Но где взять огонь и потом римлянин явно не желал привлекать внимание палёной плотью соплеменника к себе иных чудовищ из мглы, что также обозначали своё присутствие оголтелыми воплями и рыками различной тональности. Продолжали держаться на расстоянии от воинствующих людей.
— Сдаётся, ромей: отныне мне придётся беречь тебя, как зеницу ока, — осознал Глеб. — А иначе куда я без тебя, впрочем, и сам без меня продержишься не дольше! Дальше куда? И идём? Точно в лагерь? Али как?
Словам тот предпочёл действия. Для легионера бездействие было запрещено уставом. И отдых не для них, пока битва не закончиться, а здесь и подавно нескоро утихнет, напоминая конфликты, сродни очагов возгораний.
Бросать оружие, у них также было не принято, но честь пришлось отдать и должное соратнику.
Глеб по христианской традиции обозначил место погребения римлянина щитом, в качестве могильного надгробия, хотя изначально предлагал насадить на рукоять меча шлем. Сородич воспротивился. Ещё бы, боеприпасы также были необходимы и ему. Точнее его спутнику. Неизвестно сколь долго будет плевать железками чудо-палка незнакомца, а меч вещь неприхотливая, и нечета клинку Глеба в ножнах. Сам его и понёс без ножен в руке, а иной другой. По-видимому, с копьём много возни, а требуются быстрые и короткие удары в случае очередной напасти при столкновении с любой чудовищной тварью.
Глеб валился с ног от усталости, однако о привале речь не заводил. Толку говорить с тем, кто не понимает твой язык, да и жесты во мгле не разглядеть, хотя недолго и понять: отстал твой спутники или нет, и чего хочет. А перебьётся. Примерно такого принципа и придерживался несносный и выносливый принцип. Всё произошедшее для него не более чем досадный пустяк — мелочи жизни. Она в легионе не стоит и ломаного гроша. До пенсии мало кто доживал, а если выживал, то либо по ранению — серьёзному с утратой конечности, и тогда участь была незавидна и заканчивалась помойка, где подохнет быстрее, нежели в легионе.
— Всё... пришли... — выдохнул отрывисто Глеб, совершая привал.
Земля сама поднялась до уровня его груди, а голова не успела, угодив лицом на нечто до боли знакомое. Замер и принцип, озираясь по сторонам. Местность озадачила его. И не то что бы незнакома, просто здесь кое-что произошло и такое...
Он уловил стоны. К незнакомцу они не имели никакого отношения. Отреагировал на них. Это был его отряд. От нестерпимой боли стонал центурион. Панцирь на нём был разодран, словно какая-то тварь отхватила ему бок вместе с защитой. Кишки отсутствовали. Их утащили. И тварь, что это сделала, находилась поблизости притаившись. Упускать такую добычу и в таком количестве было бы в её случае верхом безумства.
— Твари-ри-и... — сподобился Глеб на крик подобный в его исполнении на рык. Он угодил на окровавленный труп очередного принципа, среди коих выделялась парочка легионеров. И не столь сильно пострадали, но также имели тяжёлые раны.
Центурион подыхал в чудовищных муках. Из-за спины спутника Глеба грянул выстрел. Пуля пробила череп легионера в районе лица. И в тот же миг наступило временное затишье.
Ромеец резво обернулся с мечами на изготовку.
— Не глупи... — попятился Глеб от него и оступился.
В исполнении принципа последовал стремительный выпад в его сторону, и атаковал того, кто промахнулся мимо незнакомца.
— Чёрт... — выпалил тот и не только на словах.
"ВАЛ" Глеба не переставал периодически грохотать во мгле, заставляя взвывать всякий раз очередную тварь или монстра, а порой даже чудовище. И сколько уже чудищ подстрелил, а так ни одну стаю не перебил. Да, адские порождения несли потери, но для них они не являлись катастрофическими как здесь и сейчас для людей, положив отряд в два десятка доблестных воинов, пусть и древности с примитивным оружием в руках. Но вряд ли бы в пекло, в самую жару, и у тварей этого неведомого мира было бы такое преимущество, а так атаковали отовсюду — в том числе с воздуха и из-под толщ земли. Где тут устоишь, не видя противника.
Мгла, всюду беспроглядная пелена на многие вёрсты или мили, а ромеи их называли лигами.
— Сколько нам ещё топать их до того, что случилось с ними или... — заинтересовался Глеб у спасителя, стащив с него тушу очередной жуткой на вид твари.
Неприязни, как и не бывало, но убирать мечи ромей не спешил. Работы непомерно много.
— Уходим, — увлёк его Глеб, суя в руки шлем центуриона. — Отныне твой и принадлежит тебе по праву.
Никто из выживших в бойне легионеров не спорил.
— Авва... — подтвердили они замену центуриона, признав его за своего нового командира, а вот лидера — незнакомца. Воздали почести.
— М-да уж... — отметил Глеб. — Лиха беда начала!
Под его началом побывали немцы, а теперь ещё и ромеи — не Бог весть сколько, а столько...
Цифра поразила — подстать утраченному отряду у горного аула.
— Дротики и копья с мечами — хорошо, но почему не используете луки со стрелами? Куда надёжней биться со здешним зверьём, — отметил он. Но толку — всё без толку.
Римляне придерживались собственных взглядов на жизнь и смерть. Снова продолжили движение и не так как ранее — чеканить шаг и почти дробно бежать не получалось. Брели, кто, как мог, помогая друг другу. Больше твари не донимали их. Биться с людьми себе дороже — это и уяснили лишний раз твари мглы, принявшись делить меж собой ту добычу, которую так пока не поделили, а сбегались иные падальщики на чужой хабар. И слетались стервятники.
Их вопли, рыки и визжание ещё долго разносились по пустынному ландшафту во мгле, что начинала понемногу редеть, рассеиваясь. На дальнем горизонте снова промелькнуло огненное зарево. Глеб не сомневался: скоро начнётся настоящее пекло, и укрыться негде. Иные порождения займутся ими — те, кто промышляет в светлое время суток в этом аду.
Оставалось две обоймы от "ВАЛа" — отвлекал он себя подсчётом боеприпасов. Не так уж много, но и немало, если дать короткий бой, то и отпор любой твари, а то и монстру, но если вспомнить про гранату, и разборки с первым своим адским трофеем, и чудовищу не позавидует. А там "Гюрза" и "Бердыш". Из первого пистолета и с близкого расстояния обязательно завалит какую-никакую тварь, даже возможно, что при удачном стечении обстоятельств и монстра, а из Стечкина по глазам кого угодно — зрения уж точно лишит, а дальше дело за ромеями с их пиками, дротиками и короткими мечами. Деваться всё одно некуда, хотя если подумать, когда-то должен показаться их лагерь. И не сказать: заблудились — на них это непохоже, каким-то всё-таки недоступным образом незнакомцу ориентировались на этой пустынной местности.
Ландшафт видоизменился. Появились холмы и не песчаные дюны, а именно курганы с камнями, о которые приходилось нещадно сбивать ноги в ботинках на толстой подошве. В то время как ромеи все в сандалиях.
"Вот где двужильные ребята, прямо как из стройбата — не иначе", — отметил в очередной раз Глеб про себя. Если у немцев основной упор делался на технику, то у ромеев на выносливость воинов — и в основном пехоту. Конница так себе — для прикрытия с флангов и разведки, ну ещё добивания бегущего противника с поля боя.
Но здесь твари и пойди ещё посоревнуйся с ними в скорости, а после того, что Глеб увидел, могли пожрать конину, если и не вовсе слонятину.
"Лагерь!.." — сидела занозой мысль добраться до стоянки римского легиона. Незнакомец надеялся: там окажется куда больше воинов, а соответственно повышаются шансы выжить в этом адском чистилище. Плюс новые сведения — люди. И кто знает: раз фрицы повстречались, почему бы и иные народы с огнестрельным оружием в руках не отыскать. А что если и вовсе предположить: в лагере окажется всякого сброду, как в Ноевом ковчеге — всякой твари по паре. Уж что-что, а тварей действительно хватало.
Одна такая прошмыгнула под ногами у Глеба, но не стала нападать.
— Странно! Испугалась или как? — испугался он сам. Сердчишко ёкнуло, благо не провалилось туда, что едва не намочил. Да и вряд ли бы кто пожурил. Попробуй спустить штаны, и можно лишиться самого ценного — жизни, если не органа размножения уж точно, а то и кое-кто схватить из скрытой норы за зад.
Опасность повсюду и везде сметрь — на каждом шаге и вздохе, что мог стать последним в жизни.
Пекло возрождалось из мглы. Сумерки перекрыло зарево.
— Опять это палево... и начнётся... — поморщился Глеб, поспешно пряча глаза за солнцезащитными очками. Поторопился.
Жара была, но не пекло. Тому способствовал ландшафт. Холмы хотя бы частично создавали видимость затемнённых участков. Но тень не та, что в привычной жизни и измерении, и всё же лучше, чем ничего. Не ад, скорее грань меж ним и ещё чем-то неизвестным. Даже показались колючие ростки подобно на перекати-поле. И некоторые даже умудрялись пустить корни.
— Терновник?! — не поверил Глеб собственным глазам. Всё-таки здешняя почва ещё и плодоносила.
Для полного счастья не хватало кактусов, а лучше оазиса из пальм. И желательно с родником из холодной воды. Да чтобы там колодец и...
Наплёл про себя в уме ерунды, застыв на мгновение на вершине очередного холма. Внизу вновь показалось плоское плато бескрайней долины. Оттуда пахнуло зловеще как из жаровни.
— Пекло...
И было кругом, подбираясь к тому оазису, в котором находился спецназовец с группой ромеец.
— Пески...
Миражи продолжали зловеще обманывать путников, зазывая в горнило нещадного жара и беспощадного пекла, отражаясь при испарении на поверхности далёкими и бескрайними водоёмами.
— Сгинь! Изыйди... — гнал прочь от себя дурные мысли незнакомец. И бормотал, как казалось ромеям всегда не по существу.
