Кусок

— Ну-ну.

— Не 'нунукай', я тебе от глупостей предостерегаю. Вся твоя подготовка ничего не стоит против ветерана, который прожил здесь год и больше.

— Всё, хватит. Понял я всё, — прапорщик решил, что проще согласиться с попутчиком, который стал уж очень серьёзным в данной теме. Лучше её, тему, сменить. — Расскажи про фанатиков. Не ошибусь, если предположу, что в таком месте разных культов и течений должно быть очень много.

— Угадал. И их не просто очень много, а дохринища...

Глава 5

— Тормози!

— Да в своём уме, военный? — выпучил глаза Карандаш. — Нас же порвут.

— Тормози, я сказал. Справлюсь, — повторил свой приказ прапорщик, после чего щёлкнул фиксаторами на люке, откинул, взял винтовку и по пояс вылез наружу.

Снизу раздался мат рейдера, потом заскрипели тормоза и машина стала быстро, при этом достаточно плавно замедляться. Впрочем, разогнавшуюся стальную махину с таким весом быстро остановить может только многотонный бетонный блок.

В это время Кондратьев прикладывался к винтовке, наводя ту на преследователей. Две кошмарные туши размером со здоровенного секача, только с человеческим обликом (условно человеческим, конечно) неотрывно преследовали 'уазик' вот уже километров пять, и понемногу нагоняли его. По местной классификации это были молодые кусачи. Один уже подобрался почти на полторы сотни метров, второй отставал от него не больше чем на пятьдесят метров.

'Эх, прицел нужно было снять', — досадливо подумал прапорщик, прижимаясь к резиновому наглазнику 'оптики'. Впрочем, это ему не помешало с первого же выстрела вогнать пулю в грудь сутулой твари с длинными, что у твоего гиббона, лапами. Тяжёлая пуля, сто с лишнем лет придуманная, как охотничья, насквозь пробила тело заражённого. После такой оплеухи кусач закувыркался по асфальту, не один раз перевернувшись вокруг себя и пятная тёмной кровью дорожное покрытие.

На следующую тварь прапорщику пришлось потратить три пули, так как та решила попрыгать влево-вправо. Почти точь-в-точь такие рывки совершает лисица, когда её ночью выгнали по свет фар машины горе-охотники и пытаются на ходу подстрелить. Третья пуля вошла ему, кусачу, в бедро и опрокинула точно так же, как и первого монстра. Скорость они набрали под семьдесят километров в час! И это был ещё далеко не рекорд по словам Карандаша. Заражённые из числа животных догнали бы УАЗ уже на втором километре преследования.

Удивительно, но судя по поведению заражённых, ни пули, ни жёсткое торможение не нанесли им смертельных ран. Даже тот, кто словил винтовочную 'бреннеке' в грудь, уже стоял на ногах и подёргивался, приходя в себя, а второй на трёх конечностях шустро направлялся к 'уазику'. При этом прапорщик готов был поклясться, что на его уродливой перекошенной и окровавленной роже застыло многообещающее выражение в духе 'ну, щас я тебя...'.

Кондратьев торопливо добил в них остаток магазина и быстро юркнул в салон машины:

— Гони!

Карандаш газанул так, что юзом засвистели все четыре колеса и запахло резино-пластмассовой гарью.

— Сцепление не сожгли, блин! — не удержался прапорщик. При этом согнулся в три погибели, чтобы оценить вид дороги в боковое зеркало. — Зараза, что ж они такие неубиваемые.

В зеркало было видно, что только один заражённый неподвижно лежит на дороге. Второй же делает попытки подняться на четыре конечности. И это при наличии минимум трёх дырок от крупнокалиберных патронов в корпусе — грудь, живот.

— Да, они такие, — чуть дрожащим голосом отозвался Карандаш. — А теперь гляди в оба, так как на выстрелы могут набежать ещё.

К счастью, его прогноз не сбылся. УАЗ с двумя иммунными, старожилом и новичком, спустя несколько часов благополучно добрались до стаба, который носил название Кнопка. История, как это место получило столь странное название, не сохранилась.

Стаб, который собрал в себе не одну сотню иммунных с самыми непритязательными желаниями и поведением далёким от законопослушного, был когда-то небольшим посёлком. Скорее всего, даже шахтёрским, так как процентов на семьдесят он состоял из краснокирпичных двухэтажек с шиферными четырёхскатными крышами. По крайней мере, в нескольких посёлках, где Кондратьев побывал проездом, когда-то, ещё при СССР добывали уголь и камень. И там старая застройка была представлена точно такими же домами. В посёлке было примерно двадцать двухэтажных домов и в два раза больше частных, на двух владельцев. Кстати, тоже из красного советского кирпича. С внешней стороны посёлка деревья и кусты были вырублены, а трава ещё и выжжена. По чёрному палу тянулась двойная изгородь из толстых железных труб и частых нитей колючей проволоки, опоясывающая поселение по кругу. Кондратьев прикинул тот объём работы, что ушёл на всё это дело и мысленно присвистнул под впечатления от оценки.

Въезд в посёлок охранялся постом из пяти человек, устроившихся в креслах под большими пляжными зонтами. Рядом стояла маленькая металлическая бытовка, заложенная мешками с землёй или песком. На крыше имелось место наблюдателя. Там же находился знаменитый ДШК на высоком станке, чтобы можно было стрелять из него стоя в полный рост. В данный момент там никого не было.

— Разговаривать с ними буду я, — сказал прапорщику Карандаш. — Ты не вмешивайся. Иначе нас обоих тут положат и не посмотрят, что ты свежак.

— Посмотрим, — уклончиво отозвался Кондратьев. Ему охранники не понравились сразу. Настолько, что захотелось полоснуть по ним очередью из автомата (чтобы не осталось тех, кто встал бы за пулемёт), бросить несколько дымовых шашек, развернуться и на всех парах гнать от Кнопки как можно подальше. А всё потому, что выглядели те точь-в-точь, как натуральные бойцы бандформирований. Даже взгляды были такие же: жадные, презрительные и готовые в любой момент превратиться в угодливые, если столкнутся с глазами того, кто сильнее их по всем параметрам.

Путь к проезду в посёлок закрывался несколькими бетонными блоками и 'ежами' из кусков рельс. Мимо них можно было ехать не спеша и 'змейкой', словно сдавая инспектору экзамен по ПДД. При этом слева и справа хватало места, чтобы даже такая широкая машина, как военный бронированный УАЗ проскочил на большой скорости по обочине.

— Кто такие? — спросил один из бойцов, когда Карандаш остановился перед въездом в посёлок.

— Я Карандаш, он Гранит, свежак вчерашний, — быстро ответил ему рейдер. — Хотим у вас пару деньков перекантоваться, заодно новичка в курс дела введу и покажу жизнь на цивильном стабе.

— Окрестил уже, чтоле?

— Ну да, — кивнул Карандаш. — Я с ним сутки уже почти. Учу, помогаю, везу, места показываю. Если это не знак от Стикса, то что тогда?

— Да мне плевать, — отмахнулся от него охранник. В это время ещё двое обходили УАЗ, что-то внимательно рассматривая. — Тачила чья?

— Новичка.

— Брешешь, — прищурился тот.

— Стиксом клянусь, — самым серьёзным тоном ответил ему рейдер.

— М-да, — скривился тот. — Ладно, заезжайте, только сначала эту, как её, пошлину уплатите. Пять споранов за машину, по два за каждого из вас. Если есть груз, то ещё пять. Да, нам ещё осмотреть тачку изнутри надо, а то вдруг эту, контрабанду везёте.

— Или зайцев, гы-гы, — осклабился один из тех, кто осматривал снаружи УАЗ.

— Патронами пойдёт? А то у меня споранов только на живец осталось, а им ещё со свежаком делиться нужно.

— Ну да, ты ж его крёстный. Хорошо, давай патронами. Какие они у тебя?

— И груз показывай. По-любасу он у тебя есть, вон как рессоры просели, — добавил другой охранник.

При виде трофеев, которыми была забита машины, у бойцов масляно заблестели глаза и задрожали руки. В итоге Карандаш и Кондратьев лишились трёх пистолетов и сотни патронов к ним, двух 'рожков' с автоматной 'семёркой' и куска ленты с пятнадцатью патронами для 'корда'.

— Твари, — выдавил сквозь зубы рейдер, когда ему разрешили ехать дальше. — Только бы дальше хуже не было. Вот откуда такая борзота взялась?

Прапорщику на душе было и того гаже. Ведь это его только что ограбили. Но сделать что-либо он не мог. Положить-то положил бы, но пока троица хмырей бродили вокруг УАЗа один забрался на крышу бытовки и встал за пулемётом, а второй юркнул в небольшой окопчик, не сразу замеченный прапорщиком, из которого секунду спустя выглянуло рыльце единого пулемёта. Если там в ленте стояли бронебойные, то 'уазику' с пассажирами хватило бы и десятка выстрелов. Впрочем, даже обычные пули со стальным сердечником на такой дистанции тоже наделали бы кровавых дел. Уж машине бы точно досталось. А без колёс куда бежать? Поэтому 'комод' молчал и даже желваки не катал от злости, но для себя зарубку в памяти сделал, чтобы позже посчитаться с обидчиками, если представится случай.

Для машин в посёлке имелась просторная стоянка, обнесённая сеткой 'рабицей' и пущенной поверх неё витками острой ленты с мелкими 'бабочками'. Такая вещь хуже колючей проволоки, так как запросто разрежет незащищённые части тела до костей.

Здесь также был охранник, но он борзеть не стал и за машиноместо взял всего десять патронов 7,62*39.

— Сильно не вооружайся. Если уж совсем не можешь без стволов, то часть закинь в рюкзак, — чуть ли не шёпотом давал инструкции прапорщику Карандаш. — Не борзей здесь, но и не тушуйся. Гопота посчитает за слабость и решит подмять, что может довести до стрельбы, чего совсем не хочется. А если ещё и зацепишь кого-то из местных авторитетов или их шестёрок, то совсем будет нам труба.

— Знаешь, Карандаш, — так же тихо ответил ему 'комод', — я бывал в таких местах, где твоя Кнопка выглядит, как песочница с наглыми, но всего лишь детками. Справлюсь.

— Ну-ну, — покачал головой его крёстный, — смотри, я предупредил. Мне, конечно, полагается за тебя впрягаться, как за крестника, но если ты по собственной дурости что-то отчебучишь, то расхлёбывать кашу станешь сам, ясно? Я умою руки.

— Напугал ежа голой жопой.

Шли по улочке они не спеша, осматриваясь по сторонам, оценивая окружающих, дома, читая редкие вывески. Когда увидели ту, на которой значилось 'Бар 'Какаду', то рейдер потащил прапорщику внутрь. Обстановка внутри была вполне привычная для заведения среднего пошиба подобного толка. Вот только закон о запрете курения здесь не действовал или про него не знали, и потому посетители дымили так, что вместо воздуха в просторном зале висела сизая туманная дымка. У некурящего прапорщика немедленно запершило в горле.

— Нам сюда обязательно? — спросил он рейдера.

— Ага. Нужно тебе где-то посидеть на людях, пока я справки наведу что по чём. А другая пивнушка ещё гаже этой, там тебя прирежут или пристрелят сразу.

— Ну-ну, — повторил Кондратьев недавнюю фразу Карандаша. — А может мне с тобой прошвырнуться?

— Не доверяешь?

— А можно? — усмехнулся прапорщик.

— Нужно, — состроил обиженную гримасу тот. — Можешь и со мной, но это дольше будет. Если рядом со мной такой лоб будет стоять, то хрен кого разговорю просто так. Платить придётся.

— Ладно, ступай, — махнул рукой прапорщик. — Если что, то найду и выпотрошу, как арабы потрошат пленных. А это, я тебе скажу, то ещё действо.

— Задрал пугать, военный. Вот узнаю, что тут в Кнопке происходит, подыщу тебе проводников и свалю. А ты дальше крутись как сможешь. Будешь другим рассказывать свои страшные байки, — скривился рейдер и следом ткнул пальцев вправо. — Вон давай за тот столик, где пустой пивасик стоит.

Стоило им сесть на высокие стулья с низкими спинками из хромированых трубок, как рядом, словно, из-под земли, появился официант. О роде его занятия говорил белый фартук и чёрная бабочка. Мусор со стола он одним движением руки с замызганным полотенцем смёл в пакет.

— Что заказывать будете? — поинтересовался он.

— Две бутылки холодного пива, солёных орешков и кусок жареного мяса, только не птицу.

— Есть молочный поросёнок, но дорогой.

— Говядину лучше.

Когда официант ушёл, то Кондратьев сказал:

— Я пиво пить не стану.

— А я и не тебе его брал. Тебе вообще пока стоит воздержаться от хавки. Если на стабе есть знахарь, то к нему нужно идти с пустым желудком.

Пиво и орешки официант принес через пять минут. Мясо пообещал через двадцать пять.

— Это норм, — обрадовался рейдер, открывая первую бутылку. — Успею народ поспрашать и вернуться. Гранит. Гранит!

— Что тебе?

— Споранами не свети, расплачивайся патронами, лучше пистолетными.

— Угу, — кивнул тот в ответ.

— Ну, я тогда пошёл.

Карандаш в несколько глотков опустошил бутылку пива, взял вторую, из вазочки зачерпнул горсть орешков и ссыпал их в карман, после чего выскользнул на улицу.

Публика, которой здесь хватало, с интересом посматривала на прапорщика, но дальше этого не шла. Никто не подкатывал с целью наканючить себе на 'пузырь', ни с целью прощупать новичка, ни в надежде почесать кулаки в состоянии когда после 'поллитры' море кажется по колено. Кондратьев такому отношению был только рад, так как ему не хотелось ни махать кулаками, ни делиться своими кровными. Боялся ли он того, что рейдер кинет или подготовит какую-нибудь пакость? Немного. Пока под рукой оружие, то недруги умоются кровью. Потому как вряд ли они начнут сходу стрелять. Нет, такая публика, что собралась в этом месте, сначала любит покуражиться, упиться собственной важностью и превосходством над жертвой. Вроде как городская гопота, которая не сразу завязывает драку, а начинает с банального 'дай телефончик позвонить'. Машину Карандашу не угнать, уж об этом прапорщик позаботился. Двери там закрыты и просто так замок не свернуть. Так что, от Кондратьева больше ничего не зависело, оставалось ждать и смотреть, что же конкретно выкинет Её Величество Судьба — шестёрки или паршивые единички.

— Где твой кореш? — рядом возник знакомый официант в своей манере 'какизподземли'.

— Скоро вернётся.

— За пиво и орехи оплати сейчас, за мясо потом, — приказным тоном потребовал работник общепита.

— Да не вопрос. Сколько? — Кондратьев запустил руку в набедренный карман и вытащил пачку парабеллумской 'девятки'.

— Четырнадцать за всё. За мясо будет вдвое дороже.

И вновь исчез в сизой полутьме питейного зала, что твой пресловутый вампир. А вскоре появился и Карандаш, даже раньше, чем официант подал на стол заказанное мясо.

— Нам повезло, точнее, тебе. Здесь есть знахарь, хотя и залётный, но и такой сгодится. Я уже договорился с ним, что он тебя примет и осмотрит. Приготовь несколько споранов, штук пять-семь в карман сунь, чтобы всей кучей не светить, — возбуждённо сообщил он. — Пошли.

И увлёк 'комода' на улицу. Оказавшись на свежем воздухе, прапорщик почувствовал мимолётное головокружение, когда в лёгкие хлынул кислород, не разбавленный табачным дымом. Заодно с неудовольствием подумал, что одежда пропиталась им и теперь опасно выходить в ней в те места, где обитают заражённые. Теперь её придётся несколько дней проветривать, стирать или обработать специальным спреем для удаления резких запахов.

— Нам туда, — махнул рукой Карандаш дальше по улице. — Вон к той двухэтажке. Там и гостиница с одного края, и медпункт с другого.