Прода (8-10 глава Слепого)

— Эм, — вновь замялась Генриетта. — В общем на следующей неделе я уезжаю в Европу. Уезжаю учиться. Надолго.

С каждым словом голова девочки опускалась все ниже и ниже и под конец этой короткой речи она уже смотрела на свои кроссовки.

— Надолго это насколько? — Уточнил Виктор.

— До конца всей моей учебы в школе, — очень тихо произнесла она. — Там какая-то суперэлитная школа для девочек.

— Но ведь это не навсегда, — попытался утешить ее Виктор. Он-то прекрасно понимал, что в подобном отъезде нет той драмы, какую себе нарисовала Генриетта, но его слова не помогли. Пока он думал, что еще сказать, ему на глаза попалась лавка, торгующая свежей едой на разнос, с другой стороны дороги, и его посетила идея. — Скажи, ты умеешь готовить?

— Я? — Удивление быстро сменило грусть на лице девочки. — Нет, конечно. Это же мальчиков чаще учат готовить и вести дела по хозяйству. К тому же, у нас свой повар есть. Да и зачем мне?

— Как это зачем? — Он для пущего эффекта даже опустил свои очки, чтобы она видела его глаза. — Ты едешь... Кстати, а куда именно ты в Европу едешь?

— В Германию, — ответила она.

— Ты едешь в Германию, — продолжил Виктор, — в чужую страну. Там все нам чужое. Быт, культура, кухня.

— Я просто буду ходить в кафе, — пожала плечами Генриетта, не понимающая к чему он ведет.

— Кафе, — он скорчил недовольную гримасу на лице. — Нет ничего вкуснее домашней еды. Пойдем.

Виктор взял ее за руку и решительно повел к пешеходному переходу.

— Что? Куда? — Вновь удивилась она, быстро переводя взглядом с его лица на руку, которой он ее держал и обратно.

— Учиться готовить, — ответил Виктор и кивнул головой в сторону лавки, которую до этого приметил.

— Ты шутишь? — Генриетта была в шоке.

— Ни капли, — совершенно серьезно ответил Виктор и с предвкушением улыбнулся.

Уговорить уличного повара, который оказался невысоким и худым китайцем сорока пяти лет, оказалось не так и просто, как предполагал Виктор. Но все же это ему удалось и по итогу, минус сорок долларов и пятнадцать минут времени, и они в Генриеттой примерили два фартука и стали постигать азы европейской кухни. У китайца, который и на английском-то говорил с сильным акцентом, то и дело вставляя слова на китайском. В уличной лавке торгующей китайской едой на вынос. Виктор мог сдержать усмешку от подобной иронии, но не признать силу денег не мог.

Кстати, его действия были настолько непривычными и непредсказуемыми для охраны Генриетты, что одна из них даже решилась подойти к лавке и сделать заказ, который приготовили они с Генриеттой. Как у них получилось, Виктор мог только гадать, но обе женщины съели свои порции и почти не поморщились. От бьякугана легкие морщинки и подергивания губ не укрылись, хоть сила этих глаз была и не в наблюдении за мышцами противников.

Так обучались они до самого позднего вечера. Было очень весело. Виктор не знал, как девочка, а он даже запомнил три интересных и что самое главное простых рецепта. Потом, перекусив в той же лавке собственноручно приготовленной едой, точнее Генриеттой, которая оказалась даже почти не пересоленной, они пошли обратно в сторону школы. По дороге Виктор позвонил Рэйвен из телефонной будки, не став одалживать сотовый телефон девочки. Хорошо, что она была увлечена своими новыми впечатлениями и не заметила этого его проявления паранойи.

— Это было нечто! — Возбужденно размахивала Генриетта руками. — Ты бы видел себя со стороны! Как ты с ним спорил, когда объяснял, что нам не нужно учиться китайским блюдам, а европейским. Это просто умора. А это твое 'последнее китайское предупреждение'. Что это вообще?

— Да так, — Виктору стало стыдно. Когда он добивался своей цели, то заметно увлекся. — В одной книге читал. Означает угрожать кому-либо чем-нибудь, что делать не собираешься.

— Да? Забавно. Впрочем, не важно, — легко отмахнулась девочка. Они подошли к воротам Мидтаунской школы науки и технологий. — Виктор, спасибо тебе. Вообще-то я планировала тебя сегодня поддерживать, а вышло все совсем наоборот.

— Не за что, — улыбнулся он в ответ. — Друзья для этого и существуют.

— Да, друзья, — улыбка Генриетты на миг стала грустной, но только на миг, после чего она обняла его. — Спасибо. Я пойду, меня уже там машина ждет за углом.

— Пока, — Виктор слегка приобнял ее в ответ. После чего Генриетта отстранилась и пошла в сторону черного лимузина, что виднелся за углом ограждения школы. — Я обязательно куплю себе сотовый телефон и позвоню тебе.

Громко сказал он ей вдогонку. Девочка не останавливаясь повернулась к нему и кивнула головой. Виктор помахал рукой, получил такой же ответ от нее и повернулся в сторону красного Корвета, который уже стоял, припаркованный в двадцати метрах, дожидаясь его.

Но тут он уловил быстрые шаги, почти бег, со спины. Не успел он обернуться, как на его плечо легла рука Генриетты, разворачивая его лицом к ней. После чего последовал короткий и весьма болезненный поцелуй. Девочка немного не рассчитала, и они стукнулись зубами. Но не успел он что-либо сказать и вообще хоть как-то отреагировать на это действие с ее стороны, как она также быстро развернулась и убежала, оставив его в немом шоке. Постояв и поглядев ошалелыми глазами в сторону убежавшей Генриетты Виктор слегка встряхнул головой, словно сбрасывая наваждение.

— Эх ты, говорила же, действуй первым, — именно этими словами встретила его Рэйвен, ехидно улыбаясь.

— Эй, ты же видела, что это вообще было для меня неожиданностью, — возмутился Виктор, садясь в автомобиль.

— Неожиданностью, как же, — фыркнула женщина, заводя мотор Корвета. — То-то твои руки успели ее нежно приобнять за нижние девяносто.

— За талию, — Виктор отвернулся. Хоть у этого тела не было таких рефлексов, но в своей прошлой жизни он привык действовать именно так. Его обнимают и целуют, он обнимает в ответ. Видимо его подсознание само отдало команду рукам, без его прямого участия. — Я рефлекторно положил их на ее талию.

— Не знала, что ягодицы стали называть талией, надо Ханне рассказать о новом открытии в медицине, — продолжила шутить над ним Рэйвен, уверенно встраиваясь в оживленный поток автомобилей города.

— Очень смешно, — пробурчал в ответ Виктор.

Женщина не стала больше шутить, лишь выкрутила колесико громкости на автомагнитоле, делая музыку громче, но ее ехидная улыбка очень много говорила о том, что она не высказала.