Сто грамм за Поттера. часть2(2) (1989г).

Во первых это чревато — авроры то не дремлют, и им такой болтун, просто подарок судьбы.

Во вторых — те, кто действительно считают Лютный своим домом, излишней болтливостью не страдают.

К последним, со стопроцентной уверенностью можно было отнести и Самаэля Горбина.

Когда мистера Горбина спрашивали, чем обусловлена такая его угрюмая молчаливость, он только многозначительно хмыкал. А если был в хорошем настроении, и это очень редко, говорил: "Профессией, господа, профессией".

И был как всегда прав. Ибо профессия семейства Горбин болтливости не подразумевала по умолчанию.

Когда в 1862-м году Абрахам Горбин появился в Лютном, он вовсе не горел желанием становиться торговцем. Чистая как стопка гоблинского самогона кровь и диплом мастера артефакторики, полученный им в Цюрихском институте артефакторики и рунологии, открывали перед ним многие двери. Если бы не одно "НО". Абрахам Горбин был евреем.

И как не бился он лбом о равнодушные колени судьбы, против рока не попрёшь. И в августе 1863-го в Лютном появилась новая лавка — "Горбин и Бэрк. Всё и Вся".

В компаньоны Абрахам взял, тоже чистокровного, Карактака Бэрка. Бэрк был стопроцентным британцем, но по бедности, старался об этом вспоминать пореже.

Гены давали о себе знать, и торговля пошла. В начале маленькое, невзрачное помещение, достраивалось. Росло вдоль переулка и вверх, и нынешний владелец, уже имел в своём владении целый комплекс построек, из которых собственно лавкой было только одно.

Время неумолимо. Абрахам умер. Карактак тоже. И теперь владельцем предприятия был сын Абрахама — Самаэль.

Сам он предпочитал считать себя единоличным владельцем, стараясь не вспоминать семейство Блэк, и обстоятельства, когда половина его бизнеса оказалась в их руках.

Подобно отцу Самаэль закончил Дурмстранг и конечно Цюрихскую, теперь уже Академию артефакторики. Семейный бизнес предполагал исключительное знание предмета, и Самаэль учился со всем возможным прилежанием.

Ещё при жизни отца, делая первые самостоятельные шаги в бизнесе, Самаэль познакомился с наследником Малфоев. Совместные интересы, а затем и коммерческие проекты положили начало некоей дружбы, основанной на взаимном уважении и возможности быть самим собой. Понты в общении, не принимались категорически.

Вот и сегодня Самаэль ждал старого друга. Имелись новости, интересные для обоих, и их следовало обсудить.

Но сначала надо было закончить с клиентом. Очень ценным клиентом.

— Мисс Уизли! Молли! Дорогая! Я с вами совершенно согласен. Это не зелья — это шедевр. Да что я говорю, это даже не зелья — это вещи уровня эликсиров, и никак не менее.

И, да! Я по — прежнему готов утверждать, что Вы — гений! Да, да, и ещё тысячу раз — да.

Что? Вы спрашиваете, почему, если Вы гений, я плачу за эти изумительные приворотные всего три тысячи.

Отвечу. Именно потому, что Вы гениальны. А гениев следует беречь. Если я буду платить больше, то непременно разорюсь. И кто тогда купит Ваши произведения искусства!?

Ведь помимо гениальности, от них за лигу несёт Азбаканом. А Ваша "Амортенция джаун нуар", и вовсе тянет годков на восемь, как минимум на четвёртом уровне.

А там, как вы, наверное, знаете дементоров, уже никто не ограничивает.

Поэтому, прошу Вас, возьмите Ваши деньги. Они Вами честно заработаны...

И непременно приходите ещё. В любое время. Но разумеется не позже четверга. Заказчики, знаете ли, ждать не любят.

Не успел мистер Горбин проводить посетительницу, как звонок над дверью вновь затренькал.

— О, мистер Малфой, какая честь. Проходите, прошу Вас.

-Что привело блистательного аристократа в скромное торговое предприятие старого Горбина? Надеюсь у главы дома Малфоев всё в порядке?

Горбин невербально наложил на входную дверь, собственноручно изобретённое запирающее заклятие, и глазами указал Малфою на дверь в подсобку.

Аристократ, нисколько не чинясь, проскочил в едва приоткрытую дверь, и хозяин поспешил за ним.

Пройдя анфиладой полутёмных комнат, оба мага оказались на террасе внутреннего дворика, где ничто не напоминало об оставленной за дверями мрачной атмосфере Лютного переулка.

Тихо журчал фонтан, рассыпая мириады росинок по аккуратно подстриженному газону. Покачивались в такт дуновениям незаметного ветра верхушки карликовых пальм. Прогуливались в их тени чёрные павлины.

Увидев птиц, гость чуть заметно скривился.

— Да ладно тебе, Лютц. Ну, подумаешь неудачная шутка. Что было, то быльём поросло — хозяин дружески похлопал Малфоя по плечу — как говорится — кто старое помянет, тому и глаз вон.

Надо сказать, что пока они шли, мистер Горбин разительно переменился. Сгорбленного под тяжестью лет торговца сменил, высокий, не уступающий ростом Малфою, ещё далеко не старый маг.

— А кто забудет — тому оба вон — Малфой явно не был настроен на лёгкую беседу.

-Что, в конце концов, случилось? Не мог подождать четверга?

— А вот и не мог — Горбин опустился в плетёное кресло — да ты садись. Разговор может получиться долгим.

Люциус недоверчиво хмыкнул, но всё же сел и взял стоящий на столике бокал.

— Ну, я слушаю.

— И послушать как раз есть о чём — хозяин щелчком пальцев вызвал домовика — Фонди, принеси мой студенческий альбом.

— Что, на ностальгию потянуло — Люциус пригубил охлаждённое вино — но при чём здесь я?

— Имей терпение, Лютц, имей терпение! А вот, кстати, и он. Спасибо, Фонди. Можешь идти.

Дело в том, дорогой друг, что совсем недавно, буквально два дня назад, на ступенях Гринготса, я встретил вот этого человека — Горбин продемонстрировал Малфою колдографию, немолодого уже профессора .

-Это, как ты, наверное, уже увидел, профессор Краузе — преподаватель рунологии, в моей альма-матер.

Я с ним естественно поздоровался, и он со мной тоже. Мы даже перекинулись парой слов. Но я как раз спешил, и встреча наша закончилась очень быстро.

Казалось бы, ничего необычного — ну встретил бывшего преподавателя. Но есть тут одно — но. Уже дома просматривая альбом, я вспомнил, что кто — то из одноклассников говорил, что профессор Краузе умер. Ещё в восьмидесятом году. И кстати на призрака он совершенно не похож.

Но и это ещё не всё! Хотя появление во плоти, уже как девять лет, мёртвого человека, сам по себе повод для раздумий. Дело ещё в том, что во время учёбы среди студентов ходили упорные слухи, что Краузе, в своё время активно сотрудничал с Гриндевальдом, и даже являлся членом его личной гвардии.

Как он сумел отвертеться от Нуменграда — история умалчивает.

Такие вот новости. И только попробуй сказать, что они не стоили того, чтобы срочно тебя вызвать!

Горбин откинулся на спинку кресла, и тоже взял бокал.

-Да, Самаэль, задаёшь ты загадки—

Малфой повертел в руках хрустальное изделие неведомых мастеров — я надеюсь, что твоя информации точна. И это не мистификация, и не очередная глупая шутка — он снова неприязненно взглянул на чёрных павлинов.

— Ты же понимаешь, что все, что связанно с Гриндевальдом, несёт определённую опасность. Это палка о двух концах. Мы можем получить значительный бонус, а можем потерять всё то, что имеем. И будь мои дела чуть более успешны, чем теперь, я, не задумываясь, послал бы тебя. Но обстоятельства складываются далеко не лучшим образом. И я, пожалуй, рискну.

Пока поступим пожалуй так — ты собираешь доступную тебе информацию, я — доступную мне. В понедельник встречаемся и смотрим, что получилось.

И кстати, как Молли? Мне показалось, что она вышла от тебя в не лучшем расположении духа. Смотри осторожнее. Зельевара такого уровня, да ещё и практически гения в вопросах изготовления приворотов, нам найти больше негде. К сожалению после Молли, маэстро Фламмель, учеников больше не брал. Не обращаться же нам к Дамблдору.

Входная дверь звякнула колокольчиками, выпуская Малфоя. Самаэль Горбин, вновь превратившийся в побитого годами, и молью торговца, тяжело вздохнул, и отправился в подвал. Изделия мисс Уизли требовалось хорошо, даже очень хорошо, припрятать.