История железного лорда

Гайрон думал о том, как будет осматривать гарнизон, подбирал слова, которые скажет при первом знакомстве с легионерами и их командиром. Воодушевленный нарисованной в голове картиной, он отправился дальше по дороге проложенной оживившимся воображением и представил знакомство влиятельными людьми Цверберга. К сожалению, информации о них не нашлось даже у Слая, но молодой наместник не сомневался, что разберется во всем по прибытии.

Когда солнце пошло к закату, стыдливо спрятав за вершиной Железной нижнюю часть, всадники подъехали к берегу быстрой полноводной реки. Здесь русло изгибалось, и Сарта уносила свои воды на восток щедро, но безуспешно предоставляя живительную влагу Скверному лесу.

Дорога повернула на запад и в скором времени путники выехали к опушке. Поднявшись на небольшой пригорок первым, наместник оказался лицом к лицу с окраиной Цвергберга и все воодушевляющие мысли и зарождающиеся стремления галопом покинули голову юноши.

Остовы домов без крыш, рам и дверей, полуразвалившиеся стены и заваленная каменной крошкой дорога создавали впечатление, что город разрушен и покинут сотню лет назад.

— Примерно так, я себе все и представлял,— усмехнулся Ксен.

Старый Рибо застонал, Драйк нахмурился больше обычного, Трен безразлично промолчал, а Слай, с еле заметной улыбкой, наблюдал за впечатлением, которое Цвергберг произвел на молодого наместника. Плечи юноши немного опустились, светившиеся целый день взгляд быстро погас. Гайрон на мгновении сгорбился, но сжав зубы, выпрямился и пришпорил коня. Никто и никогда не увидит Гайрона четвертого сына из дома Рэм разочарованным и подавленным — решил он.

Каменная крошка захрустела под копытами, по широкой центральной улице шестеро всадников въехали в покинутый на первый взгляд городок. Ближе к серым башням крепости появились первые признаки жизни. Тут дома имели крыши из красной черепицы. Подъезжая к крепости, Гайрон обратил внимание, на то, что в сохранившихся в целости постройках отсутствуют рамы и двери. Окна были заложены камнем, либо как входные проемы завешаны плотной тканью.

— Не думал, что здесь все запущено до такой отчаянной степени...— озираясь по сторонам, бормотал Ксен.

С трудом восстановленный душевный покой наместника тут же исчез, когда он увидел состояние форта. Укрепление времен Идана Третьего с некогда шестью прямоугольными башнями и соединяющими их стенами из массивных бревен, выглядело так, как будто пережило многолетнюю осаду.

Средняя башня на обращенной к въезду в город стороне была разрушена, усеяв пространство вокруг грудами серого камня. При этом не осталось ни одного бревна, составляющего основу стены между угловой и рухнувшей башней. От створок ворот остались лишь петли, а в арке спал человек, которого легко можно было бы принять за бродягу, если бы тот не носил доспех. Шлем, калиги и наручи он, видимо, оставил где-то в другом месте, и сейчас облокотившись на красный прямоугольный щит, храпел, запрокинув голову.

Заехав под арку, Гайрон ощутил смесь неприятных запахов пота, мочи и перегара. Ему захотелось спешить и как следует пнуть беспечного стражника, но тут навстречу появился подтянутый, одетый как положено легионер. Конь Гайрона забеспокоился, фыркнул и попытался развернуться, но юноша вовремя это заметил и пресек своеволие скакуна.

— Приветствую вас, господин,— устало сказал солдат.— Кто вы, и что привело вас в эту крепость?

— Я новый наместник Цвергберга, Гайрон четвертый сын из дома Рэм,— представился юноша,— и я хочу немедленно видеть центуриона.

— Боюсь это не возможно...— с грустью ответил солдат.

-Что?!— начал закипать Гайрон.

— Не гневайтесь господин,— все так же спокойно продолжал легионер,— Последний центурион уже два года как погребен под рухнувшей башней. Сейчас здесь командует префект форта. Он единственный офицер.

Гайрон посмотрел на усталое лицо солдата и немного успокоился.

— Где я могу его найти?— спросил наместник.

— В претории,— солдат махнул рукой вглубь форта.

Наместник пришпорил коня, тот недовольно фыркая, медленно и неохотно двинулся вперед. Часовой посторонился, пропуская прибывших. Гайрон потерял к нему всякий интерес, но в тот момент, когда он поравнялся с легионером, солдат тихо предостерег его:

— Будьте бдительны с этой жабой, господин. От Кидра можно ожидать чего угодно...

Наместник окинул солдата внимательным взглядом, отметив про себя, что экипирован он по старому образцу. Овальный щит и шлем с прорезями для ушей в боковых пластинах. Таких уже давно не делали, но Гайрон списал это на то, что прогресс еще не добрался до этой дыры.

Внутри форт выглядел ничуть не лучше. Справа при въезде размещались конюшни и полуразваленная кузница, слева вдоль стены тянулись казармы. Здесь, как и в городе двери и ставни отсутствовали, сохранившись лишь у двухэтажного здания претория, расположенного в центре.

Помрачневший наместник объехал преторий справа, вдоль разрушенной стены. Дальние ворота были заложены камнем и не одного часового на стенах или башнях. Сделав круг Гайрон, остановился у массивной двери в центре здания.

— Посмотри, есть ли там кто-нибудь,— кивнул он Ксену.

Здоровяк спешился, взял молот и подошел к двери, рассматривая ее как диковинку, редко встречающуюся в этих местах. Толкнул ее. Заперто. Ксен постучал. Три раза грубые доски содрогнулись под тяжелым кулаком телохранителя. Никто не отозвался. Он ударил кулаком еще три раза, так, что задрожали стены.

— О боги! Кто там еще?!— раздался высокий, вызывающий мгновенную неприязнь голос.

— Открывай!— нетерпеливо потребовал Ксен,— Наместник прибыл.

За дверью послышались тяжелые шаркающие шаги.

— Нам... кто?— недовольно бормотал обитатель претория, открывая дверь,— Нам здесь никто не нужен...

Дверь распахнулась, и на пороге возник толстяк невысокого роста. Несколько его подбородков расплылись под челюстью, придавая его голове сходство с жабьей мордой. Два его больших выпученных глаза с недоумением уставились на всадников, быстро выделив для себя объекты повышенного внимания — хорошо одетых, взирающих на него с подчеркнутым достоинством Гайрона и Слая.

— Прошу меня простить господа, я не ждал сегодня гостей,— затараторил толстяк.— Меня зовут Кидр, я префект этого форта. Позвольте мне узнать, кто вы и что вас привело в наш глухой уголок?

Гайрон не спеша отвечать, перебросил левую ногу через седло и спрыгнул на землю. Достал из дорожной сумки бумаги и подошел к толстяку.

— Меня зовут Гайрон четвертый сын из дома Рэм. Приказом императора, я назначен наместником Цвергберга, вот бумаги.

Кидр осторожно взял в руки, протянутые ему документы. Его глаза забегали, изучая их содержимое. На лбу у него выступили капельки пота, несмотря на то, что солнце уже ушло, и прохладный ветерок быстро разгонял остатки дневного тепла.

— Добро пожаловать, господин!— неожиданно воскликнул толстяк.

Гайрон лишь моргнул, показывая великолепную выдержку, а вот молот в руках Ксена дрогнул, и телохранитель еле удержался от того, чтобы двинуть им мерзкого провокатора.

— Не думал, что про Цвергберг когда-нибудь вспомнят!— так же громко, почти с визгом продолжил префект.— Не могу выразить, как сильно я рад, что это место доверили такому без сомнения выдающемуся и благородному господину...

— Хватит!— впиваясь острым взглядом в жабьи глазки толстяка, отрезал наместник.— Продолжишь в том же духе, и я не смогу пообещать тебе, что буду в силах удержать Ксена от осуществления его жгучего желания выбить из твоей головы эту громкую, высокопарную дурь.

Префект форта ни сразу понял, кого Гайрон имеет в виду, но уловив краем глаза зловещую улыбку стоящего слева от него здоровяка с кувалдой, вытянулся, безуспешно пытаясь втянуть громадный живот, и как подобает легионеру, бодро отчеканил:

— Приветствую вас в гарнизоне Цвергберга, господин наместник!

— Так-то лучше,— устало произнес юноша.

Гайрон попытался представить, чтобы с этим боровом сделал Клемий, преподаватель воинской дисциплины и строевого порядка, но не смог, потому что подобного поведения никогда не было и не могло быть в стенах академии.

— Веди меня в кабинет центуриона,— приказал наместник,— Немедля...

— Немедля,— тихо повторил толстяк,— Как прикажете, господин наместник...

Широкая, щуплая спина префекта быстро исчезла в полутьме претория.

— Драйк, Рибо, займитесь лошадьми,— остановившись на пороге, сказал Гайрон,— Слай и Ксен идите со мной, Трен останься у двери...

Свита наместника тут же спешилась, и каждый выполнил то, что было приказано. Несмотря на юность и отсутствие опыта лучший выпускник военной имперской академии умел придать голосу необходимую в таких делах твердость.

С удивительной скоростью в коридоре, ведущем к центру здания, появился Кидр с зажженной свечой.

— Прошу, следуйте за мной, господин,— учтиво произнес он.

Гайрон пошел за ним. Дойдя до центрального зала, префект повернул направо.

— Постой,— окликнул его наместник.

— Да, господин.

Кидр развернулся, и пламя свечи отразилось на медных дисках штандарта центурии стоявшего в центре за небольшой аркой. Диска было всего два с изображениями сжатого кулака и башни, что говорило о том, что легионеры этого гарнизона не участвовали хотя бы в одном значимом сражении и уж тем более не заслужили ни одного знака почета. На перевернутом "рогами" вверх полумесяце венчавшем древко висело красное тканое полотно с изображением двух кистей в железных наручах, сведенных у расположенной посередине бревенчатой башни. Подобную символику в империи использовали для пограничных подразделений.

— Храню как святыню,— поспешно выдал толстяк, увидев, куда направлен взгляд наместника.

В просторном темном кабинете центуриона деревянные ставни плотно закрывали два небольших окна. Воздух здесь застоялся настолько, что его можно было попробовать на вкус, плотный и кислый, как пропавший студень.

— Ксен, открой окна,— попросил Гайрон.

— Так, темнеет...— с опаской посмотрев на Ксена, пробормотал префект.

— А ты что же, темноты боишься?— усмехнулся здоровяк, открывая ставни.

— Не то чтобы темноты,— запричитал толстяк,— скорее того, что в ней водится. Я-то сам не видал еще, но народ всякое рассказывает. Место здесь нехорошие, глухие...

Спрятав глубоко внутри чувства разочарования и подавленности четким шагом, с гордо поднятым подбородком молодой наместник обошел широкий деревянный стол, стоящий напротив двери и по-хозяйски устроился в высоком деревянном кресле, обитом волчьими шкурами. На столе перед ним лежала большая книга, с широкими страницами исписанная мелкими строчками с рядами цифр и каких-то странных закорючек.

Кидр быстро подошел к столу, поставил перед наместником свечу и выудил из-под горы бумаг и тонких деревянных табличек знак префекта лагеря, тут же повесив его на грудь. Медный круг с изображением ладони повернутой к верху и тремя зернами над ней.

— Сейчас я все освобожу...— засуетился толстяк.

Быстро закрыв книгу и стопкой уложив сверху бумаги, разбросанные вокруг, он тут же куда-то убежал и вернулся с еще одним подсвечником и тряпкой. Поставив новый подсвечник на правый край стола, он принялся протирать поверхность как заправский трактирщик.

— Хочу услышать от тебя краткий отчет о состоянии дел гарнизона,— опершись затылком о спинку, тихо произнес Гайрон.

Префект крякнул, вытянулся и что-то невнятно замямлил.

— Говори кратко и ясно,— все так же тихо, добавив лишь еле заметную нотку угрозы, попросил наместник.

Прислонившись к стене возле ближайшего к столу окна, Слай, с интересом наблюдал за молодым человеком. Советник видел его в бою и точно знал, что наместник легко может подкрепить свои слова делом, но все же, старого пройдоху поражало то умение, с которым юноша вплетал в них острые, железные нотки, заставляющие собеседника почувствовать то, о чем плохо знающий Гайрона человек мог только догадываться.

-...и когда пять лет назад обрушилась башня, похоронив под обломками центуриона, ни собственных сил, ни тем более средств на то, чтобы разобрать завал у центурии не было, и те десять человек, что остались на тот момент в строю настолько обессилили...

— Десять?— перебил префекта Гайрон.

— Да, сейчас и того меньше, семь считая меня...

— Семь...— шепчущим эхом отозвался наместник.

— Казна центурии полностью опустела,— как бы извиняясь с опущенными к полу глазами, продолжил толстяк,— собрать с местных жителей налоги с имеющимися силами не представляется возможным, кое-то из уважаемых граждан оказывает нам посильное содействие, но этого едва хватает на провизию, к тому же цены в этой глуши заоблачные, особенно в зимние месяцы.

Гайрон молчал. С застывшим взглядом слегка расширившихся глаз он смотрел на пламя свечи, стоявшей перед ним. Слай заметил, что лицо наместника сейчас белее чем обычно, еле заметно улыбнувшись, старый пройдоха поспешил вмешаться.

— Прошу прощение, что не представился сразу, — перебил он префекта,— мое имя Слай из дома Худан, и я официально занимаю должность советника, при нашем уважаемом наместнике. Скажи лучше, как могло случиться, что легионеры оставили своего центуриона гнить под завалом?

Жабьи глазки толстяка еще больше выпучились, сам он задергался, как будто его как настоящую лягушку живьем бросили на сковороду, и он снова невнятно начал лепетать.

— Ладно, пока оставим эту тему,— покачал головой Слай,— тогда скажи нам добрый друг следующее, почему в домах в округе и казармах форта отсутствуют двери? Куда делись ворота и бревна рухнувшей стены.

— Так как же...— замялся Кидр,— Зима в этом году выдалась особо холодное, а в лес за дровами уже третий год как не пойдешь, вот местные все и растащили, пустив на обогрев даже собственные двери.

— А что не так с лесом?— пробасил, хранивший до сих пор, молчание Ксен.

Префект поежился, его выпученные глазки забегали глядя то на чудом сохранившиеся ставни, то на стопку книг у левой стены, где когда-то стоял шкаф.

— Чудовища... То есть, я хотел сказать волки, огромные волки...— заюлил префект,— Нет разбойники... Да разбойники! Жуткие дикари...

— Ты, будь добр, определись,— грозно потребовал Ксен,— Чудовища, волки или разбойники по дрова ходить не дают.

— Так и говорю!— запищал толстяк,— Волки огромные на востоке словно чудовища, а еще разбойники эти на западе за каждое срубленное дерево, за каждую охапку хвороста дань требуют, на севере так и подавно колдун живет, то вроде как не враждебный, да только боятся люди в те места ходить...

— На сегодня хватит,— остановил префекта наместник.— Определи моих людей на ночлег и позаботься о том, чтобы лошади были напоены и накормлены.

— Я бы с радость, да ведь...

Тяжелый молот Ксена ударился о каменный пол, заставив толстяка вздрогнуть.

— Ты слышал приказ наместника?— сдвинув брови, прорычал телохранитель.

— Слушаюсь...— пробормотал префект и скрылся за дверью.

— Скользкая жаба,— прошептал ему вслед Слай.