Имперский колдун

Илар поставил кружку на чурбак, стоящий возле грядки, вытер рукой окровавленные губы и пожал плечами:

— Ничего не чувствую! Совсем ничего.

— Быстрик говорит — он тоже ничего не чувствует. Может все-таки нужно было применить какое-то заклинание?

— Может быть — снова пожал плечами Илар, и посмотрел на солнце. Светило уже склонялось к закату, но стояло еще высоко. Илару вдруг сильно захотелось пить, а еще — у него задрожали ноги. Вероятно, после сегодняшней беготни. Устал! — подумалось ему.

Илар плюхнулся на землю возле грядки с таранкойской травой и глубоко вздохнул — жарко! Развязал завязки рубахи и расслабился, глядя на жену. Та с беспокойством смотрела за его действиями, хотела что-то сказал, но Илар мотнул головой:

— Ничего, все нормально! Устал сегодня, набегался. Ничего со мной не проиииссхооодит...

Илару вдруг показалось, что язык стал большим, огромным и едва помещается у него во рту...голова закружилась и стало немного подташнивать. Мир начал вертеться, встал на дыбы и земля ударила Илара по голове. Еще несколько секунд он смотрел в небо, на Анару, почему-то беззвучно раскрывавшую рот — он ничего не слышал, и очень удивился, что жена вроде как что-то говорит, но ничего не слыхать, попытался улыбнуться, успокоить супругу...и тогда сознание Илара погасло совсем.

* * *

— Очнулся! Наконец-то! Илар, мальчик мой, ты слышишь? Слышишь? Очнись!

— Тетя, он смотрит, смотрит!

— Смотрит... — голос Леганы дрогнул, и старуха села на постель рядом с Иларом, щупая его руку. Кровь в жилах билась толчками — быстро, судорожно, рука была горячей, такой горячей, будто Илар целый день лежал на солнцепеке.

— Слава богам! — голос Дарана дрожал, Илар с удивлением услышал, как тот отошел в сторону и всхлипнул. Даран никогда не плакал, что случилось, чтобы он вдруг начал всхлипывать? Какая-то беда?

— Что...сслучилось? — с трудом выговорил Илар, ощущая, как язык едва ворочается во рту, распухший, как полено — тты...ччегоо...плачешь?

Илар попытался встать, но голова снова закружилась и его едва не вырвало. Упал на постель и дожидаясь, когда комната перестанет вертеться, повернул голову и попытался поймать взглядом тех, кто стоял рядом с постелью.

— Как я тут оказался? — слова уже давались легче, хотя язык двигался с трудом. Голова стала проясняться и комната остановила свой полет на небеса — стены перестали падать и пол перестал задирать кровать вверх.

— Как оказался? — устало переспросила Легана — я тебя перенесла, вместе с Анарой. Что же ты натворил, а? Анара, ну ты-то что наделала? Как ты могла?

— А что...мы наделали? — удивился Илар — ты загадками разговариваешь...голова болит — не могу сосредоточиться. И кружится.

— Кружится? Непонятно как ты вообще выжил! Кружится у него понимаешь ли! — резко бросила Легана и почему-то вытерла глаза — Даран, принеси ему попить. Разбавь воду соком, кислым.

— Так что случилось? — хрипло спросил Илар, у которого после слов Леганы сразу пересохло горло.

— Ты чуть не умер — сухо ответила шаманка, принимая кружку из рук Дарана — обопрись спиной о подушку. Пей! Постой! Сейчас я кое-что подсыплю, ты сразу выпей, легче будет.

Шаманка достала из мешочка коричневого порошка, сыпанула хорошую щепоть, подумала секунду — добавила еще. Завязала мешочек, положила его на постель рядом с собой и протянула кружку Илару, полусидящему у стены:

— Пей! До конца пей!

Илар попробовал, сморщился от резкого запаха снадобья, прищурившись, в несколько глотков выцедил лекарство. В желудке сразу запекло, но через минуту голова прочистилась, мысли собрались в комок и стало яснее ясного — что-то случилось, он виноват, каким-то боком тут замешана Анара, и...больше ничего Илар не помнил. Совсем ничего. Вот они сидят за столом, обсуждают поход во дворец. А потом провал. Чернота.

— Не помнишь ничего, да? — осведомилась Легана, нахмурив брови так, будто Илар спер у нее любимые тапки и выкинул на улицу.

— Не помню. Так напомни! Что я такого натворил, и причем тут Анара?

— Кровь однорога пил?

Илара как по голове стукнули, и он вспомнил все, что было в саду. Вспомнил, и встрепенулся:

— Ну и что? Ну — пил! Анара тут причем? Что со мной было-то?

— Ты сколько выпил?

— Половину кружки.

— Какой?

— Ну...вот этой! — Илар показал на кружку, что стояла рядом с ним на постели — а что такого?

— И он еще спрашивает! — фыркнула Легана — ты превысил дозу раз...раз...в двадцать! Если не больше! Анара слышала, как говорили ее родители, но только не знает, что у колдунов, настоящих колдунов, кружка другая! Ее объем меньше этой кружки! Она маленькая! Кроме того — перед обрядом вкушения крови однорога нужно подготовить организм! Поддержать его специальными снадобьями! И даже при этом получается только у каждого третьего, остальные или умирают от лихорадки, или сходят с ума! Ты выжил только потому, что являешься не обычным человеком, и даже не совсем человеком! Черного колдуна очень трудно убить, он живуч, как...как....черный колдун! Вот передаст свою магическую силу, тогда умрет как обычный человек, а до тех пор убить его обычными средствами — ядами, например — почти невозможно! Кровь однорога в небольших количествах вызывает изменения в организме принявшего ее, открывает закрытые способности, например — человек начинает слышать мысли животных и однорогов. Может разговаривать с ними. Но! — если выпить такое количество, которое выпил ты — это...просто безобразие. Яд! Кровь однорога — яд! Никто из живых существ, вкусивших его крови не может остаться в живых! Магическое существо! Эх, вы...ну куда вы лезете, не зная, не спрашивая? Учиться вам надо! Анара, от тебя я такого не ожидала. Магические деяния нельзя совершать на основе слухов — услышала что-то, и давай болтать. А он тут же попался. А если бы умер — как бы ты потом жила?

— Я бы не жила — тихо пробормотала бледная, как снег Анара.

— А вот этого не надо — нахмурилась Легана — в жизни все бывает...но речь не о том. Теперь тебе понятно, во что ты вляпался?

— Понятно — поджал губы Илар — Быстрик жив?

— А что ему сделается?

— Пронесло его с твоей крови! — послышался голос Дарана — так давал жару — треск похоже даже соседи слышали! А вонишша! Фффууу! Теперь я знаю, что надо пить если будет запор!

— Это только на однорога так действует — отмахнулась Легана — в общем, так: я сейчас пойду, приготовлю тебе еще одно укрепляющее снадобье, а Устаме скажу, чтобы похлебки тебе налила. Поесть надо. Да и помыться стоило бы...попахивает от тебя.

Илар слегка покраснел и тут же рассердился — дурацкая кожа всегда его выдает! Краснеет, как девчонка! Неужто обмочился, когда был без сознания? Вроде нет...наверное рвало, вот почему дурно пахнет.

— Вставай, милый, я тебе помогу. Пойдем, я тебя отмою!

От такого предложения Илар никак не мог отказаться и через минуту уже шагал к колодцу. Там стояла большая деревянная колода с заранее налитой водой — в колодце вода ледяная, так что колоду наливали заранее, чтобы она нагрелась на солнце.

Уже стемнело, но горизонт розовел, не желая сдаваться ночи. Ночной ветерок потягивал из-за забора, принося запахи вечернего города — дым очагов, запах жареного мяса и свежего хлеба. У Илара заурчало в животе, и он ускорил шаг — скорее помыться, и к столу!

Тихо, очень тихо скользнула из-за амбара серебристая фигура, похожая на огромную собаку, или скорее на лесного абга, умеющего ходить совершенно бесшумно, как призрак. Илар остановился, дождался, когда голова с острым, как кинжал рогом прижалась к его бедру и спросил:

— Как ты?

— Со мной все в порядке, братец! Ты уже поздоровел? Я так испугался за тебя...

— Ты со мной говоришь?! Получилось?

— Получилось, братец — усмехнулся однорог, и ласково подтолкнул своей лобастой головой — иди, вымойся...душок, как от тухлой курзы. Потом поговорим. Спасибо, что не умер.

— Сам не хотел! — хихикнул Илар, и побрел туда, где в темноте его ждала Анара, набравшая воды из колоды в два деревянных ведра.

Глава 3

— Ты правда покончила бы с собой, если бы я умер? — Илар погладил спину Анары между лопатками, девушка вздрогнула и поежилась — у нее по телу прошли мурашки. Это место у женщин очень чувствительно, особенно у тех, чья кожа тонка и шелковиста, как у Анары.

— Заморозил! — еще раз поежилась девушка, и закопавшись в тонкое одеяло, прижалась к боку Илара, сопя ему в плечо горячим воздухом из тонких, будто выточенных резцом гениального скульптора ноздрей.

— Ты давай не уходит от ответа! — поджал губы Илар — правда, или нет?

— Правда — грустно подтвердила Анара — это ведь я виновата, если бы ты умер. Правильно Легана сказала — на меня будто что-то нашло! Как я могла так поступить — сама не знаю. Я бы не смогла жить после твоей смерти, каждый день думая о том, что погубила любимого человека.

— Ты это...брось такие разговоры! — сердито выпалил Илар, садясь на постели — так нельзя! Даже если со мной что-то случится, ты должна жить! Должна, и все тут! Слышишь?

— Слышу — тихо сказала Анара, глядя в потолок своими странными, огромными глазами — только это не от меня зависит. Я знаю, что если ты умрешь, я умру следом — через неделю, через месяц. Просто умру, и все тут. Мы с тобой связаны, ты — часть меня. И я не смогу жить без тебя. И давай больше не будем на эту тему говорить, хорошо? Я расстраиваюсь, и мне хочется плакать... Давай о чем-нибудь хорошем поговорим?

— О чем? — еще сердито спросил Илар, укладываясь в постель и обнимая теплое, упругое тело жены — что-то мало веселого в последние дни. Одни проблемы...

— Да перестань ты... — улыбнулась Анара — столько хорошего вокруг! Мы живы, здоровы, все идет хорошо! Сад растет, все наши сыты, одеты, обуты, ты развиваешься как колдун, тебя приняли в Орден! Ты хорошо зарабатываешь, и будешь еще больше зарабатывать! Мы построим хороший дом, в котором будет место всем! И Легане, и Дарану, и Быстрику, и Устаме! И нашим детям!

— Кстати, ты, это...еще не... — запнулся Илар.

— Нет. Рано. Мы умеем управлять своими способностями к деторождению. Ребенок появится только тогда, когда я буду уверена, что наше положение крепко и непоколебимо. Но...если ты хочешь...я могу снять запрет прямо сейчас. И тогда...

— Нет — заторопился Илар — ты права, совершенно права! Нужно пока устроить свою жизнь, а уж потом...

— Да, верно... — бесцветно сказала Анара, Илар кивнул головой и вдруг почувствовал досаду на себя, будто он сделал что-то не так, что жена надеялась, что Илр ответит совсем по— другому... И ему стало грустно.

* * *

Илар потянулся, ругнул себя за то, что ведет себя за столом как грузчик в трактире (так мама всегда его ругала. 'Не потягивайся! Не говори с набитым ртом! Не откусывай слишком большой кусок! Не рыгай, как стражник с Верхнего рынка! Не...' — и еще много разных замечаний. Очень много...).

Покосился на Дарана, сметающего с тарелки гору, состоящую из рагу и овощей, подивился: 'Сколько еды влезает в эту мелкоту, и как помещается? Куда он вообще все это девает? И не толстеет ведь!'

Через пару минут тарелка мальчишки была уже пуста, и он старательно вытер ее кусочком лепешки.

— Даран, я сколько раз тебе говорил — нельзя вытирать чашку лепешкой — укоризненно покачал головой Илар — это нехорошо, так воспитанные люди не поступают! Еды у нас хватает, зачем ты каждый раз это делаешь?

— Не знаю — смущенно пожал плечами мальчишка — привык я так. Еды всегда было мало, и я берег каждый кусочек. Мне всегда хотелось есть, всегда... Один раз не выдержал и украл лепешку с кухни. Хозяин заметил, и так меня выдрал плеткой — вся рубаха в крови была. Только я все равно воровал. Есть-то хочется! Я деньги не воровал, это нехорошо, а еда...ведь люди должны делиться едой, правда?

— Хмм...наверное, да — глухо сказал Илар, сжав руку в кулак. Как бы он хотел увидеть этого самого трактирщика! Тот после встречи изошел бы на дерьмо и не остановился, пока не сдох. В этом Илар был уверен. И еще — сделал себе зарубку в памяти — если когда-нибудь окажется в тех краях, откуда забрал Дарана, обязательно сотворит что-нибудь гадкое с этим трактирщиком. Что-нибудь особо гадкое, неприятное. Наказание за все годы страданий несчастного мальчишки...

Задумавшись, Илар не услышал, как его позвала Легана. Она с утра уже сидела в лавке — сегодня, как нарочно, с самого рассвета шли люди — со слов шаманки приходили с десяток человек, изрядно пополнив казну лавки травников.

— Илар! Очнись! — шаманка потрясла парня за плечо, и он испуганно вскинул голову:

— Что?! Что случилось?

— Да...ничего. Клиент пришел. Хочет поговорить с колдуном. Ты как, в силах, после вчерашнего?

— В силах — облегченно вздохнул Илар — прими его там, я сейчас оденусь поприличнее и выйду.

— Да, оденься — хмыкнула Легана, окидывая взглядом Илара, одетого в старую рубаху, застиранную до бесцветности, и такие же штаны. Это была та одежда, которую Илар взял из дома, когда бежал из семьи. Почему-то именно в ней ему было особенно хорошо. Когда Илар одевал эту одежду, его грела мысль, что рубахи и штанов касались руки мамы...

Илар даже не подозревал, что будет так тосковать по родителям. Казалось — что такого? Он уже взрослый человек, а взрослый человек самостоятелен, родители...ну что родители — у них своя жизнь! Но иногда так хотелось поговорить с матерью, с отцом, выслушать их наказы и упреки — не со зла упреки, а только ради того, чтобы ему было хорошо, чтобы он надел шапку (не застуди голову!), или поскорее уселся за стол, потому что обед должен быть принят в строго определенное время — так положено в правильных семьях! Хочется услышать их голоса, впиться зубами в пирог — самый вкусный пирог на свете! — который печет его папа. Дурак он был, что сбежал, и бросил семью. Или не дурак? Если бы не сбежал — не спас бы Легану и Анару, не спас Дарана и Быстрика, не влюбился бы, не...в общем — не было бы всего, что составляет сейчас радость его жизни. Нет, все-таки — что боги не делают — все правильно. Не может человек понять их замысла. И стараться не нужно. Все так, как оно должно быть.

Легана исчезла в дверях, Илар встал, осмотрелся — в кухне он один, если не считать Устаму. Даран тоже куда-то сбежал, испарился, будто капля воды на раскаленном камне. Анара с Быстриком в саду, однорог любит смотреть, как девушка ковыряется в земле. Пора и ему, Илару идти работать...

* * *

Мужчина сразу не понравился Илару. Тонкие, поджатые губы, глубоко запавшие в глазницы глаза, буравящие собеседника, подозревающие — будто тот так и думает, как бы обокрасть, обобрать, обмануть этого человека, уважаемого в городе, известного и родовитого (так он сам про себя сказал). И надо этому родовитому человеку только одно — чтобы колдун, о котором слышал господин, поднял со смертного ложа бабушку и потребовал рассказать, куда вредная старуха спрятала свой сундучок с фамильными драгоценностями.

— Вы в состоянии узнать, где находятся сокровища? — мужчина снова поджал губы и вперился в Илара бесцветными глазами.