Проституция в Вятке

В Елабуге публичные дома находились в 97, 82 и 101 кварталах города. Расположены они были на окраине города по Тарловскому выезду. Был в Елабуге и врачебно-полицейский комитет по надзору за проституцией. (ГАКО. ф. 583. оп. 481. д. 612. л.3,5)

В Сарапуле в марте 1910 года уездным врачебно-полицейским комитетом был закрыт дом терпимости Шиловой. Данная содержательница, как выяснилось, являлась подставным лицом. Настоящим хозяином публичного дома являлся крестьянин Яранского уезда Пижанской волости деревни Муклюки Иосиф Кондратьев Зверев. (ГАКО. ф. 583. оп. 481. д.42. л.2)

В Ижевске в 1911 году в домах Данилова, Дубровского, Коробейникова, Брыловой и Харина, находившихся на сенном базаре Ижевского завода были явные и тайные притоны разврата. (ГАКО. ф. 583. оп. 482. д. 213. л. 13)

Наряду с ними, до 20 марта 1914 года в Ижевском заводе содержала публичный дом крестьянка Яранского уезда Николаевской волости деревни Лисы Евдокия Игнатьева Чиликова. Это был единственный разрешенный властями дом терпимости. Он существовал много лет. После его закрытия, уже 9 декабря 1914 года, сарапульский уездный исправник сообщал о том, что "в заводе широко распространилась тайная проституция и ее неизбежные спутники — венерические болезни...". Исправник ходатайствовал "о разрешении вновь лицам, которые бы пожелали открыть в Ижевском заводе дом терпимости...". (ГАКО. ф. 583. оп. 485. д. 370. л. 7, 13)

Ижевский уездный врачебно-полицейский комитет 8 ноября 1914 года констатировал, что "с закрытием единственного дома терпимости в Ижевске, тайная проституция развивается прогрессивно... денег у рабочих излишек, пропивать их негде...". Комитет единогласно постановил, что "в Ижевском заводе при его населенности, во избежание тайной проституции, а равно и сопряженного с этим заболеваемости сифилисом, необходимо дать право открыть публичное заведение...". (ГАКО. ф. 583. оп. 485. д. 370. л.14)

Необходимо отметить, что в 1909, 1910 и 1911 годах крестьянка Нолинского уезда Мальканской волости деревни Мохирей Васса Емельянова Мякишева обращалась с просьбами об открытии дома терпимости при Ижевском заводе, но ей в этом было отказано. (ГАКО. ф. 583. оп. 482. д. 277. л.14)

В июле 1912 года крестьянка Нолинского уезда Большеситминской волости починка Шипелухи Акилина Зотова Горошникова, 30 лет, обратилась к уржумскому уездному исправнику с ходатайством об открытии в Уржуме дома терпимости. До этого дома терпимости в городе не было. 14 июля 1912 года дом терпимости был открыт. Располагался он в двухэтажном доме уржумского купца Якова Тимофеева Гордеева, находившемся на окраине города за вторым мостом по правую сторону Малмыжского тракта. (ГАКО. ф. 583. оп. 483. д. 355. л. 3)

3 февраля 1914 года крестьянка Слободского уезда Георгиевской волости деревни Тимошинской (Чижи) Анна Николаева Чижова, проживающая в Слободском, ходатайствовала об открытии в Глазове дома терпимости. Заявление ее было передано глазовскому уездному исправнику. (ГАКО. ф. 583. оп. 485. д. 35. л.1)

Малмыжская городская управа 19 января 1913 года ходатайствовала вятскому губернатору о закрытии в Малмыже публичного дома крестьянки Казанской губернии Козьмодемьянского уезда Веры Николаевны Сосновой. Данный дом терпимости был открыт в марте 1912 года. Основанием закрытия публичного дома было следующее: дом терпимости "не устраняет возможности заражения и развращающе влияет на нравственность населения, главным образом молодежи...". Вятский губернатор рекомендовал дом терпимости не закрывать, а создать врачебно-полицейский комитет по надзору за проституцией. Публичный дом в Малмыже был закрыт 24 апреля 1913 года самой Сосновой. В 1914 году она снова ходатайствовала об открытии публичного дома, но ей в этом было отказано. Дом терпимости в Малмыже находился в Солдатской слободе. (ГАКО. ф. 583. оп. 484. д. 42. л.1, 3, 5, ф. 583. оп. 485. д. 36. л. 3. 6)

"Положение об организации надзора за городской проституцией в Империи" регламентировало правила для содержательниц домов терпимости.

Согласно этим правилам, дома терпимости разрешалось открывать исключительно женщинам, причем, в возрасте не моложе 35 лет. Руководствуясь последним, пристав 2 части г. Вятки 2 ноября 1910 года докладывал полицмейстеру: "...доношу, что содержательницы домов терпимости в г. Вятке Мария Андреева Болотова и Василиса Аникеева Пленкина имеют от роду каждая 34 года и, согласно ст. 1 правил для содержательниц домов терпимости не могут быть содержательницами сих заведений...". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л.34)

На основании данного рапорта вятский врачебно-полицейский комитет 4 ноября того же года постановил: "... в виду того, что женщинам моложе 35 лет не дозволяется открывать дома терпимости, предложить Пленкиной в месячный срок передать дом терпимости другому лицу, в противном случае закрыть...". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л.48)

Необходимо отметить, что пристав 2 части в отношении Пленкиной ошибся. Последняя предоставила комитету метрическое свидетельство Вятской Духовной Консистории от 23 ноября 1910 года за N 19164, в котором было указано, что она родилась 18 августа 1875 года, т. е. ей уже исполнилось 35 лет. Поэтому 21 декабря того же года вятский врачебно-полицейский комитет разрешил ей содержать открытый ею дом терпимости. (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л.119)

Однако, проведенное исследование показало, что и этот пункт "Положения" в Вятке не всегда соблюдался. Так, 26 июля 1910 года содержательница публичного дома крестьянка Слободского уезда Стуловской волости деревни Бакулинской Евдокия Иванова Воробьева подала прошение вятскому полицмейстеру , в котором просила "выдать... удостоверение или одобрение о... личности и ... поведении за время проживания в городе Вятке и содержании дома терпимости... в течении трех последних лет...". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 973. л. 616)

На данное прошение пристав 2 части г. Вятки дал полицмейстеру следующее отношение: "...Воробьева, 35 лет, поведения, образа жизни и нравственных качеств хороших. Под судом и следствием за время проживания в г. Вятке с 11 ноября 1907 года не состояла и не состоит и ни в чем предосудительном замечена не была, дом терпимости содержит... с вышеназванного времени и за это время в невыполнении врачебно-полицейских правил и требований не замечена... 29 июля 1910 года...". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 973. л.633)

Таким образом, из вышеприведенного документа следует, что на момент получения разрешения на открытие публичного дома Воробьева не достигла предписанного для содержательниц возраста в 35 лет.

Женщина, желающая открыть дом терпимости, должна была подать во врачебно-полицейский комитет прошение, прилагая к нему свой паспорт и свидетельство местной полиции об отсутствии препятствий к содержанию просительницы данного заведения.

В Государственном архиве Кировской области (ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 9) хранится прошение крестьянки Слободского уезда Стуловской волости Александры Андреевны Лапиной о разрешении открыть ей дом терпимости в Вятке: " ... имею честь просить... разрешить мне открыть дом терпимости на Большехлыновской улице между такими же заведениями Пленковой и Разнициной в доме Парасковьи Николаевны Воробьевой... 18 июня 1909 года...". Интересная деталь — дом терпимости Лапина просит открыть "между такими же заведениями". Почти аналогичное содержится в прошении вятской мещанки Анны Федоровны Кривошеиной, в котором она просит вятского губернатора разрешить открыть ей дом терпимости на Никитинской улице в доме Малых — "... в том же месте где и в настоящее время находятся дома терпимости...". Кроме этого Кривошеина в прошении пишет: "... имею честь заявить, что в просимом мною доме ранее было подобное заведение, содержимое другим лицом (ранее там был дом терпимости Суходоевой — авт.) по 26 декабря...". (ГАКО. ф. 583. оп. 479. д.145. л. 3)

К прошению Лапиной была приложена справка Стуловского волостного правления Слободского уезда от 7 апреля 1909 года. В ней Лапина была охарактеризована как "женщина благонадежная, поведения хорошего, судима и штрафована ранее... не была и ныне под судом и следствием не состоит". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л.10)

Содержится в вышеуказанном архивном деле и акт осмотра помещения, которое предполагалось отвести под публичный дом Лапиной. Осмотр дома Парасковьи Николаевны Воробьевой 20 августа 1909 года проводил вятский городовой врач К. Л. Зейдель. Он, в частности, пишет: "... дом этот имеет в верхнем этаже довольно просторное зало, прихожую и шесть небольших отдельных комнат, кои должны служить спальнями для девиц, в нижнем этаже имеется также зало, но несколько меньших размеров и восемь отдельных, небольших спален, для одной девицы каждая... дом деревянный и недавно еще выстроен (несколько месяцев назад)... свету во всех помещениях достаточно... дом должен быть теплым... при нем имеются кухня и столовая. Одним словом, помещение этого дома может соответствовать просимому Лапиной назначению...". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 13)

Не каждое прошение об открытии дома терпимости удовлетворялось. Так, 29 января 1909 года врачебное отделение вятского губернского правления просило полицмейстера г. Вятки "доставить... сведения, существует ли в настоящее время в г. Вятке дом терпимости вятской мещанки Анны Федоровой Кривошеиной, которой... было отказано в разрешении открытия этого дома... при чем если дом терпимости Кривошеиной не существует, то доставить соображения, представляется ли надобность в таковом". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 873. л. 262)

10 февраля того же года вятский полицмейстер сообщил во врачебное отделение, что "дома терпимости Кривошеиной не существует и надобности в открытии ... не представляется". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 873. л.261)

При подаче прошения об открытии дома терпимости, будущая содержательница была обязана предоставить также письменное согласие домовладельца или управляющего домом, в котором предполагалось открыть заведение.

Подтверждением этому служит следующий документ: "... 1913 года февраля 2 дня, я нижеподписавшаяся крестьянка Слободского уезда Стуловской волости деревни Бакулинской Парасковья Николаева Воробьева ничего не имею против того, чтобы в моем доме по Владимирской улице крестьянка Слободского уезда Стуловской волости деревни Степуринской Александра Козьмина Бакулева открыла дом терпимости, в сем и подписываюсь... Парасковья Николаева Воробьева не грамотная, а за нее расписался Иван Андреев Воробьев...". (ГАКО. ф. 583. оп. 484. д. 645б. л.82)

Квартиры, в которых размещались дома терпимости, должны были быть удалены от церквей, училищ, школ и общественных учреждений не менее чем на 150 сажен. Помещения эти должны быть сухими и достаточно светлыми, не могли размещаться в подвалах, входы в них запрещалось устраивать прямо с улиц — как в торговые заведения.

Соответствие помещения, в котором предполагалось открыть публичный дом, вышеназванным требованиям, также необходимо было подтвердить соответствующим актом. Подобный акт был составлен 2 февраля 1913 года после осмотра здания, отводимого для дома терпимости Бакулевой. В нем, в частности, говорилось: "... в санитарно-гигиеническом отношении он (дом — авт.) соответствует своему назначению и в нем может проживать до шестнадцати проституток...". (ГАКО. ф. 583. оп. 484. д. 645б. л.79)

"За грязное содержание дома терпимости" его содержательница строго наказывалась. Так, на основании результатов осмотра домов терпимости Вятки, проведенного городским врачом К. Л. Зейдель 2 ноября 1910 года врачебно-полицейский комитет "...подверг административному взысканию в размере: ... Маргину-Воробьеву 300 рублей или аресту на 3 месяца, Пленкину — 25 рублей или аресту 7 дней, Болотову 100 рублей или аресту 1 месяц, Разницину — 100 рублей или аресту 1 месяц, Лапину — 25 рублей или аресту 7 дней...". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 264а. л.48)

Содержательницы не имели права переводить свои заведения в новые квартиры до получения на то разрешения врачебно-полицейского комитета.

После осмотра квартиры, предназначенной для дома терпимости, комиссией, состоящей из врача, представителя полиции и члена-распорядителя, комитет, если признавал ходатайство просительницы заслуживающим удовлетворения, выдавал свидетельство на право открытия и содержания дома терпимости, экземпляр правил для содержательниц домов терпимости и форму для ведения списка живущих у содержательницы женщин.

Имелась специальная форма для регистрации проституток домов терпимости и в Вятке. Она была утверждена 21 декабря 1910 года на заседании врачебно-полицейского комитета и называлась: "Книга для записывания проституток, проживающих в доме терпимости". В данной "Книге" содержательница была обязана заполнять пять граф: "N п.п., звание, имя. отчество и фамилия (проститутки — авт.), время поступления, время выбытия, другие отметки". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л.119, 120, 127)

При потере разрешения на содержание дома терпимости, его содержательница подавала новое прошение. Так, в Государственном архиве Кировской области (ф. 721. оп. 1. д. 904. л.177) имеется прошение крестьянки Орловского уезда Истобенской волости деревни Пленковой Василисы Оникеевны Пленковой на имя вятского полицмейстера, содержащее следующее: "... свидетельство от 12 мая 1906 года за N 110. выданное мне на право содержания проституток в доме Воробьевой что на Большехлыновской улице, я утеряла, в виду чего покорнейше прошу Ваше Высокоблагородие не отказать выдать мне копию взамен утерянного подлинного свидетельства...".

Содержательницы должны были жить в тех же квартирах, где помещались их дома терпимости. Если они находились замужем, то вместе с ними могли жить и их мужья, " с тем только, чтобы сии последние имели отдельное помещение от комнат, занимаемых публичными женщинами, а также и от комнат, предназначенных для приема посетителей...". Мужьям содержательниц запрещалось вмешиваться в управление домом терпимости. Содержательницам запрещалось "держать при себе детей старше трехлетнего возраста, жилиц и родственниц, если никто из последних не состоит в числе публичных женщин".

Как уже было сказано выше, содержательнице публичного дома полагалось постоянно проживать в своем заведении. Однако, изучая протокол заседания вятского врачебно-полицейского комитета за 4 ноября 1910 года находим: "... содержательница дома терпимости Анна Николаева Маргина в г. Вятке совсем не проживала и не проживает, а живет постоянно в Слободском, при чем заведением ее заведует Парасковья Николаева Воробьева, в доме которой заведение помещается. Маргина является лишь подставным лицом... Комитет постановил: в виду п. 7 правил, обязывающих жить содержательницу непременно в квартирах, где помещены их заведения. а не на стороне, дом терпимости Маргиной закрыть...". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д.264а. л. 48)

В том же протоколе содержится и следующее: "... Содержательница дома терпимости Мария Андреева Болотова судебным следователем по г. Вятке за грабеж заключена под стражу впредь до представления ею залога в размере 1000 рублей, при чем она имеет от роду 34 года. Дом терпимости никому не передан. Разрешение Болотовой дано до открытия комитета полицией. Принимая во внимание: 1) ... дома терпимости дозволяется открывать женщинам не моложе 35 лет, 2) ... что содержательницы должны жить непременно в квартирах, где помещены их заведения, 3) ... Болотова, будучи лишена свободы, лишилась права на содержание дома терпимости... Комитет постановил: дом терпимости Болотовой закрыть". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 48.)