Вопреки. Хроники Империи. Мир. (часть 1)

Оскорбленный полковник фон Фаольстед приказал разогнать толпу, торопясь предстать перед королевой. В солдат полетели овощи и камни с мостовой.

Маршал Нерин, выехавший навстречу в сопровождении аркебузиров, отдал приказ стрелять.

Это были солдаты, проверенные вояки Августа, и приказ они выполнили не раздумывая, четко и слаженно. Быстро, как на поле боя.

Чем, собственно, и стала площадь.

Последние годы правления короля были спокойными, и как-то успелось подзабыть, насколько жестко обычно пресекались волнения в Империи. Так что, такого не ожидал никто.

Веселье сменилось ужасом, злость — осталась. И вместо того, что бы бежать, студенты бросились в драку, используя все, что попадалось под руку. Последовали новые залпы, и началось побоище.

Студенты дрались за убеждения, за право не быть скотом, который можно откормить, а можно сдать на бойню. Военные — были убеждены, что в столице бунт, чем и вызваны приказы Королевы. Каждый считал, что исполняет свой долг. Итогом стало то, что день, начавшийся с молитвы прославляющей, закончился молитвой заупокойной.

Ромулен упал одним из первых, и шансов уцелеть у него почти не было. Но, видно, его ангел-хранитель в этот день превзошел сам себя: молодого человека не только не затоптали, не добили — и такое случалось, но даже оттащили в безопасный переулок.

Двое студентов-медиков Андрен Матье и Лестер Финч оказывали помощь всем, кому могли, прямо на месте, забыв о себе. Они же и отнесли истекающего кровью собрата в дом своего профессора метра Фонтеро, жившего неподалеку.

Тот узнал раненого: Ромулен был довольно популярен среди студенческого братства, в основном благодаря едким эпиграммам на преподавателей. Без него не обходилась ни одна попойка, что не мешало ему блестяще сдавать экзамены. За короткое время Ромулен стал уже чем-то вроде достопримечательности кафедры риторики и Университета в целом, его неотъемлемой принадлежностью. Поэтому даже когда молодой человек не смог оплатить очередной семестр, ректорат все еще оттягивал его отчисление. На какие средства и где он умудряется существовать — оставалось загадкой, так что было ясно, что профессору придется позаботиться не только о ране, но и о самом студенте, если он не хочет, что бы все старания хирурга оказались напрасными.

Врач лишь головой качал, зашивая развороченное пулей плечо девятнадцатилетнего юноши. Стрелять в безоружных мальчишек... Времена действительно наступают суровые. Точнее возвращаются.

Эти горе-энтузиасты не могли помнить последней войны, затронувшей Артанию и юг Родевии. Для них осторожность тех, кто видел Августа Аверно в гневе, была признаком старческой немощи. Они еще не умели бояться...

— Наивная выходка, — заметил метр Гаспар, когда Ромулен пришел в себя.

По счастью, рана на голове оказалась простым ушибом, а шока от кровопотери, как и болевого удалось избежать, благодаря новаторски примененной анестезии и своевременной помощи товарищей, так что случилось это скоро.

Многим повезло куда меньше.

— Жаль, что за науку пришлось заплатить дорого.

— Как видите, платить приходится даже за такое образование, — съязвил Ромулен, облизнув спекшиеся губы.

— Вы еще не нашутились? Вам чертовски повезло, молодой человек. Пройди пуля чуть левее и выше — вы уже никогда не смогли бы владеть рукой. Чуть ниже — пробила бы легкое.

Ромулен криво усмехнулся.

— Не говоря уж о том, что теперь Ее Величество точно не забудет об Университете! Боюсь, грифона вы только раздразнили!

У Ромулена оборвалось дыхание.

— Не понимаю, почему городок еще не занят войсками...

Нахлынувшее облегчение было настолько сильным, что он чуть опять не потерял сознание, и беседу пришлось окончить.

А метр Гаспар был в чем-то прав, Университет Королева Альберта запомнила надолго.

В этот день юная королева переживала свой первый триумф.

Отто фон Эренвер, действительно намеревавшийся повлиять на Королеву в том числе и жесткими методами, оказался в трудном положении. Если он будет продолжать настаивать на своем, и попробует собрать собственную армию, — то получит вооруженный конфликт и обвинение в мятеже, которое даже не будет нуждаться в доказательствах.

С точки зрения народа где-нибудь в глубинке, правда всегда на стороне короля. В данном случае королевы. Мещанское сословие и прочий люд, образующий широкую прослойку между аристократией и самыми низшими классами тоже еще не успел разочароваться в своей новой правительнице, и расположения к спесивому дворянству они никогда не питали. А уж в способности церковников убедить прихожан в чем угодно, — он вообще не сомневался.

Обласканная армия, список обещаний которой все увеличивался и увеличивался, готова была носить королеву на руках. Причем, вместе с троном. Воздействовать на них, ему просто не чем.

Приходилось удивляться тому, что разошедшаяся гвардия еще не ворвалась в его дом.

Поставленный перед таким выбором, канцлер был вынужден смириться с тем, что к нынешней Королеве правила не применимы.

После долгих тягостных размышлений, Отто фон Эренвер явился к Королеве с изъявлениями покорности. Однако, к его удивлению, несмотря на поздний час, она отсутствовала, и ждать пришлось необыкновенно долго, а когда она все же вернулась, то Альберту сопровождал отец Урбан.

Господин канцлер едва зубами не заскрипел! При жизни Августа, всегда руководствующегося принципом 'разделяй и властвуй', дополненным растущим влиянием наследного принца, — между ними сохранялось примерное равновесие. Теперь же, когда главным союзником его врага, становилась сама королева, бороться против объединенных проводников воли божественной и государственной становилось предельно трудно.

А стоило ли? Каким бы он ни был, но Отто Эренвер, все же искренне любил свою страну и радел о ее благе. И если ради этого придется возиться со строптивой самоуверенной девчонкой — помоги ему Боже!

Канцлер спустился с Галереи и поклонился королеве.

— Вы ждали меня, барон? — Альберта приветствовала его деланно удивленно, умело скрывая торжество.

— Ваше Величество изволили прогуливаться?

— Отнюдь, — на ходу отвечала Королева, — я ездила по делам.

— Ваше Величество?

— Кроскарцен находится в возмутительном беспорядке!

Эренвер застыл, Кроскарцен был его 'вотчиной', и он надеялся, что по крайней мере влезать в эти дела она не станет. Так значит он проиграл и здесь... И кому?! Девице, которая даже младше его дочери!

— Помилуйте, но уместно ли это?! Место ли там Вашему Величеству?! — только и нашелся он сказать сквозь зубы.

— Там никому не место, — отрезала Королева, — Так зачем вы здесь?

Отто фон Эренвер молча протянул ей шкатулку, в которой хранилась Большая печать.

Альберта удовлетворенно кивнула, осмотрев ее.

— Вот видите, а вы говорили... Что ж, господин барон, займемся делами! У меня есть несколько вопросов...

Вот тут их и прервали самым невежливым образом: капитан Д'Арганэ от маршала Нерина с известиями об инциденте в городе.

— ЧТО?!! — Альберта так впилась в шкатулку, которую все еще держала в руках, что на ней хрустнул замок.

Бедный капитан побледнел, и упал на колено.

— Где маршал? — еле смогла произнести она.

— На-направляется сюда, — заикаясь, отозвался незадачливый гонец.

Королева не стала ждать. Она вскочила в седло, не дожидаясь пока ей помогут, и уже не обращая внимание на тяжесть платья. Треснул шлейф, на плиты посыпался жемчуг. Альберта пустила лошадь в галоп. Ее охрана еле успела последовать за ней.

Взглянув ей в лицо — побледнел и Нерин.

Это был даже не гнев, — ярость, бешенство, умопомрачение, в приступе которого Аверно могли сокрушить кого угодно. И он испугался, — испугался невысокой худощавой девушки, годами годившейся ему в дочери.

Они стояли на площади друг против друга. За спиной маршала выстроились по званию офицеры.

— Кто отдал приказ стрелять? — прошипела королева.

Она не оглядывалась вокруг, — хватило и одного первого впечатления.

— Кто отдал приказ стрелять?!!

— Ваше Величество, нельзя было допустить, что бы шайка школяров разнесла отряды имперской армии...

— КТО отдал приказ СТРЕЛЯТЬ!!!

Непослушными пальцами маршал стиснул эфес шпаги, протягивая ее королеве. Когда она не шелохнулась, просто опустил оружие на землю. Еще больше он испугался, увидев, как быстро она овладела собой. Вот так — не только заканчивается блестящая карьера, так — становятся на путь к эшафоту.

— Подымите. Не позорьте клинок еще больше, — после паузы все же холодно отчеканила королева, — он мне еще понадобится.

Да, нельзя было уронить престиж — армия Империи стала бы посмешищем, про которое говорили бы, что горстка юнцов закидала их тухлыми яйцами. Да, Альберта как ничего иного желала признания ее власти... Но ведь можно было найти и другое решение!

Но эти просто не услышат ее, если она начнет объяснять, списав на девичью чувствительность!

И потому она лишь добавила тем же жутким тоном:

— Потрудитесь запомнить, господа: единственный человек, который вправе отдавать подобные приказы — стоит перед вами!

— Так точно, Ваше Величество!

Вожделенная Большая печать валялась на столике в будуаре. Кое-где на ковре еще поблескивали облетевшие жемчужины и бриллианты с испорченного платья.

Было приятно вспоминать лица офицеров, приятно, что сегодня никто из дам ей не докучал.

По правде сказать, они вообще не смели поднять глаз. То еле шевелились, то суетились и кажется, находились на грани обморока. Все они были в той или иной степени родства с арестованными.

Только когда Альберта осталась одна, и напряжение прошедшего дня начало отпускать, она почувствовала насколько же оно было сильным. Она лежала в кресле не способная даже подняться и перейти на постель.

А завтра еще разбираться с Университетом...

Студенты хотели быть услышанными, — это она могла понять. Что ж, она даст им такую возможность.

Завтра отправится в Университетский городок, будет негодовать, соболезновать, заявлять о своем покровительстве наукам... Все, как положено.

Надо будет им что-нибудь построить или подарить... да, какие-нибудь ценные книги...

Хотя они сами виноваты, и стоит отучить от таких демаршей...

Да, ей нужны умные, свободно мыслящие люди, для которых достоинство — не сословный предрассудок... но еще более ей нужны люди верные, готовые служить своей стране и Королеве...

Обрывочные вялые мысли постепенно складывались в тезисы будущей речи. Неплохо было бы записать казавшиеся ей особенно удачными, но звать кого-нибудь было лень, и Альберта несколько раз повторила их вслух и про себя, что бы не забыть.

Вот ты и добилась того, чего хотела. В твоих руках не только скипетр и держава, но и реальная власть. Конечно, ее еще надо удержать, но все же...

Что же теперь с ней делать?

ИВЕЙН (январь 1419 г.)

'Я продолжаю без устали утверждать, что промедление в канонизации Альберты Великой не менее возмутительно, чем в случае со благоверным мучеником Ноэлем. Возможно, Ее Величество и не являет чудес после своей смерти, но она всегда жила по заповедям господним и была верной дочерью Святой матери церкви'.

Ивейн Лейденвер фон Рейвендорф, Мемуары.

Ежедневные встречи с отцом Урбаном становились уже не таинством исповеди, а деловыми совещаниями. Альберта была благодарна ему, хотя даже священнику не могла доверять полностью, будучи уверенной, что и он не постесняется использовать ее в своих интересах.

Собственно он этого и не отрицал, получая огромное удовольствие ненавязчиво наставляя такую способную ученицу. Его влияние росло не только во дворце, но и в Курии. То, чего ему без всяких видимых усилий удалось добиться от Королевы — было просто невероятно.

К этому времени, Альберта, не без помощи святого отца, была уже твердо убеждена, что в убийстве принца все-таки были замешаны маги. Таггерт перетаскал в Кросскарцен всю дворцовую конюшню и вообще всех, кто имел хоть какое-то отношение к злосчастной охоте. Конечно, гвардейцы были не лучшими дознавателями, но все показания сходились безупречно. Лошадь принца и впрямь была нервной и норовистой, но запутаться в поводьях, как новичок, впервые севший в седло, принц Фредерик просто не мог. Воздействие магии могло объяснить печальное происшествие.

Отец Урбан привел к королеве престарелого монаха, и отец Климент разразился целой лекцией. Королева слушала его не прерывая.

— Следует различать магию симпатическую, теургию и психургию, — вещал экзекутор, — Симпатическая магия, основана на существовании связи между всеми предметами мира и формами поведения. Этот вид магии делится на несколько подвидов. При магии контактной магическая сила передается или придается человеку путем непосредственного взаимодействия с носителем магической силы, например, через ношение талисманов, употребление магических снадобий. Магия инициальная заключается в производстве начала желаемого действия, а окончание же его возлагается на магическую силу. Имитативная магия основана на принципе 'подобное производит подобное'. Так, для того, чтобы причинить вред своему врагу, колдун колет острыми предметами рисунок человеческой фигуры или куклу. По принципу подобия вред, приносимый изображению или кукле, должен перенестись на обидчика. Контагиозная магия основана на том, что вещи, раз пришедшие в соприкосновение, сохраняют связь на расстоянии. Примером этой магии может быть использование крови, ногтей, зубов, волос в колдовстве разного рода. На практике обычно используется сочетание нескольких принципов. Теургия, в свою очередь, основана на двух принципах: 'подобное производит подобное' и 'вещи, раз соприкоснувшиеся, связаны'. Маг стремится снискать помощь духов, которые и должны исполнить желаемое. Психургия же подразумевает работу с духовными силами самого человека. Сюда относятся различные техники: медиумизм, магнетизм, гипнотизм, телепатия, телекинез, астральная проекция...

— Эту магию практикуют нарантийские кланы, — пояснил отец Урбан, — и нашему братству достоверно известно, что в Империи длительное время находились Эскель Суарде и Ираэль Дианто из соответствующих кланов. Они обучали некоторых членов Гильдии своим приемам и техникам.

— Но ведь церковь запретила подобные чары.

— Именно, — улыбнулся монах, — Ни для кого не секрет, как именно применяют свои способности нарантийские ведуны и ведьмы. Наша Гильдия наверняка тоже промышляет чем-то подобным, хотя прямых доказательств у нас нет, но отдельные случаи имеют место. Их могли просто нанять. Либо... Вашего покойного брата трудно было назвать верным сыном церкви, а Гильдия стремиться возвысится. Возможно, ему сделали предложение, от которого он отказался, и после этого стал смертельно опасен.

— Возможно, — согласно улыбнулась королева, — Но судя по вашим словам и Святому престолу очень выгодна его смерть.

— Не стану отрицать, — отец Урбан тоже ответил улыбкой, — Лично мне, тоже приятнее видеть на месте монарха вас. Главное же, что наши интересы совпадают.