Посреди хутора разверзлась не очень глубокая, но широкая воронка, заполненная чем-то вроде лунного грунта, во всяком случае стеклянные шарики были очень похожи. Будто громадный окурок затушили — все вдавлено в землю до полного превращения в пыль. По краям — только груды битого камня, стоящие короба печей и немногие стен -, глинобитные, покосившиеся.
А дальше — как отрезало, абсолютно целые с виду постройки, только без окон и крыш, хотя стропила почти везде на месте, но на них — ни единого листа покрытия. Странным было это соседство полного уничтожения и практически нетронутости.
Девочку он нашел в одной из полуразрушенных комнат наполовину уцелевшего дома — она стояла неподвижно и беззвучно плакала. Тут и там на полу виднелись бурые пятна. Не найдя, что сказать и не понимая, что делать, дети так и не двигались, пока снаружи не донеслось энергичное тарахтение мотоциклетных двигателей. Настолько энергичное, что, когда Федька выбрался наружу, четыре парня в кожанках уже были рядом и держали в руках стволы.
Нет, прямо на него не направляли, но понятно было: чуть он дёрнется — мигом изрешетят. Впрочем, продолжалось это буквально несколько секунд, потом ребята словно сдулись, заглушили двигатели и скорбно свесили головы.
— Где они? — спросила девочка откуда-то сзади.
— Похоронили рядом с бабушкой, — ответил тот, что старше.
За Федькиной спиной захрустели под ногами обломки, а сам он, повернувшись, последовал за подругой.
Восемь свежих холмиков и один старый в окружении явно посаженных людьми клёнов. Скамейка, столик. Маленькое семейное кладбище. На столбиках разные имена, но одна фамилия.
— Ты не сумлевайся, — сказал один из парней. — Тех, что приходили зачищать, мы на второй день всех положили возле Ночкиных. На вот, выпей за упокой, — он протянул тыквенную фляжку.
* * *
Девочку так и оставили плакать на скамейке, а сами отошли, чтобы не мешать.
— Ты кто таков? — спросил у Фёдора старший из парней. Не враждебно, но и без признаков приветливости.
— Воевали вместе. А почему соседи на звонки не отвечали? — вдруг пришло в голову неожиданное воспоминание.
— Из ближних, считай, всех поубивали. Положили ракеты аккурат прямо в дома, когда и по городу вдарили. Живы остались только те, кто поверил предупреждению и ушёл. Но жилья целого на всю округу не осталось. Так а звать-то тебя как?
— Фёдор я, Матвеев, из Ново-Плесецка, — называть глупую задиристую кличку в этой ситуации показалось неправильным.
— Это Нах-Нах, сговоренный мой, — Мелкая появилась неожиданно и бесшумно, словно тень. — Спасибо, мужики. Старосте передайте, что, если кто урожай уберёт, то я возражать не стану и ничего за это не потребую. А сама в Плёткино подамся.
— К беспортошным, что-ли? — недоуменно поднял бровь старший из мотоциклистов. — Батюшка твой не одобрил бы, — добавил он укоризненно.
— Пока жив был, да в силе, да с сынами — мог и не одобрить, — возразил владелец фляжки. — А как сейчас сложилось, думаю, он только рад такому решению. Верно ты рассудила, не сумлевайся. А урожай я соберу и, за что продам, так половину тебе переведу. Ты уж наши традиции не ломай, — посмотрел он со смешинкой в одном глазу.
Пока местные обсуждали одним им известные проблемы и перечисляли погибших соседей, Федька выяснял в сети, что это за место такое, Плёткино.
* * *
Ехали степью. Вела машину Мелкая — Федька нарочно научил её этому нехитрому делу, чтобы отвлечь от тяжких дум. Сам же он продолжал разбираться в том, почему это подруга сделала такой непонятный ему — чужаку — выбор. Местные-то сразу всё поняли. Нет, спросить он тоже спросит, но сначала узнает хоть что-нибудь самостоятельно.
Поисковик работал неважно — видимо сеть ещё "не пришла в себя" после трёхсуточной отключки. Или часть серверов не успела полностью войти в строй. Помогла интерактивная карта — разделы, касающиеся географии функционировали быстро и надёжно. Так вот — Плёткино оказалась школой-интернатом, работающей по колониальной программе восьмилетнего образования.
Разумеется, не забыл он и отцу позвонить, сообщить о том, что на обратном пути сделает крюк. Это просто-напросто было принято к сведению. Похоже, папа умышленно ведёт себя с ним, как с ответственным человеком и всячески потакает контактам с аборигенами. Опять вспомнилась встреча с Ёжиком буквально в момент прилёта сюда, на Прерию.
Двести с небольшим километров покрыли всего за четыре часа — грунтовка через степь была ровной, прямой и не особенно пылила. Потом полчаса по извилистым лесным дорожкам через два неглубоких брода и — они на месте среди как попало рассыпанных домов всех возможных размеров и стилей. Мелкая уверенно подрулила к трёхэтажному кирпичному строению с вывеской "Дирекция". Поскольку спешить домой Феде ни капельки не хотелось, он предложил девочке вещи пока оставить в машине, а самой узнать, что тут и как. А он проводит. Интересно было глянуть, что это за такая за колониальная школа.
В прохладном фойе их окликнула техничка:
— Вы что здесь забыли, огольцы! Какой класс?
— Шестой, не сговариваясь отозвались оба.
— Третий корпус, урок геометрии. Бегом марш.
Сколь ни крутым и взрослым чувствовал себя Фёдор, каким бы искусным воином и боевым командиром ни была Мелкая, но выполнять распоряжения такого рода оба привыкли беспрекословно.
Урок действительно только начался. Учитель махнул на них рукой, как на назойливых мух, словно вметая в класс и посылая на свободные места. При этом он даже не отвлёкся от изложения материала. Ребята тоже никак не отреагировали на появление новеньких, только сосед по парте переставил на другую сторону от себя охотничью переломку. Блиин! Как же, оказывается, соскучился Федька по обычным урокам... и тема интересная.
На перемене староста внёс прибывших в журнал. Мелкая оказалась Ниной Утковой. Дела. Потом — география и история средних веков. Ужин... после которого Федю забрали к себе мальчики, а Нину — девочки.
"Я что, в школу поступил?" — ошалело подумалось, едва голова коснулась подушки.
Подъём, зарядка на огороде с лейками, плотный горячий завтрак из четырёх блюд — все вкуснейшие, уроки: алгебра, биология, химия... что? Она же в нормальных школах с восьмого класса! Спохватился только после обеда, когда выдалась свободная минутка. Позвонил папе, и всё ему рассказал.
— Знаешь, сынок. В городе ещё не скоро откроется школа, так что, молодец. Правильно решил. А броник пригонит Женя Ветлугин, ему как раз попутно. Послезавтра заглянет.
Почесав задумчиво репу, поднял глаза и увидел, как с подносом в руках от раздачи отходит Ёжик. И девочка с ним рядом парой лет старше. Махнул им рукой, показывая, что уже поел и освобождает место за столом.
Жизнь опять сделала крутой поворот.
Глава 5. В далёких Виловых горах
— Игорёша! Пойдём скорее, сетка пропала, — Оксана зашла в кабинет и встала так, чтобы было видно её всю — ух, хороша! Пора откладывать в сторону дела и вспоминать о том, что он немного женат и слегка соскучился по своей изящной и охочей до утех супруге. А незаконченные дела от него никуда не денутся. Одним словом, пора крепить семейные узы со всей возможной тщательностью.
— Куда пропала? — переспросил, сладко потягиваясь, и выныривания из захватившей его работы по расшифровке поз и жестов мегакотов. — Что!? Сетка пропала? Бегом в укрытие!
Пробегая через патио, шуганул "дежурную" мегакошку, расположившуюся на ночлег рядом с чашей фонтана, потеряв несколько секунд, чтобы объяснить дурёхе — не в дверь нужно идти, а в подвал. Потом, закрыв за собой все три люка, пожалел, что не прихватил со стола распечатанные изображения, потому что рассчитывать на нежность любимой в ближайшее время не приходится, а спать он не сможет, встревоженный полученным известием. Мог бы ещё поработать с собранными материалами.
Дежуривший у аппаратуры слежения Макс как раз закончил священнодействовать у плитки, где заваривал кофе, и теперь наполнял три чашечки и одну пиалу ароматным умеренно крепким напитком — Анфиска тоже его уважала. Да, та самая мегакошка, которую только что, чуть не за шкирку втащили в подземелье, отрытое в толще глиняного пласта.
Приткнувшись кое-как в тесноте среди стеллажей, заполненных наспех собранными приборами, дули на горячий кофе и смотрели на Анфису. Она нынче и объект исследований, и добрая соседка, и источник разных неожиданностей, на учёном языке именуемых открытиями. Понимает многое в человеческой речи, но иногда путается.
На самом деле Игорь любит арбузы. Не в смысле есть, а само растение. То есть, выращивать и выводить сорта с новыми свойствами. И не просто так любит, он — потомственный арбузовод из старинного рода лучших арбузоводов планеты. Но судьба сыграла с ним шутку — откуда-то от черта на куличиках пришёл в эти земли прайд мегакотов и настойчиво заявил о желании сотрудничать именно с ним. Если хоть кто-то может это объяснить — пусть избавит его от мук непонимания.
Разумеется, и арбузы, и руководство хозяйственной деятельностью посёлка — всё сразу отошло на задний план, потому что, прежде всего, Игорь — учёный. И объект исследований прибыл к нему сам, практически заявив о категорическом намерении быть всесторонне изученным. Это ничего, что самому ему идёт лишь шестнадцатый год — возраст дело наживное. Но о своих познаниях в биологии он самого высокого мнения и ему нравится их расширять.
Что это семафорит Анфиса? Увеличить вкус?
— Макс, добавь в пиалу ещё сахара.
— Не, пусть размешает, я нормально положил. Держи ложку, хвостатая!
На лапах у мегакотов достаточно развитые пальцы, способные к удержанию предметов. Но моторика не наработана. Все это знают и с интересом следят за тем, как "разумная животная" мучается с мелким предметом. Сердобольная Оксанка не выдерживает первая, и подает подруге отвёртку с ухватистой ручкой. Теперь — другое дело. И жест, означающий благодарность.
Считается, что признаком разума является способность к абстрактным рассуждениям. Так вот, этой способности у мегакотов не обнаружено. Вернее, знание языка друг друга таково, что разговоров на отвлечённые темы пока вести не удаётся. Или они не хотят? Непонятно. И, что обидно, не с кем эту проблему обсудить. Мало того, что на Прерии почти нет других учёных, так ещё и заняты все вокруг со страшной силой. Чего-то боятся, чего-то ждут, к чему-то готовятся. И это самое, похоже, началось.
— Что слышно в эфире, Макс? — вернулся Игорь с небес на землю.
— Сетка срубилась, вещательных станций тоже нет, сигналов много, но они шифрованные. А наши датчики, и вообще всё излучающее, я повыключал от греха.
— А по нашим каналам ничего необычного не было?
— Нет. Правда в конце дня по сейсмике опять "грузовик" засекли. Тот самый, которого на самом деле никогда нет. Вывести тебе записи?
— Нет, не сейчас, — Игорю неудобно при Анфисе разглядывать то, что подсмотрели их приборы, наблюдающие за объектом исследования — прайдом мегакотов. Были бы у него визоры — тогда другое дело, а тут придётся смотреть с экрана у всех на виду в тесноте наскоро вырытого погреба-убежища. — Я лучше про петарды почитаю.
А ты, Оксаночка, укладывайся — вон на стеллаже нижняя полка свободна. Заполночь уже.
* * *
На плато в Виловых горах решительно ничего не происходило. Ничего такого, ради чего, получив условный сигнал, стоило покинуть жилища и попрятаться в лесах, оставив в посёлках немногочисленных дежурных в наспех отрытых убежищах. О том, что далеко на востоке прогремела короткая трёхдневная война, узнали только из сообщения об её окончании. Молодёжь — от юнцов до детей среднего школьного возраста, за единичными исключениями составляющая здешнее население, вернулось по домам, словно с пикника. Единственным, что сумел отметить Игорь, было резкое потепление в отношениях между его женой Оксаной и мегакошечкой Анфисой — они провели вместе целых три дня и всё это время общались, чудесным образом наладив взаимопонимание.
Эта парочка стала часто прогуливаться по окрестностям, что особой тревоги не вызывало, учитывая наличие у женщины оружия, а у мегакошки — прекрасного обоняния, отличного слуха, зорких глаз и знания ею и окрестностей, и окрестных хищников. Сама-то Оксана — землянка, и по части того, как себя вести на просторах Прерии, не особо продвинута. Горожанка по рождению и воспитанию, она бывает, то излишне осторожна, то чересчур беспечна. А вот Анфиса — местная. Недавно считавшаяся дикой тварью из дикого леса — плоть от плоти, кровь от крови этой самой планеты. Ну, не всей планеты — только фауны, но и это немало.
Игорю, занятому важными исследованиями, нет никакого дела до того, как проводят время барышни, хотя, сегодня Оксана как-то странно выразилась... да, точно!
"Анфиса рассказала про сына дерева. Такой забавный, в капочку, и усики у него шкодные", — прощебетала она, целуя мужа в щёчку, вся такая нагулявшаяся, пахнущая горечью степных трав и тёплыми лучами Гаучо.
Разумеется, занятый своими глобальными мыслями, Игорь пропустил обычную женскую ерунду мимо ушей, но тренированная память услужливо подкинула непроработанную информацию в момент засыпания, когда разум находился на границе яви и грёз.
"Дерево!". "Усики!". Что за хрень?! Вероятность того, что жена тронулась рассудком нулевая. Если честно, ей и трогаться-то особо нечем — она проста и непритязательна, и ни о чём, кроме самых элементарных житейских вопросов, никогда не разговаривает. Ну, там, выкройки, тесьма, пуговицу пришить. Абсолютно счастливое существо, живущее сегодняшним днём и радующееся маленьким человеческим радостям.
Вышел в патио, где под внутренним балконом милая обычно строчит наряды себе и остальным женщинам, а тут в самом разгаре примерка — Анфиске подгоняют то ли передник, то ли халатик с огромным карманом. Смотрится весело, но клапан нужно чуток повернуть. Ага, мегакошка подала ножницы — знает уже это слово. Ба! Она и на клавишу ввода может ногтем надавить! Это же важнейшие наблюдения!
Забыв о том, зачем он сюда пришел, Игорь принялся делать записи.
* * *
Сын дерева. Интересное название. Веет от него чем-то таинственным, исконным. А рассказала о нём та самая кошечка, что так охотно помогает Игорю, "наговаривая" слова мегакошачьего сигнального языка моргалуса. Почему сигнального? Так похож он на оптический семафор, где используются сочетания всего трёх символов: правый глаз закрыт, левый или оба. Разговор выглядит, словно моргание — вот и закрепилось за ним такое название. А ещё эти твари достаточно часто общаются жестами или сменой поз, оттого, второй язык, кивалус, у них тоже в ходу.
Собственно, расшифровка их, этих языков, и занимает нынче первого и единственного на целой планете учёного, занявшегося общением с заявившими о своей разумности существами. Традиционно считалось, будто мегакошки вообще не издают звуков. Однако сейчас, когда с ними удалось познакомиться поближе, выяснилось, что маленькие котята пищат, а некоторые варианты ворчаний, мурчаний и рычаний способны издавать даже взрослые особи. Однако, кроме как для передачи настроения или предупреждения, акустическая система общения этим видом разумных не используется. Голосовой аппарат у них примитивный, и применяют они его неумело.
