Гном и семь Белоснежек

Я зарылась под плед и у меня в мгновение словно сели батарейки.

— Дуня-яяя, — тут же позвал женский голос.

Нет, ну только коснулась подушки. Когда же я высплюсь?

В полуразлепившихся веках появилось лицо Лары. За окном синели сумерки, и я поняла, что продавила подушку несколько часов.

— Прости, что разбудила, — сладко сказала подруга, — но к тебе пришли.

Я подскочила над постелью.

— Менты?!

— Фу, — поморщилась Хлебородова, — камера наложила на тебя колоритный отпечаток. Тебя дожидается некий Лёня.

Я проснулась окончательно.

— Лёня? Что ему надо?

Лариса пожала плечами:

— Поговорить хочет. Кстати, сказал, это он приносил тебе передачку.

Глава 6

Лёня сидел на краю плетёного кресла в саду, опершись локтями на колени и смотря вниз перед собой. Во всей его позе чувствовалась напряжённость. Пару секунд я стояла в дверях, затем молча вошла. Храмов поднял голову и, демонстрируя манеры, встал. Сегодня, аккуратно причёсанный и явно трезвый, он выглядел гораздо симпатичнее.

— Привет, — робко поздоровался он. — Ой, а что за пятна у тебя на лице?

Я не ответила и села напротив, парень плюхнулся следом. Пару мгновений мы просто смотрели друг на друга. Лёня не выдержал моего взгляда и заискивающе пододвинул он ко мне блюдце с кружкой:

— Выпей кофе.

— Выкладывай, зачем припёрся и проваливай, — отрезала я.

Храмов нервно посмотрел в сторону и пожевал губу.

— Слушай, — поднял он ладони, — я понимаю, ты считаешь меня убийцей...

— Я считаю, что это ты должен был вместо меня париться в камере и пережить весь этот ужас!

— Согласен-согласен, точнее, нет, я тоже не должен, потому что я не убивал Раду. Когда я уходил, она была жива. Разговора у нас так и не получилось, слушать она меня не хотела, стала выгонять, я психанул и ушёл. Да я и пяти минут в подвале не пробыл.

— Чем докажешь?

Лёня извлёк из заднего кармана джинсов смартфон и положил его передо мной на столик. Экран демонстрировал снимок клочка бумаги. Я присмотрелась: кассовый чек.

— Ну и?

— Это мой чек с чётко зафиксированным временем покупки — пятнадцать часов двадцать одна минута. Водку покупал. И чек, и свидетель — продавщица — подтверждают, что на момент смерти Рады я был в магазине.

— А разве уже установлено точное время убийства?

Храмов кивнул:

— Исходя из всех показаний и сверок по времени со всякими фотками, ну и так далее, патологоанатом заключил, что Рада умерла в три-двадцать после полудня.

— То есть всё-таки минута у тебя была.

Парень хмыкнул:

— Я не супермен, не передвигаюсь по воздуху со скоростью баллистической ракеты, чтобы за минуту успеть от дома Потехиной до магаза. К тому же вспомни, в каком я был состоянии. Магазин в начале нашей улицы, это метров двести. Ещё очередь отстоял. За минуту никак не управился бы.

— Почему ты сказал 'нашей улицы'?

— Потому что мы с Потехиной соседи, — отхлебнул Лёня кофе. — Её дом семнадцатый, мой двадцать третий. Я поселился там относительно недавно.

Я тоже сделала глоток.

— Как ты проник в дом? Все утверждали, что вы с дочкой ушли.

— Да я сам удивляюсь, что меня никто не заметил. Мы действительно ушли с Алинкой, вернулись домой. Но потом я понял, что не могу не поговорить с Радой и улизнул незаметно от дочки. Побежал через лес, спокойно вошёл в задние ворота. Мне и впрямь никто по пути не встретился, одни жрали, другие фоткались с лошадьми в лесу.

— Как всё просто. А зачем ты сфотографировал чек?

— Чисто на автопилоте фотканул, когда у меня стали его изымать как улику. Хоть и жраный был, а сообразил. Часто рабочие документы снимаю на мобильник, вот и в этот раз. Профессионализм не пропьёшь.

— Значит оперативники всё-таки приходили к тебе? — начала закипать я.

— Конечно.

— И почему же тебя не закрыли, а меня кинули в этот каземат?!

Храмов ещё отпил из кружки, помолчал и нехотя сказал:

— Я адвокат.

— Чей?

— Я адвокат по профессии. Меня просто так нельзя без достаточных оснований закрыть, как ты выразилась, имею неприкосновенность.

Пар возмущения чуть не пошёл у меня из ушей.

— Ах вот оно что!

— Слушай, — сделал Лёня кислую мину, — помимо неприкосновенности, хочу напомнить, у меня есть чек и свидетель, подтвердивший перед операми моё алиби под протокол! Продавщицу предупредили о даче заведомо ложных показаний, в противном случае ей светит статья. Я не убивал Раду, я не мог её убить! Я был влюблён в неё, — и он прикусил губу, явно сожалея о последней фразе.

Я скрестила руки на груди, откинулась на спинку и заворчала:

— Это мне давно понятно. У меня только один вопрос. Твоя жена, или кем там тебе приходится мать Алины, в курсе этой влюблённости?

Адвокат опустил голову и замолчал, словно собираясь с мыслями. Не меняя позы, он пробубнил:

— У меня нет жены. Вероника умерла почти три года назад.

Я растерялась: и что ответить? Храмов закурил.

— Алина — дочь Вероники, а мне, получается, падчерица. Я всегда тепло относился к девочке, но не больше. Всё-таки чужой ребёнок есть чужой ребёнок. Но после смерти Ники Алинке грозил детский дом, бабушка у неё недееспособна, дальняя родня на Урале. В общем, детдома я не мог допустить хотя бы по совести. Как это — прожить шесть лет с любимой женщиной и кинуть потом ребёнка? Забрал девчонку и, знаешь, так я к ней привык. Даже полюбил. Возможно, это и есть та самая отцовская любовь. Или отеческая... Мне нравится её баловать, делать с ней уроки, обсуждать её проблемы. Я радуюсь её успехам в гимнастике, всегда хожу на соревнования и не пропускаю ни одного родительского собрания. Алина — чужой ребёнок, ставший моим. По-настоящему моим. И она так похожа на Нику...

Лёня отвернулся в сторону, туда, где рыжел закат. Жалость сдавила душу. Не находя ни одного подходящего слова, я малодушно ждала, пока он снова заговорит.

— Ладно, это было лирическое отступление, — нарочито бодро наконец-то сказал парень, — я думаю, Раду убила Вика.

От такого заявления я подскочила в кресле, трубочка пепла упала мне на колени.

— Потехина? С чего такие выводы? Подожди, а танцовщицу Настю тоже, по-твоему, убила она?

Лёня сложил кисти рук домиком и начал делиться умозаключениями:

— Если Раду задушила моя соседушка, то и Лагачёву тоже она, способ-то убийств один. А почему я думаю на Потехину? Ну, посуди сама. Кто привёл тебя в подвал, хотя съёмка должна была начаться в лесу? И учти, грёбаный сценарий кражи невесты придумала Вика и она не могла не знать, что съёмка начнётся не в подвале, а за домом. Дальше. Кто сделал так, чтобы именно ты привязала Раду к столбу? Кто обнаружил тело и первым обвинил тебя в убийстве? И последнее. Викуля предоставила свой дом для гуляний, в нём нет камер, охраны — очень удобно. В ресторане бы мокрое дело было не провернуть.

Я потрясённо признавала резонность Лёниных подозрений. Но потом появились сомнения.

— Неувязочка. Если бы Вике не позвонили, она бы не убежала и сама привязала Раду.

— А это самое интересное! — довольно улыбнулся Храмов. — Тебя не смутило, что в подвале брала мобильная связь?

— Ну... Но я же собственными ушами слышала звонок и собственными глазами видела засветившийся экран!

— Святая простота! Я не знаю, что там у неё зазвонило и засветилось, но, возможно, Вика поставила на нужное время напоминание в органайзере или будильник. Органы на самом деле очень заинтересовались твоим заявлением об этом звонке. Кто-то из оперов пытался связаться с отделом, но у него не ловила связь. У второго тоже. Они запросили детализацию звонков Потехиной, и выяснилось, что никто ей не звонил.

— Откуда ты знаешь столько подробностей? — не вытерпела я.

— Я же сказал, кто по профессии, — напомнил Лёня, — что-то разузнать для меня не проблема.

— Хорошо, а мотив-то какой у Потехиной?

— У неё есть тайна, о которой знают только три человека...

Рада и Вика познакомились ещё в детстве. Обе девочки ходили в кружок танцев при школе. Раде было девять, Вике одиннадцать. В таком возрасте два года разницы — практически пропасть, пятиклассница никогда бы не сдружилась с третьеклашкой. Но девчушкам после разученных па предстояло идти почти в одну сторону, и это их объединило. Ещё они обе были бедны. И если Потехина обитала в просторном двухэтажном доме, который незадолго до смерти построил папа-директор, то Байлер ютилась с бабушкой в крошечной комнатке коммуналки и жила впроголодь на копеечную пенсию старушки. Родителей Рада не помнила и даже не видела на фотографии. Когда малышке едва исполнился год, отец и мать погибли. По неизвестной причине мужчина и женщина не смогли выбраться из полыхающего ночью собственного дома. Мама, папа, фотографии сгорели. Радочку с бабушкой спасло только то, что постоянно болеющая всеми возможными хворями крошка в очередной раз лежала в больнице, а бабуля ночевала с ней. После трагедии почётному почтальону бабе Нюре государство с барского плеча и выдало комнатушку в коммуналке.

Жизнь у Рады была тяжёлой с самых первых лет. Слабый иммунитет, постоянное недоедание, одна единственная кукла и обноски, милостиво сброшенные соседскими тётками. Но она никогда не жаловалась, не роптала на бабушку, не способную ей ничего дать, и верила, что будущее сложится хорошо. Характер — вот что рознило подруг. Потехина была иной. Она просто изматывала попавшую под сокращение мать-бухгалтершу истериками о конфетах лишь по праздникам и об отсутствии обновок. Бедная родительница, пытаясь угодить единственной дитятке, драила подъезды и полы в магазинах, спуская все заработанные гроши на сладости и юбки-кофточки-туфельки для Вики. В итоге фортуна вознаградила трудолюбивую женщину. Потехина-старшая устроилась бухгалтером в аптечную сеть, а вскоре закадрила и её основателя. Отчим быстренько перевёз новую супругу с ребёнком в более престижное место, Вика сменила школу и с тех пор никогда не звонила Раде.

Судьбе было угодно столкнуть девушек вновь спустя десять лет. В тот памятный день Байлер вместе со своими подопечными приехала в клуб 'Богемия' на очередной конкурс по танцам. Дело в том, что она, как и мечтала, стала хореографом и натаскивала подростков в кружке при одном из дворцов культуры. Во время подготовки к конкурсу в кулуарах закулисья Рада столкнулась с кричаще-рыжей девушкой. Извинившись, она уже сделала шаг вперёд, как вдруг узнала в незнакомке некогда подругу. Все пролетевшие годы Байлер вспоминала о девочке Вике, поэтому с искренней радостью кинулась обнимать её. Потехина тоже узнала Раду и ответила несвойственными ей тёплыми объятьями.

Снова завертелось подобие дружбы. Вика, частая гостья 'Богемии', стала брать восторженную Раду с собой на тусовки. Байлер завораживали блестящие шары под потолком, очаровывали беззаботные и весёлые компании и просто покоряли танцовщицы, гарцующие в двухметровых клетках с перьями на головах. Однажды она подумала, что могла бы бросить свой скучный кружок при ДК и зажить этой интересной, насыщенной жизнью. Подумано — сделано. Очень быстро хорошенькая и энергичная девушка стала солисткой шоу-балета, а потом и его хореографом. К приме 'Богемии' пришли неплохие финансы, армия поклонников и... проблемы.

Во время полицейского рейда по клубам с целью выявления наркоманов и дилеров у Рады нашли пакетик с марихуаной. Байлер клялась и божилась, что 'травка' ей не принадлежит, что она даже сигарет и кальяна с роду не пробовала. Полицейские не прониклись её слезами и уже собирались увезти, но тут всё разрешила Вика. Отведя блюстителей в сторонку, Потехина быстрым жестом фокусника что-то всучила им в руки, и те с таинственными физиономиями ушли.

— Что ты им дала? — спросила напуганная Рада.

— Твою свободу, — недовольно ответила спасительница.

Конечно же, Потехина вручила суровым дядькам деньги. Рада испытывала безграничную благодарность к Вике. 'Вот какая у меня подруга! Да я ради неё теперь всё сделаю!' — думала она. И сделала — отправилась к дилеру за кокаином по просьбе дражайшей подруги. Конечно же, танцовщица попыталась отвертеться от сей миссии, сославшись на простой человеческий страх, но Потехина мотивировала:

— Ты мне обязана! Если бы не я...

Потом Рада съездила за порошком ещё раз. И ещё. И ещё. Она просто превратилась в слугу властной Потехиной.

Однажды рабыня всё-таки подняла бунт:

— Вика, я считаю, что уже сполна искупила свой долг перед тобой. Я не хочу снова попасться, и на этот раз с кокаином. Никуда и ни к кому больше ездить не собираюсь!

— Ах не собираешься? А что, если я продемонстрирую твоему ненаглядному Эдику видео, где ты с двумя мужиками кувыркаешься?

Рада обмерла. Да, имелся за ней такой грешок, и это грязное видео сняла она сама. Но ведь это было до Эдика! Но что если возлюбленный поверит не ей, а Вике, с которой дружит пять лет, а с Радой встречается только три месяца и ещё, кажется, не успел как следует влюбиться?

Даже не спросив, как к подруженьке попало непристойное видео, танцовщица безропотно отправилась за наркотиком.

Всё прекратилось, когда Рада случайно узнала тайну своей крепостницы. Боярыня оказалась заражена гепатитом. Это не ВИЧ, не сифилис, но известная на весь город и весь интернет блогерша до обморока боялась огласки своего диагноза.

— О моей болячке никто не знает кроме врача, да и тот из Москвы, — лихорадочно говорила Потехина, — в Дрянске ни одна живая душа не в курсе, даже мои мать с отчимом.

— И даже сплетник Толик Щипкович? — усомнилась Рада.

— Ты что?! — в ужасе побелела Вика. — Я похожа на дуру?

И тут всегда покорная и милая Байлер, наверное, впервые в жизни показала зубы. Своё драгоценное молчание она выменяла на свободу от осточертевших поездок к дилеру. Вика согласилась немедленно. Тогда, довольная собой, Рада в конец осмелела и вдобавок попросила оплатить её вот-вот грядущую свадьбу.

— Ты совсем обалдела? — вылупилась Потехина.

— Моя дорогая, свадьба — это всего лишь пара сотен тысяч, а молчание — бесценно.

От потока информации и выкуренных за время Лёниного рассказа нескольких сигарет подряд мне стало дурно.

— Кто рассказал тебе всё это?

— Кое-что Рада, кое-что Настя.

— И обе погибли...

— Интересное совпадение, правда?

— Как думаешь, уж не Потехина ли подбросила Раде тот самый пакетик марихуаны?

— Она самая, — грустно улыбнулся Храмов. — Вика этого и не скрывала. Ей нужно было Радку чем-то обязать и сделать своей должницей. Что-то ты побледнела, может, давление упало? Тебе бы ещё кофе, — проявил адвокат заботу.

Мы пошли на кухню. Лёня потряс солонкой над своей кружкой.

— Ты задумался и перепутал сахар с солью, — усмехнулась я.

— Нет, я всегда пью кофе с ложкой сахара и щепоткой соли. Однажды соль случайно попала в кружку, и мне неожиданно понравилось.

— И что, вкусно? — усомнилась я.

— Попробуй, — улыбнулся адвокат.

— Спасибо, я уж как-нибудь по старинке, пока не готова к таким экспериментам.

— Ещё бы лимончика сюда...