Квантунская рапсодия - 2

Видя, плачевные результаты стрельбы своих комендоров, Камимура решил отказаться от палочки над "Т". Он велел перенести огонь орудий "Токивы" и "Идзуме" на "Рюрика", посчитав его более легкой добычей. Результат этого решения не замедлил сказаться. На борту засыпанного снарядами крейсера возник пожар, он получил пробоину ниже ватерлинии в корме, что незамедлительно сказалось на его скорости. "Рюрик" стал отставать, и участь его, казалась, была предопределена.

Выбрав тактику отхода, Иессен намеривался отступать к Владивостоку безостановочно, но плачевное положение "Рюрика", заставило Карла Петровича изменить своих первоначальные планы. Желая спасти крейсер, Иессен развернул "Громобой" и "Россию" в сторону противника и этот маневр дал неожиданный результат. На "Токиве", прямым попаданием были уничтожены две орудийные башни и один из снарядов, разорвался в машинном отделении крейсера. "Токива" сразу потеряла ход и была вынуждена покинуть строй.

Вслед за ней настал черед "Идзумо", чье боевое счастье оказалось не намного лучше его предшественника. Разбушевавшаяся стихия не позволила комендорам крейсера полностью исполнить свой долг перед империей, тогда как русские крейсера стреляли все лучше и лучше. Одно носовое восьмидюймовое орудие было приведено к молчанию, а второе стреляло очень редко и к тому же, ему сильно мешали выстрелы с крейсера "Адзуме", перенесшего по приказу адмирала огонь с "России" на "Громобой".

Будь это противостояние при ясной погоде и тихом море, это артиллерийская дуэль вряд ли бы разрешилась в пользу владивостокских крейсеров, но разыгравшийся шторм перевесил чашу весов в их пользу. Разорвавшийся рядом с боевой рубкой восьмидюймовый снаряд своими осколками убил командира крейсера "Идзумо" Идзити, ранил старшего помощника и сильно контузил адмирала Камимуру. Одновременно с этим было повреждено рулевое управление корабля и судьба "Идзумо" повисла на волоске. Любая пробоина крейсера могла, имеет фатальный исход и Камимура приказал покинуть строй.

Залитый кровью капитана Идзити, оглохший от взрыва, Камимура очень надеялся, что идущий следом крейсер "Адзума" будет более удачлив в схватке с врагом, но госпожа Удача упорно смотрела в другую сторону. Не прошло и пяти минут, как "Адзума" получил пробоину ниже ватерлинии и был вынужден покинуть поле боя, а вслед за ним поспешно ретировался и "Ивате". На крейсере не было серьезных повреждений, но продолжать вести бой против превосходящих сил противника, капитан Такатоми не рискнул.

Казалось, госпожа Фортуна милостиво сдала адмиралу Иессену все козыря. Начни он преследование отступающего противника и флот микадо не досчитался бы в этот день одного, а может быть и двух своих броненосных крейсеров. Однако благоразумие взяло вверх над охотничьим азартом в душе у Карла Петровича, и он отдал приказ повернуть на север.

После, адмирал объяснял свои действия потерями среди офицеров и нижних чинов, а также повреждениями, полученными в бою с врагом, и в первую очередь состоянием "Рюрика". Он получил вторую подводную пробоину, в результате чего полностью сел на корму и потерял ход. Продолжать бой в подобных условиях Иессен счел неоправданным риском и отступил во Владивосток в полной уверенности, что оказал помощь эскадре Макарова в максимальной форме.

Многие офицеры и командиры имели иное мнение о действиях адмирала, но госпожа Удача сумела защитить Карла Петровича. Благодаря её стараниям, он не ушел от своего лаврового венка победителя, ибо дорогу домой, ему заступил отряд крейсеров адмирала Уриу.

Получив радиограмму от Камимуры, он бросился вместе со своими бронепалубными крейсерами на травлю "русского медведя", но вместо этого сам попал под его сокрушающий удар. Позднее, британские газеты представят действия адмирала Уриу как самоотверженные действия, благодаря которым были спасены крейсера Камимуры. Репортеры будут взахлеб рассказывать о том, как бронепалубные крейсера "Нанива" и "Такачихо", вместе с авизо "Чихайя" вступили в неравный бой с противником. Как огнем своих шестидюймовых орудий пытались нанести урон русским крейсерам, но погибли в неравной схватке с кораблями превосходящих их в вооружении и броневой защите.

С легкой подачи газетчиков, адмирала Уриу, державшего флаг на "Такачихо", сделали образцом самурайского духа, простив ему гибель авизо и второго крейсера. Японии в этот момент как никогда нужны были отважные герои для сохранения лица в столь трагичный для всей страны момент. Ибо вопреки всем надеждам и уверениям Того высоком лицам и их заморским союзникам русская эскадра сумела достойно выполнить свой долг перед Отечеством и Государем Императором.

Глава X. Цусима.

Дав обещание Ямамото о том, что корабли флота императора не допустят прорыва эскадры адмирала Макарова в Японское море, Того сделал все, чтобы его слова не разошлись с делом. В ряды броненосцев вернулась "Сикисима", а число броненосных крейсеров готовых выступить против русских пополнила "Чиода".

Конечно, её пятидюймовые орудия, не шли ни в какое сравнение с мощным вооружением собратьев по классу, но адмирал считал, что вовремя брошенная соломинка сможет переломить хребет русскому верблюду.

Также армаду японских боевых кораблей пополнили отряды миноносцев, представлявших собой важную силу. Перед началом сражения они несли патрульную службу на подступах к Цусиме, а затем, адмирал собирался задействовать их в добивании уцелевших кораблей врага.

— Мы не смогли их грамотно использовать во время боя с адмиралом Макаровым в Желтом море. Ни один корабль противника не был уничтожен нашими миноносцами, но теперь близость главных баз позволит нам исправлять эту оплошность. Цусима должна стать могилой для русских кораблей и ради этой священной цели, ни один корабль императорского флота не должен оставаться в стороне! — воскликнул Того на совещании капитанов кораблей и все моряки, как один ответили адмиралу громким криком "Банзай!".

Стремление сделать все, для претворения в жизнь лозунга адмирала, полностью завладело умами японских моряков, начиная от флагманов до простых матросов. Каждый из них видел себя настоящим защитником, за спиною которого находилась беззащитная страна. Почти каждый моряк был готов пожертвовать своей жизнью, лишь бы бородатые белые дикари не смогли прорваться через Цусиму и соединиться с владивостокскими крейсерами.

Десятки, если не сотни глаз дозорных миноносцев внимательно наблюдали на дальних подступах к проливу. Ничто, ни ранний час, ни свинцовая пелена дождя, ни начавшийся шторм, не помогли врагу укрыться от острых глаз японских впередсмотрящих. Едва русские броненосцы были ими идентифицированы, как сообщение немедленно ушло по радио к флоту, находящемуся в районе Сасебо.

Не прошло и часа, как противники встретились, и сражение началось. Макаров не изменил прежней расстановки сил. Первым шел "Цесаревич", затем "Ретвизан", "Пересвет" под флагом князя Ухтомского, "Победа" и "Полтава". Отряд крейсеров возглавлял "Баян" с вымпелом Рейценштейна и двигались правее кильватерной колонны броненосцев. Слева он них находились миноносцы Коломийца, державшего свой флаг на "Грозовом".

Перед началом сражения скорость кораблей составляла 12 узлов, но едва стало ясно, что противник её обнаружил, Макаров приказал увеличить скорость.

— Передайте эскадре, держать 14 узлов — распорядился адмирал, стоя на капитанском мостке "Цесаревича".

— Может, стоит рискнуть и увеличить скорость до 16 узлов? Помниться капитаны клялись в этом, Степан Осипович — спросил Макарова Матусевич, но тот не согласился с ним.

— Не вижу пока такой надобности при нынешнем положении, Николай Александрович. Не будем без особой надобности испытывать на прочность котлы и машины "Полтавы". Сейчас главное для нас будет главным не скорость, а точность стрельбы или правильнее сказать боепригодность наших снарядов — адмирал недовольно дернул щекой, вспоминая последнее совещание, на котором выяснился неприятный момент. Несколько капитанов доложили, что в ходе боя отмечалось попадание снарядов в корабли противника, но взрывов не было.

— Не исключено, что в горячке боя люди ошиблись, непроизвольно выдавая желаемое за действительность. Такое бывает сплошь и рядом.

— Вполне возможно, — согласился с Матусевичем адмирал, — но не забудьте записать, что по приходу во Владивосток следует провести ревизию наших снарядов с последующим испытанием их на полигоне.

— Будет сделано — коротко ответил Матусевич, так как во время боя адмирал требовал от подчиненных докладов без чинов.

— Пока вы ваше высокопревосходительство произнесете бой кончиться и Того разобьет нас в пух и прах. Говорите господин адмирал или Степан Осипович, проще и быстрее — требовал Макаров от окружавших его людей.

— Выставил все-таки "Сикисиму" и не убрал "Микасу", — с сожалением в голосе произнес адмирал, когда сигнальщики доложили ему о составе вражеского отряда броненосцев. — Значит, дело будет ещё горячее, чем под Артуром.

— Слава Богу, что нет крейсеров Камимуры и "собачек" адмирала Дэва. Это дает нам неплохие шансы проскочить Цусиму. Наверняка стерегут крейсера Иессена и корабли, оставшиеся в Артуре.

— Да и таинственный барометр Дижонваля, не подкачал. Погода как по заказу, — усмехнулся Макаров. — Откройте нам тайну, Владимир Иванович, что это за никому, неизвестный аппарат, а то потом может случай не представиться.

— Да, скажите правду господин Семенов, — поддержал адмирала Матусевич. — Полностью признаю вашу правоту. Где вы его откопали?

— В книге одного итальянского монаха занимавшегося естествоведением. По длине нитей домашних пауков ткущих свою паутину он безошибочно предсказывал погоду на несколько дней вперед. Научный мир не принял барометр Дижонваля, но точность его прогнозов от этого нисколько не уменьшилась — честно признался исполняющий обязанности капитана "Цесаревича".

— Вот видите, как полезно читать книги. Благодаря Владимиру Ивановичу мы смогли сделать точный расчет и поставили нашего друга Того, в сложное положение. Его расчет оказался неверен и мы этим воспользуемся!

Макаров радостно ткнул биноклем во вражескую эскадру, действительно оказавшуюся в сложном положении. Двинувшись на перехват противника, японский адмирал собирался нагнать колонну русских броненосцев и, встав параллельным курсом, попытаться её разгромить.

Идея была прекрасной, но непогода не позволила её реализовать.

Столкнувшись с противником в не то время и не в том месте, Того был вынужден выбирать между двух зол. Либо сначала идти с русской эскадрой встречным курсом и только потом получить возможность её атаковать. Либо провести "последовательное" уклонение вправо, как это сделал адмирал Иессен в бою против крейсеров Камимуры, подставив борта своих кораблей под огонь русских комендоров.

И тот и другой вариант был рискованным, но нужно было выбирать и после недолгого колебания, японский адмирал выбрал второй вариант.

— Это очень опасный маневр, сэр — не согласился с ним, находившийся на капитанском мостике "Микасы" коммодор Бейли.

— Вы предпочтете подставить мой флагман под сквозной обстрел русских кораблей или решитесь проскочить у них под носом и, потеряв массу времени атаковать их? Рискуя при этом потерять противника из вида из-за этого чертового шторма?

— Я только предупредил об опасности этого маневра, сэр. Русские канониры хорошо стреляют — колко уточнил англичанин, напомнив о многочисленных попаданиях в "Микасу" в предыдущем бою.

— Я всегда ценил ваши советы, коммодор и потому приказал собрать на броненосцах лучших наводчиков. А что касается риска, то я готов рискнуть во славу нашего микадо, ровно как и вы во славу своего короля — Того уважительно склонил голову.

Выбор маневра противника не остался тайной для Макарова и его свиты стоящей на капитанском мостике.

— Степан Осипович! Того собирается сделать поворот, чтобы затем выписать палочку над "Т". Сейчас его корабли будут беспомощны против нас! Нельзя упускать такой случай! — торопливо заговорил Матусевич, подбивая адмирала отдать приказ на открытие огня.

Вопрос о том, как следует вести огонь в предстоящем сражении, горячо обсуждался на последнем совещание на "Цесаревиче". Мнений было несколько но, в конце концов, пришли к тому, что каждый кораблей выберет себе цель согласно движению вражеских мателотов. Согласно этому распорядку "Цесаревич" должен был вести огонь по "Микасе", "Ретвизан" по "Фудзи", "Пересвету" противостояла "Асахи", "Победе" — "Сикисима", а "Полтаве" — "Кассуга" возглавлявшая отряд броненосных крейсеров.

Соблазн попытки до начала боя, массированным ударом всех броненосцев попытаться максимально ослабить противника и тем самым создать ощутимый задел был огромен. Матусевич был абсолютно прав, говоря, что другого такого случая не будет, но Макаров не торопился отдавать нужного приказа.

Будь в артиллерийских погребах броненосцев полный комплект снарядов, возможно адмирал бы и разделил точку зрения своего начальника штаба. Во время стоянки в Циндао, господа тевтоны в тайне продали на корабли эскадры партию снарядов из своего арсенала. Справедливо полагая, что совершают отличную сделку, продавая за хорошую цену качественное оружие остро нуждающемуся в нем человеку, однако для нужд эскадры этого было мало.

Кроме этого, адмирала не покидала предательская мысль о том, что часть его кораблей вооружена "картонным мечом". Сам факт этого требовал своего доказательства, но нехорошие предчувствия терзали сознание Макарова.

Все это вместе взятое удержало адмирала от соблазна спалить все боеприпасы в одном большом огне и заставило придерживаться ранее выбранной тактике.

— Наполеон говорил, что в двух тысячах лье от Парижа он не может рисковать гвардией, так и я не готов вести бой, рискуя оказаться в нужный момент без снарядов, — отказал адмирал застывшему от нетерпения Матусевичу.

Сказано это было столь решительным тоном, что Николай Александрович не рискнул перечить начальству, отлично понимая всю тяжесть ответственности опустившейся на его плечи.

— Поднять сигнал "Открыть огонь по противнику согласно принятой диспозиции" — приказал Макаров вахтенному офицеру, отрезая все пути назад и не глядя в сторону вражеских кораблей, направился в боевую рубку броненосца.

Повинуясь приказу адмирала, главные калибры броненосцев пришли в движение и вскоре выплюнули в сторону вражеских кораблей свои смертоносные гостинцы. Все они легли с перелетом или недолетом от целей, вздымая водные столбы как немой укор комендоров, бездарно отправивших огромное количество денег на морское дно.

Подобный процесс своеобразного жертвоприношения был неизбежен для любого сражения и флота и по мере развития приносил, положительные результаты. Поймав цель, русские наводчики цепко вели её, все ближе и ближе подбираясь к бортам вражеских кораблей.

Японцы также начали пристрелку по кораблям русской эскадры, но на первом этапе им мешали два фактора; собственное вынужденное маневрирование по отношению к противнику и волнение на море. Все прежние стычки с русскими кораблями происходили при почти идеальной погоде, море было спокойное и комендоры микадо не испытывали дополнительных трудностей с наводкой. Разыгравшаяся непогода хоть немного, но уменьшала меткость наводчиков Того.