Вигил -2

— Делай как я с Отто, — изрек Ливидус, немного подумав.

Совет друга Марии показался действенным. Из боевой тройки к началу деканства Гая остался один громила Отто с жутким шрамом через всю щеку. Слушался он только Фрама, которого вернуть к жизни было невозможно, поэтому Ливидусу приходилось справляться самому. Первая же попытка вовлечь Отто в легионную рутину закончилась для новоиспеченного декана переломанным носом и дюжиной синяков и кровоподтеков. Чтобы не потерять авторитет среди легионеров Гаю пришлось не только лечиться, но и думать о том, как справиться с буйным подчиненным. В итоге они на пару с Марией донесли доступным для него способом необходимость уважать новое руководство, и в контубернии воцарился шаткий мир. Ливидус крайне редко тревожил Отто, а тот во время боевых действий неизменно слушался приказов декана не выказывая недовольства.

— Думаю, если мы с Септимием так 'пообщаемся', он сначала изведет все свои деньги на лечение у Нидгара, а потом засядет писать на меня доносы Авлетосу, — фыркнула женщина и затянулась. — Чтоб тиккануа сожрали этого сына ослицы!

— Только если надумают брать Кастеллум штурмом, — хохотнул Гай, намекая на то, что префект вигилов носу не казал из поселения с момента своего первого приезда.

Дальнейший их разговор пошел на более отвлеченные темы. Галла, дети, пара новых циркуляров по легиону, новая Сигма-2, которую скоро должны были дать на вооружение по всей Южной колонии, и которую неистово желал получить в свои руки Ливидус. И если точность и кучность стрельбы Сигмы она могла обсуждать бесконечно, то в очередной раз слушать о том, как бедная Галла совсем устает от ухода за детьми, в том числе и за недавно родившейся второй дочкой, не было никакого желания. С чернявой женой своего друга Мария так и не смогла подружиться, чего уж там, у них был настоящий вооруженный нейтралитет со своими хоть и негласными, но четкими правилами. Например, Квинтиус не являлась домой к Гаю и собирались они либо у неё, либо на нейтральной территории. В свою очередь Галла прекратила нападки на Марию и перестала настраивать против неё весь небольшой женский коллектив поселения.

Квинтиус откинулась на спинку стула и бросила взгляд на Ливидуса. Выгоревшие до соломенной белизны волосы, острый кадык с легкой щетиной, пара морщин пересекают лоб, другие веточками расползаются от глаз. Закатанный рукав рубашки обнажает уродливый рубец на левой руке. Полтора года назад во время очередного набега Гаю не посчастливилось сойтись с ловким тиккануа, который практически оттяпал ему руку своим топором. Если бы не таланты Нидгара и заначка Марии, которую она отдала на лечение друга, сидеть бы Ливидусу калекой с крошечной пенсией от легиона. Наверное, именно тогда Галла окончательно примирилась с присутствием Квинтиус в жизни своего мужа и перестала препятствовать их общению. Сейчас ничего не говорило о том, что на месте шрама было сочащееся кровью месиво из костей и мышц. Бранду удалось полностью восстановить подвижность конечности, а сам Гай месячными тренировками вернул твердость руке и стрелял так же метко, как и до ранения.

Оставив друга наедине с документацией, эфириа вышла на скрипящую террасу, и посмотрела на стремительно темнеющее небо. Ночь набежала как и всегда стремительно. Пару минут красные сполохи украшали горизонт и вот уже звезды и луна ярко светят на иссиня-черном небе. Возвращаться в дом не хотелось, как и думать о том, где провел эти несколько часов несносный малец. Пальцы зачесались снова набить трубку и втянуть в легкие горький дым, который оставлял замечательную пустоту в мыслях. Ни правых, ни виноватых, ни зудящего желания придушить Сервилия или нырнуть в эфир так глубоко, чтобы уже не вынырнуть. Десять лет. Уже десять лет она ходит под этим чужим небом в чужом теле. За это время и небо стало привычным, и тело разносилось, село на её душу лайковой перчаткой, приросло — не отдерешь. Привычной стала и постоянная борьба за себя и свое место в мире, поэтому женщина только сжала зубы и решительным шагом направилась к дому.

4

Первое, что услышал Септимий, проснувшись утром, — тишину. Непривычную и странную тишину. Вспомнить, где он находится и почему, удалось не сразу. Поначалу пытался найти взглядом знакомые трещины на потолке комнаты, которую делил с Себальдом. Потом кривые доски крошечной каюты. Вспомнив, наконец, где и, главное, с кем оказался, Луций скривился и поспешно встал с кровати. Та отозвалась бодрым скрипом, вторили ей рассохшиеся половицы и дверь, чьи петли, наверное, смазывали еще во времена первого консула. В остальном же странный дом его наставницы был практически безжизненным. В коридоре он поморщился, в глазах рябило от синих и белых квадратов на полу. Не сумев побороть любопытство отодвинул яркую штору и заглянул в комнату, чтобы убедиться, Марии там нет.

Судя по влажным стенкам душа, совсем недавно им кто-то воспользовался. Он уже собрался выйти в коридор, как услышал голоса на входе в дом. Один точно принадлежал Квинтиус, громкий с безапелляционными интонациями. Второй неизвестному мужчине. Некстати проснувшееся любопытство заставило Луция приблизить ухо к щели в двери и прислушаться к разговору.

— ...мальца? — уловил он окончание фразы собеседника эфириа.

— Его?! — Мария фыркнула и зашуршала занавесью. — Возиться еще с ним?! Где же я... — голос отдалился, видимо женщина зашла вглубь комнаты.

— Рано или поздно тебе придется взять его с собой, — философски заметил мужской голос.

— ....тут не будет, — эфириа вышла в коридор и ей снова стало слышно. — Еще дрыхнет небось. Вот и пусть отдыхает. У него целый год отдыха на нашем незабываемом курорте, — со смешком сказала она. — Осман подери Лоака и Авлетоса! Повесили на меня...

Дальнейшее Септимий не расслышал, но и так было ясно, что речь шла о нем. Так вот какого мнения о своем интерне наставница. Несмотря на его неприязнь к ней, он не мог не признать, что в чем-то Мария права. Да и закрывать глаза на чьи-то достоинства было не в его правилах, а Квинтиус действительно умела обращаться с эфиром. Вчера он прилег было отдохнуть, как почувствовал сильные вибрации и вышел через заднюю дверь проверить, в чем же дело. На фоне черного ночного неба вязь щита смотрелась особенно поразительно. Луций пытался найти конец хоть одной из нитей и сдался после нескольких безуспешных попыток. Рисунок постоянно двигался и менялся, поэтому витиеватый тонкий узор получилось оценить лишь с эстетической точки зрения.

Сама же Южная Колония и в особенности это поселение пока не заслуживали такой высокой оценки, полностью оправдывая свое прозвище 'задницы' Империи. Разруха, грязь, жуткая жара и люди, на которых в метрополии он бы даже не посмотрел, не говоря уже о более близком знакомстве. Память сразу же подсунула застывшее маской лицо отца и его пренебрежительное 'я еще увижу тебя тут со склоненной головой', сказанное на прощание. Руки сами собой сжались в кулаки и Луцию стоило больших трудов успокоиться. Неспешно приведя себя в порядок он отправился выяснять, чем же дородная повариха таверны кормит на завтрак.

Мария тоже старалась дышать ровнее и не вцепляться с таким остервенением в поводья. Одиночное патрулирование было не лучшей идеей, но ей просто необходимы эти несколько часов в одиночестве, чтобы поразмыслить. Слишком уж происходящее навевало воспоминания о событиях пятилетней давности. Странные прорывы и поразительная осведомленность дикарей о делах вигилов и легиона, которая в итоге вылилась в расследование, закончившееся смещением с должности префекта вигилов Южной колонии и его последующей казнью. Став пешкой в той партии, Мария не горела желанием снова ввязываться в игры политиков, а назначение её наставником Септимия просто смердело неприятностями и подковерными интригами.

Она вдохнула сухой воздух, надвинула поглубже шляпу и прищурившись вгляделась в горизонт. Покрытая редким кустарником каменистая равнина простиралась вперед, изредка глаз цеплялся за небольшие скопления относительно сочной растительности. Ни следа людей и цивилизации. Казалось, она одна во всем мире и никто её здесь не найдет. Однако это ощущение безопасности было обманчивым, в чем Квинтиус убедилась на своей шкуре. Вздохнув она продолжила патрулирование. Судя по состоянию щита, никаких прорывов не должно было быть, но стоило все проверить самостоятельно. Мерное покачивание на лошади и однообразный пейзаж способствовали успокоению и обратно в поселение Мария вернулась с твердой решимостью разобраться со всеми проблемами, первой из которых был Септимий.

Юноша обнаружился у Марфы. Судя по обилию пустых тарелок, завтрак у него плавно перешел в обед и теперь грозился стать ужином. За стойкой обнаружилась и другая возможная причина его присутствия тут. Юлия делала вид, что расставляет посуду, а сама строила глазки парню, попутно выложив невеликий бюст на столешницу. Семптимий же, кинув короткий взгляд на вошедшую наставницу, молча поспешил покинуть таверну. Квинтиус недоуменно подняла бровь и перевела взгляд на стойку, за которой Юлии уже не оказалось. Её новое местоположение недвусмысленно выдавал трубный глас Марфы:

— Ты перед кем задницей вертеть вздумала?! — судя по звуку, полотенце прошлось по спине или многострадальной пятой точке девушки. — Этот хахаль тут хвостом повертит и уедет, а мне с твоим ребенком возиться?! Ишь, коза вертлявая! — на этот раз полотенце попало по посуде, которая упала с диким грохотом. — Чтобы больше я тебя рядом с ним не видела! Поняла меня, Уля?! Нам тебя скоро замуж выдавать! Кто тебя возьмет порченую?!

Мария вздохнула, услышав последнее замечание, и присела за пустой стол. Со стороны кухни снова послышалась возня и спустя пару минут оттуда вышла раскрасневшаяся Марфа. Судя по всему, Юлии хорошенько прилетело от матери. Увидев эфириа повариха попыталась улыбнуться:

— Обедать пришла? — судя по глазам она прекрасно поняла, что Квинтиус слышала её разговор с дочерью, но не собиралась это обсуждать.

— Да. Подожду тут.

Кивнув, Марфа отправилась собирать тарелки с соседнего стола, ворча про себя на малолетнего проглота, в которого как-то уместилось столько еды, сколько нормальные люди за один присест съесть не могут.

В ожидании еды Мария постаралась ни о чем не думать, но в голову упорно лезли мысли о собственном будущем. Замужество там явно не значилось. Чтобы дать детям свой номен, ей надо будет либо стать чьей-то конкубиной, либо растить их без отца одной. Второй вариант пока казался ей более реальным, особенно после болезненного и некрасивого выяснения отношений с Умброй. От воспоминаний отвлекла Марфа с подносом, на котором исходил паром суп и слегка подрагивали куски мягкого хлеба.

Как ни хотелось ей оттянуть встречу с интерном, пришлось возвращаться в дом, а то Марфа уже подозрительно выглядывала из кухни. Снаружи встретило привычное пекло, окутавшее тяжелым покрывалом. Полдень уже миновал, однако солнце все также давило на голову. Надвинув поглубже шляпу она пошла по улице, привычно отмечая краем глаза безлюдные террасы. Все попрятались в домах. Даже рыбаки сидели в хижинах, что уж говорить про остальных. Обычно после обеда она занималась эфирными изысканиями или шла к Гаю, если у того не было обязанностей по легиону. Сейчас же придется тратить время на Септимия, причем сам малец этого не оценит, еще и возмущаться будет, против солнца не говори.

Правда, планам её сбыться было не суждено, интерна не оказалось дома. Осмотрев пустую комнату, где он даже не удосужился разложить свои вещи, Мария помянула османов, тиккануа, хитрожопых вигилов в лице Валенса и принялась за новую монографию, которую доставили ей не далее как месяц назад. Она не нянька, чтобы следить за Септимием. К двадцати годам уже можно научиться самому о себе заботиться. И, конечно, труд некоего Майера гораздо интереснее, чем предположения о том, в какие неприятности мог влипнуть юноша. Намного интереснее! Вот эта формула просто замечательна, жаль, Марии её никак не осилить, хлипковата больно... А не мог он пойти к рыбакам? Нет, конечно нет... А все же? Да даже если пошел, что ему там станется. Не будут же они его топить в озере. Так. Формула. Очень интересная формула. Отто? Может ли он с ним повстречаться? Или с тем идиотом, что прислали на замену Арнарсону. Как его?... Нет, конечно же, Септимий с ними не встретится. А вдруг? Нет, нет, нет. Стоит сосредоточиться. Интересный подход у этого Майра к модификации формул, несомненно, стоит изучить его подробнее... Конечно же, он никак не может пересечься с Отто. С чего такие мысли? Если бы он пересекся, то сразу бы пошел к Нидгару. Тот все вылечит. Или не пошел? Лежит в беспамятстве в кустах... Кустов там много...

Спустя несколько минут эфириа вылетела пулей из дома. Монография Карла Майера 'О эфирных субстанциях и формулах' осталась лежать на кресле и ветер, залетая через открытую женщиной дверь, с тихим шелестом листал страницы.

Первым делом Квинтиус направилась в сторону озера. Дома рыбаков встретили её тишиной и еле слышным говором из-за закрытых дверей. Обстоятельно осмотрев все ближайшие и дальние кусты, Мария занялась обходом поселения, который закончила у казарм. Паршивца нигде не оказалось. Прокручивая в голове все возможные, даже самые невероятные, вроде побега, версии, эфириа постучалась в кабинет Ливидуса. Друга на месте не оказалось. Возможно, наконец разобравшись с делами, он отправился домой или устроил внеплановые учения для подчиненных. Тишина на плацу и в комнатах намекала на правильность второго предположения. Конечной точкой её маршрута стал дом префекта.

— Доброго дня, Авл, — поздоровалась она со стариком, который сидя в кресле читал привезенную ею из Кастеллума акту.

— Доброго, — ответил он и вопросительно посмотрел на Квинтиус.

Обычно вигил приходила к нему исключительно по рабочим вопросам, исключая тот инцидент с запретом на продажу ей алкоголя, поэтому Пекорису было интересно, что привело женщину сейчас. Он догадывался, что это связано с её интерном и не ошибся.

— Ты не видел Септимия? — спросила она небрежно.

— Нет, не видел, — префект отложил газету, нагнулся вперед и усмехнулся. — Что, уже потеряла мальца?

— С чего бы? — не поддалась на провокацию Мария. — У него было задание, вот и проверяю.

— Ну, проверяй тогда, — он лукаво стрельнул глазами и снова прикрылся актой.

Хмурая эфириа вышла наружу. Солнце уже стало клонится к закату, а она до сих пор не знает, где носит несносного мальчишку! Следовало проверить последнее место. Застать там интерна она не рассчитывала, а вот разжиться информацией было вполне реально. Кенна Квитос за прошедшие пять лет почти не изменилась: тот же бегающий взгляд, слегка крысиное выражение лица и поджатые губы, единственное, что выдавало возраст — слегка поседевшие пряди, выглядывающие из-под чепца грязно-серой расцветки. Она моментально обежала Квинтиус цепким взглядом и криво улыбнулась. Главная сплетница всего поселения уже ждала, чем бы зацепиться и, очевидно, просто так Марию не отпустит. Смирившись с неизбежным, женщина начала издалека.