Теория Фокса

— Четные атомы...

— Отсюда и "пила", Закон Нечетности. Поэтому нечетные элементы так редки. Природа не любит нечетное, терпеть не может индивидуумов. Поэтому она их уничтожает. Ей больше по душе группы. Она любит симметрию.

— Солнце делает химические элементы? — прошептал Джим сам себе.

— Ну да, — обронил его собеседник. — Странно, что ты этого не знал. Ты меня пугаешь, Джим. Для синтезатора твои знания отрывисты.

— Это означает, что всё создано звездами?

Фил кивнул.

— Практически все, что тяжелее водорода, пришло из звезд. Изначально был водород. Но звезды перерабатывали его в более тяжелые элементы и выбрасывали их в открытый космос. Так были созданы почти все элементы. Практически всё, что ты видишь, когда-то было частью звезды.

— И мы?

— Ну, конечно.

— Мы пришли из звезд?

— Мы — дети звезд. Наши тела, за исключением водорода в воде, пришли из них.

— Мы — звездная пыль?.. — спросил Джим.

— Пришли из звезд и уйдем в звезды... Они поглотят нас. Солнце, в конечном счете, распухнет и поглотит Землю. Мы вернемся обратно в звезду...

— Прах к праху...

— Пепел к пеплу.

В ступоре Джим смотрел на отблески солнца в воде. Океан как будто дышал, сжимаясь и снова расправляясь.

"Не каждый день узнаёшь, кто ты на самом деле".

— Но, Джим, ты главное пойми — группы естественны. Сама природа помогает им, создает их. Природа не любит нечетное. Так зачем перечить своей собственной природе? К чему всё это донкихотство?

Джим сидел, не говоря ни слова, обняв колени.

— Ладно, Джим, шутки в сторону. Давай перейдем к сути. Ты же собираешь глубокие истории? У меня есть для тебя одна. Она глубже, чем жизнь. Распутай наше дело, и история твоя.

— И что за история?

— Бог.

Джим сверлил его взглядом, но ни единый мускул не дрогнул на бледном лице японца. Джим не выдержал и рассмеялся.

— Действительно, глубоко копаешь.

— Любишь вишню?

— Что?!

— Любишь ли ты вишню? — голос японца доносился, приглушенный шумом прибоя. — Когда-нибудь проглатывал вишнёвую косточку? Знаешь, для чего она существует? Зачем дерево тратит бесценный сахар, чтобы создать всю эту сладкую мякоть вокруг неё? А ведь всё лишь для того, чтобы уговорить какое-нибудь животное съесть плод и перенести косточку в какое-нибудь другое место, где новое дерево могло бы вырасти и повторить этот цикл. Многие семена начинают прорастать только после того, как активизируются желудочным соком.

Фил замер на мгновение, и затем продолжил:

— Но что такое косточка? Семя. Генетический код. Гигабайт информации, упакованный в защитный чехол. Так что использовать животных как носителей информации — это старо, как мир. И в обмен на эту небольшую услугу дерево дает животному сладкую мякоть. Сахар. Это, собственно, то, чем занимаются все растения — платят животным за перенос информации. Когда в следующий раз будешь есть какой-нибудь фрукт, посмотри на семена и спроси себя, кто и зачем их туда поместил, что они там делают? И зачем вся эта сладкая мякоть вокруг? — он замолчал на мгновение и затем продолжил:

— А теперь представь, что ты — очень развитая цивилизация. Не как человечество, нет. Намного более развитая... И тебе надо передать информацию через пять миллиардов лет. Нужно, чтобы получатель прочитал твое сообщение. Не завтра, не через тысячу лет. А через пять миллиардов лет. Как ты это сделаешь? Напишешь на металле? Да время сотрет его в пыль. Какие еще варианты?

Джим застыл.

— Ты возьмешь маленькую молекулу, которая делает две простые вещи — самовоспроизводится и мутирует. Затем возьмешь свое сообщение и вставишь его в код саморепликации. И выпустишь её наружу... Куда-нибудь, где есть вода, чтобы молекула могла самовоспроизводиться. И потом...

— ...молекула начнет бесконечно копировать себя! — воскликнул Джим.

— И найдет способ выжить и передать сообщение дальше, по цепочке, через толщу миллиардов лет, — Фил улыбнулся. — Можно полностью положиться на её стремление размножиться — она будет рвать зубами, но выживет и доставит сообщение. Молекула, конечно, к тому времени эволюционирует до неузнаваемости, может быть, даже сможет строить космические корабли и путешествовать между звездами. Но так даже лучше — в интересах отправителя, чтобы сообщение распространилось повсюду.

— Но как? Где сохраняется сообщение?

— Как где? В нашем ДНК. Это база данных с почти что целым гигабайтом информации. И там столько избыточного кода, что спрятать в нем сообщение не составляет труда.

— Мусорное ДНК...

— Они называют её мусором, потому что не понимают её цели. Умно ли считать то, чего ты не понимаешь, мусором?

— Но это означает...

— Да, Джим. Мы переносчики. Почтальоны. Все мы — не что иное, как носители информации. Как карточка памяти, флэшка на брелке у школьника. Глубоко внутри себя мы несём это секретное сообщение, зашифрованное и запрятанное внутри каждой нашей клетки. И передаем его каждому следующему поколению. Это сообщение — цель органической жизни. Всего живого.

— Мы — почтальоны...

Он кивнул.

— Если я почтальон, где мой сахар?! Где моё вознаграждение?

— Ха, Джим, — Фил усмехнулся. — Жизнь. Жизнь — это то, что ты получаешь за доставку сообщения. Сама жизнь — вот твой сахар.

Они сидели молча, всматриваясь в пар, клубящийся над песком. Начинался прилив, вода развернулась и стала быстро подниматься, отвоёвывая у берега всё новую территорию. Одинокая нахохленная чайка патрулировала берег, оставляя за собой вереницу тонких следов.

— Мы нашли сообщение почти десять лет назад, — вдруг сказал Фил. — Оно древнее... Сидит в нас как минимум со времени первых бактерий. Каждая клетка всего живого на этой планете несёт в себе его. Одно и то же короткое сообщение... И теперь, наконец-то, мы готовы сделать следующий шаг.

Джим вскочил и метнулся к нему.

— Ты, ты расшифровал его?

— В прошлом году.

— Что? Что в нём!?

— Послушай, — сказал Фил еле слышно, слегка наклонившись и заговорщицки посмотрев по сторонам. — Ты, правда, хочешь знать?

Джим дрожал.

— Вот сообщение дословно: "Продается подержанная спиральная галактика. В рабочем состоянии и с большим запасом водорода. Не после столкновения. Хороший район. Тихие, приличные соседи".

Джим, оглушенный, смотрел на него.

— Это спам.

Джим почувствовал, как руки налились тяжестью.

— Мы — разносчики спама? Цель всей органической жизни — это доставка рекламы?! — он заскрежетал зубами.

Фил пожал плечами.

— Вот это всё, — Джим обвел головой круг, — лишь для того чтобы доставить рекламное сообщение?

— А-ха-ха! — Фил вдруг разразился хохотом, перекрывая шум прибоя. — Ну, конечно же, нет, Джим, друг мой... Это было бы слишком жестоко.

Кровь стучала у Джима в висках.

— Почему ты не спрашиваешь самое главное?

Джим смотрел на него, не в силах ничего сказать.

— Неужели тебе не интересно самое важное?

— Кто? Кто отправил его?

Фил широко улыбнулся.

-Вот! Именно! Тот, чьё сообщение в каждом из нас. В каждом человеке, животном, бактерии. Ради доставки чьего сообщения существует вся органическая жизнь. Как бы ты его назвал?

— Бог? — прошептал Джим.

Повисло молчание.

— Распутай моё дело. И я всё расскажу. Дам тебе ответ... Расшифрую сообщение. Меняю свою идею на твою, — он взглянул на Джима.

Они сидели на стволе и смотрели в океан. Пилот по-прежнему сидел в кабине.

— Джим, помоги. Нам нужен хороший синтезатор, и это вопрос жизни и смерти.

— Тебе нужен Нельсон.

— Не говори ерунды. Оценщик, который вдруг начал генерировать идеи? Расскажи это кому-нибудь другому.

— Но почему я? Есть же другие... Грегори, Винстон. Яцик, в конце концов... Ты показывал дело ему?

Фил помотал головой.

— Ты — единственный, кто может достать идею быстро. Если её не будет к концу недели, умрут тысячи людей. И я буду первым, — он посмотрел вдаль. — Я не знаю, как ты это делаешь, Джим. И сейчас меня это не особенно интересует. Но среди всех синтезаторов ты — самый быстрый. И точный. И единственный, кто хоть что-то понимает в Китае.

— Я? В Китае?! Ты ошибся, Фил. Я не китаист.

— Тем не менее, ты — лучшее, что мы смогли найти. Мы в отчаянном положении, Джим. Помоги. И тогда я расшифрую сообщение, которое ты носил в себе всю свою жизнь.

— Кто это, мы? — спросил Джим. — Кто ты? Кто те тысячи людей, которые погибнут?

— Мы — это люди, которых волнует, что произойдет с деньгами Японии. Нашими деньгами.

— Ты — Центральный Банк Японии?

— У правительства Японии нет денег. Оно лишь фасад, наемный менеджер.

— Ты — владелец?

— Можешь считать нас пенсионным фондом.

— И ты знаешь, что ваши запасы золота — это мираж? Что американское правительство уже давно похитило и растратило их?

— Золото — это лишь верхушка айсберга.

Джим вздохнул и поджал под себя ноги.

— Ну, хорошо... Давай вводные.

Ему показалось, что в уголках глаз Фила на мгновение появились морщинки.

— Золото — это ничто по сравнению с американскими казначейскими облигациями, которыми мы владеем.

— И сколько у вас их? По-прежнему около триллиона?

— Да, примерно. Одним словом — много.

— Вы дали взаймы американскому правительству триллион долларов?

— Да, Джим.

— Зная, что они уже похитили у вас золото? Почему вы снова дали деньги?

— Из-за "Миссисипи". Системы "Миссисипи".

— Системы "Миссисипи"?

— Да. Той, что Джон Ло построил во Франции в конце 1710-х.

— Ты имеешь в виду Вест-Индиз, первый в мире финансовый пузырь национального масштаба?

— Да, это всё одно и то же, просто под разными именами. Я расскажу тебе историю Системы "Миссисипи". Слушай внимательно — жизни тысяч моих людей зависят от этого, — он вздохнул, потер свой огромный лоб, и начал рассказ.

— Все началось в начале 18 века, когда Франция погрязла в долгах. Там были бесконечные войны с Британией и безумные растраты, что в итоге привело к какому-то немыслимому долгу. По мере его роста, ставки процентов, под которые кредиторы были готовы ссужать короля, росли и в итоге достигли 30 % годовых. Представь, как это — выплачивать ипотеку под 30 % годовых. Уже вскоре половина бюджета страны уходила просто на выплату процентов. Но появился один человек по имени Джон Ло. Он пообещал королю решить проблему, и тот сделал его министром финансов. И Ло сотворил чудо.

— И что же за чудо?

— Финансовое чудо. Тогда практически вся Северная Америка ещё принадлежала Франции. Все, что осталось от тех времен сегодня, это Квебек. Но тогда, в 18 веке, Франция владела практически всем материком. Все права на торговлю с Северной Америкой принадлежали монополии — компании, которая сначала называлась компанией "Миссисипи", а чуть позже — "Вест-Индиз".

Он замолчал на секунду.

— Тогда Северная Америка была еще не освоена. На всем континенте жили лишь несколько сотен поселенцев, в основном сосланные заключенные и проститутки. Но Ло взял эту компанию и выпустил её акции. И сотворил чудо. Он убедил практически всех кредиторов короля обменять его долги на акции компании "Миссисипи".

— Как?!

— Он использовал принцип Сардин для торговли.

— Сардин для торговли?

— Дело было в небольшом калифорнийском городе Монтерей. Однажды сардины не пришли на нерест. Прошел слух, что они больше никогда не придут, и тогда люди бросились скупать сардины в банках. Цена за банку сначала удвоилась, потом утроилась и учетверилась. Не далее, чем через месяц, уже весь город занимался тем, что покупал и продавал сардины по все растущим ценам. И действительно, если сегодня ты можешь купить банку сардин за сто долларов, зная наверняка, что завтра сможешь её продать за сто пятьдесят, зачем тратить время на что-либо другое? По мере того, как все участники этого выгодного дела богатели, те, кто не участвовали, казались полными дураками.

— Эпидемия.

— Она. Но вскоре один приезжий решил открыть банку и попробовать сардины, за которые он заплатил такие огромные деньги. К своему удивлению он обнаружил, что рыба давно испортилась. Он пожаловался продавцу, на что тот ответил: "Ну каким же надо быть идиотом, чтобы открыть банку! У всех был такой прекрасный бизнес, и ты все испортил!"

— Никто и не планировал открывать и есть сардины! — воскликнул Джим.

— Если торговля становится прибыльной, люди начинают торговать. И никого не волнует, чем именно они торгуют. Торговля ради торговли. И когда это происходит, цена на эту вещь взлетает до небес. И это именно то, что сделал Ло.

— С компанией "Миссисипи"?

— Да, с её акциями.

— И как?

— Он убедил короля дать компании право печатать деньги. Бумажные деньги, конечно. Тогда они были в новинку. Большинство стран ещё использовали серебро и золото.

Слева от них с обрыва сорвался песок и ручьем устремился к воде. Фил не повел и глазом.

— Знаешь, как Ло использовал напечатанные деньги? Он начал выкупать на них акции самой же компании "Миссисипи". Цена акций, подогреваемая все новыми напечатанными деньгами, стала расти как на дрожжах. И по мере того, как первые счастливчики стали хвастаться сделанными состояниями, в эту схему вовлекалось все больше и больше людей. Все разговоры в Париже были лишь о "Миссисипи".

— Точно, как с сардинами.

— Абсолютно. И поначалу Ло держал акции в дефиците, чтобы люди соревновались, боролись за них. Когда же ажиотаж был создан, он наконец-то смог приступить к главной части своего плана и предложил кредиторам обменять долги короля на акции компании. Поскольку акции были в дефиците — все хотели их купить, и мало кто хотел продавать — по сути, единственным способом их приобрести был обмен на королевский долг. Конвертация долга в акции.

— Потрясающе!

— Практически мгновенно весь долг был обменян на акции. Никто не хотел упустить такую редкую возможность.

— И что потом?

— Что за глупый вопрос? Потом, конечно, все рухнуло. И чуть позже привело к Французской революции.

— И гильотине?

— Это еще чуть позже. Главное, что проблема долга была решена. Король стал свободен. Гениально! Одна из наиболее успешных махинаций в истории человечества. И целиком и полностью основанная на психологии.

— Стадный эффект.

— Если все вокруг тебя заняты чем-то одним, то крайне трудно удержаться, чтобы не начать делать то же самое. Это в каждом из нас. Ты прав, мы стадные животные.

— Ну, хорошо. И какое отношение вся эта Миссисипи-история имеет к тебе и Японии?

— Система "Миссисипи" вернулась.

— Как?! Где? — воскликнул Джим.

— В 2008 году Америка решила бороться с финансовым кризисом с помощью колоссальных заимствований. И у них возникла та же проблема, что и у французского короля — как платить проценты по такому огромному долгу? И они, недолго думая, решили пойти по пути Джона Ло. Стали печатать деньги и использовать их для покупки собственного же долга, американских казначейских облигаций. Цена облигаций поползла вверх и породила лихорадку Торговых сардин. Все стали покупать казначейские облигации просто потому, что цена на них росла. Типичная система "Миссисипи". Америка назвала её программой Количественного Смягчения.