Гедимин вышел из центрального информатория, немного постоял у крыльца, прислушиваясь к городским звукам. Гул двигателей и скрежет взрезаемого фрила пополам с грязью затих ещё неделю назад; мусорный овраг опустел, ограждение убрали, осыпающийся склон заложили обломками строительных плит. Сейчас это был пустой котлован с изрытым дном в следах гусениц. Ещё сутки охранники, ругаясь, раскладывали по следам полосы дёрна. Теперь в овраг не заходил никто, кроме робота-уборщика с баком воды — дёрн регулярно поливали, и злаки выглядели не более жёлтыми, чем обычно в это время года. "Весной тут будет трава," — был уверен Хольгер. Гедимин не спорил. Местная флора восстанавливалась быстро, сармат не раз это наблюдал на лесных вырубках. Мусоровозы, не сворачивая больше к оврагу, везли свой груз на фрилосинтезирующий комбинат, куски металла отделяли и передавали в лавку Грегори Смита. Порыться в груде металлолома, независимо от результата раскопок, стоило пять центов.

Сегодня горка была так мала, что Гедимин даже не подошёл к ней. Он направился к прилавку и остановился, разглядывая разложенные на полках инструменты. Ремонтные перчатки, в отличие от дешёвых отвёрток, клещей и плоскогубцев из плохой стали, не были свалены в ящик — их положили отдельно, на самое видное место. Они лежали так уже две недели; роботы-уборщики смахивали с них пыль, но ни разу Гедимин не видел, чтобы кто-нибудь купил их. "Сорок один койн двадцать центов," — сармат досадливо щурился на ценник. "Разумеется, никто их не возьмёт. А я взял бы. Но..."

"Дверь и одеяло," — напомнил он себе, отводя взгляд от инструментов — и заодно от стоек с одеждой. Чем дольше сармат обходился без подземной лаборатории, тем полезнее ему казался комбинезон защитной окраски. "Если придётся работать в лесу... Да ну! Всё-таки я не сурок, чтобы рыть норы..." — он выкинул ненужные мысли из головы и огляделся в поисках Грегори Смита.

— Говоришь, это помогает? — негромко спросили сбоку. Голос был знакомым. У прилавка, разглядывая пёстрые пачки сигарет, стояли Кенен и Линкен. Взрывник смотрел недоверчиво и хмуро.

— Людям — точно, — кивнул Кенен. — Отбивает рвотный рефлекс. Когда нужно работать с разлагающейся органикой, это бывает полезно. Табачный дым отбивает гнилостный запах. И влияет на мозг.

— Не знал, что эти палочки нужны для... осмысленных вещей, — покосился на него Линкен; шрам на его лице дрогнул. — Макаки в Агарте иногда играли с теми, кто попадал в карцер — втыкали эти штуки им между пальцев. Иногда в глаза или в пах. Это неприятно. Для нас менее, чем для макак. Я поиграл с некоторыми из них напоследок...

Он сжал одну ладонь другой так, что захрустели кости. Гедимин отвёл взгляд и положил руку на прилавок. Грегори, настороженно выглядывающий из-за полки, подошёл к нему.

— Мне нужно одеяло. И дверь, — сказал сармат.

— Двери у нас все одинаковые, парень, — Грегори подцепил клешнёй экзоскелета тонкую пластину фрила, окрашенного под настоящее дерево, и положил поперёк прилавка, бросив сверху пакет с крепежом. — Одеял больше. Какое тебе?

— Они разные? — слегка удивился сармат.

— По длине. По цвету, — человек указал на свёртки, торчащие из открытых коробов. — Ты крупный парень и по виду суровый. Бери это.

Одеяло было составлено из чёрных и серых квадратов. На ощупь оно не отличалось от того, которое купил себе Кенен. Гедимин пожал плечами и достал карту.

— Тридцать восемь койнов ровно. Подушку возьмёшь?

— Нет, — отозвался ремонтник, глядя на оставшиеся у него полтора койна. Он покосился на ремонтную перчатку, и его взгляд не остался незамеченным.

— Чего вы все так боитесь кредита?! Был бы он с процентами, я бы ещё понял, но так-то — что не так?! — развёл "клешнями" Грегори. — Бери свою приспособу, парень. И подушку. Да я не удивлён, что вы взбунтовались, — всю жизнь спать на земле и камнях, тут свихнёшься! Бери, не пройдёт месяца, как расплатишься...

Гедимин покачал головой и, свернув одеяло потуже, сунул его под мышку. Убрав в карман пакет с крепёжными деталями, он уже собирался закинуть дверь за спину и выйти, когда на его плечо легла чья-то ладонь.

— Покажи эту... приспособу, — велел Линкен, глядя на человека в упор. Ремонтная перчатка легла на прилавок. Теперь Гедимин мог рассмотреть маркировку на гладкой поверхности и пересчитать встроенные устройства.

— Я возьму, — Линкен равнодушно посмотрел на перчатку и всунул карту в считыватель. Прибор протяжно запищал.

— Койн и двадцать центов будешь должен, — сказал торговец, протягивая сармату перчатку. Линкен отмахнулся.

— Забирай, Гедимин. Тебе нужно, я знаю.

Сармат изумлённо мигнул и развернулся к взрывнику.

— Зачем ты это сделал?

Он снова достал карту.

— Я выплачу остаток, Грегори.

— Тем лучше, — торговец, сняв с его счёта койн и двадцать центов, подвинул перчатку к краю прилавка и отошёл к сарматам, выбирающим напиток из множества ярких банок. Гедимин вложил руку в ремонтную перчатку, аккуратно закрепил ремни. Она села на предплечье, как влитая. Линкен ухмыльнулся и положил ладонь ему на плечо.

— Не лаборатория. Но хоть что-то, — тихо сказал он. — Ладно, хватит тут маячить. Помочь тебе с дверью?

...Смехотворно лёгкая створка не удержала бы даже енота, если бы животному захотелось войти в комнату, запорный крючок можно было сломать пополам двумя пальцами, — но всё же Гедимин почувствовал странную, необъяснимую защищённость, когда закрылся в комнате и сел на матрас, прикрытый чёрно-серым одеялом. В углу помещения стоял ещё один новый предмет — лёгкий ящик из тонкого белого фрила с пометкой "для личных вещей". На одну из стенок Гедимин прилепил наклейку с номером комнаты; такая же наклейка была закреплена в углу одеяла. И ящики, и наклейки бесплатно раздавали в комендантской, и там же, на двери, сармат увидел объявление: "Стирка личных вещей еженедельно по воскресеньям, вещи без номерков не принимаем!"

"Наверное, не только мы с Кененом купили себе мартышечьи штуки," — хмыкнул про себя Гедимин. Он не привык заглядывать в чужие комнаты, независимо от того, закрыты они или нет, но даже он заметил несколько новых дверей в коридоре и пару сарматов с матерчатыми свёртками в руках.

По двери легонько щёлкнули, и она распахнулась настежь, налетела на стену и отскочила. Лилит, заглянувшая в комнату, придержала створку, огляделась и хмыкнула.

— И ты обустраиваешься? Дверь, одеяло... А где ночник?

— Обойдусь этим, — слегка усмехнулся Гедимин, поворачивая на шарнире фонарь, закреплённый над массивным куском фриловой плиты. Его свет падал на обманчиво сложное устройство, расставленное на плите; большая часть этой модели не несла никакой функции, но выглядела внушительно. Сармат надавил пальцем на бок тяжёлого вала, и устройство затрещало; на дальнем краю плиты вспыхнули вертикально установленные лампы.

— Турбина? — Лилит опустилась на корточки, разглядывая модель. — Забавно.

Гедимин кивнул и толкнул вал ещё раз. Лампы загорелись ярче.

— Очень много возни с преобразованием энергии, — он посмотрел на тонкие трубки, символизирующие подвод горячего пара. — Если бы она передавалась от реактора напрямую...

— Это если бабахнет, — хмыкнула сарматка, лёгким толчком разгоняя "турбину". — Прямо не получится. Значит, ты продолжаешь свои... дела?

Ремонтник пожал плечами и отодвинулся, уступая Лилит место на матрасе.

— Было бы хорошо вернуться к работе. Но не уверен, что у меня получится.

01 августа 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Вечер был жарким, ветра не было, и воздух за ночь почти не остыл. Было раннее утро, но прохлады не чувствовалось; влажность возрастала с каждой минутой, и кожу сарматов покрывала испарина. Охранники-люди, замурованные в экзоскелеты, прятались в тени и на солнце выходили неохотно. Гедимин слышал из-за прибрежных кустов плеск, слишком громкий и неритмичный для купальщика-сармата, — кто-то из "макак" пытался охладиться.

— Приятное тепло, — вздохнул ремонтник-венерианец. Иджес недовольно покосился на него, отступая в тень госпиталя.

— Гедимин, ты пойдёшь на соревнования? Я вот думаю, идти или не идти. Ничего интересного уже не покажут, но всё-таки...

— Будто мне есть чем заняться, — слегка сузил глаза ремонтник. — Пойду.

— Тогда я пойду тоже, — решил Иджес. — Будем сидеть в одном ряду. Где тебя искать?

К охранникам, безуспешно пытающимся влезть в тень глайдера, подошёл ещё один "броненосец" и что-то сказал. "Макаки" вышли на солнце, повертелись, что-то высматривая, и направились к платформе "Волчьей речки". Гедимин удивлённо мигнул.

— Чего надо? — недовольно посмотрел на них Торкват. Охранник включил фонарь-считыватель, махнул им поверх группы сарматов и развернулся к Гедимину.

— Альфа один-одиннадцать-сорок три? Идёшь с нами.

— Зачем? — спросил Гедимин. Ему хотелось взобраться на крышу госпиталя и, пока "макаки" орут и стреляют в воздух, нырнуть на дно мусорного оврага и добраться до полузасыпанного туннеля. Он мысленно перебрал свои действия за последние полмесяца, — ничего, за что его стоило бы расстрелять или бросить в карцер, не вспомнилось.

— Не пойдёшь — потащим, — буркнул охранник, смерив его тяжёлым взглядом.

— Эй! Это мой ремонтник, — вмешался Торкват, отодвинув с дороги глазеющих сарматов. — Нас ждут на руднике.

— Обойдётесь урезанным составом, — отмахнулся от него второй "броненосец", хватая Гедимина за плечо и подталкивая к переулку. — Пошёл!

Мимо ремонтного ангара они прошли, не замедляя шаг; так же быстро миновали фрилосинтезирующий комбинат, и Гедимин удивлённо мигнул. "Не в карцер," — отметил он про себя. "Тогда куда?"

Массивные створки ворот "секретного" завода, отмеченные знаком радиационной опасности, медленно разъехались в стороны — не полностью, только на два метра, и охранникам пришлось проходить в них боком. Ворота немедленно закрылись. Гедимин едва успел оглядеться, когда его снова взяли за плечо и подтолкнули к тропинке между зданием завода и высоким ограждением. Куда она ведёт, он знал; не прошло и минуты, как все трое оказались в передвижной лаборатории, за тяжёлой крышкой люка с красно-зелёным значком.

Вдоль стены с прорезями люков протянулся узкий длинный коридор. Там сармата уже ждали. У двери, ведущей во внутренние помещения, стоял Хольгер.

— Гедимин! — он крепко обнял сармата. Тот изумлённо мигнул.

— Меня привели охранники, — сказал он, высвободившись из объятий. — Ты что, так сильно соскучился?

Хольгер смущённо хмыкнул и резким взмахом ладони приказал "броненосцам" уходить. Они неуверенно отступили назад, к люку. Ещё один сармат — Гедимин заметил его только сейчас, хотя его красный комбинезон с белыми полосами на груди был очень хорошо виден на фоне светло-серых стен — шагнул к ним и повторил жест Хольгера.

— Это был наиболее быстрый способ привести вас сюда, Гедимин Кет, — сказал сармат, пристально глядя на ремонтника. Тот уже вспомнил и значок с изображением хищной птицы, и короткий разговор в один из рождественских дней, и теперь смотрел на представителя Ведомства развития выжидающе.

— Опасаться вам нечего, — продолжил тот, убедившись, что охранники вышли, а люк закрылся. — Моё имя Масанг Юнь, и я представляю здесь Ведомство развития Канадских территорий. Вижу, вы уже вспомнили нашу последнюю встречу. Тогда вы ускользнули от моего внимания — увы, я недооценил вас. Но инженер Хольгер исправил эту ошибку. По его словам, вы — лучший механик Ураниум-Сити и обладатель незаурядных навыков.

Гедимин молча смотрел на Масанга, стараясь не щуриться. В сармате из Ведомства было что-то настораживающее.

— С этого дня — и до тех пор, пока в этом есть необходимость — вы работаете здесь, — Масанг указал на одну из внутренних дверей. Она была сделана из двух пластин рилкара, которые слегка заходили друг за друга; тонкая скирлиновая прокладка немного смягчала их лязг, когда створки расходились в стороны. Масанг жестом пригласил Хольгера и Гедимина в спрятанный за дверью зал. Сармат вошёл и еле слышно хмыкнул, увидев купола защитного поля. Они не были прикреплены к генераторам — свободно лежали на полу, прикрывая узлы технологической линии, растянутой от стены к стене. В зале было тихо. Звуки издавала только вентиляция. Агрегат был остановлен, и Гедимин невольно стал высматривать признаки повреждений.

— Это синтезатор сольвента, — пояснил Масанг, кивнув на вмурованные в пол таблички-указатели. — Хольгер объяснит его устройство подробно. Моя задача — дать вам разъяснения более общего характера. Губернатор Оркус распорядился удвоить производство сольвента, не привлекая к этому внимание "Вирма". Требуется перенастройка и доработка оборудования. Хольгер и его бригада — хорошие химики, но эта задача, как они утверждают, по силам только вам. Вы когда-нибудь занимались подобным?

Гедимин обвёл взглядом зал, настороженно покосился на Масанга, затем на Хольгера, — очевидно, никто из них не шутил.

— Нет. Но я возьмусь, — сказал он.

— Очень хорошо. За пределами лаборатории о вашей работе знать не должны, — Масанг пристально посмотрел на него и слегка сощурился. — Никто. Это личное распоряжение губернатора Оркуса.

— Зачем ему сольвент? — спросил Гедимин, прикидывая про себя, что можно сделать с наличным оборудованием. На ум приходили разные варианты, но чёткая модель не складывалась. "Надо покрутить в руках," — подумал он. "И при этом не раствориться..."

— Для нужд Канадских территорий, — ровным голосом ответил Масанг. Гедимин смотрел ему в глаза, но не заметил ни малейшего изменения в цвете радужки или в положении век.

— Распишитесь, — сармат из Ведомства протянул ремонтнику смарт. На экране был небольшой текст, под ним — квадрат для отпечатка пальца. "В рабочее время находиться в лаборатории... выполнять распоряжения инженера... не разглашать полученную информацию в течение двадцати лет," — Гедимин, дочитав, прижал к квадрату большой палец. Масанг отключил смарт и поднял руку в очень знакомом жесте, при виде которого охранники-"макаки" хватались за станнеры.

— Tza atesqa! — Масанг выжидающе смотрел на сарматов.

— Zaa ateske, — отозвался Хольгер после недолгой заминки. Гедимин промолчал.

Люк закрылся; ремонтник услышал тихий треск внутри стены, и на пульте охраны зажглись красные лампочки. "Дверь закрыта на таймер. Такого я ещё не видел," — отметил он про себя и повернулся к Хольгеру. Инженер выглядел смущённым и озадаченным.

— Пойдём, Гедимин, — сказал он, выждав пару секунд. — Я познакомлю тебя с бригадой. Пока установка не запущена, можешь требовать от них любой помощи. Её остановили на две недели — официально для устранения неисправностей. Она в твоём распоряжении. И всё остальное тоже.

Гедимин кивнул, задумчиво щурясь на защитное поле.

— Есть инструкции и чертежи? — спросил он. — И сколько у нас времени? Две недели?

— Масанг вернётся через месяц, — отозвался Хольгер, едва заметно морщась. — Если не успеем за половину срока, можно будет остановить работу ещё раз. Это оборудование не очень надёжно, макаки ничего не заподозрят.