На захваченной земле

— Насть! Да слышишь ты? — отвлек девушку от грустных мыслей голос брата.

— Слышу.

— Собирайся, завтра в райцентр поедем.

— Зачем? — не поняла она.

— Так ярмарка будет же...

— В связи с 'праздником' что ли? — ехидно спросила девушка.

То, с какой насмешкой было произнесено это слово, удивило и ее саму. 'А ведь еще неделю назад ты считала совсем иначе. Верила тому, что говорили, — подумала Настя, — А теперь выходит, что врали. Не был бог за поражение Союза. Ведь смогли же ОНИ ТАМ победить, так могли б и мы'...

— С ним самым.

— Ладно... Все равно ж ехать нужно было, — согласилась девушка.

— — — — — — — — — —

Глава 4.

19 сентября 1952 года. Около г. Жданов.

До окраины нашего города мы смогли добраться лишь за три с половиной дня. Весь день 16 и 17 ноября мы продолжали двигаться в направлении к нему. Но семнадцатого из-за заканчивавшегося запаса продуктов часть времени пришлось потратить на сбор грибов — благо, в одном месте нашли их в большом количестве. Вчера же из-за сильного дождя вообще весь день пришлось просидеть на месте — благо, что как раз к этому времени вышли к деревне Пантелеевка, оказавшейся полностью вымершей. Вообще, унылое зрелище... Заросшие дворы, полуразвалившиеся дома... Да даже подъездной дороги уже не осталось! Однако это все-таки лучше, чем мокнуть под дождем в лесу — потому в одном из более-менее уцелевших домов мы и переждали непогоду.

Сегодня же с утра вновь двинулись по направлению к городу. Зачем это было нужно? Не знаю. За отсутствием документов войти в город мы все равно вряд ли смогли бы. Но, по всей видимости, просто хотелось взглянуть на наш родной город в другом мире... Впрочем, прежде чем мы добрались до него, вновь наткнулись на не отмеченную на карте железную дорогу. Выглядела она столь же заброшенной, потому нам вдруг стало интересно посмотреть, куда она ведет. Это дорога, по всей видимости, отходила от предыдущей, но шла не на юго-запад, а практически четко на юг. Пройдя же по путям всего пару километров, мы увидели впереди большие полуразрушенные здания, прежде явно принадлежавшие какому-то заводу. Немного пройдясь по территории, мы лишь увидели картину всеобщего запустения... Мы так и не смогли понять, что тут был за завод, но теперь от него не осталось практически ничего... По всей видимости, или его успели эвакуировать, или все ценности вывезли немцев. И лишь красные кирпичные здания напоминали о том, что когда-то здесь кипела жизнь.

Решив не тратить бесполезно время, мы вскоре вновь двинулись по направлению к городу и после полудня вышли к нему. Однако, наверное, лучше бы мы это не делали... Город производил совершенно унылое впечатление... При наблюдении в бинокль было видно, что — по крайней мере, на южной окраине — все здесь находится в практически таком же запустении, что и в Павловке... Тут и там виднелись полуразрушенные здания, принадлежавшие каким-то заводам, какие-то полуразрушенные двух-трехэтажные дома, исполнявшие, скорее всего, роль общежитий при заводах... Большая же часть, как и должно было быть в эти годы, была застроена частными домами, но большинство из них выглядело брошенными, а кое-где целые улицы были уничтожены пожарами... Хотелось бы, конечно, зайти в сам город и посмотреть все подробнее, но никакой возможности для этого не было... Попадать в гестапо как-то никому не хотелось... Еще немного посмотрев издалека на наш город, мы продолжили движение на восток...

— — — — — — — — — — — — —

17 сентября 1952 года. Рейхскоммисариат Московия.

Что такое ярмарка в райцентре — полумертвом поселке городского типа, где нынче про его 'городской тип' напоминали лишь руины завода и несколько нежилых двухэтажек? Это всего лишь не облагаемые сбором за место торги, которые проводились в среднем раз в месяц, о чем объявлялась заранее — впрочем, 17 сентября ярмарки были всегда.

Во время ярмарок сюда регулярно приезжали люди из деревень — продать то, что вырастили у себя в полях, купить что-то нужное. Точнее, в основном попросту обменять. Впрочем, нужно заметить, что на ярмарке всегда был достаточно широкий по местным представлениям ассортимент товаров. Здесь можно было купить даже то, что в обычное время достать практически невозможно — сахар, мясо, сельхозинвентарь, металлическую посуду, ткани фабричной выделки. Однако и цены на этот товар кусались...

Петр с Настей приехали на ярмарку одними из первых, что давало определенные преимущества — можно было занять место получше, где побольше народу будет. А, заодно, уже заранее сговориться о покупке всего необходимого. Вставать в очередь — известно же, что всем не хватит.

День, к счастью, был погожий, на небе ни тучки, хорошо... Скоро же появились и первые покупатели. Подходили, спрашивали о ценах на рожь и картошку, которую выставили на продажу, затем отходили, через какое-то время снова подходили, еще раз смотрели предложенные товары. И, наконец, договаривались о покупке, а чаще — обмене. Я тебе это, ты мне то... Все было спокойно и обычно, как десятки раз до этого. По территории ярмарки периодически прохаживались полицейские патрули с дубинками на поясе и винтовками Мосина за плечами — следили за порядком. Не за тем, чтобы не воровали или что еще, а чтобы никто не попытался с крамольными выступлениями вылезать.

К обеду Петр с Настей практически расторговались и уже собирались отправляться домой, как тут все и началось.

— Облава! — вдруг крикнул кто-то неподалеку.

Сразу целая куча народа резко вскочила на свои телеги и двинулась к выезду с площади, вокруг послышались свистки полицейских, затем где-то грохнул одиночный выстрел из винтовки. Начавшая было двигаться толпа народу испуганно замерла.

Следующие несколько часов прошло в постоянном страхе. Хоть Настя и не видела за собой никакой вины, но мало ли что немцам в голову придет? Тем более, люди уже шепотом передавали друг другу, что кого-то заарестовали. А часа через полтора около их телеги появилось несколько конных. 'Казаки', — сразу поняла Настя.

— Ну что мужик, давай вываливай, что у тебя там! — презрительно поморщившись, крикнул толстый краснорожий мужик.

— Сейчас, сейчас, — ответил Петр, разгребая все, что у него было на телеге.

— А ты, Федька, пока самих их обыщи, — скомандовал пока тот же 'казак', а затем с насмешкой добавил, — Да про девку не забудь!

В отличие от мужиков, раздеваться Настю не потребовали, но и без того было противно, как какой-то урод со всех сторон ощупывал ее в поисках чего-нибудь припрятанного. Хотя, похоже, что ему и просто нравилось так вот покуражиться над беззащитной недочеловечкой.

— Ну счастье твое, нет у тебя ничего, — после обыска насмешливо заявил главный из казаков, — А то поймали тут вчерась одного, вел разговорчики смутьянские и фюрера нашего ругал.

Уже на выезде с базарной площади Петр с Настей обратили внимание на то, что на краю ее полицейские сколачивали виселицу... Кому ж не повезло на этот раз попасться?

— — — — — — — — — — — — —

22 сентября 1952 года. Рейхскоммисариат Московия.

После 'посещения' родного города мы двигались на восток еще два дня, но затем пришлось остановиться. Вновь заканчивались запасы продовольствия, да и погода резко ухудшилась. 22 сентября с самого утра лил мелкий противный дождик — и оставалось лишь радоваться, что вчера успели соорудить шалаш и теперь не приходилось мокнуть под дождем. А вот мерзнуть все же приходилось. Костра не зажжёшь, горячего тоже ничего не выпьешь. Оставалось лишь забраться в спальники и так и лежать в шалаше чтобы уж совсем не закоченеть.

К счастью, после обеда дождь все же прекратился и, воспользовавшись для розжига припрятанной в шалаше сухой трухой, мы все же разожгли костер и вскипятили в консервной банке воды, которой напились, малость согревшись. А затем накипятили еще воды, заполнив ей термос. После чего приступили к решению другой проблемы — питания. Практически все как наши 'родные', так и полученные от родственников Димана, припасы были уже съедены, оставалась последняя банка консервов на 'черный день'. Точнее сказать, на совсем черный, т.к. просто черный день уже настал — тогда, когда нам довелось оказаться в этом идиотском мире. Грибов тоже видно не было поблизости — так что оставалось вспоминать про то, что съедобное можно было найти в природе.

Как скоро оказалось, съедобного вокруг не так уж и мало: листья крапивы и одуванчика, рогоз, корни лопуха. Почти вся вторая половина дня так и ушла на нарезку крапивы, выкапывание при помощи ножа и топора лопухов, удалось найти кусты малины с уже засохшей ягодой, а под конец дня даже убили змею, которую, отрубив голову, то же отправили в пищу.

Уж вечером мы перекусили 'крапивным супом' из лопуха, крапивы и мяса змеи. Без приправ и даже практически без соли получившееся варево аппетита не вызывало совершенно, но голод вроде бы утолило.

Уже после ужина мы пытались вспомнить, чем еще можно питаться в пути. Мелкие грызуны (которых еще надо суметь поймать), лягушки, различные насекомые и даже их личинки. Молодые побеги некоторых растений — где только их взять осенью? Кора и семена сосны. Желуди. В принципе, вариантов достаточно много — вот только значительная часть из них вызывала омерзенье. Но если наши дела и дальше так пойдут — придется переходить на такую пищу.

Вот только чтобы так пропитаться — придется минимум каждый второй день тратить на добычу пищи. А нам еще больше тысячи километров до Урала тащиться. А еще переправляться через несколько рек — в том числе, через Волгу. Только через мосты нам пути нет, а переплывать — на чем? Ситуация становилась все более неприятной.

— Может быть, сделать поддельные документы и на поезде как можно дальше до Урала добраться? — предложил Сашок.

— Идея-то неплохая, — согласился Диман, — Да только кто нам их сделает? Мы ведь и не знаем как они выглядят.

— Да и поддельные документы все же должны быть проверяемы. А то нас быстро вычислят — и все, здравствуй гестапо! — добавила Алена, — А я не хочу туда... Да и никто из нас не захочет.

— Да все равно мы тут все сдохнем, — безразлично махнул рукой Вован, — Сколько мы за день проходим? Километров 10-12? Так до Урала нам тогда не меньше четырех месяцев переться! А это уже в конце января только там будем. А зимой по лесам не набегаешься. Тем более, у нас и одежды зимней нет. Так что сдохнем мы все равно. Только быстро или медленно.

— И что ж ты предлагаешь? — спросил Семен.

— Да я только один вариант вижу, — ехидно усмехнулся Вован, — Подороже свои жизни прожить. Если нам все равно конец, то лучше не просто сгинуть в лесах, а забрать с собой хоть с полсотни фашистов.

— В партизаны что ли пойти хочешь? — спросил я.

— Ага, — также ехидно усмехнулся Вован, — Главное только живьем к ним не попасть.

— Так, отставить паникерство! — рявкнул Семен, — Никто из нас помирать не собирается. Хотя согласен — погода портится, зима на носу. Я думал до холодов на левый берег Волги перебраться, но видно не суждено. Начались дожди, не хватало только промокнуть, замерзнуть и воспаление легких подхватить. Так что готовимся к зимовке.

— — — — — — — — — — — —

22 сентября 1952 года. Рейхскоммисариат Московия, г. Гепнербург.

Начальник полиции Гепнербурга (прежде носившего дикарское название 'Горький') Курт Келер не верил своим глазам и ушам. Как сообщалось, в одном из поселков окружного района Ковров поймали подозрительного типа. Днем 16 сентября он постучался в дом одному местному жителю и спросил, где он находится, какой сегодня день и попросил воды и еды, а потом увидел на стене портрет фюрера и обругал его, назвав бандитом и убийцей миллионов. После чего хозяин ударил данного подозрительного типа табуретом по голове и вызвал полицию.

В отделении полиции он сначала заявлял какую-то чепуху и грозился, что 'полиция еще доберется да вашего фашистского гнезда' и требовал отпустить его, ссылаясь на какую-то 'российскую конституцию' и законы. Лишь несколько раз получив по зубам он начал давать показания, заявив, что родился в какой-то 'Российской Федерации' в 1992 году, учился в школе в городе Иванове, потом поступил на учебу в какой-то университет и вот недавно они с однокурсниками отправились в лес отмечать окончание учебы, но заблудились и спустя три дня блужданий по лесу он вышел к этому поселку.

Разумеется, в такую чушь никто не поверил и еще несколько раз дали ему по зубам, но он раз за разом повторял одни и те же показания. Отношение к его показаниям изменилось лишь после изучения вещей, найденных в его одежде и сумке, среди которых, помимо складного ножа, газовой зажигалки, пачки сигарет с русскими надписями на упаковке и ключей, имелись также и деньги с русскими надписями (обладающие очень серьезной защитой от подделки) и неизвестное устройство под названием 'мобильный телефон', представляющее из себя гибрид рации, фотоаппарата, музыкального проигрывателя и телевизора. После этого в показания неизвестного типа, уверяющего, что является пришельцем из будущего, поверили и дело немедленно передали наверх. До такого устройства не додумались еще даже американцы с электроникой, которая, чего уж скрывать правду, значительно превосходила немецкую.

Но главное было не в этом, а в том, про какое будущее рассказывал этот неизвестный. По его словам выходило, что история его мира была совсем иной. Там СССР под руководством Иосифа Сталина разгромил немецкие войска под Москвой и Сталинградом, дошел до Берлина — и 9 мая 1945 года 'фашистская Германия' (хотя Курт и не понимал, почему пришелец постоянно называл Германию фашистской) капитулировала...

Теперь стоял еще один вопрос — неплохо было бы найти тех, кто был спутниками пришельца — вот только как это сделать? Лесов здесь много, попробуй найти их... Обратной дороги пришелец не помнил. Хоть его и послали за помощью и в первый-то день он еще пытался запомнить, куда идет, но уже на второй окончательно заблудился. А на прочесывания же всех здешних лесов сил у Курта просто не было. Оставалось лишь усилить контроль в деревнях и поселках округа. Если пришельцы не перемрут с голоду, то рано или поздно они выйдут к какому-нибудь населенному пункту. Там-то их и повяжут. Реалий здешних пришельцы не знают, мигом проколются....

— — — — — — — — — — — — —

25 сентября 1952 года. Рейхскоммисариат Московия.

Деревня Пантелеевка встретила нас все тем же запустеньем, что и в прошлый раз. Не лаяли собаки, не кричали куры и гуси, не работали в огородах люди. Куда делись последний жители этой деревни? Ушли куда-нибудь в другое селение? Попали в концлагерь? Или все куда проще — и они тихо померли от голода у себя дома? Так или иначе, но людей здесь не бывало уже несколько лет. Даже дорога к деревне уже успела зарасти молодыми — лет по 4-5 — деревьями. После некоторых раздумий мы решили, что было бы неплохо здесь и остановиться на зимовье.

— Здесь есть практически все, что нужно для жизни — потому тут и остановимся, — прокомментировал это Семен.