Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Имперский колдун


Опубликован:
28.07.2014 — 29.03.2015
Аннотация:
Продолжение приключений Илара. Став черным колдуном, он обрел не только магию, но и друзей. Но не все гладко получается у новоиспеченного колдуна... КУПИТЬ КНИГУ "Имперский колдун" ТУТ
 
↓ Содержание ↓
 
 
 

Имперский колдун


Глава 1

— И оный недомерок суть черный колдун, поднимающий нечестивых мертвецов и говорящий с ними человеческим языком? — старик с длинной седой бородой вскочил с места, и шустро подбежав к Илару, осмотрел его белесыми как у рыбы глазами с ног до головы

— Неплохо было бы, чтобы и ты заговорил человеческим языком — мужчина лет сорока, в отличие от неопрятного старикана был ухожен, от него пахло благовониями, прическа этого колдуна могла служить образцом деятельности цирюльника.

— Изыди, нечестивый! — старик сплюнул в сторону говорящего, и сделал жест, якобы отводящий демонов. Мужчина поморщился, и громко сказал:

— Видали? Старикашка совсем впал в маразм! Уважаемый Герен, вам не кажется, что пора бы навести порядок в ордене и повыгонять из него всяческих идиотов, да неплохо бы еще и с запретом заниматься колдовской деятельностью! Сегодня он плюется в сторону коллег, а завтра...

— Дерьмом кинет. Прошлогодним! — тихо шепнул кто-то сзади, и захихикал.

— А что ты ерничаешь, Евлат?! Кинет, непременно кинет! — продолжил оратор — вот сотворит он на тебя какое-нибудь гадкое заклинание, тогда узнаешь!

— Жетрон, ты же знаешь, что уважаемый Иссильмарон никогда не совершит такого деяния, ведь оно приведет к тому, что его не только лишат колдовской практики, а еще и сожгут на костре, как черного колдуна, пустившего свои способности не на помощь трону, а на вред людям, и тем пуще — во вред своим коллегам, магам, находящимся под защитой Императора! — председатель нарочито выделил слова про наказание и посмотрел на старого колдуна, будто предупреждая.

Старикашка скорчил мерзкую рожу, ощерив желтые зубы (все три), и тут же прекратил совершать судорожные движения, в которых Илар без труда узнал начальные пассы заклинания 'Глубокое недержание'. После этого заклинания (если оно пробьет систему защитных амулетов), человек не слезет с горшка самое меньшее неделю! И это в лучшем случае.

Для себя Илар решил как-нибудь попробовать — а что получится у него, если наколдует такое заклинание? Ведь после того, как он стал черным колдуном, у него не выходило ни одного заклинания. Нет, не так — заклинания получались, вот только действовали они совсем не так, как описано в книгах заклинаний. Если хотел разогреть воду — она замерзала. Если хотел заморозить...ну, понятно. Так что должно было получиться в результате ЭТОГО заклинания? Очень интересно. Только вот на ком пробовать?

Решив обдумать все это и обсудить со своей домоправительницей и наставницей в одном лице бывшей шаманкой Леганой, Илар сосредоточился на заседании ордена черных магов и в частности на речи злобного старикашки, как раз в этот момент что-то требующего у новобранца ордена.

— Ну, чего встал как столб? Покажи черную метку!

— Тебе чего, недостаточно, что глава ордена сказал, что Илар черный колдун? — крикнул кто-то слева — не тяни время, а? Тебе делать нехрена, что ли? А меня ждет молоденькая девчонка, кувшин холодного вина и пирог с олениной! А ты тут несешь всякую ерунду!

— Согласно устава ордена черных колдунов, новобранец должен продемонстрировать знак принадлежности его к темным мастерам! — нараспев прочитал старик, торжествующе глядя на говорящего и вздымая свою нечесаную белую бороду.

Илар с отвращением заметил, что в ней запутались и прилипли крошки, остатки тыквенных семечек и похоже — рыбьи кости. Выглядело это так, будто старый колдун подмел своей бородой двор гостиницы.

— О, боги! Старый придурок сейчас сядет на своего конька: 'Традиции! Бла-бла-бла! Соблюдать! Бла-бла-бла!' — прошептал кто-то из-за спину Илара, и старик, похоже, услышал.

— Да! Традиции! Вы, молодежь, утеряли связь с прошлым! Вам дороже девка с ее дурными болезнями и немытым задом, чем законы Ордена, выпестованные тысячелетиями, установленные поколениями ваших предков! Вы... — он продолжал нести какую-то хрень, и с трудом сдержавшийся от истерического хохота Илар услышал, как тот, кто мечтал о кувшине и девице выругался, и с тоской пробормотал:

— Ведь умеет испортить настроение, старый пердун! Теперь я все время буду думать, что она больна! И ведь знаю, что нормальная девка, чистая, а все равно — осадок-то остался! Чтобы ты от запора помер!

— Итак, юноша, покажи свою черную метку — это и будет означать, что ты доверяешь Ордену свою тайну, а мы убедимся, что ты настоящий черный колдун, достойный следовать путем своих предков.

Илару никак не хотелось доверить Ордену такую важную часть своего организма, тем более что это было совсем неприлично, оставалось только радоваться, в очередной раз, что метка возникла не там, где он больше всего боялся и кое место видит только он сам и его любимая супруга. Но что поделаешь?

Пожав плечами, покраснев, как вареный краб, Илар вышел в центр комнаты, и не глядя на окружающих развязал завязки штанов — надо заметить — при гробовой тишине присутствующих. Штаны спали — он едва успел их поймать — Илар задрал рубаху позади, и на его ягодице обнажилось черно пятно размером с голубиное яйцо.

Секунды три царило молчание, потом все зашумели, захохотали, взахлеб, утирая слезы, а старик озадаченно покусал губы — торжественная процедура превратилась в фарс. Впрочем, он тут же взял себя в руки, и воздев их вверх пронзительно завопил:

— Спасибо, о боги! Вы дали нам нового члена Ордена! Славься!

— Славься, славься! — махнул рукой тридцатилетний с виду мужчина, по голосу Илар узнал, что именно этот человек жалел о стынущем вине и молоденькой девице — все, что ли? А впрочем — мне даже понравилось! Давно так не смеялся! Ну, парень, позабавил! Давно никто не показывал Ордену задницу! Эй, Иссиль, ты как, доволен результатом? А заглянуть ему туда не хочешь? Проверить, так сказать, насколько он...черный?

— Твой язык, Евлат, доведет тебя до беды — старик щелкнул пальцами поднятых вверх рук, и между ними проскочила здоровенная молния, с треском, вонью и запахом паленого волоса. Волосы и борода старика тут же встали дыбом, как бывает, когда прикоснешься к ним расческой, предварительно натертой о шерсть — Илар в детстве так развлекался. Зрелище получилось довольно впечатляющим, старик теперь напоминал то ли метлу, то ли огромный помазок цирюльника, вовремя не обрезанный нерадивым изготовителем.

— Нельзя ли без дешевых эффектов? — поморщился Герен, глава Ордена — господа, мне иногда кажется, что получаемые вами колдовские умения, взамен отнимают у вас разум. Уважаемый Иссильмарон, воздержитесь в собрании от угроз и оскорблений коллег. Если уж есть такое желание помериться силами — мы можем предоставить вам возможность это сделать — в специально отведенном месте, где вы сможете показать свою удаль и лишить оппонента жизни — если Император разрешит, конечно. Вы, Иссильмарон, в последнее время, доставляете мне столько хлопот, что возможно, я сам лично походатайствую перед его императорским величеством о разрешении на дуэль — для вас, и для вашего соперника (не согласится! — шепнули сзади — старый пердун трус еще тот!). Вам достаточно меня попросить, и для вас я это сделаю.

— Не нужно мне ничего! — гордо потряс распушившейся бородой старик — да, все чаще и чаще я вижу, как традиции Ордена нарушаются в угоду новым веяниям! Как... (опять начал! — простонали с мест — да когда же он заткнется-то?!)

— Уважаемый Иссильмарон — перебил оратора председатель — вынужден вас перебить, так как время наше ограничено и у всех есть свои личные, и важные государственные дела. Если вам еще есть что-то сказать по поводу новобранца — говорите, если нет — присядьте на место, мы продолжим собрание.

— Есть! Есть вопросы! А чем он будет заниматься?! Что он умеет?! Мне сказали, что оный вьюнош умеет поднимать мертвых и говорить с ними! Кто енто видел?! Может он всем заливает в уши?

— Все, Иссильмарон — садитесь на место! — не выдержал мрачный мужчина рядом с Гереном. Илар знал его — это был заместитель Герена, Зарган. Они вдвоем приходили в дом Илара, вместе с агентом Оликсом, третьим помощников Главы Тайной Службы. ТС вычислила Илара, когда он добывал информацию от скончавшегося разбойника. Как раньше рассказывали Илару его знающие товарищи, все более-менее значимые преступные главари обязательно дают информацию ТС, иначе их давно бы уже прихлопнули, как мух.

— Рот затыкаете, нечестивцы! — прокричал Иссильмарон и потряс в воздухе посохом, который перед этим прислонил к стене — правду не убьете! Правда, она...Правда!

— Идите, идите, уважаемый! — Герен поморщился так, будто у него болел зуб — мы как-нибудь без вас разберемся, где правда, а где неправда. Итак, господа, вот Илар — теперь он член нашего братства. Прошу, если не любить, то хотя бы не обижать. Впрочем — он сам кого хочешь обидит. Например — он может вызвать Огненного жиздра. А самое главное — управлять ожившим покойником.

— Силен, парень! — восхищенно цикнул зубом Евлат — мне сто десять лет, а я до сих пор не умею вызвать жиздра. А уж про подъем покойников и речи нет! Иссиль, видишь, парнишка моложе тебя на семьсот лет, а что умеет! Тебя змея зависти не душит?

— Евлат, оставь уважаемого Иссильмарона в покое! И замолчи! — лицо Герена было холодным, голос бесцветным, как ледниковая вода, но глаза смеялись и он явно был доволен, что старика хорошенько поддели. Похоже было, что старого колдуна никто не любил.

— Все, господа, заседание закрыто, если есть вопросы — можете потом ко мне подойти. Потом, Иссильмарон, потом! Мне сейчас некогда! Илар, за мной! — Герен ухватил Илара за руку и чуть не вытолкал из зала в неприметную дверь. Следом проскочил Зарган, и когда дверь захлопнулась, громко выругался:

— Мать....! Да....это старикашку! Когда же он сдохнет?!

— Сам такой будешь...лет через четыреста — мрачно хмыкнул Герен — все такие будем. Проклятье нашей профессии — чем старше мы становимся, тем меньше в нас остается светлого...

— И мозгов! — закончил за него заместитель — он совсем дурной стал! Так и хочется его прибить!

— Он сильный маг — вяло сказал Герен, шагая по полутемному коридору — он нужен империи.

— Только это и останавливает меня от того, чтобы как-нибудь не накормить его ядом! — буркнул под нос Зарган, и мрачно взглянув на Илара, резко предупредил — ты ничего не слышал, а мы ничего не говорили! И вообще, запомни — все, что ты слышишь в этих стенах разглашать нельзя! Даже жене! Даже любовнице! Никому!

— Ему не надо любовницы, с такой-то женой — усмехнулся Герен — видал его красотку?

— Видал — усмехнулся Зарган — красавица, да. Но все надоедает, даже красота. Моя тоже была красоткой, и что, я не гулял от нее? Такова мужская натура! Самец должен покрыть как можно больше самок, так природа, боги создали мужчин.

— Ты это своей Эльге скажи — усмехнулся Герен.

— Нет уж...мне здоровье дороже! — хохотнул Зарган — она меня поймала с кухаркой, так я лечиться к магу ходил. Башку разбила сковородой.

— Помню, помню — кивнул Герен — ты синий был, будто по тебе табун лошадей пробежал. А кухарку выгнала?

— Самое интересное — нет! Я после этого прискорбного факта измены накупил женушке платьев, туфель — вину заглаживал. Так она, похоже, оставила эту молоденькую сучку как приманку! Позарюсь еще — она с меня обновок выжмет, да все на законном основании! Положено так! Мда...

— Это какая у тебя по счету жена?

— Третья...и все такие же были. На меня почему-то зарятся самые умные стервы, злобные, как змеи кукунза!

— Просто ты таких любишь — усмехнулся Герен — кто любит нежных одуванчиков, выбирает себе жену как он!

— Господа — осторожно начал Илар — осмелюсь спросить, а куда мы вообще-то идем? Я думал, что сейчас домой пойду...

— Мы тоже много что думаем! — заверил Зарган — хотя это занятие вредное, от него голова болит! И ты поменьше думай. А делай то, что тебе скажут. И тогда голова твоя будет цела, как и остальные части тела. Шагай давай...

— К Императору идем — тускло пояснил Герен — представим тебя. Положено так. Может он и не захочет тебя видеть, но предложить твою задницу для осмотра мы должны — по правилам.

— Хо-хо-хо...шеф, ну ты и скажешь вечно — как стрелу в глаза пустил! Задницу — для осмотра! Хо-хо-хо! Представляю, наш император рассматривает задницу этого парня! А рядом принцессы, а рядом их надушенные фрейлины, придворные — все стоят, и смотрят на его полушария! Ох-хо-хо!

— А что — без тени улыбки продолжил председатель — может и захочет посмотреть на его зад. Может потребовать предъявить метку. Как-то было такое, не соврать...лет двести назад, при его пра-пра-пра...в общем император потребовал показать. Даже иголкой тыкал в пятно. Но у того метка была на руке. Кстати, заметил, какая у него метка большая? О чем это говорит? О том, что парень силен. Я такую большую метку видел всего два раза. И то метки были, как мне кажется, поменьше. Все, пришли!

Выйдя из полутемного коридора, трое магов оказались в огромной светлой зале, где на возвышении стояли два кресла, невесть как и зачем попавшие на свои места. Илар вначале удивился, а потом до него дошло — троны! Это троны! Один — для императора, а второй, надо думать, для императрицы, ну не на ногах же она стоит возле властителя империи?

Маги прошли дальше, через весь зал, и когда проходили, Илар внезапно заметил в нише, за толстой портьерой, чьи-то начищенные сапоги и плечо, одетое в блестящую броню. Он чуть наклонился к Заргану, хотел спросить, но тот его опередил:

— Гвардейцы. В каждой нише. Нас они знают, а если бы не знали, что нам позволено входить к императору среди дня и среди ночи, в любое время — сейчас бы уже положили на пол, и хорошо, если б сразу не убили. Впрочем — как раз может и нехорошо — ТС все бы жилы вытянула, дознаваясь — кто таков и зачем сюда пробрался, к священной особе императора. Не бойся, ты же с нами! Доступ к императору в любое время суток имеют не все, только самые доверенные лица.

— Императора ни о чем не спрашивать, ничего не просить, выполнять все, что он скажет. Скажет прыгнуть вверх — прыгай. Скажет помочиться в ботинок — единственный вопрос, который ты можешь задать — в чей ботинок, и как быстро. Этот человек властитель миллионов людей, и ты для него маленькая песчинка.

— Не такая уж и маленькая — возразил Зарган — маг, черный маг! Ты скажешь, что мы все ничтожные, как ты это представляешь, так, что ли? Я не люблю этого принижения! Нам позволено стоять при императоре, а кому еще позволено стоять?

— Да много кому! — поморщился Герен — придворным, например.

— Только не на официальном приеме, и не в двух шагах от императора! А нам позволено стоять! — с гордостью добавил маг.

— Все, господа молчок! — Герен испытующе взглянул на Илара, будто проверяя, сможет ли он перенести встречу с императором, не ослепит ли его блеск лысины императорской особы, лишив сознания? — сейчас я войду, испрошу дозволения императора принять вас. Ждите здесь, и...подтяни штаны, а? Только не завязывай слишком туго, вдруг снять придется — ухмыльнулся маг, исчезая за высоченной, красноватого дерева, дверью.


* * *

Император оказался добродушным дядечкой лет сорока, а может меньше...а может больше — во-первых Илар так и не навострился определять возраст взрослых людей, а во-вторых, при нынешнем развитии магии многие могли себе позволить иметь тот облик, который хотели. Вернее — многие из тех, кто имел на это деньги, и немалые — никто из магов не будет работать задарма.

Впрочем, по зрелому рассуждению, вряд ли император занимался дешевым (для богатых — дешевым!) способом приукрасить внешность, для настоящих богачей была и омолодительная магия — дорогая и муторная, но действенная. Плати десятки тысяч золотых — будет тебе отмотано десять, или двадцать лет назад. А то и тридцать. И будешь в этом возрасте, пока не помрешь.

Впрочем — эта внешность тоже была своеобразной маской, возраст-то никуда не девался, менялся лишь облик. Если в первом способе было свое слабое место — его нельзя было использовать, когда носишь защитные амулеты, то второй способ затрагивал плоть, и носи — не носи амулеты — все равно останешься таким, каким тебя приукрасил колдун.

Кстати — как раз это и умели делать черные колдуны. Черные колдуны работали с плотью и неживой материей, в отличие от колдунов-лекарей, излечивающих больных людей. Черные лечить не умели, почему-то не получалось это у них, но вот напустить порчу, болезнь — это всегда-пожалуйста.

Во всех художественных романах, которые читал Илар, черные колдуны были описаны настоящими злодеями, и главный герой преодолевал множество препятствий в борьбе с этим ходячим Злом, в конце концов побеждал, насадив голову колдуна на кол, подвесив злодея за шею или отдав приказ четвертовать — все в зависимости от фантазии и склонностей автора сочинения.

Вообще, Илар заметил, что большинство авторов с наслаждением описывали результаты злодейских действий черных колдунов, а потом — подробности казни, которой подвергли главного злодея. Пришел к выводу — эти авторы сами скрытые злодеи. Утверждение, конечно, спорное, но ничуть не хуже любого другого.

Император был не один — он играл в лисы-кролики, сидя за столиком, сделанным из драгоценного ароматического дерева, и партнером его был Глава Тайной Службы Оликс, носатый мужчина с глубоко запавшими глазами. Глава слегка улыбался, видимо выигрывал партию, император же досадливо кусал нижнюю губу, яростно глядя на столик с фигурками.

Когда у столика появился Герен, император поднял взгляд и тут же улыбка облегчения коснулась его губ:

— Все, Оликс, игра закончена! Некогда! Меня ждут государственные дела! Жаль, что мы не доиграли! Ты же знаешь — у меня был шанс выиграть, и очень неплохой!

— Без сомнения! — не моргнув глазом соврал Оликс — ваше императорское величество играет как бог!

— Издеваешься, да? — хмыкнул император — я еще ни одной партии у тебя не выиграл!

— Ну... — задумчиво начал Глава — возможно, вы просто не хотели этого сделать. А во-вторых, зачем вам глава тайной службы, который не может выиграть ни одной игры, ведь правда же? Вы мне платите деньги за то, чтобы я выигрывал, а не за то, чтобы поддавался противнику.

— Ох, хитрый лис! — довольно хохотнул император — ох, и хитрец! Ладно, игрок...это что, тот колдун, о котором вы мне говорили? Что-то не видный какой-то...молоденький совсем...смазливенький, как девочка. Красавчик. Эй, колдун, смотри — будешь пялить глаза на принцессу — головы лишишься!

— А это принцесса? — глупо спросил Илар, и под смех присутствующих густо покраснел.

— Не сомневайся — отсмеявшись кивнул император — самая, что ни на есть настоящая принцесса, моя дочь Аугира.

— А рядом, красавица, тоже ваша дочь? — выпалил Илар, у которого кругом пошла голова от света, запахов благовоний, от вида десятков наряженных красавиц и статных мужчин в дорогущей одежде, увешанной орденами и золотыми цепями.

— А вот если на эту будешь пялиться — кол тебе обеспечен — глаза императора блеснули нехорошим блеском, и новоиспеченный колдун тут же понял — может! Может и на кол! А личина доброго дядечки не что иное как маска, под которой скрывается хитрый и очень изощренный в интригах человек.

— Это ее величество императрица Санароза — тихо пояснил Оликс — мать принцессы Аугиры, принцессы Илоны и принца Эстабона. Ты еще не раз с ними встретишься. Ваше величество, у парня голова кругом пошла от вида двора, простите мальчика.

— Да я и не сержусь — усмехнулся император — хоть какое-то развлечение. Сегодня такая скука! И даже игра с тобой меня не развеяла. На охоту отправиться, что ли?

— Ваше величество — я бы пока не советовал! — заторопился Оликс — есть сведения, что на вас может быть совершено покушение! Агент мне донес... — Глава Тайной Службы тихо забормотал, наклонившись к уху императора, тот выслушал, лицо властителя помрачнело и он в сердцах стукнул себе по колену здоровенным кулачищем:

— Ну когда это закончится? Пятьсот лет — и мы не можем искоренить бунтовщиков! Ну что им не живется? Сыты, в империи благоденствие, ну на кой демон им моя смерть?

— Есть сведения, что это с попустительства.... — Оликс опять наклонился и зашептал императору, тот поднял брови и покачал головой:

— Не терпится им! Все мало, мало и мало! Сколько не дашь — и еще хочется! Иногда прямо-таки подмывает уполовинить нашу знать, окружить себя вот такими восторженными парнишками и забыть об интригах, как о дурном сне!

— Было уже, ваше величество — Оликс пожал плечами — триста лет назад, ваш предок император Бругильд устроил 'Ночь Хрустальной резни', а после набрал из числа простолюдинов лучших молодых людей, воспитал их в духе преданности престолу. И чем кончилось? Он был отравлен дочерью одного из своих людей, когда лежал с ней в постели! Она желала восхождения на трон своего папы! А нынешняя знать как раз потомки этих самых молодых людей! Ничего не меняется, ваше величество...как сказал один из мудрецов: 'Нет ничего нового под Солнцем. Скажут тебе 'новое', посмотришь, а оно уже было в прежних веках'.

— Ты сейчас с кем говорил? — блеснул глазами император — с этим вот мальчишкой, что ли? Да в меня с детства вбили всю эту тягомотину — жизнь моих предков, с самого первого, короля Ландура, до моего покойного папаши — да удостоится он милости богов, сидя на небесах в окружении молоденьких красавиц! Ладно — хватит о моих предках. Давай-ка о настоящем. Итак, это новый черный колдун, защита трона, и он, якобы, может поднимать из могилы покойников? Интересно, они сами выкапываются, как черви, или их предварительно надо достать?

— Ваше императорское величество, вас неверно информировали — хмыкнул Герен — мертвецов поднимают не из могил, а...

— Хе хе хе...попался! — хлопнул в ладоши император — ты и правда думаешь, что твой властитель идиот? Нет, ну скажи — думаешь так?

— Нет, не думаю! — с опаской ответил Герен, лихорадочно думая о том, что похоже у императора сегодня дурное настроение, и как бы не попасть под горячую руку.

— А вот надо иногда думать! — назидательно заметил император — вы, маги, частенько делаете, а потом думаете, и...

— Прошу прощения, папа, это что, колдун? — принцесса Аугира была прелестна, это Илар заметил сразу. Если Анара, жена Илара, была прекрасна совершенной, слегка холодноватой красотой, то от Аугиры шла волна чувственности. В ней всего было 'слишком' — слишком полные губы, вызывающе краснеющие на совершенном, без единой помарки лице, слишком большие зеленые глаза, слишком пышные блестящие волосы, цвета воронова крыла, украшенные сверкающими камешками, переливающимися в свете фонарей. Тонкая талия, крепкие бедра и длинные ноги, обтянутые тонкой полупрозрачной тканью, обрисовывающей великолепную фигуру — совершенство, да и только. Смерть мужчинам!

У Илара перехватило дух от близости лица принцессы, заглядывающей ему в глаза. От ее кожи пахло тонкими, дорогими благовониями, стоящими целое состояние. Не влюбится в принцессу было просто невозможно. На беду для полюбившего...

Спасло Илара то, что перед его глазами вспыхнул образ жены, колдуньи Древней расы, этот образ строго посмотрел на Илара и погрозил прекрасным пальчиком. У Илара сразу в одном месте отлила кровь и он смог вздохнуть, только теперь обнаружив, что стоял не дыша минуты две.

— Хорошенький! — промурлыкала принцесса — хочешь, присоединиться к нашей компании? Поиграем в жмурки...знаешь, как играют в жмурки? Мы завяжем тебе глаза, ты будешь нас ловить...за что ухватишь, так тому и быть! Пойдем?

— Дочь, ты что, не видишь, мы беседуем?! — рассердился император — иди к своим бездельникам, и развлекайся там! И вообще — никаких контактов с теми, кто не получил на это дозволения от меня! Одна ваша уже доигралась в жмурки! Бесстыжая! И ты хочешь?!

— Фи, папа, как грубо! — Аугира поморщилась, отчего ее носик сделался еще прекраснее, и новый колдун подумал о том — не применяет ли принцесса приворотные амулеты. Неспроста она так подействовала на его естество. Запросто — применяет, с нее станется!

— Идите, принцесса! — холодно заключил император, и дождавшись, когда рассерженная Аугира отойдет, тихо добавил для Оликса — отчет мне. С кем встречается, с кем развлекается. Надеюсь, она еще девственница?

— Лекари докладывают, что — да! — так же тихо ответил Оликс, но Илар услышал и едва не покраснел, что было бы очень неприятно. Зачем им знать, что его слух обострен, как у собаки?

— Глаз с нее не спускайте! О возможных попытках затащить эту похотливую девку в постель докладывайте мне лично. А я буду принимать решение. Вообще давно пора выдать ее замуж, все-таки семнадцатый год уже. Девка зрелая. Натворить может — потом не расхлебаем. Учти это. Ну что, молодой человек — будете работать на меня. Предупреждаю...

— Ох, какой приятный молодой человек! — раздался мелодичный, густой, будто напоенный медом голос. Илар чуть не вздрогнул — настолько он был похож на голос Аугиры.

Императрица подкралась незаметно, будто лесной кот, и тоже заглянула в лицо парня. Он не удержался и поднял глаза на ту, что была первым человеком в империи после императора. То, что Илар увидел, его, как мужчину, порадовало — копия Аугиры, такой девушка будет лет в двадцать пять — совершенная красота, зеленые глаза, все, как у дочери, только с налетом опыта. Не сказались роды, не сказались прожитые годы — по прикидкам Илара императрице сейчас должно было быть хорошо за тридцать — как его матери.

— И ты туда же! — проворчал император, откидываясь на спинку кресла и вроде как в первый раз всматриваясь в новобранца-мага — да чего такого вы нашли в этом юнце? Зрелый мужчина гораздо приятнее! Интереснее, чем этот худосочный парень!

— Кому — интереснее? — с усмешкой переспросила императрица и потрепала Илара по щеке — ты умеешь делать амулеты? Я как-нибудь приглашу тебя, чтобы ты сделал мне амулет. Гораздо приятнее видеть возле себя такого красавчика, чем это старого идиота, в бороду которого гадят мыши! Согласись, ведь так?

— Ну... — замешкался император, видимо вспомнив старого Иссильмарона — главное, чтобы результат был...а что касается мышиного дерьма — есть такое дело. Его бы засунуть в поилку для лошадей и хорошенько прополоскать! От старого Иссиля вечно пахнет чем-то кислым и тухлым, будто он десять лет не мылся.

— Вполне вероятно! — тихо шепнул Зарган — не удивлюсь.

— Ну да ладно — понадобишься, вызовем — махнул рукой император, и добавил — Герен, останьтесь, мне нужно с вами потолковать. А вы можете идти — кивнул он в сторону Илара и Заргана.

Когда те отошли уже шага на два, пятясь, как положено при императоре (отойти, пятясь на десять шагов, и только потом поворачиваться к императорской особе спиной — дворцовый этикет, параграф три, пункт восемь), он внезапно встрепенулся и поднял вверх руку:

— Стой! Вернитесь!

Такими же острожными шагами, Илар и Зарган вернулись назад и встали, чуть поклонившись, в позе почтительного ожидания (Илар копировал все от своего старшего коллеги, истово повторяя все, что тот делал. Ведь не хочется прослыть невежей, не знающим, как себя вести при дворе)

— Слушаю, ваше императорское величество! — спокойно сказал Зарган, и властитель, внимательно глядя на Илара, вдруг спросил:

— У него есть Черная метка? Пусть покажет. Я на днях встретил упоминание о ней в одной из старых книг, и меня очень заинтересовала эта штука — откуда та берется? Почему вдруг на теле мага возникает странное пятно?

— Говорят, что через это пятно в колдуна проникает колдовская сила — Герен был спокоен, хотя в его глазах мелькали маленькие вспышки смеха — ваше величество, может не станем требовать от юноши, чтобы он показал нам пятно?

— А чего такого-то? — нахмурился император — что, приказ императора ему не приказ? Это что еще такое? Ну-ка, показывай!

Илар вздохнул, и багровый, как уголь в жаровне, взялся за завязки штанов. Свершиться конфузу, о котором помнили бы несколько сотен лет, не дал Герен — нагнувшись к императору он начал ему что-то говорить, и чем дальше говорил, тем больше поднимались брови властителя империи. В конце концов, тот захохотал, взвизгивая, утирая слезы и хлопая тяжелыми ладонями по мощным бедрам:

— Ох, насмешил! Ну и юноша...ну и...ах-ха-ха!

Императрица непонимающе смотрела на супруга, наклонилась к нему, спросила, император шепнул ей несколько слов, дама слегка порозовела и прикрыв лицо веером, сделанным из кости и золотых пластинок, мелодично захихикала, жадно пожирая Илара взглядом. Это напоминало, как если бы голодная собака разглядывала миску с теплой мясной похлебкой — с языка капают капельки слюны, а голодный живот урчит в предвкушении сытной пищи.

Илар вдруг с неудовольствием понял, что императрица суть обычная женщина, которой очень понравился молоденький юноша и она совсем не прочь затащить его в постель. И еще — что нужно держаться подальше от любвеобильной дамы, связь с ней принесет не только чувство того, что он предал любимую жену, но и кое-что похуже, например — острый, заточенный, намазанный жиром кол в зад. Так, как слышал Илар, наказывают тех, кто покусился на священную особу императорской семьи.

Император, отдувающийся, как грузчик, встающий из-за стола после вкусного, сытного обеда, снова махнул рукой, отпуская Заргана с Иларом, и те быстро пятясь, отошли от властителя, повернувшись, исчезли за высокой дверью, отрезавшей их от шепотков, улыбок и гримас придворных. В коридоре было тихо, спокойно, и если не считать гвардейцев за портьерами — пусто.

Зарган облегченно вздохнул, и оглянувшись на шагавшего чуть позади Илара, подмигнул:

— Позабавил ты старика! Давно не видел, чтобы он так смеялся — с того времени, как Марита Уггумская подскользнулась на паркете, упала на спину, предварительно содрав с себя юбку. Как оказалось, под юбкой у нее не было панталон — по случаю жары — и все желающие могли лицезреть прыщавую задницу матроны и запущенный сад в интимном месте. Тогда его величество чуть удар не хватил от смеха. Несчастная Марита уже несколько лет не выходит в свет, удалившись в свое сельское поместье, и весь их род, претендовавший на близость к императору потерял свое влияние. Как только зайдет речь: 'Уггумский? Это не тот ли, что....' и все. Люди смеются. Вроде такой ничтожный, ничего не значащий случай, а сколько последствий! Вот, учись, молодой человек — нет случайностей, нет мелочей — все должно быть продумано, все сделано правильно — особенно у мага. Достаточно чуть изменить букву, или слово в заклинании — по небрежности, или нарочно — и результат будет непредсказуемым. Да что я тебе рассказываю — ты и сам знаешь.

— Господин Зарган, скажите — а каковы мои обязанности при дворе? — задумчиво спросил Илар — что я должен делать? За что мне платят такие деньги, и замечу — большие деньги? Что мне делать?

— Ничего — пожал плечами заместитель главы ордена — пока ничего. Но если тебя призовут, ты должен сделать все, что умеешь. Могут не вызвать годами, а могут и вообще никогда не вызвать.

— И зачем тогда мне платить деньги? — спросил обескураженный Илар — какой смысл?

— А такой! Все черные маги должны быть на службе императора, и чтобы ты не помышлял о службе на кого-нибудь еще, тебе платят хорошие деньги! Ты подписал контракт, получил деньги — все, ты отвечаешь по контракту. А если ты просто колдун и не работаешь на императора, ведь кто-то может нанять тебя для работы против императора.

— Подождите — закон гласит, что работа против императора карается по закону! Как меня могут нанять против императора?

— Могут. Косвенно. Ты и сам знать не будешь. А так — ты должен сообщать обо всех клиентах, которые делают у тебя заказы. Сообщать о подозрительных, записывать, кому, какой амулет сделал и по первому требованию давать сведения тайной службе.

— Доносить на клиентов? — поморщился Илар.

— Ох ты, какие мы нежные! — скривился Зарган — можно подумать, что ты родовой дворянин, которому с детства вбили в голову понятие о том, что доносить плохо! Весь мир держится на доносах! Все доносят на всех, а если бы этого не было — как бы мы узнавали о готовящихся заговорах, о преступниках, как бы раскрывали преступления?! Как бы мы узнали о тебе?

— Кстати — а как?

— Секрет! — хохотнул Зарган, и тут же подмигнул — ты что думаешь, такое событие, как музыкант, под музыку которого пляшет и стар, и млад, не в силах удержаться от пляски пройдет мимо внимания ТС? Она считает, считала, и будет считать, что плясать все должны только под ее дудку, а не под чью-то, особенно если этот кто-то 'темная лошадка' с непонятно как доставшимися ему способностями черного колдуна. И еще — ты думаешь, у ТС нет агентов в среде профессиональных преступников? Тогда ты не знаешь Систему. Нет, дорогой мой, здание империи держится уже сотни лет не потому, что оно так крепко, а за счет того, что такие люди как Оликс бережно хранят его стены, следят, чтобы никто не подкапывался под фундамент. В империи существует четкая система осведомителей, информация стекается сюда со всех концов страны. И не думай, что Оликс такой простой, как просто выглядит, говорит, общается — это умнейший, коварнейший человек, преданный империи до мозга костей. На него было уже двадцать покушений, но все закончились ничем. Впрочем, я подозреваю, что половину из этих покушений организовал он сам — чтобы показать императору, насколько досадил врагам империи Глава ТС. После каждого покушения император, человек справедливый и щедрый, дарит ему хороший подарок — или поместье, или денежное вознаграждение, чтобы загладить, так сказать, потрясение, полученное Оликсом на государственной службе.

— А вы не боитесь так запросто рассказывать о таком могущественном человеке, главе тайной службы, о том, что он обманывает императора и вымогает деньги? — прищурился Илар.

— Хмм...а ты не так прост, как кажешься! — усмехнулся Зарган — надо будет это учесть (Илар выругал себя за длинный язык!). Во-первых, никто тебе не поверит, если ты начнешь болтать это на каждом перекрестке, или расскажешь о моих словах Оликсу. Во-вторых, я откажусь — не говорил такого, и все тут. А в третьих — ты же не будешь наживать врагов в своем ордене? Мы может помогать, но можем и так осложнить твою жизнь, что...в общем — плохо будет. Тебе уже сказали — все, что ты услышишь в ордене, там и остается. Если ты будешь замечен в том, что распространяешь информацию, полученную в ордене, это будет признано нанесением вреда нашему обществу, и тебя постигнет кара — стрела ли случайная прилетит, грабители нападут и перережут тебе глотку, или же съешь чего-нибудь несвежее и помрешь в муках — кара богов за клятвопреступление может быть разной, и очень неприятной. Тебе ясно?

— Ясно. Да я и не собирался никому говорить? — Илар сделал вид, что обиделся — чего вы так на меня напали-то? Я просто спросил! Меня всегда учили, что нужно меньше болтать, особенно с теми людьми, которых еще недостаточно хорошо знаешь. Мало ли что у них на уме?

— Разумно, но ты уже не просто человек со стороны, а член нашего Ордена. Потому ты должен знать расстановку сил в империи, и в ордене тоже.

— Честно сказать, у меня уже голова кругом от всего того, что я услышал и увидел! — сознался Илар — я не понимаю, как себя вести, и что делать. Спасибо, что вы наставляете меня на верный путь, извините, если я сказал что-то не так — ведь это было совсем даже без задней мысли! Я ошеломлен, растерян и несу что не попадя... Тут еще императрица...видели, как она в меня глазами впилась? Она сказала, что пригласит меня делать ей амулеты. Мне что-то страшновато. Чего она от меня хочет?

— Хо-хо...ясно — чего! Старушке уже под шестьдесят, как и нашему императору, а тела у них молодые. Желания — тоже. Хочется ей молоденького любовника, и все тут! Гвардейцы, придворные, просто случайные мужчины — если она на кого-то положила глаз — все, держись!

— Ничего себе! — Илар искренне расстроился — а если я ей откажу? Я не хочу изменять жене! И на кой демон мне бабулька, когда у меня молодая, красивая жена? Под шестьдесят лет! Никогда бы не поверил, если бы это сказали не вы! Неужели и нашему императору столько же?

— Больше. Императору больше — серьезно кивнул Зарган — и не обольщайся, он не такой добрый дядечка как ты думаешь. Он очень умен, хитер, иначе бы не удержался на троне столько лет. И довольно дельный император — с виду он переложил все свои обязанности на подчиненных, бездумно прожигает жизнь. А на самом деле он держит все ниточки управления империей у себя, и все, даже Оликс ходят у него по-струнке, не дай боги сделают что-то во вред империи, а значит — ему, вмиг узнаешь, что такое императорский гнев. Что касается видимого возраста — если бы ты знал, сколько стоит поддержание организма в таком замечательном состоянии — удивился бы. Огромных денег. Это еще та причина, по которой империи нужен орден черных колдунов — только мы умеем поддерживать организм в состоянии молодости и продлять дни людей. За хорошие деньги, конечно. Но у императора денег хватает. Кстати — те, кто обладает магией омоложения и пользуют императора, получают жалованье в десятки раз большее, чем у тебя. И еще — подарки, особняки и земли. Думаешь, почему мы терпим этого старого придурка Иссильмарона? Он — знает такую омолодительную магию, и у него получается очень хорошо.

— А принцесса...она тоже взрослая?

— Нет. Ей лет столько, на сколько она выглядит. Поздний ребенок. И злые языки поговаривают, что отец ее вовсе не император, но тссс! — Зарган приложил палец к губам, и оглянулся по сторонам — тебе нужно много знать, прежде чем ты сможет ориентироваться в интригах двора. А что касается приглашения императрицы — мало ли что ты не хочешь! Если ее величество пожелает, ты не только ее в постель завалишь, но и всех фрейлин. И даже кухарку Фринду, весом в триста сторнов! Хе-хе-хе...иначе она устроит тебе такую сладкую жизнь, что ты предпочтешь сам перерезать себе горло! Что, думаешь небось — куда я попал? Попал ты во дворец, а тут нельзя быть сильно праведным. Доблесть тут одна — выполняй приказания власть имущих, и все будет хорошо. На тебя посыплется золотой дождь, ты будешь сыт, одет, обут, и все у тебя будет замечательно. Если же ты не примешь правила игры — или беги за край земли, или умри — другого не дано. Ну, парень, все, прощаемся. Когда понадобишься — мы тебя найдем. Хоть и за краем света...хе хе хе...да ладно тебе — не хмурься! Жизнь прекрасна, молод, красив, обеспечен — а императрица не такая уж и уродина, и надо сказать — ОЧЕНЬ даже не уродина. Красотка! И умелая...легенды ходят.

— Вы что, нарочно меня под нее подставили? — Илар в упор посмотрел на веселящегося Заргана, и тот проглотил смех под пристальным взглядом черного мага, будто вспомнил, что перед ним стоит не простой парнишка, а довольно-таки сильный колдун. И непростой, как уже выяснилось.

— Ну...ее императорское величество всегда имела склонность к симпатичным колдунам. Ну вот есть у нее такая прихоть! Да нет, нет — шучу...по закону, действительно, мы должны представлять нового члена Ордена императору. Все, мне уже некогда, шагай, парень, радуйся жизни! — заместитель Главы Ордена Черных колдунов похлопал Илара по плечу и быстро сбежал по широким ступеням дворцовой лестницы, выходящей на площадь. Через минуту он уже исчез где-то под аркой, у которой стояли два гвардейца в полном вооружении, нещадно потеющие в своей броне под полуденным жарким солнцем. Их лица покраснели, на лбу выступили крупные капли пота.

Гвардейцы осмотрели Илара с ног до головы с такими недовольными физиономиями, будто это он разогрел воздух до температуры печи и через секунду забыли о его существовании — какой-то парнишка, непримечательный, одетый не по дворцовой моде — прислуга, не более того. Чего на него время тратить. Раз вошел внутрь — значит, имел право. Выйти из дворца может каждый, вот войти — это другое дело.

Илар проскользнул мимо потных солдат, от которых несло чем-то тухлым, как от мясных рядов на Верхнем базаре, прошел мимо попрошаек, с надеждой тянувших руки к прохожим, посещавших храм Создателя — он стоял как раз напротив входа на дворцовую площадь — протопал мимо двух жрецов, истово размахивающих руками и обсуждающих какую-то догму веры, и наконец, достиг цели назначения — извозчика, мирно дремлющего в тени трехэтажного здания городской управы в ожидании выгодного пассажира.

Через пять минут, после яростной торговли с возчиком (Привычка, ничего не поделаешь! Кроме того — что-то вроде отдыха после посещения дворца. Хорошо бодрит!), Илар уже трясся в повозке, высекающей искры из булыжника здоровенными колесами, окованными железом. До дома было не так и далеко, полчаса хода, но Илар сегодня уже находился, настоялся, ноги его гудели от усталости, да и какого демона тащиться пешком, когда можно нормально проехаться на извозчике? Он что, нищий, что ли? Все-таки имперский колдун, с завидным для любого горожанина жалованьем!

Глава 2

— Наконец-то! А мы уже начали волноваться! — Анара прижалась щекой к груди мужа и зажмурила глаза, крепко обхватив Илара тонкими, красивыми руками.

Илар уткнулся в белоснежные волосы жены и с наслаждением вдохнул их запах. Пахло цветами, травами и чем-то неуловимым, присущим только ей.

Анара была колдуньей, но особого рода — древняя раса, к которой принадлежала девушка, умела управлять растениями — деревьями, травами, и теперь, когда Анара волей судьбы оказалась в столице империи и стала женой Илара, она занималась тем, что у нее получалось лучше всего — выращивала целебные травы.

Старая шаманка Легана, по вине работорговцев лишившаяся колдовской силы продавала эти травы, а еще — лечила ими тех, кто не мог себе позволить воспользоваться услугами магов-лекарей.

И Легана, и Анара когда-то были выкуплены Иларом из рабства и отпущены на свободу. Однако, они предпочли жить в доме Илара — шаманка стала домоправительницей и лекаркой, ну а девушка...девушка — стала его любовью, его страстью, его женой. Это получилось так быстро, так внезапно, так...в общем — юноша, недавно только мечтавший о самостоятельности и ради этого сбежавший из отцовского дома в провинциальном городке Шереста, через несколько месяцев после побега обрел молодую, прекрасную жену, а еще — свой дом, чернокожую домоправительницу-шаманку из воинственного южного племени, тупую, но умелую, добродушную, сильную и ужасно некрасивую кухарку Устаму, мальчишку Дарана одиннадцати лет, средоточие шкодства, ума и верности, а также — лесного однорога, таинственного зверя, о котором мало кто что-то знал достоверно, и который, как оказалось, был совсем не глупее Дарана.

Впрочем — может даже превосходил его по разуму, потому что не совершал неразумных поступков, за которые можно было лишиться жизни. По крайней мере Илар об этом не раз говорил Дарану, 'тыча носом' в очередную проделку мальчишки.

А самое главное событие в жизни Илара было все-таки не обретение любимой и кучи друзей, главное было — обретение магической силы, полученной от черного колдуна Герезарда. Тот с помощью колдовства заманил парня в свою избушку и насильно заставил принять колдовскую силу. Увы — та 'принялась' на 'грядке' под названием 'Илар' не совсем обычно — то ли старик что-то напутал, то ли Илар был не очень способен к магии, но все заклинания, которые творил Илар, исполнялись с совершенно непредсказуемым результатом, и это было его бедой, и его счастьем.

По мистической случайности, либо по промыслу богов, но дом, в котором сейчас жил Илар и его семья, ранее принадлежал именно тому колдуну, что и передал ему свои способности к магии — Герезарду. Хороший дом. В купеческом квартале, недалеко от центра, со всем тем, что положено иметь дому — колодец, амбар, конюшня, и сад, в котором так хорошо растут лекарственные травы...

— Эй, дай я тоже его обниму! — Даран пропихнулся мимо Анары и обнял Илара, ткнувшись головой в его бок. Илар похлопал его по спине и дрогнувшим голосом нарочито сердито спросил:

— Сколько раз тебе говорил — невежливо людям говорить 'эй'! Так делают только невоспитанные люди!

— Да плевать! — хихикнул Даран — ну вот что изменится, если я плюну на пол, скажи? Или крикну: 'Эй'! Ну что даст, если я этого не буду делать? Мне денег за заплатят? Или примут главным казначеем империи? Ну какой смысл в тупом выполнении правил, написанных какими-то придурками? Ну скажи, скажи!

— Чего это он про плевки на пол? — подозрительно осведомился Илар, глянув на Легану, с улыбкой слушавшую разговор.

— Досталось ему сегодня! — Анара отстранилась от мужа и села на стул рядом, глядя на Илара сияющими голубыми глазами — тетя Легана его сегодня тряпкой отходила. Он в кухне на пол плюнул.

— Это мой протест! Она заставила меня мыть полы, вроде я натоптал, грязи натряс с башмаков! А я не тряс! Ну...почти не тряс. И вообще — от чистоты пола ничего не меняется! Она замучила со своими требованиями — штаны меняй! Рубаху меняй! Полы чистые — плюнуть некуда! Гляди — с полов есть можно, как с чашки, и хлеб не запачкается, а она — мой! Мой полы!

— Плевать на пол в кухне — есть неуважение к дому — грозно сказала Легана — если бы ты в нашей деревне плюнул на пол возле очага, тебя бы привязали к столбу и отдали на растерзание лесным зверям! Плюнуть в кухне — означает, что ты призываешь демонов на очаг, требуешь, чтобы кухню никогда не посещали достаток и еда! Чтобы хозяева голодали! Ты соображаешь, что делаешь?

— Дикари! — упавшим голосом попытался отбиться мальчишка — это все плохие приметы, и они лесные! А у нас, в просвещенной империи не действуют!

— Вот сейчас оставлю без обеда, тогда и скажешь — действуют они, или нет! — еще грознее заявила Легана.

— Нет — это уже нечестно — подгонять свои дурацкие приметы под наказание! — решительно заявил Даран — я не одобряю твои действия тетя Легана, и считаю, что они противоречат разуму!

— О как! — удивился Илар — ты где таких слов нахватался? 'Противоречат'! Легана, что это с ним? Только вчера не мог и фразы произнести без трактирной ругани, а теперь — вон чего! Прямо-таки ученый, а?

— Книг начитался — ухмыльнулась Легана — ты же накупил ему — и по этикету, и научных. Только видишь как — ума-то они ему не прибавили, только гонору, да словоблудить стал еще больше. Утром заявил, что теперь он просвещенный человек и будет изъясняться как настоящий ученый. Посмотрим, насколько его хватит.

— Хватит! — Даран засунул палец в ноздрю чуть не на две фаланги, и стал нарочито медленно в нем ковыряться — (гнусавя) я теперче буду завсегда так балакать. По умнаму!

— Тьфу, гадость какая! Иди вымой руки! — фыркнула Легана — да не вытирай руку о штаны! Ну что ты за поганец такой, а? Сам будешь стирать свою штаны! Ну как отучить тебя от дурной привычки, а?

— Тетя Легана, а откуда ты-то знаешь как мальчики должны себя вести в обществе? — прищурился Даран — откуда в лесу правила этикета?

— Я долго жила среди здешних людей — пожала плечами Легана — и когда жила тут, то соблюдала правила этого народа. Это разумно. Если бы я начала ходить здесь как у себя в лесу — в одной набедренной повязке — как бы отреагировали на это окружающие? Всегда приходится соответствовать правилам того мира, в котором живешь. Так и ты — жил в трактире, среди пьяниц, задир, воров и жуликов — теперь пора забыть тот мир и вжиться в этот, в котором живут Илар и те, к кому он ходил. Кстати — мы так увязли в обсуждении твоей персоны, что совсем забыли о том, куда ходил наш хозяин. Илар, мы на самом деле очень беспокоились. Одно дело — что они говорили нам здесь, и другое — как поступят с тобой во дворце. Орден черных колдунов организация темная, что от них ждать — неизвестно. Я как-нибудь потом расскажу тебе, что они творили. И что сделали с нашим племенем...вернее пытались сделать. Не смогли. Осторожнее с ними. Расскажешь нам, что видел, что слышал?

— После обеда — Илар уселся рядом с женой и положил сцепленные в замок руки на стол — у нас есть что-нибудь поесть?

— Конечно! — усмехнулась шаманка — сейчас Устама на стол подаст. Сиди, сиди, Анара, я ей помогу.

— Посыльный сегодня был! — пискнул Даран.

— А чего молчите? — вскинулся Илар — письмо от родителей?

— Вот негодный! — сердито сказала Легана — я же сказала — не говорите Илару, пока не пообедает! Теперь аппетит парню испортил! Ну зачем ты ляпнул?

— Прости, тетя, не удержся! — виновато развел руками Даран — да ты не переживай, Илар. Просто письмо вернулось назад. Оказывается, твои родители продали пекарню, дом, и куда-то уехали.

— Меня искать! — настроение Илара сразу упало ниже половицы — и куда уехали? Посыльный не сказал?

— Нет — виновато вздохнул Даран — все, что знал, он нам сообщил. А я тебе сказал. Никто не знает — собрались в считанные дни, занедорого продали пекарню и уехали. Прости, что испортил аппетит...

— Да, наверное тебя искать — удрученно кивнула Анара — я бы хотела познакомиться с твоими родителями. Наверное, они очень хорошие. Мои тоже хорошие. Ты бы им понравился.

— А ты — моим — кивнул Илар — вот только как теперь их найти? Куда они уехали?

— В столицу, куда же еще — усмехнулась Легана.

— Почему в столицу? — опешил Илар — Я же им оставил записку, что поехал на север! Так почему ты сделала вывод — в столицу? Логично было бы искать меня на севере!

— Не считай родителей дураками — еще шире улыбнулась шаманка — они знают тебя, знают о том, что ты мечтал стать магом. Где ты можешь им стать с большей вероятностью? В столице, само собой. Так куда они отправятся?

— И у них...у мамы, тут родня вроде как — дед, братья-сестры — кивнул Илар — ну да, скорее всего ты права.

— У тебя тут родственники есть? — заинтересовался Даран — а кто? Чем занимаются? Почему ты никогда о них не рассказывал?

— Много будешь знать — нос отвалится! — Илар наклонился и быстро щелкнул Даран по кончику носа. Тот ойкнул и отодвинулся подальше, потирая ушибленный орган.

— Не отвалится! Ну расскажи, ну пожалуйста! У нас есть родня в столице? Расскажи!

Илар усмехнулся и посмотрел на полного ожидания мальчишку, глаза которого сверкали от предвкушения. Даран даже не заметил, когда сказал про родню 'у нас'.

Вообще-то он был Илару никем — раб-вольноотпущенник, но как-то так получилось, что этот шустрый мальчишка давно уже стал Илару вместо младшего брата, и тот воспринимал своего бывшего хозяина точно так же — старший брат, мудрый колдун, человек, на которого нужно равняться! Это было еще более смешно, если вспомнить, что Илар всего на шесть лет старше своего названного 'брата'.

— Ладно, слушай. Моя мама из древнего дворянского рода, состоящего в родстве с императорской семьей. Ну не делай такие глаза — там двадцатая вода на каше, а не родство! Если разобраться — все люди в мире родня! Ну так вот — мой папа и она влюбились друг в друга. И сбежали. Поженились, и уехали в Шересту. Папа был тут стражником, каким-то там небольшим командиром среди городской стражи. Он большой, очень сильный и его все боялись. А я уродился в маму — говорили, чуть не одно лицо с ней, так похож. Ну вот...и все, в общем-то. Мама урожденная Хессель, тут вся их семейка. Ее мама, моя бабушка, Гильма Хессель, померла, когда мама убежала с папой, братья мамы — два оболтуса, как она их называла — пили, играли на скачках и растратили все дедово и бабкино наследство. Я даже имен их не знаю — мама не говорила. Еще сестра мамина есть — она моложе ее лет на десять. Но где она — я не знаю. Вот и все, что я знаю о родне. Маму воспитывали в женской школе, хотели выдать за богатого дворянина, но она не оправдала их надеж. Сбежала. После побега родня от нее отреклась — с маминых слов.

— Хессель...не слышала — задумчиво протянула Легана — хотя...что-то такое мелькало! Это не тот ли генерал Хессель, что прославился во время Тунгурского похода, спас армию от удара мятежников в тыл? Он тогда еще был ранен, и ему был пожалован орден Пурпурное Сердце, высшая награда Империи?

— Ух ты... — восторженно прищелкнул языком Даран — тетя Легана, ты столько знаешь! Откуда про генерала знаешь?

— Проживешь лет шестьсот, не столько узнаешь. Но как ты себя ведешь — столько не проживешь! Дай боги — лет пять, не больше! Боги, не цепляйтесь за слова и дайте неразумному пожить подольше...

— Ну сколько можно поминать одну ошибку? — фыркнул Даран — забыть пора, а вы все меня тычете в нос! Я хотел как лучше, а вы...

— Хотел! — перебила Легана — хотел ты денег хапнуть побольше! У пиратов украсть! А нам пришлось тебя вытаскивать из подвала! И еле успели! Жадность — это большой порок! И тот кто зарится на чужое, когда-нибудь попадет в беду! Вот ты и попал!

— Бе-бе-бе! — Даран высунул язык и спрятался за Илара, видя, что Легана схватила со стола тряпку — и не стыдно истязать маленького? Такая мудрая, такая добрая, такая замечательная женщина и бьет несчастного сироту?! Тебе должно быть стыдно, тетя Легана!

— Ох...хе хе хе...я не могу! Мерзавец! Ну вот что с ним делать?! И вишь как — за Илара сразу спрятался!

— А за кого же мне прятаться? Он моя защита и опора, мой любимый хозяин, мой братец! — Даран выглянул из-за спину колдуна, убедившись, что гроза миновала, вальяжно расселся в кресле, положив ногу на ногу — ну что, будем обедать?

— Будем, будем... — Легана легко поднялась, и пошла к двери, ведущей на кухню, потом вдруг изменила направление и ловко поймала Дара за хвостик волос, собранный на затылке. Мальчишка дернулся, попытался ускользнуть, но железная рука шаманки держала его крепко, как держит древко копья воин лесного племени. Даран извивался, как червяк, но шаманка три раза крепко врезала ему по тугому заду, отчего по комнате раздался звук, будто удар пришелся не по мальчишеской заднице, а по дубовому столу. Совершив справедливую экзекуцию, она выпустила мальчишку и поморщась потерла руку:

— Негодник, когда зад отъешь? Всю руку отбила! Следующий раз надо будет тебя палкой побить!

— Я читал в книге, что бить детей неправильно! — заявил обиженный Даран, потирая тыл — ты лишаешь меня свободы, подавляешь мою волю! Вот! И если ты утолила свою жажду истязать маленьких мальчиков, то может мы в конце концов пообедаем, дабы я мог нарастить свои булки, и ты могла бы истязать меня в дальнейшем с бОльшим удовольствием? В животе урчит от голода! Просил же поесть, а ты — Илара дождемся, Илара дождемся! Он там может императорскими харчами объедался, а я тут голодай?

— И память-то какая, а? — восхитилась Легана — столько слов набрался! А ума так и не нажил! Быстро, за стол, голодающий! Ты же полчаса назад украл у Устамы здоровенную кость с куском мяса, чего ноешь?

— Во-первых не украл, а взял, а во-вторых — чего там мяса-то было? Смех один! На один зубок! А мне надо зад наращивать — сама сказала!

— Все, сиди и не вопи. Сейчас все будет. Отпразднуем поход Илара во дворец, и самое главное — возвращение. С нетерпением жду рассказа — как все прошло.


* * *

— Не нравится мне это. Получается, что ты меж двух огней — если откажешь императрице — она тебя сожрет. Если уступишь императрице...ну я так, в порядке предположения! Чего вы на меня вытаращились, будто я вас ткнула вилкой в зад?! Я просто рассуждаю! Так вот — если ты уступишь императрице — император может посадить тебя на кол. И тогда всем нам будет плохо. Тут надо думать...крепко думать.

— А может, обойдется? — Анара вскинула голубые глаза на Легану — может императрица забыла об Иларе?

— Ох, хорошо бы! — вздохнула Легана — но не думаю, что забыла. Я знаю женщин...если они что-то захотели, приложат все усилия...а наш Илар парень красивый, такой красивый, что женщин обязательно должен привлекать. Тем более, что он черный колдун, а женщины любят что-то таинственное, странное, то, что увеличивает ценность любовника во много десятков раз! Знаю, что говорю — сама такая была. Теперь стара, но помню, как это бывало, ох, помню... Я ведь одну девицу в борьбе за мужчину околдовала. Да так, что та превратилась в мычащий овощ, делала под себя...сейчас и вспомнить стыдно, а тогда я готова была убить за мужчину! Я горячая женщина была, и...красивая.

— Ты и сейчас красавица, тетя Легана — подмигнул Даран — самая красивая тетя в мире!

— Все равно полы вымоешь! Не подлизывайся! — ухмыльнулась Легана, но рука ее поправила локон белых волос, упавших на темную кожу, 'украшенную' вязью сложных магических татуировок.

Илар про себя усмехнулся — сколько раз он замечал — женщины, всем своим видом показывающие, как им безразличен проходящий мимо мужчина, или похвала внешности, совершенно неосознанно поправляют волосы, прихорашиваясь, будто стараясь понравится. Легана, при всей ее жесткости и очень, очень преклонном возрасте, оказалось, ничем в этом отношении не отличалась от обычных женщин.

Шаманка внимательно посмотрела на Илара, губы которого дрогнули в легкой улыбке, посмотрела на свою руку, поправляющую волосы, улыбнулась краями рта и легонько кивнула колдуну — поняла. А он понял, что Легана поняла и слегка смутился. Все-таки шаманка была не совсем обычной женщиной, а очень, очень умной...

— В общем, так — решение, конечно, за тобой, но мой совет — лавируй, не поддавайся, примени всю свою сообразительность, весь ум. Тебе нельзя поддаваться императрице, и не потому, что у тебя есть молодая и красивая жена, которая не одобряет связи с другими женщинами, хотя и это важно. Главное — как только ты окажешься в постели с императрицей, ты окажешься на крючке, как глупая рыба. Императрице ее муж ничего не сделает, а вот ты...будет повод, чтобы уничтожить тебя в любой момент. В любом случае — мы всегда с тобой. Если что — уйдем на юг и пусть попробуют нас взять! В лесу нас победить нельзя. Ну...почти нельзя. Жалко, конечно, уходить...ты наладил свою и нашу жизнь, столько труда...

— Нужно найти маму и папу — твердо сказал Илар, сжав руки в кулаки, будто собирался подраться — а потом все остальное. Я должен сказать им, что со мной все в порядке, что они могут не беспокоиться. Пока не найду родителей, отсюда не уйду. Что бы не случилось.

— Ну и глупо! — презрительно хмыкнула Легана — ты что, считаешь, родители без тебя не выживут? Или лучше, если они будут оплакивать твой труп? И вообще — ты унижаешь своих родителей, считая, что они не могут без тебя обойтись!

— Ничего я не унижаю! — Илар слегка растерялся под грозным взглядом Леганы — ты чего-то напридумывала, сама не знаешь — чего!

— Все я знаю! — отрезала шаманка, и тут же с улыбкой поправилась — ну, не совсем все, но в твоем случае — точно знаю. Ты должен выжить, и не забывай — за тобой стоим мы. Если тебя не будет, какая судьба ждет нас?

— Да какая судьба? — упал духом Илар — ты будешь лекарить, Анара траву растить, Даран вам помогать будет, какая еще такая судьба?

— Нет. Дом записан на тебя — нас через полгода выгонят, ведь наследников у тебя нет. Дом отойдет империи, таков закон. Даран покатится по наклонной, станет или разбойником, или пиратом, впрочем — суть одно и то же. Он слушается одного тебя, нас только терпит. Молчи, мальчишка! Это правда! Анара уйдет в леса, к своим — если до тех пор ее не захватят работорговцы. Однорога захватят и снова опустят в яму для того, чтобы его рвали собаки, или волки. Все пойдет прахом. Не забывай — ты теперь не один, и ты не можешь позволить себя уничтожить. Не можешь позволить себе умереть. Что, не думал об этом? А вот подумай. Ты теперь взрослый человек, а каждый взрослый мужчина думает не только за себя одного. Он должен думать о всех, кто зависит от его судьбы.

— Должен думать... — эхом повторил Илар — дооолжен дуууумать...

— Поможешь мне в саду? — неожиданно предложила Анара — пойдем?

— Пойдем — с облегчением кивнул Илар и встал с места — спасибо за обед, Устама, было вкусно. Молодец!

— Хозяин доволен? — радостно хохотнула кухарка — я умею вкусно готовить! Боги мозгов мне не дали, но готовлю я хорошо! Правда, тетя Легана?

— Правда — улыбнулась шаманка — ты готовишь гораздо лучше меня. Видишь, Илар, как странно распоряжается нами судьба. Не дали боги ей ни красоты, и ума, а вот имеет же талант! Молодец, Устама.

— Я вот что хочу на вечер приготовить... — начала кухарка, расплывшись в улыбке, напоминая собой ожившего снеговика.

— Давай, это будет для нас сюрпризом? — перебил ее Илар — пойдем, Ана!

— Сюрприз... — снова расплылась в улыбке кухарка, и Легана тихо вздохнула, думая о том, как несправедлива бывает эта самая судьба.


* * *

— Тихо...хорошо как! Я слышу, как растет трава! — Анара наклонилась к Илару и тихонько поцеловала его в губы. Илар взял ее за плечи, прижался, они ловили губы друг друга, будто от этого зависела их жизнь, забыв обо всех проблемах и волнениях. Молодость!

— Вон зачем вы в сад ушли! Я так и знал. Да ладно, чего так встрепенулись-то? Продолжайте — вы мне не мешаете.

— Мы тебе не мешаем? Точно? — сдвинул брови Илар, и набрав в грудь воздуха, едва не разразился гневной тирадой. И тут, вдруг, заметил, что Даран был расстроен, как никогда. Илар выдохнул воздух, поджал губы, посмотрев на мальчишку и присев перед ним на корточки, спросил:

— Ну что опять случилось? Что с тобой? Почему такой грустный?

— У тебя Анара есть теперь. Вы скоро родите детей, и ты меня забудешь. А у меня никого нет, кроме тебя. И зачем я вам?

— Во-первых, у тебя есть и я, и Ана, и тетя Легана, и Устама — она почему-то тебя очень любит, гляжу — все время какую-нибудь плюшку подсовывает!

— Ага! — просиял Даран — Устама хорошая! Она говорит — я на ее братишку похож. Когда ее продали в рабство, он очень плакал. А так она больше ни о ком не жалела в той семье. Илар, я не понимаю — как так можно? Вот семья, она дочка, сестра, а они берут, и продают ее в рабство, как скот какой-то! Как так можно?! Ну, пусть она даже и страшненькая, не очень умная, но ведь Устама добрая и хорошая!

— Не знаю, Даран... — Илар устроился поудобнее на шелковистой травке, растущей на дорожке между грядками, обнял молчаливую Анару, положившую ему голову на плечо, и задумался.

— Иногда люди совершают такие поступки, которые у других людей вызывают не просто недоумение, а даже отвращение. И ни те, ни другие не могут понять друг друга. Вот смотри, как мы с тобой мыслим — родных, друзей, нельзя продавать в рабство, а нужно защищать и беречь. Правда же? Вот. А они как мыслят — семья большая, есть нечего, неурожай. Что делать? Почему бы не продать страшную, некрасивую Устаму — и одним ртом поменьше, и деньги будут! Остальные выживут! С их точки зрения они правы. А с нашей нет. Ведь это сродни тому, как если бы они просто взяли и съели ее. И скажи им про то, что мы считаем их поведение гадким — не поймут ведь, сочтут идиотами. Вот скажи, ты видишь что-нибудь хорошее в бойцовых ямах? Нет? И я не вижу. А другие люди — видят. Им интересно, нравится смотреть, как живые существа рвут друг друга на части, умирают в муках. Разное воспитание, разные люди. В мире много чего намешано...и плохого, и хорошего.

— Ой! У него язык, как терка! — пожаловался Даран, отпихивая однорога. Зверь фыркнул, а девушка улыбнулась и сказала:

— Он тебя любит. Он тебя жалеет. Он считает тебя братом — маленьким, глупым, но братом, пусть и не по крови.

— Правда? — тихо спросил Даран, и улыбка расцвела на его худом лице.

— Правда. Я же никогда тебе не врала. И вообще я с трудом могу соврать — улыбнулась девушка — меня после вранья корежит, будто я съела что-то гадкое, несвежее. Я слышу мысли Быстроногого, он со мной говорит.

— А я смогу когда-нибудь научиться слышать мысли? — жадно переспросил Даран, разглядывая большую голову однорога, плюхнувшегося рядом с Дараном и положившего эту самую голову на колени мальчишке. Даран сразу начал почесывать основание рога, и однорог блаженно закрыл глаза. Он любил, когда его чешут, готов был часами напролет подставлять шею и рог под почесывание.

— Не знаю, Даранчик — искренне сказала Анара — люди Древней расы рождаются с такими способностями, а вот люди...то есть — обычные люди — не знаю. Слышала о таком, но встречать не встречала.

— Жалко...я хотел бы с ним поговорить. Скажи, а что за звери...хмм...существа эти самые однороги? Что они умеют делать?

— Жить... — улыбнулась Анара — да ладно, ладно — расскажу тебе! Однороги, это древние существа. Они умны, как люди, но их осталось очень, очень мало. Согласно нашим легендам, их создали боги, чтобы однороги правили миром. И вдруг Создатель передумал, и создал для этой цели людей, существ с руками и ногами, которые и вправду стали править миром. А вот однороги...что с ними делать? Создатель приказал им жить, размножаться, но...разум не отнял. И остались они в виде животного, но с разумом человека. Если бы у них были руки, заверяю тебя — однороги и в самом деле правили бы миром. И ты знаешь — возможно, миру пошло бы это только на пользу. От людей только злоба, зависть, любовь к деньгам, и напротив, однороги ценят дружбу, им не нужны деньги, им достаточно чистого леса, широких прерий, чтобы они жили, как хотят.

— А как они хотят?

— Просто жить, и все тут — есть, пить, размножаться и спать. Однороги очень порядочные существа, им не присущи пороки мира людей.

— Странно так — хмыкнул Даран — никогда не думал, что буду вот так сидеть, и на коленях у меня будет лежать голова однорога! Я и в их существование никогда не верил...и поди ж ты! Ах, мать твою....! Да что же делается на этом ...... свете?! Чудеса ведь!

— Опять ругаться начал?! Да еще при девушке! — рассердился Илар.

— Да я не со зла..от души...прости, Анарчик. И ты, братец, прости. И еще...прости.

— За что? — улыбнулся Илар.

— За то, что я подумал, будто вам не нужен. Вы не сомневайтесь, нужно будет, я умру за вас, но не предам. Ну да, я деньги люблю, но...я же не жадный! Мне хочется иметь свои деньги, чтобы не сидеть на вашей шее. Я хочу быть самостоятельным!

— Тебе всего одиннадцать лет, ты еще маленький мальчик — усмехнулся Илар — всему свое время. Уверен, ты будешь отличным травником, лекарем, правда, Ана?

— Правда. У него великолепная память, он запоминает слету все, что я ему говорю. И даже — что не говорю. Он запоминает все, что видит. Ты вообще знаешь, что Даранчик может вспомнить все, что видел, в любой день, даже если прошел месяц?

— Что, правда? — поразился Илар, и тихо пробормотал под нос — мне бы такие способности.

— Правда. Как-нибудь мы тебе это продемонстрируем, да, Даранчик? А пока иди к тете Легане и делай то, что она приказала!

— А как ты догадалась, что я сбежал? — хмыкнул раздосадованный Даран.

— Догадалась — засмеялась Анара — беги, а то получишь трепку, я знаю тетю Легану, она ничего не забывает. Как и ты...

Даран со вздохом, медленно поднялся с пенька, из которого торчал древесный гриб, и медленно побрел к калитке, ведущей во двор. Илар и Анара снова остались вдвоем. Если не считать однорога, конечно.

— Ну вот...не дадут побыть вдвоем, правда? — усмехнулся Илар.

— Ночью останемся — прищурилась девушка — а может я тебе уже надоела? На императрицу потянуло?

— Перестань — Илар встал, отряхнул штаны. Настроение у него безнадежно испортилось. Снова навалились проблемы, и как получалось — нехорошие проблемы.

— Извини — Анара виновато погладила его по бедру — я знаю, что ты меня любишь, и что тебе не нужны никакие принцессы и императрицы. Только знай — я тебя все равно любить буду, даже если тебе придется с ней...в общем — если нужно будет, я тебе разрешаю! Если от этого будет зависеть наша жизнь!

— Разрешает она! — ворчливо повторил Илар — я себе не разрешаю. Ну да ладно. Ты зачем меня звала в сад? Только для того, чтобы целоваться?

— Нет. Я хотела, чтобы ты попробовал какое-нибудь из наших древних заклинаний роста растений. Хочу посмотреть, что из этого получится. Давно собиралась, да как-то времени не было. Нужно было вырастить побольше лекарственных трав, собрать их, насушить — ведь Легане нужно чем-то торговать?

— Кстати, много клиентов приходит?

— Пока немного — грустно поджала губы Анара — не знаю, почему. Может, отпугивает то, что это был дом черного колдуна?

— Он и сейчас дом черного колдуна! — хохотнул Илар — да наплюй! Я получаю золотой в день! Да на эти деньги можно безбедно жить всей толпой! Правда, Быстрик? Чего он там ответил?

— Он смеется и говорит, что не знает, что такое деньги и зачем они нужны. Я потом расскажу ему, что такое деньги. Мое упущение. Надо, чтобы он знал, как живут люди.

— Какой смысл ему знать цену деньгам? — вздохнул Илар — что он, на рынок с ними пойдет? Тут другой вопрос — нужно как-то сделать, чтобы Быстрик был официально признан моей собственностью. Ты объясни ему — я не собираюсь брать его в рабство или что-то такое, но если кто-то вдруг решит его поймать, или же отнять у меня — я буду иметь право обратиться за защитой к императорской страже. Понимаешь?

— Я-то понимаю, но как Быстрику это объяснить? Вообще-то не забывай, что при всей его мощи, при всем его уме, по возрасту он примерно как наш Даранчик. Он же еще маленький!

— Хмм...а какие же они вообще вырастают? Если Быстроног маленький?

— С лошадь. Некрупную лошадь. И тогда его никто не может остановить. Кроме стрелы или копья...

— Ты знаешь, что из рога однорога делают самые сильные приворотные средства? — Илар исподлобья посмотрел на Анару — это не все знают, иначе бы мне не удалось купить его так дешево. Знают только колдуны, которые эти средства делают. И еще есть кое-какие зелья, которые можно приготовить из его рога, и самое главное — крови. Кровь — во многих ритуалах изготовления снадобий. Мы с Леганой изучали Книгу заклинаний, так вот — заклинание 'Пятидневный ужас' делается на крови однорога. Теперь понимаешь, почему их осталось так мало? Я вообще удивлен, что никто из колдунов не пронюхал о том, что в бойцовой яме травят однорога. Они бы насыпали мешок золота за нашего Быстрика. И разобрали бы его на кусочки. Шкура — на защитные амулеты. Кости и мясо, высушенные до состояния деревяшки истолченные — порошок, который применяется по меньшей мере в тридцати заклинаниях. Ну а кровь...кровь — я уже сказал. Наш Быстрик — это сокровище, которое нужно охранять.

— Меня просто затошнило, когда ты сейчас перечислял эти ужасы. И голова заболела. Быстрик тоже расстроен и говорит, что люди очень жестокая раса. Однороги никогда бы не стали делать из крови людей никаких напитков!

— Да не напиток это! — с досадой покачал головой Илар — колдовское зелье. Впрочем — какая ему разница? Людей самих людей не жалеют, что им существо с рогом на голове, бегающее на четырех ногах.

— И с хвостом! — добавила Анара и легонько дернула однорога за мускулистый хвост, которым тот щекотал ей пятку — перестань, шалун! Щекотно ведь!

— Слушай...когда караван ехал к городу, я видел однорога. Это не он был?

— Быстрик спрашивает — какого цвета была полоса на спине однорога?

— Хмм...золотистая такая!

— А у него не золотистая — задумчиво сказала Анара, погладив спину магического существа — у него вся серебряная. Он говорит — это его мама. Она его искала. Вернее — искала способ, как выручить его из плена.

— А теперь не ищет? — нахмурился Илар, вспомнивший о своих родителях.

— Он уже сообщил ей, что в безопасности и пока хочет побыть с нами — безмятежно сказала Анара, потягиваясь, как кошка. Дневное солнце просветило насквозь ее тонкое платье, у Илара учащенно забилось сердце и перехватило дыхание — как прекрасна его жена! Тонкая, но крепкая фигурка с небольшой грудью, гладкие бедра, тонкая талия...ох, так бы и завалил ее прямо возле грядки!

Илар поднял глаза — Анара усмехалась, ее губы дрожали от сдерживаемого смеха и укоризненно покачав головой девушка сказала:

— Не сейчас. Ночью. Я предпочитаю делать это без посторонних глаз.

— Да я чего...я ничего! — как обычно растерялся Илар, недоумевая, может она и вправду умеет читать мысли?

— Не умею! — хихикнула Анара — а у тебя все твои мысли написаны на лбу! И не три лоб — все равно видно!

— Коварная! — Илар бросился на девушку, прижал ее к земле, схватив за запястья, а потом поцеловал. Когда они оторвались друг от друга, Илар внезапно спросил:

— Я могу научиться слышать Быстронога? Можно как-то сделать, чтобы я его слышал?

— Ты правда хочешь этого? — нахмурилась Анара — я знаю, как сделать, чтобы ты его слышал, но тебе это не понравится. И мне не нравится.

— И как же? — заинтересовался Илар.

— Ты должен выпить его крови. А он — твоей. И тогда что-то происходит и человек получает способность слышать мысли однорога. Только не спрашивай — что происходит, как это делается. Я вообще услышала об этом способе, когда подслушала разговор родителей. Папа говорил, что можно 'вылечить' тех, кто не слышит разговор не людских существ. Но для этого нужно выпить крови однорога. И еще что-то добавил, но я прослушала.

— Может еще заклинание нужно какое-нибудь? — с еще большим интересом спросил Илар.

— Нет. Ничего. Никакого заклинания. Просто выпить полкружки его крови. А он — твоей. И все, ты будешь слышать его мысли, разговаривать с ним.

Илар возбужденно заходил по тропинке между грядками, как, закусив губу и прищурившись, как от яркого солнца. Вдруг остановился:

— Подожди! Ты сказала, что тот, кто выпьет крови единорога, может потом слышать, как думают животные? Точно?

— Ничего интересного нет в том, что они думают — пожала плечами Анара — простые желания, простые мысли — есть, пить, совокупляться. Это даже не слова, это...это...не знаю, как назвать. Нечто среднее между мыслями и желаниями. Они ведь не думают, они хотят. Посылают образы. Вот и все.

— Вот и все. Вот и все! — снова забегал Илар — и ты мне не рассказывала, что слышишь мысли животных!

— Ну...не рассказывала. А зачем? — удивилась девушка — а что тут такого? Ну — слышу, и что? Ничего интересного. Вот с Быстроногом интересно общаться, а с овцой, или коровой — нет! Так что случилось? Чего ты так разволновался?

— Спроси у Быстрика, согласен ли он, чтобы я взял у него половину кружки крови?

— Он отвечает — не против — погрустнела Анара — только тогда и тебе надо дать ему половину кружки крови. Больно будет. И неприятно. Ты готов терпеть боль?

— Готов! — тут же ответил Илар — сейчас, за кружками сбегаю!


* * *

— Демон! Больно, однако! — Илар скривился, руку будто огнем обожгло. Острый нож рассек вену на руке, и кровь полилась в кружку тонкой струйкой.

— Ох, зря ты это затеял! Зря тебе рассказала! — Анара была сильно расстроена и ее лицо будто потухло.

— Ничего, терпимо! — бодрился Илар, глядя, как стекает темная, густая кровь. Казалось, будто это и не кровь вовсе, а ягодный сироп...

Кровь однорога выглядела по другому — если присмотреться, она почему-то отдавала в бирюзу — посмотришь под одним углом — красная, яркл-ярко красная, посмотришь под другим углом — голубовато-зеленая, странная. И запах у нее был иной, чем у крови Илара.

Кровь у однорога пришлось брать Анаре, и девушка сильно расстроилась. Однако расстройство не помешало ей ловко ткнуть кончиком ножа куда-то возле уха Быстрика, отчего по его белоснежной с серебристым отливом могучей шее сразу потек ручеек крови, подхваченный глиняной кружкой, отмытой до скрипа трудолюбивой Устамой. Кухарка применяла для мытья посуды специальный мыльный порошок, который Легана покупала на рынке, добавляя потом в него какие-то травы. Смесь получалась пахучая, и отмывала посуду дочиста. В кухне всегда пахло травами — приятный запах.

Наконец, половина кружки была нацежена, порез Илара завязан чистой тряпочкой с добавлением специальной мази, изготавливаемой Леганой и Анарой, и теперь нужно было приступать к самому колдовству. И побыстрее — никто, и Анара в том числе не знали, сколько времени отпущено, чтобы произвести обмен кровью. Вдруг это всего несколько минут?

Анара держала в руках кружку с кровью Илара, он же сам держал кровь Быстронога. Девушка кивнула мужу, тот поднял кружку и стараясь не думать о том, что пьет, несколькими глотками выпил соленую, почему-то горчащую жидкость. Анара же влила содержимое своей кружки в пасть Быстроногу. Через пару секунд все было закончено.

Илар поставил кружку на чурбак, стоящий возле грядки, вытер рукой окровавленные губы и пожал плечами:

— Ничего не чувствую! Совсем ничего.

— Быстрик говорит — он тоже ничего не чувствует. Может все-таки нужно было применить какое-то заклинание?

— Может быть — снова пожал плечами Илар, и посмотрел на солнце. Светило уже склонялось к закату, но стояло еще высоко. Илару вдруг сильно захотелось пить, а еще — у него задрожали ноги. Вероятно, после сегодняшней беготни. Устал! — подумалось ему.

Илар плюхнулся на землю возле грядки с таранкойской травой и глубоко вздохнул — жарко! Развязал завязки рубахи и расслабился, глядя на жену. Та с беспокойством смотрела за его действиями, хотела что-то сказал, но Илар мотнул головой:

— Ничего, все нормально! Устал сегодня, набегался. Ничего со мной не проиииссхооодит...

Илару вдруг показалось, что язык стал большим, огромным и едва помещается у него во рту...голова закружилась и стало немного подташнивать. Мир начал вертеться, встал на дыбы и земля ударила Илара по голове. Еще несколько секунд он смотрел в небо, на Анару, почему-то беззвучно раскрывавшую рот — он ничего не слышал, и очень удивился, что жена вроде как что-то говорит, но ничего не слыхать, попытался улыбнуться, успокоить супругу...и тогда сознание Илара погасло совсем.


* * *

— Очнулся! Наконец-то! Илар, мальчик мой, ты слышишь? Слышишь? Очнись!

— Тетя, он смотрит, смотрит!

— Смотрит... — голос Леганы дрогнул, и старуха села на постель рядом с Иларом, щупая его руку. Кровь в жилах билась толчками — быстро, судорожно, рука была горячей, такой горячей, будто Илар целый день лежал на солнцепеке.

— Слава богам! — голос Дарана дрожал, Илар с удивлением услышал, как тот отошел в сторону и всхлипнул. Даран никогда не плакал, что случилось, чтобы он вдруг начал всхлипывать? Какая-то беда?

— Что...сслучилось? — с трудом выговорил Илар, ощущая, как язык едва ворочается во рту, распухший, как полено — тты...ччегоо...плачешь?

Илар попытался встать, но голова снова закружилась и его едва не вырвало. Упал на постель и дожидаясь, когда комната перестанет вертеться, повернул голову и попытался поймать взглядом тех, кто стоял рядом с постелью.

— Как я тут оказался? — слова уже давались легче, хотя язык двигался с трудом. Голова стала проясняться и комната остановила свой полет на небеса — стены перестали падать и пол перестал задирать кровать вверх.

— Как оказался? — устало переспросила Легана — я тебя перенесла, вместе с Анарой. Что же ты натворил, а? Анара, ну ты-то что наделала? Как ты могла?

— А что...мы наделали? — удивился Илар — ты загадками разговариваешь...голова болит — не могу сосредоточиться. И кружится.

— Кружится? Непонятно как ты вообще выжил! Кружится у него понимаешь ли! — резко бросила Легана и почему-то вытерла глаза — Даран, принеси ему попить. Разбавь воду соком, кислым.

— Так что случилось? — хрипло спросил Илар, у которого после слов Леганы сразу пересохло горло.

— Ты чуть не умер — сухо ответила шаманка, принимая кружку из рук Дарана — обопрись спиной о подушку. Пей! Постой! Сейчас я кое-что подсыплю, ты сразу выпей, легче будет.

Шаманка достала из мешочка коричневого порошка, сыпанула хорошую щепоть, подумала секунду — добавила еще. Завязала мешочек, положила его на постель рядом с собой и протянула кружку Илару, полусидящему у стены:

— Пей! До конца пей!

Илар попробовал, сморщился от резкого запаха снадобья, прищурившись, в несколько глотков выцедил лекарство. В желудке сразу запекло, но через минуту голова прочистилась, мысли собрались в комок и стало яснее ясного — что-то случилось, он виноват, каким-то боком тут замешана Анара, и...больше ничего Илар не помнил. Совсем ничего. Вот они сидят за столом, обсуждают поход во дворец. А потом провал. Чернота.

— Не помнишь ничего, да? — осведомилась Легана, нахмурив брови так, будто Илар спер у нее любимые тапки и выкинул на улицу.

— Не помню. Так напомни! Что я такого натворил, и причем тут Анара?

— Кровь однорога пил?

Илара как по голове стукнули, и он вспомнил все, что было в саду. Вспомнил, и встрепенулся:

— Ну и что? Ну — пил! Анара тут причем? Что со мной было-то?

— Ты сколько выпил?

— Половину кружки.

— Какой?

— Ну...вот этой! — Илар показал на кружку, что стояла рядом с ним на постели — а что такого?

— И он еще спрашивает! — фыркнула Легана — ты превысил дозу раз...раз...в двадцать! Если не больше! Анара слышала, как говорили ее родители, но только не знает, что у колдунов, настоящих колдунов, кружка другая! Ее объем меньше этой кружки! Она маленькая! Кроме того — перед обрядом вкушения крови однорога нужно подготовить организм! Поддержать его специальными снадобьями! И даже при этом получается только у каждого третьего, остальные или умирают от лихорадки, или сходят с ума! Ты выжил только потому, что являешься не обычным человеком, и даже не совсем человеком! Черного колдуна очень трудно убить, он живуч, как...как....черный колдун! Вот передаст свою магическую силу, тогда умрет как обычный человек, а до тех пор убить его обычными средствами — ядами, например — почти невозможно! Кровь однорога в небольших количествах вызывает изменения в организме принявшего ее, открывает закрытые способности, например — человек начинает слышать мысли животных и однорогов. Может разговаривать с ними. Но! — если выпить такое количество, которое выпил ты — это...просто безобразие. Яд! Кровь однорога — яд! Никто из живых существ, вкусивших его крови не может остаться в живых! Магическое существо! Эх, вы...ну куда вы лезете, не зная, не спрашивая? Учиться вам надо! Анара, от тебя я такого не ожидала. Магические деяния нельзя совершать на основе слухов — услышала что-то, и давай болтать. А он тут же попался. А если бы умер — как бы ты потом жила?

— Я бы не жила — тихо пробормотала бледная, как снег Анара.

— А вот этого не надо — нахмурилась Легана — в жизни все бывает...но речь не о том. Теперь тебе понятно, во что ты вляпался?

— Понятно — поджал губы Илар — Быстрик жив?

— А что ему сделается?

— Пронесло его с твоей крови! — послышался голос Дарана — так давал жару — треск похоже даже соседи слышали! А вонишша! Фффууу! Теперь я знаю, что надо пить если будет запор!

— Это только на однорога так действует — отмахнулась Легана — в общем, так: я сейчас пойду, приготовлю тебе еще одно укрепляющее снадобье, а Устаме скажу, чтобы похлебки тебе налила. Поесть надо. Да и помыться стоило бы...попахивает от тебя.

Илар слегка покраснел и тут же рассердился — дурацкая кожа всегда его выдает! Краснеет, как девчонка! Неужто обмочился, когда был без сознания? Вроде нет...наверное рвало, вот почему дурно пахнет.

— Вставай, милый, я тебе помогу. Пойдем, я тебя отмою!

От такого предложения Илар никак не мог отказаться и через минуту уже шагал к колодцу. Там стояла большая деревянная колода с заранее налитой водой — в колодце вода ледяная, так что колоду наливали заранее, чтобы она нагрелась на солнце.

Уже стемнело, но горизонт розовел, не желая сдаваться ночи. Ночной ветерок потягивал из-за забора, принося запахи вечернего города — дым очагов, запах жареного мяса и свежего хлеба. У Илара заурчало в животе, и он ускорил шаг — скорее помыться, и к столу!

Тихо, очень тихо скользнула из-за амбара серебристая фигура, похожая на огромную собаку, или скорее на лесного абга, умеющего ходить совершенно бесшумно, как призрак. Илар остановился, дождался, когда голова с острым, как кинжал рогом прижалась к его бедру и спросил:

— Как ты?

— Со мной все в порядке, братец! Ты уже поздоровел? Я так испугался за тебя...

— Ты со мной говоришь?! Получилось?

— Получилось, братец — усмехнулся однорог, и ласково подтолкнул своей лобастой головой — иди, вымойся...душок, как от тухлой курзы. Потом поговорим. Спасибо, что не умер.

— Сам не хотел! — хихикнул Илар, и побрел туда, где в темноте его ждала Анара, набравшая воды из колоды в два деревянных ведра.

Глава 3

— Ты правда покончила бы с собой, если бы я умер? — Илар погладил спину Анары между лопатками, девушка вздрогнула и поежилась — у нее по телу прошли мурашки. Это место у женщин очень чувствительно, особенно у тех, чья кожа тонка и шелковиста, как у Анары.

— Заморозил! — еще раз поежилась девушка, и закопавшись в тонкое одеяло, прижалась к боку Илара, сопя ему в плечо горячим воздухом из тонких, будто выточенных резцом гениального скульптора ноздрей.

— Ты давай не уходит от ответа! — поджал губы Илар — правда, или нет?

— Правда — грустно подтвердила Анара — это ведь я виновата, если бы ты умер. Правильно Легана сказала — на меня будто что-то нашло! Как я могла так поступить — сама не знаю. Я бы не смогла жить после твоей смерти, каждый день думая о том, что погубила любимого человека.

— Ты это...брось такие разговоры! — сердито выпалил Илар, садясь на постели — так нельзя! Даже если со мной что-то случится, ты должна жить! Должна, и все тут! Слышишь?

— Слышу — тихо сказала Анара, глядя в потолок своими странными, огромными глазами — только это не от меня зависит. Я знаю, что если ты умрешь, я умру следом — через неделю, через месяц. Просто умру, и все тут. Мы с тобой связаны, ты — часть меня. И я не смогу жить без тебя. И давай больше не будем на эту тему говорить, хорошо? Я расстраиваюсь, и мне хочется плакать... Давай о чем-нибудь хорошем поговорим?

— О чем? — еще сердито спросил Илар, укладываясь в постель и обнимая теплое, упругое тело жены — что-то мало веселого в последние дни. Одни проблемы...

— Да перестань ты... — улыбнулась Анара — столько хорошего вокруг! Мы живы, здоровы, все идет хорошо! Сад растет, все наши сыты, одеты, обуты, ты развиваешься как колдун, тебя приняли в Орден! Ты хорошо зарабатываешь, и будешь еще больше зарабатывать! Мы построим хороший дом, в котором будет место всем! И Легане, и Дарану, и Быстрику, и Устаме! И нашим детям!

— Кстати, ты, это...еще не... — запнулся Илар.

— Нет. Рано. Мы умеем управлять своими способностями к деторождению. Ребенок появится только тогда, когда я буду уверена, что наше положение крепко и непоколебимо. Но...если ты хочешь...я могу снять запрет прямо сейчас. И тогда...

— Нет — заторопился Илар — ты права, совершенно права! Нужно пока устроить свою жизнь, а уж потом...

— Да, верно... — бесцветно сказала Анара, Илар кивнул головой и вдруг почувствовал досаду на себя, будто он сделал что-то не так, что жена надеялась, что Илр ответит совсем по— другому... И ему стало грустно.


* * *

Илар потянулся, ругнул себя за то, что ведет себя за столом как грузчик в трактире (так мама всегда его ругала. 'Не потягивайся! Не говори с набитым ртом! Не откусывай слишком большой кусок! Не рыгай, как стражник с Верхнего рынка! Не...' — и еще много разных замечаний. Очень много...).

Покосился на Дарана, сметающего с тарелки гору, состоящую из рагу и овощей, подивился: 'Сколько еды влезает в эту мелкоту, и как помещается? Куда он вообще все это девает? И не толстеет ведь!'

Через пару минут тарелка мальчишки была уже пуста, и он старательно вытер ее кусочком лепешки.

— Даран, я сколько раз тебе говорил — нельзя вытирать чашку лепешкой — укоризненно покачал головой Илар — это нехорошо, так воспитанные люди не поступают! Еды у нас хватает, зачем ты каждый раз это делаешь?

— Не знаю — смущенно пожал плечами мальчишка — привык я так. Еды всегда было мало, и я берег каждый кусочек. Мне всегда хотелось есть, всегда... Один раз не выдержал и украл лепешку с кухни. Хозяин заметил, и так меня выдрал плеткой — вся рубаха в крови была. Только я все равно воровал. Есть-то хочется! Я деньги не воровал, это нехорошо, а еда...ведь люди должны делиться едой, правда?

— Хмм...наверное, да — глухо сказал Илар, сжав руку в кулак. Как бы он хотел увидеть этого самого трактирщика! Тот после встречи изошел бы на дерьмо и не остановился, пока не сдох. В этом Илар был уверен. И еще — сделал себе зарубку в памяти — если когда-нибудь окажется в тех краях, откуда забрал Дарана, обязательно сотворит что-нибудь гадкое с этим трактирщиком. Что-нибудь особо гадкое, неприятное. Наказание за все годы страданий несчастного мальчишки...

Задумавшись, Илар не услышал, как его позвала Легана. Она с утра уже сидела в лавке — сегодня, как нарочно, с самого рассвета шли люди — со слов шаманки приходили с десяток человек, изрядно пополнив казну лавки травников.

— Илар! Очнись! — шаманка потрясла парня за плечо, и он испуганно вскинул голову:

— Что?! Что случилось?

— Да...ничего. Клиент пришел. Хочет поговорить с колдуном. Ты как, в силах, после вчерашнего?

— В силах — облегченно вздохнул Илар — прими его там, я сейчас оденусь поприличнее и выйду.

— Да, оденься — хмыкнула Легана, окидывая взглядом Илара, одетого в старую рубаху, застиранную до бесцветности, и такие же штаны. Это была та одежда, которую Илар взял из дома, когда бежал из семьи. Почему-то именно в ней ему было особенно хорошо. Когда Илар одевал эту одежду, его грела мысль, что рубахи и штанов касались руки мамы...

Илар даже не подозревал, что будет так тосковать по родителям. Казалось — что такого? Он уже взрослый человек, а взрослый человек самостоятелен, родители...ну что родители — у них своя жизнь! Но иногда так хотелось поговорить с матерью, с отцом, выслушать их наказы и упреки — не со зла упреки, а только ради того, чтобы ему было хорошо, чтобы он надел шапку (не застуди голову!), или поскорее уселся за стол, потому что обед должен быть принят в строго определенное время — так положено в правильных семьях! Хочется услышать их голоса, впиться зубами в пирог — самый вкусный пирог на свете! — который печет его папа. Дурак он был, что сбежал, и бросил семью. Или не дурак? Если бы не сбежал — не спас бы Легану и Анару, не спас Дарана и Быстрика, не влюбился бы, не...в общем — не было бы всего, что составляет сейчас радость его жизни. Нет, все-таки — что боги не делают — все правильно. Не может человек понять их замысла. И стараться не нужно. Все так, как оно должно быть.

Легана исчезла в дверях, Илар встал, осмотрелся — в кухне он один, если не считать Устаму. Даран тоже куда-то сбежал, испарился, будто капля воды на раскаленном камне. Анара с Быстриком в саду, однорог любит смотреть, как девушка ковыряется в земле. Пора и ему, Илару идти работать...


* * *

Мужчина сразу не понравился Илару. Тонкие, поджатые губы, глубоко запавшие в глазницы глаза, буравящие собеседника, подозревающие — будто тот так и думает, как бы обокрасть, обобрать, обмануть этого человека, уважаемого в городе, известного и родовитого (так он сам про себя сказал). И надо этому родовитому человеку только одно — чтобы колдун, о котором слышал господин, поднял со смертного ложа бабушку и потребовал рассказать, куда вредная старуха спрятала свой сундучок с фамильными драгоценностями.

— Вы в состоянии узнать, где находятся сокровища? — мужчина снова поджал губы и вперился в Илара бесцветными глазами.

— Скажите, кто вам про меня сказал? — осторожно осведомился Илар, не отвечая на вопрос — откуда вы знаете, что я умею поднимать мертвых?

— Это к делу не относится — нахмурился мужчина — совсем даже не относится. Вы должны сказать — будете ли заниматься этим делом, и назвать свою цену. А что и откуда я узнаю — это мое дело. Повторюсь — я известный в городе человек с большими связями при дворе! Меня знает сам Император! Так, вы будете работать, в конце концов, или будете бессмысленно сотрясать воздух? Мне некогда заниматься пустопорожней болтовней!

Илар внезапно почувствовал, как в его душе закипает гнев. Да какое право имеет этот человек так с ним разговаривать? Набрал в грудь воздуха, чтобы выдать гневную тираду, но тут же наткнулся на взгляд Леганы. Та смотрела на него не мигая, а затем легонько покачала головой, мол — аккуратнее! Терпи! Илар как-то сразу успокоился и решил — раз так, потерпим. Но... погоди! Я тебя слегка осажу, 'уважаемый, известный и родовитый'!

— Какова стоимость того, что я должен найти? — сухо осведомился он.

— Какая разница? — так же сухо ответил клиент, бросив быстрый взгляд на колдуна — зачем вам знать?

— Затем, что от этого зависит стоимость моей услуги — пожал плечами Илар — я могу поднять вашу бабушку и она расскажет, куда делись сокровища. Но не буду работать бесплатно.

— Я и не заставляю работать бесплатно! Я вам дам...двадцать золотых! Это большие деньги — мужчина с превосходством посмотрел на 'щенка', который, якобы, является черным колдуном.

— Еще раз — какова стоимость сокровищ — нахмурился Илар, глядя в сторону, где у полок с травами копошилась Легана. Он был уверен, что та слышит все до последнего слова.

Я дам вам столько, сколько сказал! — мужчина выдвинул вперед челюсть и презрительно посмотрел на Илара — это и так много! Ни один колдун не берет столько!

— Так ни один не умеет разговаривать с покойниками — парировал Илар — тысяча.

— Что?! Да ты обнаглел, колдунишка! — вспыхнул мужчина — Я тебя в порошок сотру! Я тебя в суд! Да я тебя...

— Тысяча золотых, и не монетой меньше — жестко сказал Илар — торга не будет. И повежливее, не со своими слугами разговариваете! Еще минуту, и сумма будет удвоена.

— Да я сюда больше не приду! Никогда! Наглец! Обойдусь и без тебя! Но ты еще обо мне услышишь! Заплачешь горькими слезами, а будет поздно! — мужчина вскочил и бросился к двери, зашипев, как дикая кукунза. Толкнул ногой дверь, та ударилась о стену с таким грохотом, будто с крыши скатили пустую бочку.

Каретас серебряным вензелем на дверце заскрипела, хлопнул кнут, зацокали копыта всадников сопровождения и надменный господин исчез из жизни Илара. На время, или навсегда — этого колдун не знал.

— Здорово! Как ты его! Он просто подпрыгнул, когда ты ему про тысячу золотых! — радостно завопил Даран — интересно, вернется?

— Не знаю — хмыкнул Илар — может да, а может нет. Как думаешь, Легана, вернется?

— Если не найдет — вернется. Только вот что — тысячу ты с него не получишь. Поспорим?

— Поспорим! — ухмыльнулся Илар — Даран, будь свидетелем спора!

— А на что спорите? Что в закладе? — азартно осведомился мальчишка — что ставите?

— Если я проиграю — залезу на стол и трижды прокричу как лошадь! Если она проиграет — сделает то же самое! Согласна, Легана? — хитро прищурился Илар.

— Согласна — улыбнулась шаманка — Даран, свидетельствуй!

— Я свидетельствую, что возник спор между Леганой и Иларом, по поводу того, получим ли мы от того богача, согласно договору по сделке тысячу золотых, или нет! Проигравший влезет на стол в столовой и трижды проржет лошадью! Спор начат!

— Проиграешь ведь! — весело усмехнулся Илар.

— Нет. Заметь, как сказано: 'Тысячу золотых по договору' — то есть, он должен сам или через посредника отдать тебе золотые на ту сумму, что ты сказал. Если он обманет, или попытается избежать оплаты — значит, ты не получил эти деньги. Понятно?

— Понятно — Илар был слегка обескуражен, и раздумывая, посидел молча с минуту — так вот что ты задумала! Думаешь, он попытается нас обмануть? Не заплатить?

— Уверена . Обманет. Вернуться-то вернется, похоже, его сильно приперло с деньгами, раз он сюда пришел, но вот расплатиться он не расплатится. Посмотришь.

— Нет. Я так не согласен! Если сумею выбить из него деньги — пусть и со скандалом — спор исполнен.

— Ну конечно! — хмыкнула Легана, секунду подумав — ты отберешь у него деньги, напустив на него злое заклятие, и это тоже будет считаться исполнением спора? Не согласна.

— Тогда ситуация безвыходная, и спор не состоялся — ухмыльнулся Илар.

— Да, не состоялся — тоже усмехнулась Легана.

— Ну вот! — расстроенно фыркнул Даран — это вообще-то нечестно! То спорим, то не спорим! Безобразие! Я так не согласен!

— Не согласен — можешь написать протест Императору — предложил Илар, хихикнул, и поймав Дарана начал щекотать ему подмышки — с чем ты там не согласен, а? Ну-ка!? Говори! Мучить буду!

— Аааа! Тетя Легана! Ааааа! Какое коварное нападение! Злобный черный колдун истязает доброго, хорошего мальчика! Аааа! Тетя Легана сделай ему клизму кипятком!

— Почему это кипятком? — Илар от неожиданности выпустил мальчишку, и тот отбежав в сторону показал ему язык:

— Потому! Чтобы не мучил детей! Пойду к Ане помогать с травой! Так интересно — она пошевелит руками, и они вдруг прорастают...травы эти! Хотел бы я так уметь...тетя Легана, а можно научиться так растить траву? Я бы мог научиться?

— Это древняя магия — ответила Легана, стирая улыбку с лица. Шаманка с удовольствием смотрела, как возятся двое парнишек. Дети играют — сытые, здоровые, веселые — что может быть лучше?

— Этой магии невозможно научиться — продолжила она, сделав серьезное выражение лица — только древняя раса владеет искусством управлять ростом растений, выращивать то, что нужно. Анара умеет вырастить растение с теми свойствами, какие ей нужно, от той болезни, какую нужно вылечить. Как она это делает? Я не знаю. Никто не знает. Кроме людей древней расы.

Легана помолчала и тут же, без перехода, сказала:

— Илар, нужно продолжать изучение заклинаний. Ты должен знать, какими заклинаниями умеешь пользоваться. Последние дни мы с тобой отставили это дело, но нужно заниматься!

— Нужно — вздохнул Илар и потер глаза — только я стал бояться, понимаешь? После того случая, когда вызвал огроменного огненного жиздра...тогда он чуть нас не сжег. Мне страшно. А если я как-нибудь вызову такое, с чем не смогу справиться? Ты не думала над этим?

— Думала, конечно — тоже вздохнула Легана — но пришла к выводу, что стоит рискнуть. Понимаешь какое дело...без риска колдуна не бывает. Такого как ты, возможно, больше нет — тебе досталась такая мощь, о которой другие только мечтают, такие умения, какие недоступны другим колдунам. Да, опасно работать с неизвестными заклинаниями, не зная, как они подействуют. Но знаешь, на что у меня надежда? Ты удачлив. Ты невероятно удачлив! Скажешь — нет? Ты должен был вчера умереть от ядовитой крови однорога, но ты выжил. Ты уже множество раз должен был умереть — от руки грабителей, от неправильно сработавшего заклинания, от...много от чего! Но ты выжил, и каждый раз обращаешь беду в свою пользу. Ты счастливчик. Боги почему-то дали тебе невероятную удачу, так используй ее в полной мере! Было бы просто глупо не использовать свое везение. Не знаю, куда это тебя заведет, но если верить Анаре... — женщина осеклась и замолчала.

— Куда заведет? Что сказала Анара? — переспросил Илар, но Легана лишь качала головой. Потом добавила:

— Анара предсказала — все будет хорошо.

И только тогда Илар отстал.

Остаток дня прошел спокойно и без происшествий — Легана сидела в лавке, торговала травами и принимала больных, тут же, на месте, изготавливая отвары и снадобья, Анара с Дараном копались в огороде, Устама готовила очередной обед и ужин, нещадно громыхая котлами и кастрюлями. Илар же спустился вниз, в подвал, туда, где можно было колдовать, не боясь, что пришибешь кого-нибудь случайным смертельным заклинанием.

Илар не хотел никого убивать. Он даже настоял на том, чтобы Легана больше не сажала в специальную клетку внизу кур из курятника (колдуны пробовали на курах смертельные, или просто опасные заклинания). Смотреть, как куры умирают в муках, или разлетаются в клочья, будто их надул в зад невидимый великан, было выше иларовых сил. Он никогда не был злым парнем, и никогда не мучил животных и птиц. Даже если это были всего лишь безмозглые куры. Особенно, когда начал слышать их мысли.

Да, теперь Илар слышал мысли не только Быстрика. Он слышал мысли всех животных, что были доступны его 'ушам'. И не был от этого счастлив. Мыслеобразы кур, мышей, птичек, скачущих по веткам в саду, лошадей, тянущих повозки мимо дверей лавки — все лезло в голову, и та распухала, как вздувшийся от забродившего сока плод гуара.

К концу этого дня Илару казалось, что вместилище разума разлетится на части, стоит только его покрепче сжать. Затылок ломило, виски трещали, лоб пульсировал болью — в который раз Илар пожалел о том, что с собой сделал. Зачем ему знать, что лошадь устала, ей жарко и хочется пить? Или что вон та птичка мечтает схватить бабочку, но боится однорога? Или знать, что мышь думает о мышатах, а еще о том, как протащить через норку кусок лепешки, завалившийся за стол?

О том, что у него от боли разламывается голова Илар никому не сказал. Почему? Возможно потому, что не хотел, чтобы домашние беспокоились, а скорее всего, потому, что ему было стыдно — ну как же, очертя голову кинулся в неизвестное дело, как мальчишка, как глупый щенок, который тычет носом лесного урга, и потом с визгом сбегает получив 'украшение' в виде венчика из острейших иголок. Была надежда, что с головой чуть позже будет все в порядке, а пока что нужно было научиться не обращать на мыслеобразы никакого внимания.

Илар открыл Асмунг, он же — книга заклинаний — нашел страницу, на которой остановился прошлый раз, прочитал:

' 'Острый Иргуз'. Это заклинание укрепляет клинок, и оный клинок не тупится долгое время, и сломать оный клинок трудно, хотя и возможно другим заклинанием. Предупреждение — заклинание восьмого круга, и при неосторожном обращении может опалить колдуна огнем преисподней'.

Илар хмыкнул, сморщился, потер лоб и с отвращением посмотрел в Асмунг — что он ему приготовил в очередной раз? Что за демонов 'огонь преисподней'? Что за хрень такая?

Подумал, поразмышлял — отложил книгу и пошел наверх, в кухню, за ножом. Надо же проверить заклинание? Хороший нож жалко — взял какой-то старый, ржавый тесак с обломанным кончиком. Видать кто-то пытался этим ножом поднять половицу и сломал конец ножа. Задумался — а что за половица, которую должен был поднять нож? Случайность? Или в доме есть тайник?

Отбросил лишние мысли, спустился в подвал, отнес нож в комнату, укрепленную железными листами — эта комната досталась Илару от прежнего владельца, колдуна. Похоже, что тот занимался разработкой новых заклинаний, а ведь даже мальчишке, едва научившемуся говорить, известно, что изготовление новых заклинаний смертельно опасно. Кто знает, что получится, если поставить вместе некие сочетания слов, звуков, пассов? Вдруг это самое заклинание убьет его исследователя?

Чтобы создать две сотни заклинаний, существующих на свете, всем колдунам всего мира понадобилось много тысяч лет. Каждое новое заклинание стоит огромных денег, и обычно входит в обиход всех колдунов только после того, как хозяин заклинания умирает и его Асмунг переходит наследникам. Впрочем — и тогда заклинание может не достаться широкому кругу волшебников — наследники могут посчитать, что этого делать нельзя, что они сами найдут применение волшбе. И находят...

Случай с Иларом был совсем не ординарным, скорее даже исключительным, по одной простой причине — заклинания, которые он исследовал, уже существовали, не нужно было их придумывать. Единственно, что надо было сделать — выпустить заклинание в мир, и посмотреть, каков будет результат.

Опасно, да. Но Илар с Леганой заметили некую закономерность, вернее — Илар заметил, за что Легана его похвалила, так вот — если даже от заклинания получался непредсказуемый эффект, то результат заклинания по уровню вмешательства в мир был примерно схожим с 'правильным' результатом использования заклятия. То есть — если ты выпускаешь заклинание восьмого круга, то результат тоже будет восьмого круга — не будет страшных разрушений, не будет землетрясения, не сдвинется гора. И даже дом не взорвется, если ты скажешь эти странные слова, якобы укрепляющие стальной клинок.

Впрочем, Илар знал, что нет правил без исключений. Потому, когда он 'впитывал', 'всасывал' слова заклинания по коже его прошел холодок. Кто знает, что будет, когда выпустит волшбу в мир? Вдруг сейчас земля затрясется, провалится, и его утащат демоны, с рычанием и визгом вырывавшиеся из-под земли?

Узнать все это можно было только одним-единственным способом — попробовать поколдовать.

Заклинание укладывалось медленно — сравнительно медленно. Илар уже как-то привык, что обычные, простые заклинания впечатываются в память быстро, достаточно ему бросить взгляд. Все-таки уже натренировался, развил способности. Не первое заклинание, которое он наколдовывает. Однако именно это заклинание уложилось за минуту — долгий срок.

После того, как заклинание легло в память, Илар испытал что-то вроде...нет — не толчка, а...трудно передать словами — чувство наполнения, что ли. Как будто он только что сжевал и проглотил кусочек мяса.

Каждый колдун мог загрузить в память определенное количество заклинаний. Самые сильные колдуны — до двадцати заклинаний, и даже больше. Слабые — два-три заклинания. И это еще при условии использования гирикора — магического амулета, служащего для концентрации магической силы колдуна!

Илар был сильным колдуном. Но у всех был свой предел. Как человек не может съесть больше, чем умещается в его желудке, так колдун не может 'съесть' заклинаний больше, чем помещается в его памяти. Более того — через некоторое время заклинания стираются из памяти, растворяются в ней и требуется новая загрузка. И опять же — длительность удержания заклинаний в памяти зависит от силы колдуна. Илар был силен. Впрочем — об этом он догадывался, но так до конца и не знал своей силы и своих способностей. По понятным причинам...

Ржавый тесак с треснувшей деревянной ручкой лежал на табурете перед Иларом. Широкое лезвие, слегка сточенное посредине от многочисленных встреч с точильным бруском, отполированная ладонями рукоять, темная от времени и въевшихся в нее грязи и сажи — последнее время Устама использовала этот видавший виды клинок для чистки котлов и пригоревших сковородок. Лезвие давно уже перестало быть острым, потому Илар задумался — что означают слова о том, что клинок постоянно будет острым? Заклинание, что — заточит его? Или оно поддерживает остроту ножа в том состоянии, в котором лезвие находилось в момент заклятия? В любом случае, ответ на вопросы могло дать только испытание заклинания.

Илар прикрыл глаза и начал выпускать заклинание в свет. Как всегда при волшбе, у него почему-то заныли зубы. Легана говорила, что такое бывает, и нередко, но у всех по разному. У нее, например, когда она колдовала, почему-то чесалась правая лопатка, будто на нее уселся москит. Все время хотелось его сбросить, прихлопнуть, но стоит потерять контроль над заклинанием, и....в общем — не надо терять контроль над заклинанием, если хочешь, чтобы эта самая лопатка оставалась приделанной к туловищу.

Через несколько секунд в комнате почему-то запахло розами — сильный, даже резкий запах забивал ноздри, он становился удушливым, будто кто-то выжал масло из десятков тысяч розовых лепестков и забрызгал этим маслом комнату, предварительно подогрев жидкость до кипения. Илар старался не обращать внимания на запах, и в конце концов это ему удалось — заклинание вышло в мир так, как и должно было выйти.

Вот только эффект от заклинания, как и предполагалось, был неожиданным: ржавый нож, засаленный и щербатый вдруг засветился так, что стало больно глазам, потом мгновенно потемнел до черноты, и через секунду снова стал белеть. Минута, и нож стал серебряным, вернее — приобрел серебристый оттенок.

Илар наклонился над ножом и облегченно вздохнул — не случилось ни пожара, ни землетрясения, ни потопа — всего лишь серебристый ножик, всего-навсего!

Хохотнув, Илар откинулся на спинку стула, обожженного в результате прошлых исследований, задумавшись, стал разглядывать нож. Щербина у рукоятки осталась прежней....кончик ножа тоже не отрос, что изменилось? Цвет? Больше ничего?

Подождав для верности минут пять (пусть остынет!), Илар протянул руку и взял нож за рукоять. Та оказалась холодной, такой холодной, что колдун едва не отдернул руку. Похоже было, что этот нож несколько часов лежал на крутом северном морозе.

Илар пожал плечами — вот тебе и пламя преисподней! Какое там к демонам пламя — руки от холода сводит! Прикинул нож на вес — ничего не изменилось. Цвет поменял, и все тут. Потрогал лезвие — оно стало очень скользким, как мыльным...в зеркальной плоскости отражалось лицо Илара, искаженное, растянутое.

Посмотрелся с минуту, решил — какого демона они нашли в его физиономии? Они — это женщины! Никогда не считал себя красавцем! Да и как-то неприятно это самое дело...почему? Да кто знает — неприятно, и все тут! Мужчина должен быть мужественным, а не красавчиком! В их компании считалось, что быть красавчиком позорно, главное — сила, крепость, умение кулаками отстоять свою независимость, свое мнение. Илар не отличался силой, но был ловким, вертким, а еще — упорным, как клещ — если вцепился, не отпустит, пока жив.

Взял нож покрепче за рукоять, проделал несколько фехтовальных движений — неуклюже, но энергично, как все дети, изображающие фехтование. Получалось отвратительно, но Илар и не собирался выступать на состязаниях по фехтованию. Никогда у него не было желания становиться воином — ну что хорошего в том, чтобы долгие месяцы, а то и годы учиться размахивать острой железкой, а потом, в конце концов, получить эту железку себе в брюхо? Нет — он допускал, что владение оружием совсем не плохая штука — вдруг придется защищаться от такого вот тупоголового солдафона, желающего лишить Илара разума вместе с головой, но посвятить этому всю свою жизнь? Нет уж, избавьте боги от такого удовольствия!

Отец пытался учить Илара кое-каким приемам фехтования, но убедившись в неспособности ученика, а более того — в нежелании оного овладевать приемами боя, плюнул в сердцах и сказал, что лучше бы у него была дочь, тогда бы хоть можно было найти оправдание такому отсутствию боевого духа.

Вот тут отец был неправ — боевого духа у Илара хоть завались, а желания стать профессиональным военным никакого. Разве это порок? Ну не хочет он убивать других людей и быть в конце концов убитым, или искалеченным! Не к тому тянется у него душа! Отца-то можно понять — огромного роста, могучий, сильный, как бык, опытный и умелый вояка — не зря его поставили уснаром городской стражию. Когда Шаус заходил в трактир, замолкали все, даже самые буйные пьяницы и дебоширы. Так вот — Шаус считал, что занятие воина вполне даже уважаемое, и желательное для мужчины. Если не считать пекарского дела, конечно.

Да, хороший пекарь на весах Шауса перевешивал хорошего воина. Драться можно научить каждого, а вот ты попробуй, испеки пироги, славящиеся на тысячи ирр от пекарни! Такие, чтобы радовали глаз и услаждали живот, не вызывая его расстройства и не оставляя во рту привкуса масла, которым солдаты смазывают сапоги!

Шаус сам не замечал противоречия в своих доводах, но когда пытался настаивать на том, чтобы Илар изучал военное дело, наткнулся на упорное сопротивление сына и еще более упорное сопротивление жены, считавшей, что Илар достоин более высокой судьбы, чем судьба солдафона, марширующего в толпе таких же неудачников (ее слова). От Илара отстали.

Но, как человек увлекающийся, прочитавший множество книг, которые мама захватила с собой из столицы, из отцовского дома, Илар любил представлять себя одним из тех великих воинов, которые описаны в этих книгах. Тем более, что когда он пересказывал эти книги мальчишкам, с которыми водил дружбу, иногда ему приходилось изображать в лицах то, что он рассказывал. Так, почему-то, получалось убедительнее, интереснее. Вот и сейчас, он представил себя Гедеором Великим, победившим дракона, летающее чудовище, похитившее прекрасную Каруну.

Кстати сказать, Илар всегда задумывался — а на кой демон этим самым драконам прекрасные девицы? Насиловать?

Ну во-первых у дракона должно быть такое мужское достоинство, что несчастная Каруна лопнет, забрызгав стены пещеры нечестивца. Размеры-то дракона ого-го какие!

Во-вторых, какого демона ему насиловать эту девицу, ведь для него она уродка, что-то вроде того, как для человека выглядит старая плешивая ослица, увешанная репьями и присохшим дерьмом.

Если бы дракон воровал эту девицу чтобы сожрать — это Илар бы счел вполне разумным объяснением, так нет! Судя по книгам, тот держит ее где-то там в пещере, или в башне, месяцами, ожидая, пока какой-то придурок соберется наконец прийти и прибить хозяина убежища.

Тут тоже был вариант — может это ловля более вкусных объектов на приманку? А что, ходят себе герои, и ходят, а он их жрет. А Каруна тем временем делается толстой, сытной, есть что положить на зубок!

Еще только начав читать эти книги, Илар как-то спросил о матери по поводу таких несуразностей, описанных в книгах — мать долго смеялась, до слез, потом утерла глаза кружевным платочкам и сказала, что нельзя все эти истории воспринимать всерьез. Во-первых, никаких драконов в мире нет, это выдумки писак, создавших роман, а во-вторых, в виде дракона тут изображаются жизненные невзгоды, беды, от которых главный герой и спасает героиню. И за что она ему очень благодарна, что и выказывает в конце романа. Это такой прием писателя, понимаешь ли.

Какой такой прием — Илар так и не понял, но решил, как вырастет постарше обдумать этот вопрос. Времени на обдумывание не нашлось, но тяга к представлению в лицах того, что Илар прочитал, осталась.

— Сдавайся, нечестивое чудовище! — громко продекламировал Илар — пред тобой великий воин Гедеор! Я снесу твою рогатую башку, на которую нагадили птицы курла!

Про нагадивших птиц Илар обычно добавлял специально для уличных мальчишек. Почему-то описание дракона, с кучей дерьма от нагадивших на нее птиц-падальщиков всегда вызывало у них приступ неконтролируемого смеха, от которого мальцы по минуте валялись в пыли у поленницы дров на заднем дворе трактира — любимом месте сборищ местных мальчишек.

— Не сдаешься?! Глупое создание преисподней! Тогда получи доброй стали от настоящего воина!

Чего доброго в этой самой стали — Илар тоже не знал, но помятуя смех матери, переспрашивать не стал. По большому счету, какая разница — добрая, или злая сталь, если ей можно выпустить кишки человеку или дракону?

Выпад! Удар! Стул, изображавший эпическое чудовище не мог уклониться от ударов 'великого воина', потому получил в спинку хороший рубящий удар, такой, что будь этот тесак обычным тесаком, он бы оставил на дубовой спинке глубокую зарубку — Илар врезал им от души.

Но зарубки не получилось. Тесак прошел через спинку, будто ее никогда не было, и кусок выдержанного, старого дуба отлетел к стене, ударившись о лежащие здесь пустые горшки и надколотые кувшины.

Илар остановился, ошеломленный, испуганный, и с опаской посмотрел на то, что он держал в руке — серебристо-зеркальное 'недоразумение', бывшее когда-то заурядным тесаком. Подошел к стулу, понюхал срез спинки — от того шел запах паленого дерева, плоскость среза черная, обугленная, будто кто-то прижег ее раскаленным докрасна металлом. Оглянулся по сторонам, увидел черенок метлы, прислоненный рядом с здоровенным треснувшим кувшином, зачем-то сохраненным прежним хозяином, взял этот черенок в левую руку, в правую клинок, который уже язык не поворачивался назвать кухонным тесаком, и слегка прищурившись (на всякий случай!), рубанул поперек палки.

Чик! Вспышка пламени, дым, обугленный конец черенка — кусок его полетел на пол.

Чик! Чик! Чик! Чик! Чик! Подвал заполнил дымок от сгоревшего дерева, а в глазах начали вертеться красные круги от вспышек пламени. Через несколько секунд в руке Илара остался жалкий огрызок палки.

Колдун сел на стул, поморщился от вонючего дыма, и поднес нож к глазам, пытаясь рассмотреть край лезвия. Само собой, ничего особенно он не увидел — тупое лезвие с щербинами, вот только — серебристое, блестящее, будто отлитое из куска серебра и отполированное.

Протянул палец к лезвию, попробовать остроту...и остановился. Нет уж — не такой он дурак, чтобы пробовать! Уже — не такой дурак...

Встал, несколько раз взмахнул ножом в воздухе — тесак как-то удобно лег в руку, так удобно, что и отпускать не хотелось. Проделал несколько фехтовальных упражнений — то, что когда-то показывал ему отец, и что у него никак не хотело получаться — получилось. Нож помог? А что, почему бы и нет? Инструмент ведь позволяет сделать из посредственного музыканта гения, управляющего толпой! Почему бы заколдованному ноже не сделать его гением фехтования? Смешно только — выйти на бой с кухонным тесаком! Впрочем — в серебристой штуке сейчас вряд ли кто признает пресловутый ржавый тесачище в полруки длиной.

Снова осмотрелся по сторонам — на чем бы еще попробовать? Не нашел ничего лучшего, как ткнуть ножом в кувшин у стены. Нож завизжал, как пила лесоруба, пытающаяся перегрызть твердый сучок, пошел гадкий дым, нож не очень быстро, но уверенно погрузился в сосуд. Закаленная глина кувшина раскалилась добела вокруг клинка, потекла и с шипением вонзилась в пол рядом с башмаком Илара, судорожно отдернувшим ногу от опасного кусачего ручейка.

Илар ухмыльнулся — красиво! — и подойдя к кирпичной стене продолжил исследование ножа, загоняя его в каленый кирпич по самую рукоять. На месте уколов оставались оплавленные дырки , такие, будто он вдвигал нож не в кирпичную стену, а в застывшее сало, и нож этот был раскален добела.

Следующим этапом было испытание ножа на металле. Найти стальной прутв подвале не получилось, зато, после долгих поисков, в углу Илар нашел старый лодочный якорь, покрытый ржавчиной, и еще у него не хватало одной лапы. Как якорь сюда попал — предположения строить можно любые, но истина все равно останется скрытой. Скорее всего, якорь остался от тех людей, что жили здесь еще до колдуна, от которого перешла Илару колдовская сила. На то указывал и тот факт, что якорь был покрыт толстенным слоем ржавчины и полузасыпан землей, просто врос в нее за те сотни лет, что лежал на одном месте.

Выворотить корявую железяку оказалось непросто, но после нескольких минут пыхтения и пачкания ладоней Илар все-таки выволок якорь на свет фонаря к середине подвала. Немного помедлил, взял в руку тесак, размахнулся, и...

Искры! Пламя! Вонь!

Рука онемела от удара, но одной из лап как не бывало — чисто, как будто рубил не толстенный металл, а тонкую, сочную лозу.

Илар отошел к стулу, сел на него, и снова начал рассматривать то, что получилось в результате эксперимента. Минут пять созерцал, размышлял, и пришел к одному-единственному выводу: или он станет очень богат, или ему снесут башку.


* * *

— Это то заклинание, о котором я думаю? — недоверчиво переспросила Легана — ты не ошибся?

— Я не ошибся — хмыкнул Илар и подняв взгляд на шаманку, с кривой усмешкой переспросил — ты что, никак не привыкнешь, что у меня все получается не так, как должно быть?

— Никак не привыкну — призналась Легана — каждый раз ты выдаешь что-то такое, что не укладывается в голове. Ты хоть понимаешь, что сейчас сделал?

— Я не понимаю, что сейчас сделал! — кисло пояснил Илар — но я догадываюсь, что у меня получилось.

— Я не так выразилась — поправилась шаманка — ты понимаешь, что будет, если ты будешь массово делать такие клинки? Сколько времени у тебя ушло на изготовление этого?

— Да минут десять, не больше — пожал плечами Илар — пока загрузил, пока выпустил заклинание...

— И получил легендарный 'Меч Преисподней'! — закончила Легана, заливаясь радостным смехом больше похожим на скрип несмазанной дверной петли.

— Какой еще 'Меч Преисподней'? — оторопело переспросил Илар — никакого меча я не делал! Взял старый тесак и обколдовал!

— Ты что, не читал 'История о сыне богов Лидапутре'? Читал? Помнишь, у него был меч — он сражался им с демонами? Как назывался? 'Меч Преисподней'! А что умел делать этот меч? 'Рубил металл, как воду, исторгая снопы искр и пламя Преисподней! Рубил камни, как дерево, раскаляя их добела!' Теперь понял? Ох, милый ты мой...или ты станешь величайшим из величайших колдунов, или тебе снесут голову. Допускаю, что то и другое может произойти одновременно.

— Радуешь меня Легана — дрогнувшим голосом ответил Илар, представивши картину того, как ему сносят голову. Голову ему было жалко, как и всего остального, что к ней прилагалось, потому молодой колдун загрустил и этот самый 'Меч преисподней', в виде кухонного тесака сделался ему почему-то совершенно не приятен.

— Чего ты загрустил? — с усмешкой спросила Легана, лукаво поглядывая на парня — а ты что хотел — добиться успеха, и чтобы тебе не завидовали? Чтобы тысячи людей не желали тебе смерти, а твоим близким чумы и желтой лихорадки? Молодой ты еще. Каждый колдун мечтает стать великим, а когда становится, понимает, что звание 'великого' — это не только радость, богатство, уважение и преклонение! Вслед за ними идут зависть, злоба, желание принизить, втоптать в грязь, а лучше всего — уничтожить, предварительно обворовав, обобрав, как разбойник обирает купца на пустынной дороге. Потому — или ты все-таки стремишься к высшей цели, осознавая, что наверху тебя ждет опасность, или сидишь тихо, не высовываешься, не отсвечиваешь. Я понятно сказала?

— Куда уж понятнее — усмехнулся Илар — я хочу быть великим колдуном, и...

— Хочешь — будь им! — отрезала Легана — и нечего ныть, строить кислую морду! Ты сделал то, что недоступно сотням колдунов, а возможно — никому в этом мире, и сидишь так, будто тебя только что избили палкой? Ты чего, Илар?! Ты как маленький старичок, кислый, вялый, да ты радоваться должен, ликовать!

— Я и ликую — попытался улыбнуться Илар, скривившись в гримасе — понимаешь, как-то все быстро происходит, неожиданно, пугающе...ведь только вчера я был простым мальчишкой, читал книги, мечтал о великих свершениях, открытиях. И вот, когда этот миг настал, мне почему-то становится страшно.

— Я понимаю... — немного подумав, ответила шаманка — но ты привыкнешь. Возможно — привыкнешь. А может и нет. Лучше бы ты не привык и радовался каждому открытию. Когда ты перестанешь удивляться, перестанешь радоваться чудесам, это будет означать одно — ты старик. Глубокий старик.

— А ты радуешься чудесам? — улыбнулся Илар, с прищуром посмотрел на худую, будто выточенную из темного твердого дерева шаманку.

— Радуюсь — улыбнулась Легана — я еще молода. Если бы ты знал, как я молода! Ну да, немного погасла, но иногда в глубине души у меня просыпается девчонка, та самая, что визжала, когда получалось сложное заклинание, которая могла всю ночь бежать по тропе на свидание с любимым, и после жарких соитий снова возвращаться назад — бегом, без всяких лошадей и без отдыху! Я до сих пор не перестаю удивляться жизни, и она иногда подкидывает мне такие интересные истории...вот как та, что произошла с тобой, например. Я вообще даже думаю, что боги неспроста нас соединили. У каждого колдуна должен быть свой наставник, направляющий на истинный путь. Вот и я — дана тебе для того, чтобы ты шел правильной тропой. Какой? Это мне не известно. Но все, что чем я могу тебе помочь — ты получишь. Возможно боги потому и лишили меня колдовской силы, чтобы ничего не мешало твоему обучению, чтобы я не отвлекалась на свое колдовство. Жестоко, скажешь? С нашей точки зрения — да. Но с точки зрения богов...

— Ты тоскуешь по своей магической силе? — участливо спросил Илар, заметив, как понурилась шаманка.

— А ты как думаешь, малыш? — хмыкнула Легана — вот представь сейчас, что ты ничего не умеешь! Ну, представь! Помнишь, знаешь, но не умеешь! И что, понравилось? То-то же...единожды коснувшись магических таинств ты никогда уже не сможешь жить по-прежнему. Теперь ты ИНОЙ. Не такой, как все люди, и со временем к тебе в голову будет все чаще и чаще закрадываться мысль о том что ты выше всех, умнее всех, лучше всех — только потому, что они простые люди, не обладающие магией. Не допускай эту мысль к себе, гони ее прочь. Иначе ты превратишься в монстра, которого все будут ненавидеть. У тебя не останется друзей, и в конце концов ты умрешь в одиночестве, страшно, не оставив по себе ни одного доброго слова. Постарайся остаться таким, какой ты сейчас есть. Оставайся хорошим, добрым мальчиком, который не может пройти мимо тех, кому нужна помощь.

Легана помолчала, глядя на погрустневшего, задумавшегося Илара, усмехнулась, и уже другим тоном добавила:

— Нужно попробовать, как работает твое заклинание. Насколько я знаю, изначальное заклинание срабатывает не всегда. Помнишь, там было сказано про огонь преисподней? Так вот — оно, это заклинание, в восьмидесяти случаях из ста просто тупо сжигает клинок, расплавляя его на месте. Почему? Это спроси у богов, когда попадешь на небеса — лет, эдак, через восемьсот. Пока что я говорю тебе, что заклинание срабатывает именно таким образом. Оставим на всякий случай пару ножей, остальные используем для испытаний. Понимаешь, если бы каждый колдун мог сделать 'Меч Преисподней', представляешь, что бы делалось в мире? Против него нет защиты, кроме другого такого меча, он прошивает любую броню, любые доспехи. Нет спасения! Даже амулеты на него не действуют. Принцип действия его никто так и не познал. Вот так вот. Ну что, пошли? Оп! Погоди! Сиди! Карета подъехала! И если у меня с памятью все в порядке — это тот человек, который просто-таки обязан отдать тебе тысячу золотых. Кстати — чего ты разогнался на такую сумму? Это же огромные деньги! Как решился заявить такое?

— Вот так...пришло в голову — усмехнулся Илар — не хотелось мне ему помогать. Думаю — откажется, и хрен с ним. А видишь, как оно вышло... Впрочем — ничего еще и не вышло. Сейчас послушаем, что он нам скажет.

Глава 4

— Я согласен! — мужчина исподлобья посмотрел на Илара, и тому стало не по себе — взгляд тяжелый, ненавидящий, как будто он, Илар, виноват во всех бедах этого человека.

— Деньги вперед — невозмутимо пожал плечами Илар — без денег я работать не буду.

— Я отдам тебе деньги, но если ты не сможешь сделать того, что ты должен сделать — отдашь вдвойне, или заплатишь своей головой. Согласен?

— Это невыполнимые условия — снова пожал плечами Илар — если я не смогу добиться результата, вы просто получите деньги назад, за вычетом оплаты моего труда. Например...двадцать золотых. Только так.

— Хорошо — мрачно посмотрел мужчина — если моя покойная бабушка не расскажет о том, где находится сокровище, или ты не сможешь этого добиться — ты вернешь все деньги, за исключением...десяти золотых. Десять!

— Ну что вы как лавочник торгуетесь? — не выдержал Илар — что для вас десять золотых. вы ведь богатый человек!

— Потому и богатый, что не раздаю свои деньги каждому встречному — криво усмехнулся мужчина — так что, согласен на мои условия?

— Хорошо — безнадежно махнул рукой Илар — я согласен. Деньги тащите сюда.

— У меня вексель на тысячу золотых. Я что, крестьянин, таскать с собой деньги наличными? — презрительно усмехнулся мужчина — вот, держи!

Илар взял в руки документ, посмотрел — да, тысяча золотых, написано — вексель имперского банка, на предъявителя. Потер печать — в воздухе появилось изображение императора, туманное, но узнать можно. Печать по всем правилам, заверенная имперским магом. Удовлетворенно кивнул, передал Легане:

— Спрячь.

Повернулся к заказчику, кивнул головой:

— Я сейчас переоденусь и возьму магическую книгу. Подождите.

Не дождавшись ответа, вышел в дверь, ведущую в жилую часть дома и со всех ног кинулся в сад. Нашел Анару, копающуюся в земле, Дарана, катящего тележку с навозом, купленным у соседей за медяк и пожелания долгого поноса (жадные!), быстро объяснил ситуацию, сказал, что должен сделать мальчишка и через пару минут уже бежал к себе в комнату, за Асмунгом.


* * *

В карете пахло богатством. Кожаные диваны кремового цвета с золочеными, или золотыми заклепками, тисненая кожа на стенках повозки — подбитая такими же золотыми гвоздями, запах благовоний и чего-то неуловимого, сладкого, будто хозяин повозки только что вез кучу сладких фруктовых плюшек и этот запах так и не выветрился из полости кареты.

Вокруг кареты ехали четверо всадников, надо понимать — охрана. От кого они собирались охранять хозяина — Илару не было известно, да и не интересно — сделать бы свое дело, и домой — от кислой, мрачной рожи богача молоко могло скваситься. Неизвестно, какие там у него проблемы, но такая рожа может быть только от серьезных неприятностей — решил Илар. И лучше не знать — от каких. Целее будешь.

Ехать пришлось около часа. Задерживали возчики, запрудившие центральные улицы так, что проехать не было никакой возможности. Они все будто спятили — вопили, матерились, брызгали слюной друг на друга, обвиняя коллег во всевозможных грехах и рассказывая родословную оппонента до самого седьмого колена, живописуя картинами совокупления предков супостата с различными животными и падшими членами человеческого общества обоего пола.

Илар не удивился картине — такое бывало каждый день вечером, когда припозднившиеся, как обычно, возчики рвались домой, собравшись в дорогу все разом, в одно и то же время. Возчики обслуживали купеческий квартал и все три рынка, расположенные по кольцу вокруг этого самого квартала.

Хозяин кареты воспринимал все спокойно, молча, и только на лице его застыла маска брезгливой неприязни ко всему миру. Илар от нечего делать тихонько разглядывал своего заказчика, и пришел к неожиданному выводу: этот человек больше хотел показать себя богаче и важнее, чем он был. Почему? Нет дорогих украшений, которые в ранге положенности носят все богатые дворяне.

Когда Илар был во дворце, он был удивлен количеству ценностей, нанизанных на шеи и костюмы придворных. Кроме того, бывший гвардеец во время путешествия к столице довольно много рассказал ему об обычаях элиты империи, и вот теперь, то, что видел Илар, совсем не соответствовало тому, что должно было быть.

Еще более разителен был контраст между богатой, ухоженной очень дорогой каретой и тем, как одет заказчик. Он выглядел как купец средней руки, а не как богач, каким себя ставил. Кроме отсутствия драгоценностей это доказывал слегка потертый костюм, сшитый из дорогой ткани, но уже слегка обветшалый, сапоги — неновые, простого покроя. Видно было, что этот человек когда-то и вправду был очень богат и влиятелен, но вот сейчас...сейчас у него тяжелые времена.

Дом соответствовал своему хозяину. Огромный, массивный, украшенный фигурками драконов и неведомых существ, придуманных разумом архитектора, перед проектированием скорее всего принявшего порцию дурмана — иначе как тогда объяснить наличие у статуи змеи человеческих ног, или головы птицы? Такое может выдать голова только после приема особенно качественного дурмана, дающего объемные, цветные картинки. Илар не пробовал дурмана, но рассказов о нем наслушался более чем достаточно — в городе дурманщиков было довольно много.

У ворот встретил привратник, седой вояка с мечом на поясе и недобрым взглядом прищуренных глаз. Вояка отворил калитку, в которую и прошли хозяин поместья и колдун, сжавший рукой вещмешок, висящий на плече.

Илар вцепился в лямку вещмешка так, будто кто-то тут же набросится и попытается отнять лежавшее там 'сокровище'. Впрочем, именно сокровище, ведь Асмунг содержал заклинания и пояснения колдуна, составлявшего книгу на протяжении нескольких сотен лет! Кстати сказать, Илар уже начал писать свой, личный Асмунг — по настоянию Леганы. Каждый волшебник должен иметь свою Книгу, это неписанный закон. Да и какой прок Илару от чужих пояснений, когда заклинания, описанные в Асмунге старого Герезарда срабатывали в точности наоборот описаниям старого колдуна, или вообще давали непредсказуемый результат.

Солнце почти закатилось, и в отблесках последних лучей дом казался еще более темным и каким-то зловещим, давящим, похожим на огромный склеп. Впрочем — возможно Илару это просто привиделось — так настроило общение с угрюмым клиентом.

Похоже, что каждый, кто имеет 'счастье' общаться с этим типом тут же впадал в угнетенное состояние духа, как если бы у него украли кошелек с серебром или он сломал ногу, свалившись в придорожную канаву, полную нечистот.

Под ногами похрустывала каменная крошка, наводя на мысли об ореховом печенье и кружке горячего травяного отвара, и у Илара внезапно заурчал живот, нарушив святотатственным звуком торжественность момента.

Провожатый недовольно оглянулся, будто боялся, что Илар этим бурчанием разбудит покойников семейного кладбища, на наличие которого указывали семейные склепы, расположенные в дальнем конце сада. Склепы были большие, красивые и даже уютные — многие деревенские жители с удовольствием пожили бы в таком склепе, превышающем по размеру их убогие домики раза в два или три.

Илар всегда удивлялся — зачем богатые тратят большие деньги для того, чтобы хранить умершую плоть — ведь на небеса ее все равно не возьмешь! На небеса душа отлетает чистая, не обремененная ни деньгами, ни имуществом. Если только грехами — но тут уже только боги решат — грехи это, или нет. Ведь каждый для себя сам решает — что грех, а что праведность. Например, Илар читал, что некоторые южные племена, живущие в тропическом лесу поедают соплеменников — не ради пищи, а в знак уважения к ним, чтобы оставить в каждом из членов племени частичку уважаемого человека. Грех ли это? С точки зрения северян — да. А с точки зрения южан?

Под эти мысли колдун и его провожатые дошагали до самого крупного склепа, стоящего в окружении склепов поменьше, возле высоченного забора, 'украшенного' стальными остриями по самому гребню. Над дверью этого склепа восседали здоровенные каменные изваяния крылатых существ, ощерившихся на всякого, кто подходил к вместилищу тел тех, кто жил в поместье на протяжении сотен, а может и тысяч лет. Существа выглядели грозно, и колдуну даже показалось, что изваяния дрогнули и сменили позу, накренившись, как для прыжка.

Илару стало не по себе — он читал о каменных существах, оживленных волей злых колдунов, но считал это преувеличением, сказкой для доверчивых простаков. Но после того, как сам сумел совершить многое из того, что казалось невозможным, уже не относился к рассказам об оживших статуях так легкомысленно. Почему бы древним колдунам не поставить на страже склепа одушевленные каменные изваяния?

— Бабушка умерла восемнадцать лет назад — сухо сказал клиент, и у Илара расширились глаза — он-то думал что трупу от силы несколько часов, ну самое большее сутки-двое!

— Да вы спятили! — не выдержал Илар — бабулька уже высохла, или сгнила, а вы предлагаете мне ее поднять, да еще чтобы она и разговаривала! У вас голова-то есть?!

— Ты как разговариваешь с хозяином! — охранник справа рванул из ножен меч, но хозяин дома остановил его. Помолчал, и с усмешкой сказал, глядя на Илара задумчивым, нехорошим взглядом:

— У меня-то она есть...а вот у тебя может и не быть, понимаешь? Ты взялся поднять мою бабушку и расспросить ее. Кто мешал узнать о том, в каком она состоянии? Кто помешал выяснить все как следует? Будешь работать как надо, иначе я тебе башку снесу!

— А гнев императора не страшит? — Илар почувствовал, как все поджилки у него затряслись — убьешь меня — он с тебя спросит!

— Ты думаешь, императору есть дело до какого-то колдунишки? Дел у него больше нет! А кроме того, кто скажет, что это я тебя убил? — снова усмехнулся мужчина — все мои слуги покажут на следствии — если оно будет — что ты вышел из моего дома, живой и невредимый. А то, что тебя прирезали где-то на улице — это не наши проблемы. Это пусть городская стража занимается, если ей будет до этого дела. Мало ли кто колдуну башку отрезал! Злых людей много на белом свете, правда, Эйар?

Охранник радостно засмеялся, и мужчина улыбнулся, довольный удачной шуткой.

— Ну что, все понятно? — улыбаясь, спросил мужчина — работай, колдунишка, работай. И радуйся, если удастся уйти живым. Кстати — вексель мой — пустая бумага. Долгов у меня многовато стало, а то — что ты думаешь, стал бы я с тобой разговаривать? Глупое быдло...простолюдин проклятый.

— А печать? А как же...

— Дурак! — прервал мужчина — есть способы сделать и печать. Тем более, что ты ведь не разбираешься в том, каков должен быть настоящий вексель! Ты же простолюдин, я же вижу! Работай давай! Разболтался тут! Кстати, если ты думаешь, что сможешь свалить меня каким-нибудь пакостным заклинанием, так вот — не трать время зря. У меня очень хорошие амулеты, через которые не пробьется ни один дурацкий колдунишка!

— А за что вы так не любите колдунов? — хмуро спросил Илар, прикидывая, как бы смыться — быстро и по возможности безболезненно.

— Не твое дело! А впрочем — почему бы и нет! — мрачное лицо мужчины стало еще мрачнее, губы исказились и в уголках показались белые клочки пены — вы, проклятые колдуны, лезете к людям, портите им жизнь! Вы одержимы демонами, и вас нужно сжечь — всех, до единого! Император возится с вами, проклятый напыщенный болван, а вас надо уничтожать, как вредных тварей, досаждающих людям!

Внезапно мужчина осекся и посмотрел на охранника, закусившего нижнюю губу. Они обменялись взглядами, как будто что-то хозяин поместья хотел что-то сказать, а его подручный понял без слов. У Илара защемило сердце — он тут же сообразил — ему отсюда не уйти. Убьют. И все будет так, как описал этот негодяй — найдут обезглавленное тело Илара поутру, и спишут все на ночных разбойников, и никто не узнает, как все будет. И не увидит он своих детей, не увидит любимую, не увидит родителей, не увидит Дарана с Леганой, и Быстрика — самого умного из четвероногих существ на белом свете. Хозяин поместья слишком много сказал, ведь такие речи в адрес Императора считаются государственной изменой.

И так Илару стало себя жалко, что слезы едва не выкатились из уголков глаз. Остановило только то, что он вспомнил слова отца: 'Не плачь! Ты мужчина! Нельзя плакать, надо биться!'.

Комок в горле исчез, а голова сделалась ясной, как никогда. Нет, не так — как тогда, когда ему надо было сражаться за свою жизнь и за жизнь Дарана. Ведь главное оружие колдуна не могучие руки и ноги, и не способность быстро выпотрошить противника, нет! Главное — умение колдовать, а еще — соображать, какое заклинание и как можно применить. Вот этим сейчас Илар и займется.


* * *

Каменная плита с тихим скрежетом сдвинулась в сторону, затем глухо свалилась на пол, от нее откололся уголок — хозяин поместья поморщился — видимо он был хорошим хозяином, рачительно относившимся к своему имуществу.

— Осторожнее, придурки! — рявкнул он на охранников, утиравших пот испачканными в пыли руками — эта плита стоит дороже ваших дурацких голов!

— Тяжелая, хозяин! — извиняющее пробормотал главный охранник и удостоился яростного взгляда своего господина.

Мужчина посветил в саркофаг масляным фонарем и поморщился, отпрянув в сторону:

— Воняет! Высохла, а воняет! Мамаша и при жизни была не очень-то приятной особой, а после смерти...чего улыбаетесь, твари! Это мать вашего господина! Вы должны на колени пасть перед ней! Да стойте, идиоты...о боги, каких вы мне людей даете! Тупые твари...все — тупые, неблагодарные твари! Умному человеку в этом мире... А ты чего уставился, колдунишка?! Делай свое дело! Ублюдок...

— Во-первых, я не ублюдок. У меня есть отец и мать — спокойно пояснил Илар — во-вторых, ублюдок, это тот, кто обманывает людей, подсовывая им вместо оплаты пустую бумагу. И в-третьих — нужно вынести тело наружу, на чистое место. Если заклинание подействует — могут подняться все тела, что тут лежат!

Илар замолчал, обведя рукой пространство внутри склепа, а мужчина снова скривился, будто от зубной боли. Вообще — Илар давно заметил, что у этого человека, похоже, не все в порядке с головой, хозяин поместья постоянно кривился, дергал щекой, иногда его корежили судороги, при этом правая рука как-то странно подергивалась и плавала в воздухе. Это стало более заметно когда вошли в склеп — видимо заказчик разволновался и потерял контроль над своим телом. Раньше он как-то сдерживал, скрывал свою болезнь. Если это была болезнь, конечно, а не особенности поведения.

— Ты не заслуживаешь ничего, кроме пустой бумаги — сказал хозяин поместья, сдержавшись, чтобы не ударить наглеца по лицу толстой тростью, которую держал в руках — эй, вы — взяли тело и вынесли наружу! И почтительнее с покойной госпожой — шкуру сдеру, если что!

Охранники переглянулись, и подойдя к саркофагу запустили туда руки. Илар отступил в сторону, внимательно глядя на то, что раньше было человеком, важной, родовитой дамой — судя по словам незнакомца, не назвавшего своего имени.

Труп и вправду припахивал мертвечиной, несмотря на то, что за время лежания в саркофаге он превратился в мумию, коричневую, обтянутую сухой, сморщенной кожей. Глаза мумии были закрыты, а сквозь щель, бывшую ранее ртом, виднелись желтоватые, неровные зубы, оскаленные, будто в улыбке. Дорогое платье из темно-красной ткани цело, каменная плита надежно оградила его как от воздействия воздуха, так и от происков насекомых, любителей полакомиться тканями. Ни одного украшения на даме не было, похоже что и тогда, когда эту женщину хоронили, тот, кто ее хоронил, счел, что покойнице сокровища ни к чему. Впрочем — Илар был с ним совершенно согласен — за каким демоном укладывать в гроб вместе с покойным и его украшения? Чтобы покойник танцевал на балу с этими побрякушками?

Когда мимо Илара пронесли труп, подол платья волочился по полу и задел ногу колдуна. Илар невольно вздрогнул и поежился. У него было странное ощущение, будто все происходящее нереально, будто находишься в дурном сне, в кошмаре, из которого можно выскочить в любую секунду, вытереть холодный пот со лба и пойти на кухню попить воды, а потом снова улечься под теплый бок любимой жены, посапывающей аккуратным носиком, который так приятно целовать, глядя в ее синие глаза.

Однако, нет — это не сон. Совсем не сон, что и доказал один из охранников, невежливо и больно толкнувший его в спину:

— Выходи, чего встал! Пошел, пошел вперед!

И Илар пошел. Туда, где в беседке, посреди площадки, засаженной стриженной садовником травой и яркими, красными цветами, уже лежало тело, перебивающее запах цветов запахом тлена.

Покойница лежала на столе, сделанном из темного дерева, покрытого лаком и украшенного узорами. Вокруг стояли кресла и скамьи, видимо сделанные в комплекте со столом — их узоры повторялись, а дерево, из которого изготовили мебель, явно было подобрано в тон.

Беседка, свитая из затейливо переплетенных прутьев, была достаточно велика, чтобы уместить по крайней мере десятка два человек. Похоже, что она могла служить для того, чтобы в ней обедали господа вместе с гостями, решившими навестить поместье. Рядом небольшой пруд, цветники — прекрасное место для приема пищи, если конечно на столе не лежит покойница восемнадцатилетней свежести.

А покойница радостно улыбалась расположенным на крыше беседки фигуркам резьбы, будто веселясь, что наконец-то покинула скучное и темное смертное ложе, которое провоняла своими останками.

Илар с опаской посмотрел на оскаленное лицо, подвинув к себе фонарь, стоявший на столе, углубился в Асмунг, извлеченный из вещмешка. Так-то он уже загрузил в память несколько заклинаний — на всякий случай — но какой смысл в этих заклинаниях, если супостат и его подчиненные носят защитные амулеты против магии? Можно попробовать заморозить гадов, но если они обнаружат, что их пробовали убить заклинанием — а они обнаружат обязательно, насколько знал амулеты Илар — могут быть неприятные последствия, например, Илара просто побьют, и побьют крепко. А этого как-то не хотелось.

С другой стороны — а вдруг заклинания все-таки пробьют защиту амулетов? Да, и еще — а почему нужно верить этому негодяю, ведь на самом деле защитные амулеты не дешевая поделка базарных ложкорезов! Неужели он обеспечил ими всех подручных?

Опять же — можно выпустить Огненного Жиздра, вот только одна незадача — тот может сожрать своим огнем самого Илара, спалить его в головешку. А это еще более неприятно, чем побои.

Кроме этих двух заклинаний оставалось только одно, не связанное с материей, вот только назвать его боевым язык не повернется — Большой Пэ, он же Большой Пук — если выпустить это заклинание в небе появляется огромная задница и выпускает облако невероятной вони с соответствующим моменту звуком. Что это, откуда берется — никто не знает. И о таком результате никто никогда не слышал. По крайней мере Легана так сказала, а старухе можно верить — память у чернокожей шаманки просто исключительная. Она и предположила, что таким образом как-то прорывается завеса в другой мир, где живут великаны. Почему эти великаны так плохо относятся к миру Илара Легана сказать не могла, и лишь заметила, что мир вообще-то другого и не заслуживает.

Илар взялся за свой гирикор, висящий на шее и спрятанный до того под одеждой и стал аккуратно выпускать заморозку, направляя ее по площади, так, чтобы она кольцом охватила захвативших его людей. Через секунду после того, как 'заморозка' вылетела в мир, охранник справа завопил, указывая на Илара:

— Он колдовал, господин! Он против нас колдовал! Я сейчас ему... — охранник замахнулся короткой, окованной стальными кольцами дубинкой, но хозяин поместья его остановил, усмехнувшись уголком рта:

— Не надо. Он же должен был попробовать! Эти проклятые колдуны никому не верят. Болван, я же тебе сказал — бесполезно направлять заклинания против нас! Еще попытка — и я выколю тебе глаз. Один глаз — другой тебе нужен, чтобы творить заклинания. И еще уши обрежу — они-то не нужны для колдовства. И...еще что-нибудь отрежу.

Негодяй в течение пяти долгих минут перечислял все, что он может сделать с Иларом, какие тому уготованы муки — физические и моральные, а когда смолк, в беседке снова воцарилась тишина, нарушаемая писком ночных бабочек и стрекотом светлячков, собравшихся вокруг беседки. Закончив свою речь, заказчик снова потребовал от Илара поднять свою мамашу и таки-выжать из нее правду о скрытых сокровищах, иначе...

Тут последовал новый выброс дерьма в адрес незадачливого колдуна, попавшего в руки умелому человеку, сведущему в пытках, но Илар этот поток слов уже не слушал. Он наклонился над покойницей и посмотрел в ее коричневое лицо, мысленно попросив прощения за то, что собирался сделать. Будь Илар матерью этого придурка, тоже бы закопал куда-нибудь сокровища, лишь бы они тому не достались. Или выбросил в пропасть. Или бы утопил в самом глубоком море, какое только есть на свете. Честно — поганец не заслуживал сокровищ.

А еще Илар раздумывал — как он получит информацию от покойницы, если мумия и говорить-то не может? Не может говорить, и скорее всего, не может и ходить! Так-то можно было бы потребовать, чтобы дама прошла и ткнула пальцем в то место, где лежат спрятанные драгоценности, но как она будет ходить? Высохшая, как палка?

Илар преодолел отвращение и взял мумию за руку. Потянул вверх. На удивление — рука довольно свободно согнулась в суставе, хотя он ожидал иного — что-то вроде вяленой рыбы, которую берут в дорогу путешественники. Этой самой рыбой можно разбить голову супостату, а чтобы ее съесть, нужно долго отмачивать, или же вываривать в котле (зато не портится так, как свежая!).

— Ее бальзамировали? — Илар перебил очередной выброс угроз в свой адрес, и мужчина застыл в недоумении, не зная, что сказать.

— Еще раз спрашиваю — женщину после смерти бальзамировали?

— Ну...да! — растерянно ответил мужчина — само собой, бальзамировали! Да какая разница?

— Большая — сухо ответил Илар — у нее до сих пор сгибаются руки, наверное — и ноги. Суставы целы. Значит, она может двигаться. Все, отойдите от меня на три шага! Отойдите, я сказал! Если я не успею поймать покойницу заклинанием, она вам головы поотрывает! (Зачем я это сказал, болван? Теперь они предупреждены! Ох, язык мой...доведет он меня до беды! Или уже довел...)

Илар с опаской посмотрел на своих пленителей и облегченно вздохнул — нет, не поняли! И слава богам! Отошли.

Заклинания уже лежали в памяти — заклинание одушевления и заклинание подчинения. Что получится — Илар не знал. Это колдовство срабатывало не всегда. Прошлый раз он пробовал поднимать покойницу несколько раз, пока та смогла ходить и говорить, а вот заклинание подчинения тогда сработало с первого раза. А если сейчас заклинание одушевления не сработает? Очень, очень беспокоил тот факт, что с момента смерти прошло восемнадцать лет. Можно ли вызвать душу покойного и поместить ее в прежнее тело, если прошло столько времени? Где обитают души, куда они отправляются, как, и почему их можно вызвать — все это одна из тайн, которые, вероятно, никогда не узнает человек. Как и то, откуда взялся мир. Создал главный бог, бог-создатель? А кто создал бога? Тайны, кругом одни тайны...

Последнее слово заклинания растаяло в воздухе. Покойница лежала тихо, мирно, не подавая признаков жизни, как и положено порядочной покойнице. Илар с опаской и надеждой всматривался в лицо мумии, ожидая каких-либо признаков одушевления. Ожидал, но едва не пропустил самый важный момент — момент пробуждения, если можно его так назвать.

Уже когда Илар потерял надежду и отвлекся, потянувшись за Асмунгом, мумия внезапно подняла руку и с такой силой врезала колдуну по плечу, что он полетел кубарем, выронив колдовскую книгу из рук. Голова Илара врезалась в камень облицовки садовой дорожки, в его глазах рассыпались фонтаны искр, сознание помутилось, и дальнейшее уже виделось как в тумане.

Мелькали люди — они бегали вокруг, спасаясь от мумии, двигающейся довольно быстро, но немного медленнее, чем живые, кто-то вопил, кто-то матерился, но все проходило мимо Илара, будто он не видел это наяву, а читал увлекательную книгу и представлял все это у себя в мозгу. А может видел сон...скорее — сон-кошмар.

— Вставай, придурок! Вставай! — Илара встряхнули и поставили на ноги, как куклу — охранник обладал недюжинной силой, хотя она ему особенно на помогла, так как на широкой потной физиономии красовался огромный кровоподтек, явно поставленный 'нежной' ручкой бывшей хозяйки поместья — делай что-нибудь! Утихомирь эту тварь!

— Я тебе дам — тварь! Как ты смеешь называть покойную госпожу тварью?! — проревел заказчик бесчинства, пробегая мимо Илара и грозя ему кулаком — я обоим ноги вырву! Тебе, за то что называешь госпожу непотребными именами — я все слышу! — а тебе за то, что заставил меня бегать! Быстро, колдуй, гаденыш! Ууууу...гад! Ай! Ай!

Мумия как раз догнала слегка сбавившего тем бега заказчика и так врезала ему в зад костлявой ногой, что тот следующие три шага пролетел по воздуху и чудом удержался на ногах, наддав, как никогда, наверное, в своей жизни не бегал.

Удовлетворившись достигнутым результатом, может просто отстав от мужчины из-за увеличивающегося расстояния, мумия переключилась на ближайшие объекты, а ими оказались Илар и охранник, стоявшие от нее в пяти шагах. Она немедленно развернулась, и похожая на демона смерти бросилась на Илара, оцепеневшего, будто его кольнул жалом огромный гугунер, живущий на самом крайнем юге.

Рассказывали, некоторые из этих насекомых обладали таким ядом, что его хватало для того, чтобы парализовать человека на несколько часов, а иногда и до смерти. Гугунер имел прелестное обыкновение откладывать под кожу жертв яйца, из которых в считанные часы развивались личинки, пожиравшие парализованное существо изнутри до тех пор, пока есть было уже нечего. И при этом жертва не чувствовала никакой боли, была в сознании, но не могла двигаться.

Еще секунда, и колдуну пришел бы конец — если бы не охранник, дернувший Илара за ногу и потащивший за собой, как бревно. От нового удара о землю Илар очнулся, и когда его протаскивали мимо, успел уцепить Асмунг, валявшийся возле беседки.

Уже через пару секунд Илар, вышедший из ступора, вывернулся из рук охранника и помчался по дорожке не хуже однорога, по легендам, способного обогнать не только лошадь, но даже птицу. Мумия сразу отстала, остановилась, и стала поворачиваться из стороны в сторону, выбирая ближайшую жертву. Илар уже заметил, что одушевленный труп нападает на тех, кто ближе, потому добавил еще пяток шагов в сторону забора.

— Если ты не сделаешь как надо, я тебе башку снесу! — прошипел охранник — и никто тебе не поможет, даже хозяин! Скажу — это она тебе голову оторвала, понял?!

— Да понял, понял — пробормотал Илар, проверил присутствие в голове заклинания подчинения, нашел его, и на всякий случай открыв Асмунг на нужной странице тихонько пошагал к покойной дворянке, тут же встрепенувшейся, как хищная птица при виде грызуна, нагло шагающего по полю.

Нет. Не получилось. Через несколько секунд мумия уже бежала за Иларом, будто получила новые силы, влитые ей несработавшим заклинанием. Она задумчиво стояла во время кастования волшебства, 'улыбаясь' Илару по все двадцать желтых зубов (остальные выпали при жизни), а когда заклинание завершилось, погналась за колдуном так, что он едва успел скрыться от нее в противоположном углу сада.

Охранник не отставал от колдуна, видимо боясь, что тот сбежит (умное решение, Илар точно хотел спрятаться где-нибудь в темном месте и переждать, пока мумия не покажет им, как надо жизнь любить!). Он снова пристал к Илару с требованием утихомирить веселую бабульку, и тот, вздохнув, потребовал фонарь — чтобы загрузить заклинание, нужно его прочитать!

Теперь картина окружающего выглядела так — в саду, как демон мщения бегала мумия, время от времени прицепляясь к людям, которых каким-то образом чуяла на расстоянии (Как собака! Шагов за десять!), а когда Илар в очередной раз пытался опутать ее волшебством — гонялась за ним.

Да, картина со стороны была довольно забавной — впереди бежал Илар, впитывая заклинание, рядом, чуть позади, охранник, держа в руках фонарь, подсвечивая Асмунг, позади, вытянув сухие руки-палки вперед, мумия, радостно улыбающаяся вслед убегающим мужчинам.

Только вот Илару было не до смеха — болела голова, на которой надулась здоровенная шишка, болела нога, за которую ранее тянул его стражник, болели ребра, отбитые при падении, в общем — болело все, кроме...но Илар не сомневался, что если не выпутается, болеть будет и ЭТО.

Заклинание сработало с одиннадцатого раза — своеобразный рекорд. До этого случая заклинания у молодого колдуна если и не срабатывали, то с второго-третьего раза — точно все получалось как надо. А теперь — с одиннадцатого!

Когда мумия замерла, опустив руки и застыв на месте, Илар сразу не поверил и пробежал еще шагов тридцать, остановившись только тогда, когда охранник поймал его за рукав:

— Все, колдун! Она встала! Что, получилось?! Наконец-то!

— Похоже что да... — Илар добрел до края дорожки и без сил плюхнулся на траву, подняв глаза в небо, бархатно-черное, подбитое серебряными гвоздями. Лежать было хорошо, уютно — только травинки щекотали ухо. Сердце успокаивалось, пальцы переставали дрожать — видно именно потому Илар никак не мог запустить заклинание. С дрожащими руками, в состоянии паники — это и более опытный колдун испортит колдовство, а что говорить о простом парне, едва научившемся волшбе?

Минут пять прошли в блаженном ничегонеделании, потом в мозг снова впился противный, скрежещущий, как нож по стеклу голос заказчика:

— Хватит валяться! Делай дело! Пусть рассказывает, куда запрятала сундучок!

— А это был сундучок? — вяло переспросил Илар — так спросите у нее. Пусть расскажет.

— Спросил! — скрипнул зубами мужчина — молчит!

— Правильно молчит — хмыкнул Илар — во-первых, отвечать она будет только мне. Я ее повелитель, во-вторых, чем ей отвечать-то? У вас голова нормально работает? У нее язык высох полтора десятка лет назад, или больше! Она не может набрать воздуха в грудь, не может выпустить его через горло — как она вам скажет-то? Головой ведь думать надо! Бабулька восемнадцать лет назад скончалась — похоже, от того, что постоянно видела вашу рожу возле себя — и вы хотите, чтобы она чего-то вам рассказала?! Я вообще удивляюсь, как она двигается! Колдовство, однако, не правда ли? — Илар гадко хихикнул, наслаждаясь видом обескураженного, а потом разъяренного негодяя — тихо, тихо! Прибьете меня, кто вам найдет сокровище?! Она вам не подчинится, а если я умру, начнет крушить вас по новой!

— Так узнавай, скотина! — рявкнул заказчик, делая шаг к Илару, так и валявшемуся на травке — говори с ней! Не может говорить — пусть покажет! Не может показать — пусть напишет! А ты если еще помедлишь — я тебя начну нарезать на ремни, я тебя...

— О боги, как скудна у вас фантазия! — нарочито-сокрушенно вздохнул Илар — уже повторяетесь, и не первый раз. Найду я вам сокровище. Но вы отдадите часть его мне. На сумму тысяча золотых, как и говорили. Вместо пустого векселя.

— Отдам, отдам! — блеснул глазами мужчина, и тут Илар совершенно убедился — не уйти. Живым — не уйти.

Не подавая виду, что знает о гадких планах заказчика в отношении своего молодого тела, Илар встал, взял Асмунг, не обращая внимания на окружающих, прошел к беседке, нашел там вещмешок, положил книгу, повесил на плечо и пошел к мумие.

Покойница стояла неподвижно, как статуя, и только подявшийся легкий ветерок раздувал ее богатое платье, висевшее как на вешалке. Руки опущены вдоль тела, закрытые, высохшие глаза смотрели куда-то вдаль, будто мумия каким-то способом пыталась разглядеть — что там, за горизонтом, куда ей больше не дойти?

Илар остановился перед бывшей хозяйкой поместья и тихо сказал:

— Ничего не говори. Если буду спрашивать — кивай, или мотай головой в знак отрицания. Поняла?

Мумия кивнула головой, и колдун продолжил, уже громко:

— Ты можешь показать, куда скрыла сокровища?

Мумия кивнула.

— Они здесь, на территории поместья?

Снова кивнула.

— Хорошо — удовлетворенно вздохнул Илар и слегка улыбнулся, оглянувшись на собравшихся за его спиной охранников и заказчика — ты можешь двигаться быстрее, чем двигалась сегодня?

Кивок.

— Хорошо — Илар понизил голос — двигайся как можно быстрее и всех людей, что находятся за моей спиной — УБЕЙ!

Последнее слово он выкрикнул, как если бы выпустил стрелу, а потом сорвался с места и помчался к знакомому склепу, откуда ранее была извлечена эта мумия. Он не смотрел, что происходило позади, и лишь надеялся, что мумия задержит преследователей на то время, которое достаточно для того, чтобы дать ему удрать. Бежать к воротам он не мог — во-первых бесполезно, его там сразу перехватят, во-вторых он бы не успел до них добежать. Где ему соревноваться в беге с тренированными охранниками? Хотя...Илар всегда неплохо бегал.

Главное сейчас — добраться до склепа, тогда будет время, чтобы обдумать и дождаться помощи. В том, что она придет, Илар не сомневался.

Склеп. Скрипучая металлическая дверь — засов! Зачем засов в склепе, да изнутри — это надо спросить фантазеров-строителей, но обдумать все это можно и потом. Когда окажется дома.

Толчок в засов — никак! Не двигается! Проклятая железка прикипела к своему месту за сотни лет бездействия! Схватил кусок камня, отколовшийся от крышки саркофага.

БАХ! БАХ! БАХ!

Засов резко сдвинулся и запер дверь — вовремя, на нее обрушился такой удар, что она загудела, как колокол. Из-за двери яростно закричали:

— Открой, ублюдок! Открой! Все равно сдохнешь, тварь, не уйдешь!

Илар перевел дыхание и вслушиваясь в голоса нервно хихикнул: зачем открывать, если все равно убьют? Ну хоть бы пообещали что-то, а то — открой, и я тебя убью! Идиоты...

Будто услышав его мысли:

— Эй, колдун, давай заключим соглашение! Клянусь — тебя не тронут, и ты получишь свою награду — я увеличу ее на двести золотых! Тысячу двести! Тысячу пятьсот! Две тысячи! Только останови мамашу и пусть она укажет место, где зарыто сокровище! Эй, ты слышишь?!

— Слышу, слышу! — ехидно крикнул Илар — идиот ты! И других считаешь идиотами! Пошел ты на....! И видел я тебя на... и в ....! — Илар с наслаждением выпалил ругательства из лексикона Дарана, когда тот еще не был воспитанным, начитанным мальчиком, и почувствовал, как испытал почти физическое удовлетворение. Ему все время хотелось врезать по противной морде дворянчика, и сейчас Илар наслаждался возможностью не сдерживать свою эмоции.

Еще минуты три-четыре Илар рассказывал этому типу, где и как тот родился, и какими сексуальными пристрастиями обладает, потом уселся на плиту, на которой было написано: 'Помним!', посидел минуту, снова встал, подошел к выходу и замер, приникнув к небольшой, видимо вентиляционной дырочке в двери.

А посмотреть было на что — в свете поставленных на землю фонарей и ярких звезд происходило целое сражение, достойное, чтобы его записали поэты и писатели — мумия дралась с превосходящим по численности противником с ловкостью фехтовальщика-убийцы. В роли оружия выступали ее руки, которыми покойница отбивала направленные в нее клинки, умудряясь не подставиться под удар острия. Двое охранников уже валялись на земле — то ли мертвые, то ли покалеченные, двое остальных с трудом отбивались, но явно работали на пределе возможности — мумия теснила их к склепу и скоро должна была переломать им шеи.

Увы, этому не суждено было сбыться — через минуту из темноты выскочили еще с десяток бойцов, во главе с заказчиком безобразия (И когда успел сбегать?! — удивился Илар — шустрый мужик!), и вот тогда защитнице колдуна пришлось совсем туго — набросившись на одушевленную покойницу, охранники в считанные секунды посекли ее клинками, оставив на земле половинку тела, у которой оставалась целой одна рука. Какой-то из бойцов собирался отсечь и эту руку, тянущуюся к ногам стоявших рядом охранников, но хозяин поместья так врезал ему в челюсть, что тот отлетел прямо на погибших, и улегся, потеряв сознание.

— Я же сказал — оставить туловище, голову и одну руку! Вяжите ее! Ну что встали, скоты, вяжите! Что она вам сделает, придурки?

Но мумия сделала. И одной рукой она умудрилась так шарахнуть неосторожного, зазевавшегося бойца, что сломала ему ногу в бедре, а другому вцепилась оскаленными зубами прямо в пах — возможно лишив его не только сознания, но и мужского достоинства. Ее так и спеленали веревками — с куском окровавленной ткани во рту. Отрубленные ноги и руку, которые так и шевелились на земле, просто отбросили в сторону, как ненужные отбросы. Похоже, что заказчику стало не до благородного происхождения его матушки, части тела которой судорожно дрыгались на щебенистой дорожке, сада.

— Ну вот и все, колдун! — устало сказал заказчик, пнув железную дверь ногой — послушай меня внимательно. Теперь — твоя судьба в твоих руках. У меня есть много возможностей выкурить тебя из склепа, например — обложить его дровами и поджарить, как курицу. Или пробить стену — не сразу, но пробить, не такая уж она и толстая, это не крепость. А тогда я закую тебя в цепи, и ты все равно прикажешь мамаше показать, где сокровища. Но ты при этом еще будешь сильно мучиться. Я сделаю то же, что мне пришлось сделать с мамашей — отрублю тебе ноги и руку. Если выйдешь сам — заставишь ее показать на сундучок, то уйдешь своими ногами. Живой. Без денег, но живой. И я обещаю не преследовать тебя за твое хамство.

Глава 5

'Итак, что я сейчас имею — полный склеп покойников, железная дверь, за ней обрубок 'моей' мумии, беснующиеся негодяи, и...и все? Маловато! Итак, что делать? Вызвать Жиздра? Ну — появится, и что? Он разнесет склеп и мое любимое тело на кусочки. А может и не разнесет?

Что-то не хочется проверять...мне достаточно одного обломка стены, чтобы башка превратилась в блин.

Большой Пэ? Нуу...да, можно. А толку? Ну залягут они, проблюются, попугаются маленько, но только их хозяин явно не из тех, чтобы пугаться здоровенной задницы! Да и в охранниках отчаянные ребята есть...пробежать мимо них не успею, схватят. А если схватят — церемониться не будут.

Так, что у меня еще в запасе? А ничего! Даже меньше, чем ничего — я не могу загрузить остальные заклинания! Света нет! В темноте — какой Асмунг? Читать-то не могу. Да и заклинаний боевых у меня раз, два и обчелся...эх, говорила мне Легана — работай, учись! А я что? А я с Аной валялся...да в грядках ковырялся! Болван, одно слово — болван! Сейчас бы жахнул по ним каким-нибудь градом, или молнией — есть же такие заклинания! Град действует не напрямую, не сразу на объект, потому против него амулеты бесполезны.

И мертвяков здешних поднять не могу — а если заклинание не сработает? Да они меня порвут! На кусочки порвут! Вот все-таки я дурак...позарился на награду, согласился. Надо было послать его по адресу...туда, куда...мда. Хреновенькие делишки, как говорит Даран. Даран, Даранчик, где ты? На тебя надежда...да на чудо...'


* * *

— Есть! Знаю! — Даран ворвался в лавку, где сидели Легана и Анара, упал на стул, и несколько секунд не мог ничего сказать. Его русые волосы упали на лоб, и Легана внезапно подумала, что парнишку надо уже постричь — скоро глаз не будет видно.

' А может лучше взять волосы шнурком? Сделать 'воинский хвост'? Нет, рано пока. Вся мелкота бегает остриженная попроще. И ему надо 'хвостик' остричь — слишком вызывающе'.

— На-ка, попей! — Легана подала мальчишке ковш с темный напитком, похожим на пиво — Устама варила его из хлеба и настаивала в подвале, пока тот не начинал щипать язык колючими пузырьками — попил? Рассказывай.

— Я заметил, куда его отвезли! — заговорщицки пригнулся Даран, оглянувшись по сторонам, будто боясь, что его услышат. Легана про себя усмехнулась, но вида не подала — пусть играет в разведчиков, хуже не будет

— И куда же? — ровным голосом продолжила она, размалывая в ступке семена какой-то травы, дающие резкий пряный аромат. Пестик мерно стучал, и этот звук завораживал, успокаивая нервы. А нервничать было от чего...

— Большое поместье! Идти с полчаса! Они медленно ехали — там улицы все возчики запрудили, не проехать! Я хотел сзади запрыгнуть, а этот ...... возчик заметил, так стегнул кнутом — аж кровь выступила! Болит — сил нет! Гадина!

— Сними! Скорее сними рубаху! — всплеснула руками Анара — ох ты...вот негодяй! Разве можно так маленького?! А если бы в глаз?! Сейчас, сейчас, миленький! Сейчас я тебя мазью!

Девушка заторопилась, снимая с полки кувшинчик с едкой, пахучей мазью, а Легана укоризненно покачала головой:

— Ты, конечно, герой, но зачем ругаться? Ведь обещал же! Ты теперь воспитанный мальчик, и такие выражения?

— Прости, тетя Легана — вздохнул Даран — очень уж больно! Гад какой...знал я одного такого — грузчик у нас был, как ни увидит меня — тут же щипнет, толкнет, или ударит. Я весь в синяках ходил! Думал, думал — что с ним сделать? А потом как-то привезли товар, а он разгружал, я изловчился и спер кувшин с дорогим симпельским вином. И отнес к нему в комнату. Никто не видел — я ловко все проделал! А потом хватились — недостача! Кто разгружал? Идрус! А ну-ка, пошарим у него в комнате! Вот оно, вино-то! Побили его и выгнали! Кто меня обидит — долго не проживет! И до возчика доберусь!

— Верю — хмыкнула Легана — коварный мститель. Злой, как три кукунзы!

— Ай! Больно! Ай-яй! — Даран завопил от неожиданности, когда Анара приложила едкую, мазь, но под насмешливым взглядом шаманки замолчал и лишь глотал слезы, непроизвольно лившиеся из глаз быстрыми ручейками. Потом облегченно вздохнул:

— Все...почти не болит...какая ты молодец, Аночка! Если Илар тебя прогонит, я на тебе женюсь! Лучше тебя жены быть не может!

— Это почему же? — прыснула со смеху Анара.

— Ну как почему? — солидно, с расстановкой сказал Даран и приосанился, задрав курносый нос — ты хозяйственная, с травами знаешься, колдунья опять же — полезное свойство. Лекаришь хорошо. И как женщина ты очень хороша — фигура знатная, и в постели страстная — чем не завидная невеста?

— Ты чего несешь-то? — Анара хихикнула и покраснела, как вареный краб — откуда ты знаешь, что я страстная? И вообще — откуда ты таких слов нахватался? Впрочем — я знаю, откуда...болтун! Маленький болтун, которому надо вымыть рот с мылом, чтобы не болтал грязные гадости!

— А чего гадкого-то? — удивился Даран, широко раскрыв глаза от удивления — я тебя вообще-то похвалил! Про фигуру — все фигурам фигура, а что страстная — да весь дом знает, и наверное соседи тоже! Вам с братом надо бы стенку потолще ставить, а то все уже знают, какая ты женщина! А откуда я знаю про эти дела? Ну да, в трактире я чего только не насмотрелся. Девки меня и не стеснялись, а то еще и посылали за вином и закуской. За монетку. Мне же надо зарабатывать! Приходишь, а они там кувыркаются, только кричат: 'Даранчик, поставь вон туда, я щас освобожусь, попью!' И клиенты не против были — я же маленький, чего меня стесняться? Тем более — раб, а раб это существо ниже курицы. Вообще даже не человек.

— Мда — сдавленным голосом прокомментировала Анара, глядя на Легану, закрывшую лицо руками — мне нечего сказать, кроме одного — на чужую жену не зарься!

— Вообще-то я и не зарюсь — пожал плечами Даран — Илар мне брат, я никогда не возьму того, что ему принадлежит. Да и маленький я еще...

— Это-то и радует! — захихикала Анара — от тебя уже не знаешь чего ждать!

Тут уже не выдержала Легана, расхохоталась, и с минуту обе женщины смеялись в голос, покраснев от смеха и пустив слезу. Даран участия не принимал, он не понял — чего эти две взрослые тетки смеются, что он такого смешного сказал? Ведь все вроде разложил по полочкам, все умно!

Отсмеявшись, женщины сидели еще минут пять — утирая слезы и поглядывая друг на друга. Потом Анара встала, проверила рубец оставленный Дарану кнутом злого возчика, удостоверилась, что опухоль уже спала и снова уселась на место перебирать траву, выбирая нужные стебли.

— Так что Илар сказал, когда его ждать? — спокойно спросила Легана, расставляя на полке кувшины со снадобьями в нужном, ей одной известном порядке.

— Сказал — запомнить, в какой дом он едет, и если его долго не будет — выручать. Сказал — чует, что нечисто там, что мужик этот какой-то нехороший. И что ждет от него беды.

— И все равно туда пошел! — ворчливо заметила Легана — ох, дети, дети! Ну чуешь, что дело дерьмом пахнет — зачем лезть? Денег захотел?

— А что — тыща золотых! Нам и не снились такие деньги! — радостно выдохнул Даран — можно лошадь купить будет, фургон хороший, обустроить конюшню — Быстрика устроить как следует, а то он спит в клетушке. Много хороших вещей накупить! Деньги — это все! На них все можно купить!

— Все? — прищурилась Легана — и тебя? Вот представь, дали тебе десять тысяч золотых, и сказали — убей Илара! Сделаешь?

— Нет, конечно! — не задумываясь выпалил Даран — но деньги бы взял, пообещал бы, а потом как-нибудь да надул гада! Таких гадов нужно наказывать! Правда же?

— Эх ты, дурачок ты, дурачок — вздохнула Легана — иногда нужно от денег отказываться, потому что они слишком тяжело достаются. Или опасно. Жизнь тебя ничему не научила, да? Как и Илара...Ну ничего, поживете с мое...

Шаманка не закончила, вспомнив, что уж Даран-то никак не поживет столько, сколько она. Он ведь простой мальчишка, а не маг...

— В общем, так, ребята — серьезно сказала Легана, стараясь не обращать внимания на обеспокоенную Анару — ждем. Если до темноты не приходит — идем его искать. С Быстриком.

— Понял, понял! — перебил Даран, захлебнувшись от восторга — он же его слышит, да? На каком-то расстоянии? Быстрик с ним поговорит, брат ответит, и мы все будем знать! Здорово! Стойте! А как Быстрик пройдет по улицам?! Его же сразу заметят! Еще застрелят, не дай боги! Нельзя!

— Быстрик умеет быть незаметным, не сомневайся — дернула плечом Анара — поймать его очень трудно. Очень. В тот раз он попался в ловчую яму, ее избежать было можно, но ведь Быстрик еще малыш. Как ты.

— Я не малыш! — выпятил губу Даран — глянь, какие у меня мускулы! Ну, глянь, глянь! Я боец! Воин!

— Хвастун ты — серьезно сказала Легана, в глазах которой плескался смех — сиди, и слушай, что взрослые говорят. А то сейчас получишь веником — не посмотрю, что ты герой!

— Вот ничего сказать нельзя! — буркнул Даран — чуть что — веником, чуть что — тряпкой по хребту! Злая ты, тетя Легана! Злая, как...как...

— Сейчас договоришься у меня! — сдвинула брови шаманка — кнут возчика тебе покажется лаской! Сиди, и молчи, я тебе сказала! Все! Итак — Быстрик разговаривает с Иларом — верно ты догадался, молодец (угрюмый Даран, обиженно сопевший на скамье сразу оттаял и снова заулыбался), а мы решаем, как выручать нашего парня. Мне тоже кажется, что от заказчика стоит ожидать пакости. Зря я отпустила Илара...решила — пусть попробует, поработает... Нет, не надо было, ведь чуяло сердце...

— Ждем темноты — закусила губу Анара и отложила пучок травы — не могу ничего делать, волнуюсь. Пойду грядку с ассолой подровняю, да немного артагру позаклинаю. Идем, шалун, поможешь мне...

Время тянулось медленно-медленно, будто густой сироп. Когда чего-то ждешь, особенно если это 'чего-то' плохое, время всегда ведет себя странно, удлиняясь по собственному желанию. К тому времени, когда нужно было выходить, когда на улицах почти не осталось народа (как и в обычных городах, в столице с наступлением ночи улицы безлюдели), нервы обитателей дома с зеленым забором были напряжены до предела.

Легана на вид была спокойна, как спокойны каменные изваяния, чего-то строгала, шила, Анара то суетливо перебирала какие-то плошки, то усаживалась за стол, глядя в пространство широко открытыми глазами, Даран сидел с Быстриком, обняв его и заглядывая ему в дымчатые, фиолетовые глаза, один Быстрик наслаждался моментом — он высунул язык от наслаждения и подставлял рог, чтобы Даран почесал его у основания. Даже Устама нервничала — дважды уронила котел, один раз наполненный водой, и бормоча что-то себе под нос ползала по полу, собирая лужи воды. Вечер перестал быть скучным.

Когда показалась луна и осветила улицы призрачным светом из-за ночных облаков, Легана скомандовала:

— Пора! Пошли, ребята. Даран — никуда не лезь. Твоя задача только показать дом. Анара, ты рассказала Быстрику?

— Нет еще. Не хотела беспокоить — а то еще сорвется в одиночку. Сейчас расскажу, пока идем.

— Хорошо. Я сейчас оденусь, как следует, и пойдем.

Легана прошла в свою комнату и когда минут через десять вышла — Анара охнула от неожиданности. Шаманка оделась так, как одевались ее предки на протяжении многих тысяч лет — на ней было две тряпочки — одна перетягивала грудь, вторая закрывала бедра. Сухое, крепкое как выдержанный дуб тело шаманки не было больным, увечным или дряблым, как у большинства старух на пике их возраста, нет! Жилистая, перевитая тонкими, крепкими мышцами, покрытая по всеми телу прихотливыми узорами татуировок, Легана наводила на мысль о лесной змее кукунзе, одним укусом повергающей наземь любого, самого сильного врага, посмевшего наступить ей на хвост. Шаманка была опасна, так опасна, как бывает опасен разъяренный икугар, спрятавшийся за пнем и поджидающий глупого охотника, осмеливавшегося пустить в него свою стрелу.

— Ох, тетя Легана, как ты...прекрасна! — присвистнул Даран, впившийся глазами в шаманку — ты как...как воин! Ты умеешь драться, да?

— Умела...когда-то — краем рта усмехнулась Легана — у нас все — и женщины, и мужчины учатся драться с самого детства. Не зря нас называют племенем убийц те, кто осмеливается войти в наши леса в попытке захватить наших женщин и детей. Твари! Мы их убиваем! А головы уменьшаем и вешаем их на стену в хижине, в дар богам!

— Это как — уменьшаете? — с живым интересом осведомился Даран — колдовством? Покажешь мне, как это делается?

— Так, малыш, не о том думаешь! — усмехнулась Легана и спросила, глядя на то, что держал в руках мальчишка — что это у тебя такое?

— Праща! — пожал плечами Даран — я так-то неплохо умею ей пользоваться. Я птиц сбивал с ветки за пятьдесят шагов!

— Ну-ну — не поверила шаманка и перевела взгляд на Анару, собиравшую что-то в мешочек — а у тебя чего?

— Увидите... — улыбнулась Анара, и посерьезнела — надеюсь, этого не понадобится.

— Ты хочешь пустить в ход заклинания Древних? — нахмурилась Легана — не надо бы это делать. Опасно. Может выйти из-под контроля. Да и шум будет большой — Орден точно заинтересуется, кто это там пошалил. Похоже, что этот заказчик непростой человек, очень непростой.

— Если будет надо — я весь город снесу! — жестко сказала Анара, и всем, кто тут был, стало ясно: снесет ведь! Точно снесет!

Через пять минут небольшой отряд выскользнул у уличную темноту. Впереди шла шаманка, теряющаяся в темноте улицы со своей темной кожей, с ней рядом шел Даран, держа наготове пращу, Анара и Быстрик шли чуть в стороне, и Даран дивился — он их почти совсем не видел! Быстрик стал как будто прозрачным, туманным, он то исчезал, то туманной фигурой, облачком проявлялся снова, чтобы опять исчезнуть в тенях. То же самое было с Анарой — вот она есть — а через мгновение ее и нет! Она как будто перелетала с места на место, ныряя и выныривая в пространстве, как рыба выскакивает из реки, снова отправляясь в чистый поток.

Минут десять они шли молча, быстро, потом шаманка резко остановилась и подняла руку вверх:

— Нас кто-то преследует!

— Кто?! — насторожился Даран и тут же увидел темный силуэт шагах в двадцати от себя. Незнакомец был огромен, как копна сена, а в руке держал что-то вроде боевого топора — свет луны обрисовывал зловещую фигуру, обещая воителям неприятности — кто мог выйти на улицы города с топором в руках? Только настоящий, кровожадный убийца! Сразу припомнились рассказы о маньяке, который ходит по улицам города и убивает припозднившихся гуляк, отрубая им руки и ноги. Никто не видел этих расчлененных людей, но все утверждали, что это истинная правда. Соседкина мужа друга жена слышала, как ее тетка рассказывала.

Даран побледнел, но не потерял присутствия духа. Он сунул руку в сумку, висящую на плече, достал круглый камень размером с половину куриного яйца и стал с гудением раскручивать пращу, стараясь сообразить, куда ловчее попасть. Еще секунда, и снаряд, способный проломить череп человека, сорвется с оружия и полетит в этого ночного демона. Вот только Даран сомневался, что будет результат — всем известно, что демонов не взять простым оружием, нужен заколдованный камень, или меч, или специальное заклинание, убивающее демонов. Но все равно — Даран не может бросить женщин без защиты и умрет в борьбе с демоном! И возможно, про него напишут балладу — 'Даран — борец с демонами'. Вот только кто ее напишет? Демон всех ведь сожрет, а значит сообщить миру о подвиге Дарана будет некому! А как же Илар? Ведь он без Дарана погибнет! Может задать стрекача отсюда? Но все равно — раз уж начал — нужно закончить! Получи, демонская рожа!

Даран махнул пращой и камень начал вылетать из ложи оружия, когда шаманка внезапно подбила вылетающий камень и тот с воем унесся вверх, на крышу одного из домов, распугав кошек, только что нацелившихся продолжить свой кошачий род. Кошки яростно завопили, бросились в разные стороны, Даран оторопело посмотрел на Легану, впившуюся глазами в 'демона' и спросил:

— Ты чего? Тетя Легана?!

— Стой, мальчик. Похоже — свои!

— Тетя Легана! Анарочка! Это я, Устама! Я с вами!

Даран резко выдохнул будто икнул, перевел дух и дрожащим голосом сказал:

— Устама, ты чего творишь?! Я ведь чудь башку тебе не снес! Вот..... дела! Вот это был бы....!

— Я с вами! — басом повторила кухарка, и подошла вплотную, с радостной улыбкой на некрасивом лице. Правой рукой она держала здоровенный колун, которым с легкостью колола дрова, взмахивая им, как перышком. Даран не раз удивлялся силе Устамы.

— Куда — с нами?! — строго спросил Даран, видя, что остальные молчат — зачем за нами увязалась? Иди домой!

— Постой, Даран — Легана прошла вперед и встала перед Устамой. Две женщины были одного роста — высокие, такие высокие, что могли удариться о притолоку двери — им приходилось нагибаться. Вот только Легана худая, высохшая, жилистая, Устама — широкая, как борец. Даран даже удивился — насколько Устама была шире шаманки — раза в три, не меньше. Колун в ее руках казался игрушечным.

— Ты зачем пошла за нами, Устама? — ласково спросила Легана, гладя в добрые глаза кухарки, блестевшие в свете луны.

— Это...хозяин добрый... — прогудела кухарка — жалко! Мне хорошо у него жить! Вы все добрые, хорошие! Как я без вас?

— Ты слышала, что мы говорили? Поняла, да? — удивилась Легана.

— Я слышала...хозяин в беде...вы за ним пошли..к плохим людям — выдавила из себя кухарка и шмыгнула носом — я с вами! Я сильная! Очень сильная! И я люблю моего хозяина! Он хороший!

— Кхе-кхе — закашлялся Даран — любовь! Вот какие дела-то!

— Даран, заткнись! — не поворачиваясь тихо сказала шаманка, и замолчала. Молчала она секунды три, потом резко приказала — идешь за мной. Без моей команды ничего не делаешь. Слушай приказания внимательно. Поняла?

— Поняла, тетя Легана! — радостно прогудела Устама — я все поняла! Я...

— Иди! И молчи!

Легана повернулась к оцепеневшему от удивления Дарану, и тихо сказала:

— Вот так. Вот что делает доброе слово и человеческое отношение, видел, Даран? Учись..

— Видел! — сдавленно пискнул мальчишка, и выдохнув, часто задышал — кто бы сказал мне, о том, что я щас видал, я бы ему в ухо плюнул за вранье, и...все, все, молчу!

До поместья добрались довольно быстро. Легана остановила всех шагов за двести, и стала внимательно осматривать окрестности. А посмотреть было на что — высоченная стена, слегка обветшалая, но могучая, как крепостная стена. Камни стены в потеках, от времени и непогоды, наверху хорошо различимы острые пики, натыканные часто, как иголки ежа. Вокруг поместья темно, хотя перед входом, на площадке, стоит масляный фонарь отбрасывающий круг света на входные ворота. Там же стоит стражник — почему-то спиной к улице и опершись на копье внимательно рассматривает что-то во дворе дома.

— То же мне, часовой! — тихо фыркнула Легана и приказала — обходим его справа, вдоль стены. Держитесь тени — хорошо что луна зашла, а то бы...пошли, пошли, быстро! Устама, ну куда ты вылезла?! К стене, к стене жмись, чтобы плохие люди не заметили! Все, тут становимся — Быстрику скажи, пусть прокрадется к стене и попробует связаться с Иларом.

— Он уже связался! — от стены отделилась Анара и зашептала шаманке в ухо — говорит, что маленький брат сидит в домике, закрылся, а в стену домика бьют плохие люди. Он не знает что делать, колдовать не может — темно. Илар выпустил заклинание — какое-то вонючее, на время все остановились, потом опять начали долбить. Говорит, что этот человек, что привез Илара, совсем плохой и хочет его смерти.

— Что за домик? Ну — тот, где сидит Илар?

— Как я поняла — это склеп. Он заперся в склепе. Быстрик сказал — в том домике много мертвых людей. Давно умерших.

— До забора далеко? Спроси.

— Говорит — шагов семьдесят, в дальнем углу от входа.

— Ясно! Теперь подумать бы, как туда войти...а войдя — выйти. Вот что, Даран — вы бы с Устамой остались тут. Я уже убивала, знаю, что это такое, а вы еще не замараны. Не надо бы вам туда лезть, в эту бойню. Мне придется много убивать. Спасибо Илару за 'Меч' — шаманка достала из вещмешка который несла на плечах сверток, развернула его, и Даран узнал серебристую рукоять того ножа, что заколдовал Илар.

В ноже было полтора локтя длины, и при желании его можно было бы назвать коротким мечом. А зная его свойства, можно было бы рассчитывать на успех в любом поединке. Если он в умелых руках, конечно. А видно было, что тесак точно в умелых руках — шаманка вынула нож из ножен, которые успела сделать пока дома ожидала ночной темноты, и взяв его за рукоять, ловко покрутила в руках, превратив в сверкающий вихрь. Потом надела на руку петлю, продетую в дырку на рукояти ( за нее тесак когда-то вешали на стену), снова примерилась к рукояти, частично обтянутой тонким кожаным ремешком, взяла нож покрепче и оглянулась на Анару:

— Я пойду вперед. Вы наблюдаете за мной. Ты тоже не лезла бы в бой...не дай боги, с тобой что-то случится, Илар мне не простит! Да я и сама себе не прощу. Стойте тут!

— А кто же с тобой пойдет, тетя Легана? — возмущенно пробурчал Даран — я тоже пойду! Тоже! Зачем тогда я сюда шел, если с тобой не пойду?! Хоть одному гаду башку расшибу!

— И я не останусь — кивнула Анара — а Быстрик сказал, что подчиняется только брату и мне. Он пойдет с нами.

— И я пойду, тетя Легана — прогудела Устама — я помогу! Я сильная!

— Ох, дали же мне боги безумный отряд! — усмехнулась шаманка — вот что, вояки, стойте все-таки тут, и ждите моего сигнала. Как махну — бегите ко мне, да поторапливайтесь!

— А ты что будешь делать? Как мы пройдем на ту сторону стены? — заблестел глазами мальчишка — тетя, я с тобой! Я же не помешаю! Я быстро бегаю! Если что — сразу скажу Анарчику, что пора идти! Ладно, я с тобой?

— Стой тут, говорю тебе! — прорычала Легана — иначе сейчас так врежу, что ты вообще сознание потеряешь! Это что за неслушание? Ты боец, или кто?

— Боец! — приосанился Даран и кивнул головой — ладно, тетенька, беги, вот только пожалеешь, что меня не взяла!

Легана легкими прыжками (и не подумаешь, что ей несколько сотен лет!) понеслась к дальнему концу стены, и через минуту скрылась за углом, недоступная взглядам наблюдателей.

— Нет, я пойду за ней! — тихо взвыл Даран — все, иду!

— Стой, Даранчик! — неожиданно сказала Устама и обняла его за плечи тяжелой рукой, от веса которой он чуть не присел на землю — тетя Легана сказала, надо слушаться. Тетя Легана хорошая, умная, она зря не скажет! Постой со мной, Даранчик, а потом пойдем, побьем плохих людей. Хозяина спасем.

— Пусти! Пусти меня сейчас же! — Даран задергался в руках Устамы, но та только сильнее прижала его к пышной груди и погладила по голове:

— Посиди с Устамой, я тебе потом пирожка дам, хочешь? С уггликом! Ты любишь с уггликом? Я тебе испеку! Сколько хочешь пирожков испеку! Ешь, будешь справным, как я! Сильным!

— Точно испечешь? — шмыгнул носом Даран — только теста поменьше, а начинки побольше! И послаще!

— Много начинки! А теста вообще мало будет! Обещаю!

— Ну ладно! — Даран неодобрительно покосился на призрачный силуэт Анары, откуда доносилось тихое мелодичное хихиканье — останусь пока что! А ты не хихикай Анарка! Если думаешь что я за пирожки продался — то это брехня! Просто я решил что тетя Легана умную команду подала. Вот! Ну перестань хихикать, что ли?! Тьфу на тебя! Тьфу! Устамочка, а ты не можешь еще наделать пирожков с шассом? Он кисленький такой, а с сахаром получается здорово!

— И с шассом наделаю! Но это уже позже, хорошо!

— Хорошо! — удовлетворенно вздохнул Даран и его худое лицо озарилось улыбкой счастья (это ли не жизнь — пирожки, теплая рука на макушке, дом, друзья! А враги...ну что враги — всех поубиваем! Так, мелкие неприятности хорошей жизни. Какая жизнь без мелких неприятностей?)


* * *

Легана прижалась к стене и прислушалась — из за грубой каменной кладки раздавались крики, грохот, били чем-то тяжелым, гулко, как в колокол. От того места где стояли она и ее 'войско' все это было не очень хорошо слышно, видно ветер относил звуки, а отсюда слышимость просто замечательная — можно было разобрать даже отдельные слова, ругань и стоны, когда кто-то из 'работающих' молотом заехал себе по ноге. Усмехнулась — молотом бить — это тебе не мечиком размахивать, да прохожих расталкивать на улице.

Прикинула расстояние, отошла подальше, туда, где звуки были не так слышны, и надеясь, что выбрала хорошее укромное место приступила к работе, надеясь, что 'инструмент' не подведет.

Тесак с шипением и треском погрузился в камень, выбросив вспышку пламени, искры, ручеек расплавленного камня, погрузившись до самой рукояти. Легана удовлетворенно хмыкнула, улыбнувшись краем рта, и потянула рукоять вниз, вспарывая стену, как мягкое полотно. Проведя черту высотой в половину человеческого тела, вытащила клинок, вибрирующий от нагрузки, осмотрела его, аккуратно, с опаской потрогала — лезвие цело, ничего с ним не случилось, как и с ее рукой, коснувшейся лезвия.

Легана в общем-то и не сомневалась, что ущерба рука не получит, ведь сегодня она шила для ножа ножны, неоднократно его касалась, а еще — она знала из легенд и трактатов, что подобные клинки носили в ножнах, а значит, легкое касание не навредит. Опасен лишь удар этим ножом, или же сильное нажатие — то есть, определенное давление на острие. И это хорошо — ведь если бы такой клинок нельзя было хранить в ножнах, нельзя было бы прикасаться к нему без опасности для жизни и здоровья — на кой демон тогда он нужен?

Снова клинок погрузился в камень, перпендикулярно первой черте, эта черта была покороче. Через несколько минут Легана прочертила на камне силуэт небольшой двери, светящейся красным светом по краям щелей. Теперь нужно было вырезать 'дверь' по кускам — толщина стены была слишком велика, по верху стены могла свободно проехать лошадь. Длины клинка не хватало на то, чтобы прорезать толщу камня полностью.

Эта работа заняла минут пятнадцать, а то и больше. Легана работала, как никогда, щелкая суставами и матеря свою старость любимыми ругательствами Дарана. Хоть она и бодрилась, но все-таки ей было уже очень, очень много лет, и даже то, что шаманка выпила настойку бодрости не уменьшала возраста Леганы. Сколько ей осталось жить? Она сама не знала. Пятьдесят? Сто лет? Может быть. Не так уж и много. И хотелось бы прожить эти годы так, как она живет сейчас.

Ей было хорошо в этой странной компании, состоящей из черного колдуна, сироты, девчонки Древней расы, однорога, и кухарки, оказавшейся не такой уж и глупой, а притом еще и верной, как настоящая, преданная собака.

Легана много видела за свою долгую жизнь, но примеры такой верности не так уж часто встречались на ее жизненном пути. Ее растрогало поведение кухарки и она дала себе зарок — если сегодня выживет, сделает все, чтобы Устаме было хорошо. Попробует ее обучить грамоте, будет учить как Дарана — почему бы и нет? Может просто никто не учил Устаму, даже не пробовал это делать! Ведь умеет же та готовить великолепную еду, а почему не может научиться читать? Легана даже выругала себя за то, что не рассмотрела за смешной, глупой внешностью кухарки хорошего человека.

Наконец, дверь была прорезана, к удовольствию Леганы. Больше всего она боялась, что тесак перестанет быть магическим, потеряет свои свойства прежде, чем она закончит делать эту работу.

Легана не сказала Илару, не успела — эти магические клинки не были вечными. У каждого был свой срок службы — меньше, или больше, но от чего зависел этот срок не знал никто. То ли от стажа колдуна, то ли от того, как сегодня солнце встало и ветер подул, то ли от того — с какой ноги сегодня встал волшебник. Клинок мог служить сотню лет, или сломаться после нескольких схваток — никто не знал, каков он получился. А тут — резать камень! Клинок должен был испытывать такие перегрузки, что скорее всего 'обычный' магический меч сдох бы после пары разрезов. Тесак продержался до конца. Сколько заряда волшебства в нем осталось — Легана не знала, но была счастлива, что 'меч' выдержал. Если б не получилось, пришлось бы пробиваться через центральный вход, и чем это могло закончится...лучше не думать.

Заглянула в темный проем, воняющий раскаленным камнем — кусты, деревья, трава — ничего не видно. Где-то поодаль ухают удары по стене склепа-крепости, в которой сидит Илар, да поют ночные насекомые, заливая сад трелями и скрипами, как несмазанная телега. Легана облегченно вздохнула — вроде бы враги не заметили, что в стене появилась новая 'калитка'.

Посидела чуть-чуть, метнулась за угол и помахала рукой своим спутникам, едва различимым в тени соседского дома. Снова вернулась к дыре и застыла на корточках, прислушиваясь к происходящему на территории поместья. Услышала сопение за спиной, повернулась и строго сказала:

— Анара — ждешь тут. В бою от тебя проку будет мало. Колдовство — только в самом крайнем случае — знаю я ваши штучки, потом...в общем — тут стоишь. Даран — охраняешь вход и Анару — прячешься за кустом и бьешь из пращи всех, кто идет к дыре. Понял? Я спрашиваю — понял?

— Понял, но...

— Заткнись! — Легана рыкнула так яростно, что мальчишке показалось — у нее засветились глаза Легана как-то говорила, что в юности у нее было прозвище 'Черная кукунза'. Вот так и поверишь...добрая старушка, ага!

— Стоишь тут, и охраняешь дыру! Быстрик идет с нами, бьет всех, кого сможет. Наповал. Как сможет. Устама — со мной. То же самое — бьешь всех, кто там есть и кто нам опасен. Поняла?

— Поняла, тетя Легана! — улыбнулась Устама, и это было похоже, как если бы улыбнулся здоровенный круглый плод каказры — всех побью! Только ты это..осторожнее...я широко размахиваюсь, как бы не зацепить тебя.

— Учту — серьезно кивнула Легана, взвесила на руке тесак и вздохнув, осенила себя знаком подчинения богам — перейдем на ту сторону, сразу не бегите — ждите команды. Нужно будет осмотреться. И еще — если будут убегать, не преследуйте, наша задача вытащить Илара, а не геройствовать! Все, ребята, пошли! Помоги нам боги!

Легана проскочила сквозь стену легко, как нитка входит в иголку, Быстрик тоже метнулся через дыру и замер возле куста, а вот Устама протиснулась не без труда — ее габариты для такой дырки были слишком велики. Перелезая, прижгла подол платья о раскаленный камень — в воздухе резко запахло паленой материей.

Легана оглянулась на кухарку, пыхтя пересекавшую 'калитку' и похвалила себя за то, что сделала достаточно широкую щель — чуть поменьше, и Устама застряла бы в ней, как пробка в бутылке.

Наконец, преграда преодолена, и трое 'воителей' залегли у куста, глядя на то, что происходило впереди.

У склепа — если это был он — скопилось человек двадцать мужчин — часть из них била в стену кувалдами, часть раскачивала здоровенное бревно, и с грохотом била им рядом с дверью склепа, видимо пытаясь выломать косяк. Похоже, что получалось у них не очень, потому что человек, в котором Легана узнала давешнего заказчика, дико вопил, матерился и хлестал подчиненных плеткой, добавляя им резвости и усердия.

А еще, Легана заметила на траве возле склепа половинку мумии, у которой была только одна рука. Пальцы мумии двигались, рука была притянута к туловищу веревкой. Легана усмехнулась — точно работа Илара, даже думать нечего. Напустил на врагов покойницу, вот им и пришлось ее покрошить.

'Работяги' не обращали на окружающее никакого внимания — чего им опасаться за высоким забором в поместье, в которое можно попасть только через массивные ворота, охраняемые десятком тяжеловооруженных бойцов? Только если демонов...

— Вперед, бей их! — Легана вскочила с земли и со всех ног припустила к группе охранников. Как бы быстро она не бежала, Быстрик обогнал ее и первым прибыл к месту расправы. Он поддел рогом одного из охранников, одетого в блестящий панцирь и так подкинул в воздух, что тот с воем перелетел через группу соратников и с громким стуком рухнул на щебенистую дорожку, где и затих, разбросав в стороны руки и ноги.

Легана выскочила на свет фонарей — черная, страшная, с исказившимся в крике лицом — она завывала и выкрикивала что-то глубоким гортанным голосом, размахивая тесаком, и когда теска врезался в первого попавшегося солдата, он как при работе с камнем стены выбросил пламя и сноп искр, ослепивший окружающих, как блеск молнии. Легане показалось, что фонтан искр при столкновении с металлом получился гораздо больше, чем тогда, когда она резала камни.

Следом набежала Устама с громадным топором в ручище, она так врезала по закованному в сталь охраннику, что вмяла его броню в грудь, оставив лежать на земле без чувств — мертвым, или покалеченным.

Охранники не выдержали всего этого ужаса и прыснули в стороны с дикими криками:

— Демоны! Колдун вызвал демонов! Спасайся!

Через несколько секунд вокруг склепа не осталось никого, кроме бесчувственных охранников, порубленной мумии и тройки 'воителей', настороженно оглядывавшихся по сторонам. Но нет — вокруг никого, охранники, побросав фонари улепетывали к воротам поместья — то ли за подкреплением, то ли для того, чтобы убрать из страшного места на улицу, как будто демоны там их достать не смогут.

Дверь склепа заскрежетала и оттуда выскочил Илар — встрепанный, зажавший в подмышке свой Асмунг. Он бросился к Легане, вдруг задохнулся в кашле, отплевывая густую мыль, набившуюся в рот, нос, уши, и откашлявшись, спросил:

— Где проход! Пошли?

— Не пошли, а бежим! — фыркнула Легана — сейчас они одумаются и решат, что пора нам открутить головы! Скорее!

— Стой! — вдруг приказал Илар и подошел к мумие. Наклонился над ней, что-то спросил. Мумия замерла, и некоторое время колдун стоял, наклонившись над ней, будто выслушивал, что та говорит. Легана попыталась его позвать, но он, не поворачиваясь, поднял вверх руку:

— Молчи! Сейчас! Подожди!

— Некогда ждать! — яростно рявкнула Легана, глядя, как от ворот к ним побежала толпа с факелами в руках — через полминуты они будут здесь! Брось ее, болван! Спасайся, иначе все пропало! Скорее! Бежим! Устама — вперед! Быстрик — к дыре! Илар, .....! Ты что, ......?! Ну-ка, быстро! Погубить нас хочешь?! Скорее.....!!!

Илар кивнул, и кинув недолгий взгляд на приближающийся отряд численностью не менее пятидесяти человек, сорвался с места едва успевая за легконогой шаманкой, бегущей на остатках сил и ожидавшей, что вот-вот кончится действие снадобья, которое ее поддерживало.

Илару говорить об этом не стоило — зачем его зря расстраивать. Как и говорить о том, что она сейчас почти беззащитна — в последнем ударе тесак выплеснул последние остатки своего волшебства и стал обычным кухонным ножом, только почерневшим, будто обугленным. Он теперь никак не напоминал магический меч, воспетый в песнях и сказаниях.

Прежде , чем добежали до дыры в стене, свистнули стрелы, высекая искры из камня. Устама успела пролезть через стену, Быстрик тоже, а вот Легане и Илару пришлось туго — стрела сорвала кусок кожи с плеча шаманки, прочертив глубокую борозду, Илар отделался царапиной поменьше, но не менее кровоточащей и болезненной — вначале он не ощутил ранения, но через пару секунд рана заболела, руку заломило, а по телу поползла горячая струйка крови.

Пока Илар перелезал через дыру, весь измазался в крови и когда появился перед женой, вид его был ужасен — грязный, пыльный, волосы всклокоченные, лицо залито кровью — одна из стрел чиркнула по набровью. Анара ахнула и схватилась за голову, но Илар бодро помахал рукой:

— Нормально все! Бежим!

— Не успеем! Догонят! — Легана показала на ворота поместья, медленно открывавшиеся, как врата Преисподней, указала на дыру в стене, из которой уже полезли охранники, горящие желанием отомстить за свой позор и понукаемые хозяином, первым сбежавшим во время боя у склепа.

Первый показавшийся из дыры охранник тут же упал, закупорив дырку своим делом — Даран и вправду ловко метал камни из пращи, и круглый снаряд с хрустом врезался в переносицу супостата.

Ворота поместья наконец открылись достаточно, чтобы пропустить человека, и оттуда побежали бойцы, сверкая броней в свете фонарей.

— Бежим, скорее! — яростно крикнула Легана, но Анара осталась на месте, бледная, как простыня. Она достала откуда-то из-за пазухи небольшой мешочек, сунула туда руку и вынула горсть непонятного порошка. Сказала несколько слов, бросила порошок перед собой — подул ветер, прямо на бегущих солдат, слабый ветерок, но его оказалось достаточно, чтобы снадобье рассеялось по площади перед поместьем, у стены, у ворот. Затем подняла руки вверх и начала говорить странные слова — речитативом, меняя тон, высоту голоса, в конце заклинания, с последним словом, взмахнула руками, будто обрушивая небеса на врагов, бывших уже шагах в двухстах от нее, и засветилась неярким, но хорошо видным в ночном тьме светом.

Это было очень красиво — девичья фигурка, контуры которой проступали сквозь белое платье, голубые глаза, как будто подсвеченные изнутри — если бы не опасность момента, Илар стоял бы и наслаждался этим видом вечно, сколько хватило бы сил!

Остальные спутники тоже замерли, наблюдая эту картину, а Даран выронил из рук булыжник, который собирался пустить в ход, когда супостаты подбегут на расстояние броска. Все будто забыли, что нужно бежать, спасаться, и только смотрели на волшебницу, сияние которой не слабело, а даже усиливалось, заливая пространство впереди зеленовато-голубым ясным светом. Остановились и охранники, испуганные и не понимающие, чего следует ожидать.

Впрочем — не понимали и спутники Илара, все, кроме Леганы, закусившей губу и вздохнувшей — то, чего она боялась, то и случилось. И во что это все выльется — она не знала.

Солдаты, отойдя от испуга снова пошли вперед, и тут началось совершенно неожиданное и страшное — из земли, прямо между булыжниками мостовой, показались ростки — вначале тонкие, невысокие, потом все толще, выше! Они прорастали между солдатами, росли все быстрее и быстрее, и вот уже один из охранников вскрикнул от боли — растущий побег, острый, как наконечник копья воткнулся ему в бедро и пророс прямо сквозь тело, унося вопящего от ужаса охранника ввысь, на высоту трех человеческих ростов! Побеги начали уже буквальное выскакивать из мостовой, как копья, как огромные дротики, пронзающие все, на что оказались направлены их острия. Вырос целый лес — там, где упал 'порошок', оказавшийся семенами неизвестного Илару растения.

Затем Анара выкрикнула еще несколько слов, и земля возле стены поместья вспучилась — из нее показались корни деревьев, шевелящиеся, как клубок червей. Этих корней было огромное количество, все корни сада, так любовно взращиваемого на протяжении сотен лет, рванулись сюда, пробивая землю, подкапываясь под стену, которая сейчас колебалась, будто ее расшатывал огромный великан. Через короткое время — может секунды, может минуты — все пространство перед Иларом и его друзьями было заполнено растениями, забито ими так, что казалось — здесь не город, а джунгли дальнего Юга, славящегося своими экзотическими растениями. Не было видно ни солдат, ни поместья — только живая зеленая стена леса и между ними клубки толстых, испачканным в земле корней, перевивших этот кинжально острый 'лес' плотными витками 'канатов'.

И тогда Анара опустила руки, постояла пару секунд, зашаталась и едва не упала на землю, потеряв сознание. Легана успела ее подхватить, махнула Устаме, и та взяла девушку на руки, как ребенка прижав к своей необъятной груди.

— Что с ней? — с испугом спросил Илар, заглядывая в лицо любимой.

— Что? Все силы она отдала, вот что! — зло крикнула Легана — нас прикрывала! Древнее колдовство вытянуло из нее всю силу до последней капли! Неизвестно еще, вернется ли ее колдовское умение! И все из-за того, что ты вовремя не убежал, когда я говорила! Пошли, скорее! Надо отсюда уходить, пока ночная стража не явилась — мы такого шума наделали, что...в общем — завтра узнаем, какого шума наделали. Теперь все это не скрыть. Идем скорее! Завтра будем думать, как нам жить дальше.

И они быстрым шагом пошли по улице туда, где их ждал любимый дом за зеленым забором. Говорить не хотелось, все были вымотаны до предела — кроме, пожалуй, Быстрика, ровной рысью скачущего сбоку, обгонявшего отряд и возвращавшегося назад, да Устамы, будто не замечавшей веса девушки и шагающей так, что остальные с трудом за ней успевали. Притом она так и не бросила свой колун, держа его в подмышке, будто это был не колун, а легкая тросточка из сухого дерева.

Глава 6

— Как она?

— Спит. Как думаешь, с ней все будет нормально? Только не ври мне, ладно?

— Я никогда не вру...по крайней мере своим. И уж точно не буду врать тебе ради того, чтобы успокоить твою совесть. Я влила ей укрепляющее и снотворное — теперь нужно дождаться, когда проснется. Вот тогда все будет ясно — останутся у нее способности к магии, или нет.

— Да мне плевать — останется магия у нее, или нет! Я хочу чтобы она просто...жила! Жила, и все!

— Тише ты...вопишь, как будто тебя режут...будет она жить. Это я тебе гарантирую. Но...

— Что — 'но'? Что?!

— Говорю тебе — успокойся! Не все так просто. Для нее потеря магии равносильна уродству. Представь, что тебе отрезали ноги...боги, не допустите! Так вот — представь, ты помнишь, как ходил, но не можешь этого делать. Можешь себе представить? С трудом, да? Так вот — для нее магия, как ноги. Она с детства, с рождения — волшебница. И вот, она теряет способность общаться с Быстриком, с растениями, не может сколдовать самое простое заклинание — как Анара это воспримет? То-то же...бедная девочка...

Молчание. Долгое-долгое...тихо...только жужжит муха, которую поднял в воздух свет масляного фонаря, люди не дали ей поспать. Впрочем — скоро рассвет, за окном уже сереет, где-то далеко заржала лошадь и загремела повозка, которую эта самая лошадь тянет.

Храпит в своей комнате Даран, свалившийся, как сноп, стоило всей компании войти в дом — он уснул прямо за столом, положив голову на руки. Волнения, беготня, ночь — при всей его боевитости Даран всего лишь мальчишка одиннадцати лет от роду, потому запас сил совсем не как у взрослого.

Да и взрослым досталось — устали. Легана будто посерела, татуировки, ранее четкие, ясные, поблекли на темной коже, будто выцветшей после сегодняшней ночи.

Только Устама бодра, как будто и не бегала вместе со всеми по темным улицам города и не тащила на себе Анару, потерявшую сознание от усталости. Легана отослала кухарку спать, приказав отдыхать, утром как следует всех накормить. Теперь Устама похрапывает у себя в комнате, но Легана и Илар знают — кухарка встанет с первыми лучами солнца, как всегда — бодрая, веселая, добродушная.

Когда Илар благодарил ее за помощь, Устама даже прослезилась, а вытерев глаза чистейшим, выстиранным платочком заявила, что за хозяином пойдет куда угодно и никто не посмеет его обидеть. И его Анарочку.

Илар сам чуть не прослезился — за что ему такое доверие? Он сам не знал. Вроде ничего такого не сделал, просто отнесся к Устаме по человечески... Как мало надо человеку для счастья — всего лишь, чтобы его любили, ценили, не обижали...

— Тебе трудно без магии? Прости, что спрашиваю...я недавно стал колдуном, и до сих пор не могу к этому привыкнуть. Мне кажется, что все происходящее — не со мной, что это сон, что скоро я проснусь в своем доме, и мама спросит, буду я завтракать, или нет... не знаю, что было бы со мной, лишись я магии...я ведь больше ничего не умею делать!

— Трудно... — Легана как-то сразу постарела, и перед Иларом сидела уже не чернокожая воительница, которая смогла испугать два десятка бойцов, а старушка, с морщинами, как-то сразу избороздившими осунувшееся от усталости лицо — я тогда хотела убить себя, остановить сердце, но потом решила, что все произошедшее неспроста. И то, что я не смогла проснуться и дать отпор врагам, лишившим меня магии — тоже неспроста. Ведь для чего-то это было нужно богам! Теперь я знаю — для чего все было сделано. Но от этого мне не легче. Ладно. Хватит обо мне. Давай-ка поговорим о том, что нам предстоит, что ожидать после сегодняшней ночи. Дела у нас плоховаты, я тебе точно это предсказываю — будет большой скандал, будут искать тех, кто воспользовался древним колдовством и устроил посреди города бойню — уверена, погибло немало людей. Если нам сопутствует удача — погиб и хозяин поместья, но...почему-то я уверена, что он жив. Такие твари живучи, они подставляют под удар подчиненных, а сами всегда остаются в стороне, и самое интересное — в неудачах обвиняют именно тех, кого предали, кто погиб исполняя их глупые приказы.

— Ты как видишь развитие ситуации? Чего нам ждать? — Илар приложил ладони к лицу и начал тереть щеки, глаза — на него накатывала сонная дурнота, ему этой ночью тоже досталось немало. И колдовал, и бегал, и волновался за близких. Теперь нервы начало отпускать, и наваливается сон, захватывая мозг ватными теплыми лапами. Но прежде чем лечь спать — нужно все продумать — что делать, как жить.

— Если жив заказчик, он не решится на прямое нападение. Он должен быть напуган, и куда обратится? Правильно — к Императору, и в Орден. А может и сразу в суд. Да, скорее всего — сразу в суд. Напишет жалобу, что ты использовал против него запрещенное законом заклинание, применив его в самом центре города и убив множество народа. И что он совсем не причем, родовитый дворянин, на которого безродный преступный маг совершил вероломное покушение, взяв деньги и не выполнив условия сделки.

— Не сможет! Вексель-то фальшивый! Я первый на него подам в суд! Он нарушил условия сделки, а не я!

— Ох, милый мой....суд — это не для простых людей. И даже не для магов — если у них нет родового герба. Понимаешь, какая штука... — Легана задумалась на полминуты, и когда Илар уже думал, что она не будет говорить, продолжила — в суде сидят те же дворяне, для которых ты ничтожество, безродное ничтожество. Твое слово против слова родовитого дворянина не значит совсем ничего! Тебя признают виновным, и...сожгут. Какая судьба ждет нас — сказать трудно. Могут в рабство, как пособников преступного мага, а в худшем случае — будем жариться на веселом огне вместе с тобой, у одного столба. И если палачи будут милостивы — раздуют огонь посильнее, чтобы мы скорее умерли и долго не мучились. Вот так...вопросы есть?

— Может в бега? — Илар побледнел и закусил губу — деньги у нас есть, продержимся! Буду играть на далире, петь — как раньше. Заработаем!

— Ты наивен — Легана грустно усмехнулась и тяжело вздохнула — найти тебя проще простого. Разослать гонцов в разные стороны по возможному пути бегства, и все. Наша веселая компания настолько отличается от остальных людей, что найти нас по описанию ничего не стоит. Понимаешь? Бежать нельзя. Нужно бороться здесь!

— Как? Как бороться? — голос Илара дрогнул, но он быстро взял себя в руки — боги, пусть это гад сдохнет! Пусть его не будет на свете!

— На богов надеяться, конечно, стоит, но лучше рассчитывать на себя — усмехнулась Легана — вот что, малыш, пойдем-ка, поспим — хотя бы пару часов — отойдем от ночной беготни хотя бы немного, а потом будем думать снова. Пока что ничего дельного в голову не лезет. Пойдем, пойдем — нужно отдохнуть. Чую — у нас будет 'веселенький' денек.

Легана встала, щелкнув суставами и побрела из комнаты, стараясь держаться прямо, как и положено непобедимой 'Черной кукунзе'. Чувствовала она сейчас себя дохлой кукунзой, но показывать свою слабость не собиралась — даже своим.


* * *

— Илар, вставай! Илар! Илар, поднимайся, беда!

Голос Леганы прорвался сквозь сладкие грезы — Илару снилось, что он с Анарой купается в реке — а вода такая прохладная, но не ледяная, а кожа жены гладкая, упругая, теплая...они плещутся в волнах, распугивая стаи рыбешек, собравшихся под ногами, светит солнце, поют птички, и счастье — счастье и покой вокруг! — ни горестей, ни печали — только радость и любовь! И тут, на тебе! Голос шаманки, резкий, как удар меча по доспехам — вставай! Ну не хочу я вставать, и все тут! Отказываюсь!

— Да вставай же! — ледяная вода брызнула за шиворот, колдун встрепенулся, поднял заспанное, опухшее со сна лицо и недоумевающее хлопая глазами спросил, не понимая, что происходит:

— Ты чего? С ума сошла! Мокро же! Холодно!

— Мокро ему! — рявкнула Легана — вставай скорее! У ворот взвод стражи — тебя требуют! Сказали — если не выйдешь, будут штурмовать дом!

— Взвод? Какой взвод?! Ах взвод...ага, ага...щасс... — Илар вскинулся с постели, натянул чистые штаны и рубаху, которые уже приготовила расторопная Устама, пригладил пятерней волосы, слипшиеся от пыли и пота — вчера так и не успел помыться! — вцепился в Асмунг и попытался впитать пару заклинаний. Как ни странно — это ему удалось, успел зарядить память десятком заклинаний до тех пор, пока в ворота не стали стучать так, что было понятно — еще немного и начнется полноценный штурм дома. То есть, просто вынесут двери и окна, влезут и повяжут прямо на месте. Нужно идти!

Схватил Асмунг, сунул в вещмешок и быстрым шагом пошел к воротам. Догнала Устама, сунула в руку два пирожка — один Илар засунул в рот, откусив здоровенный кусок (слава богам — не горячий, а то бы весь рот спалил!), второй кинул в котомку к Асмунгу, завернутому в кусок ткани.

Калитка сотрясалась от могучих ударов, едва не слетая с петель, и когда Илар ее открыл, едва не ударила по носу. Отступил на шаг назад, пропуская тех, кто так активно желал увидеть хозяина дома и оказался в окружении десятка стражников, вооруженных копьями с длинными мечевидными наконечниками, а еще — мечами, кинжалами и другими всевозможными приспособлениями для убийства и разрушения.

Стражники выглядели очень злыми (это и понятно — спозаранок таскаться по разным там колдунам — других дел как будто нет!), но при всем при этом Илар физически чувствовал опаску, страх, исходившие от фигур, закованных в блестящую броню. Они его боялись!

Впрочем — как подумалось Илару — и немудрено После того, что случилось возле поместья заказчика, стражники считают его чем-то вроде демона. Это видно и по тому, как солдаты обнажили оружие, ожидая немедленной атаки — двое направили на Илара заряженные арбалеты, остальные держали в руках готовые к бою мечи.

— Нам нужен хозяин дома, черный колдун по имени Илар! — вперед выступил высокий человек со знаком уснара на плече — вы черный колдун Илар?

— Я — кивнул Илар — кто вы, и что от меня хотите?

— Я офицер стражи Эдвуд. У меня предписание городского судьи о вашем аресте. Предлагаю пройти с нами без шума и применения колдовства. В противном случае я буду вынужден отдать приказ стрелять! Вы готовы пройти с нами?

— Уснар, прошу дать мне пять минут, я отдам распоряжения по домашнему хозяйству, потом пойду с вами. Хорошо?

— Хорошо — облегченно вздохнул стражник, видимо ожидая худшего — десять минут. Мы ждем.

Илар кивнул головой, и под шепот стражников — (— Какой молодой! Что, вправду черный колдун?

— Заткнись! Ты видел, что он натворил на Малой площади? Там сейчас сотня человек корчует эти дьявольские деревья! И на каждом нанизано по человеку!) — прошел в дом, где его ждали Легана и Даран. Переговорил с ними — коротко, по делу, прошел туда, где положили жену. Встал над ней, глядя в бледное лицо и замер на минуту, закусив губу и скривившись, как от боли...

Анара так до сих пор и не пришла в себя...она лежала в комнате для гостей, безмолвная, бесчувственная, как статуя, и только легкое, почти неуловимое дыхание показывало, что девушка жива. Илар прикоснулся ко лбу жены — кожа была холодной, сухой, и почему-то напомнила ему кожу мумии, которую он оживил этой ночью. От такого сравнения Илара передернуло, он мотнул головой, отгоняя дурацкие мысли и повернувшись зашагал из комнаты, навстречу неприятностям, ожидавшим его в виде десятка терявших терпение городских стражников.


* * *

Рассказывали ему о темницах — ребята из их дворовой компании: грязь, крысы, насекомые, пьяные, звероподобные тюремщики, вытаскивающие заключенных из камеры только для того, чтобы избить или изнасиловать. Вначале избить, потом изнасиловать. Или вначале изнасиловать, потом избить?

Когда обсуждали эту проблемы с Юздаром и Амросием, сошлись на том, что это дело вкуса.

А еще, страшнее всего — мерзкие заключенные, грязь из грязи земли, негодяи, избивающие своих братьев по несчастью и тоже домогающиеся их тела. Почему-то все обсуждения темниц и несчастий всегда сводилось к домогательствам, и никому не приходило в голову что попавшим в имперские застенки совсем не до любовных утех, особенно с лицами своего пола, покрытыми грязью и вшами.

Илар был готов к защите своей чести — заклинания лежали в памяти, как стрелы с бронебойными наконечниками, и он для себя решил, то так просто не сдастся — зубами грызть будет, но не допустит до своего нежного тела ни одного супостата!

Действительность оказалась гораздо скучнее и безопаснее — если можно так выразиться узнику одиночной камеры. Неизвестно, как в имперских темницах содержались другие заключенные, но Илара поместили не в общую, а в отдельную камеру, маленькую клетушку, в которой стоял деревянный топчан, наглухо прикрученный к стене и полу (Илар попробовал!).

Доски топчана за долгие годы были отполированы боками множества узников, и поблескивали в свете масляного фонаря, висевшего в коридоре перед толстенной решеткой, служащей стеной камеры. Кроме топчана из удобств, положенных заключенному, стоял здоровенный горшок, накрытый крышкой, и...больше ничего. Каменный пол, топчан, горшок и заключенный, сумрачно думающий о превратностях жизни и о том, как ему не повезло родиться в это мире.

Почему он не родился принцем? Почему его родители всего лишь пекари, а не особы императорской крови? Печально. Кому-то все, а кому-то коричневый горшок с рассохшейся деревянной крышкой. Из горшка почти не воняло, он был чист и сух, потому Илар сделал заключение, что камеру давно не занимал ни один узник — как и остальные камеры в этой темнице.

После часа лежания на досках, Илар пришел к выводу, что он особо злостный преступник, и его держат в камере для важных заключенных, нанесших особый вред государству и его самым родовитым подданным. А еще, ему очень было жалко себя и Анару, которая проснувшись не увидит мужа подле себя, расстроится, и...неизвестно, что она сделает. Вдруг возьмет, и снова вырастит лес — теперь уже в здании суда? И тогда ее точно повяжут, и точно казнят. Никто не может безнаказанно бороться с государством в одиночку — оно всегда сильнее, будь ты даже эпический колдун.

Грела мысль, что Илар все-таки успел загрузить в память заклинания. В случае совсем уж неблагоприятного исхода дела, он успеет отомстить — выпустить на этих гадов Жиздра, вот тогда попляшут, нарушители договоров! Если дадут выпустить, конечно...но...неужели они не озаботились тем, чтобы защитить ту же темницу от злой воли могущественного черного колдуна? И суд?

От мысли о своей 'могущественности' потеплело на душе. И тут же настроение снова упало, еще ниже, чем прежде — если у врагов есть защита от магии, Илар совершенно беззащитен — не умеет он, как эпические герои махать мечом, не может ударом кулака сломать шею — как его отец, славящийся своей буйной силой. Без магии Илар пустое место, никто! Как ни печально... Увы увы...

В коридоре послышались шаги, Илар сел, свесил ноги с топчана и всмотрелся в того, кто открыл дверь. Охранник не был пьяным звероподобным типом — обычный мужчина лет пятидесяти, со спокойным лицом, чисто выбритым, даже приятным на вид — обычный отец семейства, зарабатывающий тем, чем умеет — например, охраняет особо опасных узников. О профессии в одеянии стража напоминал меч в потертых ножнах, висящий на поясе тюремщика, кольчуга, начищенная до блеска, да связка ключей, неизменный атрибут тюремщиков и заведующих купеческими складами. Тюремщик и был похож на обычного заведующего складом, обыденный, как сапог.

— Если хочешь — оправляйся — мягко предложил тюремщик — сейчас тебя в суд поведут, негоже, если тебе начнут приговор читать, а ты обделаешься.

— Чего это я обделаюсь-то? — оторопело переспросил Илар, чувствуя, как у него холодеет в груди.

— Да бывает — равнодушно пожал плечами тюремщик — как объявят смертный приговор, так и обделываются. Обычное дело! А потом нам выговор — почему привели такого засранца! А мы причем? Я что ли из него дерьмо выжимал? Давай-ка, оправляйся, а то наверху уже конвой ждет.

Илар секунду подумал, потом пошел к горшку и с облегчением пожурчал — его организм, наслушавшись ужасов про смертные приговоры вправду отреагировал почти так, как предсказал стражник. И это было печально.

— А с чего ты взял, что будет смертный приговор? — спросил Илар, затягивая завязки штанов — с какой стати-то?

— Ну а как же? — искренне удивился тюремщик — обязательно смертный! Ты черный колдун, тебя обязательно надо сжечь! От вас одна смута и томленье духа. Мой папаша всегда говорил — да примут боги его душу! — Эстор, мальчик мой, никогда не верь черным колдунам! Они только и ждут чтобы учинить пакость хорошим людям! Папаша был пьянью, но иногда выдавал такие умные речи — все в трактире диву давались. Ну все, готов? Почему такой приговор? Я уж точно знаю — те, кто идут в суд из этой темницы, все только смертный приговор получают. Помню — сидел тут один купчик, партнера порешил своего, а потом еще и набросился на стражников, когда пришли его забирать. Так вот, он тоже не верил, до тех пор, пока его голова не прыгнула в корзину!

— Умеешь ты утешить! — стараясь, чтобы его голос не дрожал, буркнул Илар — скажи, а тебе самому не снятся те, кого ты отправлял на смерть? Душа-то не болит?

— А чего такого?! — снова искренне удивился стражник — я же тебя не казню! Я-то причем? Я всего-то открываю камеры, смотрю, чтобы узникам было удобно, горшок был, раз в день суп и кусок лепешки. Все свежее, вкусное! У нас гадостью не кормят, казна покупает еду в соседнем трактире. Я за все время, что тут служу, ни разу из супа узника мяса не вытащил! Ничего у заключенного не забрал! У каждого своя судьба, паренек. Чего боги назначат, то и будет. Может в следующем перерождении я буду на твоем месте, кто знает?

— Ты что, из манипейцев? — заинтересовался Илар — веришь в перерождения?

— Ну а что такого? — пожал плечами стражник, поднимая с пола фонарь, который поставил туда, пока разговаривал — это не противоречит вере в Создателя, не запрещено! Почему бы и не верить в перерождения? Ведь легче жить, когда ты знаешь, что в другой жизни, переродившись, ты будешь уже не нищим крестьянином, а богатым господином — если будешь себя правильно вести. А еще — умирать легче. Вот верил бы ты в перерождения — шел бы сейчас на смерть легко, с песнями — вдруг в следующей жизни ты станешь принцем? Как игра в кости — не знаешь, что тебе выпадет!

— Клал я на такую игру — мрачно заявил Илар, выходя в коридор — котомку мою куда дели? Там магическая книга!

— Сдал ее в казну. Наверное, у судьи теперь — ты ведь по этой книжке колдовал, когда пакостил людям? Значит она орудие преступления! Суд будет ее читать! Кстати, не вздумай колдовать — во-первых, все тюремщики носят амулеты от магии, во-вторых, как только ты начнешь волшбу — тебе вышибут мозги. С вами, колдунами, глаз да глаз нужен! Только не уследи — вы сразу пакостить!

— Да не пакостил я никому! — вдруг взъярился Илар — и вообще, про черных колдунов все брехня! Напридумали все!

— Ладно, ладно — судье будешь доказывать, что брехня, а что нет! Шагай давай! Вон, уже уснар заглядывает! Поторапливайся, ну что ты как сопля тянешься!


* * *

— Встань, преступник! — судья был важен, толст, обливался потом, пахло от него жуткой смесью сладких благовоний и кислятиной — все в равных частях, запах был такой силы, что шибал в нос за десять шагов. Илара поставили перед судьей сковав руки 'преступника' стальными браслетами, прикрепив их цепью к кольцу, торчащему из каменного пола. Таких колец было много, суд за раз мог пропустить через свою 'мясорубку' несколько десятков человек.

Позади скамьи для зрителей, желающих посмотреть на тех, кто опустился ниже низкого. Приятно ведь знать, что ты еще не совсем пропащий, хотя едва сводишь концы с концами, что есть люди гораздо ниже статусом и ты возвышаешься над ними как Великая гора Ердунского хребта, самая высокая гора этого мира.

Впрочем — сегодня зал был пуст, если не считать охранников, да истца со своими помощниками -семь человек охранников и крючкотворов, защищающих тело и кошелек потомственного дворянина от финансовых и физических нападений.

Истец был хмур, и когда смотрел на Илара, в его взгляде сверкала настоящая, не замутненная разумом злоба.

Судья внимательно смотрел Илара, смотревшего куда-то поверх голов, и раздраженно спросил, брюзгливо скривив губы:

— Вы уверены, что это тот самый колдун? Недомерок какой! Что-то не верится, что такое ничтожество могло устроить подобный переполох. Ну да ладно. Кто представляет истца?

— Я, господин судья! — небольшой человечек с забавными усиками, торчащими вверх, как усы насекомого, выскочил вперед и встал в позу, горделиво выпятив толстенькую, пухлую грудь, украшенную цепочкой с квадратной бляхой члена гильдии законников.

Илар однажды в жизни видел вблизи законника, когда тот приезжал в город по поводу конфискации дома в пользу государства у лесопромышленника малой руки — тот запил и задолжал налогов на такую сумму, что империя тут же наложила арест на его имущество, выбросив семью человека из дома в чем они были. Илару запомнился плач детей, женские рыдания и крики, когда этого лесопромышленника уводили под руки дюжие стражники. А еще — запомнился человек в темной одежде форменного покроя с такой же бляхой на цепочке. Это был государственный законник, следивший за соблюдением всех необходимых процедур. Ему было скучно и он зевал, прикрывая рот рукой, чтобы не влетели демоны. По мнению Илара демоны давно сидели у законника внутри, потому что только демон мог так спокойно сносить страдания людей, относиться к ним с равнодушием придорожного камня.

Сегодняшний законник работал по патенту, на себя, но был обязан состоять в гильдии, как и все те, кто получал патент. Для Илара, например, гильдией служил Орден.

— Жанкорд, опять ты! — сморщился судья — ты мне скоро сниться будешь! Я тебя чаще вижу, чем свою жену! Докладывай о преступлениях этого негодяя, что он там натворил? Мне уже кое-что рассказали, да я и сам видел, проезжал мимо. Неужели его рук дело?

— Его, господин судья, его рук дело! — довольно кивнул законник и оглянувшись на Илара, начал чуть ли не речитативом сообщать о страшных преступлениях против уважаемого дворянина, господина...имя Илар не услышал — на него накатило такое отчаяние, что в ушах зазвенело, а мир закрутился вокруг него, будто деревянный волчок, раскрашенный цветными картинками.

Внезапно его затошнило, Илар изрыгнул из себя остатки пирожка, съеденного некоторое время назад. Когда мир пришел в обычное состояние и перестал вертеться, Илар обнаружил себя на полу, рядом с вонючей лужей, и первое, о чем подумал — хорошо, что тюремщик предупредил о возможных последствиях посещения суда. Правда до приговора еще не добрались, так что самое основное еще впереди...

— Облейте его водой! — приказал судья, прижимая к носу надушенный кружевной платок — ну что за день сегодня?! Еще и этого дела ко всему прочему не хватало! Да оставьте его, пусть валяется. Жанкорд, ты закончил?

— Уже заканчиваю, господин судья — заторопился законник — итак: оный колдун воспользовался доверчивость моего клиента, и воскресив мать господина, надругался над ее телом с целью исполнить один из своих мрачных колдовских обрядов, призывающих демонов Преисподней! Оные демоны явились, убили нескольких слуг господина, а потом, чтобы оные демоны могли убежать, колдун воздвиг на площади страшный магический лес, проткнувший своими пиками десять стражников господина! Затем оный колдун пошел домой и лег спать, уверенный в своей безнаказанности!

— Да что ты заладил: оный, оный, оный! — ворчливо буркнул судья — вы, законники, совсем отвыкли от человеческого языка! Я ничего не понял — как это он надругался над телом? Он что, совершил с ней совокупление? С трупом? Я, конечно, слышал о разных колдовских обрядах, но такой гадости еще не слыхивал! Эй, преступник, ты что, изнасиловал труп матери этого уважаемого господина?

— Нет, господин судья, он совершил с ней другой обряд! — законник оглянулся на красного от злости, сердитого клиента — он отрубил ей руки и ноги и оживил ее!

— Так вначале отрубил, а потом оживил, или оживил, потом отрубил? Точно не насиловал труп? — судью так заинтересовало известие о надругательстве, что он сменил кислое, сонное выражение лица на другое, более подобающее судье городского суда. Глаза толстяка блестели, щеки раскраснелись! Будет что рассказать супруге, и чем поделиться с приятелями на пирушке по вечерней прохладе.

— Нет, господин судья, не насиловал! — законник едва не добавил 'увы', глянул на черного, как туча клиента и прикусил язык — чуть не ляпнул непотребную шутку! С этим типом нужно быть поосторожнее. Деньги сулит большие, но вместо денег можно получить и стрелу в затылок. Всякое бывает...

— Тогда зачем он оживлял уважаемую мать заказчика? — поскучнел судья — какой смысл в этом вызывании демонов? Я вообще не понимаю — какое отношение этот колдун имеет к твоему клиенту? Как они оказались вместе?

— Мой клиент связался с колдуном, чтобы тот изготовил ему амулет, отгоняющий демонов. Колдун усыпил уважаемого господина, прокрался в усыпальницу его матери и совершил обряд!

— Бред какой-то... — вздохнул судья, утирая лысину потемневшим от пота платком — ну на кой демон ему таким сложным путем убивать твоего клиента, если можно было просто прирезать его заснувшего?

— Это может сказать только колдун! — без запинки отбарабанил законник — колдунов мысли неисповедимы, они действуют по своим, непонятным людям законам, не подчиняющимся обычному разумению праведного человека! ненормальные, господин судья!

— Верю. Меня окружают одни ненормальные. И дураки. Голова болит — пожаловался судья куда-то в пустоту — как мне все надоело! Вот что — доказательства есть? Свидетели?

— Есть! Вот показания свидетелей преступления, слуг господина! Они записаны с их слов, заверены стряпчим и мной! Все то, что я сказал — истинно! Разрешите подать показания господину судье?

— Подавай — выдохнул судья, и когда законник плюхнул на стол пачку желтоватой бумаги, обреченно вздохнул — это часа на два читать, не меньше...смерти моей хотите! Ну почему, почему ты не совершил преступление осенью, когда прохладно, когда ветерок с гор остужает этот проклятый город? Уууу...мерзкий чернокнижник! Сжечь тебя, и народ спасибо скажет!

— Господин судья, мы просим отдать колдуна нам — вмешался 'потерпевший' — мы сами учиним ему казнь! И он отработает на меня, покроет ущерб!

— Чем он покроет? Заблеванными штанами, что ли? — сморщился судья — не положено отдавать преступника на расправу потерпевшему. Есть закон, и по нему казнь находится в ведении Империи! Если каждый будет сам казнить государственных преступников — это что начнется? Безобразие, бунт! Думайте, что говорите!

— Господин судья! — вкрадчиво сказал законник, подходя к судье и протягивая ему записку — вот тут изложены основные аргументы за передачу преступника моему господину! Прошу посмотреть!

Судья бегло взглянул на записку, где были начертаны несколько цифр, поднял брови и уставился на Илара, задумчиво кусая губу. Помолчал, потом изрек добрым, бархатным голосом:

— Ну что же...учитывая вышеизложенное, считаю, что можно сделать некоторое исключение и передать преступника в рабство этому господину сроком...на пять лет. Да — на пять лет. Взяв обязательство казнить этого черного колдуна не позже пяти лет со времени вступления приговора в законную силу. Имущество колдуна — дом, и все что в нем находится, включая лошадей и рабов, конфискуется в пользу казны, в уплату за совершение правосудия. Орудия казни — дрова, бревно, жидкость для поливания дров потерпевший будет обязан оплатить за свой счет. Преступник, тебе есть что сказать в последнем слове?

— Есть! — прохрипел Илар, сплюнул горькую слюну и выпалил заклинание Огненного Жиздра.

Заклинание вылетело легко, даже не потребовалось пассов и слов — видимо чувства Илара так обострились, способности так усилились от волнения — в противоположность ночным событиям — что долгих выкриков и завываний не понадобилось.

Ррраз! И полетело заклинание, рвущее перегородки между мирами, проделывающее дыру в мироздании. Заклинание то ли одиннадцатого круга, то ли двенадцатого...

Еще в Ордене Илар слышал от своих 'коллег', что вызвать Жиздра совсем не так просто, что это могут немногие, но не придал значения услышанному. А надо было бы. Тогда бы он знал, что обычная магическая защита устанавливается колдунами восьмого, максимум десятого круга. Те, кто выше этого, одиннадцатый ранг, двенадцатый, а пуще всего безранговые, Высшие колдуны, никогда не ставят защиту для государственных учреждений. Они работают только на себя. Почему? Ну как-то повелось так. Никто не знает почему. Но самые высшие ранги никогда не устанавливают защиту в судах, управах, в других государственных учреждениях. Только на Императора и его семью.

Возможно в этом и заключается смысл, если порассуждать в таком направлении — никто не может быть под защитой выше, чем Император и его семья, и никто не может быть защищен от Императорских магов, если придется бить этой самой магией по тем, кто вышел из-под контроля государства.

За время существования империи всякое бывало — бунты, гражданские войны, пока не наступило время благоденствия. И теперь никто не помнил, кто и почему установил такие правила.

И вот еще что — высшие колдуны НИКОГДА не попадали под суд. Никогда! Вернее — под обычный суд. Правило негласное, но выполнявшееся всегда — кстати сказать, судья о нем знал, но некоторая сумма, переданная ему законником потерпевшего перед началом заседания, позволила появиться пробелу в его памяти.

Так-то он ничем не рисковал — во-первых где на юнце написано, что он Высший колдун? А во-вторых, где в законе написано, что высшего колдуна нельзя судить? Если провести суд быстро, а потом казнить — поздно будет что-то делать.

Наказание за нарушение неписанного закона? Какое наказание? Судья в родстве с главным советником Императора, кроме того, в нем самом толика императорской крови, он что-то вроде дальнего кузена Его Императорского Величества.

Безродный колдун — кому он нужен? Ну — сожгли по ошибке, и что? Орден? Не будет Орден воевать с судьей за какого-то там юнца, принятого в члены ордена несколько дней назад. Судья уже навел справки. Несмотря на сонный вид и толстую физиономию, наводящую на мысль о хронической глупости этого человека, ум судьи был изворотливым, хитрым, быстрым, как змея-птицелов, подстерегающая свою жертву на ветке дерева, притворившись сухим сучком. Хочет заказчик получить этого парня в виде раба? Пусть! Значит — дурак! Пока парень жив, Орден от него не отстанет.

В общем — все сложно, и все просто. Взять деньги за правильный приговор, а там пускай разбираются. Деньги всегда нужны — иначе зачем идти на эту должность? Даже сравнительно небольшие деньги, как сейчас — все равно хорошо. У того, кто отказывается от малых денег, часто не бывает и больших. Закон такой. Закон мироздания.

Амулеты защиты затрещали, разряжаясь, блокируя заклинание высшего порядка. Они были подготовлены магом десятого ранга, добротно подготовлены, запитаны заклинанием до самого основания — амулетами здесь служили лепные украшения, похожие на головы птиц. По легенде, у бога правосудия была хищная птица со стальным клювом, раздирающая преступников. Вот и украсили весь зал фигурками птиц и 'украшениями', похожими на клювастые головы.

Эти амулеты были сделаны из твердого черного дерева и когда какое-то заклинание покидало память мага на расстоянии десяти шагов от них, включались в работу, гася, нейтрализуя волшбу — была ли она боевой, или просто служила для закрепления печати.

Два амулета сразу сгорели — в буквальном смысле, вспыхнули, как свечи, запылали, распространяя вонь пропитки (какие бы не были эти амулеты могучие, жучкам-древоточцам на это плевать).

Через секунду разлетелись два других — будто по ним врезали топором. Остальные просто разрядились, забрав часть энергии заклинания на себя, погасив заклинание вызова. Почти погасив — осталось немного энергии, чтобы прорвать мироздание и открыть мааааленькую дырочку в этот мир. Большой жиздр в нее пролезть не мог, смог только такой же маленький, как и эта дырочка. Крохотный, размером с ботинок. Или даже меньше.

Как только огненное существо появилось в зале, запахло раскаленным металлом, серой, и чем-то непонятным, неживым, такой запах можно ощутить, зайдя в кузню, где в горне пылает веселое пламя. Кузнец, который в своем роде тоже волшебник, сказал бы, что так пахнет пламя. Запах огня — вот что это такое.

Илар с любопытством и страхом разглядывал жиздра — он уже вызывал такого, давно, когда разрушил дом бандитов, но в тот раз было не до рассматривания этой сущности — здоровенный, размером с фургон Огненный Жиздр разломал и спалил дом в считанные минуты. Этот маленький, на подобные подвиги не был способен, однако...

Однако — его хватило, что ввести в паническое состояние охранников суда, группу охранников и законников 'потерпевшего', а самое главное — судью, застывшего на месте и потерявшего дар речи от охватившего его ужаса. Одно дело рассматривать дела о колдовстве в суде, другое — увидеть перед собой огненный шар с вырастающими из него конечности, хватающимися за все, что оказалось в зоне их досягаемости.

Даже такой, совсем не большой жиздр обладал великолепной разрушительной силой. Первое, что он сделал — оторвал от пола и подбросил в воздух скамьи, заполнившие половину зала.

Произошло это так быстро, так неожиданно что никто и глазом не успел моргнуть, как скамьи уже взмыли в воздух, охваченные пламенем и потом обрушились вниз, на пол, чтобы создать своими телами великолепный праздничный костер, похожий на тот, на котором жарят колдунов — по крайней мере Илар представлял этот костер именно так — жаркий, вонючий, исторгающий ядовитый дым (Вероятно так обильно дымило потому, что горел лак, сделанный на основе растительного масла. Масло всегда горит с черным вонючим дымом)

Расправившись со скамьями, жиздр взялся за охранников, прижавшихся к стенам зала и кашляющих от пелены дыма, собравшейся на высоту роста от пола. Те были одеты в стальную броню, а как заметил Илар в прошлый раз, сущность почему-то тянуло в первую очередь к тем, на ком имелся какой-то металл имелся. Почему? Это нужно спросить у жиздра, а приближаться к нему как-то не хотелось.

Едва сущность коснулась груди одного из охранников, передняя броня с шипением и бульканьем растворилась, будто сахар в кипятке, потом раздался дикий крик и охранник упал на пол, получил ожог во всю грудь — живой он был, или нет — неизвестно. По крайней мере — пока неизвестно. Это будет ясно потом, когда все закончится.

Второй охранник, стоявший рядом с первым, решил расправиться с мерзкой тварью, слегка подросшей после того, как сожрала броню товарища. Он достал меч и со всей силы рубанул по сверкающей сфере, из которой выскакивали множество языков пламени — жиздр казался мохнатым из-за этих язычков и если бы не огненные руки и ноги, был бы похож на детеныша какого-то лесного зверя.

Напрасно он это сделал. Огненный зверь радостно заурчал, схватился за клинок и рванув его из рук онемевшего от ужаса человека стал пожирать металл, плавя его, будто тот был сделан не из лучшей стали, а из воска.

Пожирание меча заняло около десяти-пятнадцати секунд, за которые жиздр увеличился с размера ботинка до размера в полторы человеческих головы. Теперь все пошло веселее, день перестал быть скучным.

По крайней мере так решил судья, быстренько сползший на пол и начавший тихонько отползать в сторону кабинета позади своей трибуны — в этом кабинете он ставил печати на приговоры, а также пользовал девиц из канцелярии суда — те хоть и неохотно, но удовлетворяли все прихоти толстяка, зная, что в противном случае лишатся хорошего жалования и возможности найти себе жениха среди гвардейских офицеров, иногда захаживающих в этот 'цветник'.

Канцелярские отличались смазливыми мордашками, длинными ногами и покладистым нравом — судья сам лично отбирал кандидаток на работу в канцелярию, как знающий повар отбирает в мясной лавке лучшее мясо для своего господина. Господином этого судьи был кошелек, а еще — похотливый отросток, не дающий ему покоя ни днем, ни ночью. Сейчас этому отростку грозила опасность, потому быстрый ум судьи повел его в единственно безопасном направлении — от огненного существа. То есть — в свой кабинет. Выхода оттуда не было, но дверь крепка, окована сталью, за ней можно отсидеться, пока кто-то не истребит поганого демона. Так думал судья.

Дверь в кабинет с грохотом захлопнулась, по залу пошла волна сквозняка и жиздр отреагировал на событие своеобразным образом — вместо того, чтобы нормально сожрать броню у ополоумевшего от страха охранника, мечом которого только что пообедал, огненный демон отправился прямо к кабинету судьи, имея на своем пути преграду в виде прикованного к полу Илара, уже поднявшегося с грязного пола.

Поняв, что сейчас ему придется туго, Илар задергался в цепях, забренчал ими, как привидение, пугающее прохожих в темном зале старого замка (Илар читал о таких, завывающих, как лесные звери), и пока вспомнил, что стоит воспользоваться своим магическим даром, жиздр уже оказался прямо перед его лицом, вися в воздухе, как сверкающий мыльный пузырь. Сходство с пузырем усиливалось еще и от того, что, под действием легкого потока воздуха, сквозняка, идущего от вентиляционных отверстий наверху комнаты, сущность раскачивалось, будто совсем не имело веса, и это несмотря на то, что она только что сожрала здоровенный меч и кусок стальной брони.

Илар смотрел в сияющее пламенем 'лицо' жиздра и чувствовал, как у него шевелятся волосы — может от сквозняка, а может от того, что они под жаром, исходящим от сущности трещали и курчавились — температура в полуметре от жиздра была такова, что того и гляди загорится одежда. В воздухе отчетливо запахло палеными тряпками и волосом — его, Илара волосом!

Заклинание подчинения вылетело, как стрела из лука. Илар с замиранием в сердце ждал, что волшба не сработает, но...она сработала. Как колдун это почувствовал? Сам не знал. Но только теперь Илар ощутил некое чувство приязни, исходящее от раскаленного шара, украшенного четырьмя то ли руками, то ли ногами.

В эту секунду Илар вдруг понял, что нужно делать — он мысленно передал жиздру картинку: 'Отплыть на пять шагов и зависнуть на той же высоте!' Сущность без колебаний подчинилась, колдун облегченно выдохнул, и часто задышал, внезапно обнаружив, что все это время стоял, затаив дыхание.

Следующим шагом Илара было освобождение из оков одного неудачливого колдуна, мечтающего вернуться к любимой жене в целости и сохранности.

Жиздр, получив мысленный приказ в виде четкой картинки, подплыл, и начал жрать цепи, продвигаясь к рукам Илара. Проглотив цепь до самого браслета, сущность осторожно переела и его, стараясь не обжечь кожу (что не вышло — волдыри Илар все равно получил), а затем переместилась к другой руке.

Через минуту Илар был совершенно свободен, если не считать того, что он находился в судебном зале, окруженном десятками стражников, очень не любящих злых черных колдунов, направлявших огненных зверей-демонов на их товарищей.

На размышление ушло секунд десять, после чего Илар отправился к кабинету городского судьи, чтобы взять заложника и дождаться подмоги. Ведь она должна была быть, эта подмога, иначе ведь получается несправедливо? А Илар все-таки верил в справедливость. И в друзей. Они-то точно в беде не оставят.

Справиться с дверью для жиздра оказалось задачей секундной — тем более что сожрав цепи сущность увеличилась в размере раза в полтора. Теперь огненный зверь был размером с три человеческих головы.

Дерево, которым была обшита дверь завоняло, обуглилось и весело запылав, мгновенно превратилось в пепел, осыпавшийся на каменный пол. Железо двери сдалось помедленнее, но и оно не устояло против голодного жиздра — через несколько секунд отверстие готово, достаточное, чтобы в него свободно пролез человек — что Илар с удовольствием и проделал, наблюдая краем глаза за судебным залом в который ворвался небольшой отряд, вооруженный арбалетами.

Глава 7

— Да куда ты лезешь?! Назад! Какое право имеешь лезть в чужой дом?

— Твой хозяин должен моему хозяину, дом конфискуют, и тебя тоже! Отойди в сторону!

— Покажи бумагу, решение суда!

— А ты чо, грамотная? Грамотная штоля! Чо тут раскричалась черная морда!

— Я сейчас дам тебе черную морду! Вон отсюда, скотина рогатая!

— Ой, ой, напужались! Черномазое животное — плети захотела?

Человек, одетый в кольчугу поднял руку, в которой была зажата плеть, взмахнул, и если бы Легана не уклонилась от удара, самое меньшее — ей рассекло бы кожу на голове. Эти плети служили не того, чтобы погонять лошадей — боевая плеть, в которую вплетен металлический грузик, именуемый в просторечье 'зверобой'. Одним ударом такой плети можно было убить зверя, или вышибить дух из неподготовленного человека — если умеешь владеть этой плетью, конечно. Человек, ломившийся в двери дома Илара — умел. Если бы не ловкость старой шаманки, лежать бы ей сейчас возле калитки в луже крови.

Легана легко крутнулась, будто и не было на плечах груза прожитых столетий, и вогнала свой острый, сухой локоть в грудь обидчика, прямо туда, где билось его непутевое сердце. Что-то хрустнуло, мужчина охнул, закатил глаза и свалился под ноги чернокожей воительнице как подрубленное дерево.

Кольчуга спасает только от секущих ударов, колющие, дробящие удары проходят через эту иллюзорную защиту, как раскаленная игла сквозь масло — Легана знала это наверняка. В своей бурной молодости она не раз участвовала в боях с такими вот закованными в железо бойцами и знала, как с ними обращаться.

Удар был настолько неожиданным, что остальные пятеро агрессоров замерли на месте, ошеломленные результатом 'беседы'. Легана тут же захлопнула калитку, молясь всем богам, чтобы на этом все и закончилось, хотя знала точно — не закончится.

Удар! Еще удар!

Калитка затрещала под напором молодых, яростных тел и разгоряченные, желающие взять реванш парни вломились во двор.

Первый тут же пал на месте, зарубленный колуном Устамы, не успев даже вынуть меч из ножен.

Второй 'отделался' разбитой челюстью и сломанным носом, когда в его лицо врезался длинный шест, направляемый умелыми руками шаманки.

Трое других успели выхватить мечи, ощетинившись длинными клинками бросились вперед, с намерением расправиться с мятежными женщинами раз и навсегда.

Устама не успела увернуться от точного укола длинным мечом — сталь пронзила ее могучее тело под левой грудью, выйдя позади, из спины. Кухарка будто и не заметила того, что ее проткнули насквозь, только прижала рукой меч супостата, чтобы он не выскочил назад, и с размаху опустила колун на ключицу врага.

Хруст! Брызги крови!

Парня перекособочило так, будто он свалился с высоченной скалы. Меч так и остался торчать в Устаме, а его хозяин прильнул к утоптанной земле дворика, утонул в густой, зеленой травке у тропинки, ведущей в дом, как если бы искал в ней средство от смерти. Средства такого в придорожной траве не было, тем более что парень умер раньше, чем коснулся земли — с такими ранениями не живут.

Легана, вращаясь как деревянная юла под умелыми руками деревенского мальчишки, отбивалась сразу от двух врагов, умудрившись одному переломить руку тяжелым шестом, другому разбить колено — первому пришлось перехватить меч здоровой рукой — что снижало его боеспособность — второй почти не мог двигаться, что сильно повышало шансы Леганы на победу.

Счет уравняла Устама — она разметала недобитых супостатов в стороны, как кусты сорняков. Последний остававшийся на ногах боец споткнулся о тела поверженных товарищей и тоже пал мертвым, шест шаманки разбил ему голову.

Легана замерла, захлебываясь кашлем от нехватки воздуха, оперлась на шест и с минуту стояла, пытаясь справиться с дурнотой, накатившей на нее будто грязевой поток с вершины горы. Даже в молодости справиться с таким количеством умелых противников простым шестом было бы непростой задачей, а когда тебе несколько сотен лет, да еще ведешь не совсем здоровый, малоподвижный образ жизни...

Легана отдавала себе отчет, что им с Устамой сильно повезло — нападавшие были молодыми дураками, недооценившими женщин.

Дождавшись, когда красные круги, вращающиеся перед глазами пропадут, шаманка судорожно вздохнула, и разогнув согбенную спину повернулась к кухарке. Глаза Леганы расширились, она выпрямилась и закусила губу, глядя как Устама неловко пытается вынуть из себя засевший в теле меч.

— Стой! Не двигайся! — приказала лекарка, шагнув к кухарке на голове которой красовался старинный шлем, найденный в подвале. Устама начистила его до блеска и водрузила на голову, похожая теперь на помесь осадной башни и копны сена. Сейчас на шлеме виднелась зарубка от меча — кто-то из нападавших успел зацепить сильную, но неловкую кухарку своим мечом. Как ни смешно, но дурацкий шлем, вызывавший улыбку шаманки, возможно спас кухарке жизнь.

— Не трогай меч! — приказала шаманка, осматривая место поражения.

Меч прошел сквозь ребра и застрял в них, будто в сучьях дерева. Вокруг раны расплылось небольшое кровяное пятно, но много крови не было — меч заткнул дыру, и если его вынуть, кровь хлынет фонтаном. Прежде нужно было принять меры, подготовиться устранить кровотечение. Средства для этого у шаманки были, только дойти до лавки. Горячая вода всегда кипит в котле очага, так что все необходимое для лечения имелось. Рана на первый взгляд тяжелая, но вряд ли опасная — при должном подходе к лечению. А Легана умела лечить.

— Сейчас я втащу их во двор, свяжу, потом пойдем в лавку, полечим тебя. Ты как себя чувствуешь, можешь еще потерпеть?

— Все хорошо, тетя Легана! — толстое лицо кухарки расплылось в добродушной улыбке — мне почти не больно! Я тебе помогу их таскать!

— Нет уж, стой! Не дай боги кровотечение откроется, тогда мне больше работы — вздохнула шаманка, подошла к первому из шести бойцов, валявшемуся без сознания перед калиткой и взяв его за ноги потащила во двор. Тащить было тяжело, и Легана малодушно подумала о том, что лучше было бы перерезать глотки раненым придуркам и бросить их во дворе — искать веревку, вязать, представлялось слишком тяжким трудом, особенно когда рядом ждет Устама, из которой торчит здоровенная стальная штука.

Подумав секунд десять, шаманка решила — а почему и нет? Они пришли их убить, взять в рабство, совершили нападение на дом честного подданного короны, а по закону, каждый законопослушный человек имеет право защищать свое жилище от непрошенных гостей, от всех, кто покусился на имущество и жизнь этого человека. Защищать любыми доступными средствами. Они с Устамой защищали дом хозяина, потому полностью правы. Ведь никто не будет ругать сторожевую собаку, если та укусит влезшего в дом грабителя? Даже если та перегрызет ему горло! А не лазь по чужим домам, не зарься на чужое имущество.

Судебного решения у захватчиков точно не было, иначе парни трясли бы им, как флагом.

Легана наклонилась к бойцу и точным движением сухих, сильных рук свернула ему шею. Потому другому, третьему...остальные уже были мертвы.

Уложив трупы у забора в рядок, закрыла калитку, заложила ее шестом вместо сломанного деревянного засова, снова повернулась к кухарке и тут же покачнулась от толчка — незаметно подкравшийся Быстрик ласково ткнул ее в бок серебристой мордой.

Легана покачала головой и с тревогой спросила, глядя на его окровавленный рог:

— Сзади пытались влезть, как я и предполагала?

Быстрик кивнул головой и поскреб ногами, будто показывая, как он 'закопал' бандитов. Легана потрепала его по шее и попросила:

— Последи за двором, хорошо? Если кто чужой будет лезть — бей, не жалей! Мне надо Устаму полечить, ее ранили. Сделаешь?

Быстрик снова толкнул Легана в бок, как бы отправляя ее в лавку, шаманка кивнула и поманив рукой кухарку, приказала:

— Пойдем в кухню. Лечить тебя будем. Сейчас я только в лавку за снадобьем зайду. Потерпи, милая...

— Да ты не бойся, тетя Легана! — прогудела кухарка, тараща косые глаза — со мной все в порядке! Жалко, платье новое испортили...я его всего ничего ношу, месяц только! Хозяин купил...красивое платье. Как думаешь, он мне другое купит? Я хочу такое вот голубое, и с красными цветочками...я на одной госпоже такое видала! Мне оно потом снилось долго-долго...я папаше сказала, что хочу такое, он меня побил и сказал, что мне и мешка хватит, проклятой уродине...

— Купим платье тебе, пять, десять платьев купим! — пообещала Легана, чувствуя, как у нее защипало глаза — самые красивые платья купим! Обещаю!

— Хорошо... — счастливо улыбнулась кухарка, и тяжело ступая мощными ногами побрела в дом, придерживая рукой блестящий клинок, торчащий из ее бока. Ее эпический шлем блестел под солнечными лучами и Устама была похожа на гору, вершина которой накрыта вечным, сверкающим снегом.


* * *

— Куда прешь, болван?! Ты хоть знаешь, что тут находится? Совсем страх потеряли! — охранник попытался врезать мальчишку древком копья, но тот увернулся и ловко пнул здоровяка прямо в колено, не закрытое стальным щитком. Стражник охнул, выругался, хотел погнаться за обидчиком, но вовремя вспомнил, что стоит на посту и оставил свои мечтания о мести проклятому порождению городских улиц.

Даран отбежал на десять шагов, огляделся по сторонам, поднял с земли небольшой камень и запустил им в кирасу усача. Звук получился таким, как если мы кто-то запустил этим самым булыжников в жестяное ведро — БАМ! Громко, обидно и оскорбительно для императорского гвардейца, удостоенного чести стоять у прохода к императорскому дворцу.

— Ах ты гадина, ну, держись! — охранник прислонил копье к стене и со всех ног бросился за мальчишкой, потеряв разум от ярости.

Конечно, ничего хорошего из этого не вышло — топая подбитыми сталью сапогами тяжеловооруженный и бронированный солдат не имел никаких шансов догнать быстроногого и вредного Дарана, описавшего дугу и со всех ног метнувшегося туда, куда его не хотел пускать охранник — к дворцу императора.

Солдат остался далеко позади, императорский дворец приближался, рос в вышину и через минуту Даран, задыхаясь, приблизился на расстояние членораздельного крика к двум стражам, стоявшими с мечами наголо перед воротами в дворцовый комплекс. Стражники с интересом разглядывали встрепанного мальчишку, и с еще большим интересом — его преследователя, стражника первого поста, красного, как вареный краб, заливавшего каменную мостовую потом, текущим со лба и отборной руганью, от которой могли завянуть цветы, растущие в клумбах перед парадной лестницей дворца.

— Держите его! Держите! — стражник так громыхал напяленными на себя железками, что казалось, будто по мостовой несется повозка, полная кузнечных заготовок. Тяжелая броня совсем не рассчитана для бега на большие расстояния, потому-то Даран легко оторвался от преследователя, успевая на бегу еще показывать жест, означавший, что тот, кому его показали обладает невероятно маленьким мужским достоинством и неспособен к продолжению рода. Это не способствовало добрососедским отношениям между мальчишкой и постовым гвардейцем, на что Дарану было совершенно наплевать, впрочем, как и стражнику.

— Дело государственной важности! — задыхаясь крикнул Даран — мне нужно увидеть Главу Ордена Колдунов!

Стражники переглянулись, один из них, рыжеусый и конопатый, недоуменно спросил у своего напарника:

— Слушай, может это мне снится? Он и правда требует, чтобы ему сюда подали Главу Ордена? Эй, малец, ты что, спятил? Эдгор, да остановись ты, дай мальцу сказать! И кстати — ты покинул пост, если сейчас появится дежурный амтор, ты пойдешь под суд! Вали на пост, дурак!

— Он напал на меня! — багровый от возмущения и ярости стражник снова попытался схватить Дарана, тот проскользнул между ног человека-горы, стражник чуть не упал и был 'награжден' радостным смехом сослуживцев:

— Болван! Ты никому только не говори, что малец на тебя напал! Может он еще и надругался над тобой? Нет — парнишка точно молодец. Надо будет рассказать парням эту хохму за вечерней кружечкой пива! Эдгор! Оставь его, идиот! Малец точно заслужил, чтобы его выслушали! Ты хоть спросил, чего он хочет? Он что-то кричал о деле государственной важности! А вдруг у него и вправду дело государственной важности! А ты его не пускал во дворец! Эдак и в темницу загреметь можно, за преступление против империи!

— Издеваешься, да?! — стражник пренебрежительно сплюнул под ноги рыжеусому — разбирайтесь сами, если хотите. Сами идиоты! Какое такое государственное дело может быть у этого бродяжки?!

— Я не бродяжка! — возмущенно крикнул Даран, внимательно следя за передвижениями стражников и готовый к моментальному старту — я брат черного колдуна Илара! Могучего колдуна!

— Хмм...это не тот ли колдун, что устроил безобразие на площади Макуга? — наморщил лоб русоволосый стражник — точно, говорили — его Илар звать.

— Ты-то откуда знаешь? Никто ничего не знает, а ты знаешь! — недоверчиво хмыкнул Эдгор, с интересом разглядывая мальчишку.

— У меня брат служит в Городском суде. Там такой шум стоит — должны были поймать и доставить в суд некого колдуна Илара, устроившего безобразие на площади. Говорят — казнят негодяя.

— Совсем эти колдуны страх потеряли! — с ненавистью выдохну Эдгор — людям жить не дают! Прибить этого щенка, и всех делов-то!

— Щас я на тебя порчу наведу! — Даран вытаращил глаза, запрыгал на месте, вытянув вверх руки с расставленными в стороны пальцами — аааа! Мнагха бурха бурдуна! Чтобы ты в штаны вечно делал! И чтобы у тебя твой отросток отгнил! Аааа! Буркана пергуха далана!

— Гадина какая! — упавшим голосом прокомментировал происходящее Эдгор — вы гляньте, чо делает, тварь! Он порчу на меня навел! Убить его!

— Убьешь, и порча навсегда останется, и перейдет на твоих родных! Они сгниют в мучениях, и все их соседи тоже!

— Эй, эй, не трогай его! — забеспокоился рыжеусый стражник — ты через забор от меня живешь, нахрен мне проблемы с колдунами! Иди нахрен отсюда, мы сами разберемся! Нечего было колдуна дразнить!

— Я что, знал, что ли, что он колдун? — еще больше упал духом Эдгор, опасливо пятясь от Дарана, продолжавшего прыгать на месте как жаба, вытаращившего глаза и высунувшего язык для закрепления успеха.

— А ты спросил его, болван?! Иди, иди отсюда! На пост иди!

— Пусть вначале порчу снимет! Я что теперь, вечно в штаны делать буду? И это...еще...про...ну постельные утехи!

— Что, боишься Марица любить не будет? — хохотнул рыжеусый — слыхал я, у тебя и так проблемы с этим делом, она моей пожаловалась, когда на рынок вместе ходили. Сознайся, проблема, да?

— Убью эту сучку! — закусил губу красный Эдгор. Теперь он покраснел уже не от ярости.

— Хо-хо! Точно, проблема! Тебе нужно воспитать жену, чтобы не болтала лишнего! — вмешался второй стражник — иди уж, не зли колдуна дальше! Ты уже наговорил тут...вот-вот, шагай отсюда, пока проверяющий не пришел...не бойся, малый, тебя никто не тронет. Говори, что надо!

— Мне нужно, чтобы кто-нибудь передал Главе Ордена — Илара забрали в суд. Нужна помощь. Я ходил в Орден, но мне сказали Глава у Императора. Если он не успеет в суд, то...

— Казнят, да?

— Какое там! — внезапно взъярился Даран — Илар весь город разнесет! Вы не знаете моего брата! Он самый могучий волшебник на свете! Не надо его злить! Вот! Я о городе забочусь! Чтобы невинные не пострадали!

— Может, не врет? — хмыкнул рыжеусый, и усмехнулся — малец, ты хорошо обработал этого дурачка Эдгора. Но мы не дураки. Ты не колдун. Уверен. Брат ты колдуну Илару, или нет — этого мы не знаем. То, что его доставили в суд — мы знаем. Может ли он разнести город — тоже не знаем. Во дворец тебя без позволения начальства никто не пустит, не сомневайся. Прорваться мимо нас, как мимо дурака Эдгора ты не сможешь. Если бы даже сумел пробежать — там везде посты, возьмут, и слушать никто не будет — сразу в темницу. А могут и убить на месте. Ты думаешь, попасть во дворец такое простое дело? Ты думаешь, зачем мы тут стоим? Птиц в небе считаем? Мы бережем жизнь Императора, а охотников пресечь ее больше, чем достаточно! Везде заговоры, бунтовщики! Может ты замаскированный убийца?! Пусти тебя — и будет беда! Нет, братец, так не пойдет. Не пустим.

— Что мне делать? Как мне добраться до Главы Ордена? Парни, правда ведь беда будет! — Даран чуть не плакал, с надеждой глядя в простоватые лица стражников — подскажите, как добраться до Главы? У меня жетон брата, смотрите, вот он! Он меня послал за помощью! Я вам покойной мамой клянусь — правду говорю!

— Хмм...жетон колдуна, да — всмотрелся рыжеусый.

Русоволосый кивнул, и сочувственно вздохнул:

— Сирота, да? Я тоже сирота, без мамки рос... Не знаю, паренек, что и делать. Даже то, что мы с тобой тут разговариваем — уже нарушение, нас могут за это наказать. На самом деле ты не пройдешь во дворец, хотя...если только...

— Что, что? — с надеждой переспросил Даран — что 'только'?!

— Если ты арестован. Я могу покинуть пост в одном случае — если доставляю задержанного нарушителя а караульное помещение. Понимаешь? — русоволосый подмигнул, и лицо Дарана озарилось радостью:

— Арестуй меня скорее, арестуй! Век помнить буду! Брату расскажу — он тебе любовный амулет устроит, твой 'дружок' вечно будет работать, а все женщину будут прыгать тебе на шею! Правда! Он могучий колдун!

— Да? — стражник покосился на напарника, потом посмотрел вниз и незаметно вздохнул — хорошо бы. Но я не для того все делаю. Сироты должны помогать сиротам. В общем, так: согласно уставу караульной службы я должен препроводить тебя в караульную, находящуюся в правом крыле дворца, там, где находится приемный зал Императора. Сегодня у него встреча с некоторыми дворянами, по поводу...тебе это ни к чему. В общем — прием у него. На прием приглашен и Глава Ордена, а также несколько колдунов рангом пониже — сам видел, как они туда шли. Караулка подальше, чем зал приема, чтобы дойти до нее нужно пройти боковым коридором. Я тебе обрисую, как добраться до зала приема. Ты вырвался, убежал — я получу взыскание. Денежный вычет. Надеюсь, ты не врешь и твой брат важный колдун, а значит, у него есть деньги, чтобы возместить мне ущерб. Понимаешь?

— Понимаю! — кивнул Даран — он все тебе возместит, обещаю! Он всегда всем платит, никогда не обманывает!

— Если тебя поймают раньше — про меня ни слова, даже если будут жечь каленым железом. Хотя я все равно отопрусь. Скажу, что ты врешь и сам сбежал от меня. И насчет амулета тоже не забудь, если не соврал, конечно!

— Ты чего делаешь, Раул?! — напряженно спросил рыжеусый — ты охренел, что ли? Тебя выкинут из гвардии, как нашкодившего щенка! Не посмотрят, что твоя сестра любовница Эраста! Тебе и так слишком много сходит с рук!

— Хватит болтать! — нахмурился русоволосый — сходит, не сходит — мое дело. Я старший поста, и я принимаю решение. Ты мой приятель, но если ты что-нибудь ляпнешь кому-нибудь...сдашь меня...

— Хватит тебе — нахмурился рыжеусый — я что, когда-нибудь тебя сдавал? Но я не буду в этом участвовать. Ты можешь мне приказать — я подчинюсь, как положено по уставу. Но по своей воле я делать ничего не буду.

— Стражник Сотар! Как старший поста я приказываю тебе оставаться на месте и нести службу, пока я доставляю задержанного подозрительного мальчишку в караульное помещение для принятия решения старшим смены. Тебе все ясно?

— Ясно! Исполняю! — вытянулся рыжеусый, и отведя взгляд в сторону, тихо добавил — губишь свою жизнь, болван ты, болван...

Во дворце не было ничего интересного. Даран ожидал, что стены такого великого сооружения должны быть украшены золотыми плитами, в которые вделаны драгоценные камни и даже собрался слегка пошатать какой-нибудь сааамый маленький камень (Не убудет же от казны! Маленький же камешек!), но действительность оказалась гораздо скучнее.

Серые стены, сложенные из камня, копоть на высоких потолках, узкие прорези окошек под самой крышей, из них струился рассеянный, тусклый свет, к которому нужно было привыкнуть, чтобы не расшибить нос, запнувшись о бесконечные ступени многочисленных переходов и лестниц.

Только когда Даран и его конвоир вышли в крыло дворца где находились императорские покои, обстановка вокруг приблизилась к представлению мальчишки о том, как должны жить императоры — стены, задрапированные дорогими тканями, на стенах оружие, украшенное золотом и серебром, вдоль коридора доспехи-статуи с пустыми черными провалами 'лиц' (Латы слегка напугали Дарана — он решил, что эти доспехи заколдованы и могут двигаться без участия людей. Только потом он рассмотрел палки, на которые и крепились статуи). Навощенный деревянный пол был так красив, что Даран залюбовался и едва не врезался в спину резко остановившегося провожатого.

— Видишь коридор? — тихо спросил Раул — он заворачивает налево, и вот там, за поворотом, высокие двери, за ним зал приемов. Только сразу скажу — в коридоре, в каждой нише стоят гвардейцы. Каждый, кто входит в зал, должен иметь на это право. Такого права у тебя нет и как ты попадешь в зал приемов — я не знаю. И попадешь ли вообще. Извини. Все, что я мог сделать — сделал. У тебя пятнадцать минут, после чего я подыму тревогу. Войдешь ты за это время, или нет — твое дело. Понял?

— Понял — серьезно кивнул Даран — спасибо тебе, Раул! Я тебе должен.

— Ладно, чего там — вздохнул стражник — чувствую, я об этом пожалею. Прав был Сотар — дурак я! Глянул на тебя — себя вспомнил. Тоже такой был — шустрый парень. Брат меня убьет...ну, пока, как тебя?

— Даран меня звать! Даран!

— Пока, Даран! Удачи тебе! — стражник повернулся и не оглядываясь, пошел назад.

Даран проводил взглядом его широкую спину и осенил себя знаком поклонения Создателю. Затем решительно шагнул в коридор, набросив на шею знак Ордена, который дал ему Илар.

Каждый знак был индивидуален — Илар продемонстрировал это Дарану, потерев знак особым образом — держа большой палец на выступе впереди и сделав круг указательным пальцем другой руки с обратной стороны. Тогда над знаком возникал призрачный образ колдуна, которому знак принадлежал.

В этом знаке был заключен образ Илара — значок выдали в орденской канцелярии вместе с авансом, сказав, что следующий раз при получении денег он должен предъявить знак, иначе ничего не получит. А еще — что этот знак выдается бесплатно, если потеряет — заплатит двести золотых за дубликат, чтобы не повадно было. 'А то повадились терять — якобы во время экспериментов! Знаем мы, какие это эксперименты — сколько вина вольется в глотку и можно ли после этого забраться на шлюху! Вот какие у вас эксперименты!'

Женщина, работавшая в канцелярии Ордена превосходила размерами даже Устаму — так сказал Илар, когда рассказывал о посещении Ордена. Когда Даран нацепил на себя знак, вспомнил рассказ Илара, вспомнил женщину из канцелярии, подумал об Устаме и пожалел, что ее сейчас с ним не было — колун в ее могучих руках придал бы уверенность в том, что никто не посмеет остановить Дарана на его пути.

Страшно. Очень страшно. А вдруг убьют? И за себя страшно, и за Илара. Погибни Даран, кто поддержит Илара в трудную минуту, кто защитит его в бою? Может Илар и жив-то только потому, что его защищает такой герой, как Даран!

Поддержав себя воинственными рассуждениями, дрожа от возбуждения и страха, мальчишка вышел в коридор и не глядя по сторонам, твердым шагом пошел по коридору. Паркетный пол, отблескивающий в солнечном свете, падающим из больших окон, пах чем-то свежим, приятным — то ли лесной хвоей, то ли цветами и был таким скользким, что Даран боялся поскользнуться и упасть.

Надо идти осторожнее — подумалось Дарану — глупо, когда герой, идущий на подвиг поскользнется на скользком паркете и свернет себе шею! Даран должен остаться в памяти людей, как настоящий герой, погибший в бою, и перед этим уложивший тысячи врагов! Со сверкающим магическим мечом, на белом коне...нет — на однороге! Да! На сверкающем однороге! И пусть враги трепещут — Даран идет! И...

Додумать, что такое будет после 'и' Даран не успел. Из за портьеры, мимо которой он проходил высунулась здоровенная ручища и рванула мальчишку к стене, в нишу, где ему зажали рот, больно придавив могучим телом, обтянутым сверкающей кольчугой.

— Куда собрался? — прогудел голос, и Даран задергался в руках стражника, пытаясь вырваться и убежать. Ничего не получилось. Для этого стражника Даран был чем-то вроде цыпленка, хрупкого и совсем беспомощного.

Мальчишка пинался, бил руками — вернее — пытался это сделать — но ничего не получалось. Даран лишь висел в воздухе, как живая кукла и через пару минут окончательно и бесповоротно понял — все! Пропал! Пропали...все пропали!

От отчаяния из глаз Дарана полились слезы — обильно, так, как он никогда не плакал. Ну ладно бы сам погиб, но ведь следом погибнет Илар, а ближе названного брата у него никого не было. Брата, и его семьи — Анары, Леганы, Устамы и лучшего в мире однорога Быстрика...

Даран безвольно повис в руках пленителя, молчал, ждал своей участи — вероятно, очень плохой участи ( скорее всего темница, а потом костер вместе с Иларом). Правда была надежда, что Илар на самом деле разнесет город, но...зная своего 'брата', Даран не мог с точностью сказать, решится ли тот на убийство сотен тысяч людей даже ради спасения своей жизни и жизни Дарана. Вот Даран — решился бы. Весь мир в труху! Все в клочья! Кто посмел напасть на великого колдуна?! Вот только не дали боги Силы, увы...

— Все? Успокоился? Сейчас я опущу тебя на пол, и ты не будешь кричать, хорошо? Если закричишь — будет беда, понял, Даранчик?

Даран ошеломленно вслушался в голос говорившего, не веря своим ушам, а когда хозяин голоса поставил на пол, тут же повернулся и впился глазами в смеющееся лицо...Биргаза! Того самого охранника каравана, бывшего гвардейца, которого вышибли из гвардии за связь с наперсницей принцессы!

Биргаз ее обрюхатил — девицу быстренько убрали с глаз в дальнее поместье, а гвардейца вышибли со службы, найдя какой-то благовидный предлог. И вот он снова во дворце, как ни в чем не бывало! Чудо! Это чудо! Божественный промысел, точно!

— Ты как тут оказался, чудик? — тихо спросил Биргаз, поворачиваясь вполоборота к портьере и наблюдая за коридором через специальные отверстия, проделанные в плотной ткани — не думал, что тебя увижу! Заметил в коридоре — думаю — у меня что-то с головой, видения начались! Смотрю — опа! А кто это такой? Даранчик! Тут, во дворце! Ну, зачем ты сюда забрался, украсть чего-нибудь? А как пробрался мимо постов? Рассказывай!

— А ты-то тут как оказался? — не выдержал Даран — тебя же уволили отсюда!

— Долгая история — ухмыльнулся Биргаз — одна могущественная дама посодействовала. Какая? А не твое курносое дело! Давай-ка, говори — что тут делаешь?! Скажи спасибо, что я первый тебя заметил, иначе могли и башку прострелить! Видишь арбалет? То-то же. А чего это у тебя на шее? Ну-ка? Ух ты! Где украл? Чей он? Сейчас посмотрим...

Стражник потер жетон, и над серебристой пластинкой повисло туманное изображение Илара. Биргаз вытаращил глаза от удивления и снова переспросил:

— Да что это все значит?! Как Иссар оказался на жетоне? Ну! Рассказывай!

— Не Иссар, а Илар — это его настоящее имя. И жетон этот — его. Илар черный колдун, состоит в Ордене. Недавно приняли... А сейчас я должен как-то добраться до Главы Ордена и сообщить, что на Илара напали и утащили его в суд! В городской суд!

— И что, Глава не в курсе? Без позволения Главы суд не может судить колдуна! Вот это новости...вот это да... И значит — ты шел к Главе Ордена, сообщить неприятное известие? Теперь понятно. А за что судят?

— Это долгая история, а у меня мало времени — вздохнул Даран — я потом тебе расскажу, ладно? Помоги пробраться в зал приемов. Ты же знаешь Илара, он никогда не сделает плохого, на него напраслину возвели! Помоги, Биргаз, пожалуйста!

— Помоги, говоришь — задумался стражник — я только что получил это место, место рядового стражника, даже не уснара, и то — с огромным трудом. Ты бы знал, сколько мне пришлось потрудиться с этой бабой...хммм...мда. Рано тебе еще знать. Итак, тебе нужно к Главе, сообщить о незаконном захвате Илара. Глава его знает, Илара? Впрочем — чего я говорю, раз жетон дали, знают. Время...время...вот! Слушай меня — не нужно тебе туда идти. Да и не дойдешь. Я пойду. Я имею право войти в любое помещение дворца, даже в опочивальню...хммм...опустим это. В общем — могу войти в зал. Там я увижу главу и передам ему твои слова и жетон Исса...Илара. Доволен?

— Биргаз, друг — я никогда не забуду! — с чувством выговорил Даран, утыкаясь макушкой в кольчугу стражника — скорее! Там беда — они точно попытаются убить Илара, а он...он их поубивает. И тогда — его убьют точно. Иди, скорее!

— Иду — серьезно кивнул Биргаз — жди тут. Никуда не уходи, понял?! Не высовывайся за портьеру, а то тебя схватят. Все, я пошел.

Биргаз вышагнул в коридор и скоро его шаги затихли вдалеке. Даран минуты три прислушивался — не скрипнет ли дверь, ведущая в зал приемов — нет, не скрипнула. То ли далеко до нее, то ли петли хорошо смазывают. Конечно, во дворце не жалеют масла на петли! А дома калитка так скрипит — аж мурашки по коже!

Мысли перескакивали на совершенно невероятные темы, будто мозг пытался отстраниться от волнений, переживаний момента. Дарана трясло от возбуждения, и он постарался взять себя в руки, тихо бурча под нос: 'Успокойся! Все будет хорошо! Все хорошо!' Сел на пол, прислонившись к стене и замер, прикрыв глаза. Устал. Сегодня столько было беготни, столько волнений! А ночью? Поспал всего часа два. Может три...

Ожидание затянулось. Дарану показалось, что прошли часы с тех пор, как он сидит здесь, за свисающей с потолка портьерой. Конечно, это было не так — прошло минут десять, не больше с тех пор как ушел Биргаз.

Даран улыбнулся — все-таки удача не обходит стороной! Это же надо так случиться, что поймал его именно тот, кто скорее всего может помочь! И главное — согласился помочь! Как и тот охранник, Раул. Может у Дарана вправду колдовские способности? Умеет убеждать людей? Иначе как объяснить, что люди ради него бросили свои посты и стали помогать?

Даран привык, что так просто ничего не бывает. За все нужно платить — деньгами, жизнью, здоровьем или унижением. Все имеет свою цену. А тут, вдруг — два охранника и сразу же соглашаются помочь! Ну да, с Биргазом сдружились за время поездки в караване, но Раул! Он-то почему? Потому, что остался сиротой? Неужто он так старается за обещанные ему деньги и амулет — сделать который Илар, возможно, и не сможет? Загадка! Большая загадка! А может просто есть хорошие люди и кроме друзей Дарана?

Шаги. Трое или четверо людей — сразу не разобрать — сколько. Молчат, ничего не говорят. Кто? Вскочил, приготовился бежать — на всякий случай. Мало ли...

— Вот он! — портьера отодвинулась, Биргаз встал чуть в стороне, пропуская носастого человека с пристальным взглядом запавших в череп глаз.

Даран сжал пальцы в кулаки и мрачно спросил:

— Вы Глава Ордена колдунов?

Мужчина помолчал, слегка улыбнулся, переглянулся со своими спутниками и спросил:

— Ты Даран, помощник колдуна Илара?

— Я! Я его помощник! — выпрямился Даран, выпятив худую грудь — верните мне жетон брата!

— Вернем — кивнул Глава, и посерьезнел — рассказывай, что случилось. Подробно. Но побыстрее. Если, конечно, хочешь, чтобы Илар остался жив.


* * *

— Дым! — сказал один из колдунов, высунувшись из окошка кареты — на Судебной площади дым!

— Неужто уже поджаривают? — хмуро спроси один из сопровождающих, полноватый мужчина в свободной синей одежде — этому идиоту всегда хотелось добраться до какого-нибудь из наших, спал и видел, как поджарить колдуна!

— Не пугай парнишку — усмехнулся первый, он аж побелел весь. Нет, мальчик, успокойся — похоже горит здание суда. Судя по тому, что я слышал о парне, он не так прост и как бы тут не вышло будто в старой притче — помните притчу, в которой охотники притащили в дом зверя, обожравшегося забродивших фруктов? Думали, что мертвый, хвалились тем, что его поймали. И чем все обернулось?

— Вот-вот...я бы порадовался, если б судье оборвали руки и ноги! Как можно было такого человека посадить на должность судьи?

— Императорский родственничек...как еще-то? — сварливо заметил второй — я с ним сталкивался на приемах, так он шарахается от колдунов, будто наша одежда вымазана дерьмом. По слухам — в детстве пострадал от какого-то колдуна, вроде бы его прокляли так, что он гадился в шатны неделю, или больше! С тех пор ненавидит все, что с нами связано! И вот Император...

— Молчать! — Герен, Глава Ордена почти не повысил голос, но колдун тут же оборвал речь и затих, поджав губы — прекратите обсуждать действия императора! Проблем хотите?! Болтаете, что не попадя! Мальчишка сидит, впитывает каждое слово! О деле говорите!

— Так мы и говорим о деле — парировал заместитель Главы Зарган — дело дошло до императора, чего теперь ожидать? Парень такого наворотил — я не знаю теперь, чем это закончится. Кстати, заметили, что Оликса не было на приеме? Похоже что он уже там, на месте.

— Может и там... — пожал плечами Герен — кому как не ему быть на месте? Вот только стоило бы раньше знать, что происходит! Тогда не арестовали бы члена Ордена без нашего разрешения! В конце концов, есть же какие-то законы!

— Я думаю, это все работа Тайной службы — ворчливо добавил полный — они давно хотели нанести удар по Ордену. Я слышал от людей Службы высказывания о том, что Орден набрал слишком много власти, слишком влияет на императора. А вот и повод появился — колдун 'обидел' родовитого дворянина! Интересно, как они все выставят в суде?

— Как захотят, так и выставят. Боюсь, теперь дело не замять. Предстоит суд императора. Если, конечно, парень еще жив. И хочется поспрашивать — как это он умудрился вырастить колдовской лес? Похоже, что этот мальчишка не все договаривает. Но это потом. Вначале надо вытащить Илара... Мда. Не было проблем, так появились.

— Где колдуны — там и проблемы — ухмыльнулся Зарган — первый раз, что ли? Всегда что-то случается. Когда у тебя в руках Сила, контролировать ее очень трудно. Так и тянет применить, даже если это совсем не требуется.

— Вот только не напоминай мне об этом...

— Извини...но забыть невозможно. Старый пердун тогда весь трактир развалил! И это только за то, что подавальщица дала ему холодное мясо, а вино было разбавлено водой! С его точки зрения — разбавлено. Результат — на месте трактира куча щебня. Помнишь, чего нам стоило все уладить полюбовно?

— Еще бы не помню — досадливо поморщился Герен — старый идиот все время ратует за соблюдение традиций, а на самом деле ведет себя как избалованный ребенок! Мясо ему холодное подали! В хорошую сумму ему вылилось это мясо! Император наложил арест на его счет в банке и оплатил хозяевам трактира понесенный ущерб. Вот надо это ему было?

— Видимо — надо. Кстати — после этого в трактире всегда подают хорошее вино и блюда отменные! — хохотнул полный — я туда иногда хожу поужинать. Великолепное обслуживание, вкусно готовят! Как-то пришло в голову — нужно время от времени разваливать несколько трактиров, может тогда у остальных качество блюд улучшится? А то подают какие-то помои!

— Ага, ты еще займись! — Герен осуждающе покачал головой и откинулся на спинку дивана — мне только этого не хватало...

— Нет, а правда — может предложим Императору — будем обходить трактиры с проверкой, и там, где готовят плохо будем насылать на хозяина заведения порчу! Тогда качество обслуживания точно улучшится! И люди меньше болеть будут!

— Фантазер! — фыркнул Зарган — Императору нет дела до трактиров и всего такого. Но вообще-то забавно. Тогда нас будут пускать в трактиры бесплатно. В лицо будут знать! Почет, уважение! Запугать мерзавцев, чтобы и не смели думать поднять руку на колдуна!

— Угу. И получить стрелу в затылок — вяло ответил Герен, напряженно думая о чем-то своем — большого труда стоило Ордену добиться места у престола, прекратить преследование колдунов — вспомните прошлое. Шаткое равновесие не стоит нарушать.

— Мы не нарушаем, зато судья нарушил! — скривился Зарган — ну на кой хрен он взял этого парня? Видать его хорошо подмазали, чтобы он решился пойти на конфликт с Орденом!

— Да что конфликт? Ну сжег бы он парня, и что? Император вызвал бы его, пожурил, и...отпустил. Потом придумали бы версию, что колдун что-то там нарушил, покусился, заставили бы нас это прилюдно признать, вот и все. Илар — ничто и никто! Прекрасно знают, что мы не будем подставлять Орден под удар из-за какого-то молодого парнишки. Правда, Герен?

— Правда. И что? Что ты хочешь сказать? Что Орден вас не защищает?

— Вроде и защищает, но коснись настоящая беда, я не уверен, что Орден пойдет за меня войной. Скажешь не так?

— Не скажу. У Ордена совсем другие функции, уж тебе-то не знать! Мы защищаем всех колдунов в целом, иногда приходится пожертвовать кем-то из Ордена, чтобы уберечь остальных! Мы сотни лет добивались, чтобы встать у трона, и что? Потерять все из-за какого-то мальчишки, вляпавшегося в неприятности?

— Сегодня мы сдадим мальчишку, завтра старого пердуна Иссильмарона, послезавтра...кого? Меня? Тебя? Заргана? Кого еще сдадим? Ты вообще думал над этим?

— Каждый день над этим думаю. Каждую минуту. В отличие от вас, болтунов, на мне гораздо больше ответственности — мрачно заметил Герен — мне приходится лавировать между дворянством, которое ненавидит Орден, императором, который раздувает раздоры, опасаясь союза ордена и верхушки дворянства, следить за тем, чтобы колдуны вели себя правильно, следить...в общем — лучше заткнись! Мне и так тошно! Проблема с парнишкой совсем не вовремя. Император только что говорил о том, что нужно лучше контролировать людей Ордена, что они иногда зарываются, ведут себя недостойно. Теперь я знаю, почему он так говорил! Старый лис прекрасно знал, что случилось утром на площади, про магический лес и про то, что Илара посадили в темницу. Уверен в этом!

— Думаешь, все случилось с его подачи? — растерянно переспросил Зарган — впрочем, это укладывается в схему, да...тайная служба известила его еще с раннего утра, точно. Только вот чего он добивается? Зачем ему это все?

— Столкнуть лбами дворянство и нас. А потом выступить этаким миротворцем, показать, что без него все пришло бы в хаос — пожал плечами Герен — вот только какова тут роль Илара? Жертвенная дичь на алтаре политики? Что император приготовил для парня?

— Да, это вопрос вопросов — хмуро кивнул Зарган — скоро узнаем. Подъезжаем. Чуете, дымом пахнет?

— Чую... — кивнул Герен — тут не только дымом пахнет.

— Ага. Душок от всего этого дела, как из общественного сортира! — кисло заметил полный — сейчас послушаем, что нам расскажет Оликс!

Судебная площадь была заполнена людьми — большинство из городской стражи, в форменных кольчугах, с мечами, выданными со складов Стражи, с копьями, похожими друг на друга как близнецы.

Часть зрителей были одеты в гражданское и со всех сил старались изобразить из себя простых горожан — все равно как если бы демоны с красными рогами и хвостом попытались бы изобразить из себя невинных девиц. Деятельность этих парней была написана у них на лбу.

Впрочем — не только парней — хватало и девиц, прогуливавшихся, будто по Парковой площади в поисках кавалера, но при этом остро взглядывающих на всех, кто появлялся в районе городского суда, зарисовывая их в своей памяти. Настоящие же 'зрители' были оттеснены в боковые улицы, где и стояли, радостно хихикая и комментируя происходящее неприличные словами и жестами, не обращая внимания на мрачные, каменные рожи стражников.

Карету со знаком Ордена пропустили не останавливая, и через минуту она подкатила к широкой лестнице, ведущей в здание суда, из которого выбивались густые клубы черного дыма затянувшего синее небо, чистое, будто вымытое с мылом. Колдуны вышли из кареты и Герен направился к группе гражданских, стоявших возле лестницы и о чем-то беседующих с высоким человеком в форме Стражи. В нем Глава Ордена узнал командира корпуса Стражи Борогана, человека опытного, умелого, способного на компромиссы ради дела.

Присутствие этого человека порадовало Герена — с Бороганом можно говорить откровенно и он не совершит идиотских поступков, последствия которых могут быть непредсказуемы. Если ему, конечно, не прикажут их совершить.

Возле Борогана стоял третий помощник Главы Тайной службы Оликс, курировавший колдунов, в последнее время фактически выдвинувшийся по своему влиянию на уровень Главы — тот был человеком вялым и попал на этот пост только благодаря протекции Императрицы — он был ее двоюродным братом. Все, что занимало Главу тайной службы — балы и женщины.

Поговаривали, что он был любовником императрицы, но скорее всего — наветы. У нее хватало фаворитов, чтобы еще связываться со своим братом. Это даже для нравов двора было бы слишком.

Два других заместителя Главы не афишировали свою деятельность, но Герен из своих источников знал, что первый заместитель занимался политикой внутри империи, борясь с бунтами и настроениями по отделению частей империи от основного государства, второй — контролировал промышленность и торговлю — очень могущественный и богатый человек. Тоже родня императрицы. От него зависело наполнение казны и кошельков многочисленной родни императрицы.

И первого, и второго заместителя колдуны не интересовали никак. С Оликсом они практически не пересекались. Все, что касалось Ордена Оликс докладывал императору напрямую, минуя непосредственное начальство. Так было поставлено с давних пор, еще до того, как Оликс стал третьим заместителем Главы Тайной Службы.

— О! Вот и наш Орден! — ласково сказал Оликс, улыбаясь и глядя на подходящих колдунов — неужели вы все-таки узнали, что происходит с участием вашего колдуна? Как же это вы так? Бросили важные дела, прискакали! Вместо отдыха и созерцания голубого неба!

— Хватит ехидничать, Оликс — хмуро парировал Герен — если бы вы известили меня до того, как это все случилось...разве вы не должны известить Главу Ордена о том, что его коллегу посадили в темницу? Император знает, а я нет? Как это понимать? Это что, распоряжение императора посадить колдуна в темницу?

— Хмм...такого распоряжения не было — слегка смутился Оликс — а не известили потому, что решили — вы знаете. Орден знает. Кто должен следить за своими людьми? За колдунами? Мы, что ли?

— А то вы не следите! — вмешался Зарган — хватит, Оликс! Лучше расскажи, что тут случилось, где Илар, он жив?

— Живее всех живых — ухмыльнулся Оликс — по крайней мере двадцать минут назад был жив! Правда, Бороган? Пусть командир корпуса расскажет, что тут было.

— Расскажу... — вздохнул стражник — ситуация тупиковая...

Глава 8

— Началось все как обычно — темница, суд, сейчас ваш колдун должен был бы уже поджариваться на веселом огне, и вдруг случилось то, чего никто не ожидал — он выпустил волшбу! И она сработала! Появился какой-то огненный зверь, начал пожирать металл, сжигать все, чего коснется!

— Не могу поверить! — ошеломленно помотал головой Зарган — если бы это не ты сказал... Может — ошибка? Суд защищен — почти как императорские покои! Как простой колдун мог обойти, пересилить амулеты защиты?! Как?!

— Это вам должно быть виднее — как — хмыкнул начальник стражи — я-то почем знаю? На моей памяти такого еще не было. В общем — сейчас догорают остатки судебной мебели. И все, что там могло гореть. Парень каким-то образом управляет эти огненным зверем, и тот по его команде кидается на все, что шевелится. И не шевелится — тоже.

— И где он сейчас? Я имею в виду — Илар!

— Он в комнате отдыха судьи. Вместе с судьей — живым, или мертвым.

— Подожди — как выглядел зверь? — вмешался Герен — каков его размер? Что он делает?

— Сказали, вначале был размером с башмак, не больше. Потом стал увеличиваться — после того, как сожрал броню стражника и меч другого. А еще — цепи, которыми был прикован колдун. Сейчас он размером в обхват, висит перед дверью комнаты, за которой сидит ваш парень и не подпускает к нему никого — вообще никого. Ни на переговоры, ни на штурм. Бойцы отказываются туда идти, потому что уже десять человек обожжены до потери сознания. Трое в тяжелом состоянии — сейчас с ними занимается лекарь. Выглядит как? Шар со щупальцами, сияющий, мохнатый. Как шаровая молния. Не знаю, как описать...увидите.

— Погибших много?

— Как ни странно — ни одного. Такое впечатление, что он больше пугает, чем действует. Хотя если бы бойцы полезли туда напролом — жертв точно не удалось бы избежать. Огненная зверюга знатная висит! Сияет, как солнце!

— Подожди — сколько времени прошло после того, как он выпустил 'зверя'? Час? Меньше?

— Хмм...часа четыре, не меньше, это точно. А что такого?

— Он спрашивает — что такого! — усмехнулся Герен — ты понимаешь, что только редкие из нас могут вызвать жиздра, а чтобы еще и продержать его четыре часа?! Я бы не поверил, если бы не убедился в этом сам! У парня талант к магии! Он Великий! Он что-нибудь вам говорил? Вы с ним пробовали разговаривать?

— Пытались. Он с нами не желает говорить. Сказал только, что будет разговаривать с главой Ордена, или с самим императором. И больше ни с кем. И что если мы еще к нему полезем — он не ручается, что штурмующие останутся живы. И я ему верю. Мы собирались послать за тобой, только что об этом говорили. И тут вы подъезжаете. Кто вам сообщил? Откуда знаете о происходящем?

— Знаем — нахмурился Герен — по какому праву судья решил судить члена Ордена без нашего разрешения? Почему вы сразу не сообщили мне о том, что задержан колдун? Оликс, что происходит? Что за интригу вы здесь затеяли?

— Какую такую интригу? — лицо Оликса стало кислым, будто он только что надкусил неспелый плод уйкса — ваш колдун напал на уважаемого, родовитого дворянина, надругался над его матерью. Его арестовали и доставили на суд! Что такого-то? Ну да, было нарушено правило, по которому мы должны известить Орден об аресте колдуна, но дело срочное, вы все на приеме Императора — что нам, ждать, когда вы освободитесь? Он слишком опасен, чтобы оставить его на свободе! И вы обязаны сделать так, чтобы он сдался! Чтобы он понес наказание за то, что устроил!

— Так он не устроил бы, если бы его не вынудили — пожал плечами Герен.

— А что вы скажете о смертоносном лесе, который вдруг вырос в городе? Погибло не меньше десятка людей! Конечно, это всего лишь простолюдины, но... В общем — так: вы обязаны вытащить вашего Илара из суда и отдать его под суд!

— А если не вытащим? Если сейчас мы просто развернемся и уедем? Что будете делать? — вмешался Зарган — попытайтесь его вытащить, видишь ли! Что, никак, да? Страшно? Оликс — войди туда, попробуй!

— И не собираюсь. Для этого есть люди рангом пониже — рассмеялся Оликс, но глаза его остались холодными, как у змеи — если вы уедете, мне придется доложить императору, что вы отказались мне помогать. Думаете сейчас — что он вам сделает? И я думаю. Вам кажется, что он не сможет без вас обойтись, да? Ошибаетесь. Жестоко ошибаетесь. Всегда считал, что вам, колдунам, дали слишком много воли.

— Зря вы это все затеяли, ребята — Герен процедил фразу сквозь зубы, разрываемый приступом ярости. Внешне, правда, он оставался совершенно спокойным — как деранол, лежащий в болоте и поджидающий жертву, идущую на водопой. Зарган, знающий Герена уже сотни лет, обеспокоенно посмотрел на своего начальника и опасливо помотал головой.

— Герен, ты пойдешь к своему колдуну, или нет? Что мне доложить императору?

— Бороган, а что вы собирались делать? Ну вот — засел парень в здании, как собирались его оттуда выколупывать? Как собирались уберечь судью?

— Судье Создатель поможет. Он нам неинтересен — усмехнулся Оликс — что касается вашего парня — все равно вечно находиться в комнатушке он не может. Высунет голову — и ему конец. Лучники и арбалетчики держат дверь комнаты под прицелом. С голоду или жажды помрет. А можно еще обрушить ему на голову все здание. Какой бы он там великий не был — получит потолком по башке — мало не покажется. Так что можете уезжать — тогда мы разберемся с ним сами. По-своему. Или же можете пойти внутрь и отдать колдуна в наши руки. Все ясно? Какое решение принимаете?

Герен пристально посмотрел в глаза Оликсу, будто запоминая, потом повернулся и зашагал к лестнице суда, до которой отсюда было шагов десять. Он еще не успел дойти до первой ступени, когда сзади его догнал Даран:

— Я с вами! Я с вами пойду!

— Пошли! — равнодушно кивнул Герен, мучительно раздумывавший, как ему поступить и что делать. Как уберечь этого несчастливого колдуна и не пострадать самому.

По большому счету, пока не было Илара, не было и проблем. И если он исчезнет... Но это только в крайнем случае. Стоит Глава Ордена допустить, чтобы колдуна осудили без позволения Ордена, сразу возникнет прецедент — теперь можно так поступать где угодно, в любых городах. И это будет началом конца. Орден хорошо помнил, как массово уничтожали колдунов, и они были вынуждены прятать свои умения! И помнил, сколько сил и средств понадобилось, чтобы положение изменилось, чтобы колдуны не преследовались государством, а значит, и простым народом. Да, Илар случайно попал в оборот...что поделаешь? Такова жизнь. И кроме того — колдуны живут сотни лет, что им сегодняшний день? Исчезнет этот император, придет другой, возможно он будет более покладистым в отношении Ордена. Так бывало. Так может быть.

Из здания суда струился сизый дым, высокая дверь закопчена и от ее былой красоты не осталось и следа — дыры, будто их прогрызла здоровенная крыса, торчащие , как иглы ежа щепки, металлические детали частью оплавлены, частью исчезли, будто растворившись в воздухе.

Герен с изумлением рассматривал следы побоища и неверяще покачал головой — как только не погибли люди? И еще более странно — как мальчишка, неумеха, почти ребенок сумел взять в подчинение такое стихийное существо, как жиздр? Огненного демона, который бьет всех, кто окажется рядом? Чудеса!

Как относился к этому делу сам Герен? Что он хотел? Как ни странно, колдун, проживший на этом свете четыреста лет сам не знал, что делать. С одной стороны, он должен был блюсти интересы Ордена, делать так, чтобы организация жила, существовала, чтобы и дальше он лично, Глава Ордена, мог безбедно существовать под крылом Императора. И вот тут нужно было не ошибиться. Если сдать Илара — вроде бы ничего не изменится, но... Прав был Зарган — сегодня Илар, завтра еще кто-нибудь, а послезавтра может и до Главы Ордена доберутся?

Но если Илар и взаправду виноват? Людей ведь он убил! Мало ли что рассказывает этот мальчишка, якобы его названный брат — мальчишка, есть мальчишка. Есть, конечно, способ узнать правду, но...закон гласит, что применять 'Слово правды' можно только к простолюдинам. То есть — на Илара наложить заклинание можно, а на того человека, дворянина — нет. Вернее — можно, но только по разрешению Императора, главного дворянина Империи, под защитой которого находятся все дворяне страны. И тогда вопрос: если Илар будет говорить под заклинанием, будет вера его словам, против слов дворянина? Нет, не будет. Вот если бы дворянин сказал...тогда да. А так — какой-то колдунишка чего-то там наболтал под заклинанием...напраслину возводит на уважаемого господина! И кстати — 'Слово правды' не очень-то полезное заклинание. После него сутки трясти будет, человек практически все это время лежит пластом, в беспамятстве.

В большом зале суда было светло, несмотря на то, что дым затягивал потолок и стоял сизой пеленой на высоте двух человеческих ростов. Светло было от большого сияющего шара, который висел посреди комнаты, на уровне человеческого лица. Жиздр потрескивал, как костер из мокрых дров, из его 'туловища' высовывались огоньки пламени, издалека напоминающие шерсть, четыре руки-щупальца торчали в разные стороны, извиваясь, будто змеи.

Герен видел жиздра, не раз, но очень давно — сотни лет назад. Насколько он знал, вызвать демона могли бы сейчас немногие колдуны, из тех, кого он знал. Конечно, оставалась возможность, что существовали неподвластные Ордену колдуны, доходили слухи о таких, живущих в безлюдных местах, удалившихся от мира, но их было немного, Орден не вмешивался в жизнь волшебников-затворников. Себе дороже. Отшельники иногда вели себя не вполне нормально, свихнувшись — то ли от одиночества, то ли само обладание могучей Силой предполагало некий сдвиг в сознании. Вот и сейчас — может парень спятил? Может обладание такой силой превратило его в умалишенного, уверенного, что ему все сойдет с рук, что он может совершить любое преступление? Узнать это можно было, только поговорив с ним.

— Эй, Илар! Это Глава Ордена Герен!

— И я, я, Даран! Илар! Осторожно!

— Илар, мы можем пройти? — Герен покосился на груду чадящих скамеек, вырванных из пола так, что в камне остались неглубокие воронки и подумал о том, что если бы Император придерживался более широких взглядов, он бы привлек колдунов в армию на постоянной основе, как специалистов по военной магии. Как его предки. Как тот, кто основал Империю. Сейчас же колдуны превратились в карманных волшебников, стали слабыми и беспомощными, по сравнению с теми колдунами, что были прежде. И вот результат — кто-то решил, что Орден можно отодвинуть в сторону, не спрашивать его мнения по поводу одного из членов, пусть даже не самого уважаемого, новичка.

Долгое молчание, потом за трибуной судьи кто-то зашевелился, выглянул, и Герен увидел знакомую физиономию, перепачканную сажей и бледную — то ли от волнения, то ли от усталости. Еще бы! Четыре часа удерживать жиздра — это вам не шутки! Сам по себе демон исчез бы через полчаса, а то и раньше. Чтобы он удержался в этом мире, колдун должен напрягаться так, как если бы он разгрузил несколько телег, доверху груженых мешками с зерном. Тяжкое это дело — колдовать.

— Господин Герен? Даранчик! Ох ты, как я рад тебя видеть! Стой, осторожнее! Аааа! Осторожно! Не ушибся? Не обжег он тебя? — Илар обхватил мальчишку руками, прижал к себе его голову и счастливо улыбнулся — все-таки ты пробрался! Все-таки смог! Я не сомневался в тебе. Молодец!

Герен подождал, пока двое парнишек наобнимаются, кашлянул и негромко, стараясь не смотреть на висящего в воздухе жиздра, спросил скрипучим, ворчливым голосом:

— Вы закончили? Может тогда обсудим, как быть дальше? Кстати — где судья, он жив?

— Да что ему сделается — хмыкнул Илар и присел на пол возле трибуны, устало опустив руки на колени — в комнате у себя сидит, жив, здоров, упитан. Только скандальный очень — ругается, грозится. Хотелось ему башку отвернуть, да не стал.

— И слава богам, что не стал! — вздохнул Герен — тогда у нас есть еще шанс. Мальчишка мне рассказал, что у вас там случилось, я даже допускаю, что это так, но кто подтвердит?

— А фальшивый вексель? — встрепенулся Илар — как он мог дать в оплату фальшивый вексель? Разве это не доказывает?

— А что доказывает? — пожал плечами Герен — то, что у него на счете нет денег? Ну да, ошибся...забрал деньги. Потом все равно бы рассчитался. Неприлично, да, но не преступно. По крайней мере для человека из уважаемого рода, дальнего родственника Императора.

— Я как посмотрю — тут все дальние родственники императора! — фыркнул Илар — в какого из дворян не ткни пальцев — родственник!

— Хмм...вообще-то — да — усмехнулся Герен — так и есть. Порыться в предках — у каждого есть ветвь, пересекающаяся с правящим родом. Но мы не о том сейчас говорим, совсем не о том — нужно как-то доказать, что все было именно так, как ты сказал. Понимаешь? Как?

— Не знаю. Я не знаю...впрочем...знаю! Но вам это не понравится. И никому не понравится.


* * *

— Теперь мне нужно добраться до императора и попросить его суда. До тех пор ты должен продержаться здесь и не сдаваться! Сможешь?

— Сколько времени займет? — вздохнул Илар — честно сказать, я уже что-то приустал. Не знал, что волшба так выматывает. Он все время пытается ускользнуть от меня, чувствую, как истончается нить. Приходится снова накладывать заклинание подчинения. Он будто высасывает из меня силы.

— А ты что хотел? — криво усмехнулся Герен — само собой — высасывает...в общем так — если сил терпеть нет, значит выходим. Я впереди, ты за мной. Жиздра держи — на всякий случай. Поедем во дворец в моей карете. Они не решатся ее атаковать, если там буду я. Да и жиздр поубавит рвения. Готов выходить?

— Готов! — Илар схватил Асмунг обеими руками и спрыгнул с возвышения, на котором стояла трибуна судьи. Следом за ним соскочил Даран — настороженный, слегка испуганный. Даран вцепился в Илара, будто пытаясь прикрыть его своим телом — так они и пошли за Гереном, прижавшись, как родные.

Впрочем — вероятно так и было. Главное, чтобы человек был родным по духу, родная кровь иногда ничего не значит. Братья становятся смертельными врагами, родные люди убивают друг друга, а люди, казалось бы чужие, отдают все, что имеют, чтобы выручить товарища из беды. Все бывает на этом свете...

— Стой! Это наш пленник! — солдаты выстроились полукругом, охватывая карету Главы Ордена будто клещами — он напал на судью! И за это ответит!

— Никто не смеет препятствовать Главе Ордена без разрешения Императора! — холодно отчеканил Герен — разойдитесь, иначе я прикажу моему подчиненному вас сжечь! Вы хотите погибнуть? Прочь с дороги! Я везу члена Ордена на суд к Императору, он предстанет перед ним и только Император решит — виновен ли Илар или нет! Но не вы! Господа, члены Ордена, готовьтесь к атаке! Считаю до пяти — если солдаты не уйдут с дороги, будут уничтожены! Раз, два, три, четыре...

— Разойтись! — начальник стражи был хмур, как грозовая туча и не смотрел в лицо Оликсу, покрасневшему от ярости.

Герен захлопнул дверь кареты, повозка качнулась, лошади потянули и громадные стальные колеса завертелись, унося седоков с провонявшей гарью площади. Илар посмотрел назад сквозь маленькое окошко— начальник стражи и тайный стражник что-то обсуждали, размахивая руками. Ругаются — решил он и поудобнее устроился на мягкой скамье.

— Гаси жиздра — устало прикрыл глаза Герен — во дворец с ним не пустят. Хватит, теперь они не решатся на нас напасть.

— Теперь у нас есть враг, серьезный враг — тихо сказал Зарган — ты и в самом деле атаковал бы Оликса и стражников?

— Да. Я же сказал — атакую! — после нескольких секунд молчания ответил Герен — это была проверка, поддадимся ли мы. Сегодня мы отступили на шаг, завтра — на два. А послезавтра нас начнут жечь на кострах? Нет уж... Иногда нужно побряцать оружием, чтобы тебя уважали. Теперь лишь бы у императора все прошло как надо... Что касается врага — да никогда он не был другом. Нет у нас друзей, кроме тех, кто в Ордене, ты что, не знаешь? Да и там вечное бурление дерьма...вечно чего-то делят, ругаются, скандалят.

Всю дорогу до дворца императора пассажиры кареты молчали. Молчал даже Даран, прижавшийся к боку Илара — тот обнял мальчишку левой рукой и Даран тихо подремывал, укачанный раскачивающейся на ремнях каретой.

Ехать пришлось долго, не менее часа. Дорога была запружена повозками, которых было особенно много в это время суток. Даже слишком много — видимо сказывался тот факт, что Судебную площадь оцепили стражники и не давали проехать — возчикам пришлось ехать в объезд, что затрудняло движение по узких улицам столицы. Но — не без трудностей, карета все-таки достигла дворца и въехала во двор, под пристальным взглядом охранников.


* * *

— Ваше величество! К вам на прием просится Глава Ордена Герен! С ним колдун Илар и сопровождающие! Пропустить?

Распорядитель согнулся в поклоне перед императором, а тот задумался, машинально потирая подбородок кончиком указательного пальца. Еще когда император был всего лишь принцем, и не первым на очереди престолонаследия, ему доставалось от воспитателей за эту дурную привычку. И что? Прошли десятки лет, привычка осталась, он — император, а где те советчики, которые якобы знали, как ему правильно жить? Кто-то помер от старости, а кто неизвестно где — император не любил своих учителей, хотя их строгость была не от черствости души или от желания насолить молодому принцу, нет — папаша во всем виноват. Он, тиран и самодур. Вбил себе в голову, что должен воспитать настоящего правителя Империи, вот и истязал, как мог. В отличие от братьев, развлекавшихся в свое удовольствие.

Впрочем — когда пришло время объявить наследника престола, как ни странно — отец объявил именно его, тихого, спокойного парня, забитого строгими учителями. Тихого — так думали его недруги, его конкуренты! Но, как известно — в тихой морской заводи водятся чудовища. Так вот — император был на самом деле чудовищем — приятный на вид, спокойный, умный, и...абсолютно безжалостный к тем, кого он счел своими врагами. Так сложили свои головы оба его брата, три племянника и два кузена. И все — за то, что планировали смещение законного императора. Заговор устроили! А с заговорщиками разговор короткий — пусть даже они и королевской крови.

Почему император задумался? Он знал, зачем пришел к нему Герен, и с кем пришел. И ему не хотелось принимать решение.

С одной стороны дворянство, объединившееся с тайной стражей, с другой стороны — могущественные колдуны — полезные, поддерживающие здоровье и защищающие от происков врагов.

Правильно будет столкнуть их лбами, сделать так, чтобы они рвали друг друга, ослабляли. Орден бросится за защитой к Императору, тот сможет выжать с них больше услуг — и услуг не за деньги, а в благодарность! Известно, что заклинание получается лучше, когда его хозяин в хорошем настроении и колдует от души, а не за три серебряника.

Впрочем — колдуны никогда не желали колдовать за три серебряника, их услуги обходились казне все дороже и дороже. Содержать толпу колдунов, подкупая их для того, чтобы они не действовали против трона — это довольно накладно. Может, дешевле их просто уничтожить? Оставить несколько штук — для нужд императорского двора, а остальных...остальным нет места в мире. Зачем они?

— Это не тот ли юноша, которого тебе представляли в прошлый раз? Милый такой колдунишка...приятный. Я слышала, с ним какие-то проблемы?

— Откуда ты слышала? — неприятно удивился император — дворец, это просто яма для сплетен! Откуда ты знаешь про Илара?

— Милый, не будь глупым! — презрительно скривилась императрица — ты же знаешь, как разносятся слухи при дворе. И почему ты меня считаешь дурой? Если помнишь, ты трон занял при моем участии, при участии нашего рода! И я тогда была умной, а теперь — дура?

— Ты же знаешь — я не люблю постоянные упоминания о том, что твой род оказал мне некие услуги! — рассердился император — если бы ты была умной, запомнила бы это раз, и навсегда!

— Иногда стоит напомнить то, что чем пытаются забыть, не правда ли? Ты что, размышляешь о том, стоит ли принять этого паренька, или нет? А мне было бы интересно послушать, что он скажет...и не только.

— Как была ты...любвеобильной, так и осталась — тихо бросил император — смазливенький мальчик, и вот — главное не истина, не политические интересы, а его мордашка и молодое тело! Я начинаю думать, что для всех женщин в жизни важно именно это — разврат, сластолюбие, удовлетворение собственных прихотей!

— Милый, не ты ли вчера попробовал новую фрейлину принцессы? Уже весь двор знает, что у тебя новая молоденькая фаворитка! Ты когда в последний раз был у меня в покоях, не помнишь? А я тебе напомню — три месяца назад. И то спьяну, перепутав двери, ведущие в свои покои. Нет? Не так? Не тебе говорить о развратности твоей жены! Я хочу послушать этого парня, и все тут! Во всяком случае — это развеет скуку придворной жизни, не находишь? Одни и те же лица — тупые, слащавые, подобострастные — тебе самому не надоело? Свежий человек, интересный, колдун! Разве не забавно?

— Забавно! — фыркнул император — никакого понятия о государственных нуждах! Только и знаешь, как пристраивать своих многочисленных родственничков к казенной кормушке! Скоро все, от конюха до управляющего будут твоими родственниками! Везде одни и те же рожи!

— Кстати — они и твои родственники. Что касается государственных нужд — заметь, что империя нормально развивается, живет, и в этом в том числе, заслуга и моей родни. Потому не стоит говорить о них так уничижительно. Твои родственники глупят гораздо больше, пример — этот судья. Это с твоего ведома ведь арестовали колдуна без позволения Ордена? Зачем ты решил испортить отношения с Орденом? А если они откажутся поддерживать нас молодыми? Ты хочешь ходить дряблым старикашкой, развалиной? Откажись от их услуг, да! А я не хочу! Я хочу вечно быть молодой, красивой! Мне твои глупые игры совсем не по нраву!

— Мало ли что мне не по нраву... — скривился император, стараясь не глядеть на высоко вздымающуюся полуобнаженную грудь супруги — да, я тоже не хочу разрывать отношения с Орденом, но тебе не кажется, что нужно немного сбить с них спесь?

— Вот оно что...император — главный судия, который наказывает виновных и поощряет верноподданных? — усмехнулась Императрица — точно, за всей этой шумихой стоишь ты, я так и знала. Ну что же...возможно это и умный шаг. Только я не хочу, чтобы этого паренька осудили на смерть. По крайней мере...пока. Слышишь?

— Слышу. Делаю вывод — ты еще не залучила его в свою постель — ухмыльнулся император — если он будет виновен, на самом деле виновен — я его казню. То, что мне доложили о происходившем — хватит на десять смертных приговоров. Так что, как бы ты ни хотела попробовать его молодого тела — будет так, как я сказал.

— А разве не бывает всегда так, как ты сказал? — слегка улыбнулась императрица — я только попрошу тебя — суди по совести, по правде, и если он все-таки виноват...найди возможность смягчить его участь. Договорились?

— Договорились — улыбнулся император и повернувшись к супруге, довольно заметил — да, ты все еще хороша! Возможно, я сегодня ночью к тебе зайду. Ты права — нужно почаще бывать вместе, это полезно во всех отношениях. Как ни странно, иногда ты наталкиваешь на верные мысли!

— А разве может быть иначе? — улыбнулась императрица — мы ведь с тобой на одном корабле, и если он потонет, утонем оба. Потому я всегда поддержу тебя, и только если вижу, что ты плывешь немного не по курсу — стараюсь поправить. В меру своих сил и возможностей.

— Хорошо, так и будет — кивнул император, повысив голос, позвал управляющего — подготовьте зал приемов для суда. Я буду разбирать дело колдуна Илара. Господа! Через полчаса — все желающие посмотреть на императорский суд и засвидетельствовать решение суда должны быть в зале приемов.

Император встал, подал руку императрице, изящно вспорхнувшей со своего кресла возле трона и уже не обращая внимания на окружающих, быстрым шагом вышел из зала, раздумывая о том, как пройдет суд.


* * *

— Долго как! — сморщился Даран — у меня живот бурчит, есть хочется! Перекусить бы! Может нас там покормят? Интересно, а что император ест? Небось всякие вкусности! Печенья, залитые медом! Сладкое вино! Засахаренные фрукты и пирожки!

— Вот именно это и не ест — покосился на мальчишку Зарган — ему лекари запрещают есть такую еду.

— Чой-то запрещают-то?! — вытаращился Даран — это же самое вкусное! Я бы ел, ел и ел! И кто может запретить императору — он топнет ногой, крикнет — всех на виселицу! И будет жрать что хочет! Хоть бочками! Хоть корзинами!

— Хе хе...если бы все так просто было! Запрещают лекари — много сладкого вредно. Это ты — тощий, тебе можно много есть, а когда человек уже в возрасте, ему нельзя столько сладостей. Понимаешь?

— Вот почему Илар мало сладкого ест! — догадался Даран — возраст не позволяет!

— О-хо-хо! — смеялись уже все, даже Герен позволил себе улыбнуться, правда — невеселой улыбкой.

— Да, Илар уже старенький, ему нельзя много сладкого — отсмеявшись заметил Зарган, утирая глаза — а глянь вон Хередра, растолстел, как бочка! А все почему? Пирожков сладких много ест! И теперь его девушки не любят! Ты хочешь, чтобы тебя девушки любили, Даран?

— Вообще-то я об этом еще не думал — серьезно заметил мальчик — рано мне еще. Жены, они хитрые, норовят все в карман залезть, им деньги нужны. А с шлюхами я дело иметь не хочу — они грязные и продажные. Вообще женщины коварные, опасные!

— Пхххх... — поперхнулся Хередра, закрыв лицо ладонями, и плечи его затряслись от смеха — откуда ты столько о женщинах знаешь? И кстати — все точно! Потому я и не женюсь!

— А вы женаты? — Даран посмотрел в лицо серьезного Герена, и все замерли — глава Ордена терпеть не мог, когда лезут в его личную жизнь.

Воцарилось напряженное молчание, Зарган уже ожидал взрыва — сейчас оборвут наглого мальчишку, но неожиданно Герен ответил. Почему? Кто знает. Может Даран зацепил важную струну в душе старого колдуна. А может просто от того, что было скучно и в разговоре лучше убить время...

— Мне несколько сот лет, мальчик...я был женат два раза. Каждый раз я любил свою жену. И видел, как она старится, а потом умирает — даже тогда, когда я применял к ней колдовские средства. Мы живем очень долго, настолько долго, что обычный человек и представить не может. Но за все нужно платить. И мы платим. Кусочком своей души, уходящим вместе с родным человеком. У меня умерли все дети, внуки...правнуки. Мои потомки знать меня не знают, я для них чужой — страшный черный колдун. Это наше проклятие, проклятие колдунов. Так вот, человечек...

Все колдуны задумались, все, что сказал Герен было знакомо им самим.

— А надо жениться на колдуньях! — счастливо заметил Даран — они живут долго! Вот и все! Вот и выход!

— Выход? — усмехнулся толстый Хередра — во-первых, колдуний в несколько раз меньше, чем колдунов. Во-вторых, любовь дает Бог Любви и он не разбирает, кто перед ним! Колдун, или башмачник. Пускает искру любви, поражающую сердца мужчины и женщины, и тогда...тогда будет так, как ты слышал. Счастлив тот, кто любит колдунью и она отвечает ему взаимностью! Тогда они могут прожить вместе сотни лет. И опять же — любовь не бывает вечной — через сотню-другую лет она пройдет, и тогда люди снова пустятся на поиск своей половинки. Нет ничего вечного на белом свете.

— А вот Илар и Анара....! — начал Даран, и тут же затих, получив тычок в бок от своего названого брата. Илар сделал такую свирепую рожу, что мальчишка подавился словами и затих, понимая, что чуть не выдал тайну.

— Ну что затих? — усмехнулся Зарган — знаем мы. Да, дочь Древней расы, колдунья. И похоже, что лес на площади — дело ее рук. Об этом мы потом поговорим. Когда разберемся с Иларом. Вмешивать в дело колдунью Древней расы сейчас совсем не стоит...и так проблем хватает.

— Господа! Прошу проследовать за мной в зал приемов! — гонец императора был важен, напудрен так, что походил на гипсовую статую. Его одежда, сшитая на заказ, покрыта множеством золотых и серебряных нитей, отчего он блестел, как огромное изделие ювелира.

— Это чо, император? — с восторгом и страхом переспросил Даран, и был награжден смешками:

— Хо хо...нет, это его слуга! Тише ты! Шагай!

— Как же должен одеваться император, если ТАК выглядит его слуга? — не удержался Даран — хотел бы я в таком костюмчике пройтись по базару! А еще — приехать в нем в тот трактир, где жил раньше! Они бы обделались от зависти! Хочу такой костюм!

— Вот станешь слугой императора — будешь носить такой костюм — усмехнулся Зарган — а пока молчи, мальчик. Дело серьезное, уже не до шуток. Сейчас будет решаться судьба твоего Илара.

Даран во все глаза смотрел на того, кто сидел на возвышении, в позолоченном кресле. Сидеть было похоже неудобно, так что император слегка перевесился на поручень кресла и заложив ногу за ногу покачивал носком мягкого сапога.

Сапог был дорогим, украшенным золоченой вышивкой и как заметил Даран — покрыт дырочками, видно чтобы ноги не прели. Конечно, целый день в сапогах — потом снимешь обувь — вонища будет на весь дворец! Императрице небось не понравится нюхать ноги императора!

Грузчики, что приходили в трактир, бывало, кааак разуются — так хоть выгоняй их! Хозяин ругался, требовал, чтобы обувь не снимали в обеденном зале. Хотя вряд ли император таскает мешки и бочки, чего ему потеть? Но все-таки...

Рядом с ним похоже императрица — красивая женщина. Не такая красивая как мать Дарана, и как Анара, но тоже неплохая. Губки пухленькие, будто что-то муслюкает во рту, глаза синие, волосы блестят а на них золотая штучка, вся в камешках, и камешки сверкают! Первая мысль — вот бы выковырять пару камешков! Можно было бы Илару с Аной колечки заказать. А то у них простенькие совсем, хотя и золотые. Они больше заслуживают красивых колец, чем императрица! Вон как все руки увешала кольцами! Платье голубое, все в блестках, все с камешками — Анаре бы такое платье...

Император вроде дядька неплохой — борода красивая, блестит вся! На груди штучка блестючая, вся в камнях — амулет? Наверное... Может не так все и плохо, смотрит-то император по доброму!

— Предстаньте перед его императорским величеством! Сделайте полный поклон, согласно этикету!

— Это чо? — не понял Даран — чо мне делать-то?

— Ложись, и вытягивай руки вперед! — шепнул Зарган и показал пример — так положено!

— Встаньте, подданные! — прозвучал негромкий, приятный голос, император небрежно махнул рукой и колдуны начали подниматься, искоса поглядывая по сторонам.

В зале собрался практически весь двор — десятки, а может сотни дворян — мужчин, женщин, пожилых и молодых. Откуда-то все узнали об императорском суде и в считанные минуты оказались на месте, в зале приемов. Слухи разносились по дворянским домам быстрее молнии (птичья почта и шпионы?)

Переполненный зал едва не трещал от желающих посмотреть на колдунов, взбаламутивших столичное общество, будто ребенок, засунувший палку в застоявшееся болото.

Забавно! Развеивает скуку! И на приеме будет множество людей, с которыми можно пообщаться, обсудить новости...а может и больше. Девушки строят глазки парням, женщины — кавалерам,и неважно, что своя женщина стоит рядом. Ей тоже найдется пожива...

— А это что — тоже колдун? — император с любопытством посмотрел на Дарана — мелкий что-то для колдуна. Или он просто так выглядит? Я его не помню.

— Нет, ваше величество — почтительно ответствовал Глава Ордена — это названный брат колдуна Илара, свидетель и участник ночных событий.

— Хмм...и свидетель, и участник... — покачал головой император — ладно, посмотрим. Городского судью доставили сюда? Истца? Оликс, ты тут?

— Здесь, ваше величество! — чиновник вышел вперед и остановился у трона, низко наклонив голову — все, кто нужен для суда — доставлены.

— Не все! — неожиданно повысил голос Герен.

— То есть — не все? — опешил Оликс, и нахмурился — у вас есть свидетели, готовые дать показания? Так ведите их сюда! Вы не против, ваше величество?

— Хмм...не против — вздохнул император, и добавил — чувствую, разбирательство затянется надолго.

— Надеюсь, оно будет веселым — тихо сказала императрица и впилась глазами в Илара, равнодушно и хмуро озирающегося по сторонам — помни о нашей договоренности!

— Помню, дорогая — буркнул император и нахмурился — ну что у тебя за привычка — все время напоминать об очевидном!

— Ты имеешь привычку забывать — тонко улыбнулась супруга и замолчала, проверив пальцем, не стерлась ли с ее губ краска, привезенная издалека, с южных берегов. Краска делалась на основе раздробленных драгоценных камней, стоила очень дорого и трудно смывалась. Немногие могли позволить себе пользоваться такой краской из-за высокой цены и редкости.

— Так, и где ваши свидетели? — снова повысил голос император — сообщите, где они находятся, чтобы мои слуги могли доставить их пред наши очи!

— Разрешите, я вам поясню, ваше величество! — вкрадчиво сказал Герен и поклонился императору — не во всеуслышание.

— Ну, хорошо — пожал плечами император — дозволяю подойти и прояснить ситуацию.

Герен, так же в поклоне подошел к императору, поднялся на помост и начал что-то говорить, не глядя по сторонам. Император слушал, и глаза его расширялись, пока едва не выпали из орбит. Замер, помотал головой и что-то сказал императрице, тоже весьма удивленной. Возник небольшой спор, в котором императрица, похоже, одержала верх — император в сердцах махнул рукой, задумался, и жестом отослав Герена на место, объявил:

— Согласно просьбе Главы Ордена Колдунов, повелеваю: доставить в суд дворянку, чье тело оживил колдун Илар, и над коим телом он, якобы, совершил надругательство!

Зал зашумел, кто-то глумливо захихикал, а император рассердился, поняв, как двусмысленно прозвучали его слова.

— Прекратить смех и разговоры, иначе будете удалены из зала! Это вам суд, а не бал с подругами! Далее — доставить в суд тела убитых охранников дворянина, дабы колдун мог их оживить! Трупы будут подвергнуты допросу!

Публика не удержалась, даже после строгого предупреждения императора. По толпе будто прошел шквал ветра — кто-то даже упал в обморок — две или три дамы, несколько мужчин схватились за сердце, а стоящий рядом с Оликсом заказчик ночного безобразия выбежал вперед, и забыв все правила приличия злобно закричал:

— Ваше величество, я протестую! Это все происки колдунов, они вложат в покойников те слова, которые хотят услышать! Это все колдовские штучки! Глумление над телами покойных!

Император, кроме жареного лука, толстых женщин с запахом рыбы и учителей больше всего на свете не любил, когда ему противоречат. Особенно прилюдно и те, кто совершенно не имеет на это права. От немедленной расправы дворянина спасло только то, что он нужен был в процессе, и без него суд не мог состояться — кто-то же должен быть истцом!

— Господин Хессель! Вы много на себя берете, оспаривая волю вашего императора! Свидетели будут доставлены, и не позже, чем через час! Господин Оликс — проследите за доставкой, и если через час здесь не будет тел тех, кого я назвал — вы поплатитесь головой!

Оликс недовольно посмотрел на не вовремя вылезшего с речью дворянина, что-то ему шепнул, тот побледнел и попятился назад. Через минуту они уже выходили из зала так быстро, будто за ними гнались все демоны преисподней.

— Суд приостанавливает разбирательство до того момента, пока не доставят свидетелей! — объявил император, и отдуваясь сел на трон — эй, Натрог — прохладительных напитков, печений — всего, чем можно подкрепить силы. И этим болтунам в зале — тоже!

Минут через пять зал был полон слуг с подносами, дворяне брали с них хрустальные бокалы с соком, разбавленным вчетверо вином, пирожные, соленые орешки, копченое мясо на лепешке и все, на что хватило фантазии поваров.

Император сидел на троне рядом с императрицей, они мирно беседовали и улыбались, а колдуны, отняв два подноса у пробегавшего слуги — с напитками и соком — пристроились в углу, уселись на скамьи у стены и жадно пожирали вкусную еду — особенно старался Даран, давясь и закатывая глаза от удовольствия.

— А есть в этом суде и что-то хорошее! — легкомысленно сказал он, отправляя в желудок очередное пирожное — когда бы я попробовал такие пирожные! Устама не умеет такие делать!

Илар сидел, мертво глядя в пространство, не отвечая на вопросы и пережевывал кусочек мяса, не замечая, что именно он ест. Потом посмотрел на молчаливого Герена и потерев лоб тыльной стороной ладони, тихо сказал:

— Это мой дядя.

— Кто?! — не понял Герен — император? Ты чего, парень, переутомился?

— Истец — мой дядя!

— Это как так? — изумился Глава Ордена, а все остальные колдуны и Даран замерли, раскрыв рты от удивления — с какой стати?

— Моя мать урожденная Хессель. А это ее брат. У нее был еще один брат — еще один мой дядя. Получается, что та покойница, которую я поднимал — моя бабушка!

— Я просто...просто...вот это да! — выдохнул Зарган — а что же ты раньше нам не сказал?

— А что это меняет? Раньше я сам не знал. Я его имя услышал только сегодня. Сейчас. Вот и вспомнил. Мать с отцом уехали из столицы и не общались со своей родней, но я о них все знаю. Почти все — что было после отъезда матери я не знаю. По матери — я Хессель, дворянин. Отец у меня простой уснар городской стражи. А сейчас пекарь.

— А доказательства есть? Где сейчас твои родители?

— не знаю. Я сбежал из дома, а они отправились меня искать — я так думаю. Продали дом, пекарню, и где они теперь — мне неизвестно — горестно заключил Илар — если бы вы мне помогли их найти, я был бы очень благодарен.

— Вот это новости — медленно протянул Герен — не знаю только, что с ними делать. Как обыграть. Что касается твоего происхождения — наивный мальчик! Одно дело — ты какой-то там колдунишка, как выражается Оликс и ее императорское величество, другое — потомок древнего дворянского рода! С 'колдунишки' — один спрос, а с дворянина другой! Вот как только доказать...

— Докажем... — упрямо кивнул головой Илар — а бабушка на что?

Глава 9

Гости перешептываясь ходили по залу, поглядывая на колдунов, устроившихся в углу. Илар, подкрепившись пирожками и пирожными подремывал, сберегая силы для будущего 'представления', Зарган о чем-то разговаривал с толстым колдуном и Дараном, время от времени посмеиваясь, когда мальчишка выдавал очередную 'истину', Герен же молчал, глядя в пространство, думая о чем-то своем и наблюдал за императором, беседующим с императрицей. Лицо императора было хмурым и кислым, как если бы он съел незрелый плод, отравился и теперь у него болел живот.

Насколько знал Герен, императрица умела достать мужа так, что тот в ярости начинал топать ногами и вопить, как портовый грузчик.

Санароза происходила из древнего рода, который некогда был на престоле — сотни лет назад. С тех пор высыпалось много песка, утекло много речной воды, и ее род, хотя и утратил было могущество, все же оставался у трона и занимал множество ключевых постов государства. Даже то, что нынешний император оказался на троне было в большой степени заслугой рода Санарозы — по слухам ее мать долго была любовницей отца нынешнего императора Гессара Третьего.

Как и Санароза, подправлявшая императора на жизненном пути, ее мать, ныне покойная, умела нашептать своему мужчине нужное решение. Перед тем, как отец Гессара принял решение о престолонаследии, мать Санарозы женила принца Гессара на своей дочери. Если бы не эти две женщины, возможно, Гессара уже не было бы в живых. Как и его братьев.

Вообще-то покойный отец-император склонялся к тому, чтобы отдать престол старшему из принцев, принцу Ускалю, но внезапно, совершенно внезапно для всех, кто его знал, переменил решение. Внезапно — но не для Санарозы. А то, что старый император скоропостижно скончался после объявления наследника — все в руках богов!

Гессар и Санароза жили вместе много, много лет, их брак был крепок и нерушим — как крепки бывают отношения, основанные не на любви, а на соображениях более прочных — выгоде и власти. Борьба за власть не прекращалась ни на минуту, и стоило императору и его супруге расслабиться, результат последовал бы незамедлительно.

Дважды вспыхивали заговоры, и заканчивались страшной смертью их участников — император и императрица действовали слаженно и умно, дополняя друг друга. В том числе и в умении покарать врагов, не обращая внимания на титулы и степень родства. Если заговор задумал брат — тем хуже для брата. Покуситься на родную кровь? Что может быть хуже?

Герен встал — легко, как будто не было сотен прожитых лет, и пошел к императору, как раз отвернувшемуся от императрицы с выражением отвращения и ярости. Ему нужно было перекинуть свое раздражение на кого-нибудь еще, и тут Гессар заметил подходящий объект для битья — главу Ордена, явно собиравшегося что-то сообщить. Что сообщить? Да какая разница! Главное — он близко и можно как следует его отхлестать!

— Ага, Герен, идите сюда! Вот, хорошо что вы подошли! Герен, я считаю, что это ваша вина в том, что произошло! Вы не научили мальчишку правилам поведения, вы, и ваш Орден ответственны за случившееся! Зачем-то придумали дурацкий допрос трупов, что он даст, кроме того, что мы услышали?! Хотите заморочить мозги своим колдовством? Какой-то безродный мальчишка, жалкий колдун наворотил дел, а мы теперь будем разбирать эту кашу? Я уже начал думать, что ваш Орден не только бесполезен, но и вреден! И его пора распустить! А тех, кто недоволен, кто возвысит свой голос против трона — покарать! Сегодня вы убили десяток-другой людей, а завтра? Завтра вы покуситесь на вашего императора?!

— Ваше величество, вот насчет безродности Илара я и хотел с вами поговорить... — склонился в поклоне Герен — вы позволите?

— Что, что?! — раздраженно бросил император, сбрасывая с плеча руку супруги, пытавшейся его успокоить — зачем мне ваши россказни? Зачем?

— Возможно, они вам пригодятся, ваше величество. Лишней информации ведь не бывает, не правда ли?

— Милый, да выслушай ты его! — промурлыкала императрица, улыбаясь, как наевшаяся сливок кошка — все равно делать нечего, мне скучно!

— Ах вот как! Тебе скучно, а я должен выслушивать всякую ерунду?! Только что я тебя слушал — долго, трудно, и что? После этого что-то изменилось?

— Может быть и так! — лучезарно улыбнулась Санароза — господин Герен, говорите, не обращайте внимания. Мой супруг немного расстроен...он съел лишнего, а теперь жалеет. Говорите, его величество сейчас успокоится и все будет хорошо.

— Говорите, Герен! — фыркнул император, откидываясь на спинку трона и прикрывая глаза — добивайте мой мозг! Он и так вспух по вашей милости! Но я до вас еще доберусь, никто не может безнаказанно насиловать мой мозг!

— Ваше величество, колдун Илар — дворянин древнего рода — мягко сказал Герен, с легкой улыбкой на губах.

— Вот как? — встрепенулся император — и какого же рода? Почему молчали? Это меняет дело!

— Он из рода Хессель — бесстрастно пояснил Герен, видя, как меняется лицо императора — от недоверчиво-скучного, до изумленного, непонимающего.

— Подожди, подожди...Хессель! Вот это да! И кем он приходится истцу? — помотал головой император, будто не веря своим ушам.

— Он его племянник. Наследник рода Хессель его дядя!

— Забавно! — радостно хихикнула императрица и хлопнула в ладоши от восторга — вот это поворот! А что, сам Хессель знает, что колдун его родственник, да еще такой близкий?

— Пока нет — кивнул Герен — вы верно это подметили, ваше императорское величество, не знает. Илар и сам не знал, пока сегодня не объявили имя истца. Мать Илара — сестра Хесселя.

— Мне нужно это как-то переосмыслить...подожди — если истец дядя Илара, значит он подал в суд на своего племянника? У нас есть в законе что-то про такие казусы?

— Он имеет полное право подать на своего племянника — пояснила Санароза — только это никогда не делается через городской суд, только император может решить споры своих подданных-дворян. Только он. И те, кому он доверил свои права — не может же император судить все споры дворян, даже мелких! Но ты прекрасно знаешь это, милый, не делай такие удивленные глаза и не строй из себя недалекого провинциала. Иногда ты меня раздражаешь, изображая глупца! Не ты ли в прошлом году подписал тринадцать разрешений на рассмотрение дел дворян в городском суде? Забыл?

Императрица помолчала десять ударов сердца, и продолжила:

— Значит то, что Илара без твоего ведома поместили в темницу, а потом судили общим судом, как простолюдина, суть нарушение закона и этим были нарушены твои права, дорогой.

— А имеется документальное подтверждение, свидетельства того, что этот колдун наследник Хесселя? Кто это может подтвердить?

— Документов нет — легко согласился Герен, но свидетели есть. Например — покойная мать истца, та самая, которую поднял из гроба Илар. Мы допросим ее...то есть — вы допросите ее, и все станет ясно.

— Но это мало что меняет, кроме того, что обвинение в непочтительности к городскому суду, к судье будет снято. Дворянин имел право защищать свою честь от беззакония. Но остается нападение на поместье Хесселя и глумление над телом бабушки — если она Илару бабушка, конечно.

— Ваше величество, давайте дождемся, когда вернется Оликс с телами убитых, и тогда уже примете решение!

— Да, дождемся — вздохнул император и глянул туда, где рядом с большими песочными часами стоял молодой слуга в серебристой ливрее. В его обязанности входило переворачивать их каждый час. Высыпалось уже две трети песка, но Оликса все еще не было.


* * *

Они прибыли тогда, когда из огромных часов высыпался почти весь песок, а император уже подпрыгивал от нетерпения и порывался послать вдогонку своему служаке Оликсу гвардейцев — с приказом притащить Оликса за шиворот и бросить пред троном.

Сдерживала императрица, которую немало забавляло происходящее — она подозвала к себе своих фрейлин и о чем-то весело шушукалась, отрываясь только на то, чтобы охладить пыл своего нетерпеливого и опасного мужа.

Дверь в зал раскрылась, служитель отошел в сторону, пропуская 'делегацию' и вытянувшие шеи от любопытства придворные ахнули — в зал внесли тринадцать трупов — окровавленных, покрытых грязью и чем-то липким, вонючим, похожим на нечистоты. Впрочем — скорее всего это и были нечистоты — человек не уходит из жизни красиво, как в героических балладах. Смерть страшна, некрасива и вонюча. И это ощутили все напомаженные дамы и кавалеры, что собрались в красивом, чистом зале. Когда трупы выложили в ряд перед троном — трое дам упали в обморок, их быстро вынесли из помещения, четверо мужчин зажали рот и тоже выбежали прочь, не выдержав зрелища.

— Ффууу...как воняет! — императрица зажала нос кружевным платочком, император же довольно рассмеялся и настроение его пошло в гору — хоть раз любимая женушка потеряла присутствие духа и пришла в состояние смятения души!

— Это дело не для нежных дам! Мужское дело! — ухмыльнулся император — посмотри-ка, что там в корзине, не видишь?

Императрица отодвинула от лица надушенный платочек и брови ее поднялись 'домиком':

— Это то, что я думаю? А почему только половина?

— Якобы колдуны над ней надругались и рассекли на две половинки! — довольно кивнул Гессар — о чем и суд-то!

— Но она неживая...как она будет говорить? Да еще и высушенная, как дерево!

— Какой ей быть, дорогая? Ты думаешь, покойники десятки лет хранятся в свежем виде? Ясное дело, высохла! Интересно тебе?

— Интересно! — отрезала императрица — ты собираешься судить, или дождешься, когда весь дворец пропахнет трупами?

Император фыркнул, недовольный тем, что императрица, как обычно, перехватила инициативу в свои руки, подождал для приличия, чтобы нельзя было подумать, что он кинулся выполнять свои обязанности по требованию жены ('Вон как фрейлины смотрят! Насмешливые, наглые сучки! А одна, вон та — чудо как хороша! Дочь Гиома Шессардского? Стоит с ней познакомиться поближе...')

— Подойдите ближе! — император говорил округлым, звучным голосом, будто дудел в большую трубу. Папаша его тоже славился 'золотым горлом', злые языки поговаривали, что если бы он не был императором, имел бы успех в трактирах, распевая 'Птичку с желтым крылом'. Тем более что устроить танец напитков в глотке его императорское величество был всегда готов — днем и ночью.

— Вы исполнили мой приказ? (Напрашивался ответ — не видишь, что ли? Глаза протри! Но Оликс и Хессель благоразумно не сказали ничего подобного — кому хочется стать короче на голову?)

— Да, ваше императорское величество! Доставлены трупы убиенных вероломными колдунами охранников господина Хесселя, и тело его матери, покойной госпожи Хессель!

— Хорошо. Господин Хессель, расскажите о том, что совершил колдун Илар, как вы с ним связались, зачем, и что в результате получилось. Только вкратце, если будет нужно — вопросы я вам задам. Итак, с самого начала — когда вы впервые увидели колдуна Илара?

Рассказ продолжался довольно долго — с полчаса, не меньше. Илар предстал в этом рассказе во всей своей красе — подлый, коварный черный колдун, думающий только о своей наживе, да о том, как бы навредить порядочному человеку, ненавидящий элиту мира, людей, чья благородная кровь не замутнена подлостью и мерзостью, присущей колдунам.

Более того, проклятый колдун собирался надругаться над матерью уважаемого дворянина в целях совершения страшного обряда, вызывающего демонов.

Зачем он вызывал демонов? Конечно не для того, чтобы попросить их приносить по утрам башмаки! Его злобные планы простирались так далеко, что никто не может этого представить — колдун покусился на самые основы государства, начав с почтенного и древнего рода, родственного трону.

Как и все безродные подонки рода человеческого, Илар, как оказалось, завидовал успешному родовитому человеку, и как только узнал о сокровище составил свой ужасный план. Трупы же убиенных им людей Хесселя сейчас понадобились для того, чтобы совершить над ними надругательство, выпив жизненную силу, пояснить же эти несчастные мертвецы ничего не могут, как и покойная мать, от которой осталась однорукая половинка.

Ну и все в таком духе — так страшно, что еще двух женщин пришлось унести — опустились на дно глубокого обморока.

Императрица была просто в восторге, и пожирала Илара влажными глазами.

Даран же тихо шепнул, что гордится Иларом как никогда — быть братом такого эпического злодея — верный способ попасть в баллады и прославить свое имя в тысячелетиях! Илар обязательно должен поведать Дарану о следующих злодействах, которые задумает — Даран всегда за любое безобразие кроме голода и жажды.

Несмотря на серьезность момента, Илар кусал губы, чтобы не расхохотаться — вначале его позабавил список своих преступлений, потом Даран, со своими речами.

Остальные колдуны тоже едва сдерживались от смеха — кроме Герена. Глава Ордена прекрасно знал, что ложь должна быть чудовищной, чтобы в нее поверили. И дворяне верили. Они перешептывались, глядя на 'злодея', мужчины хватались за рукояти кинжалов, украшенных драгоценными камнями и золотом, и дай император команду — разрезали бы Илара на куски.

Император...вот тут было самое интересное — Гессар наслаждался повествованием Хесселя, как настоящий ценитель наслаждается хорошей балладой в исполнении гениального певца. Лицо властителя было довольным, как если бы он только что слез с молоденькой фрейлины принцессы. Император отдыхал под музыку голоса истца.

Закончил Хессель свою 'балладу' словами:

— И этот злокозненный негодяй, подлец, исчадье Преисподней был вырван из рук правосудия преступными колдунами Ордена! И теперь пытается ввести в заблуждение вас, мои величества! Я простираюсь перед вами и прошу покарать нечестивца всей силой своей могучей длани! Я закончил!

Хессель облегченно вздохнул, утер лоб кружевным платочком и попятился назад, туда, где стоял Оликс и лежали смердящие трупы охранников, гнавшихся за компанией Илара в эту бурную ночь.

— Я выслушал истца! — важно сказал император, снова прибегнув к своему дару — его 'округлый' голос пронесся над толпой зрителей, приведя в возбуждение нескольких дам, зардевшихся от прилива крови — и не только к лицу. Император был очень соблазнительным мужчиной!

— Теперь мы выслушаем ответчика — что он нам расскажет?

Илар вышел вперед, набрал в грудь воздуха и начал свой рассказ. Повествование длилось гораздо меньше времени, и в нем отсутствовали очень уж красочные описания, в отличие от рассказа Хесселя. Был упомянут фальшивый вексель (что вызвало шепоток среди дворян и злорадные кивки головами — видимо Хессель уже попадался на таких 'шутках').

Роль Анары в выращивании леса на площади Илар благоразумно замолчал, взяв на себя это событие, что не противоречило общей установке.

Закончил рассказом о том, что сам сдался городской страже в расчете на справедливый суд, но его не дождался. Потому взял дело в свои руки, и теперь отдался на суд императора. Все!

Император посидел, глядя на Илара — лицо властителя было непроницаемым, на нем не видно никаких отголосков эмоций, потому нельзя понять отношение к тому, что рассказал колдун. Потом Гессар наклонился к императрице, что-то сказал, та ответила, и только после этого задал первый вопрос:

— Почему ты попросил суда императора? Какое право ты имеешь рассчитывать на мой суд?

— Во-первых, я колдун, член Ордена Колдунов. Никто не имеет право судить меня без вашего разрешения, ваше императорское величество! Отправляя меня на обычный суд, эти люди показали всей империи, что не уважают вас, считают — их власть выше вашей! Потому я и был вынужден захватить суд и судью, нарушившего вашу волю, оскорбившего вас своим неподчинением!

— Лихо завернул! — тихо шепнул своей жене Гессар — дядя-то его дурак, нес всякую забавную чушь, а парнишка умен!

— Кроме того, ваше императорское величество, никто не имеет права судить дворянина, кроме как с ведома главного дворянина империи — вас, ваше величество! Они и тут нарушили закон!

— Разве ты являешься дворянином? — притворно удивился император — и какого же рода? Кто ты?

— Я Илар Истарский, сын Шауса! Моя мать урожденная Хессель, Лора Хессель. Мой отец был уснаром городской стражи, родители полюбили друг друга и уехали из этого города, проклятые своими родственниками. То есть истец — мой дядя!

Зал зашумел, кто-то захохотал — истерично, надрывно, кто-то хихикал, кто-то возмущенно фыркал, но после нескольких минут обсуждения все сошлись на том, что знают эту историю.

И вот продолжение! Неожиданное продолжение! Скандал! Да еще какой! Отпрыск благородного рода, плод смешения крови простолюдина и дамы древнего рода — колдун! Черный колдун! Это ли не скандал?

— А я помню ту историю — шепнула императрица — парень не врет. И про девицу эту помню — кстати, очень миленькая, блистала при дворе — и как она сошлась с тем мужланом? Говорили — он дикий, как зверь, здоровенный, буйный!

— Вы, женщины, таких и любите — сморщился император — вам подай грубую силу, самца, нет, чтобы обратить внимание на ум, на красоту!

— Перестань...любви не прикажешь — все браки совершаются на небесах. Но конечно, это скандал. И тем забавнее! Мне это все нравится больше и больше.

— Значит ты плод от брака уснара Шауса с дворянкой рода Хессель? — переспросил император, и кивнув на Хесселя, спросил — что вы хотите сказать, господин Хессель? У вас есть возражения?

— Врет! Все врет! — задыхаясь выкрикнул истец — он все придумал, чтобы втереться в доверие! Чтобы обмануть вас! Я, истинный верноподданный императора, скажу...

— Какой ты истинный верноподданный, дядя?! — перебил Илар — вы знаете, ваше величество, как он вас называл, когда пытался выкурить меня из склепа, где я прятался от его костоломов? Повторить?

— Как? — нахмурился император — ну-ка...подойди поближе!

Илар подошел, негромко сказал несколько слов и Гессар покраснел от гнева:

— Ты не лжешь? Если ты лжешь — умрешь! Докажи, что он это говорил!

— Докажу, ваше величество. Для этого позвольте мне оживить мою бабушку. Она ответит на все вопросы. Бабушка присутствовала в то время, когда мой дядя поливал вас грязью!

— Какой я тебе дядя, негодяй! Безродная скотина, вонючий крестьянин! — завопил Хессель, пытаясь подбежать к Илару и ударить его в лицо. Двое колдунов прикрыли Илара, оттесняя Хесселя плечами, а Даран исхитрился пролезть у них между ног и врезал негодяю в пах, отчего тот охнул, нагнулся, сунув ладони между ног и в таком положении медленно отошел назад, побледнев, как полотно.

— Повелеваю! Оживи благородную дворянку и сделай так, чтобы ей можно было задать вопросы! — император был торжествен, как никогда, а императрица приготовилась к развлечению, усевшись поглубже в кресле и поправив шелковую подушечку под царственным задом. Она кусала пухлые губки и загадочно улыбалась, глядя на то, как колдун достает из мешка колдовскую книгу.

Распорядитель сделал знак и у помоста выстроились гвардейцы, все в блестящих латах украшенных золотистыми узорами — видимо для того, чтобы защитить своего императора живой стеной, если что-то пойдет не так. А еще — чтобы наброситься на колдуна, если тот задумает какое-то особо злое колдовство против властителя империи.

— Ваше императорское величество! — Герен заглянул за ряд сверкающих гвардейцев и поклонился импертору — нужно кое-что уладить!

— Ну что еще? — слегка рассердился Гессар, уже настроившийся на забавное зрелище. Не каждый же день видишь, как оживляют половинку мумии!

— Нужно убрать магическую защиту! А то потом придется настраивать заново!

— Опять проблемы — нахмурился император — а как-то побыстрее это сделать нельзя? Что нужно, чтобы снять защиту?

— Вон там, видите, ваше величество? Вон, по краю, приклеены золоченые украшения? Так вот — это на самом деле магические амулеты! Их нужно убрать, иначе амулеты взорвутся, как это было сегодня в суде, или просто разрядятся, соприкоснувшись с магией высшего порядка. И тогда заряжать их нужно будет заново, а это долго, дорого и муторно. Но самое главное — зал на длительное время останется без защиты.

— Неужели этот мелкий Хессель может сжечь амулеты высшей защиты? — недоверчиво покачал головой император — вы уверен, Герен?

— Уверен. Мальчик хотя и не вошел в полную силу, но он уже Высший колдун — твердо заявил Глава Ордена — мне не хочется делать лишнюю работу, заряжая амулеты, да и портить такую тонкую работу резчиков просто грех.

— Так что нужно-то?

— Прикажите снять со стены часть амулетов — я укажу, какие именно амулеты нужно убрать. Только потом он начнет колдовать.

— Хорошо — император встал, хлопнул в ладоши два раза, на звук тут же подбежал дежурный распорядитель и застыл в почтительном поклоне — выделить несколько слуг в помощь господину Герену, делать то, что он скажет! И побыстрее!

Распорядитель молча нагнулся еще ниже, так что стала видна его шея, осыпанная крупной белой пудрой, затем подхватился, и пятясь как рак понесся к двери с такой скоростью, что Герен слегка опешил от прыти уже немолодого человека, а Даран вслед 'раку' громко прошептал:

— Глянь, похоже у него глаза на заду! Он видит задом! Точно, точно — он даже не смотрит назад, а не спотыкается! Хотел бы я, чтобы у меня были глаза еще и на заду...хотя нет — идешь в сортир, и...

— Заткнись! — Илар тихонько шлепнул Дарана по затылку и сделал страшное лицо — потом поделишься своими сортирными рассуждениями! Стой молча, не мешай!

— Я и стою! — слегка обиделся Даран — а лучше бы посидел! Так хочется посидеть в таком золотом кресле! Здоровское кресло! Мне бы такое!

Император, который в этот момент находился в десяти шагах от Дарана каким-то образом услышал его откровения (впрочем тот не особо и снижал голос), и вдруг громко, раскатисто захохотал, хлопая себя по обтянутым белыми лосинами бедрам:

— Он...хочет...посидеть в золотом кресле! Ох-хо-хо-хо! Ох, рассмешил! Мальчик, если бы ты знал, сколько людей хочет посидеть в этом золотом кресле — ты бы удивился! Очередь из этих креслострадальцев выстроилась бы с северного конца города до южного, в три ряда! Ох-хо-хо! Кресло!

— А чего — хорошее кресло, удобное, только вот спинка какая-то дурацкая — что за рожу там вырезали? Она вам в спину тычет носом, небось неудобно — я же вижу, вы все время вертитесь, будто у вас глисты!

— Ай, я сейчас умру со смеху! — зашлась хохотом императрица, а император странно захрюкал, отчего у него едва не выскочила сопля и Гессар был вынужден зажал нос платком. Из-за платка послышались приглушенные рыдания, затем император, преодолев приступ смеха, выдавил их себя фразу, которая пошла потом гулять по всем гостиным всех дворянских родов:

— Это император Густанор, мой предок, он основал нашу династию, а его длинный нос, который он сует мне в спину, напоминает о том, что есть много болванов, желающих сунуть нос в мои дела. И я носы им укорачиваю — вместе с головой!

— Ну...я не знал! Пусть себе сует! Не в зад же! Главное, чтобы насквозь не проткнул! — слегка побледнел Даран. Мальчик решил, что сейчас на него набросятся и отведут к палачу, но император лишь снова расхохотался, а отсмеявшись обратился к Илару:

— Продай мне мальчишку! Нет, не так — отпусти его ко мне на службу! Он будет у меня шутом, я давно так не смеялся! Мой старый шут сломал себе шею, когда нажрался вина и свалился со ступеньки у трона. Впрочем шутки у него были заплесневелые и с душком — он еще при моем отце служил. Одни и те же шутки, одна и та же пьяная морда — никакого удовольствия! А мальчишка смешной и простой, отпустишь?

— Хмм...ваше императорское величество... — Илар подавился словами, не найдя, что сказать, потом поправился — извините, но только если он захочет. Даран мне не раб, а названный брат. А что бы вам не взять в шуты моего дядю — веселое было бы зрелище!

— Нет уж! — подмигнул император, пришедший в игривое настроение — от его кислой физиономии молоко скиснет, если он войдет в комнату! А я кислое не люблю! Я твоему мальчишке дам полное обеспечение, комнату во дворце, жалование, как у командира гвардейцев, подарки — ко всем праздникам, женю его на фрейлине — только пусть забавляет как следует! Ну что скажешь, как тебя там...Даран? Пойдешь ко мне шутом? Озолочу!

— Нет ваше величество — Даран выкатил грудь колесом и надул, для пущей важности — я буду великим ученым! Ну как выучусь, конечно! Да и как я брата оставлю — он ведь без меня пропадет!

— Ох-хо-хо! Пропадет! Колдун — пропадет без мальчишки! С меня двадцать золотых! выдайте этому 'ученому'! Повеселил! Хоть кто-то в этом дворце меня в кои века порадовал!

— А кроме того, возле вас хорошо, ваше величество, а завтра я вам надоем и пнете вы меня ногой, как засохшую какашку, и полечу я из дворца желтоклювой птичкой!

— Я сейчас скончаюсь, на радость врагам! Дайте мне воды с вином! — император снова захохотал, покраснев, будто подавился сухой лепешкой, а просмеявшись, выпил из хрустального стакана и облегченно вздохнул — ты еще и умен! Добавьте ему еще двадцать золотых! Ладно, парень, я только попрошу тебя — навещай иногда императора, ладно? Забавно с тобой говорить — видно, чистая душа. Тут ведь одни змеи, да крысы собрались, поговорить-то не с кем.

— Ладно, приду — солидно кивнул Даран — только вы к моему приходу приготовьте вкусных пирожных, таких, как сегодня давали, печений, мяса, еще сока с сахаром, а еще...

— Ох-хо-хо! Ой, я уже не могу! — император вытаращил глаза как гадящий кот и снова захохотал, и чем больше он смотрел на недоумевающего серьезного Даран, тем больше смеялся.

Илар даже забеспокоился — как бы владыку не хватил мозговой удар! В Шересте был один такой человек, говорили, как-то выпил лишнего и вино ударило ему в голову. Мужчину перекосило, он подволакивал одну ногу, косил на один глаза и говорил неразборчиво, пуская слюни из уголка неподвижной стороны рта. Матери пугали детей этим человеком, говоря: 'Будешь пить вино — станешь таким же!'

Впрочем — действовало это слабо, так как рядом были примеры гораздо более впечатляющие — здоровенные лесорубы, выпивающие вино кувшинами и после этого затевавшие схватки на руках — кто прижал руку соперника к столу, тот и выиграл. Ставки доходили до золотого, что для этих мест было довольно много. Отец Илара никогда не проигрывал, но супруга запрещала ему участвовать в трактирных 'битвах' — во-первых, она считала эти соревнования недостойными воспитанных людей, во-вторых, втайне, опасалась, что если кто-то посмеет спьяну попробовать напасть на Шауса — тот его просто убьет. Голым кулаком. Сила у Отца Илара и вправду была немереная.

Увы — Илар не в него удался. А может и к лучшему? Сейчас стоял бы у пекарской печи, а не перед императором, и...не ожидал бы приговора суда.

Илар запутался в рассуждениях и с облегчением услышал голос Герена, сообщавшего, что амулеты, мешающие колдовству сняты и можно приступить к таинству волшбы. Илар уже запустил в свою память оба необходимых заклинания...и еще несколько тех заклинаний, которые могут пригодиться, если придется срочно покинуть дворец императора. С боем покинуть. Или хотя бы попытаться покинуть...

Император уже отсмеялся, и на глазах Илара вручил Дарану, сияющему как жиздр, мешочек с вожделенной наградой за острый язык. Мальчишка тут же засунул мешок за пазуху и стоял теперь с независимым видом, гордый, как горный тург.

— Приступай! — кивнул Герен, а император с императрицей встали с места, вытянув шеи от любопытства.

Придворные последовали их примеру и теперь вся толпа походила на стаю гусей, наблюдающих за чужаком-зверем, неосмотрительно вторгнувшимся в их пределы, не понимая — то ли пора бежать, то ли наброситься на супостата и заклевать, забить его крыльями.

Илар оттащил в сторону мешок с бабушкой и вгляделся в коричневое, высохшее лицо. Его раздирали противоречивые чувства — одно дело оживлять какую-то неизвестную старуху, и другое — родную бабушку, мать матери, ведь если Илар кусочек своей матери, а мать кусочек своей матери, то он, Илар, плоть от плоти бабушки...

Жаль, что он никогда ее не знал. Почему-то ему казалось, что при всем неодобрении бабушки брака дочери, она бы внука любила, не смотря ни на что.

Не пережила брака дочери? Так расстроилась? Илару вдруг пришла в голову мысль — а почему бы и не спросить ее саму? Что расскажет?

Заклинание выходило медленно, будто застывшее растительное масло, текущее из узкогорлого кувшина. Торопиться некуда, от того, как Илар совершит волшбу зависит не только его судьба, но и судьба близких — а это страшнее всего. Для него.

Когда мумия зашевелилась, зал вздохнул, загудел, одна из женщин тихо взвизгнула, или скорее простонала, император судорожно протер лоб потемневшим от влаги платком, императрица облизнула розовые губы и машинально поправила ресницу мизинцем правой руки.

Мумия подняла руку, попыталась схватить одного из стражников, взмахнув костлявой рукой и задергалась с грохотом стуча по полу. Она подтягивалась все ближе и ближе к ряду гвардейцев и ближайший из них пошатнулся, хватаясь за меч.

— Не трогать! — приказал император, глядя на то, как двигается покойница — не вздумайте причинить ей вреда! Отойдите в сторону!

Гвардейцы облегченно прыснули влево и вправо, и Гессар стал заворожено смотреть, как половинка мумии все ближе подползает к трону, скользя по натертому воском полу. Было что-то нереальное, запредельное в этом неуклонном движении мертвого тела, оживленного усилием могучего колдуна.

Внезапно мумия замерла, вывесив единственную руку в воздухе, император поднял взгляд и увидел Илара, который с облегчением выдохнул:

— Все, ваше величество, готово! Можно задавать вопросы!

— А как она будет отвечать? Она же высохла! Чем она будет говорить?

— Ваше императорское величество, я не знаю, как она говорит, но если я прикажу ей отвечать — мумия ответит. Будет говорить, вы услышите ответ. Чем она говорит — спросите ученых. Я не знаю.

— Как ее спрашивать? И вот еще что — откуда я знаю, что это не ты говоришь за мумию? — нахмурился император — я видел такие фокусы. Держит куклу, а рот закрытый, и кукла вроде как говорит. Может и ты такой же хитрец?

— Ваше императорское величество, задавайте вопросы! — устало помотал Илар — больше ничего не могу сказать! Там уже вы сами разбирайтесь.

— Ладно.

Император помолчал, как бы собираясь с силами, затем встал и отодвинув гвардейцев вышел к покойнице, мирно лежащей на боку в холщовом мешке. Наклонился над ней, опасаясь костлявой руки и тихо спросил:

— Госпожа, как ваше имя?

Мумия не шевельнулась, ее оскаленный улыбающийся рот не дернулся, но откуда-то из пустоты, из пространства над высохшим телом прозвучал глубокий грудной голос:

— Аринарда Хессель...

— Ахххх! — застонал зал.

— Ооо! — округлила губы императрица.

— Скажите, Аринарда...вы знаете этого молодого человека? Кто он вам?

— Не знаю. Никто! Тот, кто мной повелевает! Тот, кто вызвал меня из небытия! — снова, гулкой трубой прозвучал голос.

— Вот, вот — видите! Никто! Никакой не Хессель! — завопил истец, выскакивая из-за спин гвардейцев. Его тут же поймали и оттеснили за металлический 'лес' из здоровенных охранников.

— Замолчите, Хессель! — проворчал император, досадливо морщась. Ему было немного не по себе — этот парень...Илар создавал впечатление честного юноши, и очень неприятно было ошибиться в человеке. Но что не бывает на этом свете? Эту чеканную истину Гессар запомнил навсегда. Он был уже далеко не молод и много чего видел в своей жизни.

— Ваше величество! — подал голос Илар — вы неправильно спрашиваете.

— Как то есть? — опешил император — как это — неправильно?!

— Понимаете что, ваше величество... — неуверенно начал Илар — вы должны спрашивать ее о том, что она знала при жизни. Если она меня никогда не видела, как может сказать — кто я ей? Понимаете? Можно, например, спросить — отчего она умерла. Бабушка ответит...или еще что-нибудь, что было при ее жизни или после жизни — но при ней!

— Я протестую! — опять завопил истец — какая разница, кто и как умер! Главное — она не знает этого самозванца! Хватит издеваться над уважаемой госпожой!

— Тихо, я сказал! — возвысил голос император и пробормотал под нос, едва слышно — вот значит как...забавно, забавно...делается все интереснее. Продолжим. Итак, скажите, Аринарда, от чего вы умерли?

— Меня отравили — прозвучал загробный голос.

Зал зашумел, заговорил, но стих, как только император поднял руку. Настала гробовая тишина.

— Чем отравили?

— Ядом.

— Кхе-кхе — откашлялся император и покосился на улыбающуюся супругу — расскажи о том, как именно ты умерла.

— Я пила вечерний травяной отвар. Пришел мой сын. Разговаривал со мной, хотел денег, он проигрался на скачках. Я отказала. Потом глотнула отвара, стало больно в груди, я не смогла вздохнуть. Потом упала. С тех пор я мертва.

— Кто тебя отравил? — император подался вперед и затаил дыхание. Замерла и Санароза, приподнявшись с трона, сжав в руке мятый кружевной платок.

— Мой сын Зигель — бесцветно, гулко прозвучал голос покойницы.

— Твой сын?! — оторопело повторил император — как ты узнала это?

— Когда я умерла, он наклонился надо мной и спросил: 'Как тебе угощение, старая дура? Наелась? Надо было дать немного денег, когда я просил! Ничего, теперь я возьму все, что мне надо. Лежишь, смотришь теперь глупыми глазами? И любимчик твой тоже готов! Жаль, что я не мог тебе высказать, пока ты была жива! Твари! Твари!'

— Убил свою мать! — возмущенно воскликнул император — преступление против родителей! Поругание основ империи! Где Зигель? Где он, Оликс?

— Он вышел, ваше императорское величество — как только вы заткнули ему пасть, он вышел за дверь.

— Догнать! Немедленно догнать! — возмущенно крикнул Гессар, и обернувшись к супруге, криво усмехнулся. Она ответила ему лучезарной улыбкой и сев на место обмахнулась большим пышным веером из перьев птицы рукс, живущей на юге.

В зале снова стало тихо, не было слышно даже шепота, все замерли. Гвардейцы топали где-то далеко в коридоре, но массивные двери зала почти не пропускали звуков.

— Как звать твою дочь? — неожиданно спросил император.

— Лора.

— Лора Хессель?

Молчание.

— Ваше величество, вы задавайте прямой вопрос, иначе она не отвечает! — шепнул Илар.

— Как полное имя твоей дочери? — повторил император.

— Лора Редрига Синаура Хессель.

— За кого она вышла замуж?

— За уснара городской стражи Шауса Истарского.

— Ты знаешь, что у нее родился внук?

— Нет.

— Ты общалась с дочерью после того, как она уехала с мужем?

— Нет.

— Почему?

— Я умерла.

— Ах вот как...то есть ты не успела, тебя уже убили?

Молчание.

— Ну ясно — пожал плечами император — все ясно. Теперь скажи вот что, твой сын прошлой ночью говорил что-то об императоре? Обо мне?

— Говорил.

Гессар поджал губы и коротко взглянул на императрицу, тоже поджавшую губы. Илар понял — судьба Хесселя решена. Ему не было жаль новообретенного дядю. Илар сразу заподозрил, что со смертью бабушки что-то нечисто. И вот — подозрения подтвердились.

— Ваше императорское величество! — Оликс почтительно поклонился императору, не глядя на мумию — настигнуть Хесселя не удалось! Он бежал!

— Указ о поимке. Я подпишу — коротко бросил Гессар — объявите его государственным преступником, убийцей и все такое прочее. Он убил брата и мать.

— А что по поводу колдуна Илара, ваше величество? Что делать?

— Не твоя забота. Иди и займись поимкой Хесселя. Что встал? Уходи.

Император вздохнул, бросил взгляд на трупы охранников, так и лежащие на полу, поднялся на помост и сел на трон, склонившись к императрице. Несколько минут они совещались, затем император откашлялся, вытер губы и трубным голосом объявил:

— Изучив обстоятельства дела, повелеваю! Колдуна Илара признать невиновным в том преступлении, что ему приписывают! Ущерб от порчи суда возложить на Зигеля Хесселя, введшего суд в заблуждение! Взыскать с Зигеля Хесселя оплату труда колдуна, о которой они договорились! (Зал загудел, кто-то захлопал в ладоши но его оборвали — не на представлении комедиантов!).

Свидетельствую — колдун Илар наследник рода Хессель! (Шум в зале усилился) Объявляю Зигеля Хасселя убийцей, клятвопреступником и государственным преступником, подлежащим казни через отсечение головы! Все его имущество поступает в распоряжение казны, до вступления в наследство настоящего наследника!

Дело о наследстве будет решать Совет императора, наследникам необходимо подать прошение на мое имя в течение трех месяцев после оглашения моей воли!

Суд завершен — убрать мертвецов! Колдун Илар — верните душу вашей бабушки в тот мир, в котором ей предназначено быть. Да упокоится она с миром!

Глава 10

— Слезай с фургона, здоровяк! Отдашь нам фургон, лошадь, попользуемся твоей бабой — и валите отсюда! Сегодня я не хочу убивать, мы просто возьмем, что нам нужно. Ну, что ты вытаращился на меня, болван?

Мужчина в старой, застиранной одежде, стоящий перед лошадью был вежлив и даже скучен. И ничего не боялся.

Кто перед ним? Здоровяк, да. Но один. Если не считать миленькой, ухоженной женщины испуганно выглядывающей из фургона.

Даже закрытое платье не может скрыть прекрасной фигуры бабенки, полной груди, круглых, упругих бедер! Эхард уже три недели был без бабы — как-то не везло с добычей. На прошлой неделе нарвались на охраняемый фургон — еле ноги унесли. Дюжина недосчиталась пяти бойцов, теперь на хороший караван не напасть, только вот такие, убогие одиночные фургоны.

Но их все меньше и меньше — дураков нет, ездить в одиночку! За целую неделю — первый! Если не считать придурка на телеге, заполненной плодами мангана. Взять у торгаша было нечего и вот уже неделю манган без соли, стоял в глотке, заливаемой болотной водой. У этих двух явно можно поживиться — одеты хорошо, добротно, фургон новый, даже ткань почти не успела выгореть на солнце. Лошадь сильная, справная — если на нее бросить одеяло, можно прекрасно ездить верхом! Даже без седла.

Ну а баба...баба — это все! Конечно, Эхард не собирался ее отпускать — глупо было бы, заполучив такую штучку не использовать ее по-полной! Их семеро, бабы хватит надолго — если не попортить. А портить ее он не собирался. Если приспичит — можно продать! Содержатели борделей для золотоискателей дадут за нее хорошие деньги. Черненькие — они выносливые, долго живут, хотя и мелкие. И страстные ко всему прочему — небось стосковалась по настоящему мужику! И всего-то надо перерезать глотку здоровенному парню, сидящему с вожжами в руках! Долго ли? Не он первый, не он последний. И денежки у них водятся, и еды вдоволь, и...в общем — все просто замечательно!

— Ну, что молчишь? Нас больше, ты не заметил?

— Ты какой веры, парень? — неожиданно переспросил здоровяк — молишься старым богам, или южным? Почитаешь ли Создателя, или ты манипеец, верящий в возрождение на колесе времени?

— Тебе-то какое дело? — опешил грабитель, почесав густую бороду, в которой запутались иголки хвои — слезай с фургона, теперь он не твой!

— Я почему тебя спросил — равнодушно продолжил путешественник — негоже отправляться на тот свет, не помолившись своим богам. Я человек добрый и всегда стараюсь помочь людям. Даже такому подонку и придурку как ты. Молись, поганец!

Грабитель молчал, его лицо налилось кровью от ярости, и через несколько секунд мертвого молчания, приказал:

— Ребята, валите его! Бабу не повредите — она денег стоит!

Бойцы его дюжины, стоявшие перед фургоном с обнаженными мечами, двинулись вперед, охватив фургон с двух сторон как клещами. Один парень взялся за уздцы лошади, опасаясь, что она понесет, остальные, вместе с Эхардом, начали осторожно подбираться к вознице, бестрепетно наблюдавшего за маневрами грабителей.

Потом произошло то, чего Эхард не ожидал — мужчина вскочил со своего места, и в его руках засверкал меч — это был самый здоровый меч, который видел в своей жизни седовласый грабитель. Длиной с небольшого человека, шириной не меньше ладони, сверкающая полоса металла в руках умелого бойца могла нанести страшный урон. И нанесла.

Здоровяк вращал мечом так, что казалось, будто меч ничего не весит. Длинная рукоять утопала в руках-гирях, а на красном от солнца лице незнакомца сияла торжествующая улыбка, мол, попались!

Первым пал племянник Эхарда, худой парнишка, который ушел в шайку следом за дядей, после того, как умерла его мать, сестра Эхарда. Парнишка уже отличился в грабежах, он был умелым бойцом и не боялся крови — перерезать горло раненому купцу для него было так же просто, как помочиться.

Кстати сказать — он любил это делать — и убивать, и мочиться. И мочился прямо на трупы — за что ему доставалось от дяди и соратников. Не успели обшарить тела, а он уже журчит струей, заливая глотку мертвеца вонючей жидкостью. Зачем он это делал — парень и сам не мог пояснить, но Эхард знал, что племянник немного не в себе после того, как сестра уронила его из люльки на пол. Мальчишка сильно ушибся, казалось, что умрет, но вот как-то спасли его боги, оставили на белом свете.

Нужно отдать должное, парнишка был шустрым, распорядительным и бесстрашным, не прятался от схваток и весьма ловко владел своим дорогим мечом, выкованным мастером Людгой. Конечно, клинок был выкован не для нового безумного владельца, меч отобрали у купца, везшего на продажу разную всячину — от иголок, до боевых кинжалов. После того, очень удачного грабежа и продажи награбленного, шайка долго не выходила на тракт — зачем, если у тебя вся хижина забита едой и питьем? Но все когда-то кончается, особенно если ты любишь выпить и поиграть в кости.

Игра в кости была больным местом Эхарда. Он спускал в игре все, что 'зарабатывал' грабежом, последний раз так проигрался, что пришлось, чтобы расплатиться, выгрести все запасы и даже отдать новую одежду. Эту, что сейчас на нем, он купил по дешевке у старьевщика — стыдно, да, но куда деваться, если проклятые боги ни разу не дали выиграть за целую неделю игры!

Конечно, можно было бы и не расплачиваться за игровой долг, и... пожить еще сутки, пока не нашли ребята Крала Мелкого, можно сбежать куда подальше, чтобы сберечь свою жизнь — все можно. Однако Эхард привык к этим местам — от столицы далеко, вольностей больше, а где-нибудь на юге его уже вели бы к плахе, там с этим строго.

Огромный меч путешественника не перерубил великолепное изделие мастера Людги — ударил по мечу, прикрывавшему голову парня будто молот, расколов череп, как переспелый плод.

Брызнули мозги, кровь, залепив глаза Эхарду, а когда разбойник проморгался, увидел, что в живых остался только он один, да Гирман, который попытался влезть в фургон с тылу, прорезав толстую ткань засапожным ножом.

Эхард прожил ненамного дольше своих людей. Прежде чем он что-то успел сказать, или просто крикнуть, сверкающая полоса металла разрубила его до самого сердца, наискосок, с таким хрустом, будто умелый лесоруб обрубил тонкие сухие ветки со ствола дерева.

Не повезло и последнему оставшемуся в живых негодяю — как только он прорезал ткань, накрывавшую фургон и сунулся внутрь, перевалив половину туловища через деревянный борт, почувствовал резкий укол в затылок, будто ужалило огромное насекомое. Парализованный Гирман оставался в живых еще минуту, пока Шаус, оббежавший телегу и зашедший с тылу не разрубил его пополам, как трухлявый пенек.

— Ну ты и завизжала! — Шаус вытер забрызганный красным лоб тыльной стороной ладони и с неудовольствием воззрился на испачканное запястье. Он был очень чистоплотным человеком — как и положено пекарю — потому не терпел никакой грязи.

— Я думал тебя схватили! Ловко ты его подколола, все-таки не врала, когда говорила, что умеешь обращаться со своим игрушечным кинжальчиком!

— Никакой не игрушечный! — обиженно шмыгнула носиком Лора, и аккуратно вытерев небольшой, острый и тонкий как шило клинок убрала его куда-то в складки платья — этот клинок мне дала мама и сказал, что возможно он спасет не только мою честь, но и саму жизнь! Убери отсюда эту гадость! Он на меня смотрит! Брррр... Что касается визга — это оружие женщины! Я выиграла себе пару секунд, чтобы достать кинжал, и ударить.

— Мда...даже я вздрогнул! Милая, ты год от году открываешься мне с новой стороны! Вот если бы ты еще не была такой упрямой...

— Ну давай, секи меня, секи! — поджала губы Лора — согласна, не нужно было ехать на север, ошибка...и что теперь — вечно меня пинать? Мужлан! Вот говорила мне мама — не выходи за него замуж! А я...люблю тебя, грубый, неотесанный мужлан! Зверь!

Женщина рассмеялась, и притянув к груди голову мужа, опершегося на борт фургона, крепко обняла:

— Какой ты все-таки у меня молодец! Ты лучший мужчина на свете! Ты...ты...

— Говори, говори! — рассмеялся Шаус — люблю тебя слушать! Особенно ЭТО.

— Все, ни слова больше! А то зазнаешься! — хихикнула Лора, и посерьезнев, замолчала. Настроение у нее резко испортилось и уже убитым голосом, женщина спросила:

— Ну и что нам делать? Мы сколько уже проехали — ни одного намека на то, что он был здесь! Никто не видел, никто не знает — так ведь не бывает, правда?

— Всякое бывает — тоже нахмурился Шаус, легко, как охапку дров поднимая тяжеленный труп разбойника и сбрасывая со склона горы, в которой собственно и был выбит тракт — но если он жив...что я говорю?! Жив, конечно, нашего мальчика не так просто убить, он шустрый малый, я знаю! Так вот — если бы он шел тут, кто-нибудь его бы запомнил, это ты верно сказала. А раз никто не видел — значит, он тут не шел. Но ведь куда-то Илар пошел? Говорил я тебе...а ты -'Мой мальчик никогда мне не врал! Раз сказал — на север, значит — на север!'

— Он и правда никогда не врал — грустно сказала Лора, и предательская слеза выкатилась из ее левого глаза. Примеру левого последовал и правый, и скоро женщина горько плакала, теряя слезы на колени, обтянутые зеленой тканью.

— Он вырос, милая — кивнул Шаус, собирая клинки разбойников (Ну не бросать же! Они денег стоят! И немалых!) — когда-то наступает момент, и дети уходят от родителей. Я бы на его месте поступил бы так же. И зря ты меня не послушалась, сейчас бы уже были в столице. А теперь...дальняя дорога. Он там, уверен. Едем туда!

— Едем... — бесстрастно повторила Лора — только мне очень туда не хочется. Я порвала со столичной жизнью, заставила себя не думать о ней, вычеркнула из памяти всю родню...и все теперь заново! Беспутные, злые братья...отцовский дом, где я не была счастлива. Одна мама меня любила, но я убила ее...убила!

— Перестань! — досадливо поморщился Шаус — сколько раз мы с тобой говорили на эту тему, и ты опять начинаешь! Никого ты не убивала! Не нужно говорить ерунды и разбрасываться такими словами! Убила она...вот сегодня мы и вправду убили кое-кого, да. Теперь ты знаешь, как это выглядит. А несчастная старушка, которая померла восемнадцать лет назад, скорее всего умерла своей смертью! И все тут!

— Я даже не похоронила ее — Лора снова заплакала, тихо, без шумных рыданий и стонов — уехала, оставив ее мамы на этого подонка! Может он вообще бросил ее крысам! С него станется! Достал меня этими сокровищами! Откуда я знаю, где они? Кстати — мама не была старушкой! Женщина в самом расцвете сил!

— Во-первых, прости, но твоей маме уже все равно, что сделают с ее телом. Мертвецы, как ни странно, не очень волнуются, даже если из них сварить похлебку. Что так, что эдак — тело кто-нибудь сожрет, черви, крысы — кто угодно. Даже если его хорошенько набальзамировать. Во-вторых...хватит и первого. Ты ее не убивала, а если она разволновалась и померла -значит так боги судили. Дороги богов неисповедимы.

— Фффу...милый, ты так и не избавился от своих уснарских шуточек! Меня даже затошнило!

— А я и не шучу. Когда я помру, толкни мой труп ногой в канаву — мне будет уже все равно. Ладно, ладно, не делай такое лицо! Поставишь мне памятник — только не с этой железякой, а с пирогом в руке! Я считаю — само лучшее в мире дело — кормить людей. Чем больше сытых людей, тем меньше в мире зла. Вот!

— Иди сюда, мой философ! И ведь никто не знает, что за твоей камнедробильной внешностью скрывается такой...добряк. Илар весь в тебя! Такой же добрый мальчик.

— Хорошо, что он только добротой в меня, а внешностью в тебя!

— Глупый...для меня ты самый красивый на свете!

Шаус улыбнулся, поцеловал жену в ухо, отчего та ойкнула и поежилась (Заморозил!). Сложил оружие в фургон, накрыл его мешковиной, сел на облучок и взяв руки вожжи, хлопнул ими, одновременно заворачивая лошадь назад, в обратную сторону той, в которую они недавно ехали.

— Все. Хватит. В столицу! Будем сидеть там, и ждать, пока Илар появится. Денег у нас хватает, куплю, или построю пекарню, будет зарабатывать деньги, жить, и...в общем — все будет хорошо. Не плачь, появится Илар, уверен.

— Хорошо, что уверен — покачала головой Лора — мне бы твою уверенность...у ручья остановимся, вымоешься, хорошо? А то ты весь в крови...

— Кстати, как ты научилась так ловко пырять своим шилом? И где ты его взяла? Никогда не видел у тебя этого кинжальчика.

— Мама дала. Когда у меня начались крови. Сказала, что я должна уметь защитить себя, как всякая порядочная девушка. Мало ли на свете грубых мужчин, желающих добраться до моего тела! Мама была молодец, жалко ее. Очень жалко. Папу я не знала, он умер еще до моего рождения, а мама для меня была всем. Братья ведь мне сводные. Папа женился на маме, когда у него уже были дети. Противные, надо сказать. Вечно издевались надо мной...то кольнут, то ущипнут, то стукнут...потом мама им задала, когда увидела синяки.

— Ты уже рассказывала. И не один раз. Давай не будем о плохом, хорошо?

— А я не только о плохом...я маму вспомнила. А она была хорошая. Ну ладно. Давай о хорошем. Помнишь, как мы с тобой познакомились?

— Еще бы не помнить! — Шаус радостно хохотнул, и подмигнул Лоре — здорово тебе тогда досталось, да?

— Еще бы! Я перепугалась...едва не...хмм...в общем — чуть не описалась, как маленькая девочка! Нет — ну ты только представь, что я чувствовала в тот момент — я иду себе, беседую с воспитательницей о возвышенных вещах, о духовном, о богах, о душе человека, обретающей покой соответственно его деяниям, о птичках и рыбках, обо всем, что важно для воспитанной девушки, интересующейся миром. И вдруг — на тебя падает бездыханное тело с разбитым носом из которого висят кровавые сопли! Вот как должна отреагировать на это порядочная девушка?! А еще — из окна на тебя смотрит веснушчатая физиономия и ревет: 'Сучья рожа! Как ты посмел поднять руку на уснара?! Да я тебе ....вырву!'

— Как должна отреагировать...завизжать, конечно — хохотнул Шаус — ты так визжала, что во-первых я оглох, во-вторых решил, что изувечил важную госпожу, потому что только важные, родовитые госпожи могут так страшно визжать. Обычная горожанка просто обложила бы меня матом, и все! Надо отдать тебе должное — ты быстро затихла и спокойно спросила: 'Не могли бы вы убрать с меня ЭТО?! Он пачкает мне панталончики! А этот урод и правда уткнулся тебе между ног и все перепачкал! Кстати — помню твои ножки— уууу, какие славные! Тогда я в тебя похоже и влюбился!

— И я в тебя...глянула на тебя — такой огромный, сильный, настоящий мужчина! Как мой папа! Мне его так не хватало — мама говорила, что он был могучий, и все время в походах. Военный — есть военный. Вот сыновья у него и отбились от рук... Нет, не буду о них! Да — я посмотрела на тебя, и у меня мороз по коже — вот он, мой мужчина! Воспитательница бегает вокруг, чего-то бормочет, народ собрался, а я ничего не слышу, смотрю на тебя...

— А я на тебя смотрел..и думал — кому-то достанется такой цветок, а мне только доступные шлюхи...кхе кхе...прости...да какая-нибудь простушка, тупая, толстожо...хмм...с толстыми лодыжками. Я не поверил своим ушам, когда ты предложила мне сходить на представление комедиантов на городской площади на празднике солнцестояния. Просто не поверил! Я, такой мужлан, сын лесоруба, придавленного деревом, и поварихи из трактира, напивавшейся каждый седьмой день — и такой вот цветок, такая красота! За что мне такое счастье? Я и сам до сих пор не понимаю. Когда поцеловал тебя первый раз, был пьян, как будто выпил три кувшина вина! В ушах шумит, мир качается, а перед глазами только ты, только твои глаза, твой пряный запах. От тебя почему-то всегда пахнет лесной травой...

— Глупенький! Я ведь кладу траву в постельное белье! — Лора радостно рассмеялась, будто зазвенел колокольчик, ей вторил Шаус, погрозив пальцем:

— Вот так и развеивают сказку! Сказала бы лучше, что это колдовство!

— Колдовство... — погрустнела Лора — наш мальчик мечтал стать колдуном. Может надо было ему позволить? Ведь посмотри, что получается — мы с тобой презрели все запреты! Ты бросил свою работу, я отреклась от родни, запрещавшей мне видеться с тобой, даже с мамой разругалась! Мы пошли против всего мира! И запретили мальчику быть самим собой... Я не прощу себе, если с ним что-то случится! Один раз я уже...

— Да ничего — ты 'уже'! — рассердился Шаус — чтобы я больше не слышал этого! Ты не виновата в смерти матери, все, забыли!

Фургон попылил дальше, унося седоков в неизвестность. Сорванные с места ветром перемен, эти двое людей уже не жалели о том, что покинули свой тихий, сонный городок.

Лора предвкушала встречу со столицей — шумной, безалаберной, но такой живой, интересной, а Шаусу было все равно где жить — лишь бы рядом была та, ради которой он сдвинул бы с места великие горы. Будущего Шаус не боялся, ведь человек с руками и головой нигде не пропадет. Лишь бы Илар был жив...хотя Шаус и сказал Лоре, что не верит в гибель сына, а внутри все равно пробегал холодок — а вдруг? Ведь Шаус, бывший уснар городской стражи, хорошо знал, как коварна бывает судьба....


* * *

— Это еще что такое? — Илар с тревогой посмотрел на разбитую калитку, на темные пятна на улице, у забора и бросился вперед, опередив Дарана и Биргаза, мгновенно выдернувшего из ножен длинный меч, отблескивающий в свете вечернего солнца матовым серебром.

Стоявшие возле ворот люди — соседи и просто любопытные — прыснули в стороны, завидев несущегося на них стражника, а пуще всего — колдуна, который, по слухам, сегодня уже разнес пол-города, а потом отправился убивать императора — да только остановили на полдороге целым полком тяжелой пехоты и камнеметными машинами!

И вот он здесь, хотя должен был бы сидеть в самой глубокой темнице, в самой тесной камере!

Илар попытался отбросить дверь калитки пинком, но она с обратной стороны была чем-то подперта, пришлось подтянуться на руках, перебросить тело через забор, чтобы больно удариться пятками в утоптанную землю, и...оказаться перед мордой однорога, угрожающе выставившего окровавленный рог.

— Быстрик, что тут случилось? — Илар задохнулся от предчувствия беды, осмотрелся по сторонам и заметил несколько трупов, лежащих вдоль забора, как бревна — Где Легана? Ана где?

— Братец... — фыркнул однорог — Легана в доме (образ — чернокожая шаманка обматывает Устаму полосками ткани. Образ — Анара спит в своей комнате. Образ — толпа людей с мечами и кинжалами лезет через забор и в калитку)

— Все живы? Что с Устамой? — у Илара отлегло с души, будто свалился гигантский камень, норовивший раздавить тяжестью беды.

— Плохие люди покусали железным зубом! Но Легана их забодала! — в своей манере ответил Быстрик, вдруг сорвался с места и бросился к калитке, которая как раз слетела с петель под могучим натиском Биргаза. Илар не успел и крикнуть — вот только что однорог стоял тут, и мгновенно, отбросив крепкими когтями комочки сухой земли подлетает к калитке!

Биргаз на ожидал атаки, но все-таки сумел парировать удар острейшего рога, схожего по прочности и ударной мощи с армейским копьем. Зазвенел меч, отбивая рог в сторону, и только тогда Илар завопил — так, что сам едва не оглох от своего крика — ужас от осознания неминуемой беды прибавил сил:

— Стоять! Не двигаться! Свои!

Быстрик мгновенно отпрянул назад, отправив Илару волну удивления, Биргаз же застыл на месте, хлопая глазами, будто не верил увиденному:

— Ну ты, парень, даешь! Однорог на охране дома! Слышал я истории, но то, что случается с тобой — это выше моего разумения! Никогда бы не поверил!

— А зря! — назидательно сказал Даран, опасливо заглянувший в калитку — мой брат великий колдун! Он войдет в историю, а я его помощник, значит — тоже войду в историю! И зря не веришь, что император дал мне золотые! Я никогда не вру! Ну...почти никогда...ну не в этом случае, вот! Пошли к нам в гости, я тебя познакомлю с тетей Леганой, с Устамой — она глупенькая, но очень хорошая, а сильная какая! Она тебя на ладонь положит и другой прихлопнет! И только кольчуга сбрякнет! Вот! А нашу Ану ты не видел! Знаешь, какая у Илара жена-красавица? Ты увидишь — у тебя челюсть отвалится! Вот! Ну, пошли, чего ты застыл, как пень? Пошли, что ли?

— Боюсь — ухмыльнулся Биргаз — вдруг меня ваша Устама прихлопнет!

И тут же посерьезнел:

— А схватка тут была непростая. Смотри-ка, сколько народу набили! Это что, ваша Устама?

— Наверно! — ответил Даран, с любопытством разглядывая трупы, часть которых имела следы огромного топора, стоявшего рядом, у забора — это Устамы топор, она им машет как ты мечом!

— Солидная женщина! — уважительно кивнул Биргаз — не хотел бы я получить таким топором по башке! Впрочем — и по другим частям тела. Ну что, Илар, приглашаешь меня в гости?

— Давай, заходи! — заторопился Илар — только калитку приделай на место! Какого демона ты ее снес с петель?!

— Тебя долго не было, да еще и Даранчик — 'Его там убивают! Скорее!' — ну я и поднажал. Тут ремонтировать нужно, она уже не будет работать как прежде. Измочалили. Кто это был, интересно.

— Да ясно кто...люди Хесселя — рассеянно заметил Илар и зашагал к дому — Даран, веди Биргаза в дом, я посмотрю что с другой стороны. Быстрик говорит — там столько же валяется. Он их забодал.

-Быстрик говорит? — недоуменно покачал головой охранник — это что, он разговаривает с однорогом? Как так может быть?!

— Говорю тебе — у нас все может быть! Пойдем, скорее — мне на горшок надо, а потом еще поесть — императорские печеньки уже на волю просятся, надо подкрепиться снова. Живот подвело от голода! — Даран помчался к дому так, что закованный в сталь охранник едва за ним успевал и через считанные секунды мальчишка исчез из виду, забежав за угол.

Биргаз не решился войти в двери без кого-либо из хозяев, прислонился плечом к стене и стал с любопытством осматривать двор — как живут колдуны?

Большой двор был чисто выметен и убран — если не считать кучки трупов у забора. Красивые клумбы с какими-то цветами, распространяющими тонкий, нежный аромат.

Биргаз таких цветов никогда не видел, потому присел на корточки, снял шлем и с наслаждением вдохнул пряный аромат, напомнивший ему о той, из-за которой он некогда покинул службу. Где-то у него был сын...а может дочь? Впрочем — и то, и другое хорошо. Дети всегда хорошо. Биргаз давно уже вышел из юношеского возраста, ему хотелось иметь семью, детей, красивую, умненькую жену, которая ведет хозяйство и встречает его после службы. А может и службу тогда бросить?

Охранник замечтался и не заметил тени, появившейся позади него...

Удар! Вспышка! И Биргаз погрузился во тьму, не успев домечтать свою красивую мечту.


* * *

— Ну откуда я знала?! Это ваша вина! Бросили парня одного, считайте — на поле боя! Он с мечом, в кольчуге, я и подумала, что это враг! — Легана устало присела на стул и закрыла глаза — старая стала. Лет пятьсот назад, когда я была молодой и шустрой, он бы уже лишился головы. А так...аккуратнее, аккуратнее промывай! Вот так, так...Даранчик — у тебя есть задатки лекаря. Придется голову ему побрить.

— Вот он очнется, и...обалдеет! Сходил в гости к друзьям! — с нервным смешком заметил Илар — плохо, что я лечить не умею...

— Я умела...магией умела лечить — и что? Помогла мне магия лечения? Спасла от врагов? Лучше бы я черной колдуньей была...Устамочка, давай сюда кастрюльку, достаточно кипятить. Вина сюда! Нет, это не пойдет — давай того, тройной перегонки, мне же не пить, мне рану протереть и нитки. Иначе лихорадка пойдет, загноится рана. Ага, это. Смотри, Даран, как надо! Вначале бреем это место...потом всю голову побреет, если захочет. Вот так, так — чистенько. Смотри, чтобы волосы в рану не попали. Потом протираем чистой тряпочкой, намоченной в вине...тааак...что тут у нас? Трещины в кости вроде нет, только кожа лопнула...

— Чем ты его, тетя Легана? Неужто рукой?

— Булыжником...когда-то и рукой так могла, теперь силы не те. Не отвлекайся! Иглу заправил? Руки, руки протри вином, бестолочь! Возьми себе за правило протирать руки, инструменты! С грязью в рану проникают демоны и вызывают лихорадку! Особенно в джунглях — там сыро, тепло, чуть царапина — и можно уйти в грязь.

— Какую грязь? Что за грязь!

— Это у нас так говорят — 'уйти в грязь'. Это значит — умереть, превратиться в прах. Итак — протыкаем тут...ну как одежду шьешь! Шил когда-нибудь? Вот так и шей. Стягиваем...снова стежок...будет шрам, как у настоящего воина! Шрамы воинов украшают!

— Правда? — Даран на секунду задумался, потом просиял — а мне бы пошел шрам вот тут, да? И тут!

Шлеп! Обиженный взгляд.

— За что?

— Дурак! Нельзя показывать на себе и тем приманивать беду! У нас когда праздник бывал, ну...например по поводу того, что мы удачно отрезали головы у кучи работорговцев, так вот — кто-то должен был изображать убитых. Все отказывались. Изобразишь мертвого — сам умрешь! Приходилось делать чучела из прутьев, они изображали покойников. Один раз Рудумель — был такой юный болван, бесстрашный, красивый...нежный (глаза Леганы затуманились), изобразил убитого им врага. И что ты думаешь? Через год его убили! Говорила я ему — не занимайся глупостями, не призывай беду! А он только смеялся и говорил, что не верит в наши шаманские штучки. Вот и досмеялся.

— А может случайность? Ведь через год! — Даран недоверчиво покрутил головой.

— Не веришь? Молодые никогда не верят старшим и все глупости, от которых отговаривают мудрые, обремененные жизненным опытом, совершают исключительно сами, и потом ругают себя— зачем я это сделал?! Ведь мама меня предупреждала!

— А ты делала глупости, о которых тебя предупреждали, тетя Легана?

— Само собой...делала — улыбнулась шаманка и ловка отрезала кончик нитки небольшим острым ножиком, который она обычно использовала для вскрытия нарывов у больных, приходящих в лавку — тот, кто не делает ошибок — не человек, а бог. Да и боги, похоже, не безупречны. Впрочем — не нам судить об их замыслах. Ну, все, готово. Что-то он долго не приходит в себя...крепко я его долбанула. Мозги все стряслись.

— Тетя Легана, может его холодной водичкой полить? — участливо спросила Устама, держа в правой руке здоровенную кадку с колодезной водой — водичка страсть какая кусачая! Враз отойдет! Мой папаша когда напивался пьяным, мамаша польет его водой из колодца, так он сразу вскакивал и с кулаками на нее. Колодезная водичка — она пользительная!

— Может его вообще положить в корыто и налить туда ледяной воды? Ну чтобы лихорадки не было? — с предложил Даран, с интересом вглядываясь в лицо Биргаза. Ему показалось, что у охранника дрогнули ресницы.

— Я тя щас сам в корыто положу... — Биргаз простонал и попытался встать с лавки — это кто меня так шандарахнул? Сходил в гости, называется...

Стражник с трудом сел, пошатнулся, потом все-таки поймал равновесие и беспомощно моргая глазами уставился на шаманку. Встряхнул головой, будто не веря своим глазами, сморщился от боли, потрогав рукой зашитую рану на макушке:

— Оххх...мне мерещится, что ли...что это вообще было? Кто меня приложил? Зачем?

— А зачем ты расслабился, снял шлем, не поинтересовавшись вначале, что в доме происходит? А если бы вместо меня был враг, да не с булыжников, а с мечом? Как ты мог быть таким беспечным? Это тебе урок! Видел ведь трупы у забора? Знаешь ведь, что тут не все в порядке? И что?

— Цветы. Цветы меня смутили — усмехнулся Биргаз — такие мирные, такие красивые...и тут бам! Готов!

— Если бы ты знал, сколько людей сгинуло от своей невнимательности, залюбовавшись цветочками, небом...прелестями своей женщины — ты был бы удивлен.

— Знаю — расстроенно сказал охранник — я ведь не зеленый мальчишка. Но вот...попался. Когда с караванами ходил, со мной такого не было. А сейчас — служба закончилась, чего бояться? Вот и влип. Ну ладно, я Биргаз, а ты кто?

— Я Легана. Шаманка.

— И убийца! — поморщился Биргаз.

— И лекарка — невозмутимо добавила Легана, посматривая на мужчину смеющимися глазами — и вообще, ты мне должен!

— За что это? — поморщился Биргаз.

— За лечение! — усмехнулась Легана — ладно, ладно, шучу я! Жалко Ана спит, она бы тебя немного подлечила

— Это жена Илара? — кивнул головой Биргаз — он сейчас с ней?

— С ней — нахмурилась Легана — приболела она у нас.

— А вот и нет! — послышался звонкий, веселый голос — я с вами! Все, отдохнула, набралась сил, так что не переживайте!

— Аночка! — громко завопил Даран и бросился к девушке — отошла, наконец-то!

— Отошла — кивнула Анара, потрепала Даранову шевелюру, слегка пошатнулась, и пройдя к скамье у стола села, переводя дыхание — немного устала. Но ничего, порядок. Что вы там про лечение говорили? А! Вижу. Ну что же, подсядь ко мне поближе, я попробую что-нибудь сделать.

— Ана, не надо бы тебе пока! — забеспокоилась Легана — ты и так перетрудилась, а что если снова в обморок упадешь!

— Да ничего — отмахнулась девушка — это же магия низшего уровня, сил мало забирает. А их у меня прибавилось. Как папа говорит — что нас не убивает, делает сильнее. Так и я — раз выжила после магии высшего уровня, значит, стала сильнее. Вот самой хочется попробовать. Раньше я почти не умела лечить...так, слегка поддержать силы. А теперь? Тебя как звать, воин? Биргаз? Илар мне про тебя рассказывал, хорошо говорил. Ты хороший человек.

— Правда? — смутился охранник, несмело, исподлобья глядя на белоснежную красавицу — а где он сам, Илар?

— Моется. От него гарью пахнет за десять шагов, потный весь и грязный. Вымоется — придет. Ты чего так на меня смотришь?

— Ты такая красивая...завидую Илару — выдохнул оцепеневший Биргаз — Даран мне говорил, что ты красавица, но чтобы ТАКАЯ! Я и представить не мог, что существует такая красота! Ты ведь из Древней Расы, да? Я читал, что у вас все молодые красавцы, но даже и представить не мог, что вот ТАКИЕ.

— Ну... хватит похвал, совсем девушку в краску вогнал — отрезала Легана, пряча усмешку в уголках губ — и вообще, хватит на нее пялиться, это жена Илара! Свою заведешь — тогда и пялься.

— Я бы завел — уныло кивнул Биргаз — да где бы ее, такую, взять? Скажи, где водятся такие красавицы? Я побегу туда бегом, босиком, даже домой не зайду!

— Древняя Раса не смешивается с обычными людьми — улыбнулась Легана — впрочем, все бывает! Илар же нашел себе такую жену. Или она его нашла... Может и у тебя будет когда-нибудь шанс. Жди, надейся. За свою долгую жизнь я убедилась, что в мире нет ничего невозможного. И вот — пример. Все, хватит болтать — пододвигайся к Анаре, лечить будет. Девочка, осторожнее. Не переоценивай свои силы, ты еще слаба.

— Хорошо, тетя Легана — серьезно кивнула головой девушка, пододвинувшись к Биргазу, подняла руки, потерла их друг о друга, и растопырив пальцы, возложила ладони на голову охранника.

Несколько секунд ничего не происходило, потом Биргаз вдруг ойкнул, шумно вдохнул и замер, вытаращив глаза.

Даран, сидящий рядом заерзал, попытался рассмотреть, что происходит, вскочил и подбежав к Анаре застыл за ее спиной, высунув красный язык и скорчив гримасу. Потом притерся поближе к Анаре и едва не упал прямо ей на спину, запнувшись ногой о маленькую табуретку, засунутую под скамью.

Удержался он только благодаря сильной руке Леганы, которая вовремя подобралась к негоднику, поймала мальчишку, потом зажала рот левой рукой, а правой схватила за ухо и энергично потрепала. Ухо стало красным, как и щеки Дарана, молча извивавшегося в железных объятьях шаманки.

Отпустив ухо, Легана приложила к губам ладонь и вопросительно посмотрела на мальчишку, недовольно кивнувшего в ответ. Тогда она его отпустила, предварительно приземлив на скамью в двух шагах от сосредоточенной Анары, закрывшей глаза в лечебном трансе. Даран пошире раскрыл глаза и стал смотреть за тем, что происходит. А посмотреть было на что.

Руки Анары стали светиться голубоватым светом, будто под ними собрались тысячи светлячков, слетевшихся в этот дом по зову волшебницы. От рук свечение пошло по рукам к плечам, потом засветилась вся Анара — она сейчас напоминала призрак, состоящий из голубого сияния.

Даран всмотрелся в рану на голове Биргаза и заметил, что разорванная ударом кожа быстро рубцуется, выталкивая из себя нитки, а сквозь молодую кожу пробиваются волосы, взамен сбритым Леганой. Через минуту проплешина на голове охранника заросла почти до прежнего уровня, и тогда Анара убрала руки от раненого.

— Все! — весело сказала она — дальше уже сам! Голова не болит? Не тошнит?

— Не тошнит! — удивленно сказал Биргаз, ощупывая себя так, будто пытался понять — не потерялось ли что-то из его тела во время лечения. Даран, заметив это захихикал и ехидно заметил:

— Интересно, а у тебя все подросло так же, как волосы? Может проверим?

— Кыш! — Легана легонько хлопнула мальчишке по губам и сварливо заметила — чтобы ты знал на будущее, никогда нельзя лезть под руку лекарям во время лечения! А если она напортит больному? Сорвется лечение, и вообще — больной может умереть! Ты понимаешь, глупенький, что лекарь вмешивается в организм, он влезает в него будто руками, а если что-то подправит не так? Ррраз! И на лбу у парня вырос бы...нос! Или еще чего-нибудь! Или уши бы отвалились! Или ноги перестали бы ходить! Это дело нешуточное, а ты скачешь тут, как сумасшедший!

— Да ладно! — слегка притух Даран — я чо? Я ничо! Ну не помешал же...и вообще — я герой! Ты знаешь, что я спас Илара?! И что мне император дал сорок золотых? Вот, возьми — это мой вклад в семью! — Даран гордо брякнул на стол тяжелый мешочек — Теперь я свой хлеб ем! Заработал! И вообще — меня на службу во дворец звали! Сам император! А я отказался!

— Кем звал-то? — ухмыльнулась Легана.

— Советником своим звал! — достойно кивнул Даран и надул грудь — он увидел, что я мудрец, каких мало и решил переманить меня от Илара! Но я не сдался! Он даже женить меня хотел! На богатой невесте из дворянского рода!

— Врешь, поди — хихикнула Легана — вот вруша!

— Не врет! — рассмеялся Илар, входя в комнату — точно, звал. И женить обещал. И денег дал.

— За что же? — недоверчиво покачала головой шаманка.

— Ты не поверишь. Долго рассказывать. Чуть позже. Устама, у нас есть что-нибудь поесть? Я проголодался. Императорское угощение какое-то несытное, против нашей-то вкусной еды, что ты готовишь! Хочется чего-нибудь вкусненького...так здорово пахнет! Пирожки, да?

— Пирожки! — радостно подтвердила Устама, неловко придерживая большую кастрюлю, накрытую крышкой. Из-под этой крышки и шел невообразимо вкусный запах, обещавший море удовольствия. Если каким талантом Устама и обладала, то это был поварской талант...

— Ана, потом полечишь Устаму, хорошо? — попросила Легана, наблюдая за тем, как Устама неловко ставит кастрюлю на стол.

— Полечишь? Она ранена? — переспросил Илар, всмотрелся в кухарку и вдруг ему показалось, что вокруг фигуры Устамы возникло неясное свечение. Серебристое, похожее на свечение вокруг солнца в морозный день, оно оставляло ощущение здоровья, кроме..одного места — сбоку, где сияло красное, с чернотой облачко.

— Сбоку, да? — озабоченно кивнул Илар — в красный цвет отдает, и...черные прожилки.

— Ты начал видеть ауры?! — обрадовалась Легана,и тут же нахмурилась — черные прожилки? Плохо. Очень плохо. Похоже, что рана загрязнилась. Аночка, займись, срочно— может быть беда.

— Конечно, тетя Легана! Идем, Устамочка, пойдем в твою комнату, там приляжешь!

— Хозяин кушать хочет! — попробовала протестовать кухарка и на ее некрасивом лице появилась улыбка, как-то сразу превратившая ее из уродки в милую молодую женщину...крупноватую, но вполне женственную — я покормлю его, а потом полечусь! Да, хозяин?

— Нет. Иди лечись, тетя Легана за нами поухаживает...или мы сами. Лучше сами — вы и так все устали. Иди. Сиди, Легана, не вставай. Я все найду, что нужно. А я послушаю о ваших приключениях, пока меня не было. Похоже, у вас тут было весело.

— Еще как весело! — хмыкнула шаманка — если бы не Быстрик...скорее всего ты сейчас со мной бы не разговаривал. Как, впрочем и со своей любимой женой.

— Слушаю вас, и на душе крысы скребут — грустно улыбнулся Биргаз — у вас такая интересная жизнь! А я — в караул — из караула. Поспал, попил, поел...ну и так далее. Завтра снова караул...и так всю жизнь. Ничего интересного.

— А когда караваны водил, было интереснее? — Илар с наслаждением впился в теплый пирожок и стал жевать вкусную, пряную начинку.

Ему было хорошо...все живы, немного не здоровы — так вылечатся! Вот и Биргаз нашелся — хороший человек. И мысль — 'Ведь не зря вокруг меня столько хороших людей? Может и я совсем даже не плохой? Приятно чувствовать себя неплохим, точно!'

От этой мысли Илар пришел в еще более хорошее расположение духа, запил пирог травяным отваром их глиняной кружки взял новый пирожок — после колдовства аппетит просыпается просто зверский!

Глава 11

— Вот, вроде все — закончил рассказ Илар и удовлетворенно вздохнул, незаметно ослабляя завязки штанов. Объелся! Ну нельзя же так вкусно готовить?

— Подожди-ка, это что получается, твой дядюшка сбежал? — озабоченно переспросила Легана, потирая темный лоб — это плохо.

— Его объявили в розыск, император приказал найти, судить. Отнять все унаследованное от матери имущество. Думаю, что это только дело времени — найти родственничка. Найдут, мало ему не будет. Мне кажется, император настроен серьезно.

— Он всегда настроен серьезно, когда ему вожжа попадает под хвост, как тягловой лошади. Но бывает, что очень быстро остывает — вмешался Биргаз — я много чего видел при дворе. И гонения видел, и милости. И сам бы не в чести... Слушай, Илар, я одного не понял, ты так и не сказал — все-таки, ты знаешь, где лежат сокровища твоей бабушки? Успел ее спросить? Ведь из-за чего весь шум-то начался, из-за них!

— Не успел — ровным голосом сказал Илар, не глядя на охранника и чуть не покраснел от вранья. Потом справился с собой и озабоченно спросил — чего это она так долго? Биргаза вон как быстро вылечила, а тут...пойти посмотреть, что ли?

— Не ходи. Помешаешь. Придет, сама скажет — нахмурившись ответила Легана, о чем-то задумавшись, нервно покусывая губы. Илар даже удивился — он никогда не видел шаманку такой взволнованной, даже прошлой ночью, во время боя с неприятелем. Она всегда была холодна, как лед. Ни лишнего движения, ни паники, ни даже волнения.

— О! Вот и Анарочка! — радостно вскрикнул Даран — ну что, где наша Устамочка! Полечила?

— Полечила — усталым, опустошенным голосом повторила девушка — но не вылечила.

— Я так и знала! — Легана стукнула кулаком по столу — надеялась, что это не так, но...

— Что случилось? — у Илара упало сердце — что с ней?

— Яд — поджала губы шаманка — когда вытаскивала из нее меч, заметила, что на нем есть какой-то синеватый налет. Дала противоядие, но...я не знаю, что это за яд, потому пришлось дать ей все, что у меня было. И кроме того — не все яды можно вылечить противоядием. Некоторые — только магией. И то...

— И то, если уровень мага соответствует повреждениям, нанесенным этим самым ядом — закончила Анара, присаживаясь за стол рядом с Иларом — моего уровня не хватило. Органы поражены, ткани разлагаются. Ее будто разъедает изнутри. Я как могла укрепила организм, поддержала, но насколько его хватит — не знаю. Яд в теле и продолжает ее убивать. Раны не зарастают. Я не смогла.

— Это что получается — убитым голосом спросил Даран — Устамочка умрет?

Вопрос повис в воздухе, страшный, пахнущий бальзамом для покойников и погребальными свечами. Все молчали, потом Анара тихо сказала:

— Наверное — да. Не думаю, что здесь, в городе, есть маг, способный справиться с такой бедой. Яд растительный, по-моему это сок кациса. Какой же негодяй намазал им меч? Зачем?

— Бывает — нахмурился Биргаз — у преступников, наемных убийц. Если сразу не убьет — яд довершит дело. А разве ваши племена не применяют яды для убийства, Легана? Короко славятся своими ядами.

— Применяют. Но только против захватчиков, работорговцев. Или для охоты. И не такие, как этот — наши яды парализуют, но не разлагают мясо. Ана, что делать? Будем искать мага в городе?

— Хмм...я так понимаю, что ты на что-то намекаешь? — Илар задумчиво посмотрел на шаманку — это то, о чем я подумал?

— Больше никто не сможет — кивнула Легана — никто. И даже они возможно не смогут. Бедная Устама! Она только начала жить, радостная такая, большой ребенок...я не прощу себе, если не попытаюсь ее спасти. Ана?

— Да, нужно везти ее к нам — мрачно кивнула Анара — к моим родителям. Они могут все. Кроме оживления мертвых. Родители ее вылечат. Если успеем довезти. Я погрузила Устаму в сон, она не проснется, пока я не захочу. В этом состоянии процессы в ее теле замедленны. Однако — идут. И притом, я не могу вечно держать ее во сне — она умрет без еды и воды. Как бы не спал человек, ему нужно поддерживать свои силы.

— Как далеко нам ехать? — Илар сцепил руки в замок и положил их на стол.

— Де недели на юг — бесстрастно ответила Анара, глядя в пространство — фургон не пройдет. Лесными тропами. Устаму придется привязать к лошади. Выходить как можно быстрее, иначе не успеем. Возможно, уже поздно, не знаю, проживет ли она три дня.

— Ана...нерешительно начала Легана, пристально следя за девушкой — ты уверена, что ваш народ нас примет?

— Ты о чем? — не понял Илар — что, могут и не принять?

— Могут — так же бесстрастно пояснила Анара — я преступница.

— Вот это новости! Это еще что такое? Ты о чем? — у Илара от удивления едва не отвисла челюсть — в чем ты виновата? В чем твое преступление?

Анара молчала, и молчание затягивалось. Тогда вмешалась Легана:

— Аночка, это связано с вашим Запретом?

Анара медленно кивнула и закусила губу. Еще помолчала, и добавила:

— Не только с ним.

— Что, что за запрет? — подпрыгнул на месте Даран — ну что вы все намеками, да загадками! Нехорошо так! Мне Устама не чужая, я тоже хочу знать! Почему мы не можем поехать к родне Аночки?! Я всегда хотел побывать у Древней Расы в гостях! Посмотреть на них!

— Посмотреть, говоришь? — усмехнулась Легана — и остаться в лесу навсегда?

— Чего это остаться-то? Я не хочу оставаться в лесу! — не понял Даран, потом вытаращил глаза и неверяще помотал головой — что, правда? Почему? За что?

— Запрет — обыденно пояснила Анара — тот, кто узнает, где живет мой народ, должен умереть, или навсегда остаться в лесу. Это Запрет.

— И что, они убивают тех, кто случайно попал в ваш лес? — ужаснулся Даран — но это же плохо! Я думал ваш народ такой...такой...ну как ты! Добрые, светлые, хорошие! А вы убиваете?! Тетя Легана, ты знала?

— Знала — грустно кивнула шаманка — все знала. Я общалась с Древней расой, когда была еще молодой. Они сами пришли к нам, когда мы сражались с работорговцами. И помогли нам. А когда я предложила их главному навестить Древних, предложила дружить племенами, они сказали, что если кто-то из нас появится в их племени...в общем — Запрет. А помогли нам потому, что мы случайно оказались рядом, и...в общем — прихоть главного. Ана, какое еще 'преступление'? Ты и преступление — слышится странно!

— Я связала свою жизнь с черным колдуном. Вышла за него замуж. Черное колдовство у нас запрещено, и каждый черный колдун, что появится в окрестностях нашего города будет убит. Без суда. Наши волшебники умеют определить — колдун этот человек, или нет. И какой колдун.

— Почему ты молчала? — растерянно спросил Илар — что еще ты от меня скрыла? Как ты могла?

— Прости...я люблю тебя...вначале боялась, не хотела говорить. А потом решила — скажу! Но...тогда бы ты не женился на мне. Наверное. А я не хочу тебя потерять. Что касается преступления — с точки зрения моих родичей я совершеннейшая преступница — мало того, что я вышла замуж за черного колдуна, так еще и обучила его нашему колдовству! Понимаешь? Я передала тебя часть наших знаний, сохраняемых из поколения в поколение! Что может быть преступнее?!

— Подожди...ты говорила, что вы имеете контакты с людьми, что вы общаетесь с ними — это правда? Откуда ты знаешь язык людей?

— Заклинание...я могу выучить язык за один день. Перед тем, как заболеть, я выучила язык, вытянув знания из памяти первой встречной женщины. И потом, наверное, заработала болезнь, лихорадку — видимо от нее получила.. Те, кто с людьми не общался, могут умереть от человеческих болезней. Я выжила. И я...правда видела тебя во сне, потому и пришла. Я искала тебя. И нашла. Милый, прости, что я тебе сразу все не рассказала.

— Что творится! — выдохнул Биргаз, про которого как-то все забыли — древняя раса, колдуны, волшебники...у меня слов нет! Подожди, скажи вот что — если вы отправились к вашему народу с больной кухаркой, как воспримут вас твои соплеменники? Ну, вот, представь, вы приехали — здравствуй, папа! Здравствуй дочка! Вот — полечить надо! Полечить? И...что он ответит?

— Что ответит? — Анара покачала головой и подняла взгляд на стражника. В ее глазах плескалась боль и страх. Девушка знала, что ничем хорошим это не закончится — Биргаз это понял сразу.

— Мы что-то можем им предложить? Купить их услуги? — Илар сидел полуприкрыв глаза и лихорадочно думал, думал, думал...

— Нет. Им ничего не надо. Деньги не в ходу — наше племя не торгует с людьми. Предложить что-то ценное мы не можем. Можем только просить.

— Мать? Мать тоже придерживается Запрета? Остальные соплеменники?

— Кто-то истово соблюдает Запрет, как мой отец, кто-то давно уже против, считает, что нужно налаживать контакт с людьми Молодой Расы. Но они молчат. Всем уже все равно. Наша раса стара и умирает — я тебе уже об этом говорила. Почти не рождается детей, и тех, кто умирает от старости, или погибает от несчастных случаев заместить некому. За последние триста лет родилась только я. И то потому, что поговаривали — в моей матери частичка крови Молодой Расы.

— Да что же это такое! Они себя уморить решили?! И демон с ними! А почему людей убивают! Злые, злые! — Даран вскочил с места и забегал по кухне — я-то думал, ваши добрые, а они злые! Не лучше наших! Гады! Она умрет! Устамочка умрет! Она такая добрая, такая хорошая, а ваши все злые! Ненавижу!

Даран плюхнулся на скамью и зарыдал, опершись на стол и закрыв лицо руками. Его плечи тряслись, и Илар почувствовал, как у него защипало в глазах. Устама давно стала членом семьи, а ее добрый, незлобивый нрав, самоотверженность, вызывали только любовь и уважение. Ужасно. Жалко.

— Итак — Илар откашлялся, и продолжил слегка хриплым от волнения голосом — что мы имеем? Нам, чтобы вылечить Устаму, нужно попасть в лес, к Древней Расе. Но мы не можем туда попасть, потому что нас убьют. Или не отпустят...кстати — а вот этот вопрос интересен — а что тогда делают в лесу те, кого не отпустили? Не представляю, как они там живут. Их-то куда девают?

— Они становятся рабами. Счастливыми рабами — тихо прошептала Анара, бледнея, как полотно — потому я и ненавижу рабство. Ненавижу! Я видела, как человек теряет волю, становится счастливым идиотом, умеющим только работать. Слуги. Воины. Что прикажут, то они и сделают. Со счастливой улыбкой на лице. Они рады служить господам и сделают все, что им прикажут. Их мозги будто отмыли дочиста и вложили другую личность, радостно исполняющую прихоти хозяина. И наш народ считает это благодеянием! Позор!

— И они не бегут? Как так? — с интересом спросил Биргаз.

— Я же говорю — им внушили, что они счастливы, что им ничего не нужно. И еще — они не могут делать детей...об этом тоже позаботились. Живые, счастливые идиоты, которые служат своим добрым хозяевам.

— Гадость какая! — поморщился Илар — как так можно? Счастливые кастраты! Как можно ТАК поступать? Ведь у вас народ лекарей, народ, владеющий древними знаниями! Как может быть ТАКОЕ! Легана, ты что-то слышала об этом?

— Доходили слухи, но...я не верила...вначале...но это все правда. Но то, что рассказала Ана — ужасно. Я до конца не знала всей меры падения Древней Расы, они скрытны и не общаются с Молодой Расой, как они нас называют. И нужно крепко подумать, надо ли идти к этому племени.

— Как не надо?! — яростно завопил Даран — как это не надо?! Что ты говоришь?! Она умрет! Устамочка умрет! Как вы можете так спокойно говорить, зная, что она сейчас умирает?

— Даран... — Биргаз выложил на стол крупные, мосластые кисти рук, покрытые шрамами и сжал их в кулаки — понимаешь, какая штука...ну вот представь — отряд окруженный врагом. Он может уйти, но у него есть раненый, который задерживает движение, и если он задержит — умрут все. Все, кто там есть. Погибнет один человек, или все. Понимаешь?

— Не понимаю! И не хочу понимать! А ты, Биргаз, гад! И я не хочу с тобой дружить! И все вы, если так думаете — гады! Я сам куплю лошадь и повезу Устаму в лес! И мне плевать, что со мной будет, мать вашу....! Вы.....! Я на вас....!

Дарам вскочил, выбежал из дома, хлопнула дверь и в кухне настала гробовая тишина. Никто не решался первый ее нарушить, все сидели молча минут пять, не говоря ни слова и каждый думал о своем. Потом взяла слово Анара:

— Я одна пойду. Загрузите мне Устаму, буду идти день и ночь. Тетя Легана, дашь мне исагра, иначе я не выдержу. Упрошу маму помочь, ее вылечат — если успею дойти, конечно. Если буду быстро идти — за неделю, чуть меньше, дойду.

— А что будет с тобой? После того, как ты вернешься — преступницей? Биргаз, как воин, прав — иногда приходится пожертвовать ранеными, чтобы уйти всему племени — тяжело сказала Легана — ты хочешь пожертвовать собой ради Устамы, которую ты знаешь всего несколько месяцев. Стоит это такой жертвы?

— Стоит! — убежденно кивнула Анара — мой народ превратился в бесчувственных...бесчувственные растения, доживающие свой срок. Я не хочу быть такой! И прав Даран — мы гады, если не поможем человеку, который не думая о себе, ничего не прося в ответ кроме любви, встал на нашу защиту! Не помочь было бы подло, и я себе этого не прощу. Но...я хочу сделать так, чтобы ущерба нам было как можно меньше. Потому пойду одна. Ну...еще с Быстриком — если он согласится.

— Ты так и не сказала — что тебе грозит за то, что ты вернешься к своим? — спросил Илар, не поднимая глаз от полированного дерева столешницы — смерть? Рабство?

— Нет. Не думаю — пожала плечами Анара — скорее всего, они меня выжгут.

— Ох! — вскрикнула Легана — нет, девочка, не надо! Не ходи!

— Что значит — выжгут? — переспросил Биргаз — огнем? Сожгут, что ли?

— Нет — покачала головой Легана — это значит, что они лишат ее магии. Лишат возможности разговаривать с растениями, животными, лишат возможности колдовать.

— Ну и что? — удивленно поднял брови охранник — вот я никогда и не умел, и ничего, живу! Наверное — неприятно, да, но ведь не смертельно!

— Глупец! — зло поджала губы шаманка — это почти смертельно! Это все равно как тебе отрезать руки и ноги, чтобы ты только смотрел, как другие умеют делать то, что ты не умеешь! Когда меня лишили магии, я едва не умерла! Но мне было уже много, много сотен лет, а ей всего семнадцать! Она не переживет!

— Подождите. А что будет с Устамой? Ну, когда ее вылечат? — продолжил Биргаз — она станет рабыней? Счастливой и не понимающей, что она рабыня?

— Ну что же... — пожала плечами шаманка — многие в этом мире живут, по сути, будучи рабами, и не знают, что они рабы. Счастливые, довольные своей жизнью. Так разве она много потеряет?

— Лучше умереть — скривился воин.

— Тебе-то какое дело? Твое дело махать железкой, а лезть в чужие дела... — Легана бросила на охранника такой неприязненный взгляд, что Илар удивился:

— Легана, что тебе сделал Биргаз? Он хороший человек, помогал нам, и сегодня очень помог! Не надо так...

— Такие как он убивали короко! Что, скажешь, не участвовал в прошлой войне? — прищурилась Легана — ведь участвовал, сознайся!

— Участвовал — холодно ответил Биргаз — и что? Я был молодым, новобранцем, меня отправили на усмирение короко вместе со всеми моими сослуживцами. Из нас осталось в живых один из десяти. И что? Я же не бросаюсь на первого попавшегося короко и не пытаюсь убить!

— Попробовал бы ты — выдавила-прошипела Легана — ты убивал моих соплеменников!

— Пробовал — бесстрастно кивнул Биргаз — убивал. И они меня убивали — в честном бою. Я не подкрадывался и не пускал отравленные стрелы, и не копал ямы-ловушки, и не ставил самострелы на тропах. Не вы ли нападали на деревни поселенцев, убивая всех — детей, женщин, стариков? Скажешь — не было? Я защищал своих. Защищал мирных жителей! И не тебе ставить мне это в вину!

— Мы вас звали в наш лес? Зачем вы пришли? Зачем заняли наши луга, наши охотничьи угодья? Зачем стали уничтожать наш лес, загрязнять наши реки, копать нашу землю? Мирные жители? Хороши мирные жители, которые выставляют вдоль забора головы короко на кольях! И замечу — и детей, и женщин!

— О боги! — прошептал Илар — я не знал...

— Мало кто знает — горько скривилась Легана — Об этом не любят говорить открыто. Наш народ притесняют, убивают. Можно ли предъявить нам обвинение в том, что мы защищаемся, как можем? Золото, драгоценные камни, дерево — все это в наших лесах. Нынешний император уничтожает народ короко — целенаправленно, медленно, но верно! И вот такие как он, помогают убивать — шаманка яростно кивнула на хмурого Биргаза — его руки, его кровавый меч!

— Я честно исполнял свой долг. А когда мой контракт закончился — ушел из экспедиционного корпуса. И мне не стыдно за себя — повторюсь — мои руки не замараны кровью мирных жителей. Для карательных мер использовались другие отряды. Я бился как воин, с воинами. И не моя вина, что я выжил после этой войны. Последнее ранение было тяжелым и я едва выжил. Если хочешь предъявить претензии — это к императору и его приближенным. Я солдат.

— Все так говорят! — отмахнулась Легана — все! А когда насилуют наших женщин и девочек, не различишь, делают они это за идею, или так просто, потому что захотелось сладкой плоти! Твари!

— Хватит! — Илар тихонько пристукнул ладонью по столу — мы сейчас думаем о том, как спасти Устаму. С нашими обидами разберемся потом...если захочется. Итак, к чему мы приходим? Что нужно отправить Устаму в лес, к Древним?

— Да — кивнула Анара — И я пойду одна. И будь, что будет. Я все равно у них не останусь.

— Ты когда-то говорила, что я увижу твоих папу и маму, зачем обманывала? — усмехнулся Илар.

— Мне было стыдно. Мне хотелось, чтобы мои родители были такими как твои — добрые, хорошие. Ты всегда с такой любовью о них рассказывал, что мне было завидно. Мои — холодные, бесчувственные, как снег на вершинах гор. Только о себе, только о своем древнем, гниющем народе! Красивые, здоровые, и со сгнившей душой! Не люблю мой народ. Пустышки!

— Ты запуталась, девочка моя — грустно улыбнулась Легана — все-таки стоило рассказать мужу все, как есть. Он, конечно, простит, но...осадок останется.

— Я знаю...я не могла... — Анара крепко зажмурила глаза, из них полились слезы, оставляя мокрые дорожки на прекрасных, гладких, как мрамор щеках — прости, Илар!

— Да ладно! — голос Илара дрогнул, он обнял Анару за плечи, девушка уткнулась головой в его плечо и тихонько зарыдала, зарывшись лицом в рубаху мужу — чего уж там! Наплевать, и забыть. Придумаем чего-нибудь. Мы же все вместе! Разве можно нас победить, если мы все вместе! Даранчик, хватит прятаться за углом, я тебя вижу. Прощаю. И за ругань, и за те гадости что наговорил. Я тебя понимаю. И вот что — давайте-ка оставим все обиды, все беды в прошлом и сосредоточимся на настоящем — есть Устама, и ее нужно спасти. Предлагайте, что будем делать?


* * *

— Давно я тут не была! — Лора вдохнула воздух, в котором чувствовался запах дыма из тысяч очагов и счастливо улыбнулась — мне всегда чего-то не хватало все эти годы! Суеты, что ли? А может этого столичного воздуха?

— И чего хорошего в столичном воздухе? — поморщился Шаус — пахнет дымом, лошадиным дерьмом и...всем остальным дерьмом. То ли дело у нас в городке — тихо, мирно, ни суеты, ни беготни, и воздух чистый. И что тебя всегда сюда тянуло? Не понимаю.

— И не поймешь — кивнула женщина — я тут родилась, а если ты где-то родился, всегда тянет на родину. Я читала, чего ты так на меня смотришь?

— Да ничего...нормально смотрю — хмыкнул мужчина — начитаешься своих книжек, и лезет в голову всякая дурь! Родина там, где хорошо, где ты сыт, где над головой у тебя крыша! Вот туда и тянет!

— Имеешь в виду наш фургон? — холодно переспросила Лора — ты бы поторапливал лошадь, мне ужасно хочется помыться. Такое ощущение, что у меня по телу лазят вши!

— А что, простое дело — нарочито серьезно кивнул Шаус — прошлая гостиница была какой-то...вшивой. Впрочем — ты не заметила, сразу забрякалась спать! Голова болит, то-се...

— Мужлан, ты и есть мужлан! — так же притворно-серьезно нахмурилась Лора — тебе бы только одно!

— Почему одно? Можно и два...я еще в силе, моя милая! Зря ты преуменьшаешь мои достоинства!

— Скажу тебе, как простая трактирщица: 'Тьфу!' — хихикнула женщина — старый развратник! Скажи, а я правда тебе до сих пор желанна? Ведь мы уже столько лет женаты! Неужто, не надоела?

— Как ты можешь мне надоесть? — серьезно ответил Шаус — каждый год, каждый день, каждую минуту я благодарен богам, что они дали мне в жены тебя! И другой женщины я не хочу! Тем более другой жены.

— Врешь небось? — недоверчиво покачала головой Лора — а чего тогда на девок смотришь? Я видела, как ты в трактире задницы этих паршивок рассматривал!

— Так это для того, чтобы в очередной раз убедиться — лучше твоей нет! — невозмутимо парировал Шаус — если я посмотрел, это что, значит — я уже лег с ней в постель? Нет, милая, ты ошибаешься!

— Ладно, поверю тебе — широко улыбнулась женщина и поднявшись с мягкой лежанки фургона, уселась рядом с мужем — в очереди стоять будем? Что-то их многовато. Тридцать повозок! Чего так много-то?

— Город ест, пьет, и не забудь — послезавтра День Объединения, гулять все будут. Император обычно в это время выставляет угощение, ну и вообще народное гуляние. Лавки загружаются по-полной, потом с неделю полупустые прилавки будут.

— Я и забыла...в твоей глухомани ни праздников, ни выходных — только тихие, болотные будни. Ну, не сердись, не сердись! Я вправду довольна, что мы возвращаемся в столицу! Если бы еще не такой повод...как думаешь, наш мальчик тут? Где он устроился? Как он?

— То, что он тут — процентов восемьдесят за это. Мы же нашли его след? Нашли! Только вот рассказы о нем какие-то слишком сказочные...ну то, что он играл на далире — понятно...где только он его взял. Но чтобы ТАК играл, чтобы все вспоминали его через много месяцев...не знаю, откуда такой талант открылся?

— Наш мальчик вообще талантлив! — вздернула носик Лора — это только ты не замечал его талантов! Старался приставить к печи, как простого пекаря! А он — родовитый дворянин! Вот!

— Угу — скривился Шаус, краснея, и наливаясь злостью — напомню тебе, что пекарское дело кормило нас очень неплохо, и ты никогда не гнушалась помогать мне, при всем твоем родовитом происхождении! А он — не может?

— Прости...я не то хотела сказать. Успокойся. Ты молодец — Лора извиняющее тронула рукой мужа — ты не мог бы как-то сделать так, чтобы мы поскорее проехали? Мне и вправду хочется под крышу, я устала от путешествия.

— Держи поводья, я пойду, схожу к воротам. Может, кого-то из старых знакомых увижу? Хотя вряд ли — почти два десятка лет прошло. Но чем боги не шутят?

Шаус спрыгнул с повозки — ловко, приземлившись, как огромный лесной зверь на лапы. Лора проводила его взглядом и подумала о том, что с годами Шаус ничуть не изменился. Такой же грузный, могучий, но при этом быстрый и ловкий, как призовой боец.

Впрочем — почему как? В свое время он выигрывал призовые бои — и на кулаках, и на мечах. Когда жил в столице. После женитьбы Лора попросила его больше не участвовать в призовых схватках — как бы там не береглись, но всегда существовала возможность получить тяжелую травму, или вообще погибнуть. Шаус не протестовал. Он вообще был довольно покладистым мужем, если, конечно, спор не касался тех понятий, которые были для него жизненно важны. А таких было немного. У него были свои четкие понятия о том, как надо жить, и что есть зло, а что добро. И в основном эти понятия совпадали с мировоззрениями Лоры, не создавая между ними никакой почвы для раздоров. Может потому они и прожили вместе столько счастливых лет.

По крайней мере Лора так считала. Любовь любовью, но если взгляды мужа и жены на то, что происходит вокруг, не совпадают — любовь не выдержит напора и лопнет, как мыльный пузырь. Вопрос только во времени.

Шаус шел, оставляя следы в мелкой, нагретой солнцем пыли, осторожно обходя 'ловушки' конского и коровьего дерьма. До ворот недалеко, и отсюда был слышен крик — вопил возчик, фургон которого до основания загрузили бочонками — видимо с вином.

Шаус прислушался к спору между возчиком и привратными стражниками, улыбнулся — вечный скандал! Как всегда император к празднику повысил сбор на ввоз в город некоторых продуктов и напитков — святое дело нажиться на празднике, надо же на какие-то деньги поить и кормить чернь! Возчик, само собой, такое обстоятельство считал дерьмовым, а тех, кто собирал деньги — дерьмецами и жуликами, а потому поливал их руганью, не спеша расстаться с деньгами за въезд. Его ругали остальные возчики, подпрыгивающие от нетерпения, он поливал матом и стражников, и коллег, так что шум стоял перед воротами совсем даже не рядовой. Предпраздничный, да.

Из города почти никто не выезжал — ну какой дурак будет ехать из города накануне великого веселья? Дармовой выпивки и жратвы? Только когда Шаус подходил к караульной будке мимо процокал небольшой караван из нескольких верховых — видимо кто-то собрался то ли на охоту, то ли в ближайшие села — например дворяне по своим сельским поместьям, чтобы вернуться непосредственно к празднику.

Шаус не обратил на них никакого внимания, заняв свои мысли теми, кто стоял возле караулки — группой стражников в блестящих кольчугах с нашивками императорской службы. В центре группы из семи солдат стоял седой мужчина с некогда рассеченной и не очень хорошо сросшейся губой. И не только губой — его лицо представляло собой что-то вроде крестьянского поля, изборожденного плугом — время и соперники не оставили на нем ни одного гладкого местечка.

Кое-где красовались порезы после бритья — да и немудрено — с таким-то лицом, да не порезаться? Особенно если делаешь это с похмелья! А Егрус любил выпить, это Шаус помнил с тех времен, когда они с ним вместе молодыми стражниками шатались по улицам города, пытаясь найти дорогу в казарму, где жили все новобранцы, не имеющие своего жилья.

Егрус что-то громко кричал — и на возчика, и на подчиненных — Шаус увидел у него знак уснара, похоже друг юности был тут старшим.

У Шауса потеплело в сердце — Егрус был в общем-то славным парнем, вряд ли его испортила служба в Страже. Хотя...бывало и так, что попавший к ее ряды человек в считанные месяцы превращался в законченного циника, а иногда и негодяя — служба накладывает свой отпечаток на любого, особенно такая. Как говорится — с кем общаешься, от того и наберешься.

Негодяев в Страже было предостаточно — как, впрочем, на любой другой государственной службе. Жрать-то всем хочется, а на службе императору гарантировано жалованье, обмундирование, крыша над головой, так что лезут на нее все, у кого есть хоть немного соображалки , и нет возможности жить на доходы от крестьян, работающих в полях хозяина.

В основном стражники были из деревень, из провинций, такая служба хорошо подходила людям недалеким, хитрым и толстокожим. Нервные, вечно бунтующие горожане в Стражу шли не очень охотно — в столице можно жить и другим промыслом, не таким презираемым и опасным. Служба в городской страже никогда не была мирной, случись бунт — кого первого бьют?

Шаус раздвинул стражников, молча внимающих своему командиру, изрыгающему первоклассную ругань, достойную записи в специальную книгу (так красочны были некоторые обороты), подошел к нему чуть сбоку и сзади, не говоря ни слова, и стоял, пока Егрус не заинтересовался, почему это смотрят ему за плечо и не повернулся, мгновенно хватаясь за рукоять кинжала (реакция у него была отменная — это Шаус помнил, а еще помнил, что тот терпеть не мог, когда кто-то подкрадывался к нему сзади)

— Тихо, тихо, старина! — добродушно прогудел Шаус, возвышаясь над приятелем, как осадная башня — свои!

Егрус прищурил глаза, потом хлопнул себя по бокам и с радостным воплем бросился на Шауса, врезав тому по плечу ладонью так, что Шаус едва не покачнулся — при всем своем невысоком росте Егрус был очень силен, и если кто-то думал, что его раздутое бочкообразное тело наполняет жир — он ошибался. Мышцы — железные, как наковальня кузнеца. Некогда, на самой заре их дружбы, Шаус и Егрус повздорили и попытались крепко вздуть друг друга — они долго катались по казарме, ломая топчаны, под радостные крики сослуживцев, а потом разбили друг другу морды, так и не выяснив — кто же из них сильнее. Ни один сдаваться не хотел, будучи упрямым, как осел. С тех пор они и подружились.

— Дружище! Ты жив! Столько лет! Смотрите, олухи ....мать! Вот, ....вашу мать — настоящий стражник! Вам до него еще расти и расти! Это уснар Шаус Истарский, настоящий вояка, мой друг! Мужчина! Воин! Не то что вы — полубабы, полуослы! И кончите вы плохо, безмозглые ослоптицы! Идем, дружище, посидим в караулке, пока эти ослы вытрясают из придурка положенную плату и мзду за беспокойство! Вытащить целого уснара из караулки, оторвать его от холодного пива — может ли быть преступление более отвратительное?! Только если снять его с молоденькой девки — но за это уже положена смерть, а не мзда!

— Дядюшка Егрус, да все мы поняли! — попытался протестовать один из стражников, молодой парнишка, чем-то напоминающий Егруса, и тут же получил оглушительный подзатыльник, с напутствием и руганью, из которых Шаус понял, что сестра Егруса зря родила такого придурка, а надо было его сразу утопить, как несчастного урода, недостойного дышать воздухом этого мира. И что из человека, который не слушает своего дядюшку, и делает все наоборот, не выйдет ничего хорошего, кроме поживы воронью на городской стене, после закономерной казни — как и положено всем пропащим гадам.

Уцепив Шауса за руку будто клещами, Егрус уволок друга в тень караульного помещения, где и вправду был приготовлен стол, довольно богато уставленный — кувшин пива, холодное отварное мясо, нарезанное красивыми ломтиками, куриные яйца, зелень, лепешки, соусы, фрукты — все это, Шаус был уверен, уснар получил в виде взятки за быстрейший проезд через ворота. Шаус знал Систему.

— Давай-ка за встречу! Ешь, пей, не стесняйся — еды полным-полно, праздник, есть праздник! Сидеть на берегу реки, и не напиться? Глупо было бы, да? Фарийское пиво, попробуй — ох, я его люблю! Темное, пахнет — чуешь как? Настоящее! Вот! Ну, рассказывай — откуда ты, где ты, какими судьбами в столицу! Когда мы с тобой виделись в последний раз? Ох, и давно! Ты с молодой женой уезжал! И где она теперь?

— В повозке, позади очереди — Шаус постарался поскорее вставить слово, так как знал что такой возможности может и не представиться. По молодости у Егруса было прозвище 'Сто слов' — он ужасно любил поболтать. Похоже, с тех пор ничего не изменилось.

— В повозке?! Сейчас проедет! И пошлину не будем брать! Хватит императору, он и так денег дохера хапает, а нам платит медяки! Ты представляешь — таким жалованьем, как сейчас...

И Еграс затянул вечную песню, главными куплетами которой были причитания о плохом жаловании, переработке по службе, глупых командирах и несчастной жизни солдата, вынужденного прозябать в нечеловеческих условиях.

Шаус усмехнулся — ничего не меняется. И двадцать лет назад он слышал это нытье, и тридцать...если и есть что-то вечное, то это солдатское нытье в свободное от службы время. И не в свободное тоже.

Пока слушал песню 'Плач солдата', нервно пристукивал ногой — Лора осталась в фургоне одна, мало ли что...конечно, на глазах у десятка стражников вряд ли кто рискнет учинить пакость, но все бывает. А Егрус все не унимался, Егрус все болтал — похоже, что с годами он стал еще болтливее, чем был. И самое интересное, что отвечать ему не требовалось, главное — молча сидеть и кивать в такт словам, льющимся, как струйка помоев в канализационную решетку.

— Ты, значит, приехал чтобы вступить в права наследства? — голос Егруса вдруг пробил глухую защиту, привычно выставленную Шаусом — скорее, спеши, да! Хотя время у тебя есть — три месяца! За три месяца...

— Стоп! — рявкнул Шаус так, что зазвенели глиняные кружки, выводком утят стоящие на столешнице — какое наследство?

— Ты что, ничего не знаешь? — удивился Егрус — весь город бурлит, а ты ничего не знаешь?

— Да что я должен знать?! — сердито рявкнул Шаус — ты мне тут все уши прожужжал своей несчастной жизнью, что я могу знать? За последние два десятка лет я первый раз приехал в столицу! Откуда чего я знаю?!

— Эх ты олух деревенский! Ничего-то ты не знаешь! — довольно крякнул стражник, ликуя, что может вывалить на несведущего человека кучу новостей.

Сплетни были вторым любимым развлечением горожан — после бунтов и праздников. Слухи разносились по городу со скоростью стрелы, преувеличиваясь, изменяясь, преобразовываясь так, что конечный продукт иногда невозможно было узнать — это Шаус знал давно. Он всегда говорил — стоит кому-то испортить воздух в северном конце столицы, в южном уже знают — человек обделался, и этим своим дерьмом закидал проезжающий мимо кортеж императора, за что и был посажен на кол. И очень удивляются потом, видя этого самого человека живым, здоровым и в меру упитанным.

— Рассказывай, болтун! — потребовал Шаус, отпивая из кружки. Пиво и в самом деле было прекрасным — Егрус знал толк в напитках — опыт не пропьешь!

— Ага, сейчас расскажу! — хитро улыбнулся стражник, поглядывая на друга и наслаждаясь величием момента — а ты не изменился, все такой же нетерпеливый! Все тебе надо как в армии — раз-два! Слушаюсь! Исполню! Нет бы поболтать с другом о том, о сем!

— Перестань, а? — поморщился Шаус — я тебя знаю, как свои пять пальцев! Знаешь что-то — выкладывай! И вообще — расскажи мне, как тут в городе — что с настроением людей, как жизнь, как дела. Я намерен обосноваться тут навсегда. Сына ищу — он уехал в столицу, сбежал, вот теперь по его следу идем. Где он, что с ним — ничего не знаю. Беспокоюсь. Поможешь мне найти парня? Боюсь — пропадет, он такой неприспособленный к жизни...материна вина, воспитала, как дворянского сыночка.

— Илар не приспособлен к жизни?! — глаза стражника вытаращились, будто он увидел дракона — это черный колдун не приспособлен к жизни?! О боги! Смотрите на этого дурака! Да твой сыночек весь город на уши поставил! Уже двое суток все только и говорят о твоем Иларе! Великий Черный колдун!

— Кхе-кхе-кхе... — пиво запенилось в глотке Шауса, отказавшись пролиться туда, куда хотелось, полезло из ноздрей и с полминуты Шаус не мог продохнуть, заливаясь пеной и соплями. Потом вытер лицо платком (Супруга приучила таскать эту простыню! Чего плохого, если бы он, как обычно, вытер нос рукой, очистив ее о штаны, или о дерево?!), и упершись взглядом в торжествующее лицо приятеля, глухо сказал:

— Вот теперь с самого начала. С подробностями. Клянусь — не остановлю, пока ты не сочтешь необходимым остановиться. Начинай!


* * *

— Да ты чего так долго?! Я же просила — побыстрее, я вся чешусь от этой пыли, от меня пахнет овчиной! Я тебе что, цепная собака, сидеть в фургоне, пока ты разгуливаешь по городу? У тебя совесть есть? Ну чего молчишь, будто язык проглотил? Что случилось?

Лора всмотрелась в лицо Шауса, оно было непроницаемым, каменным, будто высеченным из гранита. Муж влез на облучок, дернул вожжи, хлопнул ими по спине лошади, та вздрогнула и бодро зашагала по продавленной колесами повозок каменной дороге, ровеснице города, а может даже и постарше — говорили, что ей много, много тысяч лет, и когда строили столицу империи, пользовались камнями, оставшимися от древних построек, грудами лежавших на этом самом месте.

Кто жил до людей в заброшенном древнем городе — никто не знал, но место оказалось самым пригодным из возможных — здесь сходились перекрестки всех дорог. Возможно, развалины были когда-то другой столицей другой империи.

Пройдет сто тысяч лет и другой народ будет строить свою столицу из камней, оставленных людьми. Если, конечно, люди не возьмутся за ум и не перестанут убивать друг друга, совершенствую орудия убийства.

Так говорили мудрецы, и как обычно, их никто никогда не слушал. Ведь что может быть глупее человека, призывающего к миру, любви и покою. Ведь вся жизнь в движении, в войне — это знает каждый человек, даже ребенок. Войны угодны богам — они пополняют свои небесные палаты новыми и новыми душами, так что нет конца смертельным играм.

Лора еще долго доставала Шауса вопросами, даже тогда, когда они въехали в город, на улицы, сжатые кривыми стенами каменных домов.

Деревянных домов уже давно не было, около четырехсот лет назад один из императоров, имя которого осталось только на генеалогических древах императорской семьи, запретил постройку деревянных строений в черте города — после того, как очередной пожар спалил столицу дотла, оставив в целости лишь императорский дворец, надежно окруженный рвом, и самое главное — построенный из громадных каменных глыб.

Наконец, убедившись, что из мужа не вытянет ни слова, обиженная женщина улеглась на лежанку в фургоне, и глядя в матерчатый потолок затихла, думая о многих вещах одновременно, например: как они найдут Илара в таком большом городе, о том, как встретят ее братья, не воспримут ли возвращение сестры как попытку отхватить кусок наследства, где они с Шаусом будут жить и чем заниматься — деньги у них были, и неплохие, однако столичные цены сильно отличались от цен провинции.

А еще — о том, как она отомстит Шаусу за его подлое молчание, ведь ясно, что он узнал что-то важное, таким ошеломленным Лора его не видела никогда — не считая того дня, когда она объявила, что хочется выйти за него замуж.

Эта мысль внезапно привела Лору в состояние веселья — ей припомнились глаза Шауса, вытаращившиеся в тот момент так, будто его ткнули в зад здоровенным мечом.

Они встречались уже полгода, но Шаус так и не решился сделать предложение своей девушке, и если бы она не взяла дело в свои руки, скорее всего, и не решился бы никогда. Простой уснар, и девушка из древнего дворянского рода — что может быть эпичнее и невозможнее в этой жизни. Одно дело читать о таких сказках в дамских книгах, и другое — воплотить в жизнь. Иметь в любовницах родовитую даму — ничего необычного для молодого, сильного, и более-менее симпатичного стражника, а вот жениться на ней...

Потом Лора снова погрустнела — годы прошли. Она уже не такая молодая, как была, хотя еще красивая. Мужчины заглядываются, да. Всю свою жизнь бросила под ноги этому грубияну, и что дождалась? Он не рассказывает, куда едет! Ну как так? Как такое может быть?

— Не сердись — прогудел Шаус, не оборачиваясь к жене, будто услышав ее мысли — я тебе все скоро расскажу. Я нашел Илара.

— Как?! Где?! — вскинулась Лора, мигом взлетев на облучок. На глаз упал кудрявый локон, Лора яростно сдула его в сторону, рванула, будто собираясь вырвать непокорный клочок волос — чего молчишь?! Мы столько проехали в поисках сына, а ты скрываешь, что его нашел?! Тебе не стыдно?

— Не стыдно — бесстрастно кивнул Шаус — я пытаюсь уложить по полочкам все то, что узнал от своего старого приятеля, и у меня никак не получается это сделать. С полочек сваливается, перемешивается — требуется опытная рука. Похоже все-таки без тебя мне не справиться. Ну ладно, слушай — сейчас мы едем к нашему сыну. Домой. Да, да! У него здесь дом! Жена! А теперь самое интересное — он черный колдун, и не просто черный колдун, а Великий черный колдун! Как тебе такое? Ну что так глаза вытаращила? Эй, эй, ты того, не свались! Отдышалась? Тогда дальше. Один твой братец — покойник, его убил твой второй брат. Маму твою убил он же. И теперь находится в бегах — после того, как попытался убить твоего сына! Только что прошел императорский суд! И вот на этом суде твой сын признан одним из наследников рода Хессель, так как беглый братец лишен звания и всего имущества Хесселей! Лишен указом императора! ТЕПЕРЬ ты понимаешь, почему я молчал? Переварить такое — не получить бы мозговую лихорадку! Ничего, скоро увидимся с сынком — интересно, как он нас примет — Великий колдун?

— Шаус! — Лора побледнела и вскочила с облучка, едва не упав под колеса фургона — когда ты ушел к стражникам, мимо нас проехал небольшой караван, так вот — мне показалось, что на одной из лошадей ехал Илар! Я не могу поклясться в этом, не хотела тебе говорить — но мне показалось, что это был он!

— А почему не хотела говорить? — нахмурился Шаус.

— Боялась, что ты будешь смеяться. А еще, я же говорю — не поверила глазам. Не может быть так — ехать, ехать, и вдруг — вот он, на дороге! Кроме того — лица я не видела. Илар...если это он... был в дорожном плаще с капюшоном. Но...то, как он сидел, его фигура, его движения...я подумала, что мне мерещится — ведь я столько думала о нем...

— Кто еще был в караване? — перебил супругу Шаус.

— Они что-то везли, как большой сверток — ковер, или...человека — Лора прикрыла глаза, вспоминая — мальчишка...лет одиннадцати-двенадцати...конопатый такой...женщина в плаще. Худая — руки худые...черные руки. Видать из южных племен. Девушка. Невысокая, идет — как по воздуху. Почему-то не на коне, коня ведет в поводу. Тоже в плаще — руки белые, красивые. Больше ничего не заметила. А! С ними воин — здоровый такой, могучий — вроде тебя! В плаще, но капюшон откинут, симпатичный стражник твоих лет, или помоложе, кольчуга блестящая, похож на гвардейцев, что охраняют дворец императора. Вроде все. Все!

— Мда...тебе бы в страже работать, столько запомнила!— криво усмехнулся Шаус — наш сынок, похоже, опять отправился на поиски приключений для своей колдуньей задницы. Ну что же — попробуем найти его дом, хотя я уверен, что Илара там уже нет. А я пока расскажу тебе поподробнее все, что узнал от Егруса.

 
↓ Содержание ↓
 



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх