Ульгутские ворота были заперты на ночь, но имя Эйдара Казари и несколько золотых монет отпирали многие замки в этом городе. Короткая остановка, сопровождавшаяся грохотом засовов, скрипом петель и недовольным ворчанием из кареты, подошла к концу, и колеса экипажа застучали по мостовой самого роскошного столичного района.
В то время как большая часть Сандоры погружалась в сон и тишину, в Ульгуте жизнь била ключом. По широким улицам квартала, ярко освещенным новомодными фонарями, изготовленными Мастером Ковенконом, туда-сюда двигались роскошные кареты и носилки. Тут же резвилась золотая молодежь, кочующая от одного питейного заведения к другому. Из окон вызывающе помпезных особняков доносились звуки музыки и смех. Веселье будет продолжаться всю ночь. И лишь к утру, когда невыспавшиеся и вечно усталые жители Вейдана и Нижнего Асхонела потянутся на работу, в Ульгуте станет тихо и покойно. До следующего вечера.
У моста, перекинутого с левого берега Черного озера на Лебединый остров, карету снова остановила стража, на этот раз королевская. Спесь слетела с господина Казари, будто унесенная ветром. Это где-нибудь в одном из Асхонелов он мог разговаривать с представителями власти свысока. А здесь... Здесь он был одним из... Причем, не самым богатым, не самым знатным, не самым влиятельным. Этот факт сильно бил по самолюбию господина Казари, но ему приходилось мириться с правилами игры, установленными сильными мира сего.
Впрочем, золото и заветное слово и здесь были решающим фактором. И полученный вначале отказ превратился вдруг в разрешение. Карета проехала по мосту, миновала огромные ворота и оказалась во внутреннем дворе дворцового комплекса по соседству с десятками таких же экипажей.
Воспользовавшись помощью своих слуг, грузный господин Казари покинул карету и перешел под опеку слуг королевских. Он доложил о цели своего визита, мужественно выдержал упрек в том, что негоже заниматься делами в такую пору, посетовал на то, что дело безотлагательное, расстался еще с одним кошельком и был препровожден в королевский сад.
— Ожидайте!
В саду было светло и шумно — так же, как и во всем квартале. По аллеям бродили парочки и группки придворных, какой-то начинающий Мастер развлекал публику у фонтана своими фокусами, в беседке по соседству играли музыканты... В общем, было весело и непринужденно. Эйдар никогда не был любителем подобных развлечений и гораздо больше ценил тишину и одиночество. Но при этом прекрасно понимал, что подобные мероприятия очень полезны для заведения новых знакомств и поддержания старых. А посему и он время от времени вынужден был принимать приглашения, а порой и сам набивался на оные.
Ждать пришлось долго, но господину Кавери было не занимать терпения. Он прохаживался по аллее, кивал попадавшимся навстречу знакомым и тайком позевывал.
Наконец, она появилась. Одна, без сопровождения, несмотря на высокий сан и происхождение.
— Ваше высочество,— учтиво поклонился Эйдар принцессе Гинере — сестре царствующего короля Сарэна.— Вы как всегда блистательны и неподражаемы.
Она на самом деле была очаровательна как сама жизнь, но при этом холодна, как вечный лед с вершин Белоглавой.
— Надеюсь, ты оторвал меня от более важных дел не ради того, чтобы сообщить о том, что я и без тебя знаю?
В отличие от подавляющего большинства особ женского пола и знатного происхождения, обретавшихся во дворце на Лебедином острове, роскошному, но до нервного срыва стеснительному и безумно дорогому платью Гинера Тан-Греди предпочитала строгий охотничий костюм, в котором выглядела более чем обворожительно. Кинжал на поясе придавал ее внешнему виду некую агрессивность и особую стать. К тому же это было не просто украшение. Многие знали, что принцесса искусно владеет не только кинжалом, но и легким мечом. И из лука стреляет — на зависть многим мужчинам...
— Я бы не посмел, Ваше Высочество, если бы не знал, что вы завтра собираетесь покинуть Сандору,— смиренно ответил Эйдар, глядя на носки изящных сапожек на ногах принцессы.
— Вот именно! Поэтому сегодня я собиралась лечь пораньше... Ладно, что там у тебя?
Эйдар едва заметно улыбнулся. Вся эта показная строгость принцессы — лишь дань этикету и ее высокому положению. На самом деле он знал, с каким нетерпением Гинера ожидала каждой их встречи. Нет, между ними не было ничего личного и, тем более, интимного (как бы этого не хотелось самому господину Казари). Их связывали чисто деловые отношения.
Дело в том, что Гинера Тан-Греди была одним из самых заядлых коллекционеров Варголеза. В своих познаниях о Пимпериане она могла дать фору любому ученому мужу и в спорах не раз брала верх над самим Казари. Кроме того, она, если так можно выразиться, была самым высокопоставленным скордом. Да, эта очаровательная девушка двадцати трех лет отроду бесстрашно бродила по руинам и спускалась в заброшенные подземелья, куда готов был сунуться не каждый мужчина. Одни восторгались смелостью принцессы, другие называли ее увлечение безрассудством. К последним принадлежал и король Сарэн, считавший, что принцессе не пристало пачкать свои нежные ручки в вековой пыли. Ему не нравилось и то, что Гинера рисковала жизнью, а так же занималась ремеслом, считавшимся в Варголезе постыдным занятием. Казари знал точно, что в венценосном семействе постоянно вспыхивали скандалы по этому поводу, но... Убедить свою младшую сестричку Его Величеству до сих пор не удалось. Да, Гинера Тан-Греди могла настоять на своем.
Она находилась в постоянных поисках и разъездах, по всему Варголезу шныряли ее доверенные лица и, не жалея денег, скупали пимперианское наследие. Ее коллекция была самой большой в королевстве, но она не собиралась останавливаться на достигнутом. Это была настоящая страсть. И Эйдар Казари частенько оказывал ей определенного рода услуги. Иногда он делился с ней полученной информацией, но чаще всего предлагал то, что добывали для него другие скорды. Он выбирал только самые интересные артефакты и продавал по цене, которую вряд ли заплатил бы кто-то другой. Впрочем, каждый предмет того стоил, и принцесса всякий раз была в восторге.
— Если попадется что-нибудь стоящее, я не обижусь, даже если ты вырвешь меня из объятий моего любовника,— говорила она.
Обижалась, конечно, но до тех пор, пока не получала в руки заветный артефакт.
Впрочем, Казари старался не злоупотреблять ее расположением. Однако сегодня, действительно, был исключительный случай. Во-первых, Гинера на самом деле собиралась завтра утром отправиться в очередную экспедицию. Во-вторых... Офаран. На счет этого кристалла у принцессы были особые виды.
— Полгода назад Ваше Высочество проявило интерес к одному редкому артефакту, пообещав щедро озолотить того, кто его добудет,— сказал Эйдар и замолчал.
— Кажется, я всегда была щедра к тебе, Казари. Так что ты принес на этот раз? Не томи, показывай!
Специально по случаю Казари уложил кристалл в тонкой работы шкатулку, изготовленную руками Эденора. Щелкнув пальцами, он подозвал Мемела, тершегося в тени деревьев в стороне от аллеи, и принял из его рук резной ящичек.
— Вашему Высочеству не составит труда открыть эту шкатулку?
Принцесса фыркнула, небрежно откинула крышку и, увидев лежащий на мягкой подушечке офаран, охнула.
Казари, не скрывая своего удовлетворения от ее реакции, довольно улыбнулся.
— Это же...— начала Гинера.
— Да, офаран,— закончил за нее Эйдар.— Думаю, именно такой, как вы искали.
— Да, именно такой,— пробормотала принцесса и облегченно вздохнула.— Наконец-то! Откуда он?
— Его доставил мне на закате один знакомый скорд.
— Где он его нашел?
— Не знаю, Ваше Высочество.
— Приведи ко мне этого скорда — я хочу с ним поговорить.
Казари побледнел.
— Боюсь, это невозможно, моя принцесса. Он... сразу же покинул город. Да, его нет в Сандоре, и я не знаю, когда он вернется.
— Когда бы не вернулся — сразу ко мне его!
— Конечно, Ваше Высочество,— поклонился Эйдар, переводя дух.
Пройдет время — и принцесса, возможно, забудет об этом разговоре. А если нет.. Что ж, жизнь скорда полна опасностей.
Гинера долго разглядывала кристалл, потом вздрогнула, вернувшись к действительности, закрыла крышку и, развернувшись, собралась уходить.
Господин Казари нарочито громко кашлянул, но принцесса, погрузившись в свои мысли, не остановилась.
— Ваше Высочество...— обиженно промямлил Эйдар.
На этот раз она обернулась, взглянула на него, словно на пустое место. Потом все же спохватилась.
— Утром подойдешь к королевскому казначею, скажешь, что я распорядилась выдать тебе... тысячу гундов.
— Ваше Высочество!— голос у Эйдара был такой, словно он собирался разрыдаться.
— Что?! Мало? Сколько ты хочешь?
— Ну... я рассчитывал на пять тысяч...— робко проблеял господин Казари.
— Три! И ни келхом больше!
— Благодарю за щедрость, Выше Высочество,— поклонился Эйдар вслед удаляющейся принцессе.
Что ж, три, так три...
Прижимая к груди шкатулку, Гинера шла по аллее в направлении дворца. К ней присоединился мужчина лет тридцати пяти, появившийся из сумерек.
— Саффус, наши планы изменились,— не глянув на него, произнесла принцесса.— Найди Хальдера и ко мне его — живо!
Мужчина исчез так же внезапно и бесследно, как и появился. А Гинера грациозно взбежала по ступенькам лестницы и, не обращая внимания на болтавшихся по коридорам дворца придворных, добралась до своей опочивальни.
Она опустила шкатулку на ночной столик, упала на кровать, откинула крышку и, подперев подбородок кулачками, заворожено уставилась на кристалл.
— Наконец-то...
Какое-то время спустя в дверь постучали.
Принцесса прогнала грезы и, поднимаясь с кровати, приказала:
— Входи, Хальдер.
Появился старик, лицо которого заросло густой длинной бородой, а волосы на голове были всклокочены так, словно его только что вырвали из сна. Так оно, собственно, и было. Он успел накинуть плащ, из-под которого выглядывали помятые подштанники. На ногах у него были потертые от времени сандалии.
— Выше Высочество хотели меня видеть?— заспанным голосом произнес он.
— Да, старик. Вот,— она указала на шкатулку.
— Офаран,— без труда определил Хальдер.— Довольно крупный.
— Я знаю... Ты сможешь зарядить его?
— Думаю, да. Нужно лишь привести в действие механизм...
— Это хорошо,— прервала его рассуждения принцесса.— Как ты думаешь, сколько времени понадобится, чтобы зарядить его?
— Точно не скажу, потому как мне не приходилось работать с кристаллами таких размеров. Но думаю, пару дней...
— Ночь! У тебя есть эта ночь, чтобы зарядить кристалл!— категорично заявила Гинера.
— Ваше Высочество, этот тот случай, когда результат не зависит ни от вашего желания, ни от моей прилежности,— упрекнул ее Хальдер, возможно, жестче, чем было принято этикетом.
Но принцесса не обиделась, приняв правоту слов убеленного сединами мудреца.
— У тебя целая ночь впереди, ты уж постарайся,— сказала она, тем не менее.— В крайнем случае, я могу потерпеть до полудня.
— Я постараюсь, Ваше Высочество.
Хальдер взял со столика шкатулку и, поклонившись покинул опочивальню принцессы.
А она, раскинув руки, упала спиной на кровать и, глянув на потолок, прошептала:
— Скоро... Теперь уже скоро...
Глава 4
Шторн не любил Сандору. Он, родившийся в маленькой деревушке на севере Варголеза, вообще не любил крупные города. Слишком тесно, слишком шумно, слишком грязно. И лишь важные дела заставляли его время от времени появляться в столице. Да еще встречи с друзьями. Таковых у него было немного. Гораздо больше было тех, кто хотел считаться другом Великого Мастера Шторна Ганеги. Его дружбы искали многие: и простые обыватели, и зажиточные горожане, и варголезская элита, и сам король Сарэн. Ах, если бы это стремление было бескорыстным! Но нет, большинство из них в своей в своем стремлении к богатству и власти попросту хотело иметь на своей стороне одного из самых могущественных цанхи королевства. Сам же Шторн не желал ни злата, ни всеобщего признания и порой тяготился собственным Даром.
Он расстался с Рутой в Асконе. Девушка направилась на юг, а Шторн свернул на восток. Переправившись через Орик на пароме, он вошел в Сандору через Асконские ворота одновременно со звоном полуденного колокола. В этот раз в столицу его привели неотложные дела. Он собирался встретиться и обсудить кое-что с одним человеком. Звали его Жарэд. Он был другом детства Шторна Ганеги, а теперь еще и командиром стражи Ории — совета, созданного королем Сарэном для контроля за деятельностью цанхи...
Шторн и Жарэд родились и выросли в одном селе. К слову сказать, в ту пору их было трое. Три закадычных друга, расстававшиеся только тогда, когда мамки загоняли их домой. Как и у любой детворы у них была своя тайна. Во время прогулок по предгорью они наткнулись на древние пимперианские руины, о существовании которых не подозревали взрослые жители села. Несмотря на строгий родительский запрет и собственные страхи, мальчишек словно магнитом тянуло в эти руины. Там они играли в пимперианцев, лазали по ветхим стенам, спускались в темные подвалы.
В 425 году в Пенарских горах случилось сильное землетрясение, жертвами которого стали сотни жителей предгорья. Горе пришло и в родное село Шторна Ганеги. Сам населенный пункт был почти полностью разрушен, завалило шахты, в которых трудились местные рудокопы. Среди них был и отец Шторна. Горе...
Мальчишки не пострадали и уже в скором времени снова играли среди пимперианских руин. Именно тогда они обнаружили вход в подземелье, которого раньше не было. Во время землетрясения обвалилась стена в одном из подвалов, и сорванцы, рискуя быть погребенными под каменными глыбами, решили удовлетворить свое любопытство и проникли туда, куда не ступала нога человека с пимперианских времен...
Что они там увидели, что нашли — да и нашли ли что-нибудь — неизвестно. Каждый помнил, как вошел в подземелье, но никто не мог сказать, как он оттуда выбрался и что случилось в промежутке между этими событиями. Потом уже, когда страсти улеглись, они неоднократно искали этот вход в пимперианское подземелье, но так и не нашли.
Зато ребята начали замечать некоторые странности, которые происходили с ними в ту пору. Штрон, например, стал видеть в кромешной темноте. Его друг Жарэд производил в уме сложные вычисления, а у третьего приятеля любая полученная рана затягивалась прямо на глазах.
И это было только начало.
Впрочем, нечто подобное стало происходить и с другими людьми по всему Варголезу.
Начиналось время Мастеров...
Детство прошло. После смерти матери Шторн ушел из дома, чтобы и на мир посмотреть, и при случае приобрести новый Дар. Жарэда приметили ученые люди и пригласили в Сандору. Мальчик оказался не только разносторонне одарен. Он был еще и очень могущественным цанхи. Сам Сарэн предложил ему место в недавно созданной им Ории, и тот счел за честь служить королю. Подобное предложение получил и Шторн, но отказался, предпочтя личную свободу.
