Предпоследние трюки Кэтлин

Увы, мой друг, не только для нас.

Едва успели мы уложить добычу, как снаружи загремели трещётки — то дедушка Пан Гусич подавал сигнал тревоги.

Янтаринка первая взмыла наверх — пусть причин оберегать покой Подводного Царства у неё было меньше, чем у каждого из нас, зато беспокойное человеческое сердце не позволяло ей проплыть мимо неприятностей. Мы с Джеком рванули за малявкой, а боцман Дик обнял Изумрудку, чтобы, придержавшись за неё, поспеть за нами следом. Зря он так торопился — должен был думать о том, что в своём человеческом теле оставался очень неуклюж под водой.

На 'Гарпию' спускалась огромная, с человеческий рост, амфора. А из амфоры одна за другой выплывали чёрные змеи. Одни змеи набрасывались на сторожевых угрей, кусали их и душили, другие — самые крупные — обрушивались на доски 'Гарпии', рвали их, раскачивали, вплывали внутрь останков корабля.

Янтаринка кричала:

— Джил! — и я едва успел оттолкнуть её от борта 'Гарпии', когда она кинулась оттащить от корабля двух ядовитых змей за хвосты.

Джек — Синий Нос ловил сторожевых угрей и швырял их к Пану Гусичу, наказывая, чтобы строились оборонять его. Ему же, укрыть пока в кольцах хвоста, он передал и мешок с нашей добычей.

Изумрудка сняла с себя пояс — никакого другого оружия ни у кого из нас поначалу не было — и отмахивалась от змей, прикрывая, насколько удавалось, боцмана Дика. У того под водой, хотя он и первым вооружился доской, не было против змей ни единого шанса.

— Отступаем, пока не раздразнили? — крикнул Джек — Синий Нос, — Гадам явно нужно что-то на корабле, а не мы.

— Да как-то оно не по-человечески отступать перед гадами, — возразил боцман Дик.

— Янтаринка, — окрикнул я тогда нашу малявку, — сможешь раздобыть нам оружие?

— Попробую! — отозвалась она.

— Я прикрою, — крикнула Изумрудка и, оставив на меня боцмана Дика, проскользнула за подругой в проём 'Гарпии'.

Если ты спросишь у меня, мой тритонистый друг, почему таким опасным делом на вылазке занялись наши дамы, то я распахну тебе пальто и попрошу внимательно посмотреть на мои короткие руки и ноги. Морские водяные могут пролетать с большой скоростью огромные расстояния под водой. Но на 'Гарпии' среди нагромождения досок, нужны были ловкость и гибкость. И никто, кроме русалок, не вынес бы нам оружия скорее и умелее. Более того, напомню я тебе, что Янтаринка — Кэтлин лучше всех ориентировалась в этом месте.

Морские змеи, на наше счастье, были только ядовиты, но не сообразительны. Покуда они раздирали обшивку корабля да кидались на Пана Гусича и сторожевых угрей, Изумрудка и Янтаринка сумели вынести из недр 'Гарпии' палаши, кинжалы и шпаги. Теперь нам было чем рубить змеиные головы, и мы дали гадинам бой.

Конечно же, после первой отрубленной головы змеи отвлеклись от корабля и набросились на нас. Но с нами был боцман Дик и он быстро сообразил, как нам нужно расположиться среди камней, чтобы хорошо видеть движения змей и оберегать друг-друга.

Когда вода развеяла кровь загрызенных и зарубленных угрей и змей, когда осела муть, а бурые водоросли стали качаться помедленнее, над нашими головами уже прояснялся небесный круг. Наверху светлело.

Мы уселись на валун перевести дух.

— Совсем немного погнулся! — Изумрудка протягивала боцману Дику свой ажурный, оправленный изумрудами пояс, чтобы тот подправил его, согнул — разогнул, где надо, да потом застегнул на ней.

И Пан Гусич поднял бороду от тушек своих боевых угрей. Вместе с Янтаринкой он уставился на живот Изумрудки. Ну, Янтаринка-то хоть — малявка, ей всё в море в диковинку, а служивый тритон мог бы, я думаю, и догадаться. Голову, например, задрать, чтобы проверить, не идёт ли к нам на обед косяк сельди.

Все местные жители знали, отчего Изумрудка носит такой огромный пояс. Выше основания хвоста она начинала зарастать рыбьими чешуйками. Располагались они по её телу редко, все мы надеялись, что со временем они облупятся и обвалятся — на новых же местах они пока не росли. Пояс с изумрудами скрывал этот изъян.

Никто не знал только, какая беда с Изумрудкой случилась.

Где-то в море. Верно, с кем-то из её моряков. В самом русалочьем возрасте, когда прожив уже около пяти веков в море, Изумрудка обрела наконец рыбье сердце и наращивала в себе потихоньку способность метать икру.

Не достало ей насмешливости и холодности. В один день она возвратилась ко двору седой. А другие следы случившейся с ней беды скрывал с тех пор ажурный пояс с вправленными в него изумрудами.

Не зачем было Пану Гусичу её разглядывать.

Море светлело.

Оставив сторожевых угрей догрызать остатки змей, если какие из них укрывались ещё в недрах корабля, а Пана Гусича считать убытки угриной стаи, мы направились в пещеру Изумрудки. Нас, водяных и боцмана Дика поджидал там недопитый самогон, а наши дамы, немного отдохнув, принялись за разбор и просушку судового журнала и карт.

Точнее будет сказать, что спасением бумаг занималась вскоре одна Изумрудка — Янтаринку она убедила принять ещё пару раковинок и лечь отдыхать.

Девушка уснула прямо в сухих водорослях на лишайниковом ракушечнике. Во сне она хмурилась, била хвостом и сжимала правый кулак так, словно бы держала в нём рукоять кинжала. Изумрудка подходила к ней, разметавшейся во сне, гладила по волосам, поправляла покрывало — в надводных залах пещеры спать раздетыми было мёрзко — а то, наклонившись к затихшей девушке, манила подойти боцмана Дика:

— Ты прикоснись, как стучит!

Боцман Дик обожал Изумрудку, он с готовностью умилялся с нею тому, как в хвостатом теле Янтаринки-Кэтлин бьётся человеческое сердце.

А какому ему ещё было бы пульсировать у малявки?

14. Новая подозреваемая

В обед к нам приплыли тритон Бакланя и тритон Пан Гусич.

Бакланя говорил, что Царь Морской гордится нашим подвигом и, как только мы появимся при дворе, спросит, какой мы желаем награды. Помнится, мы тогда переглянулись с Джеком — Синим носом и, не сговариваясь, принялись тараторить о том, что надо бы нам попросить царя найти для нас новое поручение на северных берегах и реках, а главное найти его нам до того, как, допив привезённое, мы опять перейдём на ром.

Пан Гусич раскланялся и протянул Изумрудке вязанку чёрных змей — нашу долю трофеев, большая часть которых ушла, разумеется, на угощение верных сторожевых угрей. Мы ещё прикинули тогда, что часть змей надо бы перекрутить на фарш, а из пары экземпляров пожирнее попросить Изумрудку сварить нам змеиного супчика.

А потом под эти разговоры проснулась Янтаринка. Не успев толком потянуться, она уставилась на вязанку змей, а потом села и, указав на них, вместо 'доброго утра', сказала нам:

— Рубиновая ундина!

— Думаешь, она? — недоверчиво спросил Джек — Синий Нос.

— Я думаю, что кто здесь плавает со змеями, та и амфору с ними на 'Гарпию' подкинула. А кто амфору на 'Гарпию' подкидывает, у той и были, значит, и причины, чтобы погубить атаманшу 'Гарпии'.

— Чем же ей, по твоему Лазурита дорогу перешла? — спросил боцман Дик

— Ладно ещё перейти дорогу. Но мы тут, вроде, решили, что Лазуриту неудобно было бы волочь связанной до сетей — проще позвать, чтобы она сама приплыла поближе к кораблю.

— Значит, Рубиновая Ундина позвала Лазуриту приплыть к кораблю бесобойцев, — решила Янтаринка.

— Чем она её туда поманила? — спросил боцман Дик, — Она же сама ещё в море обитает недолго.

— И не общались они — не ссорились, — сам я тогда тоже не поддерживал версию нашей малявки.

— Да надо нам просто проверить, где и когда Рубиновая ундина была, — сказал Джек — Синий Нос.

— А если её саму кто-то отвлёк куда-то отплыть в нужное время? — спросил мажордом Бакланя.

Вот так взял и спросил, не приторно вежливо, не расшаркиваясь, не спрашивая, дозволено ли ему будет произнести речь.

— Она-то кому понадобилась в вашем омуте тихом? — вздохнул боцман Дик.

— Это надо бы послушать, поспрашивать, присмотреться, — покачал головой мажордом Бакланя, — Но пока, видится мне, кто-то пытается запутать ваше расследование и подставить Рубиновую ундину.

— Ты не видишь бездны в её глазах, — приняла сторону Янтаринки Изумрудка.

— А ты, сидя у себя в норе, не знаешь её историю, — возразил Бакланя.

— Не ссорьтесь вы, — попросил Пан Гусич, — Лучше селёдкой угостите. Я так думаю, что не было бы у неё бездны за душой, так не вытащила бы она из ларца рубины. Вот только не пойму я, Бакланя, чем это история её появления при дворе снимает с неё подозрения в убийстве?

— А дозвольте заметить вам, — важно произнёс тритон Бакланя, — что для совершения убийства были использованы бесобойцы. А Рубиновая ундина не вылупилась, как многим известно, русалочьим мальком и не обернулась русалкой по причине должных обстоятельств её смерти. Она получила русалочье существование под водой по договору с нечистой силой. Она и дорогу сама отыскала в синеморское царство. Это нынче она — самая блестящая из дам, так пол года ещё не прошло, как она добралась до нас вся синяках и с изрезанными ракушками руками. Это другие русалки могут ходить в серебре, есть чеснок и умываться святой водой, а против Рубиновой ундины на самом деле могут действительно подействовать все заблуждения бесобойцев. Со смертельным для неё исходом. Если бы она и желала погубить кого из русалок, то скорее бы нашла яды или опасные места в море, но никак не стала бы приближаться к бесобойскому кораблю.

— За новую подозреваемую? — подмигнул боцман Дик как только тритоны ушли.

— Или подозреваемого? — спросил Джек — Синий Нос, — Что это Бакланя так оправдывает Рубиновую ундину, что мы оттого ещё больше её подозревать начинаем? У него и повод есть — удалить из своего хозяйства конфликтный элемент, избавить себя от лишних забот при дворе.

— Вы и правда думаете, что не зная историй двора, мы распутаем клубки их интрижек? — спросила Янтаринка.

— А что нам ещё остаётся? — спросил в ответ боцман Дик.

— Попросить появиться при дворе Морского Царя Изумрудку, присмотреться там, а самим тем временем, следовать за уликами, которые мы найдём в судовом журнале и картах 'Гарпии'. Рубиновая ундина или какой-то другой преступник явно пытался уничтожить след, на который нас могло навести обследование 'Гарпии'. Если мы опередили его, если мы его правильно взяли, то нужно, не теряя времени, следовать в том направлении.

— Верная мысль, — поддержал девушку боцман Дик, — изучим сейчас страницы журнала с 'Гарпии' и карты, потом ещё раз изучим их повнимательнее, как только бумаги просохнут. И — снова в путь.

15. Плот с запряжёнными в него водяными

Как видишь, мой друг, на Стражий остров мы отправились не из интереса к колдовству и не из любви к дальним странствиям, — из любви к дальним странствиям мы бы предпочли как раз противоположное, северное направление, — а лишь потому, что туда явно указывали карты и записи судового журнала с 'Гарпии'.

Понимая, что нам придётся пробираться в замок, выходить для того на сушу, лазить по крепостным стенам и скалам мы запаслись самым разным 'реквизитом'. Под перевозку его мы построили плот и тщательно привязали вещи к нему. Более того, на подводной стороне плота мы укрепили два толстых столбика, а между ними — прибили перекладину и привязали ремни. Это было устроено для того, чтобы в подводной части плота в него могли бы впрягаться водяные.

Путь до Стражьего острова был спокоен. Пока море было пусто, Янтаринка нежилась на солнце, и янтари горели на её коже. По несколько часов в день гимнастка занималась разминкой хвоста. Нам, водяным, особенно было по сердцу, как она жонглировала, используя кроме рук и его.

Однажды под вращение круга предметов Янтаринка прочитала нам старую загадку Серого Мима:

Факел, яблоки, кинжалы,

Пять ножей и семь бокалов —

Сколько у жонглёрки рук,

Чтоб вертеть предметов круг?

— Две или три — неправильный ответ, — сразу же подсказала нам девушка.

— А почему три? — спросил Джек — Синий нос.

— Так хвостом же! — догадался боцман Дик.

— Дурак ты, боцман, у меня на суше ноги были. И ногой я тоже подбрасывала в круг предметы.

— А почему тогда не три?

— Так Джил ещё подбрасывал мне предметы в круг. У него тоже — две руки и две ноги.

— Я тоже такое загадать могу, — сказал Джек — Синий нос. Вот послушайте:

Свитки золотой кудели

Янтарями заблестели,

По стене ползут. Притом

Рыбьим лязгают хвостом.

Что это такое?

— А почему 'что'? — спросила девушка.

— А чтобы не подсказывать! — отвечал водяной.

Как-то раз мимо нас пронеслась стая дельфинов, и среди них мы разглядели Хризолитессу. Янтаринка сиганула к ней с плота. И брызги, взметнувшиеся с её золотых волос, на мгновение заиграли радугой. Глянув в этот миг по ту сторону ясной разноцветной завесы, я увидал, как тоненькая девочка с длинными золотыми волосами, осторожно пробует ногой студёную воду под маленьким водопадиком. Водяной поток пенится и журчит, он обдаёт её руки и грудь холодными брызгами. Над горной речкой встаёт радуга. Шаг в воду, ещё шаг, а потом, взлетев среди брызг, девочка побежит — помчится, вверх, к слепящему солнцу, мокрыми пятками по радужному мосту.

Я переглянулся с Джеком — мы друзья с ним две сотни лет, нам часто случается понимать друг друга без слов, — я понял, что в ворохе радужных брызг он разглядел точно такую же картину:

— Права, выходит, была Изумрудка об эманациях янтаря, — вздохнул Джек — Синий нос, — Истончится наша малявка.

— Да она только рада этому.

— Пусть.

— И не в янтарях дело.

— Ты прав, Билл — Красный нос. Янтари на ней только для блеска, а солнца и своего уже хватает.

— Ещё нет.

— А для скорби её под нами есть пучина — аж целая бездна.

— Эх, если бы скорбь её было бы так просто утопить!

— А я думаю, Билл, что-то или кто-то ей скоро в этом поможет. Может быть, радость. Может быть, ужас. Может быть, вера и верность.

16. Стражий Остров.

Самый добрый поход.

Путь на Стражий Остров к замку Никты-Софии протекал безмятежно.

Это не считая маленькой истории, когда мне с Джеком пришлось мирить боцмана Дика и Янтаринку.

Сначала мы думали, что они поссорились из-за того, к каким скалам нам пристать на два дня пред тем, как выдвинутся к Стражьему Острову: Янтаринке нужно было что-то поотвеснее, чтобы тренироваться скалолазить — потренироваться, чтобы орудуя ошипованным железом хвостом, влазить в замок Никты-Софии. Боцману же Дику был нужен удобный пляж в закрытой от посторонних глаз и ветров маленькой бухте, чтобы перебрать, смазать, наточить, подогнать и опробовать наш 'реквизит'.

Нет, ругались они по причине того, что Янтаринка стала подозревать боцмана Дика в том, что это он погубил Лазуриту. Только поэтому она не соглашалась на выбранную им заранее бухту — вдруг и нас там бесобойцы ждут.

Подозрение Янтаринки основывалось на том, что боцман Дик мог бы по её расчётам доплыть до места преступления, воспользовавшись одним из речных водяных.

Нам с Джеком — Синим носом пришлось немало попотеть, чтобы доказать нашей малявке, что Дик — не мог.