Да и Лазарев с Кунцевичем — все же сочли Книгой о коммунистическом будущем, именно "Туманность Андромеды". А не цикл того же Олега Верещагина. Который, надо отдать ему должное, талантливо описал переход к победе коммунизма здесь, на Земле — но именно путь, а не самоцель. Ну а в космосе — хочется верить, что там мы найдем все-таки друзей, Великое Кольцо. А не агрессивных сторков, подлых торгашей мьюри, звероподобных джаго, и кто там еще был? Хотя — эта мысль показалась Ефремову интересной — мир Верещагина, это то же человечество из "Андромеды", вышедшее в космос и обнаружившее себя в окружении хищников, живущих по закону, торговля или война. Оттого — земные корабли начинены самым мощным оружием, на планетах первым делом строят станции противокосмической обороны, а земляне вытянули страшную Галактическую войну, полное подобие Отечественной, заставив всю инопланетную сволочь себя уважать — и оттого, имеют у себя жесткую дисциплину, как на боевом корабле, во главе с Императором в роли капитана. Коммунистическая монархия — что может быть противоестественнее, однако у Верещагина прописана вполне гармонично.

[А все же — невозможно поверить, что во всей галактике только одни земляне могут оказаться нормальной цивилизацией, а все остальные разумные существа — сплошь сволочами и моральными уродами! Это, пожалуй, еще хуже, чем не верить в существование жизни на других планетах вообще...

Кстати, Ефремов заодно узнал от Рассвета и о том, что известно науке двадцать первого века о предполагаемой жизни на иных планетах — не мог не поинтересоваться! Оказалось, что и через два-три поколения космос все еще молчит и загадка этого молчания все так же неразрешима. Правда, и в будущем Земля внимательно просканировала лишь ничтожную долю звезд галактики. Зато было уже точно установлено, что у множества звезд есть свои планеты, а число планет галактики, на которых могла развиться своя жизнь, по самым пессимистичным оценкам должно достигать сотен миллионов! И все же — полное молчание в ответ на сигналы Земли... И полное отсутствие в нашей галактике, да и во всех окрестных, следов деятельности древних и могущественных цивилизаций, способных управлять энергией своих солнц.

Неужели разум действительно столь редок во Вселенной, что даже из сотен миллионов случаев возникновения жизни он развивается лишь в их ничтожной доле? Ведь не может быть, чтобы правы были те ученые, которые объясняют отсутствие братьев по разуму — неизбежным самоуничтожением любого разумного вида существ!

Ничего, выясним... Когда-нибудь мы все это выясним.]

— Творческая интеллигенция! — произнес Сталин, когда за Ефремовым закрылась дверь — и это лучший из ее представителей, которого вы, Анна Петровна, отрекомендовали как "преданного идеалам коммунизма", страшно вообразить, какие же тогда худшие? Вот отчего с технической интеллигенцией гораздо проще — как на заседании Совета Труда и Обороны товарищу Яковлеву, предъявившему ВВС свой Як-26 в качестве "бомбардировщика в габаритах и с летными данными истребителя" товарищи военные без всякой дипломатии указали, что если дальности хватает лишь для поражения цели в окрестности своего аэродрома, прицельное оборудование не обеспечивает уложить бомбы даже в пределах полигона, не то что попасть в мишень, а при полной бомбовой нагрузке еще и деформация фюзеляжа, то это не самолет, а полное г..о, и товарищ Яковлев его может себе в одно место его засунуть — вот так и было сказано, товарищ Пономаренко свидетель — и Яковлев такой разговор принял абсолютно нормально и пообещал все исправить. На что ему было ответ, оставить бомбардировщик в покое, и заняться сверхзвуковым перехватчиком — ведь сколько помню, из Як-26 так ничего и не вышло там, а Як-28 до семидесятых на вооружении ПВО стоял. И представить нельзя, чтоб из технарей кто-то пытался бы заказчику возражать "а я так вижу". А гуманитарии, ну вот как с такими управляться? А власть употребишь, так после клеймят сатрапами и душителями свободы.

Анна пожала плечами.

— Специфика профессии, товарищ Сталин. Так же как микроскоп, инструмент нежный, его грубо швырять нельзя, пылинки сдувать приходится. И уж никак не — гвозди им забивать. А что касается худших представителей творческой интеллигенции... Среди них можно встретить как таких, которые из принципа не захотят ничего в своих книгах менять, за одно только предложение этого начав крики об удушении свободы, так и таких, которых называют халтурщиками — писателей, если их можно так назвать, которые готовы с радостью писать на любую тему, которая только принесет им признание властей, а если уж власть сама закажет что-то... Вот только почему-то таланта у таких "писателей" — куда меньше, чем у их не предающихся раболепию коллег. Потому их халтурщиками и зовут. А товарищ Ефремов отнесся к нашим волнениям с полным пониманием.

— Ладно! — сказал Вождь, вставая — считаю, что разговор был плодотворный. Вас, товарищ Лазарев, жду через час на заседании Совета Труда и Обороны. Будем решать, по поводу французских событий. Обойдется в этот раз — или будет война?

123456

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓