Мы ушли и не пришли назад

И, чтобы закончить про то, что такое морская пехота — к сожалению, иногда ее считали аналогом исправительного заведения. То, что существовали штрафные подразделения-это одно, но случалось. что туда отправляли за какие-то прегрешения не через трибунал. После войны, когда я в политработники подался, один товарищ с Балтики рассказывал, что под Питером этим малость злоупотребляли. Провинился в чем-то лейтенант с башенной береговой батареи — его не разжаловали, в штрафное подразделение не отправили, а послали в морскую пехоту командиром минометной батареи. Могли и за самоволку предложить выбор: трибунал или 6 бригада морпехоты. Насколько я слышал, она воевала на очень опасном месте-под Урицком, пытаясь прорваться и соединиться с Ижорским плацдармом.

Что интересно, часть бригады набиралась из добровольцев на кораблях, а часть из полуэкипажа в Ленинграде— 'по залету'. Говорили и то, что в последний год войны на исправление посылали в Дунайскую и Днепровскую флотилию, разделяя невоюющие флоты и флотилии меж ним. Штрафная рота на Дунае была, но присылали ли в нее издалека?

Так ли это-не готов сказать. Всегда нужно делать поправку на слухи и третьи руки.

Я таких не видел, но в Дунайской флотилии был еще 369 батальон морской пехоты и рота автоматчиков в береговом отряде сопровождения. Артиллерия БОС нас всегда в десантах поддерживала, как тяжелые пушки откуда-то издалека, так и самоходки прямой наводкой. Но их автоматчики были далеко. Слышал, что в Илокский десант из этой роты набирали, но мы тогда были далеко оттуда. Кто же мне про это говорил? Наверное, кто-то из экипажей бронекатеров. Они высаживали все десанты флотилии, так что были в курсе многого.

Когда катера идут к месту высадки, часто использовался такой трюк: корабли тихо проходил вдоль линии фронта, следовали до нужной точки, а потом разворачивались и шли к месту высадки. Лучше, когда противник этого не видит и не слышит. Для этого мотористы мудрили с тем, чтобы выхлоп шел под воду, оттого прорыв катеров часто и не замечали. Даже, когда с берега кто-то бдительный открывал огонь, его старались игнорировать-дескать. стреляет в пустоту, и пустота не отстреливается. Это, кстати, часто помогало.

Когда мы шли в Опатовац, так и было. И ребята из 16 батальона, что в Герьене высаживались, про то же говорили. Так, пока идем в черноте ночи по черной реке, бывало, и перебросишься словом с братишками из катерной команды, особенно если кого знаешь по прежней службе или уже не первый раз они тебя высаживают. За это можно было заработать фитиль, чтобы не демаскировали, но ...нарушали. И я тоже, хоть и стал уже младшим лейтенантом, но еще не превозмог прежнее, матросское. Поэтому начнешь разговор, устыдишься, замолчишь и продолжаешь воспитательную работу с подчиненными: не нарушать тишину!

Как-то меня один шустрый краснофлотец Вася Копейкин на этом подловил.

-Товарищ лейтенант, но вы же с катерниками сейчас говорили? Наверное, уже можно ивслух говорить, и вы нам это сейчас разрешите, потому как никто уже не услышит, ни немцы, ни мадьяры?

А я? Нагнулся к его уху и шепотом, но с напором сказал:

-Товарищ краснофлотец (тут напор даже усилился), великий полководец древности Алекандр Македонский говорил, что он для того совершает ошибки, чтобы его подчиненные на них учились, а не просто так

Вася понял, что надо прикрыть трансляцию, и прикрыл ее. А откуда я это взял? Может, у Коэьмы Пруткова, может, сам придумал. Не помню точно.

К нам в бригаду тоже отправляли для исправления некоторых, по которым плакала тюрьма, но я об этом еще расскажу.

Да, что такое БОС? Это такой специальный отряд для поддержки десантов или прорыва катеров, когда один берег занят врагом, а другой наш. Поэтому он разворачивался на берегу против нужного места и поддерживал высадку или прорыв огнем артиллерии. Специфическое подразделение для речной войны. В него входили две батареи— одна из тяжелых пушек, а одна из шести легких самоходок, которые пехота обзывала 'сучками'. Тяжелые пушки громили берег издалека, а самоходки прямой наводкой, выходя на речной берег. Комендоры на них были знающие свое дело и так били по пулеметам, что они ни разу на забитых десантниками палубах не устроили шахсей-вахсей. Убитые и раненые, конечно, были, но в Опатоваце мой ввод при высадке имел двух раненых, а в Вуковаре-один убитый— Федор Чернавин. По итогам десанта потеряли треть взвода, но из шести убитых на борту катера погиб один. Кроме артиллеристов, в БОС входила рота автоматчиков, саперы и какие-то броневики. Видимо, они обеспечивали охранение 'Бога войны', пока он следует к позициям и оттуда работает.

Еще у Дунайской флотилии был разведотряд, который регулярно добирался до разных тайн противника— минные заграждения на Дунае, места затопления судов, пленные и другое. Пролезали в тыл врага, иногда даже через канализационные трубы (с противогазом) и добывали информацию. Про них даже после войны сняли фильм 'Разведчики'. Командовал ими капитан Калганов, всю войну носивший бороду и сбривший ее только после Победы-такой зарок он дал. Правда, фильм явно снимали не в Будапещте, а в каком-то другом городе, потому что я не узнавал пейзажи. Ну да ладно.

Но вот герой фильма, говоривший немцам: 'Что-то вас многовато сегодня' перед тем, как подорвать себя и их гранатой, напомнил мне многих моих товарищей.

Эта роль и этот фильм-памятник им. Не всем удается поучаствовать в столь славном деле, как залезть в глубоком немецком тылу в сейф и вынуть оттуда карту со сверхсекретными сведениями. А вот прикрыть собой своих товарищей, пожертвовав ради них жизнью-это могло потребоваться от каждого.

И, перебирая в памяти их лица, живых и павших, я не нахожу тех, кто бы не сделал все ради товарищей. Так нас воспитывали еще дома, и так продолжили в части.

Вернувшись к ранее сказанному, я воспринимал морскую пехоту как тех, кому поручено важнейшее дело и не просто так, по жребию, а как достойных этой задачи. И действительность мое мнение подтверждала. Ведь пойти в неизвестность и драться одному за нескольких, зачастую при нехватке патронов, еды и воды-это могут немногие. Поэтому меня рассказы об отправке в бригаду 'по залету' немного коробили. Почему немного— я про 613 роту не забывал. Но вот воевать в морской пехоте из-за того, что пошел в самоволку и засиделся у бабы или резко ответил начальству— профанация получается. Со штрафной ротой-то еще можно понять, что хорошо показавшие себя там приходят в нормальную часть, и там видят, что их выбрык был случайностью, за что они уже расплатились.

Но, скажу честно, это меня беспокоило только какое-то время. Жизнь не всегда справедлива. Напомню судьбу Николаевского десанта. Морские пехотинцы Котанова известны поименно, да и выжившие могли рассказать, что случилось с теми, кто не дожил. Но в отряд включили еще двенадцать саперов. Они честно воевали и погибли. А вот им не досталось ни награды, ни личной памяти. Слышал, что их документы погибли на подорвавшемся корабле, оттого и никто не мог вспомнить, кто они. Может, кто-то когда-то докопается до их имен. Хотелось бы. Ведь даже про тех, о ком точно известно, как он жил и как погиб -родные могут ничего не знать. Заваленный работой писарь после упорных боев неправильно написал фамилию и ... На того же капитана Калганова пришло домой несколько похоронок, а он умер через тридцать лет после последней. Меня самого несколько раз находили родные погибших и просили рассказать по последние их дни и часы. И тоже не всегда правильно— один раз так прочитали фамилию командира части, как мою, хотя я к этому артиллерийскому полку РГК ни сном, ни духом. В другой раз в военкомате кто-то описался и поставил вместо 142 батальона 322й. Они начали поиск и наткнулись на меня. Пришлось разочаровать родных, что этот батальон стал основой штурмового батальона на Эльтигене, а наш туда не попал.

С плацдарма вернулись немногие, и вашего сына и брата я совсем не знал. Такое было гадостное чувство на душе, словно я лично виноват в том, что перепутаны разные батальоны и теперь потеряна надежда что-то узнать о родственнике.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ШАПСУГСКАЯ

Наверное, я был неправ, перескочив на Новороссийск 1943 года. Правильнее было вести рассказ последовательно, от события к событию. Ведь к пристани рыбзавода я прибыл уже обстрелянным бойцом, уже попробовавшим вкус победы. Очень нужная вещь: одержать победу и понять, что ты это можешь. Да, штурмовым действиям я был явно недоучен, и борьбе с танками тоже, но те же танки появляются не каждый день. А артобстрелы и пулеметы случаются куда чаще.

Тем более, что о Шапсугской я могу рассказать, более-менее все понимая, что там было.

А в моем личном деле написано, что я в действующей армии с первого сентября сорок второго, в составе 1 бригады морской пехоты. Это наша бригада сначала так называлась, пока не получила номер 255. И кажется мне, что первого сентября я еще был на дороге между Туапсе и Геленджиком в качестве невооруженного пополнения. Идешь себе в ту сторону, где погромыхивает, и в голову лезут разные ненужные мысли о том, что будет, если сюда явятся немцы, а ты вооружен только двумя кулаками. Черные мысли не оправдались. Разок нас обстрелял немецкий самолет, но даже раненых не было. То, что кто-то рассадил коленку, неудачно падая в кювет, за боевое ранение не считается. Я лично застыл столбом и на крики опытных товарищей: 'Ложись, чучело огородное!' не отреагировал. Немец за штурвалом, видимо, решил, что я брошусь в сторону, и, исходя из этого, гашетки жал. Хотя с точки зрения необходимости наведения паники точность принципиально не нужна. Ее заменяет богатое воображение обстрелянного.

Теперь еще несколько слов про обстановку.

Что тогда происходило? Немецкое наступление на Западном Кавказе уже захлебывалось. Немцы отшагали и проехали уже довольно далеко, начиная еще за Ростовом, и сейчас у них уже заканчивались силы на наступление. Под Новороссийском они полностью закончились где-то дней через десять. Да, вообще на Кавказе у них еще было чем воевать, и это кидалось туда, где немцам казался близким успех.

Под Майкоп, где есть нефть, под Грозный, где она тоже есть, на перевалы, где есть возможность прорваться за хребет и опрокинуть всю оборону. Где-то им везло, как под Нальчиком или на Эльбрусе, где-то не очень.

Поэтому итог был такой — удержишься еще недельку-десять дней в горах под Новороссийском, и у немцев тут все застопорится. Они могут собрать кулак и ткнуть уже не тут, а в другом месте, но ведь и ты можешь собрать такой же кулак и остановить их там. Потому что наступило равновесие сил обороняющего, то есть нас, и наступающего, то бишь немцев и румын. Им уже нечем навалиться и смять, надо как-то исхитряться и поймать противника на неожиданный удар.

Это обычное состояние на излете операций, особенно успешных, когда инерция предыдущих побед гонит вперед, и можно легко нарваться. Как это было с Тухачевским под Варшавой, да и еще много-много раз. Михаил Илларионович Кутузов был мастер этого-ослабить отходом и арьергардными боями противника, а потом внезапно оказывалось, что 'победители' приплыли к месту своего упокоения.

И снова немного географии. Новороссийск лежит полукольцом на берегах морской бухты. По северо-восточным его окраинам проходит довольно высокий горный хребет, по склонам которого карабкаются вверх улочки Зацемесской стороны. Вдоль берега идет и шоссе, которое некогда строил Максим Горький, и на нем висит вся наша оборона.

За этим хребтом довольно широкая долина, идущая аж до поселка Кабардинка. Дальше на север, очередной хребет, расчерченный долинами рек на отдельные сегменты.

И вот в этой сильнопересеченной горно-лесистой (не побоюсь этого слова) местности и оборонялась наша бригада.

На широком фронте, зачастую без карт, оттого местные уроженцы на вес золота были, чтобы узнать, где здесь щель Мордакова, а где гора Гузова, без связи, потому что на тот момент ни одной радиостанции не было, потому связывались при помощи телефона или связных.

Оттого нет долго связи с 322 батальоном— так и нет связи, пока не починят, а посыльных задержали в штабе армии, так и не будет связи с командармом Котовым, пока не отпустят или новый офицер связи дотуда не дойдет. Да, да, термин 'офицер' был еще тогда, до введения погон. И медсанроты положенной в бригаде нет, вся бригадная медицина-это младщий военфельдшер, который изображает из себя начальника медсанслужбы бригады и заявки в штаб армии сочиняет, что там нам нужно. Медсанвзводы есть во всех трех батальонах, только они разбросаны, и эвакуация получается очень слабо. Бригадной артиллерии тоже нет, хотя почти два полка артиллерии поддерживают, в том числе один корпусной, 25 по номеру. Со связью с ними тоже нехорошо, но иногда все срабатывает, и 25 полк бьет туда, куда надо и когда надо.

То, что он по одну сторону пятисотметровых гор, а основной район обороны по другую сторону их-это уже тяготы воинской службы, которые надо преодолевать и не падать духом.

Зато 142 батальон имеет сразу две батареи, 76мм и 45мм, что выше обычной нормы, а в 322м такого нет, зато есть даже 120мм минометы, что тогда у батальонов не бывало. Если мне не изменяет память, до этого дошли сильно позже конца войны.

Почему так? По причине срочности формирования. Сегодня нужно формировать 142 батальон, так ему и досталось то, что есть. А завтра нужно другой батальон, так тому и дано, что осталось, то бишь ничего.

Из-под Новороссийска завернули целый полк морской пехоты. Не было на него оружия, и никто не стал посылать морпехов в бой с голыми руками. Поплыли они обратно на юг и появились на фронте попозже.

В итоге бригада растянулось от Новороссийска до почти что Шапсугской (одна рота 142 го батальона 31 августа вышла из Шапсугской и прибыла к горе Долгой), частично перемешалась с подразделениями соседней стрелковой дивизии, и не о всех своих группах, что ранее отошли под ударами немцев, имела представление.

Вот, что писали в штабе бригады в те дни:

'Группа майора Хлябича (14 ОБМП) в количестве 120 человек вышла в район Мефодиевский.

3 рота 142 батальона находится в окружении на высоте 467,2. В ночь на 31 августа она, прорвав кольцо, вышла из окружения.

1 рота 142 батальона вышла из Шапсугской и заняла оборону на горе Долгой.

Связь с 322 батальоном не установлена.'

Только к вечеру 31 августа установлена связь с соседом, а в 23.00 с 322 батальоном.

2 сентября уже надо было брать эту самую Долгую. Что неудивительно, потому что имя гора получила по праву за свои размеры.

Да, второго числа бригаду посетил сам Каганович, который в это время был членом Военного совета фронта! Во как! И не только в штабе побывал, а и в двух батальонах из трех. И выразил пожелание увидеть то, что бригада станет гвардейской за свои подвиги.

Из чего я делаю вывод, что даже 2 сентября я в бригаде не был, поскольку мне о этом рассказали, как о недавно случившемся.

3 сентября наш сосед ,105 стрелковый полк, оголил левый фланг бригады в районе перевала Неберджаевского, уйдя без предупреждения. А закрыть фланг у комбрига Гордеева было нечем, разве что сообщив в штаб армии о такой вот незадаче. Вдруг они помогут, но... не помогли.