Долгий путь

По инерции вяло продвигаясь вперед, я думал о том, что хорошо, хоть Криса нет дома, и он будет лишен "удовольствия" лицезреть меня в таком жалком виде. Кажется, Крису вполне оправданно не нравились подобные места и он их редко посещал.

Постаравшись пригладить и откинуть со лба растрепавшиеся, лезущие в глаза волосы, я одновременно покосился на оставшийся в руке стакан. Надо куда-то его деть... Вскинув голову, я заозирался и пошарил взглядом по радиусу в несколько окружающих меня метров, принимая себя за центр этой самой окружности, и направился к выходу, где стоял стол, на котором я надеялся пристроить свою посудину. Неожиданно в носу защекотало, и я громко чихнул.

— Будь здоров.

Я встал как вкопанный и чуть не выронил свой, теперь уже наполовину пустой, стакан — напротив меня стоял Джей Нейвал собственной персоной. Только этого мне для полного счастья и не хватало...

Я слегка кивнул и постарался как можно быстрее разминуться, сделав вид, будто настолько пьян, что даже не различаю лиц. Но, к моему удивлению, он был как то дерево в сказке — сколько не пытайся обойти, все равно будешь натыкаться на него снова и снова. А еще я успел забыть, насколько он все-таки красив.

— Я заметил тебя на улице.

Я вопросительно вскинул брови, и он продолжил:

— Мы тогда как-раз выходили из "Бади Холли", — и Джей слегка мотнул головой за спину, где за столиком около стены устроилась большая и яркая компания, с женской стороны которой были преимущественно блондинки. Хотя меня больше в данный момент интересовало то, с каких это пор он стал для меня просто Джеем?

— Не знал, что тебе интересны такие места.

Сначала меня удивила его своеобразная бесхитростность и эта внезапная откровенность, но последнее замечание скорее насторожило. Выглядел Джей недовольным и, похоже, в его мыслях не было говорить мне ничего приятного.

— В каком смысле?

— Ну ты такой всегда серьезный, — в глазах напротив светилось едва заметное превосходство, словно я еле держался на ногах и поэтому казался ему забавным. Меня это возмутило и немного обидело — я не был настолько уж пьян. — Я бы не поверил, если бы мне сказали, что я могу встретить тебя здесь.

— Мне всего лишь двадцать пять и в таком возрасте еще не уходят на пенсию, — в моем голосе отчетливо прозвучал вызов, хотя это, должно быть, и было смешно. Я был словно маленький ребенок, который тщетно пытается доказать взрослому свою правоту.

— Нет, до пенсии тебе еще очень даже далеко, — медленно растягивая слова, Джей окинул меня таким пристальным взглядом, что неожиданно кровь прилила к моему лицу. Мне оставалось только надеяться, что здесь достаточно темно для того, чтобы скрыть мое глупое смущение и, к своему стыду, возбуждение. Я постарался напомнить себе, что этот сопляк — друг моего сына, а еще, что он снова меня провоцирует. И только тут, взирая на него снизу вверх, я заметил, что он был возмутительно трезв! И эта до боли знакомая улыбка, лениво растянувшая его губы, как только наши глаза встретились. Он снова меня проверяет, догадался я. Прощупывает, как далеко я позволю ему зайти. Даже теперь...

— Кажется, твоя компания тебя уже ищет, — я напомнил себе, что давно уже перестал быть девятнадцатилетним мальчишкой и теперь взрослый, а следовательно, должен вести себя соответствующе. Поэтому постарался ответить так холодно и спокойно, как только сумел, хотя мне и было немного трудно долго фокусировать на нем свой взгляд и воспринимать те интонации, с которыми он говорил. То, что никогда не выставляется на поверхность, но всегда можно почувствовать. Я пока не мог понять того, что ему от меня было нужно.

— Уже уходишь? — он проигнорировал мою последнюю реплику, а я, в свою очередь, решил проигнорировать его вопрос и начал упрямо продвигаться дальше. Не хотелось проверять, направился ли Джей за мной или остался. Мне было необходимо побыстрее выбраться на улицу и сейчас это желание ничто не могло пересилить. Еще на душе было как-то неспокойно, и надо было наконец-то уже куда-то деть этот чертов стакан!

Пару раз меня больно задели плечом, плюс сказывалась моя слегка заторможенная реакция, но я все-таки оказался около дверей без ощутимых потерь. Я не убегал, а просто хотел побыстрее оказаться дома. Хотя признаю, что это было некой особенностью моего характера — когда происходило что-то важное, чего я мог долго ждать и хотеть, я всегда торопился побыстрее это "прожить", чтобы ничего не испортить, и уже потом, в "безопасности", вспоминать и по многу раз мысленно перематывать этот момент. Глупо, но иногда я был действительно готов с легкостью отказаться от чего-то важного, лишь бы только как можно скорее сбежать, убеждая себя, что это не так уж сложно — ждать, и дальше все будет только еще лучше.

Уже у самого порога я налетел на какого-то шкафоподобного парня и выронил стакан, в следующий момент превратившийся в хрустящую под подошвой крошку.

* * *

На улице было по-настоящему холодно.

Спрятав руки в карманах, я безрадостно констатировал тот факт, что опять забыл купить перчатки. В конце концов, мне все-таки стоит однажды специально сходить в магазин и, сильно не привередничая, купить первые понравившиеся.

По каменным булыжникам я медленно направился по главной улице к зданию почты, около которого мне нужно было свернуть направо и минут сорок идти по прямой до самого дома. По дороге зашел в круглосуточную закусочную и взял большой кусок пиццы с сыром. Картонная подставка, испачканная кетчупом и жиром, приятно грела пальцы, и вместе с сочной пищей в мой рот попадали огромные, прохладные и безвкусные хлопья снега. И хотя я чувствовал себя последним дураком, на душе было спокойно и пусто. Я знал, что утром или в середине дня, когда я проснусь, мне будет плохо, но сейчас это не имело никакого значения.

Осветив меня фарами, рядом притормозила машина. Я остановился и обернулся. Нетрудно было догадаться, кто это мог быть. Со мной никогда не происходило ничего настолько необычного, чтобы приходилось долго гадать и выбирать из всех возможных вариаций. Скорее, все умещалось в обычную и логическую последовательность.

Сзади послышался шум — был уже пятый час утра и все клубы закрывались, поэтому народ хлынул на улицу, не спеша разбредаясь по домам.

— Садись в машину, — он не спрашивал и не предлагал. И несмотря на то, что мое опьянение больше заключалось в неуклюжести и теперь все сильнее раздражающей заторможенности мыслей, чем в спуске тормозов тела и головы, я послушался и залез на заднее сидение. Просто потому, что так хотелось — без ложной скромности и продолжительных изматывающих споров с самим собой.

Конечно Джей Нейвал был за рулем. К тому же мне всегда казалось глупым, имея колеса, нажираться в хлам в каком-либо клубе и своим ходом добираться до дома, рискуя влипнуть во всевозможного рода неприятности.

Кстати, о пьяных... Я в таком состоянии, и Джей видит меня! Это неправильно. В моем сценарии сегодняшнего вечера все должно было быть совершенно по-другому, и даже если мы случайно встречались, то я должен был быть крут и весел, а не смешон и жалок. Совсем некстати вспомнился мой "неудавшийся поклонник", Винс. Как стыдно, хотя если по правде, мне должно быть абсолютно все равно. Потому что это тоже одна из незавидных привилегий отношений — видеть своего возлюбленного в самом неприглядном состоянии... Боже, о чем это я?

Пока мы ехали, в машине царила полная тишина, если не считать включенного радио, которое звучало настолько тихо, что я не мог расслышать ни одной песни. Может быть всему виной был шум в моей голове и все те никак не связанные друг с другом мысли, которые роем носились в сознании. Я пытался вспомнить, позвонил ли Крис вечером, как обещал, и о чем мы говорили. Не забыл ли я выключить свет, когда мы с Беном выходили из прихожей. И куда подевались мои ключи...

Совершенно бесстыже развалившись на всем сидении, я неотвратимо уплывал в сон, и пришел в себя только тогда, когда сбоку открылась дверца машины и спину обдало неприятным холодком.

— М...

Я попытался выпрямиться и показать Джею, что проснулся. Потому что с него станется меня волоком, словно мешок с картошкой, дотащить до входной двери и бросить где-нибудь у порога. Только потому, что "Крис вряд ли простит ему, если он не доставит меня домой в целости и сохранности".

— Сейчас, — я сонно протер лицо рукой, зевнул и очень медленно, но все же стал выбираться из машины. Не хотелось покидать теплый салон и гладкую белую кожу, приятно холодящую разгоряченную левую щеку.

Как мне показалось, Джей был чем-то недоволен и даже как будто зол. Мы в полном молчании дошли до домофона, причем передвигался я пусть и черепашьим ходом, но зато самостоятельно. Теперь же вышла небольшая заминка, пока я рылся во всех своих карманах в поисках ключей. К моему удивлению и неудовольствию, они оказались как раз в заднем кармане джинсов, который плотно, наподобие второй кожи, облегал мой зад. А перчаток не было, и одеревенелые от холода, вкупе с алкоголем, пальцы плохо слушались. В итоге все закончилось тем, что я уронил ключи в наметанный на ступеньках снег. И они очень легко и беззвучно ушли под белую вату.

Джей приглушенно выругался и полез их доставать. Мне стало смешно и, кажется, я издал звук, очень похожий на едва сдерживаемый смех.

Это было странно и интересно одновременно. Он терпел меня так долго, пока мы ехали в машине и сейчас, когда я копался с ключами, предоставляя все делать самому. А теперь, оказывается, он еле сдерживается, чтобы не подфутболить меня под зад. Не понимаю, зачем он со мной возится? Я уже давно не маленький, не в первый раз возвращаюсь домой в подобном состоянии и всегда до этого сам о себе мог позаботиться.

Когда он поднялся, его волосы были смешно взъерошены на затылке, словно он не один раз проводил по ним рукой. А еще в темных прядях застряли белые хлопья снега, которые не спешили таять. И перед тем, как открыть дверь, он снова посмотрел на меня тем пристальным взглядом, словно был уверен в том, что сейчас должно что-то произойти. Ну а в следующую секунду я изумленно замер, потому что Джей совершенно по-мальчишески улыбнулся и быстро толкнул дверь, проходя в теплый сумрак коридора.

Пройдя за ним внутрь, я стал быстро водить ладонями по шершавой стене в поисках включателя. Без света, в по предрассветному плохо освещенном коридоре, мне казалось, что мы походили на двух преступников, которые делали что-то противозаконное, противоречащее общепринятым правилам общества, и за это обязательно должны быть наказаны.

— Не надо, оставь, — я не почувствовал, когда он успел подойти так близко и оказаться за моей спиной.

Ладонь Джея останавливающим жестом легла на мою руку, и я ощутил его дыхание на своем затылке. Впечатление дежавю, словно это уже с нами было и однажды мы точно так же вплотную стояли друг к другу.

Я вздрогнул и занервничал, стараясь погасить первые всполохи возникшего внизу живота возбуждения.

— Джей, — мне нужно было срочно его образумить, хотя мой голос и прозвучал скорее жалобно, нежели уверенно. И я пока не до конца мог оценить обстановку, потому что все происходило слишком быстро и внезапно.

Я попытался отстраниться, но сильное тело еще плотнее навалилось, блокируя все мои попытки вырваться и сбежать. Мне стало страшно.

— Джей, твою мать, сейчас же отпусти меня, — голос по-прежнему звучал неуверенно, но сейчас я хотя бы разозлился.

— Чтобы ты снова смог улизнуть? — я отчетливо понял, что он улыбается. — Неа.

— Гребаный псих, — мое собственное тело совсем не было против такого положения вещей, охотно отзываясь приятным теплом и расслабленностью в мышцах. Но что действительно не давало покоя, так это настойчивая мысль, что я сейчас слишком пьян, чтобы отвечать за свои поступки, и завтра, то есть уже сегодня, непременно об этом пожалею.

Тем временем Джей положил свободную руку мне на затылок, повернул мое лицо к себе и медленно облизал мои слегка приоткрывшиеся то ли от удивления, то ли в знак протеста губы.

— Ммм, — может быть от того, что я так долго ждал этого, или совсем наоборот, и мечтать не смел, мне было тяжело собраться с мыслями и сделать хоть что-нибудь. Мы стояли в общем коридоре, и несмотря на то, что была суббота, около пяти часов утра, в любой момент нас мог увидеть кто-нибудь из соседей. Это нужно было прекратить и как можно быстрее.

— Остановись, — стоило мне это произнести, как вторая рука оказалась на моей щеке и стала нежно ее поглаживать, таким образом зафиксировав мою голову и практически лишив возможности избежать рта, который с едва слышимым слабым выдохом прижался к моим губам. Тут же влажное тепло полностью окутало мои губы и почти сразу исчезло.

Джей отстранился, так что кончики наших носов соприкоснулись, и затем снова меня поцеловал. И так продолжалось несколько раз, пока я сам с глухим стоном не поддался вперед, не отпуская его от себя и углубляя поцелуй.

Мне стоило подумать о том, что для него это всего лишь новый сексуальный опыт, удовлетворение потребностей — не более того. Очередная победа. Но для меня ведь все совсем иначе и я не мог идти против своих принципов, которые и составляли мою сущность. Ведь кто я без них? Такой же человек, как миллион других. Но пока мы целуемся и его рука медленно перебирает мои волосы на затылке, я улетаю. Мне так хорошо, как еще никогда и ни с кем до этого не было.

Руки Джея соскальзывают вниз и слишком откровенно останавливаются на моих бедрах, придвигая к себе еще ближе. Наверное, это самый подходящий момент для того, чтобы остановиться, пока все не зашло слишком далеко.

— Все, хватит, — на этот раз мой голос звучит намного жестче, и он все-таки меня отпускает, делая шаг назад. Мы оба шумно дышим, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, и я замечаю, что на нем одета та же самая куртка, в которой он был, когда подвозил меня в последний раз — синий пуховик с густым белым мехом на капюшоне. Глупое наблюдение, но как-будто это происходило целую вечность назад. И с того момента, мне кажется, я успел непоправимо состариться... и еще влюбиться.

К своей растерянности, во взгляде напротив я читаю злость.

— Уже наигрался? Или тебе всегда обязательно так долго ломаться?

Его слова словно пощечина, но я не успеваю ничего ответить, потому что Джей резко приближается, и его рука ложится на мое горло, прижимая обратно к стене. Если бы не это, то я наверняка бы потерял равновесие, и теперь я уже не знаю, кто из нас двоих больше пьян. Или я должен был предвидеть то, что он все равно всегда поступает по-своему. Как ему удобнее. Сначала ведет себя "безопасно", потом уговаривает лаской, а если не получается, то берет свое силой.

Кажется, я улыбаюсь, потому что в глазах Джея словно еще ярче разгорается раздражение. Но самое ужасное во всей этой ситуации то, что я по-прежнему возбужден.

— Похоже, что тебе крайне редко отказывают, — тяжело сглатываю под его ладонью, так как мой кадык двигается с трудом.

Ведь он знает, что все это "понарошку" и стоит мне издать малейший звук или закричать, как сюда сбежится весь дом. Тем более что мы не прошли каких-то пару шагов вперед и сейчас стоим под чужой дверью. Игра изначально не стоила свеч.