— Вы быстро, Шеннейр... те, с кем мы ехали — они в порядке?
Он беззаботно отмахнулся:
— От нападения мы их прикрыли, заклинание отследили. Вот с вашим перемещением вышла накладка — вы же говорили, что не станете использовать дар? Ну ничего, зато мы проверили подготовку боевых групп к экстренным ситуациям, — темный магистр на мгновение помрачнел. — Отвратная подготовка. Так эта тварь охотилась в поселении? Выживших нет? Жаль. Я оставлю тут группу, чтобы зачистили лес и похоронили мертвых. Кстати, хотите поглядеть на командира тех, кто планировал вас убить?
Жгучий взгляд между лопаток был ощутим почти физически.
— Рейни? — тихо спросил Миль, и я пожал плечами:
— Как вы и сказали, Миль — я похож на жертву.
В самом деле, мне надоело ждать, когда противники выберут подходящий момент и нападут. Они не выбирают — я выберу за них.
Смотреть на неудачливого убийцу мне не хотелось, но Шеннейр отчего-то считал, что дело это необходимое. Двое боевиков выволокли пленника под свет фар и ударами заставили встать на колени: незнакомец смотрел на меня упрямо и зло, не обращая внимания на текущую из носа кровь. Кажется, я видел это лицо раньше: но, вероятно, тогда оно было без синяков.
— Светлый все равно умрет, — в голосе мага не отразился ни страх, ни сомнение в декларируемом исходе. Обращался он к Шеннейру, словно сбросив меня со счетов. Интересно, стоит ли обижаться, что меня даже не считают за врага? Вряд ли. Я равнодушно развернулся, но уйти не успел.
Правую ладонь обожгло: я быстро поднял руку, с удивлением наблюдая, как по коже расплывается черная клякса печати и как Шеннейр зеркально повторяет мой жест. Яркая вспышка совпала с громким ударом гонга, и зависший перед нами стальной ромб крутанулся вокруг своей оси, разделяясь на два.
Один ромб остановился передо мной, открывшись, и под дружный вздох зрителей на снег упала сломанная лилия.
Живой цветок был последней странной вещью, которую стоило бы ожидать посреди мертвой деревни. Окружившие нас боевые маги напряженно молчали; Шеннейр озадаченно держал в руках латунную рыбку — латунную рыбку с выколотыми глазами и процарапанным крестиком на одной из чешуек. Я скользнул ошарашенным взглядом по серьезным лицам — эй-эй, эти люди понимают, что происходит? — и как на последнее спасение наткнулся на крайне расстроенного Миля:
— Это что?
— Это вызов, — неохотно объявил тот в полной тишине. — Один старый, старый ритуал. Темного магистра Шеннейра официально уведомляют, что на его ученика объявлена охота. А вам выражают сожаление, что вам суждено погибнуть... кхм, во цвете лет. И это называется цивилизованная страна! Торжество прогресса! В какой дыре я живу?
— А я говорил, что он ученик! — радостно сказал Бретт. Я заметил, как Эршенгаль передает товарищу кошель, и вновь обратился к Милю:
— Вы сказали — старый ритуал. А теперь учеников не убивают?
— Цивилизованная страна, — хмуро повторил заклинатель. — Теперь об этом не предупреждают.
Шеннейр рассмеялся и повесил рыбку на шею.
На дальнейшем пути мы застряли еще один раз: взбудораженные маги слишком разогнались и въехали в подтаявшее болото. В результате пришлось вызывать помощь с Побережья и ждать полдня, но это уже технические трудности.
* * *
За день до описываемых событий. Личные покои на одном из уровней Вихря
— Миль, что с вами? Что случилось, пока я был в Вилленсхольме? Услышав последние новости, я надеялся, что наконец-то увижу вас в хорошем настроении. Очнитесь, Осенний праздник закончился благополучно, наша затея с возвращением светлого магистра закончилась благополучно, а вы заняли место в совете, которое давно вам полагалось!
— Чтоб вы понимали, Вильям. Мы выпустили чудовище на волю. Я выпустил. В том, что оно существует, только моя вина.
— ...простите?
— Если бы не я, Рейни был давно мертв. Это мне приходилось вытаскивать его с того света раз за разом. Тьма, это не мой выбор, я не хотел этого! Я говорил высшим — либо добейте, либо оставьте его в покое, а они мне — Миль, ты же хороший специалист! Ты же справишься! Проклятый Алин и его эксперименты...
— Ну... вы хороший специалист, Миль. Вы ведь справились?
— Вы не представляете, как я раскаиваюсь. Я ведь... я ведь спасал ему жизнь собственными руками, и с каждым разом он менялся все сильнее. Если вначале он притворялся светлым учеником — и высшие ему поверили, идиоты — то потом чудовище даже не пыталось скрываться за пустой оболочкой. Если вначале он еще притворялся, что страдает, то потом смотрел на казни и улыбался, представляете? Этой своей жуткой улыбкой...
— Жуткой?
— Да!
— Хм, странно.
— Я как сейчас помню ту нашу встречу. Он стоял посреди камеры, а потом обернулся и посмотрел на меня, этими своими пустыми глазами убийцы...
— Убийцы?
— Вы что, не замечаете?
— Хм. Я не рассматривал. Но, мне кажется, вы преувеличиваете.
— ...а потом он посмотрел на меня и сказал: "А знаете, Миль, вы будете жить. Но, наверное, вы будете об этом жалеть".
— Видите, Миль, все хорошо. Несмотря на бывшие между вами... недоразумения, светлый магистр заранее обещал вам защиту и поддержку. Отдайте... отдайте стакан. Вот, возьмите лучше пирожное.
— Недоразумения?! Да он спит и видит то, как станет мне мстить!
— Тихо, тихо, успокойтесь. Сядьте сюда, не надо так волноваться. Выпейте чаю с ромашкой. Говорят, помогает...
Глава 3. Темные времена. Начало
После полусуток, проведенных в замкнутом пространстве с Шеннейром, я начал понимать высший темный совет, запихнувший своего любимого магистра в Вихрь. Там ему было самое место. Это вообще был единственный способ от него спастись. Если Шеннейра перевести в чистую энергию, ее хватило бы на всю страну. В смысле, разрушить всю страну.
Трясти меня перестало только тогда, когда последняя машина скрылась за поворотом.
Снег на Побережье уже стаял. Серое море билось у подножия мокрых скал, и кипарисы темно-зелеными свечками карабкались по склону, закрывая идилличные белые особняки. Я повернулся к будущим владениям, заставляя себя выпрямиться и расправить плечи. Будущее лежит передо мной: сколько бед ждет впереди, сколько неразрешимых проблем, м-м-м, красота.
Здесь нет Шеннейра.
Нет. Шеннейра. А жизнь-то налаживается.
Опорным пунктом темная гильдия выбрала Кипарис — крупнейший из пяти городов Побережья. Нас обещали разместить в местной резиденции внутренней службы; я ожидал увидеть здание посреди города, но Нэттэйдж отхватил немаленькую территорию на склоне, окружив группу особняков высокой стеной. Разумеется, Шеннейр не бросал меня на произвол судьбы — отделаться от него было бы несбыточной мечтой — и оставлял в поддержку Эршена с небольшим отрядом боевых магов, но именно с этого момента начинался раскол темной гильдии на два блока.
— Личная гвардия темного магистра, — Миль получил от путешествия свой набор впечатлений. Его способности к коммуникации как обычно оставались на высоте: несмотря на то, что от боевиков заклинатель демонстративно держался в стороне, все равно успел с ними переругаться. В отличие от Матиаса, который все путешествие сидел в окружении темных и травил байки о заарнских тварях. — Шеннейр набирает армию.
Ну, это было самое вероятное развитие событий.
— Если у Шеннейра армия, то у нас какая-то... спецслужба? — я с сомнением оглянулся на магов в сером, терпеливо ожидающих в стороне. По поводу внутренней службы уже давно напрашивался один, но всеобъемлющий вопрос: внутренняя по отношению к гильдии или по отношению к стране.
По крайней мере, "какая-то спецслужба" встречала нас радушно.
Выделенный мне дом был пустым и холодным. Огромные окна оставили открытыми, и сырой ветер свободно гулял по комнатам. На чистом столе лежала папка: я осторожно взял ее в руки, проведя по отпечатанным буквам.
"Эршенгаль".
Вся потерянная память на пожелтевших от времени страницах. Потому что с Эршеном все не так просто: когда я встретил его впервые (впервые?), он казался обычным боевым магом с нижних этажей иерархии. Но его выделяет Шеннейр, Шеннейр отдает людей ему в подчинение. Шеннейр поставил Эршена руководить карателями — теми, кто страховал возвращение темного магистра во время Осеннего праздника. Эршенгаль хорошо относится ко мне, но он предан Шеннейру до мозга костей. Это было умное решение — назначить его на Побережье. Вопрос о лояльности боевика не стоит, но, в конце концов, мне приятно с ним работать. Эршен единственный, кто с самого начала отнесся ко мне по-человечески.
Кого он убивал там, в прошлом? Кто из моих товарищей умер от его руки? И что я буду вспоминать, каждый раз глядя на него? Потому что у него темное прошлое. У нас всех темное прошлое.
Я кинул папку в ящик стола и запер на ключ.
По всем прикидкам, переезд должен был сказаться на моем состоянии благотворно. Морской воздух, меньшее количество темных в округе. Отказ от блокиратора взамен на дополнительную, третью таблетку снотворного, казался мне хорошей идеей.
Эффект на практике вышел далеко не тот. Сквозь сон я слышал море; оно грохотало так, словно билось о стены дома, но не могло заглушить тревогу. Тяжесть давила на грудь, не давая пошевелиться; я открывал глаза, смотрел на светлый провал окна, считал тиканье часов, и холодные руки мертвецов вновь уволакивали в темноту.
Склонившуюся над кроватью тень я принял за продолжение видений. Но вместо того, чтобы растаять в ночи или хотя бы достать кинжал, тень торжественно объявила:
— Я закончил это!
Фиолетовые глаза светились в темноте; а искра Матиаса сияла так ярко, что причиняла боль. Я бы мог его сломать. Прямо сейчас. Убрать ментальные щиты, чуть-чуть, растоптать, задушить пламя. Есть множество способов повредить только появившемуся магу, и тем более магу-эмпату. Пожалуйста, если я его убью, мне можно будет поспать хоть немного?
Я прикрыл глаза и терпеливо спросил:
— Что?
— Я составил расписание дел и встреч светлого магистра! — Матиас сунул мне в лицо сплошь исчерканный листок и придвинулся ближе, взволнованно прошептав: — Эти жалкие низкостатусные порченые людские существа... и этот Нэттэйдж!.. посмели потребовать встречи прямо завтра, когда ваше мерзкое быстрое солнце поднимется. Как будто моему магистру не надо отдыхать! Я передвинул все встречи на послезавтра. Я уже уведомил этих человечишек, и они не посмели не подчиниться.
Естественно. Если их тоже сейчас подняла с кровати тварь со светящимися глазами. Я посмотрел сквозь него, не в состоянии сфокусировать взгляд, и похоронно ответил:
— Спасибо.
Интересно, маги Шеннейра тоже шарашатся по его личным покоям, будят своего магистра среди ночи и пристают с работой? Хотя, зная Шеннейра, это скорее он будит своих подчиненных и отправляет пахать отсюда и до конца следующей пятидневки.
Руки Матиаса заметно дрожали; уверенность заарна таяла с осознанием, что что-то в его плане идет не так.
— Оно... должно быть полезно? — почти жалобно спросил он.
Я с усилием сел на кровати, заставив эмпатическое поле отразить благодарность и одобрение, и улыбнулся:
— Конечно, Матиас. Не знаю, что бы я без тебя делал.
Я. Бы. Сейчас. Спал. Но отталкивать союзников — последняя из глупых вещей, что можно совершить. Матиас — дитя инкубатора; вряд ли порождениям инкубатора дано много времени на развитие, и злиться на него попросту глупо. На всю жизнь не выспишься, а обиду он запомнит надолго. Хотя утешение было слабым. И как светлые магистры удерживают равновесие круглые сутки?
Хотя Шеннейру приходилось хуже. Понятия не имею, как вспыльчивый темный маг держался, когда в его обожаемой гильдии каждый первый клюёт мозг, а каждый второй по совместительству считает себя твоим кровным врагом, единственным и неповторимым.
Матиас с надеждой подождал еще чего-то и с неохотой двинулся к двери.
— Подожди, — я оценил, с какой готовностью он остановился. — Что тебе подарил Шеннейр? Перед тем, как мы выехали на Побережье?
Заарн слегка сник и закатал рукав, показывая плетеный красный браслет:
— Переговорный браслет Алина. Я их собираю.
Все-таки есть вещи, которые я об окружающих предпочел бы не знать. Но браслеты — это все же более цивилизованно, чем уши и скальпы. Я поднял оставленный листок с расписанием:
— Хорошая работа, Матиас. Отдыхай.
Он кивнул и бесшумно прикрыл дверь.
Утро я так и встретил — стоя у окна и бессмысленно пялясь в серую хмарь. Дождь растворил в себе мысли, море и небо, оставив только шум прибоя. Где-то там, далеко на юге, лежали Острова, и там было солнце, синее небо, теплое море и белоснежный песок... Наверное. Острова были моей родиной, самым счастливым местом на земле, и я ничего не мог о них вспомнить.
Переговорный браслет потеплел, слегка сжимая запястье, и я неохотно достал наушник, не сразу вникнув, на чей допрос меня зовут и зачем туда идти, если допрос не мой. Ах да, настоящий магистр должен первым делом узнать, чем закончилось неудачное покушение... наверное. Но мне было лень даже притворяться. Да, меня пытались убить. Но это темные. Для них это естественно.
— То есть вы даже не хотите услышать причины, узнать, что у человека на душе, что толкнуло его на этот шаг? — патетично возмутился Миль на той стороне, и я страдальчески поморщился от громких звуков:
— Нет.
— Что за бессердечие.
Миль сегодня был неумеренно весел.
— Шеннейр, вы оставили пленников на Побережье? — темного магистра я вызвал, даже не успев задуматься, что делаю, и продолжил по инерции: — Вернетесь и заберете?
Собеседник помолчал и с долей сочувствия проинформировал:
— Тсо Кэрэа Рейни, вы являетесь магистром темной гильдии, и решать судьбу магов, принадлежащих гильдии — ваша прерогатива. Доброе утро.
Ни рассыпанные на склоне особняки, ни зелень кипарисов не давали подсказок, у кого и каким способом их отобрала внутренняя служба. Здание, к которому вывел провожатый, мало отличалось от остальных: белоснежные арки, внутренний дворик. Впрочем, знакомые виды темной гильдии появились уже на минус первом уровне.
Миль нашелся в лаборатории — через систему линз рассматривал ромб, что доставил подвеску с рыбой и цветок. Магическая конструкция уже распалась и начала разлагаться, но в очертаниях еще угадывались останки почтового журавля: перья, большие крылья, сломанный и вывернутый позвоночник. Журавли, как любые заарнские твари, были ограниченно материальны, а значит, из них можно было создавать разные интересные вещи. Насколько интересные вещи получались из почти разумных существ.
— Вы можете определить, кто послал Шеннейру вызов?
— Ритуалы, Рейни, на то и ритуалы, что происходят по шаблонам. Кто станет отправлять вам послания, которые можно отследить? — с высоты подиума посетовал Миль. Бессонная ночь отпечаталась на заклинателе довольно заметно. Хотя я ни разу не замечал Миля спящим, и создавалось впечатление, что он вообще это не делает.
— И всегда в ритуале лилия... и рыба? Крест?
