Княженика_6

— Ну, хотя бы то, что во время прадеда князя Игоря в его семье прекрасно были известны самые разнообразные образы. Там ведь так и написано, верно?

Там — где мелкими буквами в пособии напечатали всякую скучную муть, типа: "В нем рассмотрены 27 словесно-стилистических приемов создания образности". В общем, всякие там аллегории, метафоры, и инверсии. Старые-то словесы хоть веселыми были, а эти инверсии вообще непонятные.

Ниже, под списком этих образов, шли исчерпывающие расшифровки:

ИНОСЛОВИЕ убо есть ино нѣчто глаголюшти, и инъ разумъ указаюшти...

Я не сомневаюсь, что дьяк Иоанн с князем Святославом читали это и млели от удовольствия, но я, прямо как дядя Гриша тогда, чуть не зачесалась вся. То у них "повезоша", то "глаголюшти". На меня буква "ш" в таких количествах плохо влияет...

Насладившись вдоволь моими страданиями, Ярослав (вот садист! не буду с ним целоваться, пусть даже не думает!) сказал:

— Переверни страницу.

Я перевернула. И, о боже, какая радость, там дали "объяснительный перевод".

Тоже не совсем понятный, но хотя бы дающий какие-то шансы:

"ИНОСЛОВИЕ (аллегория) — это когда говорят нечто одно, а иное разумеют. Например, сказано богом змее: "Проклята ты от всех зверей". Слово "змей" иносказательно обозначает дьявола, а не змею".

— Я все поняла, — ядовито сказала я. — Когда бог корове говорит: "Благословенна ты от всех зверей", слово "корова" иносказательно обозначает божью коровку. Правильно?

Ярослав фыркнул и отправил мне лист обратно.

— В целом — верно. Еще страницу учебника переверни.

— Перевернула.

— Там есть очень важные отрывки, двадцать четвертый и двадцать пятый, — сделался серьезным Ярослав. — Нужно, чтобы ты их прочла.

Это была уже страница номер девяносто один.

Там было написано:

2) похухнание (сарказм)

Дойдя до похухнания, я, не смогла сдержаться.

— Похухнание, ха-ха-ха-ха-ха! Не могу, по-хух-на-ние.

— И ничего смешного! — сурово отрезал Ярослав.

В глазах у него загорелся огонь. Он стал таким м-м-м... манящим. (Целоваться с ним захотелось с удвоенной силой. С этим садистом?! Ничего себе, неужели я люблю насилие? Может быть, я мазохист?...)

— Знаешь, сколько в "Слове" этого похухнания? А вы его, "Слово", читаете, как опись имущества: три короба мягкой рухляди, две корчаги меду. Дальше читай!

Я продолжила:

26. Посмеяние — это слово особенно осмеивающее. Например, необразованному (грубому) уму говорим: "Ты, друг, словами славен, а видом (делом) облик змеи заимел" или "Господин Иоанн, помилуй его, он человек добрый" .

В общем, я поняла так, что все это — древнерусские способы поиздеваться или постебаться. Ну, или, осмеять кого-нибудь или что-нибудь, если прилично говорить.

Только они работают, когда знаешь, что на самом деле все не так, как говорят, и друг не друг, и добрый человек совсем не добрый.

Надо совершенно точно знать, что, например, Петя — полный дурак, чтобы оценить заявление: "Наш Петенька редкостный умница".

И, все-таки, похухнание — очень смешное слово!

Я не удержалась, вернулась назад на страницу. Там, где все по-древнерусски, было не только похухнание, но еще и "похухнани", и "похухнавъше". А перевели это как осмеяние.

То есть осмеять кого-то — это похухнать кого-то!

Обпохухнаешься!

— Я рад, что ты развеселилась, — заметил Ярослав.

— Но этот наш разговор не считается, — сказала я, чтоб он не очень-то себе воображал. — "Слово" мы еще не читаем, спор не начался! Это ты провел подготовительную арт.подготовку.

— Что я провел?

— Артиллерийскую подготовку.

— Да, — согласился Ярослав. — Провел. Еще Наполеон доказал, что артиллерия — это сила. Чем я хуже?

— А в чем суть твоей подготовки? Ну, узнала я, что такое похухание? И что?

— Ты узнала не что такое похухнание, ты узнала, что еще за сто лет до "Слова" у нас в Руси уже разбирались в гиперболах и метафорах. Ты это признаешь? — пригвоздил меня к стенке коварный Ярослав.

— Это не я, княжич, тебе рассказал, это ваш учебник. Все по нашему уговору, ведь так?

— Ну, так, — сквозь зубы признала я.

Этот хищник только притворяется пушистым котом. А чуть зазеваешься — сразу клацает волчьей пастью около шеи. Оборотень. С полоборота заводится.

— Теперь у нас есть лист, на котором все образы пронумерованы и их быстро можно найти, — не отпускал Ярослав мое горло (это фигурально, то есть, как там, по списку, лихьновно). — Предлагаю для такого же удобства и части "Слова" пронумеровать.

Ему в бухгалтеры надо будет пойти, если, конечно, он ЕГЭ по русскому не завалит.

Отступать было некуда.

— Давай пронумеруем, раз ты так настаиваешь, — с холодным похухнанием в голосе сказала я. — А какими цифрами мы будем нумеровать? Римскими или арабскими?

— Я думаю, лучше всего воспользоваться арабскими, — совершенно серьезно объяснил мне Ярослав.

И я поняла, что не хочу с ним целоваться! Голову ему я отгрызть хочу. Он же мне никакой лазейки не оставляет!

— Прекрасное решение, — надменно сказала я, даже не глядя в его сторону, чтобы не попасть под оборотническое обаяние.

Чтобы хоть куда-то смотреть, уставилась снова в учебное пособие.

Ой!

Они, оказывается, "пчелу" "БЧЕЛОЙ" обзывали!

Честное слово!!!

Так и написано русскими буквами: КНЫГЫ БЧЕЛЫ.

— Давай вернемся на страницу девяносто пять, — мягко, как заправский инквизитор, напомнил, что он тоже здесь, Ярослав.

Я перевернула страницу.

А его хваленое "Слово", вообще-то, "литературой периода феодальной раздробленности" припечатали, вот так-то!

Перевернула еще страницу.

СЛОВО О ПЪЛКУ ИГОРЕВѢ,

ВНУКА ОЛЬГОВА

Не лѣпо ли ны бяшетъ, братие,

Начати же ся тъй пѣсни...

Раздулся глухой, мягкий стук.

Мы с Ярославом одновременно испуганно повернули головы на звук.

Звонкиной кудрявой головы над столешницей не было.

Я в испуге соскочила со стула, заглянула под стол.

Звенислава Святославовна Ясная, про которую в пылу научной дискуссии мы совсем забыли, заснула, сидя, и свалилась под стол. Где и продолжала спать.

— Не судьба, значит, сегодня, — завершил заседание Ярослав, вынимая сестру из-под стола. — Пойдем, уложим ее.

Он опять стал милым и невыносимо обаятельным.

Прямо наваждение какое-то!

А ведь когда мы плюхались в похухнаниях, у меня было чувство, что он стальной хваткой держит меня за шиворот, не давая уклониться с того пути, по которому он задумал меня протащить.

И эти фортели выкидывает человек, которому в понедельник диктант за пятый класс писать!

— Алиса, иди, пожалуйста, впереди, — попросил Ярослав, поднимаясь со спящей Звонкой на руках. — Мне двери сложно открывать.

— А убрать здесь?

— Я потом уберу, сначала Звонку уложим.

Придерживая ажурную шаль, я пошла вперед. Спустилась на нижний ярус. Когда проходила мимо конского ковра, бляхи на кольчуге слабо мерцали, отражая свет ночника.

Мы донесли, точнее Ярослав весьма умело донес Звонку до комнаты, стянул с нее туфельки, уложил среди подушек. Как только кудрявая голова коснулась наволочки, Звонка вдруг подскочила с криком:

— Княженика!

И схватила меня за руку.

— Приляг на минуточку, — быстро шепнул мне прямо в ухо Ярослав, и чуть ли не опрокинул на подушку рядом со Звонкой.

Звонка, вцепившись в меня, счастливо улыбнулась и глаза ее снова стали сосредоточенно сонными.

— Только ты не уходи! — велела она строго брату.

— Я здесь, — пообещал тот, присаживаясь на край кровати рядом с нами.

Звонка лежала в середине кровати, голову положив на подушку, вольготно откинув в сторону правую руку. Левой она упрямо держалась за меня.

Я лежала на краю рядом с ней и сквозь полузакрытые ресницы смотрела на спокойно сидящего рядом Ярослава.

Гордо посаженная голова на крепкой, красивой шее. Широко развернутые плечи.

Он тихонько гладил меня по левой руке, словно убаюкивал.

В полумраке комнаты он показался мне воином, былинным богатырем, охраняющим на заставе наши рубежи.

Он чуть-чуть поворачивал голову — и скульптурный профиль становился еще четче. Линия лба, нос, скула, губы, подбородок.

Почему ему так важно, чтобы я вместе с ним прочитала "Слово о полку Игореве"?

Почему бы ему не поцеловать меня просто так, без всякого "Слова"? Вместо того, чтобы смотреть на меня, не отрывая глаз?

Звонка, наверное, заснула.

Если я приподнимусь, наши лица окажутся совсем близко. И глаза будут рядом. И губы.

Надо только приподняться и сесть. Еще секундочку и я это сделаю.

Веки у меня стали совсем тяжелыми, и я заснула рядом со Звонкой, так и не осуществив своего желания.

Уже во сне я чувствовала, как Ярослав снимает с меня вышитые туфельки, гладит мои ступни, поправляет покрывало.

Потом, во сне, вокруг меня кружились разные древнерусские слова и летали, взмахивая страницами, как крылышками, забавные "КНЫГЫ БЧЕЛЫ"

Глава пятнадцатая

ДИКТАНТ

Утром провожание меня до дому превратилось в целую процессию.

Пошел Ярослав — а к нему примкнули его отец и Звонка.

Я удивилась такому многолюдству.

Но Звонка была на седьмом небе от счастья и даже стоять спокойно не могла, подпрыгивая на месте по своему обыкновению, как резиновый мячик. Ее нарядили в теплые колготки, желтые сапожки, сиреневое расклешенное пальтецо — она стала похожа на колокольчик. На голове у Звонки была вязаная шапочка, украшенная пушистым помпоном. Это был всем помпонам помпон: огромный, невесомый, он подпрыгивал вместе со Звонкой, и, казалось, был готов того и гляди ускакать с ее макушки.

Я стеснялась величественного отца семейства Ясных, Святослава, но он спокойно и невозмутимо держал подпрыгивающую дочь за руку, ожидая нас с Ярославом.

По тропинке мы пошли к пролому в стене.

Там отец и сын Ясные очень осторожно вывели нас за пределы резиденции. Ярослав шел в авангарде, князь Святослав прикрывал нас, женщин и детей, с тылу.

Звонка в первый раз была в таком путешествии и вертела головой во все стороны так, что страшно становилось: вдруг голова открутится?

Мы прошли тропинкой мимо кладбища, вышли на трассу. Начали спускаться к домам.

Отец Святослава снова взял Звонку за руку. Похоже, ему было не менее интересно, чем дочери, но он держался, головой не вертел.

Добрались до избушки.

Я открыла калитку: дядя Гриша в залихватской тельняшке сидел на моем крыльце, поджидая меня, и, пользуясь тем, что тети Нели не было поблизости, с удовольствием курил.

Не успела я и слово сказать, как из-за моей спины во двор просочилась Звонка с радостным криком:

— Алиса, у тебя есть забор-р-р! Вот здор-р-рово!

— Доброе утро, дядя Гриша, — по-светски поздоровалась я и отступила в сторону, пропуская Ясных.

Дядя Гриша слегка растерялся, увидев такую делегацию.

Ярослав шепотом велел Звонке: "Поздоровайся с дядей Алисы. Его зовут Григорий Иванович".

— Здр-р-равствуйте Гр-р-ригорий Иванович! — зарычала грозно Звонка.

— Здравствуй, колобок, коли не шутишь, — дядя Гриша решил, что курить при ребенке непедагогично, и щелчком отправил окурок прочь с крыльца.

В действие вступил Ярослав.

— Здравствуйте, Григорий Иванович! Разрешите вам представить моего отца Святослава Всеволодовича и мою младшую сестру...

Окончить он не успел, потому что Звонка, придирчиво осматривавшая мою избушку, радостно воскликнула:

— Алиса, у тебя есть окна!

— У меня и стены есть, — хмыкнула я. — Прошу всех в дом.

Мужчины скованно обменялись не совсем дружественными рукопожатиями и, теснясь на узкой верандочке, вошли в мою избушку.

Дядя Гриша уже и печь успел затопить, было тепло.

Звонка как юркая ласка проверила все углы и закоулки. Ей, почему-то, очень понравилось.

— Мы решили вашу племянницу почти всей семьей проводить, — объяснил дяде Грише отец Ярослава. — Моя младшая словно клещ в Алису вцепилась.

— Не словно клещ! — возмущенно раздалось из-за печки.

— К верстаку, в смысле, к столу проходите, — пригласила всех я. — Сейчас чай пить будем.

Дядя Гриша молча сел за верстак и стал наблюдать, не побрезгуют ли всякие понаехавшие нашим чаем.

А чего им брезговать-то?

Любовь к сгущенке у них, как выяснилось, семейная.

— Как удачно, что вы здесь, Григорий Иванович, — сказал отец Святослава, с удовольствием прихлебывая чай. — Не подскажете, к кому обратится, чтобы просветили по части походов в тайгу? Люблю природу, хочется выйти, а место-то незнакомое, у нас лесостепи больше.

Дядя Гриша подумал и решил:

— Сходите к Владимиру Николаевичу, что на Перевальской живет. Он в прошлом буровой мастер, ну а так — мастер золотые руки. Замок вот сам себе построил, из списанного катера яхту-красавицу сделал. Он из кедра скульптуры режет, на зиму в свое зимовье уходит, материал для работы заготавливать и вдохновения набираться. Он и охотников знает, и подскажет, к кому обратится, ежели что.

— Благодарю, — склонил голову князь Святослав.

— А можно я тоже здесь жить буду! — расправилась с угощением Звонка. — Пожалуйста!

— Давай не сегодня, — дипломатично сказал ее отец. — Кто же будет контролировать, как Ярослав готовится к завтрашнему диктанту? На тебя одна надежда.

— Что за диктант? — заинтересовался дядя Гриша.

— Татьяна Николаевна будет проверять наши достижения, — со вздохом объяснила я.

— Это хорошо, это правильно, — слегка кровожадно обрадовался дядя Гриша. — В занятия вы много сил вкладываете, вон, на улице слышно, как орете. Должен и результат быть!

— Завтра поглядим, — туманно сказала я.

— Нам, к сожалению, пора, — поднялся отец Святослава. — А то, действительно, времени на подготовку к завтрашнему испытанию остается немного. Большое спасибо, Алиса, за угощение.

— Вам спасибо за вчерашнее приглашение.

— Тебе, пр-р-равда, понр-р-равилось? — обрадовалась Звонка. — Ты будешь к нам в гости пр-р-риходить? Пожа-а-алуйста! А на мой день р-р-рождения пр-р-ридешь?

— Обязательно приду, — пообещала я, поглядывая, как на это отреагирует дядя Гриша. — Любови Ивановне большой привет.