Столичная Цитадель Магии была крепостью внутри крепости. Ее стены лишь на локоть уступали в высоте монументальным внешним стенам города, зато во много раз превосходили их по магической защите.
Впервые оказавшись внутри, Эйдар ожидал найти здесь какие-нибудь особенные чудеса, но был разочарован: те же люди, те же дома.
Взрослый на его месте заметил бы гораздо больше.
Здесь было чище и тише. Даже птицы по каким-то причинам облетали Цитадель стороной, предпочитая гадить на крыши внешнего города.
Половина прохожих носила на голове повязки — кастовый символ волшебников, цвет которого указывает на стихию, которой маг может управлять. Почти все повязки были однотонными, но изредка встречались двухцветные.
Пространство за стеной Цитадели делилось на шесть равных секторов, в каждом из которых жили волшебники определенной стихии и их семьи. А в самом центре, где границы секторов сходились в одной точке, возвышалась Пирамида Совета.
Хотя в саму Пирамиду кого попало не пускали, но ее опоясывала дорога. Здесь обычно водили экскурсии для новичков, и в этот раз кто-то из старших повел туда Эйдара и еще нескольких малолеток.
Школа Магии не была единым целым: фактически она состояла из шести "факультетов" конкурирующих между собой и подчинявшихся разным иерархам. Каждый факультет располагался в отдельной группе зданий, обнесенной дополнительными защитными стенами (к безопасности подрастающей "смены" Цитадель относилась очень серьёзно). Внутри находились общежития, лаборатории, столовые, тренировочные площадки. Младшие школьники там жили и обычно не выходили без сопровождения за охраняемый периметр, а старшие свободно перемещались между факультетами ради лекций по "чужим" стихиям, навещая знакомых и так далее. Все шесть факультетов располагались неподалеку от центра, так что добирались обычно пешком по той самой кольцевой дороге. Получалось, что вокруг Пирамиды Совета — средоточия власти и воплощения солидности — постоянно сновали толпы легкомысленной молодежи, доводившие стражников до белого каления. Суровые боевые маги должны были беречь важных шишек от возможных покушений, а им приходилось скандалить с подвыпившими молокососами.
Через факультеты в разные годы прошла примерно четверть населения Цитадели, так что само слово "факультет" стало универсальным понятием, связанным с определенной стихией: любой волшебник, который никогда не учился в Школе Цитадели и жил во внешнем городе, вполне мог сказать о себе: "я с факультета воздуха".
Малолеток вывели к кольцевой дороге между изящными игольчатыми башнями — здесь они были маленькими, всего с десяток этажей, чтобы не "доминировать" над Пирамидой. Но дальше встречались башни гораздо выше, фактически они заполняли весь сектор воздуха хаотичным частоколом. Со стороны, противоположной Пирамиде, виднелись контуры такой громадины, что ее вершина исчезала в тумане где-то на головокружительной высоте. Это была Башня Ветра — главная достопримечательность сектора воздуха и официальная резиденция иерарха.
Эйдар даже переспросил, правильно ли он понял? У него в голове с трудом совмещалась это величественное сооружение и рассеянный волшебник, который принимал его в школу, как будто витавший где-то в облаках — мысленно — может быть, на вершине той самой башни?
Экскурсовод сообщил, что Башня Ветра — самое высокое здание во всей Столице, но сразу посоветовал не задирать нос, поскольку размеры еще не означали главенства факультета ветра над остальными. Башни строили не ради престижа, а их практических соображений: воздушным магам нужны были ветер и высота.
На границе с сектором огня к кольцевой дороге примыкала другая — широкая, длинная и прямая, ее конец терялся вдали, в тумане. Эйдар сразу узнал место: именно здесь они ехали с мамой и отцом на извозчике.
Экскурсовод пояснил, что такие дороги, расходящиеся от центра, разделяют сектора и тянутся до самых ворот Цитадели. Огромное количество повозок сновало в обе стороны, перевозя пассажиров и грузы. Особенно смотреть тут было не на что: с одной стороны маги сектора воздуха отгородились от уличной пыли дополнительной стеной, а с другой стороны вдоль обочины простирался пустырь, где все эти повозки останавливались, сновали люди, кто-то что-то постоянно грузил или разгружал.
Дальше, за пустырем начинался сектор огня. Сооружения здесь отличались не столько изяществом, сколько толщиной стен, помогавших выдержать удар "огненного шара" или "метеоров". Экскурсовод показал на группу зданий, похожую на мощный форт — там был факультет огня. Половину территории огненных занимал покрытый копотью глубокий котлован, служивший полигоном. Туда малышей, конечно, не повели, но рассказать о нем — рассказали.
Нетрудно догадаться, какой цвет предпочитали здесь — красный. Огненная магия использовалась почти исключительно в военных целях, и большинство огнемагов в конечном счете оказывались в армии, в городской страже или в чьей-нибудь охране.
Новая дорога, уходящая вдаль, и снова — широкая обочина, суетящиеся люди, тормозящие и отъезжающие повозки, ящики — в одну сторону, мешки — в другую... — это с одной стороны. А с другой — длинный узкий канал с чистой темной водой и спокойствие. Никто не приходит за товарами, никто ничего не грузит, только некоторые возницы останавливаются, чтобы напоить лошадей.
За каналом — многочисленные фонтаны и пруды, среди них — разномастные дома, построенные без малейшего намека на общий стиль, продуманный план, беспорядочно и бестолково.
Экскурсовод заметил, что архитектурный хаос вполне отражает характер жителей: водные студенты считались наименее дисциплинированными и организованными. Соответствующий факультет Школы служил источником постоянной головной боли для начальства, ученики вечно встревали в какие-то скандалы, да и учителя не подавали своим воспитанникам хороших примеров.
Соответствующая часть школы едва виднелась вдалеке, на острове посреди круглого озера. Принадлежность к водной стихии символизировалась повязками синего цвета, а главной специализацией факультета воды было целительство. А также, помимо этого,— химические исследования, которые по большей части сводились к поиску новых видов выпивки, лекарств и волшебных зелий. Выпивка шла первой в этом списке неспроста.
Факультет земной магии выглядел как дремучий лес — ближе к центру — обычный, а дальше, у горизонта росли великолепные деревья-исполины переплетавшие свои кроны на головокружителной высоте. Экскурсовод со слабо скрываемой ехидцей пояснил, что местные живут либо в дуплах, словно белки, либо в подземельях, как кроты.
Иронии в голосе гида заметно поубавилось, пока он перечислял все то, чем занимается факультет земли. Добыча полезных ископаемых, включая драгоценности, изготовление зачарованных материалов, в том числе для оружия и доспехов, выведение новых сортов растений (особенно лекарственных и магических), новых пород животных, строительство (главным образом крепостей, мостов и тоннелей), предсказание землетрясений, укрепление стен, врачевание... список получался внушительным.
Это звучало так, будто "кроты" в зеленых повязках значили больше, чем все остальные маги, вместе взятые — вон некоторые даже лечить могут, хотя чаще это специализация водных.
Эйдар начал понимать, почему его отец выглядел разочарованным, узнав, что его сын оказался магом воздуха, а не земли.
Следующим оказался факультет снов. Здесь поражала тишина и пустота. Не было даже широкой дороги, уходящей к границе Цитадели. Вдоль опушки леса, принадлежащего "земным", начиналась выложенная камнем тропинка, которая сворачивала вглубь сектора снов и терялась где-то в зеленых холмах. Не видно было ни пасущихся животных, ни гуляющих жителей, только пара домиков где-то на пределе видимости — как пояснил экскурсовод, там стояли посты охраны, а сами маги жили гораздо дальше, в уединенных виллах.
Здешние волшебники больше всего ценили покой. "Работа" мага снов по большей части проходит в состоянии медитации или транса, за что их и прозвали "сонями". Официальным цветом этой стихии был серый. Это была очень немногочисленная каста — на сто магов огня приходился всего один "соня". Но они заняли для себя точно такую же территорию, как волшебники остальных стихий, не собираясь довольствоваться меньшим: равенство — значит равенство.
Некоторые по этому поводу возмущались, но большинство признавали, что "сони" в своем праве. Маги снов давали много поводов для сплетен и кривотолков, но в то же время пользовались определенным уважением из-за своих уникальных умений.
Факультет снов занимался предсказаниями, ясновидением и чтением мыслей, включая расследование преступлений, шпионаж и контрразведку. Во внешнем городе маги снов управляли телепатической почтой.
Наконец, они вступили на территорию шестого факультета, который отвечал за стихию света (серебристые повязки).
Маги света были непревзойденными художниками, артистами и мастерами иллюзий. Ближайшие к дороге сооружения представляли собой амфитеатры с ажурными стеклянными крышами; там проходили ежедневные представления. Экскурсовод сказал, что дальше, в глубине сектора есть много очень красивых зданий, которые отсюда не видны. "Светляки" — прекрасные архитекторы, но очень самолюбивы и не могут договориться между собой даже о том, чтобы меньше загораживать творения друг друга.
Экскурсия почти завершила круг, и здесь, на границе владений света и воздуха обнаружился последний факультет — седьмой по счету.
Если другие занимали ровно одну шестую территории Цитадели, то для этой стихии оставили всего лишь небольшое поле, заросшее бурьяном. Как пояснил гид, теоретически должен был существовать седьмой тип магии — стихия пустоты. Однако маги пустоты до сих пор не рождались. И хотя теорию никто не оспаривал, с практикой дела обстояли куда хуже, а точнее — вообще никак.
Посреди поля стояло единственное мрачноватое здание: круглое, металлическое и без окон. Из него можно было откачать воздух, и внутри иногда ставились опыты. Согласно расчетам, магия пустоты должна была проявляться в вакууме, откуда и пошло название стихии. Цветом факультета считался черный, но черные повязки носить было некому. Седьмая стихия была стародавней загадкой, которую очень хотели разгадать, но никто не знал, с какой стороны к ней подступиться.
Экскурсовод с иронией отметил, что крайне символично то, что стихию пустоты символизирует пустырь, пустое здание, впустую занимающее место в центре города, а также время и деньги, впустую потраченные на неудачные эксперименты.
Завершив круг, они вернулись на территорию своего факультета. Кто-то заметил, что здесь на улицах нет людей с прозрачными повязками, которые символизируют стихию воздуха — собственно, за все врямя они видели только одного: самого экскурсовода. Неужели воздушных волшебников так мало?
Оказалось наоборот: они вторые по численности после магов огня. Но — старший маг указал вверх:
— Наши все там,— он улыбнулся ребятишкам.— Нас недаром называют "летунами". Кто будет ходить, если можно парить в высоте, оседлав ветер? Я сам внизу только потому, что вы пока не взлетели!
Аниме и пастораль
Первый Контакт продлился всего несколько секунд.
Не только земляне увидели туземца, местный житель тоже заметил корабль пришельцев. Он не убежал, но замер неподвижно, уставившись на парящий в небе аппарат — эту реакцию можно было с равным успехом трактовать и как испуг, и как попытку не спугнуть.
В этот момент о цивилизации Зеленой Жемчужины не было известно ничего, поэтому от неожиданной встречи можно было ждать любых последствий — вплоть до появления истребителей и запуска ракет.
Капитан приказал немедленно вернуть зонд на корабль. Инопланетянен провожал взглядом зонд, пока тот не исчез в туманном небе.
Через несколько минут, когда первый радостный шок немного поутих, капитан вежливо, но быстро выпроводил из рубки всех, кроме старпома и еще одной женщины — единственного человека на борту, кто мог сейчас сказать хоть что-то полезное:
— Профессор Кантара! Я понимаю, что здесь всё может быть иначе. Это другой мир. Я понимаю, насколько всё может быть иначе,— повторил он, акцентировав слово "насколько".— Но в любом случае вы, как антрополог, должны увидеть больше, чем кто-либо ещё. Прямо сейчас мне нужен ваш глаз, ваш опыт и интуиция. Посмотрите на это существо и скажите: что вы думаете о его цивилизации.
Он указал на прозрачную сферу в центре главной рубки. Там, где обычно сияли звезды, сейчас красовалось изображение туземца.
...
Биологов на корабле была целая группа, а cпециалист по разумным существам оказался только один, да и то — по чистой случайности. Найти разумную жизнь никто не надеялся. Хотя теоретически такая возможность и допускалась, но шансы считались близкими к нулю, а место на корабле ограничено, и везти с собой специалистов, которые никогда не понадобятся — непозволительная роскошь.
После пятидесяти лет полетов от одной безжизненной планеты к другой стали казаться лишними даже биологи. Поэтому все они имели вторую — более востребованную — специальность: кто-то разбирался в медицине (как профессор Окински) кто-то в химии и так далее.
В отличие от биологов, два корабельных психолога — Кей Льюис и Мария Кантара — не скучали никогда. Конечно, желающих отправиться в дальнюю разведку проверяли в числе прочего и на психическую устойчивость, так что в любом случае это были не среднестатистические люди, где на каждый десяток найдется один истеричный, один крайне медлительный, один законченный эгоист, пара агрессивных и трое просто тупых. Но месяцы, проведенные посреди космоса в стальном "гробу",— не самая благоприятная среда для психики, так что "отборные" могли деградировать до "нормальных".
Если Кей Льюис всю жизнь работал только психологом, то Мария Кантара начинала как антрополог и имела в этой области ученую степень. Она с детства грезила внеземными цивилизациями, мечтала о дальней разведке, а в своей взрослой жизни изучала культуру примитивных земных племен — на кончике пера, теоретически, по старым записям. Бывало, Мария фантазировала о том, чтобы увидеть предмет своих исследований во плоти, но на всей Земле не осталось ни одного живого дикаря — все давно цивилизовались и ассимилировались. Она размышляла, какими могут оказаться инопланетные братья по разуму, которые обязательно найдутся — она всем сердцем в это верила.
Кей, напротив, не отличался романтизмом, он пробовал себя в "приземленных" областях: сначала в детской психотерапии, а потом в семейной, много экспериментировал с гипнозом, изучал психологию преступников, помогая полиции, а тема его диссертации была связана с наркоманами.
Кей Льюис не собирался никуда лететь и не проходил строгий отбор, как остальные, его позвали лично и персонально. Капитан Брэкет искал не просто хорошего психолога, но универсала, имевшего опыт сразу во многих областях. Расчет был на то, чтобы получить в лице одного человека несколько специалистов узкого профиля — учитывая все ту же экономию места на корабле.
