Принцип абсолютного подчинения

— Я не хочу к нему, — повторил Тим, сбиваясь с дыхания, — Не хочу встречаться с ним в его доме.

— И не придется. — Убежденно произнес Ник, вставая на ноги и одергивая брюки, — Вы встретитесь на нейтральной территории.

— А ты?

— Буду с тобой, конечно. Или ты не хочешь?

— С тобой хочу, — вскинул голову Тим, и даже нашел в себе силы улыбнуться ему.

Ник скользнул пальцами по его щеке и вернул улыбку.

— Тогда собирайся, мой хороший, — словно к малому ребенку, обратился он к нему, но Тим не обиделся, потому что в голосе мужчины сквозила нежность, и от нее хотелось лезть на стену от счастья или просто петь.

— Я быстро, — спохватился он, и резко вскочил, болезненно охнув и пошатнувшись.

— Тише, — вовремя подхватил его Ник, прижимая к себе. — Да, похоже, я слегка перестарался. Извини, — пробормотал он ему в шею.

Тим жарко выдохнул ему в подбородок, но все же слегка отстранил от себя, упершись ладонями в грудь.

— Я сейчас соберусь. — Проговорил он твердо, направляясь в сторону своей комнаты, — И... — уже стоя в дверях, не оборачиваясь, добавил, приложив ладонь к косяку, — Мне было очень хорошо и... почти не больно.

— Ох, уж мне это твое почти, — с досадой бросил Ник, но Тим, ушедший одеваться его уже не услышал.

Никита привез его в какой-то новомодный загородный особняк, приказав водителю затормозить возле кованных ворот, куда-то позвонил, не произнес в трубку ни слова, и их впустили. Тим и без того нервничавший, сидя рядом с ним на заднем сиденье шикарного авто, окончательно испугался. Ему было страшно даже просто выйти из машины, но он, как когда-то при общении с Ником в той самой игре, с которой для них все началось, сжал волю в кулак, и почти бестрепетно выбрался из машины вслед за мужчиной.

Ник был облачен в темно-серый костюм и смотрелся до невероятности презентабельно и в тоже время стильно. Тим не отставал от него, вот только одет был во все светлое, нежно-кремовые брюки, бежевый пиджак, и нежно-персиковую рубашку. Галстук одевать не стал, с детства ненавидя эти удавки. Но даже без него, Тим был просто великолепен и знал это, ни раз за вечер ловя на себе восхищенные взгляды Ника. В машине он даже, не удержавшись, спросил у него, почему он раньше никогда так не смотрел. И Ник честно ответил, что был настолько зол на него и одновременно с этим обескуражен его покорностью и упрямством, что проанализировать свои истинные чувства к нему оказался просто не способен. Иначе уложил бы в постель уже давно, и возраст его уж точно не остановил бы, особенно, помня, как взросло для своих лет всегда выглядел сам Тим.

Роскошный особняк встретил их легкой, ненавязчивой музыкой, и людьми. Тим потерялся в роскоши интерьера и лицах, молодых и не очень, известных широкой публике по обложкам глянцевых журналах и совсем незнакомых. Ник же шел сквозь главный холл, словно волнорез, попутно пожимая руки, кивая знакомым, и раздаривая улыбки на право и налево.

— Что это? — спросил у Ника Тим, дотянувшись губами до уха.

— Закрытый элитный клуб "Лунный свет".

— Почему именно лунный?

— Когда-то был такой детективный сериал, в нем начинал свою карьеру Брюс Уиллис, назывался "Агентство "Лунный свет". В честь него.

— А при чем здесь детектив?

— Потому что поиск не просто партнера, а любви, это всегда как детектив в миниатюре, — хмыкнул Ник и потащил его за собой, сжав пальцы на локте мальчишки.

— Постой, так это... — Тим запнулся и нервно сглотнул, — Бордель что ли? И почему здесь только парни?

— Ну, что за глупости у тебя в голове, — отрицательно покачал головой Ник. — Это просто клуб знакомств. Никакие деньги за это не берутся, уж поверь мне.

— А членские взносы?

— Их нет.

— Тогда как же отбираются все эти люди?

— Здесь есть сложная система. Но тебе что, это принципиально?

— Нет, — помотал головой Тим, все еще сбитый с толку.

— Тогда не задавай вопросов и просто иди за мной, — бросил Ник чуть раздраженно и в ответ услышал знакомое до зубовного скрипа.

— Приказываешь?

Никита замер и резко обернулся к нему. Мальчишка смотрел знакомо, беспристрастно. И именно за это, его хотелось сейчас же придушить прямо на месте. Ник стиснул зубы, и произнес ровно, как только смог.

— Прошу. Или тебе этого уже недостаточно?

— Достаточно, — откликнулся Тим, откидывая челку со лба.

Ник хмыкнул и все же решил проучить паршивца, они как раз свернули в сторону лестницы на второй этаж и рядом оказалась очень даже удобная ниша. Он резко притянул не успевшего даже пикнуть мальчишку к себе и вжал в стену. Тим дернулся, попытался оттолкнуть, но через секунду уже самозабвенно отдавался поцелую, даже не подумав, что их могут увидеть. А когда Ник все же попытался отстраниться, еще долго не желал отпускать его от себя, притягивая для новых поцелуев снова и снова.

— Знал бы, что ты такой горячий... — пробормотал Ник словно сам себе, уткнувшись ему в плечо.

— И что бы? — выдохнул Тим, запрокинув голову.

— Не знаю. — Фыркнул мужчина, — Но уж точно бы не маялся столько.

— С чего это ты маялся? — возмутился Тим, на что Ник лишь хмыкнул и все же отстранил его от себя.

— Нас ждет твой отец, — напомнил он по-деловому, взял его за руку, и снова повел за собой. — Может быть, пока не дошли, все же скажешь, что между вами произошло, кроме того, что какая-то сволочь проболталась тебе, что ты ему не родной?

— А если не скажу? — с вызовом бросил Тим ему в спину.

— Значит, не так все у нас с тобой радужно, как мне казалось.

— И что тогда?

— А чего бы тебе хотелось?

— Чтобы ты хотя бы попытался понять меня?

— Тогда хотя бы попытайся объяснить. — Ник снова остановился, посмотрел на него, но ответить Тим не успел.

— Может быть, я тебе объясню? — голос раздался откуда-то слева, они оба тут же повернулись к хорошо знакомому мужчине с седыми висками, но с подтянутой, крепкой фигурой, и глазами, внимательными и мудрыми.

— Лавр?

— Отец?

— Я рад, Тимур, что ты все еще помнишь, кем я тебе являюсь. — Глядя только на сына, произнес Лаврентий Петрович Лавров, но Тим нахмурился и яростно вскрикнул.

— Нет! — И добавил уже спокойнее, — Ты ошибаешься.

— Жаль, — откликнулся его отец, погрустнев, и посмотрел на Ника. — Я отдал его тебе, потому что поймал на том, что мой шестнадцатилетний сын, которому я никогда и не в чем не отказывал, влюблен в тебя, Ник. А на прямой вопрос об этом, он вывалил меня в грязи и разве что не затоптал ногам.

— Не правда! — воскликнул Тим возмущенно и шагнул к нему, вывернувшись из хватки Никиты, пораженного такими откровениями.

— Я просто решил дать вам обоим шанс, — грустно улыбнулся Нику отец Тима, которого в определенных кругах все называли просто "Лавр", и подхватил замешкавшегося сына под руку. — А теперь оставь нас. Я хочу поговорить с сыном.

— Я. Тебе. Не. Сын. — Выдохнул возмущенный Тим, но отец уже вел его за собой.

Нику ничего не оставалось, как позволить им поговорить. Сам он до сих пор был оглушен той новостью, что Тим в него был влюблен изначально, а не полюбил уже после того, как начал жить с ним под одной крышей.

Тим вышел к нему с блестящими глазами и губами, искусанными в кровь. Ник, сидящий в небольшом баре в основном зале особняка, тут же подхватился, стоило заметить на лестнице фигуру парня, облаченного в светлый костюм. Кинулся к нему и замер на нижней ступеньке, разглядев в глазах невыплаканные слезы. Подхватил под локоть, вывел на улицу, к машине, не проронив ни слова, но Тим так и не позволил ему себя усадить на заднее сиденье и увезти. Кинулся на шею и расплакался, словно ребенок. Ник застыл, обнимая его. Он не знал, что произошло между мальчиком и его приемным отцом, но в этот момент готов был убить старого друга за то, что он довел его сильного, гордого Тима до слез, чего самому Нику никогда не удавалось, как бы он не издевался над ним.

— Ну, что ты, мой хороший, что? — гладя его по спине, шептал он, не обращая внимания, что в ярком свете фонарей в саду, их было прекрасно видно как из дома, так и из его окрестностей.

— Я — скотина. — Всхлипнул Тим надрывно. — Какая же я скотина.

— Нет, — покачал головой Ник, улыбаясь, кажется, он понял, что стало причиной его слез. — Вовсе нет. Ты просто маленький и... глупый.

— Ага, как же, — с досадой отозвался постепенно успокаивающийся мальчишка, — Ты знаешь, о чем он мне рассказал?

— О том, что в молодости был влюблен в одного парня, которого звали Тимуром. О том, как тот пошел вечером выгуливать собаку и увидел, как трое юных гопников пристают к беременной девушке. Как вступился за нее, и накостылял им, вот только, стоило ему склониться над женщиной, у которой начались преждевременный схватки, один их пацанов подговорил самого младшего, которому еще не было восемнадцати, и этот пацаненок не задумываясь пырнул его ножом в бок. Мелких, озлобленных идиотов нашли уже наутро. Вот только Тимур умер еще в машине скорой, а женщина, которую он спасал...

— Была моей матерью и умерла при родах, — закончил за него Тим, и тихо, горестно вздохнул. — А потом он пришел и усыновил меня. И дал мне имя своего любовника.

— Любимого, — с нажимом поправил его Ник.

— Он сказал, что хочет, чтобы во мне продолжало жить хотя бы его имя, раз уж он сам жить в этом подлом, озлобленном мире так и не смог. Ты все это время знал.

— Знал.

— Почему? Почему ты не сказал мне, что я идиот? Почему?

— Честно?

— Да.

— Мы, когда договаривались о твоем содержании у меня, даже не предполагали, что ты так долго протянешь, понимаешь? Я думал, что сумею переломить тебя уже через пару месяцев, отведу к отцу, и он сам тебе все расскажет. Но ты держался так долго, что я сам не заметил, как...

— Увлекся?

— Привык к тебе. Не захотел отпускать, — честно признался Ник, посмотрел серьезно, без улыбки. И поцеловал, перебирая в пальцах волосы у него на затылке. — Домой?

— Да, — шмыгнув носом, кивнул Тим, и забрался в машину первым. Ник присоединился к нему на заднем сиденье и вышколенный водитель без слов завел мотор.

— Скажи, — поинтересовался Никита, входя в дом вслед за Тимом, все еще слегка оглушенным разговором с отцом. — Как Лавр догадался, что ты влюблен в меня? Ты сам сказал или?

— Я ничего ему не говорил, — отозвался Тим, сбившись с шага, но все же прошел в свою комнату и скинул пиджак на стул. Ник остался стоять в дверях, облокотившись на косяк.

— Тогда как? — более настойчиво повторил свой вопрос мужчина.

— Он просто догадался сам.

— Как?

— Разве это важно? — медленно расстегивая рубашку, чтобы хоть чем-то занять руки, отозвался мальчишка.

— Для меня, да, — произнес подошедший к нему со спины Ник и обнял, — Примем ванну?

— Вместе?

— Да. — Подтвердил Ник, и Тим согласился.

Мальчишка уже сонно сопел ему в плечо, разомлев в теплой воде, когда Ник вернулся к все тому же вопросу.

— Тим?

— М?

— Не спи, — потормошил его Ник, — Так расскажешь?

— Что? — пряча зевок у него на плече, отозвался тот.

— Как твой отец догадался.

— Услышал песню, — пробормотал мальчика, снова закрыл слипающиеся глаза и замолк.

Ник нахмурился, сжал его в объятиях и снова уточнил.

— Какую песню.

— Которую я сочинил о тебе.

— Ты... серьезно?

— Угу. Помню, мне тогда лет тринадцать было, когда вы как раз мутить начали какие-то серьезные дела с полукриминалом, и он частенько называл тебя тогда Армагеддоном. Ну, что-то типа "Ник, ну ты просто Армагеддон ходячий!", — сымитировав интонации отца, произнес парнишка и все же открыл глаза, посмотрев на мужчину рядом с собой. — Ник? — позвал он и тот улыбнулся, опустив взгляд.

— Споешь?

— Она детская совсем, рифма хромает, да и музыка сплошной плагиат.

— И все же, — проведя пальцами по его обнаженной спине, выдохнул ему в губы Никита.

— Да, — откликнулся Тим и поцеловал его, замирая от восторга и счастья. Как он мог ненавидеть отца, который сумел подарить ему такое счастье?

Твоя любовь, как Армагеддон —

Падение мира.

Но это твоя любовь.

Твоя судьба неопределенна,

Как встреча с вечностью

На перекрестке.

Но я люблю тебя. И мне все равно

Влечет ли тебя та жа дорога, что и меня.

Моя жизнь, как звук молоточков

На пластинках ксилофона,

Но я дарю её тебе,

Отдаюсь падению,

Армагеддону.

Твоя любовь, как Армагеддон —

Падение мира,

Но я люблю тебя, и мне все равно

Сколько идти за тобой,

Сколько терпеть,

Сколько ждать,

Ведь это моя любовь —

падение мира, безда.