Живая душа. Книга 1

— Кажется, я втравила тебя в большие неприятности, Муниса.

Она корчит гримаску, кивая в сторону нашего кучера, одновременно сооружая толстенные бутерброды. Ветчина пахнет настолько остро, что слюна готова побежать по подбородку.

— Ешь, дитя. Тебя откармливать и откармливать. Откуда ты родом?

Тоже киваю в сторону возницы и показываю на уши. Она кивает, поняла мол, и прикладывает палец к губам.

— Не помню я ничего, очнулась под телегой, вокруг идёт бой. Думаю, память с перепугу отшибло.

— Не огорчайся, память вернётся, речь же вернулась, верно? Вот и не думай о плохом.

Ох ты, похоже я и знать не знала вкуса истинной копчёности! До чего же вкусно, это вам не жидкий дым, господа! Сдерживаю неожиданное желание облизать пальцы, а Муниса так и делает, да ещё и блаженно щурится.

— Старый Хамед очень хорошо мясо коптит, верно, детка?

Молча киваю, ибо сейчас откровенно беседовать нежелательно, на облучке восседает соглядатай господина Наварга и это маг, к бабке не ходи. Кстати, Муниса уже не испытывает желания угостить охранников домашней снедью, и это понятно. Недавнее зрелище было предназначено не для слабонервных — это раз, а кроме того, охраннички и ухом не повели, когда мы грузили в телегу тяжёленький Мунисин сундук — это два. Так что бог подаст. А мы с подругой отныне благотворительностью не ушиблены.

— Кажется я понимаю, что даже твоя, всем известная доброта, имеет предел, — показываю глазами на свой бутер и киваю в сторону охранников.

Муниса фыркнула, прикрывая рот ладонью, а я весело оскалилась.

— Ты вздремни пока, конца пути не видно.

— А ты, детка?

— Найду чем заняться, а ты поспи, кто знает сколько ещё ехать.

Муниса с длинным вздохом облегчения вытягивается на попонах, а я подсовываю ей под голову мягкий свёрток из нашей поклажи. Ох и намучилась она со мной. Правда, жизнь бедной женщины в той деревушке, пусть и стоящей на оживлённом тракте, тоже была не медок с сахаром. Муниса после смерти мужа осталась совсем одна на свете, а детей, сколько я могу судить, у неё не было. Вот и привязалась к осиротевшей девочке. Опять же соседи у неё были редкостные сволочи, воровавшие даже дрова у беззащитной вдовы. Но ничего, супротив защиты господина мага ни одна тварь не пикнет. До заинтересованных лиц уже донесли весть, что дом Мунисы состоит под защитой господина Наварга и в случае чего дорогим соседям не поздоровится.

А засыпает моя новая подруга мгновенно! Накрыть бы её одеялом, сейчас уже вечер, опять же осень на дворе, да и сквозит в фургоне изрядно. Надо бы по мешкам пошарить... что там у нас в мешке-то? Ну, пусть и не у нас, но кое-что есть, рулон какой-то дерюги вроде неплотного войлока. Не важно, разматываю кусок, прикрываю ноги Мунисе, пусть спит в тепле.

Ладно, всё это хорошо, но вот что делать с остальными ржавыми гвоздями? И, кстати, что там на щиколотке? Так-так, на щиколотке у нас толстая и увесистая чёрная змейка в три витка. Тяжёлая штучка, незатейливо сожравшая весь металл с того покойничка. Интересно, это у нас браслет получился, что ли? Созданная рептилия неподвижна, по коже не скользит, держится крепко, как скотч, а вот металл остаётся прохладным.

— Слезай-ка, дорогая, — я щёлкнула обломанным ногтем по предполагаемой головке.

Чёрная стрелка вытекла из просторного голенища, и мгновенным броском метнулась к руке, плотно охватила левое запястье и вновь похолодела, замерев. Однако! Я даже испугаться не успела, только сердце пропустило удар. Оно живое, что ли? Змейка приподняла головку, потёрлась о кожу и вновь застыла! Живое оружие? Металл, призванный защищать?

Меня одолевает скепсис, защищать... Подумать только! А приснопамятные вилы, выходит, тоже металл, предназначенный для зашиты? Или, прости господи душу мою грешную, металл любого изделия сам защищает своего повелителя? Да уж, нашла о чём думать! А не желаешь ли, дорогая Экрима, пофантазировать, как именно отзовётся тебе последний покойничек? Кто сказал, что маг распишет сюзерену всё случившееся именно так, как видел? А если он решит, что видел совсем другое? Скажем, поведает о том, что невменяемая девка скомандовала чёрной железяке 'фас' и злокозненно помогла верному слуге досточтимого господина Наварга убраться на тот свет. Обоих охранников тоже не стоит сбрасывать со счетов, вдруг я неосмотрительно прикончила их босса или старого соратника, или дружка по совместным постельным подвигам.

Сочинять сказки, а затем рассказывать их господину Наваргу не рекомендуется, ибо он маг разума, как меня уже проинформировали. Так что баснями хорошо кормить соловьёв в тех же баснях, а со взрослыми проблемами маленьких девочек лучше всего справляться по-взрослому.

А где железки? Ага, вот они, под сидением. Я рассматриваю пять плохо кованных прутков, грубо заточенных с одного конца. Итак, что мы имеем? А имеем мы некий мир, где почти все жители некрасивы с точки зрения землян, где подлинной властью обладают не маги, а владетели. Где простолюдина можно безнаказанно убить и тебе за это ничего не будет. И здешнее оружие можно считать живым, если оно выходит из рук тех же магов. Страшноватый мир. Или это страшной оказалась конкретная страна?

На средневековье не слишком похоже, моющие средства тут присутствуют, и они вполне доступны даже беднякам. Сколько я могу судить, никто не благоухает немытыми ногами и нестиранным бельём. Уборные присутствуют вне домов, для благородных господ предусмотрены, соответственно, ночные вазы. А поганые ямы опустошаются магическим образом.

Путешествуют все на лошадях, и это вполне себе обычные коняшки разной степени ухоженности и подкованности, но маги могут перемещаться и телепортами. Из ранее происшедшего следует, что разбойнички на дорогах всё же окаянствуют. А вот кстати, почему на нас до сей поры никто не покусился? Фургон, явно набитый добром, всего два охранника, казалось бы, само в руки идёт. Однако ничего внезапного не происходит, едем и едем, никого не трогаем, да и нас никто не беспокоит.

Итак, маги-владетели обладают реальной властью, принимаемой простолюдинами без оговорок. Дальше что? Простому магу надо завоёвывать себе манор или не обязательно? Магией надо подчинять простолюдинов или оно по определению получается, это подчинение? Как распознают магов с первого взгляда?

Ч-чёрт, не о том думаю! До прибытия на место назначения хорошо бы тебе, дорогая Экрима, разобраться с металлом. Как на молекулярном уровне получается это преобразование, невозможное с точки зрения обычной химии? К сожалению, я не специалист и свойства металлов мне мало известны. Плохо.

Закрываю глаза и пытаюсь вызвать в памяти мерзкую рожу покойного охранника, есть! Сразу зачесалась левая щека! Вот оно, ощущение жжения в кончиках пальцев и неистовое желание прекратить это!

Получилось. В руке намертво зажат небольшой желтоватый слиток, он явно нагрелся и это не тепло человеческой руки, температура градусов сорок по Цельсию, не меньше. Откладываем кусочек металла в сторону, пальцы подрагивают, сердце колотится, пытаясь раздвинуть ребра. Это плохо, такой аритмии моё сердце точно не выдержит. Наверное, надо как-то иначе обратиться к собственным непонятным способностям. И как это сделать, если магия срабатывает только в случае сильного волнения?

Откладываю один стержень в сторону. Моя материалистическая душа всё никак не смирится с непонятной физикой процесса. Может, в этом всё дело? Не исключено, что к здешней магии стоит отнестись, как к религии, простенько уверовать и получить желаемое. Хмыкаю, а самой не смешно? Это же не восточные сказки, где очередной Али-Баба выкрикнет 'сим-салабим' и всё станет предельно ясно. Тот сухощавый мужик в чёрном, что ползал по траве у амбара, да и колдующий монах, адепт 'главенствующей церкви', оба они делали какие-то пассы руками, бормотали что-то. Но что? Заклинания? Проклятия мерзкой девчонке?

Муниса спит, три ржавых стрежня лежат на скамье, четвёртый (такой же ржавый) скатился под ноги. В фургоне потемнело и мне ясно, что дело явно идёт к ночи.

Металл холодит ладони, а я пытаюсь мысленно представить, как постепенно размягчается плохое железо и из небольшого комочка серого металла послушные пальцы лепят оскаленную морду горного льва, точь-в-точь рукоять на чаше той изумительной выставки в Азове, где скифское золото сверкало под защитой броневого стекла.

Фургон резко тряхнуло, и лошади встали! Приехали, что ли? Подхватываю металл со скамьи и на Мунису падает... серая бляшка! Получилось! Лихорадочно прячу металл и бляшку в Мунисин сундук.

Усталая женщина даже не проснулась, когда в фургон заглянул возница и приказал выходить.

— С вещами?

— Выгружайте свои узлы и несите в караульное помещение. И побыстрее!

* * *

... Мы сидим в караулке второй час, наши спутники исчезли сразу по прибытии. В караульное помещение, напоминающее казарму, мы сами втащили свой груз, хотя на скамьях вдоль дальней стены прохлаждались трое здоровенных мужиков. Если нам хотели внушить ощущение заброшенности и гнетущего ужаса пред собственной судьбой, то неведомые пугальщики явно просчитались.

Вместо того, чтобы ломать руки, плакать и приставать к господам стражникам с вопросами 'а что с нами будет', да 'куда мы, бедные, попали', обе путешественницы занялись собственными делами. Муниса поделила на двоих остаток пирога с мясом, и мы отужинали. После еды добрую женщину сморило, она прислонилась к стене и задремала, уронив голову на грудь. Видимо, настолько устала от неизвестности, что спит в неудобной позе, а я, давно напуганная здешним средневековьем, разминаю пальцами ещё четыре металлических стержня, пытаясь придать им форму кастета. Никому из присутствующих моих рук не видно, поскольку сижу я на полу, слева от Мунисы, да ещё и в тени её крупной фигуры. И кастет, кстати, готов, плоский, увесистый, с тремя шипами по рабочей поверхности. Может, лучше сделать утолщения вместо колющих шипов? Всё же это кастет, а не кинжал. Хе, получилось!

Дверь караулки гулко хлопнула, это главный босс караульной пожаловал. Здоровенный дядя, запакованный от шеи до самых сапог в лаковую кожу. Если это доспехи, то очень необычные. Из-за его спины выдвигается клон госпожи кухарки досточтимого Йарина. У этой встречающей старухи такая же гнусная рожа, да ещё и украшенная родимым пятном.

Она окидывает меня бесцеремонным взглядом с ног до головы, я же взираю на её сморщенное, брезгливое лицо с холодным интересом, вот фиг вы меня нагнуть сумеете, господа и дамы. Достаточно с меня благословенной кухни господина Йарина.

— Берите ваши вещи и следуйте за мной, — свысока роняет старая карга и резво удаляется в темноту коридора.

Я останавливаю Мунису, торопливо подскочившую к своим узлам.

— Не торопись. Я не собираюсь таскать немаленький груз на своём горбу, да ещё и по неведомому поместью. Сядь и жди.

Она растерянно опускается на сундук и бормочет:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, дитя.

Через пару минут в дверном проёме возникает разъярённая старуха и орёт на Мунису прямо с порога:

— Я велела вам идти за мной! Ты глухая или давно плетей не отведывала?

Ах ты, тварь! Поднимаю правую руку кулаком вперёд, с неё срывается антрацитовая стрелка и застывает перед носом задохнувшейся мегеры.

— Ещё одно слово, оскорбляющее мою спутницу и тебе придётся отращивать новый глаз! Уяснила, госпожа грубиянка?

Ишь ты, сразу заткнулась. Побледнела, отступила на шаг и едва не грохнулась, запнувшись о порог. Однако тут же непримиримо смерила меня многообещающим взглядом и резко вышла вон. Ну что же, подождём кого-нибудь поумнее. Не все же в этом месте придурки? Вот господин старший стражник выглядит сущим интеллектуалом по сравнению с этой хамоватой старухой. О, да он ещё и подмигивает, как заговорщик! Могу представить, как ему надоела эта противная тётка в синем платье и белоснежном переднике.

Змейка так стремительно вернулась на запястье, что никто и понять ничего не успел. Дожидаясь адекватных встречающих, я успела даже задремать, растянувшись на лавке, с которой почтительно встали стражники. Однако поспать всласть не дали, меня осторожно разбудила Муниса:

— Дитя, проснись, нам отвели комнату в этом доме, вставай-вставай...

Не знаю кто меня раздевал и куда делся кастет с правой руки, но проснулась я в довольно просторной комнате (вы подумайте только, с большим окном!) на весьма жёстком ложе, зато в тишине и в обществе всё ещё спящей Мунисы.

Прислушалась к звукам этого дома. Тишина.

Я осторожно потянулась, и Муниса немедленно подняла голову, стоило мне шевельнуться.

— Проснулась, детка?

— Ага. Как я сюда попала?

— Господин Хайдур отнёс.

— А где кастет?

— О чём ты?

— Ну, железка с дырками?

— Она теперь единое целое с твоей змеёй.

Не было печали! Впрочем, это не самое смешное из произошедшего с нами за последние два дня и не самое страшное. А поскольку спали мы на одном ложе, я обняла добрую женщину за шею и прошептала в самое ухо просьбу.

И она поведала то, что я проспала. Противная старуха в синем платье и с родимым пятном на четверть образины оказалась, как я и думала, домоправительницей господина Наварга, вот только называется экономка здесь не домомучительницей, а госпожой Альбетой.

Эта змеюка служит царицей всея экономики немаленького поместья господина Наварга, владетеля здешних мест. Что именно входит в понятие этих 'мест' Муниса затруднилась определить в силу отсутствия необходимой информации. Так что я успела нажить себе неслабого врага или, как выразился господин старший стражник Дионд, большую беду на свою голову, ибо характер сия дама имеет поистине змеиный. На текущий момент она благополучно сжирает уже третьего старшего стражника за последние десять лет вообще, и самого господина Дионда в частности, и похоже, за десяток лет зубы не сточила.

Господин Наварг, что характерно, всегда принимает сторону этой Альбетки в силу причин, так никем и не выясненных. И, кстати, сам господин Наварг очень смеялся, услышав из её уст о наглости новоприбывшей девчонки и благосклонно прислал своего мажордома, дабы он проводил обеих женщин в отведённое им помещение. А помещение сие размещается в одноэтажном домишке на задворках имения. Нет, в полной темноте и при наличии слабого магического светильника форму и состав поместья она не увидела. Темно было, дорогая Экрима, одно могу сказать, шли долго. Кто шёл? Так мажордом, два стражника с нашими узлами и тот старик-маг, что тебя тащил. Нет, не стражник, мне сказали, что он маг.

— Так что, детка, напрасно ты оскорбила эту старуху.

— Ну, знаешь... напрасно-не напрасно, там посмотрим. Пора вставать, я думаю. Вдруг за нами пришлют ни свет, ни заря?

Муниса рассмеялась незнакомому высказыванию и проворно вскочила с постели. Умываться обеим пришлось в глубокой лохани, после чего мы посетили известное место, где даже коронованные особы снимают портки.

А в комнате, по возвращении, нас встретила приятная неожиданность, некая добрая душа принесла поднос с завтраком. Учитывая недавний рассказ, я поостереглась пробовать присланное неведомым доброжелателем. Очень сомневаюсь, что господин Наварг приказал позаботиться о нас, поэтому дерзаю думать, что из красиво сложенных салфеток торчат уши мадам Альбеты.