Град злой

— Кто такие? — сурово вопросил один из пришлых, дотоле беспристрастно взиравший из укрытия за тем, как дружинники Демина вытаскивают добычу.

Выделялся пришлый богатым колонтаем и мечом. Знать, не из простых воев будет.

К Демину оперативно подтянулись Морошкин, Павленко и Свешников. Воднев уже давненько засек отряд и заранее взял на прицел. Кто знает, что за люди? Слова коллаборационист еще не придумали, но сотрудничавших с врагом во все времена было сколько угодно...

Не остались в стороне и дружинники Ракши. Мужики еще не успели дать клятву верности новому князю, но служить были готовы. Впрочем, лучше б обойтись без драки...

— Боярин, — кивнул майор заместителю, — это по твоей части.

Морошкин кивнул и подошел поближе к новым русичам.

— В седле сидеть умеете? — поинтересовался капитан так, словно перед ним стояли не воины с оружием в руках, а бойцы первого года службы, присланные из учебки.

— Чево? — обалдело вытаращился старший.

Морошкин вздохнул, всем видом показывая, как же ему надоели эти бестолочи, которых учат-учат, а в боевой части все равно приходится переучивать! Поморщился, словно набрал и прожевал полный рот клюквы, и подчеркнуто кротко спросил:

— Спрашиваю, воевать как будете — в седле или пешими?

Поднял руку, пресекая ответные слова и уточнил:

— Ежели, пешими, так дадим коней без седел, охлюпкой поедете. Ежели конными, то седла искать надо. Ну, не томи, воевода, время дорого!

— Боярин я, — с обидой отозвался старшой, опуская меч.

— Звать как? Какого князя?

Интонация, с которой Морошкин задавал вопросы, вызывала у неподготовленного человека состояние легкого оцепенения и зуд под кожей. Даже Демину стало слегка не по себе, не то что средневековому русичу, не искушенному в психологических вывертах.

Ратник, подавая пример своим, сунул клинок в ножны и принялся отвечать на вопросы.

— Князя Владимирского Ярослава Всеволодовича боярин Михайло. Посажен был на город Кснятин.

— Стало быть, боярин Михайло, город твой татарами захвачен, а ты со своими людьми в Козельск идешь?

— Туда, а куда же еще, — объяснил боярин. — Уходило-то нас из города больше. Баб да детишек, кого спасти успели, в леса отправили, а сами пошли. Думали, может, хоть тут татарам бой дадим? Окромя Козельска-то токмо Новогород остался, а до него не дойдем.

— Вот и ладно, — улыбнулся Морошкин 'фирменной' улыбкой, от которой незнающий человек открывал капитану не только душу, но и кошелек. — Теперь вместе воевать будем. Вот это, — кивнул он на Демина, — князь наш, Гаврила Мстиславович. Ну а мы — дружина его.

— Чёй-то маловата дружина, — с сомнением покачал головой боярин Михайло.

— Так ведь сам понимаешь: люди сейчас кто где — кто по лесам бегает, кто в полон попал. Вот, — вздохнул Морошкин, — собираем, кого можем. Заодно и татар бьем. Вишь, — указал капитан в сторону тел и бесформенных кусков людей и коней, уже успевших вмерзнуть в лед.

— Знатно вы их, — с уважением протянул боярин. — А ...

Демин, уловив момент, что пора проявить себя и отцу-командиру, сиречь, князю-батюшке, а заодно и пресечь ненужные вопросы, типа — а чем это вы их, строго сказал:

— Боярин, беру тебя в свою дружину. Руту позже дадите. Сейчас седлаем коней и уходим отсюда.

Вроде, все решено, и новые бойцы, немножко потоптавшись, уже были готовы выполнять приказы, как случилось непредвиденное. Один из ратников, вытащив из-за спины лук и мгновенно наложив стрелу, отскочил в сторону, взяв на прицел Демина:

— А ты кто такой, чтобы нами распоряжаться? Чёй-то вдруг — поступаете в дружину?

— Охолонись, Стырь!— попытался образумить Михайло, но тот вызверился пуще прежнего:

-Я тя, князь, знать не знаю, ведать не ведаю! Вон, боярина Михайлу знаю, два месяца с ним по чащобам да буеракам ноги бьем...

'Ну, твою же мать! Не было печали! Стрельнет ведь, придурок...' — пронеслось в голове у майора, а рука, как нередко бывало, оказалась быстрее.

Никто не успел даже уловить движения, как раздался звон, а неудачливый бунтарь опрокинулся навзничь, выпустив стрелу в небо.

— Ничего, полежит немного, очухается, — усмехнулся Демин и приказал. — Нож мой верните...

Ближайший ратник кинулся исполнять приказ. Тяжелый десантный нож, рукояткой которого майор оглушил Стыря (Не убивать же сразу?Демин и сам чуток разбирался в психологии— нервный срыв у человека, бывает!), занял свое место в ножнах.

— Ошеломить — это по башке в шлеме въехать, — изрек командир и, оглядев воинство, прикрикнул:

— Какая команда была?! Коней разобрать, выступаем!Этого... который Штырь, тьфу ты, Стырь, с собой, на седло!

Дождавшись, когда ратники начнут исполнять приказ, позвал историка:

— Боярин Алексей Михайлович, дуй к Водневу. Мы впереди, а вы следом. Двигаетесь за нами в паре километрах, смотрите за обстановкой. Вопросы?

— Никак нет! — вытянулся штатский и побежал исполнять приказ.

А Демин, к которому уже поводили лучшего из трофейных коней, подумал, что в феодализме определенно что-то есть.

Глава 7

Наступил вечер, в меру морозный и трескучий. Темнота ложилась на лес. Отряд остановился на привал после очередного долгого перехода. Забегали, засуетились люди, задымились костры, от котлов потянуло запахом готовившейся похлёбки. Дичи в лесах видимо — не видимо, непуганые края, в которых звери сами выходили навстречу человеку. Не зря город, к которому спешил Демин, назывался Козельском. Козлов водилось тут в изобилии, знай бей, но меру соблюдай!

Они так и делали, беря у природы только то, что нужно, и потому, наверное, она им благоволила. Никто не замёрз, не голодал, раненые потихоньку шли на поправку, а больных... за всё время Демин не слышал ни разу, чтобы хоть кто-то кашлянул, а ведь не май месяц, зима! Настоящая, без дураков... И, тем не менее, переносится она не в пример легче, чем в мегаполисе двадцать первого века.

Но устали люди, устали кони, даже техника, и та начала вызывать у Воднева озабоченность. Он вскрыл бронированный кожух 'Урана' и с задумчивым видом копался во внутренностях агрегата. Казалось, ничего больше не интересовало техника группы, кроме умных железок.

'Мне бы его заботы', -думал Демин, раздавая очередную порцию указаний сгрудившимся в походном шатре сотникам.

Не ошиблись аналитики в своих прогнозах, когда рассказывали об окруженцах. Дружина стремительно росла, подобно снежному кому. Откуда ни возьмись: из леса, редких деревушек, загадочных схронов, появлялись всё новые и новые ратники. Большинству надоело убегать и прятаться, многие просто горели желанием отомстить за погибших товарищей, сожжённые города и села, за угнанных в полон родичей.

Каждый новобранец обязательно проходил строгий фильтр Морошкина. От 'проблемных' избавлялись сразу: гонор надо было выказывать раньше, в сече с монголами! А тут выпендриваться нечего — чай воевать идём, не баклуши бить!

Нехитрые психологические тесты выявляли потенциальных возмутителей спокойствия сходу. Те, кого Морошкин пропустил, получали 'накачку': в дело вступал сам князь, короткими ёмкими фразами расписывая дальнейшее житьё-бытье под его рукой.

Демин установил железную воинскую дисциплину, что не всем было по нраву. И потому случались 'ин-цин-ден-ты', так в шутку говорил Павленко.

Потенциальных бузотеров не держали, они хуже кинжала в спине. Остальные давали руту и вливались в новосозданные сотни.

Дошло до того, что Морошкин предложил комплектовать батальоны, ибо в один прекрасный день Демин обнаружил, что командует отрядом, разросшимся до штатов мотострелкового полка. Под его 'знамёна' встала добрая тысяча измотанных, усталых, но всё же профессиональных вояк.

А вот 'офицеров', то бишь опытных, надежных десятников и сотников не хватало. Желающих-то было много, однако количество упорно не переходило в качество, нарушая тем известный закон диалектики.

Раздав необходимые 'цэу', Демин намеревался пойти потолковать со Свешниковым. Со дня на день покажутся стены Козельска, надо обставить своё появление соответствующим образом: князь пожалует, а не хрен с горы!

Тут взгляд Демина упал на Ракшу: остальные 'командиры' разбежались, а тот по-прежнему топтался на месте, при этом рожа его выглядела подозрительно хитрой.

Ракша вновь обрёл статус сотника и был несказанно рад карьерному росту: повеселел, распрямил могутные плечи, заразился энергией сам и заражал других. Можно сказать, крылья у человека за спиной выросли.

— Какие-то вопросы, сотник? — предчувствуя проблемы, спросил майор.

— Князь, тут такое дело... — Ракша виновато потупился. — Я двух воев к себе в сотню взял.

— Взял — так взял, — недоумённо вскинулся Демин. — Ты сотник, тебе решать. Меня по каждому пустяку ставить в известность не обязательно.

— Так я это... не просто взял. Из дружины боярина Юрия переманил.

— Тэ-э-кс, — Демин распрямился.— Переманил, говоришь...

— Взял грех на душу. Ты ж мне сам, князь, сказал, чтобы я лучших из лучших выбирал, вот и сполняю твои слова.

Демин имел на его бойцов виды: сотня Ракши, должна была стать 'преторианской гвардией' и ударным кулаком дружины, а сотник в ближайшей перспективе мог дорасти до комбата. Был толк из мужика: и приказы выполнял дотошно, и разумную инициативу проявлял, где надобно. Золото, а не сотник, жаль, пробу ставить негде!

— А боярин Юрий об том ни сном, ни духом?— правильно предположил Демин.

— Проведал уже. Скоро прибежит с жалобой... Ты уж замолви словечко, княже. Вояки добрые, нам пригодятся. А с боярином ентим токмо сгинут. Дурень он не по возрасту.

Демин понимающе кивнул: мнение Ракши совпадало с его оценкой. Природа сыграла с боярином Юрием злую шутку, наделив силушкой былинного богатыря, при этом ничего не вложив в мозги.

Недавно русичи потерпели поражение под Коломной. Юрий по собственной дури едва не положил всю личную дружину. Осталось четверо ратников, которые с тоской вспоминали, как 'чудил' в той сече боярин.

Юрий на некоторое время прибился к отряду Демина, но встать под его стяги не пожелал, самоуверенно заявив:

— Ты, князь, сам по себе, и я сам по себе. Невместно мне под тобой ходить. Ни на кого оглядываться не буду. Передохну чуток, да на поганых с новыми силами навалюсь!

Демин тогда равнодушно повёл плечами:

— Воля твоя, боярин! Я силком никого не тащу. — И, отвечая на невысказанный вопрос, добавил:

— Гнать от себя покуда не стану: будет у тебя три дня на размышление, да воинам твоим на передых.

За эти три дня произошло многое. Дружинники Юрия сблизились с людьми Демина, быстро провентилировали, что и как, а пронырливый Ракша успел потолковать по душам и склонить на сторону 'князя' парочку бойцов. Теперь подкатил к майору, надеясь, что тот разрулит назревавший конфликт: боярин Юрий подобных выходок терпеть не станет.

Ракша с надеждой смотрел на Демина

— Что, действительно хорошие бойцы? — уточнил майор.

— Не сумлевайся, князе! Годные ратники, как на подбор!— поспешил заверить Ракша. — А вот и боярин... Лёгок на помин!

Демин оглянулся.

Боярин напоминал разогнавшийся паровоз: пёр так, что пар да искры по сторонам. Глаза бешено сверкали, руки ходили вперёд-назад подобно поршням. Эх, эту бы энергию, да в полезных целях!

Поравнявшись с Деминым, остановился, гневно ожог взором Ракшу:

— Недобрые дела людишки твои вытворяют, княже!

— О ком речь, боярин Юрий? Кто посмел обидеть тебя? — с нарочитой ленцой спросил майор.

— Негоже чужих ратников сманивать! Не токмо тебе, князь, дружина потребна! А вои енти мне клятву давали.

— Не было руты! — отрицательно покачал головой Ракша. — Уговор промеж вами был. Покуда ты платил им, они верой и правдой служили. А коль задолжал, так они вправе уйти от тебя, боярин. Мне всё известно.

Юрий дёрнулся, яростно затряс кулаками:

— А тебе слова не давали... Холоп!

Последнее слово было лишним. Оскорбление княжеского дружинника, причём не простого воина, а сотника... да на глазах у самого князя... Такое только кровью смывается.

Побагровевший Ракша обнажил меч, с нервным азартом прошипел:

— Прости, княже. Придётся мне проучить наглеца! Дурной он!

Боярин тоже выхватил меч, злобно ощерился:

— Знай своё место, холоп!

Не выдержав, Демин рявкнул:

— А ну стоять! Мечи поубирали, не то...

— Что?! — вскинулся давно не видевший берегов Юрий. — Что ты мне сделаешь, князь? Псов своих натравишь? Так не боюсь я! Чтобы боярин холопов княжеских боялся? Не бывать такому!

Демин устало вздохнул.

— По загривку дам! Самолично... Но не сейчас... потом. Когда с монголами покончим. А покуда не с руки нам ссориться. Из-за таких вот склок Батый бьёт нас и бить будет!

— Я своих ратников не отдам! — упрямо протвердил Юрий.

Ракша приник к уху Демина, пошептал. Майор кивнул:

— А если мы с тобой людьми поменяемся?

— Это как, князь?— изумился Юрий.

— Взамен двух твоих ратников отдам столько же своих.

— Небось худых подсунуть хочешь?! — насупился боярин.— Не пойдёт!

— Нет, вои хорошие... Просто мне служить не хотят, а тебе, глядишь, и прослужат. Ну?

— Мне б увидеть их... потолковать, — задумчиво протянул Юрий.

— Да хоть сейчас! — усмехнулся майор.

На следующий день Юрий ускакал с остатками своей дружины, в которую Демин спровадилпарочку ратников, которых тяготили установленные в отряде порядки. Хотел ещё и от памятного Стыря избавиться, да за того молвил слово прошлый начальник — боярин Михайла. Мотивировал тем, что Стырь боец не из последних, глубину собственной вины осознал и раскаялся. Из кожи вон вылезет, но реабилитирует себя. Понятно, что сказано это было в иных словах и терминах, присущих далёкому прошлому. Демин подумал-подумал и... согласился.

Боярин Юрий рвался пытать воинское счастья в ином месте, майор искренне пожелал ему удачи. Авось, спровадит на тот свет десяток-другой монголов! Глядишь, под Козельском легче будет!

Основные силы монголов находились где-то под Новгородом, изредка отряд вступал в короткие стычки с разъездами кочевников, имевшими наглость забраться чересчур глубоко в области, не захваченные Ордой. Заканчивались сражения одинаково: степняков убивали (пленные? А на кой ляд они сдались, да ещё в таком количестве?), трофеи распределялись.

Теперь у дружины появился нормальный обоз: бойцов кормить-одевать нужно? И лошадки не святым духом питаются!

Любой обоз, конечно, сковывает передвижение. Зло неизбежное, но преодолимое. Морошкину пришлось попотеть, чтобы обоз не стал обузой.

Попутно Демин решал и иные задачи, используя неплохо зарекомендовавшую себя тактику выжженной земли. Кочевники однозначно вторгнутся в эти земли, но, сколько здесь пробудут — зависит от провианта и фуража. Если их встретят пустые амбары и обезлюдевшие деревни (в идеале давным-давно остывшие головешки), на своих припасах да подножном корме долго не протянешь.

Разумеется, 'пейзанам' известия, что их выгоняют с насиженных мест, редко приходились по нраву. И тут на выручку приходили специально отобранные Морошкиным 'политинформаторы', которые красочно расписывали все грядущие прелести вторжения татар, благо успели навидаться в землях разорённых русских княжеств такого, что волосы дыбом вставали не только на загривке!