— В любом случае, — продолжала дама с тем же напором, — на месте командования, осведомленного о месте службы автора этого фантома, я бы приняла определенные меры. В рабочем порядке.

У Ивик шумело в ушах. Она точно знала, что еще лет шесть назад сразу разрыдалась бы в такой ситуации. Но каким бредом было бы разрыдаться сейчас! Как это было бы ужасно... ведь она не девочка, она гэйна, взрослая, мать троих детей, военный человек в конце концов и мало того — разведчик. Никого не интересует, что на самом деле внутри она все равно — девочка, и ей все равно хочется разреветься и выбежать из комнаты. Самое трудное — это сдержать физиологическую реакцию. Слезы подступают, но надо каким-то образом их сдержать. Для этого полезно дышать довольно быстро и глубоко. Ивик почти не слышала, что говорил иль Машар, слух включился снова, когда встала Кейта иль Дор.

— Я считаю, что такая жесткая критика неправомерна, и не понимаю, о каких мерах в рабочем порядке говорит стаффа иль Пен. Гэйна предложила на рассмотрение фантом. Возможно, неудачный. Хотя на мой взгляд, это произведение вполне достойного уровня, и высказанную идею я, наполовину русская по национальности, не нахожу нелепой. Мы можем принять фантом или отвергнуть. Каким-то личностным характеристикам автора здесь не место. А хлесткие эпитеты уместны в литературной статье, но не в обсуждении стратегического объекта.

Кейта села. Иль Пен громко сказала с места.

— Кстати, иль Дор, как я понимаю, автор фантома — это сестра по сену вашей дочери?

Кейта покраснела и открыла рот, собираясь что-то возразить, но иль Машар остановил ее взмахом руки.

— Стаффа иль Пен, базар устраивать не надо, вы можете взять слово в установленном порядке. Родственные связи кого бы то ни было не имеют здесь никакого значения.

Спокойно, повторяла себе Ивик. Только спокойно. И удивительно, но ей удавалось владеть собой. Потом будет плохо, знала она. Очень плохо. Но сейчас, под перекрестьями устремленных на нее взглядов, по большей части — чужих, враждебных, ехидных, она чувствовала себя уверенно. Как в Медиане. Как в бою.

Гэйны высказывались один за другим. Никому не нравился фантом Ивик, и ей казалось, что каждое слово — пусть мало кто говорил в стиле иль Пен — вбивает в ее сердце новый раскаленный гвоздь и медленно его там поворачивает. Но нельзя думать о боли. Нельзя концентрироваться на ней. Надо держаться. Держать удар. Одни говорили о нелепости и утопичности основной идеи. Другие — о том, что фантом неумело выполнен, некрасив, слишком изыскан и сложен для восприятия современным человечеством либо слишком упрощен.

— ...И даже все бы хорошо! — говорил пожилой гэйн, — техника, все это можно было бы поправить, понятно, что перед нами лишь макет. В конце концов, можно было бы принять для коллективной разработки. Но беда в том, что этот фантом абсолютно утопичен, он оторван от современных русских реалий, если его кто-то и сможет воспринять, то отдельные маргиналы. А мы здесь, простите, не литературой занимаемся и не живописью. Мы занимаемся информационным воздействием, и нас интересует только один вопрос — эффективно или нет. Это эффективно не будет!

— ...Очень плохо разработаны отдельные образы, сама по себе архитектура фантома эклектична и негармонична...

— ...Слишком большой акцент на людей, в данном случае они призваны иллюстрировать основную идею, а они вместо иллюстрации поданы слишком живыми и сложными. Я всей душой за этическую составляющую искусства, но надо знать меру. Это фантом, а не воплощение дамских мечтаний...

Ивик вздрогнула. Внезапно поднялся тот самый гэйн, с темно-седой головой, рассказ о котором поразил ее воображение. Кельмин иль Таэр. Ивик взглянула на него и опустила глаза. Ну давай. Давай и ты — мне уже все равно.

— Я хочу сказать, что не понимаю, почему подняли такой гвалт, как будто мы обсуждаем вопрос о распределении отпусков! — он говорил громко и энергично, — Образ иль Кон великолепен. И вы это знаете! Техника — нормальная для макета, в оригинале, естественно, гэйна ее доработает. Я уже давно не видел таких ярких, перспективных образов. То, что поставляет нам Комиссия — жалкие огрызки, способные послужить разве что развлекательной индустрии. Фантом должен жечь сердца! Фантом должен волновать. И обратите внимание, вас всех он взволновал. Равнодушных я здесь не вижу. Что касается идеи, я считаю ее исключительно верной и перспективной. Может быть, это самое ценное в данном фантоме. Это единственная идея, способная вернуть Россию на путь истины. Она непопулярна среди населения? И потому фантом не примут, говорите вы, ро-шехин иль Вагеш? А позвольте спросить, вы где работаете — в отделе стратегии шематы Тримы или в коммерческом развлекательном издательстве или киностудии? Это наше дело — добиться того, чтобы такие фантомы принимали! Мы не можем идти на поводу у вкусов местного населения — это уничтожило бы смысл нашей работы. Мы должны воспитывать население. Вести его вперед. Я бы немедленно принял этот фантом к разработке, пусть даже за счет двух-трех других пустышек, которые мы строим каждый год — и получаем не нуль, а отрицательные результаты, потому что эти пустышки используют дарайцы в своих интересах.

Иль Таэр обвел блестящим, твердым взглядом притихших коллег и сел на место.

Ивик сидела на подоконнике, на широкой кухне бывшей коммуналки. На газовой плите кипятился чайник. Она все еще не плакала. Плохо уже стало. Сейчас, когда никого не было рядом — стало плохо. Выступление иль Таэра, пожалуй, только усугубило ситуацию. Хотя смотря в каком смысле. После этого все возмутились, выступления стали обиженными и острыми. Ивик не понимала, на что они все так обиделись, что он такого сказал — но видимо, как-то задел всех. Фантом, конечно, не приняли. Но про Ивик будто и забыли, и ругались не на нее, а по поводу того, что сказал иль Таэр ("Я не понимаю, почему вы позволяете себе в таком тоне говорить о коллегах!").

Хуже всего то, что она как бы обманом пролезла на совещание, по блату, высунулась со своими глупостями... Ивик повторяла себе, что так делают часто, что на каждом таком заседании рассматривают какие-нибудь новые фантомы, что через Комиссию — далеко не единственный путь. И все равно оставался неприятный осадок. Особенно из-за выступления иль Пен. Впрочем, и другие... Иль Пен, возможно, просто дура — но ведь и все другие были недовольны. Кроме... Конечно, Ашен и Кейты (Кейта все-таки замечательная!), и кроме — тут понимание Ивик кончалось, неужели этому великому человеку, Кельмину иль Таэру тоже мог понравиться ее фантом? Или он просто пожалел ее? Ивик думала, что вероятно, пожалел. Хотя чего тут жалеть, ничего ведь страшного по сути. Но не могла же ему на самом деле понравиться разработка Ивик?

Ей самой уже не нравился фантом. Она искренне недоумевала, как могла вообще на что-то рассчитывать. Вспоминала знакомые ей чужие фантомы — тот же Город Кейты, Звездное будущее, Крепость... Да как она могла подумать, что ее неумелое, банальное творение может встать в один ряд с другими. Нет, она не фантом-оператор. Да и Бог с ним... У нее есть семья, прекрасная работа... Да, она на вторых ролях, но многие гэйны позавидовали бы ее должности. Зачем ей быть фантом-оператором, чего это она еще захотела.

Нет, больно не от самого факта отказа. Хотя и от этого тоже. Потому что в глубине души Ивик хотела быть фантом-оператором. Потому что она очень любила творить в Медиане, и чувствовала, что это у нее получается... часто ощущала, что получается — не хуже других. И что ее образы должны дойти до людей. А выходит — они ничего из себя не представляют. А зачем же тогда вообще жить? Это, оказывается, было все-таки очень, очень важно для Ивик.

Она запуталась. Ей просто было плохо. Нестерпимо плохо. А заседание уже скоро закончится. Ивик подошла к водопроводному крану, выпила воды, потому что нестерпимо пересохло в горле. Выключила чайник. Чаю себе налить она не решилась.

Скоро закончится заседание, и они все появятся здесь. И надо будет опять "держать удар", мило беседовать, прощаться... Может быть, просто уйти в Медиану? Это может быть опасным, здесь, под Питером, то и дело шатаются дарайцы. Да и плевать. Кстати — Ивик ощутила странное внутреннее возбуждение — это было бы даже неплохо.

...Неплохо, если можно было бы просто ждать, пока они тебя убьют. Беда лишь в том, что ведь очень постараются сразу не убивать. Беда в том, что окажешься в атрайде. Если, конечно, дотащат до него — а если им срочно нужна какая-нибудь тактическая информация, то плохо будет прямо сейчас и сразу. Нет, это очень, очень неподходящий способ кончать жизнь самоубийством...

Дверь открылась, и на кухню влетела Ашен.

— Ивик! — она подбежала и обняла подругу, — Бедная! Ты не расстраивайся, это все абсолютно ничего не значит. Просто, — Ашен понизила голос, — эта иль Пен там оказалась, а она выдра еще та. Из-за нее и остальные так отреагировали... Ничего, примут обязательно. Надо пробовать снова и снова. Я тебе говорю, ты можешь быть оператором!

— Да ладно, — сказала Ивик, — ничего.

Кухня стала заполняться народом. На Ивик с Ашен никто не смотрел, все говорили о своем, наливали чай, рассаживались по табуреткам, на подоконнике.

— Наверное, идти надо, — сказала Ивик. Ашен кивнула. В этот момент на кухню вошли, почти одновременно, Кейта и Кельмин иль Таэр. Кельм, подумала Ивик. Несколькими шагами гэйн быстро пересек кухню и оказался рядом с ней.

— Ивенна?

— Да, — шепнула она. Светлые блестящие глаза будто пронизывали насквозь. И почему-то Ивик чувствовала, что совсем не боится. И каким бы замечательным и великим этот человек ни был, ей было рядом с ним легко, она чувствовала себя уверенно.

— Я хочу вам сказать, Ивенна — вы не огорчайтесь! — он говорил быстро, уверенно, но без малейшего напора и властности в голосе, — вы не расстраивайтесь из-за этого, и обязательно продолжайте делать фантомы. Это ваше призвание. Я говорил на заседании абсолютно серьезно, если бы моя воля — я бы принял ваш фантом уже сейчас. Он нуждается в доработке, но это по крайней мере, уже что-то, я бы сказал, это один из интереснейших фантомов, если сравнивать его с тем, что у нас сейчас есть. И как прекрасно проработаны отдельные люди! Чувствуется, что людей вы понимаете. Вы обязательно должны пробиваться. И не оставляйте эту идею. Хорошо? — и он протянул Ивик руку.

— Хорошо. Спасибо, — выговорила она, ошеломленная этим потоком слов. Кельмин сжал руку Ивик, уверенно глядя ей в глаза, и она не отводила, вопреки обыкновению, взгляд. Рука у Кельмина была сухая, очень сильная, и словно током пробило Ивик от ее прикосновения. Кельмин кивнул, и сразу отошел в сторону, и почти без перехода заговорил с кем-то другим. Рядом с Ивик оказалась Кейта. Обняла за плечи.

— Ну что, Ивик, расстраиваешься? Держись, гэйна.

— Да ладно... ничего.

— Слушай, — заговорила Кейта, — а оно тебе надо? Я не про фантом, фантом неплохой... Только я не знаю — зачем это тебе, быть фантом-оператором? Ашен вот не хочет, и правильно делает.

Ивик пожала плечами. Кейта присела рядом с ней.

— Понимаешь, Ивик, талант у тебя есть. Это безусловно. Потребность гэйна — творить, это у всех так. Даже моего замученного мужа, и то иной раз пробьет — ведь нет почти ни одного дня, чтобы он не сел побренчать на клори. Мы не можем не творить. А человек, который творит — делает это для людей. И нам нужен отклик, как хлеб, нужен. Мы, если честно, и смысл своей собственной жизни в основном в этом видим. Защита Дейтроса — да... но на самом деле каждый из нас стремится влиять на людей, дарить людям свой труд, и чтобы люди его принимали. И ты думаешь, наверное — быть фантом-оператором — это уже совсем кайф? Потому что воздействие получается на миллионы, очень мощное? Может, и так, Ивик... Только знаешь, я фантом-оператор уже больше двадцати лет. Мне осточертел этот Город, хуже горькой редьки. Я за это время сделала десятки хороших фантомов, а приняли только четыре — и то хорошо. А разрабатывать меня все время заставляют Город. Ты же знаешь, фантом надо постоянно поддерживать, достраивать... А Город все остается перспективным, и я не могу решить — вот оставлю его, создам что-нибудь другое. А если и создам — скорее всего, тоже не примут, потому что новые фантомы принимают редко, и опять будет чувство, что ты родила ребенка, а этот ребенок никому, кроме тебя, и не нужен...

Кейта замолчала.

— Свобода, — горько сказала она, — у фантом-оператора нет ее. Будь просто писателем, Ивик. Пиши свои книги.

— Их ведь тоже печатают... не очень-то. Они лежат в открытых библиотеках, но они... не очень популярны, — сказала Ивик, — та же история. Просто, видно, у меня нет таланта.

— Брось, это ерунда. Не попадаешь в общую струю, отличаешься от других — вот и все. Да, с книгами и прочим та же история, конечно. Все эти элитарные сообщества — возьмут, не возьмут, дадут рецензию, не дадут... с картинами моими — как осветят выставку, возьмут ли в печать... То же самое. Хотя все-таки больше вероятности быть принятым, чем с фантомами. Но книги ты хоть пишешь свободно. Ты сама решаешь, когда оставить книгу, когда начать другую. Можешь бросить на середине. А фантом-оператор... у нас все по приказу, Ивик. Абсолютно все. Начать, закончить, внести радикальные изменения — ничего нельзя без санкции начальства. Вот и подумай, оно тебе надо?

— Может, вы и правы, — горько сказала Ивик. Нашла взглядом Кельмина. Тот оживленно и быстро говорил о чем-то с пожилым гэйном, стоя у стола, держа в руках дымящуюся чашечку. Теперь Ивик заметила, что на левой его руке не хватает крайних фаланг на трех пальцах. Ей нестерпимо захотелось вдруг, чтобы Кельмин снова подошел к ним. Хотя бы к Кейте. И хотя бы кивнул ей, Ивик, улыбнулся, сказал хоть слово.

Но Кельмин даже не смотрел в ее сторону. Нет, подумала Ивик с удивлением, похоже, что ему все-таки действительно понравился мой фантом.

Часть первая.

Ангел-хранитель.

— Соседка у нас тихая, — донеслось из коридора, — все за компьютером сидит. Не видно, не слышно. Тихая, аккуратная, так что не беспокойтесь.

Ивик улыбнулась. Соседи уже месяц как съехали, хозяйка искала нового съемщика. По уму-то, конечно, надо было квартиру выкупить. Экономят на мелочах, подумала она с раздражением. Хотя с другой стороны, обычная съемная комната вызовет меньше внимания, чем выкупленная на чье-то конспиративное имя квартира. Так что возможно, штаб действует из благих соображений.

Все за компьютером... Ивик откинулась в кресле и уставилась в монитор — эйтрон последней модели был подключен к местным сетям и втиснут в корпус обычного компьютера. Сейчас на мониторе она видела сразу двенадцать окон. Ничего подозрительного в окнах не происходило.

...Действительно, соседка удобная. Готовит раз в день, чай кипятит прямо в комнате. Работает на дому, но тихо, не видно, не слышно. Раз в день надевает тренировочный костюм и бежит в парк заниматься джоггингом, беспокоится о здоровье, и правильно — работа у нее сидячая. Гости приходят редко, по одному и не шумят. Молодого человека нет и, похоже, не предвидится. Домашних животных нет. Время от времени уезжает на несколько дней — вероятно, к родителям. Мечта, а не соседка.