Всё — даю задний ход, и понимаю: прошёл уже половину пути — до суши метров десять. Преодолеваю их в считанные мгновения большими, размашистыми скачками, как вдруг, у самой кромки берега, меня хватают за ногу, и я валюсь в воду, поднимая фонтан брызг, превращаюсь в водного лыжника.
— Стреляйте... — ору я Доке. На Коня нет никакого расчёта, тот, если выстрелит — скорее в меня или Дока, чтоб не мучился. А охота помучиться — то есть пожить.
Сам сподобился на выстрел, и не один. Шарахнул очередью — короткой. Экономить патроны мне бессмысленно, моя жизнь висит на волоске, а точнее я — речная тварь тянет меня за собой и на щупальце или хвосте, разглядеть не успел, лишь муть, поднятую со дна. Мне хочется верить: это кровь — я достал тварь, а не она — меня. Но щупальцу не разжало, и дальше не думает отпускать.
Вспомнил про лопатку. Выхватил из-за пояса и рублю воду, а в ней то, что держит меня и понимаю: подо мной глубоко, отправляюсь вплавь к берегу — тому, где меня уже не ждут.
Грохочет выстрел. Стреляет Дока из "Сайги". Пуля ударяет по воде в стороне от меня.
Не помню, как выскакиваю на берег, и уже сам грожу пострелять спутников — ору на Доку.
Пропускаю удар.
Вырубить меня у него не получилось, да, похоже, он и не стремился лишать меня сознания с оружием — просто вернул в чувство.
— Не глупи, Шаляй! — вроде бы объясняя: стрелял не в меня, а в тварь, задетую мной сначала из "укорота", а затем лопаткой.
Оборачиваюсь на плескание воды в реке. То-то тихо — спутники замерли в оцепенении, даже Папаня перестал возносить свои молебны. В реке воюют жуткие рептилии, разрывая на куски иную, атаковавшую меня на свою погибель.
— Так ей и надо, твари!
Сквозь всплески прорезается голос бригадира:
— По местам!
Никак затеял рискнуть — двинуть в брод, на который я наткнулся изначально, а нас на него вывела лесная тропа, просматриваясь нечётко и на другом берегу, но, всё же явственно свидетельствуя: переправиться здесь можно. И нужно рискнуть, иначе, если начнём бродить вдоль берега реки в поисках моста, опять столкнёмся с разбойниками.
Никто не противится, если кто и ропщет, то молча про себя. Тем, кто внутри "бэтээра", тем проще — у них там "допинг" под рукой в канистрах, а не только в качестве топлива для нашего шестиколёсного монстра.
Я влезаю на крышу и хватаюсь за колесо. Коня гонят сюда же ко мне, он ржёт, что дурной, но "копытами" не бьёт — понимает: привлекать внимание водяных тварей при переправе реки в брод, ему не с руки, могут отреагировать, как тогда на меня.
Сам замираю и стараюсь не высовывать головы из "гнезда". Конь следует моему примеру. Подмигиваю нервно ему. Он моргает в недоумении на меня, мол, дескать: я дурак — едва не загнулся, а уже глумлюсь.
Списываю его реакцию на отходняк, предвкушая новую встречу с теми, кто упустил меня. Но нам сопутствует удача — проскакиваем реку в брод, оставляя рептилии далеко позади — не успели отреагировать должным образом на нас.
Ещё одной проблемой меньше, точнее больше, теперь мы точно знаем, какая иной раз живность может попасться в реке и прочем водоёме. И не рыба вовсе, а рыбалка тут, подозреваю, что надо. Но пока что, после того, чего приключилось со мной, больше не привлекает меня. Уж очень мне не хочется выступать повторно в качестве наживки.
Я перекрестился незаметно для Коня. Кто знает, вдруг Папаня спас меня своими молитвами? Нет, я несуеверный, но и православным себя тоже не назову, точнее прихожанином — с момента крещения в церковь не наведывался. Теперь бы поставил Богу свечку — ему во славу, а себе во здравие. Ну и ещё одну за упокой души тех, кого пришлось ненароком упокоить. А сам всё никак не успокоюсь: лихой люд не выходит из головы, и твари — нынче ещё речные, а не только лесные. Чувствую: будут сниться по ночам, если, конечно, сморит усталость — иначе вряд ли смогу уснуть.
— Прорвались! — воскликнул Конь.
— Ага, пока снова ни на кого не нарвались, — озадачил я его, вместо того, чтоб приободрить. И сказал так не по тому, что злился на него. Да и благодарить пока не за что, хотя, если хорошенько подумать — его "укорот" у меня, и выручил ни раз — есть за что.
Ладно, хрен с ним, и со мной, а нас и с ним, и без него, сожрать здешним тварям не позволю, пока будет с чем воевать в руках, даже если придётся с одной лопаткой.
Гляжу на неё: не затупилась ли, когда рубил ту жуткую конечность? Вдруг заметил, она осталась у меня на ноге.
Конь заинтересовался, что я делаю у себя в "гнезде", копошась?
— Тварь промышляю, — оторвал я щуп от ноги.
— Чего-чего?
— Еду добываю, — поднял я щуп на руке, тыча под нос соседу. — Вот чего! Мясо!
Он заржал. Одно слово — Конь. И ничего больше не добавишь. Защитник порядка — чтоб его. И кто только оружие выдал? И я не про ПММ, а "укорот". Ведь этот урод с ним в руках и в нашем мире с перепуга мог пострелять любого, кто показался бы опасным ему.
Жрать охота, а после той "охоты" на реке — вдвойне. Не удержался, застучал по крыше ногами.
В пробитом окне показалась голова Багра.
— Чего надо?
— Пожрать и выпить!
— В реке воды не нахлебался?
А сам, поди, уже "допинга".
Направив "укорот" дулом в сторону Багра, я заставил его исчезнуть внутри "бэтээра"; услышал, как он материл меня про себя безбожно.
И куда только смотрит Папаня?
Не знаю, что там сказал Багор, и кому, лично я не прислушивался, а даже если бы и пытался, всё одно из-за рёва "бэтээра" ничегошеньки не уловил на слух, лишь спустя небольшой промежуток:
— На... — показалась рожа и рука Багра.
— Это что — еда? — взбрыкнул Конь.
Я схватил фляжку и упаковку сухарей — зашелестел. Подспудно у меня возникло нехорошее желание поиздеваться над Конём, и приманить его сухарями точно цепного пса, да не стал — все здесь в одной упряжке, и чем раньше он это поймёт, а не я один, и каждый из нас, тем сложнее будет нас достать тем, кто точит на нас зуб и клыки.
Сделав небольшой глоток из фляжки, я предупредил Коня, протягивая ему следом:
— Не напивайся — чревато! Никуда "допинг" не денется от нас!
Какое там — Конь прежде изрядно выжрал "допинга", и, захмелев, принялся пихать в рот сухари и чавкать по-свински.
Сколько времени мы тряслись? — я не заметил. Часы не носил, да и не требовались они мне в глуши, как и остальным рабочим (Акиму с Багром) при Доке — всё необходимое всегда было у бригадира, и цеплять на себя лишнюю тяжесть лично мне не улыбалось. Он заранее предупредил меня: всё, что нам необходимо — у него. Исключение составляла одежда — и только. Ну и моя лопатка, служащая мне вместо ножа. Это было единственное послабление мне от бригадира, но столь необходимое для самообороны. И водить "бэтээр" Дока не доверял никому, хотя Аким мог запросто, и Багор. Я же не имел такой практики — у меня не было прав, и не по тому, что не хотел научиться водить машину, а не имел необходимых денежных средств на обучение в своё время. Впрочем, и теперь.
Кстати, тут имеются деньги? Дикари знают про них, что они существуют? Или только производят товарно-обменные отношения по бартеру — меняют всё, что кто производит, на то, кому что потребно в большей степени?
Ладно, на погосте у жихарей, надеюсь, узнаем. И что вообще тут за жизнь такая и строй — общинно-родовой или племенной? А то ещё какой-нибудь иной?
Убаюканный дорогой, и сам собой, я практически уснул — на меня расслабляюще подействовал "допинг". И Конь притих много раньше меня, не обращал внимания на ухабы, иной раз похрапывал.
— Спите... — шёпотом проговорил мне в ухо Дока.
Я очнулся, открыв мгновенно глаза. Мы стояли в зарослях.
— Приехали? — спросил я у бригадира, набравшись наглости.
Ответа не требовалось, но им мне от Доки послужил кулак, а заодно демонстрацией силы с его стороны.
— Коня не напугай, а то заржёт аки сивый мерин на всю округу, — понял я: мы здесь не одни, и где-то поблизости люди. Вопрос на засыпку: какие — оставался открытым.
Зажав рукой Коню рот, я попутно перекрыл ему доступ кислорода через нос. Напарник дёрнулся, уставившись на меня испуганными глазами.
— Не вздумай орать, это я, Шаляй! Так что тихо! Если понял — моргни!
Вместо этого Конь заморгал нервно.
— Вижу: не совсем, — старался я добиться от него внятного жеста согласия.
— Мне долго вас ждать? — чуть повысил голос Дока.
— Уже. Один миг, бригадир, — отозвался я шёпотом, демонстрируя кулак Коню. Мой красноречивый жест сразу же подействовал на него должным образом. — То-то!
Спустились — я бесшумно, а Конь, отвалившись с грохотом от борта "бэтээра", вдобавок застонал, ударившись больно копчиком о кочку.
— Сейчас сам ногой добавлю, — взъелся Дока на него.
— Проще было оставить его на крыше в качестве дозорного, бригадир, — закинул я удочки на будущее.
— Ага, чтоб он снова выстрелил в воздух, как в прошлый раз?
Это Конь умел — делать то, что непотребно.
Четвёртым к нам примкнул Аким, а Багор с Папаней остались в машине — и Багор на месте водителя.
Что ж так насторожило их? — не удавалось мне разглядеть этого до той поры, пока передо мной не закончились заросли, и моему взору открылась картина на холм, утыканный бревенчатым частоколом. Там что-то жгли. В небо поднимался сизый столб дыма.
И вдруг крик — душераздирающий.
— А вот и жихари, — отметил Дока. — Не иначе!
Обитатели погоста оказались живодёрами, намереваясь принести в жертву живого человека, завопившего немым голосом, и взывавшего к их благоразумию — насколько понял я, не имея возможности расслышать толком слова.
Скорее всего, местный люд поймал страхолюда, и взирать на казнь у меня отпало всякое желание. Но делать нечего, иначе в этом жестоком мире не выжить, не разобравшись с дикарями и их укладом жизни. Хотя и так всё очевидно: они все здесь те ещё нелюди и замашки у них аналогичные.
Вышек за частоколом я не заметил, что и подтвердил Дока, изучив окрестности погоста в бинокль.
Часовой был, и не один, но оба следили не за тем, что творилось за периметром погоста, а внутри, где вот-вот должна была состояться казнь.
К вратам мы не пошли. Тут стучи, не стучи — никто не откроет. Да и не звал нас сюда никто — сами припёрлись, из-за Шишиги. Не говорить же здешним жихарам, мол: разбойники по доброте душевной вывели нас на ваше поселение, люди добрые. Когда по всему очевидно: недобрые они тут.
И чего тогда спрашивается, сами лезем на рожон?
У Коня угар ещё не прошёл, и по жилам в крови бродил "допинг", зато у меня давно выветрился.
— Шаляй, — Дока хлопнул меня по плечу, подтолкнув вперёд, — Валяй, прикрою.
Я даже не сразу заметил у него "оптику" и "глушак" на карабине. Вот, значит, как он раньше с одного выстрела бил зверьё со снайперской точностью и бесшумно (теперь больше не смущался Коня). Не удивлюсь, если и целеуказатель накрутит, и фонарик приладит с наступлением ночи, конечно, если доживём сегодня до неё. Ведь всякое могло случиться там, куда собрались наведаться, выискивая приключения на одно место.
Погост, вот он — уже передо мной, я подкрался незамеченным к частоколу, держась у земли, имитируя хамелеона раскраской камуфляжной формы военного образца. Знал бы, что придётся в ней лезть под стрелы, давно бы избавился, а то чуть что — сразу же используют меня как проститутку, и глядят в зад, ехидно скалясь, те, кто остался в засаде.
Всё — я выпрямился, прижимаясь спиной к частоколу. Взобраться наверх в одиночку у меня не получиться, даже если буду долго мучится — сучки на брёвнах отсутствуют, как и прочие выступы, даже выемки — их поверхность гладко обтёсана, так ещё и смазана чем-то скользким и вонючим. Надеюсь, не дерьмом, а то разит так, что хочется чихать и кашлять.
Затыкаю ладонью нос и рот, держусь из последних сил, чтоб не чихнуть. Глаза и то ест. Зато часовому наверху хоть бы хны. Неожиданно повернулся в мою сторону и...
Не заметил меня, иначе бы не стал оголять и выставлять на всеобщее обозрение то, чем окропил пространство за частоколом вместе со мной.
Меня так и подмывало выстрелить в этого "засранца" пока он не решил справить иную нужду. И надеяться мне, что Дока снимет его аналогичным образом, также не стоило.
Засада! Надо же как подставился, дурак!
Наконец вспомнил про лопатку — постарался бесшумно протиснуть меж брёвнами и закрепить. Крик жертвы, перекрытый ором толпы жихарей, пособил мне в должной мере. Вбив лопатку со всего маху меж брёвнами на уровне головы, через мгновение я был уже с ногами на ней, зацепив ремнём от "укорота" заострённое сверху бревно. Усилием "воли" я подтянулся на автомате, и ухватился рукой за древесную основу, заглянув на погост, чуть не рухнул назад, дав слабину.
"О, водоплавающий!"
К столбу, в центре поселения, меж строениями, имеющими общее сходство с землянками, был привязан страхолюд. Я сразу признал его по характерным признакам — маске с дыхательной трубкой на лице, и водонепроницаемому комбинезону на теле, как впрочем, и ластах на ногах. Жихарей можно понять: не каждый день удаётся выудить из реки близ погоста сетями этакое страшилище.
Попал ты, мужик, и так, что хуже некуда, а круче нас, бродяг! И у нас хотя бы оружие и "бэтээр" — не военный, а самодельный, но всё же! И мы угодили сюда толпой, а не как ты — совершенно один!
Придётся рискнуть, — понял я, и не по причине взыгравшего у меня в одном месте "геройства", а по иной — он, один из нас, и лишним в команде не будет. Вопрос в следующем: выйдем ли мы из очередной стычки без потерь?
Пока я разглядывал "водолаза", к частоколу примкнул Дока с Акимом, и только Конь запнулся, рухнув с "копыт", привлёкая моё внимание и стража-жихара. Я постарался достать дикаря вперёд Доки. Ссориться с жихарами нам, убивая их часовых, не с руки — с нас вполне хватило и разбойников, чтоб ещё здешний люд гонялся за нами с тем же успехом по дебрям. Хотя, после того, что я увидел, засомневался: вряд ли можно договориться — а уже.
Вскинув лук, дикарь положил стрелу на тетиву, даже оттянул — ну и я его тыльной частью "укорота" по голове, взяв в прицел иного. Он-то и забил тревогу, но из-за возникшего в очередной раз ора толпы, его потуги были напрасны. А тут уж и я подскочил, пока жихар тянулся ко второй стреле, выпустив первую в направлении Коня, вступил с ним в схватку, произведя запрещённый удар ногой меж его, добил коленом в лицо, и сверху всё тем же "укоротом" по горбам.
— Полежи пока.
Конь захрипел, зацепленный стрелой жихара. Будем надеяться: дикарь нанёс ему не смертельную рану — ну и я жихарю. И будь у жихарей головы покрыты шеломами, столь легко не совладать мне с ними. Сами могли наподдать. А и кольчуг не носили — шкуры, вроде кожаных кирас имелись на них, и не лохматые, как у разбойников, однако тоже не защитили от меня.
— Что с Конём? — застал я по соседству на частоколе Доку.
Бригадир не отреагировал на меня, проверил реакцию стража — того, что пометил меня — и двинул его прикладом от карабина, чтоб наверняка.
