Коммуникатор пискнул, напоминая Марко о том, что очередная порция водорослей созрела для отправки на побережье, и он отправился загружать их в шаттл. Ящики были неудобными и тяжелыми, но робот, обычно занимавшийся их погрузкой, почему-то работал не очень хорошо, и после того, как содержимое пары контейнеров оказалось на земле, Марко предпочел перетаскивать их сам, чем доверять капризному механизму. А Дэн уже пятые сутки обещал прилететь и наладить робота, но все никак не мог выбраться со станции, хотя что могло его так долго задерживать, Марко не представлял. Черт с ним, с погрузчиком, но хоть бы со своей погодой разобрался, наконец! Проклятые молнии словно нарочно пытались попасть в шаттл каждый раз, как Марко взлетал. Хотя, когда на том же шаттле летала старпом Варав, ничего подобного не происходило.
Ботаник окончил погрузку, подозрительно посмотрел на уже начинавшие сгущаться тучи, застегнул серебристый лёгкий скафандр и нырнул в кабину. Очередная гонка на выживание началась.
После памятной истории с чаем Женевьева прониклась к доктору Раикиару откровенной симпатией. Коллега оказался куда приятнее, чем пытался казаться. Почему-то ещё далеко не старый текткет (их средняя продолжительность жизни равнялась 283 земным годам, так что приближающийся к семидесятилетнему юбилею доктор был по меркам своей расы в самом расцвете сил) вёл себя так, словно его жизнь была давно и напрасно прожита, впереди ему ничего не светило, и то, как пройдут его последние дни не имело, в общем, уже никакого значения. Девушка даже начала подозревать какую-нибудь несчастную историю любви, которая так и осталась несчастной из-за дурацкого, с точки зрения Женевьевы, обычая "не демонстрировать своих чувств посторонним". Улучив момент, когда они оба оказались заняты в лаборатории одновременно — завершив свои бактериальные посадки Раикиар предложил зоологу посильную помощь с более крупными формами — девушка решилась-таки задать терзающий её вопрос.
— Влюблён? Нет, никогда не был, — доктор поправил темные очки машинальным жестом и, помедлив, добавил. — И теперь вряд ли буду.
Надевший летний вариант формы с короткими рукавами, в широких черных очках и с забранными в высокий хвост волосами доктор сейчас больше походил на попавшего не по адресу туриста, чем на одного из специалистов Исследовательского флота при исполнении. Общую беззаботную картину нарушал лишь его печальный тон.
— Но почему? — Женевьева ободряюще улыбнулась. — Вы ведь ещё молоды, у вас всё впереди!
— Всё не так просто, — безрадостно произнес текткет. — И к чему вообще говорить обо мне?
— Я вас обидела? Я не хотела, извините... — Женевьева смутилась и подняла какую-то пробирку, делая вид, что увлечена работой.
— Да нет, ничего. Просто это и правда бессмысленно, — Раикиар обратил внимание на образец в руках у Женевьевы. — Мне кажется, мы уже закончили его описание двенадцать минут назад. Не имеете ли вы в виду, что вы... питаете ко мне какие-либо... чувства?
— Ох, и правда, — смутилась Женевьева, ставя пробирку на место. — Нет, что вы. В смысле, вы мой друг, но ничего такого.
— Это хорошо, — текткет немного расслабился, вероятно, счастливо избежав щепетильной ситуации. Хотя кто их, текткетов, разберёт?
— За мной и так постоянно кто-нибудь ухаживает, — поспешила на всякий случай добавить девушка. — Сейчас вон целых двое. Или трое, я не знаю, стоит ли брать в расчет Рыбку или он так со всеми. В общем, я пока не решила, с кем буду встречаться, но они оба такие смешные!
— Вы мне очень доверяете, — удивился доктор. — Почему?
— Вам так кажется? — раз начав рассказывать, остановиться было трудно. — Ну, я не думаю, что это такая уж тайна, и вы же не будете всем пересказывать, верно?
— Разумеется.
— Так вот, про Марко я уже говорила, как он со своей розой напортачил. Хотя я не думаю, что он нарочно, он просто ещё маленький. Он меня на два года младше, знаете? — доктор кивнул. — А ещё Дэн. Постоянно в медблок заглядывает, когда я на дежурстве, царапины какие-то придумывает, но тоже никак толком не скажет...
— Вы считаете, что Семёнов симулирует? — строгим тоном уточнил врач.
— Ну что я, серьезную царапину от пореза столовым ножом не отличу? — Женевьева пожала плечами. — С этим его нанороботы и без меня прекрасно бы справились.
Идея использования нанороботов в медицинских целях была не нова. Но воплотить её на практике удалось лишь около тридцати лет назад, и она пока оставалась привилегией избранных: богачей, политиков и Исследовательского флота. Ещё одна причина, по которой все стремились в дальние экспедиции. Введенные в кровь, эти микроскопические машинки на порядок повышали иммунитет и способность организма к регенерации. Таким образом, вмешательство врача требовалось только в особо тяжелых случаях.
— Думаю, стоит сделать ему выговор, — заметил текткет.
— Да ладно вам. Пусть ходит, мне не жалко, — отмахнулась Женевьева. — Хоть не так скучно. Ой!
— Что такое? — встревожился доктор.
— А, ерунда, — девушка поморщилась. — Порезалась о край бумаги.
— Может, вам стоит работать в перчатках? — предложил текткет. — А то образцы...
— Я просто буду поаккуратнее, — прервала его Женевьева. Она, конечно, видела, что немного испачкала пробирку, но не хотела показывать своей оплошности микробиологу. В конце концов, при её работе с крупными формами стерильность имела куда меньшее значение — но ещё пойди докажи это дотошному текткету. А начинать растить своих головастиков сначала из-за дурацкой оплошности она не собиралась. — Так вот, я говорила, что Дэн постоянно ищет новые поводы меня увидеть, но это даже забавно.
— Но если он начнет вам досаждать, доложите мне, пожалуйста.
— Ладно, договорились, — девушка выбрала новую пробирку. — И, всё-таки, что вы думаете об Эрр-Да? Он серьёзно или нет? А то я даже не знаю, как себя с ним вести...
Под хорошую беседу работа спорилась. И Женевьева совсем забыла, с чего начинала этот разговор, а доктор Раикиар, разумеется, не стал напоминать.
Дэн недолюбливал Марко.
Если бы его спросили, за что, он вряд ли бы смог ответить. Марко не так говорил, не так ходил, не так носил форму и не так смотрел на Женевьеву. Хотя, разумеется, на рабочие отношения личные антипатии не распространялись. А то, что запрос ботаника на починку какого-то транспортёра получил низкий приоритет — так не мог же Дэн спускаться на поверхность, пока на борту "Деметры" барахлили магнитные датчики, внешний стыковочный шлюз и кофеварка? Последнее удивляло инженера больше всего. Ну что, скажите на милость, может сломаться в этом примитивном механизме? Бумажный фильтр?! И, тем не менее, вот уже вторую неделю каждые три-четыре дня кофеварка ломалась, принимаясь готовить капуччино вместо эспрессо и наоборот. Капитан сердился, Дэн шел за инструментами, а поездка вниз опять откладывалась.
Но уж на этот-то раз он твердо намеревался добраться до поверхности и посмотреть, что стряслось на рабочей станции. Спуск занял около получаса, и вскоре Дэн вводил свой шаттл в специальный шлюз. Второго шаттла он не заметил и сделал вывод, что Марко куда-то отправился по делам. Вот бы он и вовсе не возвращался до тех пор, пока транспортёр не будет починен! Не тратя времени зря, Дэн взялся за инструменты.
Капитан, привычно подняв воротник зимнего варианта формы, по второму кругу просматривал корабельные логи за последние недели. Он пытался понять, что именно вызвало эпидемию поломок. Система ничего необычного не обнаружила, и Оркана пролистывал бортовые записи вручную. Приборы начали ломаться вскоре после того, как планета встала на новую орбиту. Вскоре, но не сразу, так что прямого следствия обнаружить не удавалось. Да и какая, в самом деле, разница для "Деметры"? Планеты двигали регулярно, изменения магнитных полей, как сейчас, у них тоже случались, но на висящие на орбите корабли это обычно не влияло. По всем законам физики "Деметра" должна была безропотно и безотказно служить ещё много лет.
Ярким доказательством обратного служила стоявшая перед капитаном чашка орехового капуччино. Редкая гадость, по мнению Орканы.
И, главное, никаких зацепок. Разве что... Пару недель назад, когда капитан отбывал вахту в рубке, ему то ли приснилось, то ли примерещилось, как от центральной звезды системы оторвался необыкновенно длинный протуберанец и помчался прямо на "Деметру". Причём мчался он, кажется, быстрее скорости света, потому что покрыл расстояние в несколько световых минут за считанные мгновения, рубку залило золотистое свечение, прокатилось по вечно зябнувшему телу жаркой волной и ещё мгновение спустя погасло. Но приборы молчали, никто другой этого выплеска не заметил и, главное, виденное Орканой противоречило законам физики, так что капитан списал это на усталость и попытался забыть.
А внутренний голос нет-нет, да и напоминал закоренелому скептику и атеисту Оркане слова из "Алби ал Альб", Священной Книги Альбы: "И было Солнце. И Солнце было бог. И согрело оно своим светом Пустыню, и среди белых песков возникла жизнь". Сложно было родиться на Альбе и не верить в могущество Солнца. Но капитан Оркана был, пожалуй, одним из немногих альбийцев, кому это удавалось.
Шаттл дёрнулся, меняя курс. Марко успел сто раз проклясть местную недружелюбную погоду, пока выливал в воду свои водоросли. За следующей порцией он уже не успевал, ну и чёрт бы с ней, тут бы вообще вернуться. Сегодня ботанику попался особенно изобретательный ураган, и, если бы не его пилотские навыки, у него были все шансы похоронить свой шаттл где-нибудь в новообразованном океане. И себя вместе с ним.
Столбики смерчей вырастали по обе стороны от летательного аппарата, клубившиеся над ним тучи приобрели непривычный тёмно-бордовый оттенок, то и дело подсвечивавшийся синими разрядами молний. И, главное, стоило Марко попытаться свернуть к границе грозового фронта, как очередная молния норовила ударить прямо перед ним, а ветер менял направление. Двигатели, что ли, эту грозу притягивали?
К тому моменту, когда шаттл всё-таки влетел в шлюз станции, у Марко тряслись руки. Последний час — или два? — он шел на ручном управлении, поскольку приборы окончательно свихнулись в намагниченном и насыщенном электричеством воздухе. К своему удивлению, он обнаружил, что на станции есть гость. Вытерев пот со лба и ещё немного посидев в наконец-то переставшем трястись кресле, Марко пошел выяснять, кто же прилетел. Нашел залезшего по пояс в транспортёр Дэна, поздоровался, предложил свою помощь, обрадовался отказу и пошел к себе — отлёживаться и пить валерьянку перед следующим полетом. Гроза там или не гроза, а водоросли росли. А посылать вместо себя кого-либо ещё и подвергать его или её такому риску Марко не мог. Он же знал, что пилотом (бортового истребителя в том числе) на "Деметре" значился он, а это обязывало.
Кроме того, Марко просто не любил жаловаться на находившиеся в его компетенции вещи. Он считал, что если он не может справиться с какой-либо трудностью, то зачем перекладывать её на тех, кто ещё слабее? А если справляется — то тут и говорить не о чем. Этот принцип не всегда упрощал ему жизнь, но служил тем стержнем, благодаря которому можно было справиться и с экзаменами, и с грозой, и даже с заиканием. Надо было только постараться.
Заглянувший в комнату около часа спустя чтобы доложить о починке механизма Дэн увидел, что Марко спит сидя, прямо в лёгком скафандре — только шлем снял — пожалел парня и на всякий случай решил не будить.
Если бы не прямой приказ, ботаник мог бы задержаться на планете надолго. Капитан передёрнул плечами: неповиновение подчиненных — первая ступенька на пути к бунту, а споры со старшими по званию — первый шаг к неповиновению. Можно подумать, он был каким-то кровожадным тираном, посылающим несчастную Женевьеву на верную погибель! Послушать Марко, так на поверхности суток не проходит без града, грозы и парочки смерчей, а Женевьеве даже не удастся приземлиться на поверхность без его чуткого руководства. При всём при том Варав, не так давно с поверхности вернувшаяся, погоду не ругала. Да, грозы бывают. Нет, ничего опасного. Это обычное поведение новой атмосферы.
Со времен той дурацкой истории с розой, когда Оркана вспылил и не удержал себя в руках, его первый помощник вообще перестала обращать на него внимание. Ну, то есть, в рамках устава и рабочих вопросов она ему отвечала, но не больше. Капитан подозревал, что она обижена, но этих текткетов поди разбери. Может, и не обижена вовсе, а уязвлена публичными проявлениями чувств, оскорбившими её текткетское достоинство. Так или иначе, общаться с Варав стало невозможно, и это было печально. Тем более, что в какой-то момент капитану даже начало казаться, что они нашли общий язык...
В общем, взвесив все за и против, Оркана решил, что вместе с Женевьевой на станцию отправится Варав. И нервировать зря не будет, и пользу принести сможет. И чем дольше и дальше она будет приносить эту пользу — тем лучше. Им ведь потом ещё обратно лететь, успеют попортить друг другу нервы.
— Капитан зап-претил мне лететь.
— Ничего страшного. Я же уже говорила, мы прекрасно справимся вдвоём, — Женевьеве было приятно внимание, но не когда оно было таким навязчивым.
— Но я за вас б-боюсь, — Марко покачал головой. — Там такие грозы, что у шаттла автопилот отказывает. Ты умеешь пользоваться ручным управлением?
— Я умею, — вмешалась Варав. — И там всё не так плохо.
— Неделю назад мне пришлось два часа лететь на ручном управлении, уворачиваясь от молний! — воскликнул Марко. — Я просто боюсь, что вы не сможете... Может, я все-таки полечу с вами, а? Все равно мне на борту делать почти нечего.
— Да ладно тебе, — Женевьева попыталась его урезонить.
— Я бы не рекомендовала вам нарушать приказы капитана, пилот, — замечание текткетки оказалось более действенным, и Марко повесил нос.
— Вы там поосторожнее только, ладно? — попросил он и ушёл, не затягивая прощание.
Вскоре девушки уже были на поверхности планеты. Было пасмурно, но пока не моросило. Женевьева снова и снова вспоминала разговор с ботаником и, не выдержав, поделилась своими соображениями со спутницей. Похоже, расписывая все "прелести" местной погоды, Марко несколько преувеличивал. Наверное, хотел показаться героем, думала Женевьева. Тоже, конечно, способ ухаживания, но разве он не понимал, что ложь рано или поздно откроется? А лжецов биолог не любила из принципа.
Правда, Варав предположила, что спокойная и ясная погода внизу объяснялась тем, что атмосфера наконец-то перемешалась как следует, а Марко застал её ещё в неустоявшейся фазе. К тому же, это была первая экспедиция юноши, и ему не с чем было сравнивать. Женевьеве всё равно казалось, что можно было не так расписывать пережитые опасности, но, может, Варав и была права, а Марко просто слишком впечатлился пережитым. Хотя Дэн вот тоже говорил, что ничего страшнее дождя там не заставал, когда летал чинить ему транспортёр.
В общем, кто теперь разберёт.
А у Женевьевы между тем работы хватало. Марко успел насытить водорослями океан и засеять континент спорами гигантских папоротников и желтых хвощей с Текткета, теперь была её очередь поселить на планете что-то по-настоящему живое. А начинать заселение стоило с океана (насекомые мирмидоны, используемые в качестве наземной рабочей силы были, разумеется, не в счет, как и более крупные приматы-тяжеловесы с Солана с ласковым названием камнеежки).
