Выродок

-Да, Лохмоть, — крикнула эльма вслед, — грайсы звери ночные, так что добро пожаловать, если что!

Доверенный сделал вид, что не расслышал, и они с Крючком, ни разу не обернувшись, исчезли на спуске к реке, откуда на Заводь уже надвигалась тяжелая туча, поднимая пыльные вихри и скрывая весёлый блеск речных струй.

* * *

В едовой было тихо, только дождь монотонно стучал по крыше. Основная гроза уже отбушевала над кашеварней и унеслась в сторону Абелина. Грайс неожиданно для всех сразу проникся симпатией к Фильту, позволил тому проводить себя в хлев, где прекрасно устроился рядом с мулом, обгрызая огромный рыбий хребет, который откуда-то приволок немой. Там больше никого не было, свою единственную анопу, тягловое животное, размером побольше мула, Касам перевёл в сарай с инвентарём, благо места в нём хватало.

Грошик давно уже помог эльме перетащить вещи из повозки в отведённую ей комнату, где она смогла переодеться и привести себя в порядок, а Одноухий всё также молча сидел в едовой. Лишь при появлении эльмы он засопел, и уткнулся в кружку, стараясь, лишний раз не сталкиваться с постоялицей взглядом. Он уже сказал ей слова заповеди и теперь, прихлёбывая вино, терзался сомнениями. Да, присутствие в кашеварне Вольного Охотника, несомненно, придавало вес заведению и сулило определённую выгоду в будущем. Посмотреть на живого Охотника и его ручную зверюгу наверняка нашлось бы много желающих. Не стоило сбрасывать со счетов и тот факт, что ни один из заезжих или местных лиходеев теперь даже близко не подойдёт к кашеварне, не то, что надумает покопаться потихоньку в хозяйских сундуках. Но с другой стороны кто согласиться жить под одной крышей с эльмой? Последний постоялец сбежит, лишь только узнает о столь неприятном соседстве. Нет, не зря варщик сегодня ещё с утра попросил лекаря не спускаться в едовую, объяснив эту просьбу нежеланием присутствия постояльца при своём унизительном торге с людьми Рыжеблуда. Выйти на улицу знахарь прекрасно мог через скотник, а еду кухарка относила ему в комнату.

От этих раздумий Касам совсем сник. Он вдруг вспомнил, что так и не договорился с Лохмотем о размере выплаты Рыжеблуду, хотя теперь, с появлением новой постоялицы старший мог и пойти на уступки, учитывая статус гостьи. Немного прибодрившись, Касам потянулся за кувшином, чтобы плеснуть себе ещё кружечку. Неожиданно он почувствовал, что кто-то тронул его за плечо.

-Нальёшь мне варщик? — эльма стояла вопросительно глядя на хозяина кашеварни. Касам молча пододвинул кувшин ближе к её локтю и стал подниматься, с намерением отойти в сторону.

-Постой, — эльма потянула Одноухого за рукав. — Ты думаешь, я не понимаю, какие неудобства я тебе создаю? Скажу честно, я не выбирала твою кашеварню нарочно. Ну не знала я, что пристань бездействует, клянусь, не знала! А теперь...видимо придётся остаться. Ведь если стараться не мозолить глаза — лучше твоего заведения, даже если захочешь, не найдёшь. Сам подумай, "Сом" стоит в стороне и от него ближе всего к пристани, однако без зазывалы его не отыщешь. Ты даже не вывесил вымпел на гостевом шесте...

-А зачем? — перебил её варщик и махнул рукой. — Тебя вон и безо всяких вымпелов занесло. А увидит его купец заезжий или барн какой надутый, припрутся к зазывальному столбу узнают, что да как....И заывале затрещин надают, и сюда могут припереться,...и буду я на старости лет выслушивать, какой хозяин кашеварни пройдоха и лгун. Да, согласен, всякое у меня было: и покражи случались, и живность сводили со двора, но вот обманывать постояльцев...такого никогда...

Касам даже горделиво выпрямил спину, говоря последние слова.

-А зазывалу... что ж ставлю... жаль всё это, — Касам обвёл рукой едовую. — Более двадцати лет кашеварю, с той поры, как вот эта самая тварюга, — он показал на чучело, висевшее на стене, — разбила в щепки нашу плоскодонку. После этого река для меня закрыта, плавать боюсь, представляешь, хоть на лодке, хоть так... гляжу в воду, и мерещится мне эта рыбина, а в пасти у нее — моё ухо...

-Успокойся...я же тебя в реку не тащу, — эльма отхлебнула из кружки, удивлённо прищурила глаза и удовлетворённо хмыкнула.

-Неплохое вино, варщик, — она сделала ещё глоток, — откуда такая роскошь?

Касам надулся:

-Ты что ж считаешь, что если дела у меня плохи, то мне на всё и наплевать? Вино сам делаю, вот с провиантом плоховато, рыбу давненько не ловим, покупать больно не на что, да и стряпуха у меня... — он понизил голос и покрутил в воздухе рукой.

-Ничего, — эльма тоже зашептала, заговорщицки подмигнув Одноухому, и повторила его жест, — я тоже не привереда.

-Великая Рыбина, ты ж голодная у меня,-спохватился Касам,-сейчас...сейчас...эй, кто там на кухне, ужин гостю, да вина ещё кувшин...или как? Угощу тебя от души, ты ж у меня первая постоялица за столько времени...да боюсь, что и последняя...

Весь запал варщика исчез, будто ветром сдуло. Он опять вспомнил про свой долг старшему и уныло посмотрел в опустевшую кружку.

-Наслышана я, — эльма пододвинула Касаму свою,— зазывала дорогой рассказывал кое-что. Да и гостей видела, — усмехнувшись, добавила она.

-Грошик-то, этот да, переживает малой сильно, пообвыкся он тут,...честно говоря, и я к ним с тёткой привык,— Одноухий поднял указательный палец. — Во...спасибо напомнила, мне ж ему сказать надо кое— что... Грошиик! — Касам завопил так, будто кто-то откусывал ему второе ухо. — Он наверху сидит обычно, у знахаря нашего, — объяснил он своё поведение эльме. — Тот его привечает, то подкормит чуток, то безделицу подарит, какую, а я и не против, всё лучше, чем по задворкам вечерами шататься. Тронуть то его тут вряд ли кто додумается — Детинушка потом голову оторвёт — а вот набраться всякой пакости, хотя бы от того же Детинушки, вполне может. Да и тётке его так спокойней...

Пока варщик всё это рассказывал, наверху застучали дробные шаги, и запыхавшийся Грошик буквально скатился по лестнице.

-Ты вот что Грошик, завтра к столбу не ходи,...подождём. Надо и с Рыжеблудом дела порешать, да и новые постояльцы, даже если и появятся...гм, — он смущённо посмотрел на постоялицу.

-Вряд ли пойдут жить под одну крышу со мной,— закончила за него эльма, ничуть не рассердившись на варщика за допущенную бестактность.

-Вот-вот, — смущённо проговорил Касам. — А ты, малой, сходи-ка завтра на реку. Может и наловишь чего, кормить то нам постояльцев надо, их теперь много у нас,— захихикал варщик.

Эльма тоже улыбнулась, а вот Грошик стоял белый как полотно и умоляюще смотрел на хозяина кашеварни.

— Что с тобой? — улыбка моментально сползла с лица гостьи. — Что-то не так?

-Да, — скорее прошептал, чем проговорил Грошик, — грайс... Мне придётся встать очень рано, а он во дворе...как я пройду...?

-Пойдём, — устало вздохнувшая эльма взяла Грошику за руку и повела во двор. Дождь перестал, уже сгущались сумерки, далёкий лягушачий хор надрывался где-то на берегу, и вечерняя речная свежесть чувствовалась в воздухе, заставив Грошика зябко поёжиться.

А вот грайс чувствовал себя превосходно. Жара спала, рыбий хребет оказался очень вкусным (он даже припрятал немного, убедившись, что стоящий рядом мул не покусится на его запасы), а теперь ещё и хозяйка вышла к нему с каким-то маленьким двуногим. Нет, этот нам не нужен, давай того, большого, с ним так весело...

Всё это кот объяснил эльме пофыркиванием, трущейся об хозяйку спиной и катанием по земле у её ног.

-Ну хватит, хватит, — постоялица потрепала грайса по мощному загривку, — опять потом вычёсывать с твоих боков грязные комки. Вот, знакомься — это Грошик, он мой друг и живёт здесь.

Кот внимательно выслушал хозяйку, посмотрел на мальчугана и — Грошик мог поклясться, чем угодно — быстро кивнул. Затем он просто подошёл к оторопевшему зазывале, положил свою тяжёлую голову ему на руку и застыл, явно чего-то ожидая.

-Ну что стоишь? Погладь, — шепот эльмы вывел Грошика из оцепенения, и он осторожно положил другую руку между торчащих ушей грайса. Шерсть зверя была жёсткой, где-то даже колючей, от неё пахло хлевом и мокрым песком, но Грошик самозабвенно гладил её, жалея лишь о том, что никто не видит этого события.

-Да — а, — хрипло протянул Касам, вышедший за ними во двор. — Вот уж друг, так друг,...а меня уважишь? — он протянул руку и вопросительно посмотрел на эльму. Та кивнула, и варщик стал поглаживать кошачий бок. Грайс терпеливо стоял, ожидая, когда это им надоест. Он правильно понял свою хозяйку, они её друзья, но она не сказала "наши". А значит надо держать ухо востро.

Потрепав грайса и оставив его на ночном дежурстве, все вернулись в дом, где Касам с недоумением уставился на пустой стол.

-Не понял, — протянул он неприятным голосом, в котором явственно проскользнули металлические нотки, — это что за...

-Вечер добрый, — из-за перегородки, скрывающей кухню, вышла пожилая женщина, в лице которой угадывалось еле уловимое сходство с Грошиком. — Извини барн Касам, повечерять нечем, Ракушка отказалась готовить для...новой постоялицы. И вообще завтра утром она уходит, если ты не откажешь гостье в постое. Она даже готова заплатить ей...

-Пусть проваливает, — разгневанный Касам пнул ногой подвернувшийся табурет,— невелика потеря, справимся! Арая, ты сможешь похозяйничать на кухне? — он смотрел на женщину, ожидая её ответа.

-Справиться можно, ничего нет сложного, да и едоков у нас сейчас немного, но вот снедь... — она смущённо улыбнулась.

-Что, снедь, — не понял Касам, — вся разом стухла что ли?

-Если бы,— ещё одна смущённая улыбка скользнула по лицу Араи,— её попросту нет. На торговище уже два дня не ходили...не с чем.

Касам только крякнул и виновато развёл руками. Деньги были, но пустить даже малую толику на продукты, значит не заплатить Рыжеблуду. Ему стало невыносимо стыдно, грозился отличным ужином, а вышло...

-Хм...проблема, — эльма задумалась, но лишь на мгновение: — Ужин будет...Грошик, ты помнишь, куда поставил заплечный мешок, тот, с кожаными завязками?

-Помню, барна эльма, — слова вырвались сами собой и Грошик чуть не прикусил язык. Вот уж умудрился — связал несвязуемое. Однако все рассмеялись, и ободрённый Грошик понёсся к комнате постоялицы. Пока он бегал, его тётка — а в том, что это Грошикова родня у эльмы не было ни капли сомнения — зажгла лампу, быстро накрыла стол скатертью и поставила на неё кружки и кувшин с так понравившимся гостье вином.

-Всё, — она разгладила скатерть, — больше ничего нет...

Эй, а орешки, ну помнишь, мне их привёз зареченский капитан?— прибодрился Касам. — Они как раз к вину. Неси, чего стоишь-то?

-Их тоже нет...

-Куда ж они делись? — Касам недоуменно стал осматривать едовую.

-Лохмоть сожрал, — крикнул от лестницы Грошик,— и не подавился, гад!

За разговором никто и не заметил его возвращения. Он подтащил ношу к эльме, бухнул её на пол и вопросительно посмотрел на гостью. Та поставила мешок на колени и, покопавшись в нем, извлекла на свет несколько тёмных приятно пахнущих пластинок.

-Вот. Угощайтесь, — она широко развела руки, приглашая всех к столу, — сколько их тут у меня... семь, а нас четверо, можно ещё кого-нибудь пригласить!

-Ну если не против можно позвать Куна, знахаря нашего, — запинаясь проговорил варщик. Ему казалось, что он бредит... мало, того что его в его же кашеварне кормит постоялица, так он ещё и осмеливается приглашать других поесть за её счёт. Но он ничего не мог с собой поделать, слова вырвались помимо его воли, и он лишь пристыженно наклонил вниз голову.

-Зовите, зовите, — эльма ловко отделяла пластинки одну от другой и протягивала их всем окружающим.

-Его нет, он ушёл к больному в город, вернётся только утром, — Грошик так и стоял у стола, глядя на тёмный прямоугольник, выделенный ему доброй гостьей. Он знал, что это такое. Высушенная косточка ратайи, дерева-гиганта северных чащоб, пользующаяся постоянным спросом у знающих людей. Для начала нужно было найти в лесу, среди множества подобных, плодоносящий экземпляр. Затем каким-то образом сорвать плод (он у ратайи обычно один, правда, соответствующего размера), вытащить его из чащобы — частенько шугая назойливых эльфов — разбить, найти внутри две-три косточки. Потом размять их, полученную кашицу уложить в формы, смешав с небольшим количеством горного мёда и, наконец, долго вялить всё это под лучами светила. Да ещё нужно знать, когда идти на сбор, косточки были мягкими только в самом начале созревания и лишь тогда поддавались обработке. Стоило лакомство немало, но очень сытные и долго не портящиеся т а б л е т ы, были просто незаменимы для путешественников, моряков, солдат или Вольных Охотников, коим эльма и являлась. Касам порой покупал такие, в прошлом, когда дела в кашеварне шли отлично.

-Что же ты не ешь, Грошик? А ты, Арая? Или вы ещё с прошлого года закормленные? — эльма недоуменно смотрела на родственников.

-Нельзя... в едовой нам за одним столом с постояльцем нельзя, — спокойно проговорила Арая,— даже если он сам позовёт. Мы возьмём с позволения барны, и съедим потом... у себя...

-Ещё чего! Варщик тебе не кажется... — она не договорила.

Одноухий махнул рукой:

-Все за стол...и так никто не поверит, что сидим рядышком ...

С выродком, — улыбнувшись, дополнила эльма.

-Ну, да, — ничуть не смущаясь, продолжил Касам, — причём он нас ещё и кормит!

После этих слов, все они, включая, позванного Грошиком немого, смеясь и переговариваясь, принялись за нехитрый ужин.

-Ничего так,— Касам проглотил последний кусочек, — но постоянно таблету жевать не будешь, кишки засохнут. Малой, ты про утреннее рыбальство не забыл ещё? Наловишь чего ничего, что б хоть на день хватило, а потом вон Фильту поможешь бранник переплетать...ну там, где Детинушка проскочил и....

-Тсс, — эльма приложила палец к губам: — У нас, похоже, гости.

Она внимательно прислушивалась к чему-то, происходящему за пределами дома. Касам вопросительно посмотрел в окно, но разглядеть там что-либо было невозможно. Густая южная ночь рухнула внезапно, как и бывало в этих краях, и во дворе стоял непроглядный мрак.

-Ты что-то услышала? — невольно прошептал варщик, переведя взгляд на эльму. Та нетерпеливо тряхнула головой и застыла, вся обратившись в слух. В едовой возникла напряжённая тишина, лишь горящая лампа порой издавала шипящий звук, да спрятавшийся на кухне пылевой жук, наигрывал свою монотонную мелодию.

-А всё-таки он упорный, — неожиданно рассмеялась постоялица. — Вот только туповат, похоже...

За стеной раздался грохот помойной лоханки, буквально тут же прозвучал жалобный звон колокольца, и всё увенчало громкое оханье. Фильт вскочил на ноги.

-Сидеть! — удержал его Одноухий, после чего спокойно отхлебнул вина и немного посмаковав, продолжил: — Судя по набору звуков — это Детинушка. Как драпать отсюда он уже знает, главное, чтоб впотьмах умудрился в ту же самую дыру попасть, а то прибавится завтра работы...если конечно зверюга его не того...

-Не того, — передразнила варщика эльма. — Ваш Детинушка Гарлину чем-то приглянулся, он его забавляет. Так что можешь быть спокоен, кучки обглоданных костей утром на дворе не предвидится. А теперь, дорогие хозяева хотелось бы отправиться на боковую. Устала я за сегодня, да и завтра денёк, похоже, ещё тот предстоит.