Война за Миссисипи (Крестоносцы 5)

— Ну, еще бы, при такой-то волосатой лапе — усмехнулся Сергей.

— Тут скорее дело в "личных качествах". По мнению людей, хорошо его знающих, парень отличается редкой беспринципностью и алчностью, короче говоря, скотина порядочная. Так вот, до 1509-го года дела у него шли довольно не плохо, но вот тут возникла проблемка, даже скорее проблемища. Как вы уже знаете нашего давнего "друга" де Овандо отозвали в Испанию, а на его место прислали Диего Колумба, того самого который Христофорович. А с ним как раз наш клиент и не ужился. Почему? Могу предположить, что новый губернатор просто принялся смещать все креатуры своего предшественника.

— Новая метла?

— Точно. Как говорится ничего личного. Впрочем, наш объект не растерялся и тут же принялся хлопотать о своем назначении на довольно прибыльное местечко казначея в отряде некоего Веласкеса, отправляющегося куда-то, на завоевание большого острова. Какого точно не знаю, но есть основания предполагать, что это все-таки Куба.

— Только предположения? — нахмурился Егор.

— Скорее подозрения. Увы, в ближайшем окружении нового губернатора своих людей у меня пока нет, а источник, освещавший де Овандо, убыл вместе с ним в Старый Свет. Так вот вернемся к нашим баранам. Дальше начинается самое интересное. Примерно в это же время на Эспаньоле появляется еще один наш "старый приятель"...

— "Падре"?

-Ага. Он самый. Почти год бедолага у нас промыкался, а когда ничего у него не получилось, убрался восвояси. И тут происходит как по заказу, прямо как в кино. Я уж не знаю, каким образом доминиканец смог повлиять на "юриста", но тот резко поменял свои планы. Два "главных злодея" встретились, снюхались и каких пакостей нам от них теперь ожидать от этой парочки, остается только предполагать. По последней информации в 13-м году "Падре" вместе с "объектом" и неким де Сото присоединились к экспедиции капитана Понсе де Леона. Три корабля и около двухсот солдат. В марте этого же года они ушли в море искать некие северные острова, на которых якобы находится толи "источник вечной молодости", толи "вечной жизни"...

— Черт! — вдруг ругнулся Сергей — источник вечной молодости! Ну, конечно — же!

— Ты что-то об этом знаешь? — подозрительно покосился на него Алексей.

— Сам источник, это, конечно же, полный бред. Красивая сказка — пояснил Корнев — а вот Понсе де Леон личность вполне историческая, это тот самый тип, который открыл Флориду, и как раз в процессе поисков этого самого источника.

— Это не есть гут, как говорят наши немецкие поданные — Егор резко поднялся с места и принялся расхаживать по кабинету — действительно, я тоже что-то такое припоминаю. Читал где-то или по телевизору видел. Получается, уже минимум полтора года как испанцы обосновались на материке, а мы все еще ни сном, ни духом? И где теперь вылезет эта троица? Что они предпримут?

— Пока трудно сказать — пожал плечами Емелин — я на всякий случай направил предупреждение о возможных провокациях Косте в Новороссийск, и снарядил на юг вдоль побережья экспедицию с целью сбора сведений о появлении посторонних, но это пока все, что мы можем предпринять. Сами понимаете, это шестнадцатый век, здесь все делается черепашьими темпами и информацию можно ждать месяцы, а то и годы, к тому времени она порой уже безнадежно устаревает. Впрочем, с другой стороны если "объект" сейчас во Флориде, значит он не может угрожать нашим интересам в Мексике, и "Падре" сам того не подозревая сыграл нам на руку?

— Пока получается так, а как дальше будет, поглядим — задумчиво протянул Егор — ты вот, что свяжись с нашим советником в Тенесси, и с Новочеркасском, пусть казаки и маскоги тоже будут начеку. Да, и еще! Надо прощупать настроения натчей, это самое наше слабое место на Миссисипи, если и ожидать удара то именно с этой стороны.

— Понимаю — кивнул Емелин — сегодня же отправлю гонца. Я пойду?

— Иди. Я завтра планирую быть в городе, там встретимся.

— Хорошо — Алексей быстро собрал документы и направился к двери, уже на выходе обернулся — да, кстати, Егор будешь в Форте, навести Вольфа. Старик хотел с тобой поговорить о чем-то важном. Очень сокрушался, что не может приехать сам, боится, не выдержит дороги.

— Да уж за последний год наш бравый вояка сильно сдал. Хорошо, навещу. Серега ты чем планируешь заняться?

— Ну, срочных дел у меня пока нет, если ты не возражаешь, поеду в свое поместье. Уже почти неделю дома не был. Аленка убьет.

— Валяй. Нужен будешь, я тебя вызову.

ГЛАВА 6 . О делах финансовых и семейных.

Остановившись на залитом солнцем крыльце, женщины еще немного поболтали, на сей раз о делах семейных, житейских и совершенно обыденных, но от этого для них не менее важных, и разошлись. Татьяна вернулась обратно в дом, а ее подруга, направилась к ожидавшему у ворот транспорту. На козлах закрытой, подрессоренной двуколки мирно клевал носом паренек — кучер, рядом негромко переговаривались, держа в поводу оседланных лошадей, двое крепких, вооруженных до зубов молодцов в черных мундирах госбезопасности.

— Франц, едем! На монетный двор — коротко распорядилась Елена.

— Да госпожа! — встрепенулся кучер.

Он проворно соскочил на землю, почтительно помог хозяйке забраться в возок, затем запрыгнул на свое место, причмокнул губами, слегка хлестнул вожжами ухоженные, лоснящиеся крупы двух невысоких исландских лошадок. Охранники ловко запрыгнули в седла, и небольшая кавалькада, бодро цокая конскими копытами, по устилающей двор брусчатке, выехала в распахнутые ворота Кенигсберга на дорогу, ведущую в Форт Росс.

Проехав примерно с километр, главный казначей и ее сопровождающие свернули на неширокий проселок, который миновал небольшое селение, состоявшее из полутора десятков домов, окруженных огородами и садами, и вскоре привел их к группе строений, окруженных трехметровой бревенчатой стеной. У запертых, тяжелых, раскрашенных косыми белыми и черными полосами ворот расхаживали двое караульных в зеленых, гвардейских мундирах и надраенных до зеркального блеска кирасах и касках.

При виде подъезжающего возка, сопровождаемого вооруженными всадниками, солдаты скинули с плеча и взяли наизготовку титовки с примкнутыми трехгранными штыками и приказали остановиться. Выглянувшую из возка Живчикову, они естественно узнали, но, тем не менее, подчиняясь жестким предписаниям регламента, пропускать не спешили. Напротив, один из часовых строго приказав оставаться на месте, с помощью свистка, вызвал начальника караула.

Вышедший из приземистого, окрашенного все тем же незатейливым образом здания кордегардии сержант внимательно обозрел внутренности двуколки, придирчиво сверил с имеющимся у него на руках образцом, великокняжеские подпись и печать на безропотно предъявленном пропуске и, наконец, повелительным взмахом руки разрешил отрыть ворота. Причем разрешение на проезд, очевидно, совершенно не касалось сопровождавших Елену телохранителей и им пришлось остаться снаружи.

За столь надежно и тщательно охраняемыми воротами размещались всего три небольших одноэтажных здания сложенных из красного кирпича. Слева располагалось складское строение с окованной листовым железом и запертой на навесной замок дверью и узенькими, забранными металлическими решетками окнами. Справа — здание цеха, у стены которого под навесом пыхтела и дымила длинной трубой паровая машина, посредством цепных и ременных передач заставляющая работать прокатный и штамповочный механизмы.

Прообраз этого агрегата был разработан еще в 1509-м году ректором Новоросского университета, Николаем Коперником. За истекшие шесть лет методом проб и ошибок, затратив массу собственных сил и казенных средств, неугомонному исследователю удалось значительно модернизировать свое детище и добиться получения от него более или менее приемлемого КПД. При университете был создан комплекс механических мастерских, в которых проектировались и собрались такие чудо — механизмы с успехом трудящиеся на мануфактурах и заводах княжества.

Штамповочный механизм был представлен фальверком, в котором стальной молот с выгравированным на торце изображением с довольно приличной высоты падал на штемпель надежно закрепленный на лафете станка, таким образом "пропечатывая" заготовку и одновременно вырубая ее из золотой, серебряной или медной, в зависимости от номинала монеты ленты. Для их производства использовался вальцевальный станок, в котором отполированные должным образом, вращающиеся навстречу друг другу стальные же цилиндры прокатывали мягкий металл. Конечные изделия выходили слегка выгнутыми с гладким гуртом. Подобная технология хотя и была далеко не самой передовой из имеющихся на вооружении в мире, но наших героев она на текущий момент вполне устраивала.

Однако, Живчикову сейчас интересовали вовсе не вышеупомянутые склад и цех. Оставив двуколку и возницу у ворот под бдительным присмотром прогуливающегося по двору полицейского, она направилась к небольшому домику, туда, где располагалось управление производством.

Ну а пока Елена неторопливо, окидывая предприятие придирчивым хозяйским взглядом, шествует к своей цели, мы попытаемся объяснить о каких собственно рублях, копейках и червонцах идет речь.

Если помнит читатель, уже ознакомившийся с предыдущей частью нашего повествования, в один прекрасный день осенью 1508 года нашим героям пришла в голову мысль о том, что столь старательно создаваемой ими державе просто необходима собственная валюта. Страна вставала на ноги, разрасталась, численность ее населения, хотя и не так быстро как хотелось бы, но все-таки росла с каждым годом, налаживались производства, торговля процветала, и все полнее становились золотые и серебряные ручейки как втекающие в государственную казну, так и утекающие из нее. Естественно завозимый из Старого Света монетный "разнобой" вызывал серьезные затруднения при расчетах, а посему было принято решение упорядочить финансовую систему княжества. За основу, после долгих размышлений и тщательного изучения средневекового европейского опыта, взяли десятичную систему. Золото, завозимое с побережья Юкатана в устье Миссисипи и добываемое в виде самородков на берегах Золотого залива, именуемого в нашей реальности Лайтл Крик, позволило штамповать монеты номиналом соответственно в один червонец, соответствовавший десяти серебряным рублям. За образец взяли, наиболее распространенный в Европе, золотой флорин, монету весом около 3-4 грамма. Один серебряный рубль тянул без малого на тридцать грамм, но в отличие от "европейцев" — шиллинга или талера стоил ровно сто медных копеек.

Ну а теперь, когда читателю стало более или менее понятно о чем собственно идет речь, мы закончим наше описание и вернемся к нашей героине, которая за это время уже успела достичь своей цели и отворив тяжелую, сколоченную из толстых дубовых досок дверь войти в крохотное, залитое солнцем из больших, зарешеченных окон, помещение.

— Добри ден, коспожа канцляр. Рад видеть вас в добрый стравии — отвесив почтительный поклон, на ужасном русском языке поприветствовал ее весьма проворно выскочивший из-за конторки низенький, хорошо упитанный мужчина лет пятидесяти.

Надо заметить, что при всем разнообразии племен и наречий в княжестве существовал один, объединяющий всю эту разношерстую компанию в единый, впрочем, пока далеко еще не сложившийся народ, официальный язык — русский, без знания которого просто невозможно было достигнуть сколь-нибудь высоких постов в Новом Свете. Причем это был не старорусский и его диалекты, на коих изъяснялись выходцы из московских, литовских, новгородских земель, а вполне современная нам его интерпретация, принесенная в этот мир пришельцами из будущего. Ему обучали детей в школах, на нем преподавали в университете, вели дела в государственных учреждениях. Увы, если молодое поколение усваивало язык достаточно легко, то людям старшего возраста, к коим относился почтенный смотритель монетного двора Гюнтер Вилленбах, он давался очень тяжело, несмотря на недюжинное старание, проявляемое этим уроженцем Саксонии в честолюбивом стремлении достичь высоких чинов на своей новой родине.

— Здравствуйте, Гюнтер — кивнула Елена, и не разводя политесов, сразу перешла на деловой тон — ну, чем порадуете? Как наши успехи?

— Битте, коспожа канцляр — саксонец снял с шеи большой бронзовый ключ, открыл им замок на стоящем в углу громоздком сундуке, один за другим выудил оттуда два увесистых кожаных мешка — здесь есть, как это? Четвере сотен монеттен.

— Четыреста червонцев? — уточнила Елена.

— Так есть.

Развязав тесьму, закрывающую горловину одного из кошелей, Живчикова высыпала на стол его содержимое, выбрала наугад тускло поблескивающий желтым металлом кругляш, с изображением всадника с копьем на аверсе и кленовым листом и номиналом на реверсе. Взвесила монету на небольших аптекарских весах, удовлетворенно кивнула. Еще пятнадцать минут ушло на то, чтобы тщательно пересчитать деньги и внимательно изучив записи в толстом "гроссбухе" убедиться в том, что монеты отлиты из соответствующего по весу количества золота, привезенного пять дней назад с берегов Золотого залива и оставить отметку в получении. На этом все формальности были улажены, и сопровождаемая, несущим мешки с золотом Вилленбахом, главный казначей княжества важно прошествовала к своему транспортному средству.

— Я довольна проделанной вами работой и вашей честностью, Гюнтер. Думаю, по итогам месяца вы и ваши работники можете рассчитывать на небольшую премию — подойдя к возку, заметила она — однако, вам следует получше выучить язык.

— Благотарру вас коспожа канцляр — расплылся в радостной улыбке толстяк — я есть буду много, отшен много арбайтет. Ви ест бутете доволно.

— Не сомневаюсь — благосклонно кивнула Живчикова, наблюдая, как немец укладывает деньги в специальный, обитый металлом ларец под сиденьем возка. Затем закрыв замок сейфа висящим на поясе небольшим ключиком продолжила — ну-с, милейший мастер Вилленбах, к концу недели жду вас в столице с полным отчетом за месяц. Я так понимаю, в ближайшие дни поступлений сырья не предвидится, а значит, вы вполне можете оставить монетный двор на своего помощника на некоторое время.

Саксонец рассыпался в поклонах и благодарностях и на прощанье, подобострастно приложившись к ручке своей начальницы, помог ей забраться в экипаж.

— Н-но-о — сидящий на облучке Франц, причмокнув губами, дернул вожжи и возок выкатился за ворота, где к нему присоединились охранники и вскоре небольшая кавалькада, уже выехала на главный тракт.

Через весь остров, в нашей реальности именуемый Манхеттеном, пролегала широкая и хорошо наезженная грунтовая дорога между непосредственно столицей Новоросского княжества разместившейся в южной части острова и паромной переправой, соединяющей его северную оконечность с большой деревней Еремеевкой, расположенной на другом берегу реки Лесной. К описываемому нами моменту сам остров и берега рек и залива его омывающих были уже заселены довольно плотно, а потому и главная транспортная артерия княжества в разгар дня пустынной не выглядела.