1

Сергей Павлович быстро переоделся из больничной одежды в ту, что висела рядом с его койкой — созданная на корабле по его мерке. Одевшись, он подошёл ко мне, заодно глядя на землю.

— Красота то какая.

— Лепота, — согласился я, — как самочувствие, Сергей Павлович?

— А? — Он отвлёкся от панорамы планеты и посмотрел на меня, — а кто вы?

— Грачёв Алексей, можно просто Алексей, командир этого космического корабля. Ну и по совместительству, личность, застрявшая в вашем шестьдесят пятом году.

— Что? — у Королёва сегодня день удивления, — Так вы... из будущего?

— Совершенно верно, — кивнул я, — из будущего. Итак, Сергей Павлович, как самочувсттвие? Нигде не болит?

— Да нет, всё в порядке. Ваших рук дело?

— Машинерии, — махнул я рукой в сторону автодоков, — военная модель. Грубая и эффективная.

— Так это правда космическое пространство.

Королёв — личность знаменитая. В отличие от бонз, с ним я бы хотел поговорить. Но что я могу ему сказать?

— Скажите, а у вас все в космос летают?

— Кому нужно, те и летают, — пожал я плечами.

— И на каких принципах основан выход на орбиту? Химический или...

— Сергей Павлович, — прервал я его, — этого вам знать не нужно. Поверьте, лучше вам не станет.

Сергей Павлович согласно кивнул:

— Вы правы. Мы с таким трудом запускаем даже одну ракету, с таким риском... Хорошо, что это не пропадёт зря.

— Ещё как не пропадёт.

— Мне иногда кажется, что я всё-таки умер, — серьёзно сказал Сергей Павлович, оглядывая высоченные потолки медицинского зала, — не может такого быть. Вот не может.

— Однако, бывает, всё бывает, Сергей Павлович, — улыбнулся я, — тем более, меня сюда не одного затянуло, случайно ещё одного интересного персонажа, из гораздо более близкого к вам времени. Вернее — из две тысячи восьмого.

Королёв прищурился:

— И что? Руководство страны об этом знает?

— Частично. Вы же понимаете, какие там подковёрные интриги идут. Из руководства страны знают только те, кому знать нужно. Шелепин, Семичастный, Косыгин. И всё.

Сергей Павлович задумчиво потёр подбородок и спросил:

— Почему только они?

— Потому что Воронов так решил. Он у нас историю вашего времени знает лучше всего, Брежневу, естественно, не доверяет и доверять не будет — он уже себя успел плохо зарекомендовать, а вышеназванные товарищи ничем не запятнали своё честное имя. Поэтому и образовался некий клуб по интересам среди знающих о происхождении Воронова. Политическая история вам вряд ли будет интересна, полагаю. Оставьте эти волнения на товарищей коммунистов.

Королёв согласно кивнул:

— Оставлю. Моё дело космос. Я так понимаю, невольно стал соучастником вашего заговора?

— Да тут и заговора никакого нет, — хмыкнул я в ответ, оглядывая очертания африканского континента, медленно проплывающего под нами — над центральной африкой полыхали молнии и кружились облака тропических ливней, видимо, сезон такой, — так, просто группа товарищей действует по обстоятельствам. Обстоятельства, надо сказать, сильно не в их пользу, вот и не доверяют Леониду Ильичу и его команде. Много они накуралесили, много коррупции прикрывали, можно сказать — политические трупы, если обнародовать хотя бы часть из той информации, что на них есть.

Королёв кивнул:

— Допустим. Я так понимаю, это они попросили вас меня полечить?

— Совершенно верно, все втроём уговаривали. Нужен стране Сергей Павлович, — улыбнулся я, — впрочем, и без их уговоров я бы это сделал, всё-таки, из древней истории я знаю только пару имён, одно из них ваше. Как-никак вы основоположник ВКС. Но это будет ещё очень и очень не скоро.

Королёв выглядел так, словно на его глазах исполнилась заветнейшая мечта — освоение космического пространства. Хотя... романтики в этом немного, по правде говоря. Я отошёл от стекла и заложив руки за спину, предложил:

— Чаю? Может быть вы после операций хотите пообедать? Пойдёмте, я же вижу, что вы проголодались, уже почти сутки ничего не ели.

* * *

Королёв брал быка за рога, и был очень и очень увлечённым человеком — не прошло и часа, как мы уже разговорились по поводу космической тематики, и простым смертным вряд ли можно что-то тут уловить. Он слушал, говорил, убеждал, волновался и бегал кругами, я открыл на голомониторе одну из принципиальных схем ракет.

— Вот, это главное достижение вашей эпохи. Ракета-носитель "Энергия". С многоразовым космическим челноком "Буран". Американцы запустят свои Спейс Шаттлы, которые войдут в историю как первые настоящие космические корабли, уже через несколько лет, в то время как разработка Бурана затянется. Но зато у Энергии будет один плюс — но не реализованный, возвращаемая первая ступень.

— Возвращаемая, — кивнул Королёв, посмотрев на схему ракеты, — красиво. А в динамике у вас есть?

— Конечно, есть реликтовые видеозаписи. Они стали классикой в наше время, примерно как у вас классика античные поэмы. Смотрим.

Королёв перекусал карандаш и уверенно заявил:

— Нашей следующей задачей должно стать создание возвращаемой первой ступени и многоразового КА. Это же какая экономия! Вы бы видели, голубчик, в каких условиях нам приходится работать!

— Знаю. Поэтому помогу вам чем смогу. Есть лишь один минус, он партаппаратный — ваше ведомство курирует Брежнев, а наша группа — курирует электронную промышленность.

— Зачем? — спросил с интересом Королёв, в его тоне была слышна то ли брезгливость, то ли непонимание.

— Затем, что Воронов правильно понял направление развития — с середины двадцатого века — электроника — двигатель прогресса. Это основа всего сущего. Или вы думаете, что нечто подобное можно создать механикой? — я кивнул на свой корабль, который был вокруг нас, — нет. Темпы развития у электроники дикие — то, что в вашем времени стоит десятки тысяч долларов и занимает целый шкаф, через десять лет будет стоить десять долларов и будет умещаться в кармане. Я промолчу про то, что мобильный телефон Воронова в разы мощнее десятка БЭСМ-6.

— Телефон? — у Королёва глаза начали вылезать из орбит, — зачем телефону такие вычислительные мощности? Он что...

— Просто потому что эти мощности дёшевы. А уж назначение им найти просто — разрабатываемые свободно программы, к примеру, которые делают из обычного устройства, которое есть у каждого школьника, универсальный микрокомпьютер, для любых целей. Это и фотоаппарат, и видеокамера, и калькулятор с компьютером, и органайзер, и средство связи с всемирной информационной сетью, и телефон для звонков, и... в общем, проще перечислить что он не может. Это универсальное персональное информационное устройство, которое можно подогнать к любой задаче.

Королёв замолчал на несколько томительных секунд, после чего глубоко вздохнул и изрёк:

— И всё это дёшево?

— Вот именно. По мере развития электроники она дешевеет. Дешевеет настолько, что стоит не больше мелких бытовых приборов. Да и потребности растут пропорционально — помню, как люди у нас в НИИ удивлялись обычной бесконтактной активации кранов. Обычных водопроводных кранов с ИК-датчиками движения.

Я расписал Сергею Павловичу картину мира, какой её себе представлял Воронов — компьютеры в каждом доме, в каждом кармане. Так же расписал подробно процесс роста рынка электронных компонентов — на примере процессоров и персональных компьютеров — от первых шкафоподобных PDP-11 до настольных персоналок для домохозяек и детских игр. Сергей Павлович немедля сделал стойку:

— Товарищ, я уже думаю над решением этой проблемы.

— Какой?

— Партийной, конечно же. Вы не можете мне помочь, пока мои успехи укрепляют авторитет Брежнева — это я понимаю, но космическая отрасль не может перейти в ведение МЭПа.

— Возможно, нам можно будет начать совместный межведомственный проект? — предложил я, — МЭП в лице НИИ Интел и Роскосмос, или как он у вас там называется. В общем, космическая отрасль. Мы для вас сделаем электронику, поможем с вычислительными мощностями для проектирования ракет, получим результат — с одной стороны, вроде бы в своей стихии, с другой — сразу видно, кто помог и благодаря кому это всё получилось. Авторитет товарища Шелепина взлетит.

— Можно, — согласился Королёв, — но пока я слишком подневолен в плане командования. Мне что Сталин, что Хрущёв, что Брежнев — один хрен, понимаешь? Всё равно без их приказа даже двинуться не можно.

— А вот это можно организовать, — кивнул я, — Сергей Павлович, вы же хотели разработать МКА и возвращаемую ступень? Без очень большой работы электронщиков тут нет даже шанса. Учитывая так сказать мелкосерийность, можно использовать артефакты, не соответствующие времени. Тут нужна очень серьёзная работа — практически первую ступень реализовали только в начале двадцать первого века. Когда компьютеры были уже в десятки тысяч раз мощнее и в тысячи раз меньше тех, что были в семидесятых. И то получилось далеко не с первого раза. Для реализации возвращаемой ступени придётся проектировать новую ракету.

— Несомненно, — согласился Королёв, — хотя может быть у вас уже есть какие-то чертежи? Это сильно помогло бы...

Я задумался. Чертежи — дело серьёзное. Но, думаю, можно дать.

— Хорошо. Но чертежи — это малая часть. Слушайте, американцы должны высадиться на луне уже в шестьдесят девятом. И этим победят в космической гонке.

— Ха, — Королёв усмехнулся криво, — победят. Одна только высадка — не победа.

— По крайней мере, они в этом убедят весь мир. Если, теоретически, первую высадку сможет сделать советский космонавт, то это сильно изменит расклад гонки. И можно будет прервать этот сверхзатратный проект по опережению америки. Всё-таки реальные дивиденды с космоса человечество начнёт получать не в этом столетии и уж точно не в следующем. А для весьма бедной страны, как Советский Союз, это глупость. Пир во время чумы.

— Для людей это важно, хоть какой-то светлый лучик, — возразил Королёв, — хотя вы правы, расходы мы несём чудовищные.

— Вот именно. Товарищ Воронов тут предлагал порезать все космические программы, не несущие выгоды и прибыли, и поставить серьёзные цели на будущее. Человеку побултыхаться в космосе — это конечно практически важно, но не выгодно, а вот создать сеть геолокации и спутников связи, телевещания — окупится.

Я убрал с гололита изображение ракеты-носителя и на ходу придумывал идеи:

— Для начала — можно было бы свернуть все программы работы по дальнему космосу, они на данном этапе полностью бесперспективны. Пустая трата денег, у вас ещё нет тех технологий, которые для этого нужны. Потом — необходимо удешевить космический старт. Два метода уже были озвучены — запуск ракеты с возвращаемой многоразовой первой ступенью и многоразовый космический аппарат. И наконец — для окончательной победы и окончания космической гонки, придётся мне поучаствовать в проекте. И высадить людей на луну раньше американцев.

Королёв откинулся в кресле и потёр виски, взял чашку с остывшим чаем и выхлебал за один присест, поставил со стуком на стол:

— Ступенью и МТКА я могу заняться, а вот с луной мы никак не успеем за три года.

— Тем не менее, все три задачи мы должны решить именно в пределах трёх лет. Желательно — двух, до шестьдесят восьмого. И все три задачи должны быть связаны — ракета, корабль и его цель. Больше всего будет проблем с возвращаемой ступенью — тут я могу лишь предложить вам использовать электронику будущего, потому что