Я выбираю тебя

Великие старухи прожили каждая больше чем по тысяче лет, но они платили за это свою цену, и довольно высокую. Вердад бодрствовала лишь часть лета и ровно три дня в середине зимы; Урда-Тапу просыпалась на несколько часов, когда обе луны видны в закатном небе. Всё остальное время старухи пребывали в глубоком сне, похожем на забытьё, и это примиряло обитателей острова с их неограниченной властью. Ведь легко любить повелителя, который лишь изредка показывается на глаза — и то затем, чтоб спасти тебя от голода или отогнать твой дом подальше от Границы Ада...

Тея потерянно уткнулась подбородком в колени и вздохнула; Корво — парадоксально и необъяснимо — почувствовал себя виноватым.

— Впрочем, толку-то думать о плохом! — решительно произнёс он, поднимаясь на ноги. Хотелось сделать что угодно, чтобы она снова заулыбалась — или разозлилась, если с весельем не выйдет. — Альбе вот говорил, что приниматься за дело в унынии — значит наказывать себя ещё до провала. Хочешь, покажу кое-что забавное? — спросил он и, не дождавшись реакции, подобрал последний кусок хлеба и размахнулся. — Птицы рох иногда устраивают драки из-за пищи, только перья летят. Такая потеха!

Горбушка, кувыркаясь, описала дугу в воздухе и затерялась где-то в зелени, ниже по склону. Обиженно нахохлившись, птицы проводили её взглядами, а затем та, что была побольше и поехиднее, укоризненно заметила:

— Ррррох.

Корво несколько сконфузился.

— Ах да, — произнёс он. — Они же хищные. Хлеб не едят.

Тея фыркнула и отвернулась.

"Кажется, я уже привыкаю чувствовать себя идиотом".

Продолжение следует...