В итоге, после неожиданных, ошеломляюще яростных споров — старший Тимофеев и Кашин даже коротко подрались! — было принято иное, всех устроившее наименование тайной "подрасстрельной" организации: "Время".
Пройдет одиннадцать с лишним лет после того незабываемого дня, и на голубые экраны страны выплеснулась новостная телепрограмма: "Время", ставшая отныне главным поставщиком ежедневых новостей для советского телезрителя.
Постепенно и незаметно для себя, члены организации привыкли так называть и свой проект, но на сей раз, в отличие от скандалов-междусобойчиков с "НЭПом", недовольных не было, потому, хотя бы, что сие оказалось удобным даже с точки зрения конспирации: "ты не забыл, что у нас сегодня Программа Время?", "Васечка, ты куда? — Я ненадолго, заскочу к ребятам на ПрВр!.."
Постепенно ПрВр росла и развивалась, теперь это уже был не кружок энтузиастов на шесть человек, но реальная, разветвленная по всему Советскому Союзу организация, вобравшая в себя более ста участников. С идеологической, партийной точки зрения, "Программа Время" представляла из себя полную мешанину идей, взглядов, вкусов и цвета знамен: были там коммунисты (в явном меньшинстве), были и ярые антикоммунисты, и анархисты, и буддисты, и неомальтузианец, в лице ВэДэ, Валериана Курбатова, одного из главных руководителей ПрВр, и даже бездетная пара новосибирских староверов Докучаевых... Но всех объединила идея: самим устоять, и удержать страну от неминуемого распада. Коммунисты, конечно же, хотели сохранить СССР, могучий, процветающий — и очищенный, наконец, от всей этой подхалимской псевдокоммунистической братии, порожденной произволом троцкистско-сталинских времен и волюнтаризмом хрущевских (позднее — застоем брежневских)!
Антикоммунисты считали коммунистов слепцами-попутчиками, те в ответ обзывали антикоммунистов пятой колонной, агентами вражеского влияния, но на бытовом и организационном уровне уживались между собою вполне даже мирно. То же касалось и буддистов, и "глушковцев", и анархистов — притерлись как-то.
— Почему всемогущий КГБ проморгал эту мелкую раковую опухоль на теле здорового советского общества — непонятно! А, Валера, как считаешь? Может быть, потому что организация не разбрасывала прокламаций по улицам Павлопетровска и Москвы, не взрывала железнодорожные составы, не желала смешиваться с либеральным диссидентским движением, ориентированным на контакты с заокеаном?..
— А мне откуда знать? Я что — Андропов, что ли?.. Может, все дело в том — это своего рода парадокс! — что наш КГБ сам был как бы отодвинут от декларируемой советской реальности, по большому счету, жил вне её, купаясь в ней же. Что я имею в виду? Сейчас освежу в памяти, в блокнотец гляну... Вот.
"Положение о Комитете государственной безопасности при Совете Министров СССР и его органах на местах" — это основной документ, регламентирующий деятельность КГБ. Основной и главный — это значит, что он для них важнее Госплана, Совета Министров и самой Конституции! Проект положения разрабатывался самими комитетчиками, то есть, они сами для себя законы написали. Сей проект был утверждён Президиумом ЦК КПСС 9 января 1959 года. Положение, которое стоит особняком от всего правового поля Советского Союза, получило статус сверхзакона на заседании общественной организации — Президиума ЦК партии коммунистов! И только потом уже введено в действие постановлением Совета Министров СССР! И до сих пор действует! И все это на условиях строжайшей секретности, вроде нашей с тобой! Но эта "ихняя" строжайшая секретность — только для тех, кто и так бесправен, то есть для рабочего класса, передовой части колхозного крестьянства и для трудовой интеллигенции. Враги наши зарубежные давным-давно имели точные копии с аутентичными переводами. Легко!
Согласно этому положению, Комитет государственной безопасности провозглашен "политическим органом", проводящим в жизнь решения Центрального Комитета КПСС и Правительства СССР. При этом непосредственное руководство и контроль КГБ являлись прерогативой Центрального Комитета КПСС, в то время как Совету Министров СССР отводилась вспомогательная роль, второстепенная, прямо скажем: заслушивание отчётов о деятельности КГБ, назначение заместителей его председателя, утверждение структуры и штатной численности комитета, утверждение членов коллегии — но и это всё строго по согласованию с ЦК КПСС. А ты говоришь — Косыгин! Брежнев!..
Однако, эти прозрения-озарения участников ПрВР пришли много позже, уже в разгар семидесятых...
С главною, пока еще не сбывшейся, истиной, сиречь опасностью, определились единодушно: СССР на пути к развалу! Основную задачу приняли столь же единодушно, вместе: по максимуму — "не допустить катастрофы"! Или, хотя бы, сохранить все, что возможно: от страны — до бесплатных школьных завтраков!
Но понимали под этими "сохранить-не-допустить" уже разное, всяк свое.
— Школьное бесплатное образование — благо для народа и страны?
— Благо!
— Заносим отдельным пунктом. Против кто-нибудь есть?.. Далее, медицина.
— Позвольте реплику, Сережа! С медициной далеко не все столь одно...
— ...значно! Договариваю за вас, Аркадий Борисович! Наряду с бесплатной, должна быть и платная! Наряду, а не вместо нее!
— Это в теории! Но как только предприимчивый эскулап из системы бесплатной медицины почует запах рубля...
— Не надобно всех мерять на свой...
— Так! Исполняю роль колокольчика и секунданта, разводящего гладиаторов по углам! Ти-ши-на! Брек! Ну, товарищи! Ну, в конце-то концов! Мы сюда орать и бездельничать собрались, или, наконец, начнем, согласно регламенту, издеваться над здравым смыслом? Если рассуждать в общем и целом, то я с пониманием и уважением отношусь к нуждам и чаяниям угнетенных классов, народов, государств, полов и меньшинств, а если конкретно изучать историю вопроса, то все ранее угнетенные, отстояв свои права, начинают бороться за мои.
Это неизбежно и очень грустно. Тем не менее... Разъединяет людей миллиард самых разных причин, от религии до запаха носков. А объединяет всего миллион.
Бесплатная медицина за основу. Есть кто реально против?.. Теперь, армия! ТИХА!!! Всех сейчас пошлю по матушке по Волге, за тыщу килОметров, освежиться! Добровольческая, принудительная, большая, малая, платная, бесплатная, с комиссарами, без комиссаров... — НУЖНА СТРАНЕ АРМИЯ КАК ТАКОВАЯ??? Ну, и запишем, не разводя болтологии. Доклад по теме современной армии подготовите вы, Владимир Кондратьевич! Вот там-то мы всласть попляшем по-критикански дружно и по тезисам вашим, и по капитанским звездочкам, и по костям! А пока — не будем друг друга сбивать с повестки дня.
Страна — это СССР? Российская империя? Свободная Россия?..
Г Л А В А 2
— Зачем тебе успех? Наполни жизнь мечтами!
— Васенька, да ты у меня поэт! Это Шекспир?
— Нет, просто книги в командировках читаю. Н-не помню даже, откуда взялось, главное — к событию хорошо подходит! И к людям. Кроме нашего Мики, надеюсь.
Свое Первое Школьное Сентября Лук и Мик запомнили на всю жизнь, но каждый по-разному, хотя и встретили его в одном и том же месте: на маленьком пыльном дворе начальной школы ?15. Утро теплое, небо в меру облачное, с большими синими просветами. Ни бурь, ни туманов, ни наводнений. В провинции и климат простоват. Школа деревянная, одноэтажная, цветом коричневая, стоит на невысоком беленом известью кирпичном фундаменте. Вмещаются в нее четыре комнаты для классов, учительская, раздевалка, широкий темный коридор и здоровенная печка в центре всего. Уборная на улице, даже две уборные: одна, поменьше, для учителей и другая, попросторнее для школьников, на два отделения: для мальчиков и девочек. Обе также деревянные.
Лук появился чуть пораньше, в составе небольшой компании детей и взрослых: Лука сопровождала мама, а Сашку Монахова, его приятеля с младенческих лет, оба родителя. Семьи жили неподалеку, в разных концах кубика, взрослые дружили между собою, и поэтому заранее решили идти вместе: мама и Лук издалека еще замахали руками тете Жене, Сашкиной маме, стоявшей на балконе четвертого этажа, она им кивнула в ответ и тут же исчезла в глубине квартиры, поэтому даже и подниматься к Монаховым не понадобилось: встретились у подъезда, внизу.
Дядя Сережа, Сашкин отец, их сфотографировал, вдвоем и поодиночке, мамы придирчиво выглядывали друг у друга цветы, составленные детям в букеты для их первой учительницы... Но что толку рассматривать — астры да саранки, да георгины, из тех же горсточек семян взращены, с соседних клумб сорваны (отцы Лука и Сашки Монаховы — в одном депо работают, машинисты на железной дороге, садовые участки вместе получали, рядом-напротив через дорожку), поменяй букеты местами — никто, кроме бдительных мам, этого и не заметит...
Сашка Монахов в черном капроновом берете с хвостиком на макушке, у Лука на голове серая кепка, из которой никто не догадался вынуть картонный "каркас-ободок"; Лук предпочел бы вообще без головного убора, но — нельзя почему-то.
Оба получились белобрысы на той древней фотографии ... но с годами это пройдет, сначала у Лука, а потом, к окончанию школы, и Сашка Монахов потемнеет до светло-русого...
И вот они уже стоят неровной шеренгой перед крыльцом школы, все тридцать шесть человечков из первого класса "б", мальчики и девочки, слушают приветственные слова от взрослых дяденек и тетенек, пожелавших выступить, у каждого первоклассника в руках короткий букет цветов, который сейчас надо будет подарить учительнице Розе Михайловне Богушевой...
Плечом к плечу с Луком (оба оказались на самом фланге шеренги, почти у забора) стоит мальчишка, черноволосый, чуть поплотнее и повыше Лука, он приехал на "Волге" с родителями, и вообще без головного убора...
— А ты чё без фуражки? — шепчет ему Лук.
— Да ну! И так тепло, — отвечает ему парнишка. — И прическа собьется.
Лук фыркнул — его рассмешило девчачье слово "прическа", но тут же обоим погрозила толстым пальцем тетка-родительница, стоящая во взрослой толпе почти напротив них, и они пристыженно умолкли.
Потом зазвенел колокольчик в честь начала новой школьной жизни для первоклашек, потом Роза Михайловна принимала от них букеты и укладывала на заранее поставленный столик, потом двое родителей с фотоаппаратами всех фотографировали, стараясь, чтобы в кадр не попали неряшливая помойка и ветхая деревянная уборная — слева "м", справа "ж" — угнездившиеся на том же маленьком дворике, метрах в двадцати от школьного крыльца, потом их повели в класс.
Лук и Сашка Монахов хотели сидеть вместе, но учительница им этого не позволила: она лично рассадила учеников по собственному разумению, стараясь, чтобы за каждой партой сидели мальчик и девочка, и чтобы дети, знакомые до школы, сидели на разных партах, подальше друг от друга. Но мальчиков в классе заметно больше, чем девочек — двадцать один против пятнадцати, поэтому на некоторых партах мальчики сидят по двое.
Просунулась в дверь голова — техничку за учительницей прислали — та вышла из класса, и дети на несколько учебных мгновений остались без присмотра, сами по себе.
Три ряда, по шесть парт в каждом, и в среднем ряду на четвертой парте, считая от школьной доски, устроился Лук. Слева от него...
— Мика.
— Чиво?
— А тебя как зовут? Меня Мика, Микула. А тебя?..
Но Лук не успел ответить: в это время вернулась Роза Михайловна и тут же отчитала строгим голосом рослого рыжего мальчика, шалуна, который, бегая по классу между партами, успел раздать несколько подзатыльников своим одноклассникам и одноклассницам. Делал он это без злобы, просто из озорства, но Луку мальчик сразу же не понравился.
Потом была перекличка: Роза Михайловна зачитывала имя и фамилия ученика или ученицы, Лук, услышав свое, сразу же вслед за Микой Тимофеевым, встал и сказал, подражая Мике, в два слова: "это я", вместо односложного "я", и тотчас получил замечание от учительницы за неправильную форму ответа. А Мик, секундой раньше ответивший точно так же, почему-то остался без замечания. Рыжего баловника звали Валера Боргунов, самую красивую девочку в классе — Алла Ваталова... Всех сразу и не упомнить.
Первый урок был как бы и ни о чем, учительница знакомилась с учениками, кто на что способен, у кого какие родители.
— Кто умеет считать до десяти? Те, кто умеют — поднимите руки. Локоть на парте, ладонь вверх, пальцы вместе: вот так. Молча поднимите, не кричать, не якать!
Первым вызвался Лук и зачастил скороговоркой:
— Раз-два-три-четыре-пять-шесть...
— Садись, неправильно! Микула Тимофеев?
— Раз, два, три, четыре... — бодро начал Микула, но и его учительница оборвала на полуслове за неправильный ответ.
Лук сидел, весь розовый от стыда и лихорадочно перебирал в уме порядок циферок... И где же не так???
— А чё не так? Э, слушай, Лук, а что неправильно? Я... мы с тобой все правильно сказали!
— Ага! А она говорит, что неправильно! За что?..
Но учительница, попытав безуспешно нескольких очередных соискателей истины, которые действительно пока еще не знали десятичного счета, с важностью объяснила допущенную двумя выскочками ошибку:
— Правильно говорить: ОДИН, два, три, четыре... Не "раз" — такой цифры нет на белом свете! — а один! Надя Вешнякова! Повтори, пожалуйста! Всем тишина! Итак, счет от ОДНОГО до десяти. Надя!?
— Один, два...
— Молодец, Надя, продолжай.
— три, четыре... пять...
— Так, молодец.
— шесть, семь...
— Продолжай, молодец Надя.
— девять...
— Восемь, девять и десять. Таким образом, мы с вами провели правильный счет от одного до десяти! Аульбеков Тахыр! Закрой рот и вытри губы! И нос! Тишина, смеяться будете дома, а не на уроке! Надя Вешнякова! Подойди к доске. Повернись! Сегодня ты получаешь первую в своей жизни отметку за хорошую учебу! Дети, в первой четверти первого класса оценки в тетрадь, в журнал и в дневник не ставятся. Но со второй четверти, после ноябрьских праздников, пойдут оценки за учебу: кому пятерки, кому четверки, а кому и... А пока за хороший и правильный ответ ученики будут получать вот такие звездочки! Роза Михайловна раскрыла, взяв со стола, большую и широкую книгу (это был классный журнал), вынула оттуда почтовый конверт, вытряхнула из него щепотку бумажных красных звездочек, каждая размером с "октябрятский" значок, и одну отдала девочке.
Надя прошептала "спасибо" и потупилась, не зная, что делать дальше...
— Садись на место, Надя, молодец.
Весь оставшийся урок, первый, так называемый ознакомительный, который еще не арифметика, не родная речь, не чистописание, Лук сравнивал про себя слова "раз" и "один", и прикидывал, почему говорят "один раз", "два раза"... и почему "раз-два — взяли!", "раз, два, три, елочка гори!" Мика старался слушать слова учительницы, но то и дело отвлекался, разглядывал класс и одноклассников.
Класс — это комната, в которой... восемнадцать парт, учительский стол и стул, черно-коричневая — изрядно облупившаяся — классная доска, с разноцветными кусочками пишущего мела на длинной узкой полочке-приступочке понизу доски, тряпка, чтобы мел с доски вытирать...
