Апостолы Каина (главы 7-8)

— Не свисти, вы на метро ехали, — сказал Кхеншраон, — или теперь и там пробки?

— Ну подумаешь, задержались. Надо же было плёнки посмотреть, — ответил Шаккерон, — где там эти малявки? А! Махарнен! — глава Бруджа заметил за спинами Кровавого Совета Наставника-Малкавианца, — давай, выводи своих ребят.

— Моих там только два, — возразил Махарнен, — они вообще Човергу должны подчиняться.

— Ну может, хватит к словам придираться? — сморщился Човерг, — выводи их!

Махарнен отвесил короткий поклон, открыл дверь комнаты и заглянул внутрь.

— На выход... — Наставник вдруг поперхнулся, — Вы... это... — наконец Махарнен справился со своим голосом и скомандовал, — Отряд Б-32! В коридоре становись!

— Чего это ты там углядел? — удивился Кхеншраон.

Махарнен только махнул рукой и отошёл в сторону от двери, удивлённо крутя головой. Отряд Б-32 вышел из комнаты и построился. Добрую минуту все члены Совета молчали и взирали на семерых Истребителей (Михаил, скрепя сердце, подчинился несправедливому закону и остался в комнате).

— Господа! — сказал, наконец Кхеншраон. — Вам не кажется, что из присутствующих здесь каинитов, вот эти семеро больше всего подходят на роль глав кланов?

— Вы правы, уважаемый Кхеншраон, — сказал Тешран, — Вот только этот Гангрел... вырядился как какой-то Тореадор.

— Кх-хм! — громко кашлянул Човерг.

— Извини, Чо, — ответил Тешран, — ничего личного.

— Тьма и прах! — прошептал Шаккерон, — да я такого лет сто уже не видел...

Зрелище действительно было впечатляющим. Правда оценить всю грандиозность ситуации могли только те вампиры, которые застали мир без сыворотки. Тогда у каждого клана был свой парадный костюм.

Согласившись на предложение Зверя, Кэнреол и подумать не мог, что они произведут такое сильное впечатление на Кровавый Совет. Все Истребители кроме Лэнхарока, которому вдруг стало очень неуютно в чёрной версии костюма Алукарта, наслаждались моментом.

Кэнреол и Лихарвель были одеты одинаково — Малкавиан не делал разницы между полами в вопросах одежды. Их костюмы претерпели минимум изменений — только верхняя часть плаща стала твёрдой, как рыцарские латы, и плотно обхватила грудь. Шлейф плаща ближе к низу разделялся на две части. Воротники стояли торчком, но при этом нисколько не мешали движению головы. Помимо серебряных массивных пуговиц, плащ скрепляли три цепи из того же металла.

По левую руку от Лихарвель (командиру и его соклановцам полагалось стоять на правом фланге) стояли по стойке "смирно" двое Бруджа. В их костюмах плащи совсем отсутствовали, уступив место лёгким курткам со множеством тонких разрезов, складывающихся в сложный узор. Ноги, от колен до ступней, и руки, от локтей до кистей, были обмотаны ржавыми цепями. На руках — перчатки без пальцев.

Следующим был Хэньшер. Вот его плащ был настоящим плащом. Скреплённая на шее серебряной брошью с рубином ткань полностью окутывала Тремера. На голове был почти полностью скрывающий лицо капюшон. Хэньшер опирался на своё копьё-посох, находящееся в данный момент во второй своей ипостаси.

Слева от вампира-колдуна стоял в своём нестандартном костюме Лэнхарок. Его наряд уже знаком читателям. Только цвет изменился.

Строй замыкала Ванрель (это тоже было традицией — правящий клан Камарильи всегда стоял либо в начале строя, либо в конце). Аристократизм Вентру, что называется, пёр из костюма на полную. На Ванрель было надето платье. Чёрная ткань, украшенная бриллиантами, буквально струилась по телу вампирши. В таком платье следовало бы принимать балы в каком-нибудь фамильном особняке, а не являться на допрос Кровавого Совета. Открытые плечи, чёрные перчатки по локоть и замысловатая причёска... Вот только шлейф платья был разрезан спереди от пояса до подола и застёгнут на серебряные застёжки. В любой момент неудобный шлейф был готов превратиться в подобие плаща и дать своей хозяйке полную свободу действий в плане ударной техники ног и акробатических номеров.

Винзарра вдруг всхлипнула. Остальные главы кланов удивлённо уставились на неё.

— Я... я... я молодость свою вспомнила, — всхлипывая, проговорила Винзарра, — Как мы тогда веселились... Мы тогда так красиво жили... И безо всякой сыворотки нам хорошо было... а теперь мы ничем не лучше людей... мы забыли свою историю. Ладно вы Хармас, Хиншрак, Човерг, вы этого ничего не помните... а мы?

— Да ладно тебе Винза, — растерянно проговорил Шаккерон, — чего так убиваться-то? Времена теперь другие... Хватит плакать! Ты же вампирша! А ну, не кисни!

Винзарра взяла себя в руки.

— Я не плачу! — сказала она, — всё в порядке. Это так... личное.

— Позор, — сокрушённо сказал Хармас, — плакать перед Истребителями. А ещё говорят, будто это мы — психи...

— Помолчал бы, — ответил Тешран, — понимал бы чего...

— Где уж нам.

— Господа, господа! Спокойно! — сказал Кхеншраон, — всё. Поплакали, успокоились, вспомнили детство золотое. А теперь займёмся нашим допросом. Один на один. Только чтоб из своего клана не брать.

— А пхолучитсся? — Хиншрак прикидывал что-то в уме.

— Легко. Шак! Возьмёшь их главного. Я — его подружку, Винза — мадемуазель из моего клана, Хин — фальшивого Тореадора...

Лицо Лэнхарока вытянулось.

— ... Хармас и Тешран — поделите да-харм. Чо, тебе остался колдун. Махарнен! Не уходите. Расспросите гуля.

— Слушаюсь, — кивнул Наставник.

— Всё слышали? — обратился Кхеншраон к Истребителям, — следуйте за своими... хозяевами.

Члены Кровавого Совета стали расходиться. Назначенные главой Вентру Истребители отправились следом. Кэнреол остался на месте — Шаккерон не торопился уходить и задумчиво смотрел перед собой. Павел подождал минуту и решился заговорить.

— Господин Шаккерон...

— А? — встрепенулся Бруджа, — А, блин... Пошли.

Следующие полчаса прошли на редкость скучно. Оба вампира сидели друг на против друга в тесной комнатушке, явно бывшей до объявления войны кладовкой. Кэнреол монотонно рассказывал обо всех приключениях отряда, а Шаккерон не менее монотонно слушал, изредка кивая. На лице главы Бруджа было написано такое безразличие к предмету разговора, что Кэнреолу даже обидно стало. Он там всё-таки жизнью рисковал, а тут даже слова не скажут.

Когда Павел выдохся, Шаккерон некоторое время смотрел в стену и барабанил пальцами по столу.

— Всё сказал? Ничего не забыл? — спросил, наконец Шаккерон, — а вот, например...

Глава Бруджа задал с десяток вопросов, касающихся маленьких незначительных деталей. Например, на какой точно глубине залегала гробница Самеди, на каком языке говорил Ларкиан сначала...

— Ну, всё ясно, — сказал Шаккерон, — я имею в виду в общих чертах. А вот с тобой есть кое-что неясное. Во-первых, как ты понял, что Ларкиан — Самеди. Откуда ты вообще знаешь об этой Линии Крови? Вроде Малкавиан не занимается историей вампиризма.

— Ну... — начал Павел, — я сам... вне программы обучения.

Молодец! Молодец! Только не говори ему правду!

— Какой любознательный вампир, — хмыкнул Шаккерон и первый раз за всё время разговора посмотрел в лицо Павлу, — а с каких это пор ты научился закрывать импульсы от таких сильных вампиров как Ларкиан? А как это ты сумел раскрыть маскировку Носферату? У него была ведь высокая ступень...

— Ступень — абстрактное понятие, придуманное для отчётности, чтобы официально разделить вампиров на группы, — ответил Павел фразой из учебника, — Засчитанная на испытаниях ступень может не соответствовать истинным возможностям каинита.

— Правильно говоришь, зачёт тебе по теории, — одобрил Шаккерон, — а почему же у твоих товарищей нет таких способностей?

— А я способный. Вундеркинд.

— А Махарнен сообщает, что в физические твои способности не самые высокие в отряде. Конечно, такое может быть, я не спорю. Но вот видишь в чём штука... Есть много вещей, которым вампир может научиться сам. И которые может узнать сам. Но получить информацию о древних вампирах и не попасть в поле зрения соответствующих структур... Ну ладно, оставим всё это. А вот как насчёт твоих видений?

— Каких видений? — как можно искреннее удивился Павел.

Кэнреол решил не рассказывать о своих снах, предчувствиях и прочем ещё в подземельях Носферату...

— Твои товарищи рассказали о стишке про змея в могиле, — ответил Шаккерон.

...но не предупредил остальных на этот счёт.

— Кроме того, сцена с исцелением гуля, — продолжал Бруджа, — врач сообразил, что ты слишком молод чтобы нести Малкавианский бред и, что самое главное, вычленять из него полезную информацию.

Кэнреол молчал.

— Ну и наконец, сегодняшний показ мод. Ведь это ты всё устроил, а? Отвечай и хватит дрожать от страха. Пока тебя наказывать не за что.

— Ну я это устроил, — буркнул Кэнреол.

"Ну, блин, послушался я тебя... Ох я дурак..." — мысленно сказал Павел.

Ничего не дурак, всё нормально, всё пучком. Только про меня не рассказывай!

"Пошёл... пошло ты куда подальше".

— Значит ты, — сказал Шаккерон, — ну что ж... Послушай теперь меня. Я тебе расскажу одну интересную историю. Видел как Винза расстроилась, костюмчики увидев? Вот я тебе и объясню.

Давным-давно, когда сывороткой ещё и не пахло, был я молодым и наглым вампиром. И очень способным, заметь. Двенадцать лет вампирской жизни — а я уже был в сотне лучших Бруджа планеты. Сам удивляюсь, как мне это удалось. А в свете, так сказать, никогда не появлялся. И вот как-то раз вызывает меня мой Сир. Имя его тебе уже ничего не скажет, так что и не спрашивай. Ну, вызывает и говорит: "Шак, дитя моё, какого хрена ты сидишь тут как отшельник в пещере? Тебя пригласили на бал у самого Князя. Оденься поприличнее и вали". Тогда ещё Князья у Камарильи были. Тёмные времена, в общем. Ну оделся я и направился. А прикид у меня был ну точь-в-точь, как у твоих ребят. И вот захожу я, дикарь дикарём, в бальный зал. И ведь ни одного Бруджа кругом, прикинь? А эти все смотрят на меня, как на чучело, и, гады такие, переговариваются, обсуждают меня. Никто со мной не здоровается, не разговаривает. Если я подхожу к какой-нибудь компании — расходятся. Только гуль-официант подошёл, бокал с кровью сунул и скрылся. И тут — музыка. Все расходятся, на пары разбиваются, вампир с вампиршей, вампир с вампиром, даже вампирша с вампиршей, танцуют, в общем. И не хмыкай тут! И не такое было. А я что? А я стою как истукан, глазами хлопаю. Это сейчас я бы стал там так зажигать, что... Брейк-данс забацал бы... И вдруг подходит она. Смотрит на меня, глаза печальные, и говорит: "Вас ещё долго замечать не будут. Я тут уже год как появилась первый раз, а всё равно чужая. Нас, молодых и способных, не любят. Пригласите меня на танец, Шаккерон-дхир-Бруджа". Я в полном обалдении слушаю всё это, киваю, как в тумане всё... И тут мне в башку мысль приходит: я же бальные танцы не умею танцевать! Совсем из головы вылетело! А уже поздно поворачивать-то! Веду её за руку, а сам думаю: дурак я, весь клан опозорю сейчас... И тут как накатило... Не передать это словами... в общем вспомнил я этот танец. И так мы его станцевали, что все эти уроды в осадок выпали... Сразу мы для них своими стали. И она такая счастливая была...

— Она — это Винзарра? — спросил Кэнреол.

— Да, — ответил Шаккерон, — Винза... Мы с того дня лучшие друзья. Ссоримся, миримся... А костюм мой, в котором я тогда был, очень скоро из моды вышел, поменяли мы его... Понял, почему она расстроилась?

— Мне очень жаль, — тихо ответил Павел, — я не хотел...

— Понимаю. Вот теперь скажи, откуда ты взял эти костюмы. И почему костюмы твоего клана не такие уж древние, а вот других...

Мда... вот тут я прокололся. Не подумал.

"Заткнись!"

— На меня тоже... вот так вот "накатило". Но со мной это очень часто происходит.

— Вот! — Шаккерон довольно улыбнулся, — мы с тобой друзья по несчастью. Ведь я почему способный был? Часто на меня накатывало... А ты, случаем, голоса внутри себя не слышишь?

Нет! НЕТ!!!

— Слышу. Один голос. Я с ним даже разговариваю.

— Ого! — Шаккерон удивился, — Не, я так далеко не заходил... Это он предложил костюмы сделать?

— Он, — кивнул Павел, — точнее оно. Проклятие. В крайнем случае — Зверь.

Я тебе отплачу за это! Буду постоянно орать! Спать не дам! Урод! А я ему ещё помогаю!

— Вот сейчас оно говорит, что не простит мне то, что я вам рассказал о нём.

Шаккерон удивился ещё больше.

— Как?! — воскликнул он, — Это что, постоянно с тобой происходит?!

— Да, — испуганно ответил Кэнреол.

— Первый раз такое вижу! — признался Шаккерон.

Глава Бруджа откинулся на спинку стула и некоторое время рассматривал Кэнреола.

— Ты не врёшь, — произнёс Шаккерон, — и у меня нет никаких оснований не верить тебе. Я слышал про подобные аномалии, но всегда думал, что это просто слухи. Ан нет...

— Зверь сказал, что сыворотка...

— До определённого момента тормозит развитие вампиров? Это и так знают те, кому это надо. Сразу уточню — твоему отряду это знать не надо.

— Ясно...

— Что же с тобой делать? — задумчиво проговорил Шаккерон, — Ну, наказывать тебя не за что, это вас просто пугали немножко, чтобы нос не задирали. С Проклятием твоим... Оно меня слышит? Очень хорошо. Дальше Кровавого Совета эта история пока не пойдёт...

Кэнреол вздрогнул.

— Хармасу не говорите! — сказал он, прежде чем подумал, что делает.

— Хармасу? — переспросил Шаккерон и хитро прищурился, — а ты не дурак. Но если Хармасу не говорить, то и остальному Совету тоже не стоит, ты как думаешь?

— Это правильно. Они не поймут.

— А Хармас поймёт, если узнает. Он и так трясётся, что новый претендент на его место появится, а тут... Он тебя со свету сживёт, да так, что никто не придерётся.

Кэнреол подавил нервный смешок. Подобные речи он уже слышал. У Заркорона был свой интерес в том, чтобы уберечь Наследника от Хармаса, а вот что задумал Шаккерон?

— Скажи мне, Кэн, — начал глава Бруджа, — что ты думаешь о состоянии твоего клана?

— Ну... точно могу сказать, что бюрократии у нас до фига. Я оружие для гуля запросил, так они три дня заказ тормозили. Разрешение на дополнительную сыворотку или ремонт машины это вообще такая эпопея...

— А насчёт обучения молодых вампиров?

— Галопом по Европам. И Наставник нормальный только один — Махарнен. Приятели на других жалуются, что пользы от занятий немного.

— Это ты понимаешь, молодец, — Шаккерон покивал, — Надеюсь, понимаешь ты также, что вашему клану нужна, как бы это выразиться, новая струя. Молодой и горячий вампир в числе старейшин. Это для начала.

— Это я что ли? — Кэнреол старательно изобразил недоумение.

— А почему нет? Вот только для этого тебе нужно развиваться дальше. Зверь тебе в этом поможет. Вот только где тебе развиваться...

— А как же моя работа? Это ж такая тренировка!

— Односторонняя слишком, — возразил Шаккерон, — с вампирами воевать — это немного другое.